Страница:
* * *
— Что вы сказали? — услышал Клод обращенные к нему слова молодого человека в желтом пиджаке. — Извините, я подумал, что вы обратились ко мне.Клод почувствовал неловкость. Наверное, он заговорил вслух, что часто бывало с ним, когда он задумывался.
— Да, — быстро ответил он, пытаясь скрыть смущение. — День обещает быть пасмурным, не правда ли?
Молодой человек посмотрел в окно, затем снова на Клода.
— Да, — согласился он, — похоже.
Молодой человек имел приятную наружность, возможно, он был актер и зашел сюда выпить пива и переждать дождь. Данбар заглянул в свой стакан — он опять был пуст.
— Разрешите угостить вас, — обратился он к юноше.
— Спасибо, — кивнул тот, — я бы выпил еще пива.
— Бармен! Пиво для молодого джентльмена, а мне повторить, — крикнул Клод.
Они повторяли по третьему разу, когда Данбар заметил автомобиль Рины, удалявшийся в сторону студии. В голову ему пришла мысль попросить молодого человека помочь ему перевезти вещи — все-таки их было порядочное количество. Нажав на звонок второй раз, он вспомнил, что сегодня вторник и слуг в доме нет. Клод достал свой ключ, и они поднялись в его комнату. Он открыл стенной шкаф и достал чемодан.
— Освобождайте пока эти ящики, а я принесу другой чемодан, — сказал он молодому человеку и вышел из комнаты. А когда вернулся, то увидел, что тот держит в руках фотографию Рины с бюро.
— Кто это?
— Моя жена, — хихикнул Клод. — То-то она удивится, когда вернется домой и обнаружит, что меня нет.
— Вы муж Рины Марлоу?
Клод кивнул.
— Но, слава Богу, больше я уже ей не муж.
Молодой человек как-то странно посмотрел на него.
— И куда же вы собрались от такого-то лакомого кусочка?
Клод вырвал у молодого человека фотографию и сердито швырнул ее об стену. Стекло разбилось и мелкими кусочками посыпалось на ковер. Он повернулся и прошел в ванную. Там он снял пиджак, развязал галстук, открыл воду и начал мыть руки. И вдруг звук льющейся воды напомнил ему шум фонтана, когда он в поисках Рины пришел в солярий. Обнаженная Рина лежала на столе, а Элен массажировала ее.
Элен тоже была обнажена до пояса, но, как всегда, в черных облегающих брюках мужского покроя. Ее руки нежно разминали тело Рины.
Рина прикрывала ладонью глаза от солнца. Тело ее отзывалось на прикосновения Элен. Клода удивило, какая плоская у Элен грудь. Рина отняла от лица руку и сказала хрипло:
— Не останавливайся, дорогая. — Затем повернула голову и, увидав Клода, обняла голову Элен и прижала ее к бедру. — Поцелуй меня, любимая, — приказала она, продолжая смотреть на Клода.
Он повернулся и выбежал из комнаты. Вслед ему звучал голос Рины, смешивающийся с журчанием воды в фонтане.
Вспомнив это, Клод закрыл лицо руками — оно было потным, одежда прилипла к телу, по коже пробежали мурашки. Он решил принять душ.
Под теплыми игольчатыми струями душа он разнежился, тепло qt выпитого виски разлилось по всему телу. Он с удовольствием измылился душистым мылом, которое его мама специально заказывала для него в Лондоне.
Выйдя из-под душа, он принялся растирать тело полотенцем. С удовольствием оглядел порозовевшую кожу. Ему нравилось быть чистым. Клод потянулся за халатом, но его не оказалось на привычном месте.
— Будьте добры, принесите мне голубой халат из стенного шкафа, — не задумываясь, крикнул он. Затем достал с полки, флакон одеколона, плеснул в ладони и стал растирать тело. Внезапно что-то заставило его взглянуть в зеркало. Молодой человек стоял в дверях, наблюдая за ним. Халат висел у него на руке. Он снял свой желтый пиджак и остался в грязной белок майке с короткими рукавами. Клод увидел густые черные волосы, покрывавшие руки и грудь молодого человека, и почувствовал отвращение.
— Оставьте его в кресле, — сказал он, закутываясь в полотенце.
На лице молодого человека промелькнула понимающая улыбка, и он вошел в ванную, захлопнув за собой дверь ногой.
* * *
— Убирайтесь отсюда, — сердито воскликнул Клод.Молодой человек не пошевелился, улыбка его стала еще шире.
