Моррелл Дэвид. Чужое лицо

пульсировала под давящей повязкой. И еще Бьюкенену совсем не понравилось,
что пальцы его правой руки дрожат.
Он сказал себе, что эта дрожь -- последствие травмы плеча, борьбы с
первым близнецом и последующего заплыва через пролив. Расслабление после
стресса или что-то вроде того. Вспомни-ка, ведь когда ты тренируешься со
штангой, руки у тебя потом иногда дрожат. Конечно.
Но сейчас дрожит только правая рука, а не обе, и кажется, будто пальцы
наделены собственной волей. Он не мог отделаться от мысли, что с рукой
что-то серьезное.
Шевелись. Можно подумать, что ты никогда раньше не бывал в перестрелке.
Сделав над собой усилие, он подошел еще ближе к отелю с тыла, оставив
позади полный теней пляж, осторожно ступил на бетонное покрытие и, миновав
еще одну пальмовую рощицу, приблизился к небольшому плавательному бассейну
овальной формы, окруженному неяркими светильниками.
У бассейна, вокруг которого росли тропические кустарники и стояла
садовая мебель, не было ни души. Держась как можно ближе к кустам, Бьюкенен
достиг первого островка слабого света от висящего над головой светильника и
заметил, что его туфли оставляют мокрые следы на бетоне. Он увидел также,
что с его рубашки и брюк все еще капает вода. Но самым интересным оказалось
то, что с его одежды смылась вся кровь: хоть одна небольшая удача среди
бедствий этой ночи. Как только рубашка и брюки высохнут, они не будут
привлекать внимания. Зато кровь на полотенце, которым перевязано его плечо,
определенно заставит людей оглядываться на него.
Ему нужно было бы что-то накинуть на плечо, тогда полотенца не будет
видно. Куртка подошла бы идеально, но ее можно только украсть, проникнув в
какой-нибудь номер, а это исключалось. Конечно, он без труда открыл бы
замок, имей он при себе инструменты, которых в данном случае у него не было.
Ведь только непрофессионалы бьют окна и ломают двери, что в данном случае
пришлось бы сделать и ему.
Ну так как же тогда быть?
Боль от раны на голове усиливала боль в покалеченном плече. Это
сочетание причиняло невыносимые мучения. У него снова начала кружиться
голова.
Пока еще оставались силы, надо было спешить.
Бетонная лестница справа вела наверх, к номерам верхних этажей. Но его
заинтересовала лестница слева, которая вела вниз. Он не мог себе
представить, чтобы в отеле столь впечатляющей архитектуры туристов селили
под землей. Так что в подвальном этаже отеля вряд ли размещалось что-то еще,
кроме складов и систем технического обеспечения.
Он взглянул на свои часы фирмы "Сейко" (по его мнению, именно
такого типа часы стал бы носить бывший сотрудник УБН). Они шли, несмотря на
заплыв, и, когда он нажал кнопку на корпусе, на экранчике появились цифры
23:09. Было сомнительно, чтобы в такое позднее время кто-то из
обслуживающего технику персонала еще работал. Он внимательно прислушался: не
слышно ли где-нибудь голосов или шагов на лестнице. Все было тихо, и он стал
спускаться.
Его спортивные туфли на резиновой подошве делали шаги почти бесшумными.
На площадке лестница повернула в противоположном направлении и вывела его в
тускло освещенный коридор. Там пахло плесенью и сыростью. Этот запах тоже,
должно быть, не давал персоналу здесь задерживаться. Осторожно выглянув с
нижней площадки лестницы и никого не увидев ни в том, ни в другом конце
коридора, он вышел из укрытия, пошел направо, оказался перед металлической
дверью, прислушался, не услышал за ней никаких звуков и повернул ручку.
Дверь была заперта.
Он пошел дальше, дошел до другой двери, и на этот раз, когда он
прислушался и взялся за ручку, он выдохнул с облегчением: ручка повернулась.
Медленно открыв дверь от себя, он ощупал внутри стену, нашел выключатель,
повернул его и расслабился, когда увидел, что в помещении никого нет.
