Страница:
приехал в Новый Орлеан: узнать, что случилось с Хуаной. Ведь это Питер Лонг
обещал ей свою помощь. Питер Лэнг любил Хуану. Питер Лэнг... Бьюкенен
отчаянно хотел стать Питером Лэнгом, потому что больше всего на свете боялся
быть самим собой.
Но за Питером Лэнгом не следила Холли Маккой. Питер Лэнг не служил в
Управлении особых операций и не числился в группе "Виски с содовой".
Хотя Лэнг и был тайным агентом, он никогда не принадлежал к этим
спецподразделениям. И не Лэнгом, а Бренданом Бьюкененом заинтересовались в
редакции "Вашингтон пост". Поэтому именно Брендан Бьюкенен должен
нейтрализовать и сбить со следа Холли Маккой.
Таким образом, Питер Лэнг сыграет роль Брендана Бьюкенена, а Брендан
Бьюкенен... В самом деле, не сидеть же ему в гостинице сложа руки, а то
Холли Маккой, чего доброго, подумает, что он струсил. Бьюкенен
перевоплотится в Питера Лэнга и побывает в местах, где тот любил появляться
шесть лет назад.
Хотя Бьюкенен знал, что настоящий Лэнг на его месте остановился бы во
Французском квартале, сам он попал в Новый Орлеан "впервые" и
"плохо был знаком" с городом. Поэтому он решил выбрать любую
первоклассную гостиницу неподалеку от торгового центра и местных
достопримечательностей. Высокое сверкающее здание отеля "Хо-лидей
Инн-Краун Плаза" показалось ему идеальным вариантом. Заполнив анкету,
Бьюкенен в сопровождении служащего поднялся на двенадцатый этаж в свой номер
и, дождавшись, пока тот уйдет, запер дверь на замок. Достал из саквояжа
пистолет и паспорт на имя Виктора Гранта. Комнату могут обыскивать. Он
опустил паспорт в карман плаща, а пистолет сунул за пояс.
Две минуты спустя Бьюкенен вышел из номера и по лестнице черного хода
спустился в холл. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что Холли Маккой
поблизости не видно, он вышел на улицу и сел в такси.
-- Куда едем, сор? -- гортанным голосом спросил водитель, пожилой негр
с седыми волосами.
-- Метеерское кладбище.
-- Похороны, сэр?
-- Каждый день чьи-нибудь похороны.
-- Истинная правда, сэр, истинная правда.
Ему было приказано обязательно находиться в гостинице с шести до восьми
вечера на случай, если понадобит-
ся передать сообщение. Однако до шести оставалось три часа свободного
времени, и Бьюкенен не хотел сидеть на одном месте. Необходимо делать то,
что стал бы делать Питер Лэнг, окажись он в Новом Орлеане. Бьюкенен
откинулся на спинку сиденья и притворился, что увлечен видом города. Такси
проехало улицу Чаупитаулас, свернуло на скоростную магистраль и смешалось с
потоком машин, направляющихся в сторону Метеерского шоссе.
Огромное кладбище возникло еще в 1873 году на месте ипподрома,
располагавшегося здесь до войны между Севером и Югом. Подобно многим
старинным кладбищам Нового Орлеана, оно представляло собой ряды длинных
каменных усыпальниц с нишами, в которые опускали и замуровывали гробы. Такой
способ захоронения вошел а обычай в прошлом веке из-за топкой почвы и
постоянной: угрозы разливов Миссисипи. Хотя с тех пор современные сточные
системы позволили рыть могилы в земле, традиция сохранилась, и горожан
зачастую хоронили по старинке.
Питер Лэнг любил бывать на старинных кладбищах, а Метеерское
пользовалось у него особенным вниманием. Официальным предлогом для столь
мрачного времяпрепровождения считался его интерес к истории и склонность ко
всякого рода мистике. Однако на деле все обстояло гораздо проще: укромные
аллеи и потрескавшиеся могильные плиты служили прекрасным местом для
тайников, где, не нарушая вечного покоя обитателей кладбища, можно было
оставить сообщение для курьера.
Изредка, в дни большого наплыва посетителей, Бьюкенену и пришедшему на
встречу связному удавалось незаметно переброситься парой слов. Руководитель
Бьюкенена-Лэнга отличался своеобразным чувством юмора, и идея использовать
для связи кладбище казалась ему невероятно смешной.
Однако на этот раз Бьюкенен-Лэнг приехал сюда по другой причине.
Воспоминания об этом кладбище связаны с Хуаной. Она часто сопровождала Лэнга
в его экскурсиях и не меньше чем он интересовалась старинными надгробиями.
Бьюкенен вспомнил, с каким восторгом рассматривала Хуана миниатюрные
гранитные факелы на усыпальнице богатой горожанки Джози Арлингтон.
Бьюкенен-Лэнг остановился и прислушался. Ему почудилось: еще миг, и он
услышит серебряные переливы знакомого голоса. Дымка в небе развеялась,
проглянула яркая синь, и солнце осветило унылые силуэты покосившихся
памятников.
Бьюкенен представил, как Хуана стоит рядом, улыбается, и ее рука
покоится на его плече. Ему так хотелось ее обнять!
И он сделает это сегодня вечером.
Зачем я позволил тебе уйти? Моя жизнь могла бы сложиться совершенно
иначе.
Я ни за что не повторю той ошибки. Я просто не представлял, как много
ты для меня значишь.
И то, что я обещал шесть лет назад, -- не пустые слова. Я люблю тебя.
Я или Питер Лэнг?
А как же Бьюкенен-Лэнг?
А как же Бьюкенен?
Голова раскалывалась от боли. Он потер виски, но боль продолжала его
мучить.
Вернувшись в отель, Бьюкенен стал нетерпеливо дожидаться, когда
руководство соблаговолит выйти с ним на связь. Он собирался заказать в номер
ужин, но есть совсем расхотелось. Решил включить телевизор и посмотреть
Си-эн-эн, но передумал. Хуана. Все его мысли были заняты предстоящей
встречей с Хуаной. Он снова и снова вспоминал события шестилетней давности и
в который раз винил себя в том, что случилось.
Комната погрузилась в темноту. Бьюкенен поднялся с кресла и раздвинул
шторы, чтобы полюбоваться закатом, но небо было непроницаемо черного цвета.
Всего миг назад в окно заглядывали пурпурные отсветы заходящего солнца, и
вдруг такая невероятная перемена. Он обескураженно посмотрел на светящийся
циферблат наручных часов.
Шестнадцать минут десятого?
Нет. Здесь какая-то ошибка. Должно быть, с ним сыграли злую шутку
сгустившиеся в комнате тени. Бьюкенен зажег настольную лампу и поднес часы к
свету. Удивительно, но они в самом деле показывали шестнадцать минут
десятого. Выходит, он не заметил, как прошли три часа и шестнадцать минут.
