Страница:
из Багамского банка, которых нанимаете для отмывания денег, то узнаете, что
у этих якобы верных вам партнеров, чьи имена я указал в списке, есть
секретные банковские счета. Конечно, я понимаю, что взяточничество -- это
здешний образ жизни. Но вы, думаю, согласитесь, что суммы, отложенные вашими
достойными партнерами на черный день, значительно превосходят все, что можно
было бы объяснить одними лишь взятками и гонорарами за определенные услуги.
Второй близнец прищурился.
-- Допустим на минуту, что твоя информация верна.
-- Ну, это само собой разумеется. Ведь я выставляю самую надежную
дополнительную гарантию, какую только можно вообразить.
-- И что же это за гарантия? -- Первый близнец забарабанил пальцами по
столу.
-- Моя жизнь. Если я лгу относительно этих банковских счетов -- а вам
не трудно будет это проверить, -- то вы просто убьете меня.
-- А тем временем тебе, может быть, уже удастся осуществить задуманное
и слинять прежде, чем мы до тебя доберемся. -- Второй близнец еще больше
сузил глаза в злом прищуре.
-- Что я могу осуществить? -- развел руками Бьюкенен. -- Пока вы будете
проверять людей по этому списку и решать, представляет ли какую-нибудь
ценность моя информация, вы не станете ни во что меня посвящать и никаких
дел вести со мной не будете.
-- Может, мы вообще не захотим иметь с тобой никаких дел, даже если ты
говоришь правду. -- Первый близнец продолжал барабанить пальцами по столу.
-- Что ж, такое тоже не исключено. -- Бьюкенен пожал плечами. -- Но,
как мне это представляется, я рискую всем, тогда как вы не рискуете ничем. И
уж определенно нет никакого риска в том" что вы встретились со мной здесь,
на приемлемой для всех нейтральной почве, чтобы пропустить по стаканчику и
поесть. В худшем случае вы испытываете некоторое неудобство. Я же в худшем
случае становлюсь покойником.
Не глядя друг на друга, близнецы, казалось, пришли к общему выводу.
-- Exactemente [Вот именно (исп.).]. -- Второй близнец повернулся в
сторону наполовину заполненного зала, привлек внимание обслуживающего их
стол официанта, показал на стоявшие перед ними стаканчики, поднял вверх два
пальца и описал рукой круг, сигнализируя, что заказывает по второй двойной
порции текилы для всех. Увидев кивок официанта, он повернулся к Бьюкенену.
-- Ты перебил меня, и я не закончил вопроса, который хотел задать.
-- Perdon [Извините (исп.).]. Задавайте ваш вопрос.
-- Допустим, что ты говоришь правду об этих секретных банковских
счетах. Но как ты тогда объяснишь столь крупные размеры тех сумм, которые,
как ты утверждаешь, наши партнеры утаивают от нас? Из какого источника идут
эти деньги? Наверняка это взятки от полицейских из Управления по борьбе с
наркотиками за поставляемую информацию. Потому что иначе пришлось бы
подумать, что они или крадут часть нашего товара, или присваивают часть
получаемых денег. А я тебе точно говорю, что мы отслеживаем каждый
килограмм, который отправляем в Соединенные Штаты, и каждый поступающий
оттуда доллар.
Бьюкенен покачал головой.
-- Одними взятками нельзя объяснить огромные размеры сумм на этих
счетах. Как вам известно, работники Управления по борьбе с наркотиками не
слишком щедры как взяткодатели. У них в смысле бюджета кишка тонка. Но в
смысле того, что вы застрахованы от грабежа, дело обстоит иначе. Ваши люди
проводят изумительно тонкую операцию по снятию сливок.
-- Что? -- Второй близнец казался ошарашенным. -- No es possible
[Невозможно (исп.).].
-- Это больше, чем просто возможно. Это факт.
-- Говорю тебе, мы бы знали!
-- Не в этом случае. Не при том способе, каким они это проворачивают.
Для снятия сливок они пользуются услугами продажных работников УБН. Сколько
партий товара вы потеряли в прошлом году? Хотя бы приблизительно. Десять
процентов?
-- Около того, -- сказал первый близнец. -- Сколько-то партий не
доходит до места назначения, это неизбежно. Кто-то из курьеров начинает
нервничать и делает ошибки. Или оперативники УБН случайно оказываются на
месте в нужный момент. Какого-то процента потерь следует ожидать. Это тоже
входит в бизнес.
-- А что, если кое-кто из этих курьеров нервничал не так сильно, как
старался показать? -- спросил Бьюкенен. -- И что, если те оперативники УБН
получали уведомление, чтобы быть на месте в нужный момент? И что, если те
курьеры и те оперативники УБН работали на себя?
Пока официант расставлял перед ними стаканчики с текилой, собеседники
сидели молча. Как только официант удалился, они окинули взглядом посетителей
ресторана, убедились, что никто из них не находился настолько близко к ним,
что мог бы подслушать разговор, потом повернулись друг к другу лицом,
подняли стаканы и повторили весь ритуал поглощения соли, текилы и лайма.
-- Договаривай то, что начал. -- Первый близнец явно надеялся, что
алкоголь повлияет на мыслительные способности Бьюкенена и откроет в нем
какую-нибудь слабину.
-- Их система действует неплохо. -- Бьюкенен положил на тарелку ломтик
лайма, который жевал. -- Нечестные агенты УБН должны показывать начальству,
что работают. Поэтому они сдают часть конфискованного ими товара. Потом
правительство делает хвастливое заявление о том, как оно выигрывает войну
против торговцев наркотиками, а американское телевидение в вечерней сводке
новостей дает репортаж о самой свежей победе. Но вот чего не знает ни
правительство, ни тем более американская публика: конфискуются и другие
партии товара, которые затем продаются американским торговцам наркотиками.
Деньги от этих сделок -- миллионные суммы -- делятся между продажными
работниками УБН и теми вашими "надежными" партнерами, которым вы
доверили присматривать за отправкой. С вашей точки зрения, эти партии товара
учтены. По вашему собственному признанию, вы планируете эти потери. И пока
вы получаете свою обычную прибыль, у вас нет причины думать, что вас
обманывают, не так ли? Оба близнеца злобно уставились на него.
-- Откуда, ты это знаешь? -- отрывисто пролаял второй близнец.
-- Я же сказал, что работал в УБН. Взяток я не брал, был одним из
честных парней. Так я о себе думал по глупости. И делал свою работу. Но я не
слепой. Я видел, что происходит. Просто борьба с торговлей наркотиками --
это такая же полицейская работа, как и всякая другая. Не принято выступать
против своих коллег. Если вы пойдете на это, то у них есть не один способ
превратить вашу жизнь в сплошной кошмар. Так что мне приходилось молчать. И
потом...
Насупившись, Бьюкенен залпом осушил еще стаканчик текилы.