Свисающая с потолка лампочка давала такой же слабый желтоватый свет, как и
те, что освещали коридор. По стенам комнаты шли металлические полки, на
которых были разложены разные инструменты и какие-то коробки. В один из
углов была задвинута маленькая ржавая металлическая конторка, а на ней --
невзирая на боль, Бьюкенен почувствовал прилив радостного возбуждения --
стоял черный телефон с наборным диском.
Он закрыл дверь, запер ее и снял трубку. Его сердце заколотилось, когда
он услышал гудок. Он быстро набрал номер.
Ответил мужчина. Коллега Бьюкенена. Для того чтобы быть ближе к
Бьюкенену на этой стадии задания, он снял квартиру в материковой части
Канкуна. Обычно они общались посредством шифрованных записок, оставляемых в
условленных местах по заранее обговоренному графику. Поскольку существовала
опасность электронного прослу-шивания, по телефону они говорили редко, да и
то пользуясь заранее выбранными телефонами-автоматами. Все время, пока
Бьюкенен работал в условиях глубокой конспирации, они не встречались.
Бьюкенен мог просить помощи у группы поддержки, если у него возникнет
подозрение, что он в опасности, но, учитывая параноидальность людей, с
которыми у него была назначена встреча в этот вечер, было решено, что
преимущества от присутствия группы поддержки в отеле "Клуб
интернасьональ" и в его окрестностях не перевешивают опасности того, что
наркобизнесмены и их группа поддержки учуют слежку. Ведь, в конце концов,
операция развивалась по плану. Не было никаких оснований подозревать, что на
встрече возникнут осложнения. Пока не появился Большой Боб Бейли. Теперь
Бьюкенен мог не волноваться по поводу нарушения конспирации, связываясь по
телефону с куратором своего задания. Что может быть хуже того, что уже
случилось? Те, с кем Бьюкенен вошел в контакт, мертвы. Операция с треском
провалилась.
Что может быть хуже? Кое-что может, да еще как! Например, мексиканская
полиция схватит его, и тогда его начальники окажутся причастными к трем
убийствам. Ему необходимо исчезнуть.
-- Да, -- сказал коллега Бьюкенена.
-- Это ты, Пол?
-- Простите, но здесь нет никакого Пола.
-- Вы хотите сказать, что это не... -- Бьюкенен назвал номер.
-- Даже ничего похожего.
-- Извините.
Бьюкенен положил трубку и потер лоб, за которым пульсировала боль.
Номер, который он передал связнику, был зашифрованным сообщением, где
говорилось, что операцию пришлось свернуть, что произошел полный провал, что
он ранен, скрывается от преследования и нуждается в срочной эвакуации. Как
было условлено заранее, коллега Бьюкенена попытается с ним встретиться через
девяносто минут после звонка. Место встречи было в центральной части
материкового Канкуна, перед закусочной недалеко от пересечения улиц Тулум и
Коба. Но любой план должен строиться с учетом непредвиденных случайностей,
иметь несколько запасных вариантов. Скажем, если Бьюкенен не успеет
добраться до места встречи, то связник придет завтра в восемь утра к кафе на
улице Уксмаль, а если Бьюкенен и там не появится, то будет снова ждать его в
полдень у аптеки на улице Яксчилан. Если и в третий раз контакт не
состоится, то он вернется к себе. Через сорок восемь часов, если Бьюкенен не
даст о себе знать, его коллега будет считать, что случилось худшее из
возможного, и покинет территорию страны, чтобы и самому не превратиться в
источник неприятностей. Начнется осторожное расследование с целью выяснить,
что же случилось с Бьюкененом.
У меня девяносто минут, подумал Бьюкенен. Я должен успеть добраться до
места встречи. Но судорога в правой руке отвлекла его от этих мыслей. Он
посмотрел вниз и увидел, что пальцы правой руки -- и только правой, тогда
как с пальцами на левой руке ничего подобного не происходило, -- снова
задергались. Казалось, они принадлежат и повинуются не ему, а какой-то чужой
силе вне его. Он ничего не понимал. Неужели пуля, распоровшая ему плечо,
зацепила нервы, ведущие к пальцам?