Боже, со мной это уже в третий раз за последние три дня. Нет, не в
третий. В четвертый. Что происходит?
Бьюкенен встал. Прошелся по комнате, разминая за-
текшие ноги, и внезапно заметил, что на телефоне мигает красная
лампочка сообщения, -- выходит, ему звонили.
Но я не слышал телефонного звонка.
Что, если его руководитель пытался передать ему срочные инструкции?
Бьюкенен быстро снял трубку и нажал на ноль.
Сначала он услышал три гудка, затем женский голос:
-- АТС.
-- Я звоню из номера 12-14, -- Бьюкенен старался не выдать своего
волнения. -- Кто-то оставил для меня сообщение.
-- Одну секунду, сэр, сейчас посмотрю... так... есть. Сердце учащенно
забилось.
-- Звонила Холли Маккой, -- снова заговорила женщина. -- В семнадцать
сорок пять. Вот текст: "Мы остановились в одном отеле. Почему бы нам
вечером не встретиться?" Если хотите, сэр, я могу связаться с ее номером.
-- Нет, спасибо. В этом нет необходимости. Он положил трубку.
Бьюкенен испытывал смешанные чувства. Прежде всего -- облегчение:
важного сообщения он не пропустил. Кроме того, ему звонили в семнадцать
сорок пять. До того, как он вернулся в гостиницу. До того, как сел в кресло
и отключился на целых три часа. По крайней мере, он не настолько ушел в
себя, чтобы не услышать звонка.
Но одновременно с облегчением в нем проснулась тревога: Холли Маккой
удалось его выследить. И дело даже не в раздражающей настойчивости
журналистки. Каким образом она сумела его найти? Неужели она обзванивала все
гостиницы в городе и спрашивала?..
Мне следовало остановиться под чужим именем.
Под чужим именем? А разве не из-за чужих имен заварилась вся эта каша?
Узнай Холли, что ты живешь в отеле под чужим именем, тебе придется несладко.
Да и руководство такой поступок вряд ли оценит. Они решат, что ты просто
спятил. Тебя посылали на отдых, а не на задание.
Но Бьюкенен знал: он действительно выполняет задание. До назначенной
встречи оставалось меньше часа. В одиннадцать ему нужно быть в "Кафе
дю монд". В это же время он и Хуана появились там шесть лет назад.
Убедившись, что пистолет не видно под плащом, Бьюкенен вышел из номера,
осмотрелся и стал быстро спускаться по лестнице черного хода.
Вечер странным, непостижимым образом напоминал вечер шестилетней
давности. Как и тогда, в воздухе пахло дождем. С Миссисипи дул легкий свежий
ветерок. Все как шесть лет назад.
Бьюкенен огляделся по сторонам и, не увидев рядом Холли Маккой, пошел
вдоль улицы Чаупитаулас. Он шагал неторопливо, чтобы не привлекать к себе
лишнего внимания. По дороге ему бросилось в глаза еще одно очевидное
сходство: как в прошлый раз, город праздновал Хэллоуин -- канун Дня Всех
Святых. Многие прохожие были в маскарадных костюмах, и, как шесть лет назад,
наибольшей популярностью пользовался костюм скелета: черное трико в обтяжку
с фосфорическим рисунком костей и маска в виде черепа. При таком обилии
одинаково одетых людей Бьюкенен не мог с уверенностью сказать, что за ним
нет слежки.
Холли Маккой достаточно спрятать под маской свои приметные рыжие
волосы, и она растворится в пестрой толпе. В этот вечер он сам выглядит
слишком приметно: один из немногих, на ком нет карнавального костюма.
Бьюкенен пересек Канальную улицу и, подходя к Французскому кварталу,
услышал звуки музыки. Сначала слабые и далекие, они с каждым шагом
усиливались и быстро превратились в неистовое завывание джаза. Не так давно
ему попалась на глаза статья о намерении властей Нового Орлеана бороться с
шумом на городских улицах, но, похоже, сегодня никакие указы не действовали.
Музыка гремела из открытых окон местных ресторанчиков и, сливаясь с игрой
уличных джаз-оркестров, рождала невероятное смешение стилей. Джаз
буйствовал, грохотал, выл и пульсировал над головами тысяч новоорлеанцев,
наводнивших узенькие улочки Французского квартала. Горожане в карнавальных
костюмах танцевали, пели и пили, празднуя ночь умерших.
Когда святые...
Бьюкенен попытался смешаться с толпой ряженых. Времени до встречи в
кафе осталось совсем мало, и он не хотел, чтобы его видели вместе с Хуаной.
Однако очень скоро ему пришлось убедиться, что исчезнуть в таком густом
потоке людей -- задача не из легких. Всякая попытка нырнуть в подворотню или
незаметно перейти на соседнюю улицу оканчивалась неудачей. Стоило ускорить
шаг, как впереди вырастала стена из человеческих тел.
Бьюкенен купил у уличного торговца маску дьявола, но прорези оказались
узкими, и он точно ослеп. Поэтому, столкнувшись с несколькими прохожими, он
снял маску и посмотрел на часы. Как быстро летит время. Почти одиннадцать.
Надо поторапливаться.
Через несколько минут он обнимет Хуану и узнает, почему она попросила
его о помощи. Он поможет Хуане и докажет, что всегда ее любил. Он исправит
свою ошибку, допущенную шесть лет назад.
Чью ошибку?
По Орлеан-авеню Бьюкенен добрался до парка Святого Антония и, пройдя
Пиратской аллеей, оказался у статуи Эндрю Джексона. В темноте мрачного
безлюдного парка бронзовый всадник выглядел бесплотным призраком. Обогнув
чугунную ограду памятника, Бьюкенен вышел на Декейтер-стрит и остановился в
тени деревьев напротив "Кафе дю монд".
Вокруг было на удивление малолюдно и тихо. Ощутив собственную
уязвимость, Бьюкенен огляделся по сторонам. Нет. За ним не следят.
И тем не менее его не покидало ощущение близкой опасности. Он постоял в
тени еще несколько секунд и, точно возвращаясь из другого измерения, шагнул
в полосу света. Высокие стены "Кафе дю монд" представляли собой
бетонные арки, установленные по краям большой открытой террасы. Если шел
дождь, над площадкой растягивали полосатый бело-зеленый брезент, но в
обычные дни прохожих на улице и посетителей за столиками отделяла только
невысокая железная ограда. Сегодня вечером, как и шесть лет назад, в кафе не
оказалось свободных мест. Все дело в празднике. Перед входом на тротуаре
выстроилась целая очередь желающих попасть внутрь, многие из которых были в
карнавальных костюмах.