-- Ну? И потом? -- наклонился к нему второй близнец.
-- Это вас не касается.
-- Принимая во внимание причину, по которой мы здесь, это нас очень
даже касается.
-- У меня были личные проблемы, -- сказал Бьюкенен.
-- А у кого их нет? Мы люди светские и прекрасно понимаем, что такое
личные проблемы. Так что нет причины ощетиниваться. Расскажи все начистоту.
Это облегчает душу. Что там у тебя за проблемы, которые?..
-- Об этом лучше не говорить. -- Бьюкенен дал своему локтю соскользнуть
с края стола, словно выпитая текила уже начала на него действовать. -- Я
сказал вам все, что хотел. Вы знаете, где меня найти. Используйте ваши
связи, проверьте информацию о банковских счетах ваших партнеров. Когда вы
узнаете, что я говорил правду, то надеюсь, что мы втроем сможем
скооперироваться.
Взглянув в сторону ведущей в ресторан лестницы, Бьюкенен почувствовал,
что у него перехватило дыхание. Он увидел, как мужчина, по виду американец,
сопровождавший женщину латиноамериканской внешности в чересчур открытом
платье и сильно накрашенную, подошел к официанту и попросил указать им
столик. Американцу на вид было за сорок, он был высокого роста, с очень
широкими плечами и объемистой грудью, а его песочного цвета волосы были
подстрижены ежиком. Его большой живот, обтянутый зеленой тенниской, которая
была ему явно мала, нависал над поясом спущенных на бедра джинсов. Он был
обут в кроссовки и попыхивал сигаретой, отдавая распоряжения официанту.
О Господи, подумал Бьюкенен. Его мозг лихорадочно работал. "Как
же мне?.."
Первый близнец покачал головой.
-- Нам в тебе слишком многое кажется подозрительным.
Делая отчаянную попытку избежать встречи с вошедшим в ресторан
человеком, Бьюкенен сконцентрировал внимание на своих собеседниках.
-- Кроуфорд! -- раздался басовитый голос. Бьюкенен как ни в чем не
бывало продолжал разговор:
-- Что именно вас беспокоит?
-- Кроуфорд! Сколько лет, сколько зим! -- Низкий голос оборвался и
перешел в надсадный кашель курильщика.
Внимание Бьюкенена по-прежнему целиком принадлежало его собеседникам.
-- Кроуфорд! -- Голос прозвучал громче. -- Ты что, оглох? Ничего не
слышишь? Куда, к черту, ты пропал после Ирака? -- Этот голос привлекал
внимание еще и тем, что его владелец говорил с ярко выраженным техасским
произношением, сильно растягивая слова. -- Когда они отправили нас в
Германию и мы приземлились во Франкфурте, я хотел угостить тебя выпивкой в
честь того, что нам удалось выбраться из этой арабской преисподней. Ты ведь
был вместе со всеми в аэропорту, где нам устроили торжественную встречу --
целая куча официальных представителей, и тут же репортеры нацеливают свои
объективы. А в следующую секунду ты исчез -- провалился, канул куда-то, как
отломившееся буровое долото в сухую скважину!
Растягивающий слова голос звучал теперь так близко, что Бьюкенен никак
больше не мог притворяться, что не слышит. Он перевел взгляд со своих
беспокойно ерзающих собеседников на приблизившееся, красное от солнца и
алкоголя лицо огромного американца.
-- Простите, что вы сказали? -- спросил Бьюкенен.
-- Кроуфорд, ты что, не узнаешь старого приятеля? Это же я, Большой Боб
Бейли! Брось, не мог же ты забыть меня! Мы с тобой сидели в одной тюрьме в
Кувейте и Багдаде. Бог мой, кто бы мог подумать, что этот чокнутый
действительно решит, что нападение на Кувейт просто так вот сойдет ему с
рук? В жизни мне не единожды приходилось попадать во всякие переделки, но,
когда эти иракские танки заползли к нам на буровую, прямо тебе скажу, я со
страху чуть в штаны не наложил.
Бьюкенен непонимающе покачал головой.
-- Кроуфорд, у тебя что, эта посттравматическая штука, как ее там, про
которую мне толковали в Германии психушечные доктора? Или ты за это время
выдул больше спиртного, чем я? Гляди, это же я, Большой Боб Бейли,
собственной персоной. Тебя, меня и еще нескольких американцев-нефтяников
тогда захватили и держали в заложниках.
-- Рад познакомиться с вами, Боб, -- сказал Бьюкенен. -- Но, по всей
видимости, вы меня с кем-то спутали.
Близнецы напряженно наблюдали за Бьюкененом.
-- Брось прикидываться. Тебя зовут Кроуфорд, -- продолжал
здоровяк-американец. -- Джим Кроуфорд.
-- Нет. Мне очень жаль, но меня зовут Эд Поттер.
-- Да ведь...
-- Честное слово, я не Джим Кроуфорд. Я -- Эд Поттер и никогда прежде
вас не видел. Я, должно быть, похож на вашего Джима Кроуфорда, кто бы он ни
был.
-- "Похож" -- это не то слово.
-- Но вы ошибаетесь. Я -- не он.
Наблюдавшие за Бьюкененом близнецы еще больше насторожились.
-- Ну и дела, будь я проклят, -- Американцу явно было не по себе, его
лицо еще больше покраснело от смущения. -- Извини, приятель. Я готов был
поклясться... Наверно, сильно перебрал на вечеринках. За то, что помешал
тебе и твоим друзьям, с меня причитается выпивка. Ей-богу, я не хотел вас
беспокоить. -- Американец попятился и, слегка спотыкаясь, отступил.
-- Нет проблем, -- сказал Бьюкенен.
Но проблема была, и притом нешуточная. Одной из самых кошмарных
ситуаций, которые могло нарисовать Бьюкенену его воображение, была ситуация,
когда он при выполнении очередного задания неожиданно встречает кого-нибудь
из тех, с кем был связан по одному из предыдущих. Дважды на протяжении
карьеры Бьюкенена бывало так, что коллеги по профессии случайно оказывались
в тех местах (однажды это был паб в Лондоне, а во второй раз -- кафе в
Париже), где Бьюкенен, выступая под очередной личиной, занимался вербовкой
информаторов, которые могли помочь ему внедриться в террористические
организации. В каждом случае Бьюкенен замечал, как в глазах коллеги
мимолетно возникало выражение узнавания, и его обдавало холодком страха. Но
коллега, подчиняясь одному из непреложных правил их ремесла, более не
обращал никакого внимания на Бьюкенена и через какое-то время -- чтобы его
уход казался естественным -- удалялся с места встречи.
В тех случаях с коллегами Бьюкенен мог рассчитывать на их
профессиональный такт, Но как быть сейчас, как оградить себя от спонтанной
реакции штатского человека, с которым встречался при выполнении другого
задания, человека, который понятия не имел об истинной профессии Бьюкенена?