Внезапно он почувствовал, что не может сосредоточиться. Череп буквально
разламывался. Огнестрельная рана пульсировала болью. Он почувствовал, как
что-то горячее и мокрое просачивается сквозь затянувшее рану полотенце. Даже
не было необходимости смотреть -- и так было ясно, что кровь пропитала
полотенце и начала протекать насквозь.
В глазах у него помутилось -- тревожный симптом. Но туман сразу же
рассеялся, и он напряженно замер, когда услышал за дверью шаги.
По мере приближения эти медленные нерешительные шаги становились
слышнее. Вот они замерли прямо перед дверью. Бьюкенен вспотел от волнения,
когда увидел и услышал, что ручку поворачивают. Войдя сюда, он, естественно,
запер за собой дверь. Но ведь тот, кто стоит сейчас за дверью, наверняка
работает в гостинице, и у него может быть ключ. Человек в коридоре толкнул
дверь. Когда она не открылась, он толкнул сильнее, а потом, видимо, налег на
нее плечом. Никакого эффекта это не возымело.
-- Кто там в комнате? -- требовательно спросил по-испански грубый
мужской голос. В дверь забарабанили костяшками пальцев. -- Отвечайте! --
Теперь в ход пустили кулак. -- Что вы там делаете?
Если у него есть ключ, то сейчас самое время им воспользоваться,
подумал Бьюкенен. Но что побудило его спуститься сюда и проверить именно это
помещение? Шаги в коридоре показались нерешительными... будто человек что-то
искал.
Или шел по каким-то следам?
Когда Бьюкенен бесшумно перебежал к двери и встал с той стороны, где
мог выключить свет и схватить человека, если тот откроет дверь ключом и
войдет, он взглянул вниз и понял, что человек действительно шел по следу.
Его оставила вода, капавшая с мокрой одежды Бьюкенена на бетонный пол.
Бьюкенен ждал, боясь услышать скрежет металла о металл, когда этот
человек будет вставлять ключ в замок. Но вместо этого опять забарабанили в
дверь, голос возмущенно спросил еще раз: "Что вы там делаете?", и
вдруг все стихло.
Может, у него нет ключа. А может, он боится им воспользоваться.
Внезапно стали слышны удаляющиеся шаги, топот по коридору, затем звук
шагов заглох -- человек поднялся по лестнице наверх.
Надо выбираться отсюда, пока он не вернулся с подкреплением, подумал
Бьюкенен. Он отпер замок, открыл дверь, осмотрел тускло освещенный коридор и
собирался уже выйти, как вдруг заметил на одной из полок что-то похожее на
кучу тряпья. Оказалось, что это мятая и грязная хлопчатобумажная рабочая
куртка и потрепанная, замызганная бейсбольная кепка с оторванной нашивкой.
Он схватил их. Стерев курткой отпечатки своих пальцев со всего, к чему
прикасался, он быстро прошел коридор и поднялся по лестнице -- его мокрые
следы были ясно различимы.
Но это уже не имело значения. Важно было поскорее убраться из отеля,
пока этот работяга не вернулся с подмогой. Они, должно быть, сообщат в
полицию, что к ним пробрался бродяга. А в полиции будут так неистово жаждать
ареста подозреваемого в убийстве трех человек, что сочтут этот инцидент
относящимся к делу. И сосредоточат розыск в этом районе.
Бьюкенен повернул туда, где, двигаясь в темноте вдоль берега, он в
конце концов выйдет к центральной части Канкуна. Взяв направление на север,
он бежал как раз посередине между белеющими гребешками волн и освещенными
отелями. Пахнущий свежестью морской бриз овевал прохладой его разгоряченное
лицо и выветривал тошнотворный подвальный запах, въевшийся ему в ноздри.
Бриз был довольно сильный, так что мог, наверное, даже высушить его одежду.