— Да прекрати, старик, — сказал он. — Ведь ты привел меня сюда не для того, чтобы я помогла тебе паковать чемоданы, не так ли?
— Убирайтесь или я позову на помощь, — воскликнул Клод, начиная ощущать страх.
— А кто услышит? — рассмеялся юноша. — Я сразу понял тебя, когда ты сказал, что слуг нет дома.
— Вы страшный человек! — закричал Данбар, но в этот момент удар по голове сбил его с ног. С трудом он поднялся на четвереньки. — Пожалуйста, уходите, — прошептал он.
Молодой человек угрожающе занес руку. Клод инстинктивно отпрянул, но парень успел с силой хлестнуть его по лицу. Голова Клода стукнулась об унитаз. Он посмотрел на парня глазами, полными ужаса.
— На самом деле ты ведь не хочешь, чтобы я ушел, правда? — спросил молодой человек, расстегивая черный кожаный брючный ремень. — Ты из тех, кто любит, чтобы его сначала немного помучали.
— Нет!
— Нет? — засмеялся парень, поднимая ремень. — Не пудри мне мозги, я ведь вижу.
Сначала Клод не понял, что он имеет в виду, но, взглянув на себя, оторопел от пришедшей в голову сумасшедшей мысли. Если бы Рина видела его сейчас, она поняла бы, что он мужчина.
Ремень хлестнул его по спине, и тело отозвалось на боль дрожью.
— Хватит, — заскулил он, — пожалуйста, не бей меня больше.
* * *
Клод с трудом поднялся с пола и огляделся. Парень уже ушел, прихватив все деньги, которые были у Клода дома. Он медленно встал под душ и открыл горячую воду. Он почувствовал, как силы возвращаются к нему.Какая страшная вещь произошла с ним, подумал Клод, вспомнив унижения, которые ему пришлось перенести. Если бы он был сильнее, то показал бы этому негодяю. Клод почувствовал возбуждение, представив, как он вырывает ремень из рук парня и хлещет его до крови. Он ощутил уверенность в себе. И вдруг осознал всю правду.
— О, нет! — закричал он, поняв суть происшедшего. То, что всегда говорили о нем, было правдой. Он единственный не понимал этого, пока его собственное тело не предало его.
В нем вспыхнула ненависть к себе. Не выключая воду, Клод подошел к туалетному столику, открыл аптечку и достал старую опасную бритву, которой всегда пользовался с тех пор, как начал бриться, — бритву, которая свидетельствовала о его мужском звании.
В припадке бешеной ненависти он резко полоснул себя бритвой. Если ему не суждено быть мужчиной, то, по крайней мере, в его силах превратить себя в женщину. Клод снова и снова полосовал тело бритвой, пока обессиленный не рухнул на пол.
— Проклинаю тебя, — зарыдал он, — проклинаю тебя, мама.
Это были его последние слова.
20
Дэвид Вулф стоял в дверях ванной, ощущая подступающую к горлу тошноту. Кровь была повсюду: на бело-голубом кафеле на полу и стенах, на белой ванне, на раковине и унитазе.
Трудно было поверить, что всего полчаса назад дверь в его кабинете открылась и вошел дядя с налитым кровью лицом, как всегда бывало, когда он сильно расстраивался.
— Поезжай домой к Рине Марлоу, — сказал Берни Норман. — Только что позвонили из полицейского участка из Беверли-Хиллз. Данбар покончил жизнь самоубийством. И убедись, что ее охраняют. Я не хочу потерять два миллиона.
По пути Дэвид прихватил с собой начальника охраны студии Гарри Ричардса. В прошлом Гарри был сержантом полиции, и у него сохранились дружеские отношения с бывшими коллегами. Они поехали самой короткой дорогой и через двадцать минут были возле дома Рины.
Два санитара в белых халатах уложили израненное тело Данбара на носилки и, накрыв его белой простыней, двинулись к выходу. Дэвид посторонился, пропуская их. Он закурил, и тут из вестибюля внизу раздался страшный крик. Дэвид поспешил к дверям, недоумевая, каким образом Рине удалось сбежать от врачей. Но когда он взглянул вниз, то увидел, что это была не Рина, а мать Данбара, пытавшаяся вырваться из рук двух дюжих полицейских.
— Мое дитя, — кричала она, в то время, как санитары проносили мимо нее носилки, — дайте мне увидеть мое дитя!