Бьюкенен остановился, всматриваясь в лица окружающих в надежде, что
Хуана решит подождать его на улице. Они уйдут подальше от шума и сутолоки,
отыщут укромное местечко, где можно поговорить без помех. Сядут обнявшись, и
она расскажет, почему послала ему открытку, благодаря которой у него
появился шанс начать все сначала.
Он перевел взгляд на посетителей, сидящих за маленькими круглыми
столиками. На террасе царило необычное оживление. Люди разговаривали,
смеялись, вставали, уходили, их места занимали новые посетители. До него то
и дело долетали обрывки чужих разговоров.
Где же Хуана? Бьюкенен прошел вдоль железной ограды. Снова посмотрел на
очередь.
Что, если она в карнавальном костюме? Что, если опасность заставила
Хуану изменить свою внешность? Он не сумеет ее узнать. А она может быть так
напугана, что захочет выждать время и удостовериться, что ей ничто не
грозит.
Хуана. Даже если лицо Хуаны не скрыто под маской, где гарантия, что он
ее узнает? Все-таки прошло шесть лет. Она могла отрастить длинные волосы.
Могла...
А он? Разве он сам не изменился за шесть лет? Какого цвета у него были
волосы? Сколько он тогда весил? Может, ему следует отпустить усы? Хоть убей,
но он не мог вспомнить, были ли усы у Питера Лэнга.
Хуана. Он решительно отодвинул стоящих у входа людей и вошел в кафе.
Она наверняка ждет его внутри. Открытка говорит сама за себя. Ей нужна
помощь.
-- Эй, друг, куда без очереди! -- окликнули Бьюкенена сзади.
-- Извините, сэр, но вам надо встать в очередь, -- перед ним словно
из-под земли вырос официант.
-- Понимаете, мы договорились встретиться в кафе и...
-- Пожалуйста, сэр, встаньте в очередь.
Бьюкенен отступил на тротуар и в растерянности остановился неподалеку
от входа. Голова снова разболелась. Он потер виски и проводил взглядом
группу людей в ярких костюмах, которые с шумом и смехом прошли мимо него.
Под одной из масок может скрываться Хуана.
Внезапно он пошатнулся от острой боли в боку. Холодное лезвие ножа
легко прокололо кожу и вонзилось в тело. Бьюкенен согнулся, застонал.
Рубашка мгновенно намокла от крови. За спиной кто-то вскрикнул от ужаса.
Прохожие бросились врассыпную. Бьюкенен зажал рану рукой, покачнулся и стал
падать. Железные прутья ограды рванулись ему навстречу.
"Нет! -- мысленно крикнул он. -- Только не голову! Мне нельзя
снова поранить голову!.."
Черный лимузин и сопровождающая его свита из нескольких машин
проследовали по шоссе Инсурхентес и, попав в густой поток медленно ползущих
машин, заметно сбавили скорость. Был выходной: тысячи горожан стремились
очутиться подальше от шума и грязи Мехико. Еще через тридцать семь миль
кортеж автомобилей достиг Куэрнаваки, считающейся самым известным и дорогим
курортом в окрестностях мексиканской столицы. Легко понять, почему те, у
кого водятся деньги, предпочитают все выходные проводить в Куэрнаваке.
Широкие тенистые аллеи, тишина, хорошая погода и, конечно, чистый воздух
издавна привлекали их сюда. Вожди ацтеков, а позднее Кортес строили в
Куэрнаваке свои дворцы. Местные парки пользовались особой любовью императора
Максимилиана. Современные жители столицы предпочитают роскошные отели и
особняки в виде старинных замков.
Проехав по тихим красивым улицам, черный лимузин свернул к дому,
окруженному высоким каменным забором, из-за которого выглядывали раскидистые
кроны деревьев, и остановился перед большимим железными воротами. Из
лимузина вышел водитель в униформе и приблизился к вооруженному охраннику.
Тот стоял за железными прутьями ворот и нахмурившись смотрел на длинную
вереницу подъехавших машин. После короткого разговора водитель показал
документ, охранник скрылся в деревянной будке позади ворот, снял телефонную
трубку и переговорил с кем-то в доме. Спустя полминуты он вернулся, открыл
ворота и махнул водителю, чтобы тот проезжал. Но стоило первой из
сопровождающих машин последовать за лимузином, как охранник поднял руку,
приказывая остановиться. Из будки появился второй страж и закрыл ворота.
Черный лимузин пересек тенистый парк с фонтанами и цветочными клумбами
и остановился перед домом. В тот же миг отворились большие двери и на
крыльцо вышел человек, весь облик которого выдавал его аристократическое
происхождение. То, что он не послал слугу встретить приехавших, а сделал это
сам, говорило о его особом уважении к гостю. Этим человеком был Эстебан
Дельгадо. Фамилия Дельгадо, означавшая по-испански "тонкий", как
нельзя лучше соответствовала его наружности. После встречи с директором
Национального института археологии и истории прошла всего неделя, но за это
время он успел еще больше похудеть, и резкие черты его бледного лица
болезненно заострились. Дельгадо сам готов был поверить в слухи о своей
болезни, если бы не знал, в каком напряжении он прожил последние дни.
Дельгадо спустился на нижнюю ступеньку крыльца и с натянутой улыбкой
приветствовал светловолосого американца, появившегося из задней двери
лимузина. Видимое благодушие, написанное на лице гостя, не обмануло
Дельгадо, который хорошо знал характер светловолосого. Улыбающимся Дельгадо
видел его всего один раз -- во время петушиных боев. Приехавшего звали
Реймонд.
Не ответив на приветствие хозяина, Реймонд быстро осмотрелся по
сторонам и, обойдя вокруг машины, открыл дверь с противоположной стороны. Из
лимузина вылез седой старик в очках с толстыми стеклами. Хотя ему перевалило
за восемьдесят, он выглядел лет на двадцать моложе, и только высохшие
морщинистые руки выдавали его истинный возраст.
-- Профессор Драммонд, -- с наигранным оживлением заговорил Дельгадо.
-- Какой приятный сюрприз! Если бы я заранее знал о вашем визите, то устроил
бы прием в вашу честь.
Драммонд покровительственно пожал руку Дельгадо и, задержав на нем
пристальный взгляд, ответил по-испански. Кроме испанского, он знал еще шесть
языков.
-- Я был в Мехико по делам и собирался с вами кое-что обсудить. В вашем
офисе мне сказали, что вы здесь. Если у вас найдется часок свободного
времени...
-- Конечно. -- Дельгадо широким жестом указал на двери дома. -- Для
меня большая честь принимать такого гостя. -- Они стояли в тени деревьев, но
он почувствовал, что весь обливается потом. -- Сейчас прикажу принести
чего-нибудь выпить. Предпочитаете ром или кока-колу? Или, может быть...
-- Я не употребляю алкоголя, но вы, пожалуйста, не стесняйтесь.