Но вдруг он оступился, потерял равновесие и едва не упал. Это не
показалось бы ему странным, если бы он споткнулся о какой-то невидимый в
темноте предмет. Но он ведь споткнулся на ровном месте, и это было хуже
всего, что можно себе представить. Потому что это значит, что он ослабел.
Рана в плече пульсировала, пропитывая полотенце кровью. Голова раскалывалась
от самой нестерпимой боли, которую ему когда-либо приходилось испытывать.
Правой рукой он прижимал к боку взятую в подвале хлопчатобумажную
куртку и замызганную кепку. Он осторожно надел кепку на голову. Кепка была
такая потрепанная, что на нее могли обратить внимание, но без нее на
окровавленную голову определенно обратили бы еще больше внимания. С усилием
дыша, он набросил грязную куртку на правое плечо, прикрыв ею окровавленное
полотенце. Теперь можно было рискнуть показаться на людях. Но когда он нажал
кнопку на чадах и посмотрел на экранчик, то, к своему ужасу, обнаружил, что
после телефонного разговора с коллегой прошел уже почти целый час. Этого не
может быть! Ведь я вышел из подвала совсем недавно!
Это ты так думаешь.
Приятель, у тебя, должно быть, провалы в памяти.
Мысли Бьюкенена потекли быстрее. Ему придется пройти между отелями на
автостраду и поймать такси. Иначе ни за что не успеть добраться вовремя до
места встречи с коллегой. Нетвердо ступая, он покинул пляж.
Он был прав хотя бы в одном: дующий с моря ветерок высушил на нем
одежду до такой степени, что она уже не облепляла тело.
Но бриз больше не мог справиться с потом, который градом катился у него
со лба.

4

-- Боже мой, -- сказал связной, -- на эту рану придется накладывать
швы. Снимите-ка кепку. Дайте мне взглянуть... Ух ты, человече, здесь тоже
придется поработать иглой.
Они сидели в машине у брошенной заправочной станции на шоссе номер 180,
в тридцати километрах к западу от Канкуна. До центральной части города
Бьюкенен добрался на такси. Уже буквально через полминуты на месте встречи
оказался и его коллега. Он остановил взятый напрокат "форд-таурус"
перед закусочной, где не было недостатка в посетителях, и Бьюкенен забрался
внутрь.
Связнику было за пятьдесят, он уже начал лысеть и набирать лишний вес.
Его одежда -- лимонного цвета трикотажная тенниска и светло-зеленые шорты --
соответствовала выбранному им для себя образу туриста. Раньше им вместе
работать не приходилось. Бьюкенену он был известен только как Уэйд, что, как
полагал Брендан, не было ни его настоящей фамилией, ни постоянным
псевдонимом.
После того как Бьюкенен объяснил ему, что произошло, Уэйд шумно
выдохнул и сказал с досадой:
-- Черт. Тут абсолютно полный обвал. Все к черту. Господи... Ну ладно.
Давайте подумаем минутку. -- Он постучал пальцами по баранке. -- Полиция
установит наблюдение за аэропортом в самом городе и, по всей вероятности, в
Косумеле. Это значит, что следующий наш вариант...
-- Мерида, -- произнес Бьюкенен.
Уэйд увеличил скорость, когда они выехали из Канкуна.
-- Это если принять, что лучшим нашим ходом при таком раскладе будет
вывезти вас из страны. Может, вам стоит где-нибудь затаиться. Уйти на дно.
Ведь в руках полиции только описание, которое подойдет уйме американцев. А
это совсем не то, что фотография. Или отпечатки пальцев. Вы говорите, что с
этим все в порядке?
Бьюкенен кивнул, чувствуя себя препаршиво.
-- Кроме стаканов, из которых я пил в ресторане. Тут уж я ничего не мог
предпринять. Есть большая вероятность того, что их унесли на кухню и вымыли
еще до того, как полицейским пришло в голову их проверить. -- Бьюкенен
поднял здоровую левую руку и вытер со лба пот, становившийся все обильнее.