Ведь этот здоровенный американец -- сейчас он, сбитый с толку, отступал к
столику, где ждала его дама, -- действительно знал Бьюкенена и в Кувейте, и
в Багдаде, и в то время Бьюкенена действительно звали Джим Кроуфорд.
Накануне контрудара союзников Бьюкенен был ночью переброшен в Кувейт на
разведку иракской обороны, совершив для этого затяжной прыжок с парашютом с
летевшего на большой высоте самолета. Закопав свое парашютное снаряжение в
пустыне, Бьюкенен пошел сквозь тьму в направлении огней Эль-Кувейта. На нем
была обычная одежда -- запачканная рубашка и джинсы, а имевшиеся при нем
документы удостоверяли, что он американец, нефтяник из Оклахомы. Если его
остановят, он скажет, что спрятался, когда началось вторжение иракской
армии. Его заросшее лицо, спутанные волосы и изможденный вид послужат
подкреплением легенды. В течение трех недель благодаря помощи людей, которые
сочувствовали союзникам, он, пользуясь небольшим аппаратом двусторонней
радиосвязи, передавал важную информацию своему начальству, но когда его уже
собирались вывезти на подводной лодке и он пробирался к берегу, его схватил
иракский патруль.
Неудивительно, что Большой Боб Бейли, возвращаясь к своей даме,
ожидавшей его за одним из столиков, недоуменно качал головой. Ведь и в самом
деле Бьюкенен провел целый месяц с Бейли и другими захваченными в плен
нефтяниками сначала в каком-то полуразрушенном отеле в Эль-Кувейте,
потом в одном из нескольких грузовиков, которыми американцев перевозили из
Кувейта в Ирак, и, наконец, в здании склада в Багдаде.
В конце концов Саддам Хусейн освободил американцев "в качестве
рождественского подарка Соединенным Штатам". Их отправили самолетами
Иракской авиакомпании в разные пункты назначения, одним из которых был
Франкфурт в Германии. Во время этого перелета Большой Боб Бейли сидел рядом
с Бьюкененом. Он говорил, не закрывая рта ни на минуту, чувствуя нервное
облегчение, и все о том, что, как только они приземлятся, он пойдет и
напьется как следует в компании со старым добрым другом Джимом Кроуфордом.
Но когда они вошли в здание аэровокзала, Джим Кроуфорд исчез в толпе,
прикрываемый одетыми в штатское людьми из отдела особых операций, которые
спешно переправили Бьюкенена в безопасное место.
После того, однако, Бьюкенен успел выполнить двенадцать других заданий,
так что для него Большой Боб Бейли превратился в еще один полузабытый
персонаж, с которым он соприкоснулся, играя одну из своих многочисленных
ролей.
Большой Боб Бейли. Проклятье, он пришел из совсем другой жизни, которая
была несколько жизней тому назад. Иракское вторжение в Кувейт принадлежит
уже древней истории. Большой Боб Бейли был в ней просто статистом.
Но в данный момент этой жизни Большой Боб Бейли играл одну из самых
главных ролей, в смятении думал Бьюкенен.
А Большой Боб Бейли все никак не мог успокоиться, то и дело бросая на
Бьюкенена косые взгляды и качая головой, словно был не только озадачен, но и
рассержен, словно точно знал, что Бьюкенен -- это Джим Кроуфорд, и
чувствовал себя оскорбленным из-за того, что Бьюкенен отказывался это
признать.
Господи, думал Бьюкенен, у него такой взбешенный вид, что с него
станется подойти еще раз! Если это случится, то моя легенда долетит к черту.
Эти двое мексиканцев, эти торговцы наркотиками явно не дураки, раз живы до
сих пор. Следи за их глазами. Они уже начинают что-то подозревать.
-- Наверное, это опять, как в одном старом анекдоте, -- улыбнулся он,
обращаясь к первому близнецу. -- К югу от границы все американцы становятся
на одно лицо, иногда даже и друг для друга.
-- Да, -- ответил первый близнец,
-- Очень забавно, -- произнес второй лишенным выражения голосом.
-- Но он определенно привлек к нам внимание, -- продолжал Бьюкенен.
-- Я думаю, что чем скорее мы выберемся отсюда, тем лучше, -- заметил
второй близнец. -- И главное, до того как этот парень снова к нам подойдет,
что, по-моему, он как раз и собирается сделать.
-- Возражений нет. Пошли. -- Бьюкенен встал и хотел направиться к
ступеням, по которым надо было подняться, чтобы выйти из ресторана.
-- Нет, нам туда, -- сказал второй близнец. Он коснулся руки Бьюкенена
и указал на заднюю дверь, через которую можно было выйти в сад отеля,
погруженный в темноту ночи.
-- Хорошая идея, -- сказал Бьюкенен. -- Так будет быстрее и незаметнее.
-- Он знаками показал официанту, что оставил деньги на столе, и пошел к
стеклянной задней двери.
Выйдя из ресторана и вдохнув влажный ароматный воздух сада, Бьюкенен
услышал, как дверь за ним задвинули, и заметил, что близнецы встали по обе
стороны от него. Он заметил также салфетки в их руках, и эти салфетки не
казались пустыми. И, наконец, он заметил, как часть ночной темноты
отделилась от густой тени в промежутке между высокими кустами рядом с
дверью, откуда наверняка охранник мог скрытно наблюдать через стекло, пока
Бьюкенен разговаривал с близнецами.
Охранник был латиноамериканец, но необычно высокий и широкий в кости.
Как и близнецы, он держал в руке пистолет. Определить марку в темноте
было трудно, но похоже, что это "беретта" калибра 9 миллиметров,
снабженная глушителем.
Словно копируя выражение лиц своих нанимателей, охранник тоже зло
хмурился.
-- Ну, так что же ты за хрен собачий? -- спросил первый близнец, тыча
пальцем в грудь Бьюкенена.
-- Эй, в чем дело? -- попробовал возразить Бьюкенен.
-- Мы стоим слишком близко у окон ресторана. Кто-нибудь оттуда может
увидеть, -- предостерег брата второй близнец. -- Надо спуститься на пляж.
-- Да, -- согласился первый близнец. -- На пляж. На долбаный пляж.
-- Todavia no. Не сию минуту, -- сказал охранник. Он отцепил висевший у
него на поясе ручной детектор металлов и быстро, но основательно прошелся им
поверх одежды Бьюкенена.
Детектор пискнул три раза.
-- Пряжка на поясе. Ключи. Шариковая ручка, -- сказал охранник, не
трудясь объяснять, что в пряжке можно спрятать нож, а ключи и ручку можно
использовать как оружие.
-- Снимай пояс, -- приказал Бьюкенену первый близнец. -- Ключи и ручку
брось на землю.