Санитары, не обращая на нее внимания, прошествовали со своим грузом к входным дверям. Когда двери открылись, Дэвид увидел толпу репортеров. Он начал спускаться по лестнице. Мать Данбара снова закричала. Она почти вырвалась из рук полицейских и ухватилась за перила.
— Ты убила моего сына, ты, дрянь! — кричала она. Казалось, ее высокий пронзительный голос заполнил весь дом. — Ты убила его, когда узнала, что он возвращается ко мне. — Наконец она окончательно высвободилась и рванулась вверх по лестнице.
— Уберите отсюда эту полоумную старуху, — раздался голос позади Дэвида. Он обернулся. — Наверху лестницы стояла Элен, лицо ее было свирепым. — Уберите ее, — повторила она. — У доктора и так полно забот с Риной, не хватает еще воплей этой сумасшедшей старой суки.
Дэвид встретился взглядом с Ричардсом и кивнул ему. Ричардс быстро подошел к одному из полицейских и что-то прошептал ему на ухо. Полицейские моментально преобразились. Они снова схватили женщину, один из них заткнул ей рот рукой, и они почти волоком вытащили ее из комнаты. Чуть позже стукнула боковая дверь и наступила тишина.
Дэвид снова взглянул наверх, но Элен там уже не было. Он подошел к Ричардсу.
— Я велел ребятам отправить ее в клинику Колтона, — прошептал бывший полицейский.
Дэвид одобрительно кивнул. Доктор Колтон сообразит, что делать. Ему часто приходилось иметь дело с невменяемыми звездами, так что можно было быть уверенным, что матери Данбара не удастся ни с кем переговорить, пока он не успокоит ее.
— Позвони на студию и прикажи прислать сюда несколько твоих людей. Не хочу, чтобы после ухода полиции сюда ворвались репортеры, — сказал Дэвид.
— Уже сделано, — ответил Ричардс, беря его за руку. — Пойдем в гостиную, хочу, чтобы гы познакомился с лейтенантом Стэнли.
Лейтенант Стэнли сидел рядом с телефонным столиком, держа перед собой раскрытый блокнот. Он встал и поздоровался с Дэвидом. Это был худощавый мужчина с землистым лицом и поседевшими волосами, и Дэвид подумал, что он похож скорее на бухгалтера, чем на детектива.
— Ужасный случай, лейтенант, — сказал Дэвид. — Вы уже выяснили, как это произошло?
Лейтенант кивнул.
— Думаю, мы правильно восстановили картину. Без сомнения, он покончил с собой, но меня беспокоит одна вещь.
— Какая?
— Мы проследили весь день Данбара, как это и положено. Перед тем, как он пришел сюда, его видели в баре с каким-то парнем. Расплачиваясь в баре, он достал пачку банкнот, а в доме мы денег не обнаружили. Кроме того, на голове и на спине у него множественные ушибы непонятного происхождения. Бармен довольно хорошо описал этого парня, так что, я думаю, мы скоро задержим его.
Дэвид посмотрел на лейтенанта.
— А что это даст? Если вы уверены, что Данбар покончил с собой, так к чему вам этот парень?
— Некоторые считают, что он избил Данбара для возбуждения, потом совершил гомосексуальный акт и смылся с деньгами.
— И что?
— Данбар не единственный гомосексуалист в нашем районе, — ответил лейтенант, — у нас их целый список. Но большинство из них заняты бизнесом и имеют право на защиту.
Дэвид бросил взгляд на Ричардса. Взгляд начальника охраны ничего не выражал. Снова повернувшись к лейтенанту Стэнли, Дэвид сказал:
— Спасибо, что вы сообщили мне об этом. Я восхищен вашими методами ведения дела. — С этими словами он вышел из комнаты, оставляя Ричардса наедине с лейтенантом. Уже в дверях он услышал шепот Ричардса:
— Послушай, Стэн, если это попадет в газеты, поднимется грандиозный скандал. У студии будут большие неприятности, а с нее хватит и самоубийства.
Дэвид пересек вестибюль и подошел к лестнице. Хорошо, что он взял с собой Ричардса. Теперь он был уверен, что эта история не попадет на страницы газет. Дэвид поднялся наверх вошел в небольшую прихожую, ведущую в спальню Рины. В кресле, скрючившись, сидела Элен. При появлении Дэвида она подняла голову.
— Ну как Рина?
— В отключке, — ответила Элен усталым голосом. — Доктор вкатил ей такую дозу, которая могла бы вырубить лошадь.