-- Действительная же проблема в другом: все в ресторане слышали, как Бейли
называл меня Кроуфордом, а я настаивал, что меня зовут Эд Поттер. Так что
полиция может дать мексиканским эмиграционным властям ориентировку, на какую
фамилию им следует обратить внимание в аэропортах.
-- Это меня не волнует, -- отмахнулся Уэйд. -- Я привез вам другой
паспорт и туристическую карточку. На новое имя.
-- Прекрасно. Но в руках полиции сам Бейли. Они потребуют, чтобы он
помог одному из их рисовальщиков подготовить портрет, а как только копии
рисунка разошлют по факсу во все аэропорты и снабдят ими каждого
эмиграционного служащего, то любого, кто похож на человека на рисунке,
схватят, когда он предъявит свою туристическую карточку и будет оплачивать
выездную пошлину. Мне надо выбраться из страны, пока не успели разослать
рисунок. И еще...
Бьюкенен уставился на пальцы правой руки, которые опять судорожно
дергались помимо его воли, словно принадлежали кому-то другому. Его раненую
руку жгло, словно огнем. Кровь насквозь пропитала полотенце, которым она
была перевязана.
-- Мне нужен врач.
Уэйд бросил взгляд в зеркало заднего вида.
-- Света фар позади нас не видно. -- Он посмотрел вперед, вдоль узкой
ленты шоссе, окаймленной лесом. -- А эта заброшенная бензоколонка ничуть не
хуже любого другого места. -- Он съехал с дороги, вышел из машины, что-то
достал с заднего сиденья и обошел машину кругом.
Но, открыв дверцу с той стороны, где сидел Бьюкенен, и осветив его
повреждения узким лучом карманного фонарика, Уэйд пробормотал:
-- Нужен врач? Это не то слово. Вас надо зашивать.
-- Я не могу полагаться на то, что никто из местных не сообщит в
полицию об огнестрельном ранении, -- сказал Бьюкенен.
-- Это не проблема, -- ответил Уэйд. -- У меня здесь есть один
врач-американец. Ему уже приходилось с нами сотрудничать. Он заслуживает
доверия.
-- Но я не могу тратить время на поездку к нему. -- Бьюкенен говорил
хриплым голосом, во рту у него пересохло. -- Полиция скоро получит этот
рисунок. Мне надо
попасть в Мериду. Надо выбраться из Мексики самолетом. Черт возьми, до
Флориды всего пара часов полета. Когда я сказал, что мне нужен врач, я имел
в виду в Штатах. Чем раньше я отсюда выберусь, тем скорее смогу...
-- А до тех пор вы истечете кровью, -- отрезал Уэйд. -- Вы что, не
слышали, что я сказал? Я сказал, что надо наложить швы. Как минимум. Не
знаю, в каком состоянии ваша голова, но рана в плече -- трудно судить, когда
так много крови, -- она, похоже, инфицирована.
-- Судя по ощущениям, так оно и есть. -- Бьюкенен с трудом привстал. --
Что вы там поставили на землю?
-- Комплект для оказания первой помощи.
-- Так что же вы молчите?
-- Да вы что? При таких повреждениях с походной аптечкой делать нечего.
-- Я все время забываю. Вы ведь штатский. Один из тех парней, из
Управления.
Уэйд выпрямился, готовый к отпору.
-- Вы ведь не рассчитываете, что я отвечу на ваш выпад, не так ли? Да и
какая вам разница?
-- Откройте-ка сумку, -- сказал Бьюкенен. -- Надо посмотреть, что там
есть. Хорошо. Ее готовили мои люди. Слушайте внимательно. Делайте, что я
буду вам говорить. Нам надо остановить кровотечение. Надо очистить раны.
-- Нам? Да вы что? Я не имею ни малейшего представления об этом. Меня
ничему подобному не обучали!
-- Зато меня обучали. -- Бьюкенен пытался преодолеть головокружение. --
Возьмите вон тот резиновый жгут и перетяните им руку повыше раны. За пять
минут от него большого вреда не будет. А пока... -- Бьюкенен разорвал один
из пакетов и достал несколько марлевых тампонов.