-- Да в чем дело? Я не понимаю, -- настойчиво повторил Бьюкенен.
Второй близнец показал свой пистолет -- это был 9-миллиметровый
браунинг.
-- Делай, что тебе говорят.
Телохранитель ткнул стволом своей "беретты" в левую почку
Бьюкенена.
-- Rapido. Ahora. Давай, быстро.
Бьюкенен повиновался. Он снял пояс и бросил его на землю вместе с
ключами и ручкой.
Первый близнец подхватил вещи, второй -- подтолкнул Бьюкенена дальше в
глубину сада.
Телохранитель, опустив "беретту" так, чтобы она не бросалась в
глаза, шел сзади.
Сад был большой, с массой цветущих кустарников, плещущих бассейнов и
извилистых тропинок. Тут и там над землей выступали светильники с
разноцветными лампочками, освещая дорожки, подсвечивая кусты, отражаясь на
поверхности бассейнов. Несмотря на это, по сравнению с ярким светом,
лившимся из окон высотного здания отеля, сад казался погруженным в темноту.
Любой, кому случилось бы выглянуть из окна, не увидел бы ничего, кроме
неясных движущихся теней четырех мужчин, вышедших на прогулку, подумал
Бьюкенен. И, конечно, случайный наблюдатель ни за что не заметит, что трое
из них держат в руках пистолеты. Да и какое это имело бы значение? Даже если
кто-то увидит оружие и сочтет нужным позвонить в полицию, все будет кончено
задолго до прибытия полицейских.
Идя по дорожке в направлении шума разбивающихся о берег волн, Бьюкенен
просчитывал варианты, которые у него были. Можно было бы, воспользовавшись
темнотой, сада, вырубить этот "эскорт" и бежать под прикрытием кустов
-- на тот случай, если кто-то из них останется жив и начнет стрелять. Во
всяком случае, можно хотя бы попытаться бежать. Плохо то, что эти типы как
раз и ожидают, что он может воспользоваться темнотой. Они будут готовы к
любому резкому движению с его стороны и, как только он сделает такое
движение, сразу его застрелят. На стволе "беретты" телохранителя
глушитель, и никто в отеле не услышит выстрелов. К тому времени как
обнаружат труп Бьюкенена, трое латиноамериканцев будут уже далеко от этого
места.
Но это не единственная проблема, думал Бьюкенен. Если даже ему удастся
захватить латиноамериканцев врасплох, то темнота, вначале помогавшая ему,
может потом и помешать. Стоит только споткнуться обо что-нибудь во время
драки в темноте... А если он не устоит на ногах...
Еще одной проблемой -- причем имеющей для Бьюкенена самое важное
значение -- было то, что латиноамериканцы своими угрозами могли просто
испытывать его. Нельзя же было ожидать, что близнецы поверят в его легенду
только лишь потому, что он так уверенно и убедительно ее излагает. Они
захотят получить самые разные доказательства, которые подтвердили бы, что он
именно тот, за кого себя выдает. Самые разные. Каждая подробность его
вымышленной биографии выдержит любое расследование. Об этом позаботились те,
кто готовил Бьюкенена к заданию. Одна из сотрудниц выступала в роли бывшей
жены Эда Поттера, другой оперативник -- в роли ее нового мужа. У каждого из
них была хорошо документированная легенда, и каждый знал, что говорить, если
кому-то придет в голову задавать вопросы. Несколько сотрудников УБН были
готовы заявить, что знали Эда Поттера, когда он работал у них агентом.
Вдобавок все подробности карьеры Эда Поттера в УБН были введены в файлы
правительственных компьютеров.
Но, допустим, противники Бьюкенена с самого начала будут исходить из
того, что к его легенде не подкопаешься. Тогда каким еще способом могут они
проверить, тот ли он, за кого себя выдает? Чем больше Бьюкенен думал об
этом, тем настойчивее спрашивал себя, действительно ли близнецы в ярости или
только притворяются? Усомнятся ли они в достоверности его легенды только
потому, что какой-
то пьяный американец утверждает, что знал его как Джима Кроуфорда? Не
правильнее ли будет предположить, что они просто воспользуются этим
утверждением Большого Боба Бейли в качестве предлога, чтобы шантажировать
Бьюкенена, постараться запугать его, обнаружить в нем слабину?
Слои внутри слоев. Ничто никогда не бывает само собой разумеющимся,
думал в смятении Бьюкенен, подталкиваемый вперед по дорожке, которая вела к
мягко освещенному бару на открытом воздухе у края пляжа.
Над баром была крыша из пальмовых листьев на деревянных подпорках. Стен
никаких не было. Вокруг овальной стойки располагались бамбуковые столики и
стулья, и перед несколькими компаниями любителей выпить открывался вид на
лежащее во тьме море в белых барашках волн. Крылья здания отеля окаймляли
сад, так что Бьюкенен и его сопровождающие могли попасть на пляж, только
пройдя мимо бара.
-- Не жди, что эти люди тебе помогут, -- пробормотал первый близнец
справа от Бьюкенена, когда они приблизились к бару. -- Если поднимешь шум,
мы застрелим тебя у них на глазах. Они нас не волнуют.
-- Они пьяны, а мы находимся в тени. Как свидетели они будут
бесполезны, -- добавил второй близнец слева от Бьюкенена.
-- И они не могут видеть моего пистолета. Я прикрыл его курткой. Но не
сомневайся: нацелен он на твой позвоночник, -- сказал за спиной у Бьюкенена
телохранитель.
-- Постойте, давайте-ка кое-что проясним. Я чего-то тут не понимаю. К
чему все эти разговоры о стрельбе? -- спросил Бьюкенен. -- Неплохо бы вам
всем троим расслабиться и сказать мне, что происходит. Я пришел к вам с
чистым сердцем. Без оружия. Никакой угрозы для вас не представляю. И вдруг,
ни с того ни с сего...
-- Заткнись, пока не пройдем мимо тех людей в баре, -- тихо сказал
по-испански первый близнец.
-- Скажи еще хоть слово, и больше уже никогда не заговоришь, --
пригрозил второй. -- Entiende? Понял?
-- Против вашей логики просто нечего возразить, -- согласился Бьюкенен.
Несколько туристов взглянули на Бьюкенена и его спутников, когда те
проходили мимо. Потом один из собутыльников кончил рассказывать анекдот, и
вся компания за столиком захохотала.
Этот взрыв смеха получился таким громким и неожиданным, что заставил
близнецов вздрогнуть и резко повернуться в сторону бара. Предположительно
такой же была и реакция телохранителя, хотя Бьюкенен не мог этого знать
точно. И все же преимущество было на его стороне. В тот момент он мог бы
воспользоваться их оплошностью, одновременным ударом ребрами ладоней сломать
хрящи гортани обоих близнецов, ударом левой ноги назад разбить коленную
чашечку телохранителя и, крутнувшись, рывком переломить запястье руки,
у этих якобы верных вам партнеров, чьи имена я указал в списке, есть
секретные банковские счета. Конечно, я понимаю, что взяточничество -- это
здешний образ жизни. Но вы, думаю, согласитесь, что суммы, отложенные вашими
достойными партнерами на черный день, значительно превосходят все, что можно
было бы объяснить одними лишь взятками и гонорарами за определенные услуги.