Они вошли в дом и очутились в гулком прохладном вестибюле с мраморным
полом. Неожиданно на верхней ступеньке широкой крутой лестницы появилась
девочка в яркой одежде и изумленно уставилась на вошедших, а затем,
повинуясь раздраженному жесту Дельгадо, исчезла так же бесшумно, как и
возникла. Они прошли по коридору, и Дельгадо пригласил гостей в отделанный
красным деревом кабинет, где все стены были увешаны охотничьими трофеями, а
в стеклянных футлярах тускло поблескивали многочисленные карабины и
винтовки. Некоторые старинные ружья были настоящими произведениями
искусства. При виде оружия глаза Реймонда зажглись интересом. Двое слуг
поставили на стол подносы с напитками и молча удалились.
Однако гости не притронулись к своим стаканам.
Драммонд выпрямился в кресле. Его длинные пальцы сжали подлокотники.
-- Подозреваю, помощники уже успели вам доложить, но мне хотелось
самому посмотреть, как вы воспримете это известие, -- тихо начал он,
пристально глядя в глаза Дельгадо, и в голосе старика послышалась
нестарческая сила.
Дельгадо изобразил на лице непонимание.
-- Я говорю о женщине, господин министр. Похоже, вы не слишком
удивитесь, если я открою один секрет: она исчезла.
-- Ах да. -- Сердце Дельгадо было готово выпрыгнуть из груди, но ему
удалось скрыть волнение. -- Да-да. Женщина. Вы правы. До меня дошли
некоторые сведения, которые позволяют предположить, что она действительно
исчезла.
-- И какова ваша реакция?
-- А что вы намерены делать, мистер Драммонд?
-- То же самое, что делаю все это время. Использую любую возможность,
чтобы вычислить ее местонахождение. Мы изучаем каждую мелочь в ее биографии,
проверяем адреса, связи, ищем малейшую зацепку, которая поможет нам на нее
выйти.
-- Однако вы не слишком продвинулись за две недели.
-- У вас отличные источники, -- утвердительно кивнул Драммонд.
-- Но вы так и не ответили на мой вопрос. Что намерены делать вы,
мистер Драммонд?
-- По отношению к вам? Ничего, -- спокойно ответил старик. -- Наш
договор остается в силе.
-- Не вижу в этом смысла. Вы нарушили свои обязательства. Уверяли, что
женщина у вас в руках и с ее помощью удается решить мою проблему.
-- Мы ее решили.
-- Временно. Теперь, когда женщина исчезла, все вернулось на прежнее
место.
-- Возражаю, -- глаза Драммонда сузились. -- Ее исчезновение не имеет к
вам никакого отношения.
-- Если только она не заговорит.
-- Она этого не сделает. Если бы она решилась выступить с
разоблачением, мы давно бы о ней услышали. Похоже, таким способом она
пытается спасти свою жизнь. Она ведь отнюдь не глупа -- понимает, что ей не
простят предательства, и будет молчать. Потому что боится и потому что хочет
показать: если мы оставим ее в покое -- она для нас не угроза. Или, точнее
сказать, для вас, господин министр. В конце концов, это ваша проблема. Я
всего лишь желал оказать вам услугу.
-- Не услугу. Мы заключили договор, -- возразил Дельгадо, скрывая под
маской спокойствия охватившую его ярость.
-- Мне кажется, нам не следует углубляться в тонкости терминологии. Я
приехал, чтобы сказать: ее исчезновение не должно повлиять на наши деловые
отношения.
Дельгадо встал и заходил по комнате, давая выход нервной энергии.
-- Все не так просто, как вы думаете. Директор Национального института
археологии и истории был вне себя, когда узнал, что вы получили разрешение
вести раскопки на Юкатане. Он пытается заручиться поддержкой правительства и
добиваться официального расследования.
-- Остановите его, -- холодно сказал Драммонд.
-- Он настроен весьма решительно.
Драммонд тоже поднялся с кресла, и в просторном кабинете вдруг стало
теснее от его хрупкой старческой фигуры.
-- Мне нужно всего несколько недель, чтобы закончить работы. Меня никто
не сможет остановить.
-- Если вы только сами не споткнетесь.
-- Я никогда не спотыкаюсь, -- сверкнул глазами Драммонд. -- И не
прощаю предательства. Если поставите мне подножку, я заставлю вас об этом
пожалеть, несмотря на то что женщина исчезла.
-- Как? Если вы не сумеете ее найти, она ничего не скажет.
-- Она была нужна только ради вашей пользы. Чтобы вас уничтожить,
достаточно вот этого. -- Драммонд поднял руку и прищелкнул пальцами.
По его знаку Реймонд открыл портфель и передал старику большой конверт
с видеокассетой. Драммонд протянул конверт Дельгадо.
-- Разумеется, я даю вам копию. Пришлось приберечь ее в качестве
последнего аргумента в нашем споре. Постарайтесь, чтобы кассета не попалась
на глаза вашей жене или дочери. Или президенту. Вы же не хотите, чтобы он
это увидел. Политический скандал подобного рода попортит ему немало крови. Я
уж не говорю о том, что разоблачение похоронит все ваши шансы занять его
место.
Пальцы Дельгадо намертво впились в видеокассету. Он почувствовал, как
по спине стекают струйки холодного пота.
Дверь кабинета неожиданно распахнулась, и повернувшийся на звук министр
увидел на пороге свою жену. Она была умной, утонченной женщиной, которая как
нельзя лучше подходила на роль супруги политика. И частые отлучки, и частые
измены мужа она сносила одинаково терпеливо, и, что бы ни случилось, он
знал, что всегда может рассчитывать на ее поддержку. Жена Дельгадо сама
выросла в семье политиков и с детства выучила правила игры. Но самое
главное: она приходилась сестрой лучшему другу Дельгадо -- президенту
Мексики.
-- Прости, дорогой. Я не предполагала, что у тебя гости. Как поживаете,
мистер Драммонд? -- Ее английский был безукоризненным. Дорогое платье и
бриллианты несколько смягчали резкие черты некрасивого лица.
-- Превосходно, -- по-испански ответил Драммонд. -- А как вы, сеньора?
Надеюсь, ваши дела обстоят наилучшим образом.
-- Вы совершенно правы: наилучшим образом. Возможно, сеньоры пожелают с
нами отобедать?
-- Благодарю вас за любезное приглашение, но, боюсь, нам пора ехать. Мы
только что обсудили с вашим мужем некоторые дела, которые потребуют моего
присутствия в Европе.
-- Вы всегда желанный гость в нашем доме, -- произнесла жена Дельгадо и
повернулась к мужу. -- Эстебан, я буду в саду. -- С этими словами она вышла
из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
В комнате воцарилось неловкое молчание.