Уэйд затянул резиновый жгут на обнаженном плече Бьюкенена. Кровотечение
сразу же резко уменьшилось.
-- Теперь вон тот пластмассовый флакон со спиртом, -- показал Бьюкенен.
-- Смачивайте им марлевые тампоны и смывайте кровь вокруг пулевой раны. --
Бьюкенену казалось, что он слышит свой голос откуда-то издалека. Изо всех
сил стараясь не отключиться, он вынул шприц из гнезда и, рассмотрев
наклейку, удостоверился, что шприц заряжен антибиотиком. -- Возьмите чистый
тампон и протрите спиртом верхнюю часть мышцы правой руки.
Уэйд сделал, что было сказано, и снова занялся промыванием пулевой
раны.
Бьюкенен ввел антибиотик себе в правую руку. Как только он вынул иглу,
пальцы его правой руки опять задергались. Неловкими движениями он вложил
шприц обратно в защитное гнездо аптечки.
-- Ну вот, -- доложил Уэйд. -- Я очистил края раны.
-- Теперь лейте на нее вот эту перекись водорода, -- сказал Бьюкенен.
-- Лить? -- переспросил Уэйд. -- Но это же чертовски больно!
-- Все лучше, чем умереть от заражения крови. Рану обязательно нужно
продезинфицировать. Лейте, вам говорят!
Уэйд отвинтил пробку у пузырька с перекисью, плотно сжал губы и вылил
изрядное количество прозрачной жидкости в длинный зияющий разрез раны. При
свете закрепленного на сиденье фонарика Бьюкенен увидел, как жидкость
заполнила разрез. Он увидел, как вскипели, запенились в ране его плоть и
кровь, словно туда плеснули кислотой. Боль внезапно обрушилась на него,
стала несравнимо сильнее, чем все, что он испытывал раньше. Она грызла. Она
сверлила. Она жгла.
В глазах у него стало двоиться. Он пошатнулся.
-- Бьюкенен? -- В голосе Уэйда прозвучала тревога.
-- Давайте еще раз, -- приказал Бьюкенен.
-- Вы это серьезно?
-- Лейте еще раз. Я должен быть уверен, что рана чистая.
Уэйд полил. Рана снова вскипела, края ее побелели, с пеной выделились
сгустки крови. Лицо Бьюкенена заблестело от пота.
-- А теперь немного на дырку в голове, -- пробормотал Бьюкенен.
На этот раз Уэйд удивил Бьюкенена, повиновавшись без возражений.
Прекрасно, думал Бьюкенен между волнами боли. Ты крепче, чем я ожидал, Уэйд.
Тебе это понадобится, когда ты услышишь, что еще предстоит сделать.
Ощущение было такое, словно перекись прогрызла череп Бьюкенена и
въедается в мозг.
Он судорожно передернулся.
-- Отлично. Видите теперь вон тот тюбик? Это мазь, комбинация из трех
антибиотиков. Выдавите немного на рану в голове и побольше на пулевую в
плече.
Движения Уэйда стали увереннее.
Бьюкенен чувствовал, как жгут впивается в его правое плечо. Рана
нестерпимо болела, а рука распухла и онемела.
-- Мы почти закончили, -- сказал Бьюкенен Уэйду. -- Вам осталось
сделать одно последнее дело.
-- Еще одно дело? Какое?
-- Вы были правы. Без швов не обойтись.
-- О чем вы толкуете?
-- Я хочу, чтобы вы зашили меня.
-- Чтобы я зашил вас? Боже всемогущий!
-- Послушайте меня. Если не наложить швы, то, как только снимем жгут,
опять начнется кровотечение. В этом пакетике из фольги есть стерильная
хирургическая игла с ниткой. Протрите руки спиртом, откройте пакетик и
зашивайте меня.
-- Но я никогда не делал ничего подобного!
-- Здесь нет ничего сложного, -- успокоил его Бьюкенен. -- Мне
абсолютно наплевать на эстетическую сторону дела, а как завязывать узлы -- я
вам расскажу. Но сделать это придется. Если бы я мог туда дотянуться, то
сделал бы все сам.