Второй близнец прищурился.
-- Допустим на минуту, что твоя информация верна.
-- Ну, это само собой разумеется. Ведь я выставляю самую надежную
дополнительную гарантию, какую только можно вообразить.
-- И что же это за гарантия? -- Первый близнец забарабанил пальцами по
столу.
-- Моя жизнь. Если я лгу относительно этих банковских счетов -- а вам
не трудно будет это проверить, -- то вы просто убьете меня.
-- А тем временем тебе, может быть, уже удастся осуществить задуманное
и слинять прежде, чем мы до тебя доберемся. -- Второй близнец еще больше
сузил глаза в злом прищуре.
-- Что я могу осуществить? -- развел руками Бьюкенен. -- Пока вы будете
проверять людей по этому списку и решать, представляет ли какую-нибудь
ценность моя информация, вы не станете ни во что меня посвящать и никаких
дел вести со мной не будете.
-- Может, мы вообще не захотим иметь с тобой никаких дел, даже если ты
говоришь правду. -- Первый близнец продолжал барабанить пальцами по столу.
-- Что ж, такое тоже не исключено. -- Бьюкенен пожал плечами. -- Но,
как мне это представляется, я рискую всем, тогда как вы не рискуете ничем. И
уж определенно нет никакого риска в том" что вы встретились со мной здесь,
на приемлемой для всех нейтральной почве, чтобы пропустить по стаканчику и
поесть. В худшем случае вы испытываете некоторое неудобство. Я же в худшем
случае становлюсь покойником.
Не глядя друг на друга, близнецы, казалось, пришли к общему выводу.
-- Exactemente [Вот именно (исп.).]. -- Второй близнец повернулся в
сторону наполовину заполненного зала, привлек внимание обслуживающего их
стол официанта, показал на стоявшие перед ними стаканчики, поднял вверх два
пальца и описал рукой круг, сигнализируя, что заказывает по второй двойной
порции текилы для всех. Увидев кивок официанта, он повернулся к Бьюкенену.
-- Ты перебил меня, и я не закончил вопроса, который хотел задать.
-- Perdon [Извините (исп.).]. Задавайте ваш вопрос.
-- Допустим, что ты говоришь правду об этих секретных банковских
счетах. Но как ты тогда объяснишь столь крупные размеры тех сумм, которые,
как ты утверждаешь, наши партнеры утаивают от нас? Из какого источника идут
эти деньги? Наверняка это взятки от полицейских из Управления по борьбе с
наркотиками за поставляемую информацию. Потому что иначе пришлось бы
подумать, что они или крадут часть нашего товара, или присваивают часть
получаемых денег. А я тебе точно говорю, что мы отслеживаем каждый
килограмм, который отправляем в Соединенные Штаты, и каждый поступающий
оттуда доллар.
Бьюкенен покачал головой.
-- Одними взятками нельзя объяснить огромные размеры сумм на этих
счетах. Как вам известно, работники Управления по борьбе с наркотиками не
слишком щедры как взяткодатели. У них в смысле бюджета кишка тонка. Но в
смысле того, что вы застрахованы от грабежа, дело обстоит иначе. Ваши люди
проводят изумительно тонкую операцию по снятию сливок.
-- Что? -- Второй близнец казался ошарашенным. -- No es possible
[Невозможно (исп.).].
-- Это больше, чем просто возможно. Это факт.
-- Говорю тебе, мы бы знали!
-- Не в этом случае. Не при том способе, каким они это проворачивают.
Для снятия сливок они пользуются услугами продажных работников УБН. Сколько
партий товара вы потеряли в прошлом году? Хотя бы приблизительно. Десять
процентов?
-- Около того, -- сказал первый близнец. -- Сколько-то партий не
доходит до места назначения, это неизбежно. Кто-то из курьеров начинает
нервничать и делает ошибки. Или оперативники УБН случайно оказываются на
месте в нужный момент. Какого-то процента потерь следует ожидать. Это тоже
входит в бизнес.
-- А что, если кое-кто из этих курьеров нервничал не так сильно, как
старался показать? -- спросил Бьюкенен. -- И что, если те оперативники УБН
получали уведомление, чтобы быть на месте в нужный момент? И что, если те
курьеры и те оперативники УБН работали на себя?
Пока официант расставлял перед ними стаканчики с текилой, собеседники
сидели молча. Как только официант удалился, они окинули взглядом посетителей
ресторана, убедились, что никто из них не находился настолько близко к ним,
что мог бы подслушать разговор, потом повернулись друг к другу лицом,
подняли стаканы и повторили весь ритуал поглощения соли, текилы и лайма.
-- Договаривай то, что начал. -- Первый близнец явно надеялся, что
алкоголь повлияет на мыслительные способности Бьюкенена и откроет в нем
какую-нибудь слабину.
-- Их система действует неплохо. -- Бьюкенен положил на тарелку ломтик
лайма, который жевал. -- Нечестные агенты УБН должны показывать начальству,
что работают. Поэтому они сдают часть конфискованного ими товара. Потом
правительство делает хвастливое заявление о том, как оно выигрывает войну
против торговцев наркотиками, а американское телевидение в вечерней сводке
новостей дает репортаж о самой свежей победе. Но вот чего не знает ни
правительство, ни тем более американская публика: конфискуются и другие
партии товара, которые затем продаются американским торговцам наркотиками.
Деньги от этих сделок -- миллионные суммы -- делятся между продажными
работниками УБН и теми вашими "надежными" партнерами, которым вы
доверили присматривать за отправкой. С вашей точки зрения, эти партии товара
учтены. По вашему собственному признанию, вы планируете эти потери. И пока
вы получаете свою обычную прибыль, у вас нет причины думать, что вас
обманывают, не так ли? Оба близнеца злобно уставились на него.
-- Откуда, ты это знаешь? -- отрывисто пролаял второй близнец.
-- Я же сказал, что работал в УБН. Взяток я не брал, был одним из
честных парней. Так я о себе думал по глупости. И делал свою работу. Но я не
слепой. Я видел, что происходит. Просто борьба с торговлей наркотиками --
это такая же полицейская работа, как и всякая другая. Не принято выступать
против своих коллег. Если вы пойдете на это, то у них есть не один способ
превратить вашу жизнь в сплошной кошмар. Так что мне приходилось молчать. И
потом...
Насупившись, Бьюкенен залпом осушил еще стаканчик текилы.