-- Советую хорошенько подумать, -- сказал Драммонд. -- Не наделайте
глупостей. Вы рискуете потерять все, чего вам удалось достичь за годы
упорного труда. Не лишайте себя шанса добиться большего. Посмотрите кассету,
обещал ей свою помощь. Питер Лэнг любил Хуану. Питер Лэнг... Бьюкенен
отчаянно хотел стать Питером Лэнгом, потому что больше всего на свете боялся
быть самим собой.
Но за Питером Лэнгом не следила Холли Маккой. Питер Лэнг не служил в
Управлении особых операций и не числился в группе "Виски с содовой".
Хотя Лэнг и был тайным агентом, он никогда не принадлежал к этим
спецподразделениям. И не Лэнгом, а Бренданом Бьюкененом заинтересовались в
редакции "Вашингтон пост". Поэтому именно Брендан Бьюкенен должен
нейтрализовать и сбить со следа Холли Маккой.
Таким образом, Питер Лэнг сыграет роль Брендана Бьюкенена, а Брендан
Бьюкенен... В самом деле, не сидеть же ему в гостинице сложа руки, а то
Холли Маккой, чего доброго, подумает, что он струсил. Бьюкенен
перевоплотится в Питера Лэнга и побывает в местах, где тот любил появляться
шесть лет назад.
Хотя Бьюкенен знал, что настоящий Лэнг на его месте остановился бы во
Французском квартале, сам он попал в Новый Орлеан "впервые" и
"плохо был знаком" с городом. Поэтому он решил выбрать любую
первоклассную гостиницу неподалеку от торгового центра и местных
достопримечательностей. Высокое сверкающее здание отеля "Хо-лидей
Инн-Краун Плаза" показалось ему идеальным вариантом. Заполнив анкету,
Бьюкенен в сопровождении служащего поднялся на двенадцатый этаж в свой номер
и, дождавшись, пока тот уйдет, запер дверь на замок. Достал из саквояжа
пистолет и паспорт на имя Виктора Гранта. Комнату могут обыскивать. Он
опустил паспорт в карман плаща, а пистолет сунул за пояс.
Две минуты спустя Бьюкенен вышел из номера и по лестнице черного хода
спустился в холл. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что Холли Маккой
поблизости не видно, он вышел на улицу и сел в такси.
-- Куда едем, сор? -- гортанным голосом спросил водитель, пожилой негр
с седыми волосами.
-- Метеерское кладбище.
-- Похороны, сэр?
-- Каждый день чьи-нибудь похороны.
-- Истинная правда, сэр, истинная правда.
Ему было приказано обязательно находиться в гостинице с шести до восьми
вечера на случай, если понадобит-
ся передать сообщение. Однако до шести оставалось три часа свободного
времени, и Бьюкенен не хотел сидеть на одном месте. Необходимо делать то,
что стал бы делать Питер Лэнг, окажись он в Новом Орлеане. Бьюкенен
откинулся на спинку сиденья и притворился, что увлечен видом города. Такси
проехало улицу Чаупитаулас, свернуло на скоростную магистраль и смешалось с
потоком машин, направляющихся в сторону Метеерского шоссе.
Огромное кладбище возникло еще в 1873 году на месте ипподрома,
располагавшегося здесь до войны между Севером и Югом. Подобно многим
старинным кладбищам Нового Орлеана, оно представляло собой ряды длинных
каменных усыпальниц с нишами, в которые опускали и замуровывали гробы. Такой
способ захоронения вошел а обычай в прошлом веке из-за топкой почвы и
постоянной: угрозы разливов Миссисипи. Хотя с тех пор современные сточные
системы позволили рыть могилы в земле, традиция сохранилась, и горожан
зачастую хоронили по старинке.
Питер Лэнг любил бывать на старинных кладбищах, а Метеерское
пользовалось у него особенным вниманием. Официальным предлогом для столь
мрачного времяпрепровождения считался его интерес к истории и склонность ко
всякого рода мистике. Однако на деле все обстояло гораздо проще: укромные
аллеи и потрескавшиеся могильные плиты служили прекрасным местом для
тайников, где, не нарушая вечного покоя обитателей кладбища, можно было
оставить сообщение для курьера.
Изредка, в дни большого наплыва посетителей, Бьюкенену и пришедшему на
встречу связному удавалось незаметно переброситься парой слов. Руководитель
Бьюкенена-Лэнга отличался своеобразным чувством юмора, и идея использовать
для связи кладбище казалась ему невероятно смешной.
Однако на этот раз Бьюкенен-Лэнг приехал сюда по другой причине.
Воспоминания об этом кладбище связаны с Хуаной. Она часто сопровождала Лэнга
в его экскурсиях и не меньше чем он интересовалась старинными надгробиями.
Бьюкенен вспомнил, с каким восторгом рассматривала Хуана миниатюрные
гранитные факелы на усыпальнице богатой горожанки Джози Арлингтон.
Бьюкенен-Лэнг остановился и прислушался. Ему почудилось: еще миг, и он
услышит серебряные переливы знакомого голоса. Дымка в небе развеялась,
проглянула яркая синь, и солнце осветило унылые силуэты покосившихся
памятников.
Бьюкенен представил, как Хуана стоит рядом, улыбается, и ее рука
покоится на его плече. Ему так хотелось ее обнять!
И он сделает это сегодня вечером.
Зачем я позволил тебе уйти? Моя жизнь могла бы сложиться совершенно
иначе.
Я ни за что не повторю той ошибки. Я просто не представлял, как много
ты для меня значишь.
И то, что я обещал шесть лет назад, -- не пустые слова. Я люблю тебя.
Я или Питер Лэнг?
А как же Бьюкенен-Лэнг?
А как же Бьюкенен?
Голова раскалывалась от боли. Он потер виски, но боль продолжала его
мучить.
Вернувшись в отель, Бьюкенен стал нетерпеливо дожидаться, когда
руководство соблаговолит выйти с ним на связь. Он собирался заказать в номер
ужин, но есть совсем расхотелось. Решил включить телевизор и посмотреть
Си-эн-эн, но передумал. Хуана. Все его мысли были заняты предстоящей
встречей с Хуаной. Он снова и снова вспоминал события шестилетней давности и
в который раз винил себя в том, что случилось.
Комната погрузилась в темноту. Бьюкенен поднялся с кресла и раздвинул
шторы, чтобы полюбоваться закатом, но небо было непроницаемо черного цвета.
Всего миг назад в окно заглядывали пурпурные отсветы заходящего солнца, и
вдруг такая невероятная перемена. Он обескураженно посмотрел на светящийся
циферблат наручных часов.
Шестнадцать минут десятого?
Нет. Здесь какая-то ошибка. Должно быть, с ним сыграли злую шутку
сгустившиеся в комнате тени. Бьюкенен зажег настольную лампу и поднес часы к
свету. Удивительно, но они в самом деле показывали шестнадцать минут
десятого. Выходит, он не заметил, как прошли три часа и шестнадцать минут.