— Тебе надо выпить, — сказал Дэвид, подходя к маленькому бару. — Да и мне тоже. Виски?
Элен не ответила, и он налил виски в два стакана. Протянув Элен стакан, Дэвид уселся в кресло напротив нее. Элен выпила виски, и на ее щеках появился легкий румянец.
— Это ужасно, — сказала она. — Дэвид промолчал. Элен снова отхлебнула из стакана. — У Рины была назначена встреча, и мы вернулись домой со студии около четырех. В половине пятого мы поднялись переодеться, и Рина сказала, что, кажется, в ванной Клода шумит вода. У слуг был выходной, поэтому она попросила меня пойти проверить. Так как я долго не возвращалась, она заподозрила неладное и пришла в спальню, когда я уже звонила по телефону в полицию. Я попыталась удержать ее, чтобы она не видела этого ужасного зрелища, но она проскочила-таки в ванную.
Элен поставила стакан и наощупь потянулась за сигаретой. Дэвид взял сигарету, прикурил и протянул ей. Она затянулась, и табачный дым окутал ее лицо.
— Она стояла там и смотрела на него, смотрела на это кровавое месиво и все время повторяла: «Я убила его. Я убила его. Я убила его, как убивала всех, кто любил меня». Затем она начала кричать. — Элен машинально закрыла уши руками.
Дэвид заглянул в свой стакан — он был пуст. Он встал, наполнил стакан и снова опустился в кресло, задумчиво глядя на виски.
— Ты знаешь, — сказал он, — я никак не могу понять, почему она вообще вышла за него замуж.
— В этом-то и вся беда, — сердито ответила Элен. — Никто из вас не пытался понять ее. Для вас она всегда означала или контракт, или деньги в банке, и никого не интересовало, что она представляла собой на самом деле. Я скажу тебе, почему она вышла за него замуж. Потому что жалела его, потому что хотела сделать из него мужчину. Вот почему она вышла за него. И вот почему она теперь лежит в спальне и плачет даже во сне. Она плачет, потому что потерпела неудачу.
Несколько раз прозвонил телефон. Дэвид посмотрел на Элен.
— Я возьму трубку, — сказал он.
— Кто это? — спросил мужской голос.
— Дэвид Вульф, — машинально ответил он.
— Это Джонас Корд, — прозвучало в ответ.
— Мистер Корд, я со студии Нормана...
— Я знаю, — оборвал Дэвид, Джонас. — Я вас помню, вы тот молодой человек, который всегда доставлял неприятности Берни. Я только что услышал обо всем по радио. Как Рина?
— Спит, доктор дал ей успокоительного.
В трубке наступило молчание, и Дэвид даже подумал, что их разъединили. Затем снова раздался голос Корда:
— Вы держите ситуацию под контролем?
— Думаю, что да.
— Хорошо. Продолжайте в том же духе. Если что-нибудь понадобится, дайте мне знать.
— Хорошо.
— Я не забуду того, что вы сделали, — сказал Джонас.
Раздался щелчок, и разговор прекратился. Дэвид медленно положил трубку на аппарат.
— Это был Джонас Корд, — сказал он.
Элен даже не подняла головы.
Он повернулся и в задумчивости посмотрел на телефон. Судя по тому, что он слышал о Корде, тот был не из тех людей, кто тратит время на телефонные звонки для выражения сочувствия. Вероятно, все было гораздо глубже, чем можно было предположить.
— Рина, дорогая! — воскликнул дядя, вставая из-за стола и распахивая объятья. При этом взгляд его придирчиво скользнул по ней — так рассматривают телку-медалистку на выставке скота.
— Привет, Дэвид, — тихо сказала Рина, поворачиваясь к нему.
— Привет, Рина, — Дэвид поднялся. — Ну как ты?
— Великолепно, — ответила Рина. — Разве может быть по-другому после трех месяцев отдыха на природе?
— Твою следующую картину тоже можно считать отпуском, — сказал Норман.
— Давай, старый ублюдок, попудри мне мозги, — улыбнулась ему в ответ Рина.
Норман залился счастливым смехом.
— Вот теперь я вижу, что ко мне пришла моя девочка.
Рина тоже рассмеялась.
— Так что за отпуск? — спросила она.
— Африка! — торжественно воскликнул Берни. — Самый лучший сценарий о джунглях, который я когда-либо читал со времен «Торговца слоновой костью».
— Я знала это, — сказала Рина, оборачиваясь к Дэвиду, — я знала, что когда-нибудь он предложит мне сыграть женщину-Тарзана.