-- Ну? И потом? -- наклонился к нему второй близнец.
-- Это вас не касается.
-- Принимая во внимание причину, по которой мы здесь, это нас очень
даже касается.
-- У меня были личные проблемы, -- сказал Бьюкенен.
-- А у кого их нет? Мы люди светские и прекрасно понимаем, что такое
личные проблемы. Так что нет причины ощетиниваться. Расскажи все начистоту.
Это облегчает душу. Что там у тебя за проблемы, которые?..
-- Об этом лучше не говорить. -- Бьюкенен дал своему локтю соскользнуть
с края стола, словно выпитая текила уже начала на него действовать. -- Я
сказал вам все, что хотел. Вы знаете, где меня найти. Используйте ваши
связи, проверьте информацию о банковских счетах ваших партнеров. Когда вы
узнаете, что я говорил правду, то надеюсь, что мы втроем сможем
скооперироваться.
Взглянув в сторону ведущей в ресторан лестницы, Бьюкенен почувствовал,
что у него перехватило дыхание. Он увидел, как мужчина, по виду американец,
сопровождавший женщину латиноамериканской внешности в чересчур открытом
платье и сильно накрашенную, подошел к официанту и попросил указать им
столик. Американцу на вид было за сорок, он был высокого роста, с очень
широкими плечами и объемистой грудью, а его песочного цвета волосы были
подстрижены ежиком. Его большой живот, обтянутый зеленой тенниской, которая
была ему явно мала, нависал над поясом спущенных на бедра джинсов. Он был
обут в кроссовки и попыхивал сигаретой, отдавая распоряжения официанту.
О Господи, подумал Бьюкенен. Его мозг лихорадочно работал. "Как
же мне?.."
Первый близнец покачал головой.
-- Нам в тебе слишком многое кажется подозрительным.
Делая отчаянную попытку избежать встречи с вошедшим в ресторан
человеком, Бьюкенен сконцентрировал внимание на своих собеседниках.
-- Кроуфорд! -- раздался басовитый голос. Бьюкенен как ни в чем не
бывало продолжал разговор:
-- Что именно вас беспокоит?
-- Кроуфорд! Сколько лет, сколько зим! -- Низкий голос оборвался и
перешел в надсадный кашель курильщика.
Внимание Бьюкенена по-прежнему целиком принадлежало его собеседникам.
-- Кроуфорд! -- Голос прозвучал громче. -- Ты что, оглох? Ничего не
слышишь? Куда, к черту, ты пропал после Ирака? -- Этот голос привлекал
внимание еще и тем, что его владелец говорил с ярко выраженным техасским
произношением, сильно растягивая слова. -- Когда они отправили нас в
Германию и мы приземлились во Франкфурте, я хотел угостить тебя выпивкой в
честь того, что нам удалось выбраться из этой арабской преисподней. Ты ведь
был вместе со всеми в аэропорту, где нам устроили торжественную встречу --
целая куча официальных представителей, и тут же репортеры нацеливают свои
объективы. А в следующую секунду ты исчез -- провалился, канул куда-то, как
отломившееся буровое долото в сухую скважину!
Растягивающий слова голос звучал теперь так близко, что Бьюкенен никак
больше не мог притворяться, что не слышит. Он перевел взгляд со своих
беспокойно ерзающих собеседников на приблизившееся, красное от солнца и
алкоголя лицо огромного американца.
-- Простите, что вы сказали? -- спросил Бьюкенен.
-- Кроуфорд, ты что, не узнаешь старого приятеля? Это же я, Большой Боб
Бейли! Брось, не мог же ты забыть меня! Мы с тобой сидели в одной тюрьме в
Кувейте и Багдаде. Бог мой, кто бы мог подумать, что этот чокнутый
действительно решит, что нападение на Кувейт просто так вот сойдет ему с
рук? В жизни мне не единожды приходилось попадать во всякие переделки, но,
когда эти иракские танки заползли к нам на буровую, прямо тебе скажу, я со
страху чуть в штаны не наложил.
Бьюкенен непонимающе покачал головой.
-- Кроуфорд, у тебя что, эта посттравматическая штука, как ее там, про
которую мне толковали в Германии психушечные доктора? Или ты за это время
выдул больше спиртного, чем я? Гляди, это же я, Большой Боб Бейли,
собственной персоной. Тебя, меня и еще нескольких американцев-нефтяников
тогда захватили и держали в заложниках.
-- Рад познакомиться с вами, Боб, -- сказал Бьюкенен. -- Но, по всей
видимости, вы меня с кем-то спутали.
Близнецы напряженно наблюдали за Бьюкененом.
-- Брось прикидываться. Тебя зовут Кроуфорд, -- продолжал
здоровяк-американец. -- Джим Кроуфорд.
-- Нет. Мне очень жаль, но меня зовут Эд Поттер.
-- Да ведь...
-- Честное слово, я не Джим Кроуфорд. Я -- Эд Поттер и никогда прежде
вас не видел. Я, должно быть, похож на вашего Джима Кроуфорда, кто бы он ни
был.
-- "Похож" -- это не то слово.
-- Но вы ошибаетесь. Я -- не он.
Наблюдавшие за Бьюкененом близнецы еще больше насторожились.
-- Ну и дела, будь я проклят, -- Американцу явно было не по себе, его
лицо еще больше покраснело от смущения. -- Извини, приятель. Я готов был
поклясться... Наверно, сильно перебрал на вечеринках. За то, что помешал
тебе и твоим друзьям, с меня причитается выпивка. Ей-богу, я не хотел вас
беспокоить. -- Американец попятился и, слегка спотыкаясь, отступил.
-- Нет проблем, -- сказал Бьюкенен.
Но проблема была, и притом нешуточная. Одной из самых кошмарных
ситуаций, которые могло нарисовать Бьюкенену его воображение, была ситуация,
когда он при выполнении очередного задания неожиданно встречает кого-нибудь
из тех, с кем был связан по одному из предыдущих. Дважды на протяжении
карьеры Бьюкенена бывало так, что коллеги по профессии случайно оказывались
в тех местах (однажды это был паб в Лондоне, а во второй раз -- кафе в
Париже), где Бьюкенен, выступая под очередной личиной, занимался вербовкой
информаторов, которые могли помочь ему внедриться в террористические
организации. В каждом случае Бьюкенен замечал, как в глазах коллеги
мимолетно возникало выражение узнавания, и его обдавало холодком страха. Но
коллега, подчиняясь одному из непреложных правил их ремесла, более не
обращал никакого внимания на Бьюкенена и через какое-то время -- чтобы его
уход казался естественным -- удалялся с места встречи.
В тех случаях с коллегами Бьюкенен мог рассчитывать на их
профессиональный такт, Но как быть сейчас, как оградить себя от спонтанной
реакции штатского человека, с которым встречался при выполнении другого
задания, человека, который понятия не имел об истинной профессии Бьюкенена?