Боже, со мной это уже в третий раз за последние три дня. Нет, не в
третий. В четвертый. Что происходит?
Бьюкенен встал. Прошелся по комнате, разминая за-
текшие ноги, и внезапно заметил, что на телефоне мигает красная
лампочка сообщения, -- выходит, ему звонили.
Но я не слышал телефонного звонка.
Что, если его руководитель пытался передать ему срочные инструкции?
Бьюкенен быстро снял трубку и нажал на ноль.
Сначала он услышал три гудка, затем женский голос:
-- АТС.
-- Я звоню из номера 12-14, -- Бьюкенен старался не выдать своего
волнения. -- Кто-то оставил для меня сообщение.
-- Одну секунду, сэр, сейчас посмотрю... так... есть. Сердце учащенно
забилось.
-- Звонила Холли Маккой, -- снова заговорила женщина. -- В семнадцать
сорок пять. Вот текст: "Мы остановились в одном отеле. Почему бы нам
вечером не встретиться?" Если хотите, сэр, я могу связаться с ее номером.
-- Нет, спасибо. В этом нет необходимости. Он положил трубку.
Бьюкенен испытывал смешанные чувства. Прежде всего -- облегчение:
важного сообщения он не пропустил. Кроме того, ему звонили в семнадцать
сорок пять. До того, как он вернулся в гостиницу. До того, как сел в кресло
и отключился на целых три часа. По крайней мере, он не настолько ушел в
себя, чтобы не услышать звонка.
Но одновременно с облегчением в нем проснулась тревога: Холли Маккой
удалось его выследить. И дело даже не в раздражающей настойчивости
журналистки. Каким образом она сумела его найти? Неужели она обзванивала все
гостиницы в городе и спрашивала?..
Мне следовало остановиться под чужим именем.
Под чужим именем? А разве не из-за чужих имен заварилась вся эта каша?
Узнай Холли, что ты живешь в отеле под чужим именем, тебе придется несладко.
Да и руководство такой поступок вряд ли оценит. Они решат, что ты просто
спятил. Тебя посылали на отдых, а не на задание.
Но Бьюкенен знал: он действительно выполняет задание. До назначенной
встречи оставалось меньше часа. В одиннадцать ему нужно быть в "Кафе
дю монд". В это же время он и Хуана появились там шесть лет назад.
Убедившись, что пистолет не видно под плащом, Бьюкенен вышел из номера,
осмотрелся и стал быстро спускаться по лестнице черного хода.
Вечер странным, непостижимым образом напоминал вечер шестилетней
давности. Как и тогда, в воздухе пахло дождем. С Миссисипи дул легкий свежий
ветерок. Все как шесть лет назад.
Бьюкенен огляделся по сторонам и, не увидев рядом Холли Маккой, пошел
вдоль улицы Чаупитаулас. Он шагал неторопливо, чтобы не привлекать к себе
лишнего внимания. По дороге ему бросилось в глаза еще одно очевидное
сходство: как в прошлый раз, город праздновал Хэллоуин -- канун Дня Всех
Святых. Многие прохожие были в маскарадных костюмах, и, как шесть лет назад,
наибольшей популярностью пользовался костюм скелета: черное трико в обтяжку
с фосфорическим рисунком костей и маска в виде черепа. При таком обилии
одинаково одетых людей Бьюкенен не мог с уверенностью сказать, что за ним
нет слежки.
Холли Маккой достаточно спрятать под маской свои приметные рыжие
волосы, и она растворится в пестрой толпе. В этот вечер он сам выглядит
слишком приметно: один из немногих, на ком нет карнавального костюма.
Бьюкенен пересек Канальную улицу и, подходя к Французскому кварталу,
услышал звуки музыки. Сначала слабые и далекие, они с каждым шагом
усиливались и быстро превратились в неистовое завывание джаза. Не так давно
ему попалась на глаза статья о намерении властей Нового Орлеана бороться с
шумом на городских улицах, но, похоже, сегодня никакие указы не действовали.
Музыка гремела из открытых окон местных ресторанчиков и, сливаясь с игрой
уличных джаз-оркестров, рождала невероятное смешение стилей. Джаз
буйствовал, грохотал, выл и пульсировал над головами тысяч новоорлеанцев,
наводнивших узенькие улочки Французского квартала. Горожане в карнавальных
костюмах танцевали, пели и пили, празднуя ночь умерших.
Когда святые...
Бьюкенен попытался смешаться с толпой ряженых. Времени до встречи в
кафе осталось совсем мало, и он не хотел, чтобы его видели вместе с Хуаной.
Однако очень скоро ему пришлось убедиться, что исчезнуть в таком густом
потоке людей -- задача не из легких. Всякая попытка нырнуть в подворотню или
незаметно перейти на соседнюю улицу оканчивалась неудачей. Стоило ускорить
шаг, как впереди вырастала стена из человеческих тел.
Бьюкенен купил у уличного торговца маску дьявола, но прорези оказались
узкими, и он точно ослеп. Поэтому, столкнувшись с несколькими прохожими, он
снял маску и посмотрел на часы. Как быстро летит время. Почти одиннадцать.
Надо поторапливаться.
Через несколько минут он обнимет Хуану и узнает, почему она попросила
его о помощи. Он поможет Хуане и докажет, что всегда ее любил. Он исправит
свою ошибку, допущенную шесть лет назад.
Чью ошибку?
По Орлеан-авеню Бьюкенен добрался до парка Святого Антония и, пройдя
Пиратской аллеей, оказался у статуи Эндрю Джексона. В темноте мрачного
безлюдного парка бронзовый всадник выглядел бесплотным призраком. Обогнув
чугунную ограду памятника, Бьюкенен вышел на Декейтер-стрит и остановился в
тени деревьев напротив "Кафе дю монд".
Вокруг было на удивление малолюдно и тихо. Ощутив собственную
уязвимость, Бьюкенен огляделся по сторонам. Нет. За ним не следят.
И тем не менее его не покидало ощущение близкой опасности. Он постоял в
тени еще несколько секунд и, точно возвращаясь из другого измерения, шагнул
в полосу света. Высокие стены "Кафе дю монд" представляли собой
бетонные арки, установленные по краям большой открытой террасы. Если шел
дождь, над площадкой растягивали полосатый бело-зеленый брезент, но в
обычные дни прохожих на улице и посетителей за столиками отделяла только
невысокая железная ограда. Сегодня вечером, как и шесть лет назад, в кафе не
оказалось свободных мест. Все дело в празднике. Перед входом на тротуаре
выстроилась целая очередь желающих попасть внутрь, многие из которых были в
карнавальных костюмах.
Бьюкенен остановился, всматриваясь в лица окружающих в надежде, что
Хуана решит подождать его на улице. Они уйдут подальше от шума и сутолоки,
отыщут укромное местечко, где можно поговорить без помех. Сядут обнявшись, и
она расскажет, почему послала ему открытку, благодаря которой у него
появился шанс начать все сначала.