-- Но как же боль? -- запротестовал Уэйд. -- У меня ведь нет никакого
навыка... И без анестезии?
-- Даже если бы у нас было нужное средство, я не рискнул бы его
применить. Мне надо оставаться в полном сознании. Слишком мало времени. Пока
мы едем в Мериду, вы должны успеть рассказать мне все о человеке, под чьим
именем я буду выбираться из страны.
-- У вас такой вид, Бьюкенен, что вы вот-вот потеряете сознание.
-- Черт вас возьми, никогда больше не смейте этого делать!
-- А что я сделал? О чем вы?
-- Назвали меня Бьюкененом. Я забыл Бьюкенена. Я не знаю, кто такой
Бьюкенен. На этом задании меня зовут Эд Поттер. Если я буду откликаться на
Бьюкенена, то долго не проживу. С этого момента... Нет, что я говорю... Я
ведь уже не Эд Поттер, а... Вы мне должны сказать, кто я такой. Как меня
теперь зовут? Откуда я? Чем зарабатываю на жизнь? Женат я или холост? Черт
побери, говорите же со мной, пока будете меня зашивать!
Руганью, оскорблениями и угрозами Бьюкенен заставил Уэйда взять в руки
изогнутую хирургическую иглу и зашить пулевую рану. С каждым уколом иглы
Бьюкенен только крепче сжимал зубы, пока не заболела челюсть и он не
испугался, что зубы не выдержат и треснут. Единственным, что не давало ему
потерять сознание, было его отчаянное желание перевоплотиться в новую
личность, ощутить себя другим человеком. Он узнал, что зовут его Виктор
Грант. Он из города Форт-Лодердейл во Флориде. Он выполняет заказы
владельцев прогулочных и гоночных яхт, специализируясь на установке аудио- и
видеоэлектроники. Ездил в Канкун поговорить с клиентом. Если нужно, он может
сообщить имя и адрес клиента. Клиент, который сотрудничает с начальством
Бьюкенена, может поручиться за Виктора Гранта.
-- Ну вот, -- заявил Уэйд. -- Вид безобразный, но держаться, думаю,
будет.
-- Нанесите мазь с антибиотиком на толстый марлевый тампон. Наложите
его на швы, прижмите. Перебинтуйте потуже, в несколько слоев, сверху
обмотайте клейкой лентой. -- От боли Бьюкенен покрылся потом, мышцы свело
судорогой. -- Хорошо. Теперь снимите жгут.
Он ощутил прилив крови к руке. Онемение стало проходить, руку начало
покалывать, а боль, которая и так не отпускала его, еще больше усилилась. Но
ему не было до этого никакого дела. Он умел переносить боль. Боль была
временным явлением. Но вот если не выдержат швы и кровотечение возобновится,
тогда ему не придется беспокоиться о том, чтобы запомнить свою новую
легенду, или о том, чтобы добраться до аэропорта в Мериде раньше, чем там
получат по факсу его портрет, или о том, как отвечать на вопросы
эмиграционного чиновника в аэропорту. Все эти заботы уже не будут иметь
никакого значения. Потому что к тому времени он умрет от потери крови.
Целую минуту он не отрываясь смотрел на повязку. Не видно было, чтобы
сквозь нее просачивалась кровь.
-- Ладно, поехали.
-- Вовремя управились, -- сказал Уэйд. -- Вижу позади свет фар. -- Он
закрыл аптечку, захлопнул дверцу со стороны Бьюкенена, обежал машину кругом,
сел на место водителя и выехал на дорогу, пока другая машина была еще
далеко.
Бьюкенен откинулся головой на спинку сиденья и хрипло дышал. Во рту
была ужасная сухость.
-- Нет ли у вас воды?
-- Нет, к сожалению. Я как-то не подумал запастись.
-- Жаль.
-- Может, удастся купить где-нибудь по дороге.
-- Конечно.
Бьюкенен смотрел вперед через ветровое стекло, наблюдая, как свет