Ведь этот здоровенный американец -- сейчас он, сбитый с толку, отступал к
столику, где ждала его дама, -- действительно знал Бьюкенена и в Кувейте, и
в Багдаде, и в то время Бьюкенена действительно звали Джим Кроуфорд.
Накануне контрудара союзников Бьюкенен был ночью переброшен в Кувейт на
разведку иракской обороны, совершив для этого затяжной прыжок с парашютом с
летевшего на большой высоте самолета. Закопав свое парашютное снаряжение в
пустыне, Бьюкенен пошел сквозь тьму в направлении огней Эль-Кувейта. На нем
была обычная одежда -- запачканная рубашка и джинсы, а имевшиеся при нем
документы удостоверяли, что он американец, нефтяник из Оклахомы. Если его
остановят, он скажет, что спрятался, когда началось вторжение иракской
армии. Его заросшее лицо, спутанные волосы и изможденный вид послужат
подкреплением легенды. В течение трех недель благодаря помощи людей, которые
сочувствовали союзникам, он, пользуясь небольшим аппаратом двусторонней
радиосвязи, передавал важную информацию своему начальству, но когда его уже
собирались вывезти на подводной лодке и он пробирался к берегу, его схватил
иракский патруль.
Неудивительно, что Большой Боб Бейли, возвращаясь к своей даме,
ожидавшей его за одним из столиков, недоуменно качал головой. Ведь и в самом
деле Бьюкенен провел целый месяц с Бейли и другими захваченными в плен
нефтяниками сначала в каком-то полуразрушенном отеле в Эль-Кувейте,
потом в одном из нескольких грузовиков, которыми американцев перевозили из
Кувейта в Ирак, и, наконец, в здании склада в Багдаде.
В конце концов Саддам Хусейн освободил американцев "в качестве
рождественского подарка Соединенным Штатам". Их отправили самолетами
Иракской авиакомпании в разные пункты назначения, одним из которых был
Франкфурт в Германии. Во время этого перелета Большой Боб Бейли сидел рядом
с Бьюкененом. Он говорил, не закрывая рта ни на минуту, чувствуя нервное
облегчение, и все о том, что, как только они приземлятся, он пойдет и
напьется как следует в компании со старым добрым другом Джимом Кроуфордом.
Но когда они вошли в здание аэровокзала, Джим Кроуфорд исчез в толпе,
прикрываемый одетыми в штатское людьми из отдела особых операций, которые
спешно переправили Бьюкенена в безопасное место.
После того, однако, Бьюкенен успел выполнить двенадцать других заданий,
так что для него Большой Боб Бейли превратился в еще один полузабытый
персонаж, с которым он соприкоснулся, играя одну из своих многочисленных
ролей.
Большой Боб Бейли. Проклятье, он пришел из совсем другой жизни, которая
была несколько жизней тому назад. Иракское вторжение в Кувейт принадлежит
уже древней истории. Большой Боб Бейли был в ней просто статистом.
Но в данный момент этой жизни Большой Боб Бейли играл одну из самых
главных ролей, в смятении думал Бьюкенен.
А Большой Боб Бейли все никак не мог успокоиться, то и дело бросая на
Бьюкенена косые взгляды и качая головой, словно был не только озадачен, но и
рассержен, словно точно знал, что Бьюкенен -- это Джим Кроуфорд, и
чувствовал себя оскорбленным из-за того, что Бьюкенен отказывался это
признать.
Господи, думал Бьюкенен, у него такой взбешенный вид, что с него
станется подойти еще раз! Если это случится, то моя легенда долетит к черту.
Эти двое мексиканцев, эти торговцы наркотиками явно не дураки, раз живы до
сих пор. Следи за их глазами. Они уже начинают что-то подозревать.
-- Наверное, это опять, как в одном старом анекдоте, -- улыбнулся он,
обращаясь к первому близнецу. -- К югу от границы все американцы становятся
на одно лицо, иногда даже и друг для друга.
-- Да, -- ответил первый близнец,
-- Очень забавно, -- произнес второй лишенным выражения голосом.
-- Но он определенно привлек к нам внимание, -- продолжал Бьюкенен.
-- Я думаю, что чем скорее мы выберемся отсюда, тем лучше, -- заметил
второй близнец. -- И главное, до того как этот парень снова к нам подойдет,
что, по-моему, он как раз и собирается сделать.
-- Возражений нет. Пошли. -- Бьюкенен встал и хотел направиться к
ступеням, по которым надо было подняться, чтобы выйти из ресторана.
-- Нет, нам туда, -- сказал второй близнец. Он коснулся руки Бьюкенена
и указал на заднюю дверь, через которую можно было выйти в сад отеля,
погруженный в темноту ночи.
-- Хорошая идея, -- сказал Бьюкенен. -- Так будет быстрее и незаметнее.
-- Он знаками показал официанту, что оставил деньги на столе, и пошел к
стеклянной задней двери.
Выйдя из ресторана и вдохнув влажный ароматный воздух сада, Бьюкенен
услышал, как дверь за ним задвинули, и заметил, что близнецы встали по обе
стороны от него. Он заметил также салфетки в их руках, и эти салфетки не
казались пустыми. И, наконец, он заметил, как часть ночной темноты
отделилась от густой тени в промежутке между высокими кустами рядом с
дверью, откуда наверняка охранник мог скрытно наблюдать через стекло, пока
Бьюкенен разговаривал с близнецами.
Охранник был латиноамериканец, но необычно высокий и широкий в кости.
Как и близнецы, он держал в руке пистолет. Определить марку в темноте
было трудно, но похоже, что это "беретта" калибра 9 миллиметров,
снабженная глушителем.
Словно копируя выражение лиц своих нанимателей, охранник тоже зло
хмурился.
-- Ну, так что же ты за хрен собачий? -- спросил первый близнец, тыча
пальцем в грудь Бьюкенена.
-- Эй, в чем дело? -- попробовал возразить Бьюкенен.
-- Мы стоим слишком близко у окон ресторана. Кто-нибудь оттуда может
увидеть, -- предостерег брата второй близнец. -- Надо спуститься на пляж.
-- Да, -- согласился первый близнец. -- На пляж. На долбаный пляж.
-- Todavia no. Не сию минуту, -- сказал охранник. Он отцепил висевший у
него на поясе ручной детектор металлов и быстро, но основательно прошелся им
поверх одежды Бьюкенена.
Детектор пискнул три раза.
-- Пряжка на поясе. Ключи. Шариковая ручка, -- сказал охранник, не
трудясь объяснять, что в пряжке можно спрятать нож, а ключи и ручку можно
использовать как оружие.
-- Снимай пояс, -- приказал Бьюкенену первый близнец. -- Ключи и ручку
брось на землю.
-- Да в чем дело? Я не понимаю, -- настойчиво повторил Бьюкенен.