Он перевел взгляд на посетителей, сидящих за маленькими круглыми
столиками. На террасе царило необычное оживление. Люди разговаривали,
смеялись, вставали, уходили, их места занимали новые посетители. До него то
и дело долетали обрывки чужих разговоров.
Где же Хуана? Бьюкенен прошел вдоль железной ограды. Снова посмотрел на
очередь.
Что, если она в карнавальном костюме? Что, если опасность заставила
Хуану изменить свою внешность? Он не сумеет ее узнать. А она может быть так
напугана, что захочет выждать время и удостовериться, что ей ничто не
грозит.
Хуана. Даже если лицо Хуаны не скрыто под маской, где гарантия, что он
ее узнает? Все-таки прошло шесть лет. Она могла отрастить длинные волосы.
Могла...
А он? Разве он сам не изменился за шесть лет? Какого цвета у него были
волосы? Сколько он тогда весил? Может, ему следует отпустить усы? Хоть убей,
но он не мог вспомнить, были ли усы у Питера Лэнга.
Хуана. Он решительно отодвинул стоящих у входа людей и вошел в кафе.
Она наверняка ждет его внутри. Открытка говорит сама за себя. Ей нужна
помощь.
-- Эй, друг, куда без очереди! -- окликнули Бьюкенена сзади.
-- Извините, сэр, но вам надо встать в очередь, -- перед ним словно
из-под земли вырос официант.
-- Понимаете, мы договорились встретиться в кафе и...
-- Пожалуйста, сэр, встаньте в очередь.
Бьюкенен отступил на тротуар и в растерянности остановился неподалеку
от входа. Голова снова разболелась. Он потер виски и проводил взглядом
группу людей в ярких костюмах, которые с шумом и смехом прошли мимо него.
Под одной из масок может скрываться Хуана.
Внезапно он пошатнулся от острой боли в боку. Холодное лезвие ножа
легко прокололо кожу и вонзилось в тело. Бьюкенен согнулся, застонал.
Рубашка мгновенно намокла от крови. За спиной кто-то вскрикнул от ужаса.
Прохожие бросились врассыпную. Бьюкенен зажал рану рукой, покачнулся и стал
падать. Железные прутья ограды рванулись ему навстречу.
"Нет! -- мысленно крикнул он. -- Только не голову! Мне нельзя
снова поранить голову!.."
Черный лимузин и сопровождающая его свита из нескольких машин
проследовали по шоссе Инсурхентес и, попав в густой поток медленно ползущих
машин, заметно сбавили скорость. Был выходной: тысячи горожан стремились
очутиться подальше от шума и грязи Мехико. Еще через тридцать семь миль
кортеж автомобилей достиг Куэрнаваки, считающейся самым известным и дорогим
курортом в окрестностях мексиканской столицы. Легко понять, почему те, у
кого водятся деньги, предпочитают все выходные проводить в Куэрнаваке.
Широкие тенистые аллеи, тишина, хорошая погода и, конечно, чистый воздух
издавна привлекали их сюда. Вожди ацтеков, а позднее Кортес строили в
Куэрнаваке свои дворцы. Местные парки пользовались особой любовью императора
Максимилиана. Современные жители столицы предпочитают роскошные отели и
особняки в виде старинных замков.
Проехав по тихим красивым улицам, черный лимузин свернул к дому,
окруженному высоким каменным забором, из-за которого выглядывали раскидистые
кроны деревьев, и остановился перед большимим железными воротами. Из
лимузина вышел водитель в униформе и приблизился к вооруженному охраннику.
Тот стоял за железными прутьями ворот и нахмурившись смотрел на длинную
вереницу подъехавших машин. После короткого разговора водитель показал
документ, охранник скрылся в деревянной будке позади ворот, снял телефонную
трубку и переговорил с кем-то в доме. Спустя полминуты он вернулся, открыл
ворота и махнул водителю, чтобы тот проезжал. Но стоило первой из
сопровождающих машин последовать за лимузином, как охранник поднял руку,
приказывая остановиться. Из будки появился второй страж и закрыл ворота.
Черный лимузин пересек тенистый парк с фонтанами и цветочными клумбами
и остановился перед домом. В тот же миг отворились большие двери и на
крыльцо вышел человек, весь облик которого выдавал его аристократическое
происхождение. То, что он не послал слугу встретить приехавших, а сделал это
сам, говорило о его особом уважении к гостю. Этим человеком был Эстебан
Дельгадо. Фамилия Дельгадо, означавшая по-испански "тонкий", как
нельзя лучше соответствовала его наружности. После встречи с директором
Национального института археологии и истории прошла всего неделя, но за это
время он успел еще больше похудеть, и резкие черты его бледного лица
болезненно заострились. Дельгадо сам готов был поверить в слухи о своей
болезни, если бы не знал, в каком напряжении он прожил последние дни.
Дельгадо спустился на нижнюю ступеньку крыльца и с натянутой улыбкой
приветствовал светловолосого американца, появившегося из задней двери
лимузина. Видимое благодушие, написанное на лице гостя, не обмануло
Дельгадо, который хорошо знал характер светловолосого. Улыбающимся Дельгадо
видел его всего один раз -- во время петушиных боев. Приехавшего звали
Реймонд.
Не ответив на приветствие хозяина, Реймонд быстро осмотрелся по
сторонам и, обойдя вокруг машины, открыл дверь с противоположной стороны. Из
лимузина вылез седой старик в очках с толстыми стеклами. Хотя ему перевалило
за восемьдесят, он выглядел лет на двадцать моложе, и только высохшие
морщинистые руки выдавали его истинный возраст.
-- Профессор Драммонд, -- с наигранным оживлением заговорил Дельгадо.
-- Какой приятный сюрприз! Если бы я заранее знал о вашем визите, то устроил
бы прием в вашу честь.
Драммонд покровительственно пожал руку Дельгадо и, задержав на нем
пристальный взгляд, ответил по-испански. Кроме испанского, он знал еще шесть
языков.
-- Я был в Мехико по делам и собирался с вами кое-что обсудить. В вашем
офисе мне сказали, что вы здесь. Если у вас найдется часок свободного
времени...
-- Конечно. -- Дельгадо широким жестом указал на двери дома. -- Для
меня большая честь принимать такого гостя. -- Они стояли в тени деревьев, но
он почувствовал, что весь обливается потом. -- Сейчас прикажу принести
чего-нибудь выпить. Предпочитаете ром или кока-колу? Или, может быть...
-- Я не употребляю алкоголя, но вы, пожалуйста, не стесняйтесь.
Они вошли в дом и очутились в гулком прохладном вестибюле с мраморным
полом. Неожиданно на верхней ступеньке широкой крутой лестницы появилась
девочка в яркой одежде и изумленно уставилась на вошедших, а затем,
повинуясь раздраженному жесту Дельгадо, исчезла так же бесшумно, как и
возникла. Они прошли по коридору, и Дельгадо пригласил гостей в отделанный
красным деревом кабинет, где все стены были увешаны охотничьими трофеями, а
в стеклянных футлярах тускло поблескивали многочисленные карабины и
винтовки. Некоторые старинные ружья были настоящими произведениями
искусства. При виде оружия глаза Реймонда зажглись интересом. Двое слуг
поставили на стол подносы с напитками и молча удалились.
Однако гости не притронулись к своим стаканам.
Драммонд выпрямился в кресле. Его длинные пальцы сжали подлокотники.
-- Подозреваю, помощники уже успели вам доложить, но мне хотелось
самому посмотреть, как вы воспримете это известие, -- тихо начал он,
пристально глядя в глаза Дельгадо, и в голосе старика послышалась
нестарческая сила.
Дельгадо изобразил на лице непонимание.
-- Я говорю о женщине, господин министр. Похоже, вы не слишком
удивитесь, если я открою один секрет: она исчезла.
-- Ах да. -- Сердце Дельгадо было готово выпрыгнуть из груди, но ему
удалось скрыть волнение. -- Да-да. Женщина. Вы правы. До меня дошли
некоторые сведения, которые позволяют предположить, что она действительно
исчезла.
-- И какова ваша реакция?
-- А что вы намерены делать, мистер Драммонд?
-- То же самое, что делаю все это время. Использую любую возможность,
чтобы вычислить ее местонахождение. Мы изучаем каждую мелочь в ее биографии,
проверяем адреса, связи, ищем малейшую зацепку, которая поможет нам на нее
выйти.
-- Однако вы не слишком продвинулись за две недели.
-- У вас отличные источники, -- утвердительно кивнул Драммонд.
-- Но вы так и не ответили на мой вопрос. Что намерены делать вы,
мистер Драммонд?
-- По отношению к вам? Ничего, -- спокойно ответил старик. -- Наш
договор остается в силе.
-- Не вижу в этом смысла. Вы нарушили свои обязательства. Уверяли, что
женщина у вас в руках и с ее помощью удается решить мою проблему.
-- Мы ее решили.
-- Временно. Теперь, когда женщина исчезла, все вернулось на прежнее
место.
-- Возражаю, -- глаза Драммонда сузились. -- Ее исчезновение не имеет к
вам никакого отношения.
-- Если только она не заговорит.
-- Она этого не сделает. Если бы она решилась выступить с
разоблачением, мы давно бы о ней услышали. Похоже, таким способом она
пытается спасти свою жизнь. Она ведь отнюдь не глупа -- понимает, что ей не
простят предательства, и будет молчать. Потому что боится и потому что хочет
показать: если мы оставим ее в покое -- она для нас не угроза. Или, точнее
сказать, для вас, господин министр. В конце концов, это ваша проблема. Я
всего лишь желал оказать вам услугу.
-- Не услугу. Мы заключили договор, -- возразил Дельгадо, скрывая под
маской спокойствия охватившую его ярость.
-- Мне кажется, нам не следует углубляться в тонкости терминологии. Я
приехал, чтобы сказать: ее исчезновение не должно повлиять на наши деловые
отношения.
Дельгадо встал и заходил по комнате, давая выход нервной энергии.
-- Все не так просто, как вы думаете. Директор Национального института
археологии и истории был вне себя, когда узнал, что вы получили разрешение
вести раскопки на Юкатане. Он пытается заручиться поддержкой правительства и
добиваться официального расследования.
-- Остановите его, -- холодно сказал Драммонд.
-- Он настроен весьма решительно.
Драммонд тоже поднялся с кресла, и в просторном кабинете вдруг стало
теснее от его хрупкой старческой фигуры.
-- Мне нужно всего несколько недель, чтобы закончить работы. Меня никто
не сможет остановить.
-- Если вы только сами не споткнетесь.
-- Я никогда не спотыкаюсь, -- сверкнул глазами Драммонд. -- И не
прощаю предательства. Если поставите мне подножку, я заставлю вас об этом
пожалеть, несмотря на то что женщина исчезла.
-- Как? Если вы не сумеете ее найти, она ничего не скажет.
-- Она была нужна только ради вашей пользы. Чтобы вас уничтожить,
достаточно вот этого. -- Драммонд поднял руку и прищелкнул пальцами.
По его знаку Реймонд открыл портфель и передал старику большой конверт
с видеокассетой. Драммонд протянул конверт Дельгадо.
-- Разумеется, я даю вам копию. Пришлось приберечь ее в качестве
последнего аргумента в нашем споре. Постарайтесь, чтобы кассета не попалась
на глаза вашей жене или дочери. Или президенту. Вы же не хотите, чтобы он
это увидел. Политический скандал подобного рода попортит ему немало крови. Я
уж не говорю о том, что разоблачение похоронит все ваши шансы занять его
место.
Пальцы Дельгадо намертво впились в видеокассету. Он почувствовал, как
по спине стекают струйки холодного пота.
Дверь кабинета неожиданно распахнулась, и повернувшийся на звук министр
увидел на пороге свою жену. Она была умной, утонченной женщиной, которая как
нельзя лучше подходила на роль супруги политика. И частые отлучки, и частые
измены мужа она сносила одинаково терпеливо, и, что бы ни случилось, он
знал, что всегда может рассчитывать на ее поддержку. Жена Дельгадо сама
выросла в семье политиков и с детства выучила правила игры. Но самое
главное: она приходилась сестрой лучшему другу Дельгадо -- президенту
Мексики.
-- Прости, дорогой. Я не предполагала, что у тебя гости. Как поживаете,
мистер Драммонд? -- Ее английский был безукоризненным. Дорогое платье и
бриллианты несколько смягчали резкие черты некрасивого лица.
-- Превосходно, -- по-испански ответил Драммонд. -- А как вы, сеньора?
Надеюсь, ваши дела обстоят наилучшим образом.
-- Вы совершенно правы: наилучшим образом. Возможно, сеньоры пожелают с
нами отобедать?
-- Благодарю вас за любезное приглашение, но, боюсь, нам пора ехать. Мы
только что обсудили с вашим мужем некоторые дела, которые потребуют моего
присутствия в Европе.
-- Вы всегда желанный гость в нашем доме, -- произнесла жена Дельгадо и
повернулась к мужу. -- Эстебан, я буду в саду. -- С этими словами она вышла
из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
В комнате воцарилось неловкое молчание.
-- Советую хорошенько подумать, -- сказал Драммонд. -- Не наделайте
глупостей. Вы рискуете потерять все, чего вам удалось достичь за годы
упорного труда. Не лишайте себя шанса добиться большего. Посмотрите кассету,