Второй близнец показал свой пистолет -- это был 9-миллиметровый
браунинг.
-- Делай, что тебе говорят.
Телохранитель ткнул стволом своей "беретты" в левую почку
Бьюкенена.
-- Rapido. Ahora. Давай, быстро.
Бьюкенен повиновался. Он снял пояс и бросил его на землю вместе с
ключами и ручкой.
Первый близнец подхватил вещи, второй -- подтолкнул Бьюкенена дальше в
глубину сада.
Телохранитель, опустив "беретту" так, чтобы она не бросалась в
глаза, шел сзади.
Сад был большой, с массой цветущих кустарников, плещущих бассейнов и
извилистых тропинок. Тут и там над землей выступали светильники с
разноцветными лампочками, освещая дорожки, подсвечивая кусты, отражаясь на
поверхности бассейнов. Несмотря на это, по сравнению с ярким светом,
лившимся из окон высотного здания отеля, сад казался погруженным в темноту.
Любой, кому случилось бы выглянуть из окна, не увидел бы ничего, кроме
неясных движущихся теней четырех мужчин, вышедших на прогулку, подумал
Бьюкенен. И, конечно, случайный наблюдатель ни за что не заметит, что трое
из них держат в руках пистолеты. Да и какое это имело бы значение? Даже если
кто-то увидит оружие и сочтет нужным позвонить в полицию, все будет кончено
задолго до прибытия полицейских.
Идя по дорожке в направлении шума разбивающихся о берег волн, Бьюкенен
просчитывал варианты, которые у него были. Можно было бы, воспользовавшись
темнотой, сада, вырубить этот "эскорт" и бежать под прикрытием кустов
-- на тот случай, если кто-то из них останется жив и начнет стрелять. Во
всяком случае, можно хотя бы попытаться бежать. Плохо то, что эти типы как
раз и ожидают, что он может воспользоваться темнотой. Они будут готовы к
любому резкому движению с его стороны и, как только он сделает такое
движение, сразу его застрелят. На стволе "беретты" телохранителя
глушитель, и никто в отеле не услышит выстрелов. К тому времени как
обнаружат труп Бьюкенена, трое латиноамериканцев будут уже далеко от этого
места.
Но это не единственная проблема, думал Бьюкенен. Если даже ему удастся
захватить латиноамериканцев врасплох, то темнота, вначале помогавшая ему,
может потом и помешать. Стоит только споткнуться обо что-нибудь во время
драки в темноте... А если он не устоит на ногах...
Еще одной проблемой -- причем имеющей для Бьюкенена самое важное
значение -- было то, что латиноамериканцы своими угрозами могли просто
испытывать его. Нельзя же было ожидать, что близнецы поверят в его легенду
только лишь потому, что он так уверенно и убедительно ее излагает. Они
захотят получить самые разные доказательства, которые подтвердили бы, что он
именно тот, за кого себя выдает. Самые разные. Каждая подробность его
вымышленной биографии выдержит любое расследование. Об этом позаботились те,
кто готовил Бьюкенена к заданию. Одна из сотрудниц выступала в роли бывшей
жены Эда Поттера, другой оперативник -- в роли ее нового мужа. У каждого из
них была хорошо документированная легенда, и каждый знал, что говорить, если
кому-то придет в голову задавать вопросы. Несколько сотрудников УБН были
готовы заявить, что знали Эда Поттера, когда он работал у них агентом.
Вдобавок все подробности карьеры Эда Поттера в УБН были введены в файлы
правительственных компьютеров.
Но, допустим, противники Бьюкенена с самого начала будут исходить из
того, что к его легенде не подкопаешься. Тогда каким еще способом могут они
проверить, тот ли он, за кого себя выдает? Чем больше Бьюкенен думал об
этом, тем настойчивее спрашивал себя, действительно ли близнецы в ярости или
только притворяются? Усомнятся ли они в достоверности его легенды только
потому, что какой-
то пьяный американец утверждает, что знал его как Джима Кроуфорда? Не
правильнее ли будет предположить, что они просто воспользуются этим
утверждением Большого Боба Бейли в качестве предлога, чтобы шантажировать
Бьюкенена, постараться запугать его, обнаружить в нем слабину?
Слои внутри слоев. Ничто никогда не бывает само собой разумеющимся,
думал в смятении Бьюкенен, подталкиваемый вперед по дорожке, которая вела к
мягко освещенному бару на открытом воздухе у края пляжа.
Над баром была крыша из пальмовых листьев на деревянных подпорках. Стен
никаких не было. Вокруг овальной стойки располагались бамбуковые столики и
стулья, и перед несколькими компаниями любителей выпить открывался вид на
лежащее во тьме море в белых барашках волн. Крылья здания отеля окаймляли
сад, так что Бьюкенен и его сопровождающие могли попасть на пляж, только
пройдя мимо бара.
-- Не жди, что эти люди тебе помогут, -- пробормотал первый близнец
справа от Бьюкенена, когда они приблизились к бару. -- Если поднимешь шум,
мы застрелим тебя у них на глазах. Они нас не волнуют.
-- Они пьяны, а мы находимся в тени. Как свидетели они будут
бесполезны, -- добавил второй близнец слева от Бьюкенена.
-- И они не могут видеть моего пистолета. Я прикрыл его курткой. Но не
сомневайся: нацелен он на твой позвоночник, -- сказал за спиной у Бьюкенена
телохранитель.
-- Постойте, давайте-ка кое-что проясним. Я чего-то тут не понимаю. К
чему все эти разговоры о стрельбе? -- спросил Бьюкенен. -- Неплохо бы вам
всем троим расслабиться и сказать мне, что происходит. Я пришел к вам с
чистым сердцем. Без оружия. Никакой угрозы для вас не представляю. И вдруг,
ни с того ни с сего...
-- Заткнись, пока не пройдем мимо тех людей в баре, -- тихо сказал
по-испански первый близнец.
-- Скажи еще хоть слово, и больше уже никогда не заговоришь, --
пригрозил второй. -- Entiende? Понял?
-- Против вашей логики просто нечего возразить, -- согласился Бьюкенен.
Несколько туристов взглянули на Бьюкенена и его спутников, когда те
проходили мимо. Потом один из собутыльников кончил рассказывать анекдот, и
вся компания за столиком захохотала.
Этот взрыв смеха получился таким громким и неожиданным, что заставил
близнецов вздрогнуть и резко повернуться в сторону бара. Предположительно
такой же была и реакция телохранителя, хотя Бьюкенен не мог этого знать
точно. И все же преимущество было на его стороне. В тот момент он мог бы
воспользоваться их оплошностью, одновременным ударом ребрами ладоней сломать
хрящи гортани обоих близнецов, ударом левой ноги назад разбить коленную
чашечку телохранителя и, крутнувшись, рывком переломить запястье руки,