После ее ухода Дэвид сказал дяде:
— Рина выглядит подавленной.
— Ну и что? — рассердился Норман. — Это просто вопрос времени. — Он встал из-за стола и вплотную подошел к Дэвиду. — До собрания акционеров в марте осталось всего шесть месяцев.
— Вы до сих пор не выяснили, кто играет на понижение наших акций?
— Нет, — покачал головой Берни. — Я пытался это выяснить: у брокеров, гарантов, в банках. Никто ничего не знает. Но курс акций падает каждый день. — Он пожевал незажженную сигару. — Я старался скупить все доли, которые мог, но у меня не хватает денег, и я не в состоянии остановить этот процесс. У меня кончились и те деньги, которые удалось занять.
— Может быть, курс поднимется, когда мы объявим об участии Рины в новой картине? Все знают, что она приносит прибыль.
— Я тоже надеюсь на это. Мы всюду терпим убытки, даже в кинотеатрах. — Норман вернулся к креслу и опустился в него. — Наверное, я совершил ошибку. Не надо было их покупать. Для выпуска акций я занял деньги в банках. Фильмы — вот настоящее имущество! Не надо было десять лет назад слушать этих шельмецов с Уолл-стрит. А теперь я продал свою компанию и даже не знаю, кто ею владеет.
Дэвид поднялся.
— Не стоит так волноваться, дособрания еще шесть месяцев, а за это время многое может произойти.
— Да, — мрачно ответил Норман. — Может стать еще хуже.
Дэвид прошел в свой кабинет, уселся за стол и углубился в список недругов, которых Норман нажил за свою жизнь. Список был довольно обширный, но ни у кого из этих людей не было таких денег, которых требовала подобная акция. А кроме того, это, в основном, были люди из кинобизнеса, и они могли отплатить дяде только его же монетой. Таковы были правила игры членов киношного сообщества. Они могли вопить, поливать грязью, но чтобы пойти на такой шаг?..
Вдруг его осенила догадка — Рина. Он взглянул на дверь, и его рука автоматически потянулась к телефону, но он резко отдернул ее. Не было смысла выставлять себя дураком.
В правильности своей догадки он убедился только спустя шесть месяцев, когда Элен поместила Рину в больницу под вымышленным именем после того, как та внезапно заболела сразу после возвращения из Африки, со съемок фильма «Королева джунглей». Он не хотел, чтобы газетчики пронюхали об этом до пуска фильма в прокат.
Трудно было поверить, что всего полчаса назад дверь в его кабинете открылась и вошел дядя с налитым кровью лицом, как всегда бывало, когда он сильно расстраивался.
— Поезжай домой к Рине Марлоу, — сказал Берни Норман. — Только что позвонили из полицейского участка из Беверли-Хиллз. Данбар покончил жизнь самоубийством. И убедись, что ее охраняют. Я не хочу потерять два миллиона.
По пути Дэвид прихватил с собой начальника охраны студии Гарри Ричардса. В прошлом Гарри был сержантом полиции, и у него сохранились дружеские отношения с бывшими коллегами. Они поехали самой короткой дорогой и через двадцать минут были возле дома Рины.
Два санитара в белых халатах уложили израненное тело Данбара на носилки и, накрыв его белой простыней, двинулись к выходу. Дэвид посторонился, пропуская их. Он закурил, и тут из вестибюля внизу раздался страшный крик. Дэвид поспешил к дверям, недоумевая, каким образом Рине удалось сбежать от врачей. Но когда он взглянул вниз, то увидел, что это была не Рина, а мать Данбара, пытавшаяся вырваться из рук двух дюжих полицейских.
— Мое дитя, — кричала она, в то время, как санитары проносили мимо нее носилки, — дайте мне увидеть мое дитя!
Санитары, не обращая на нее внимания, прошествовали со своим грузом к входным дверям. Когда двери открылись, Дэвид увидел толпу репортеров. Он начал спускаться по лестнице. Мать Данбара снова закричала. Она почти вырвалась из рук полицейских и ухватилась за перила.
— Ты убила моего сына, ты, дрянь! — кричала она. Казалось, ее высокий пронзительный голос заполнил весь дом. — Ты убила его, когда узнала, что он возвращается ко мне. — Наконец она окончательно высвободилась и рванулась вверх по лестнице.
— Уберите отсюда эту полоумную старуху, — раздался голос позади Дэвида. Он обернулся. — Наверху лестницы стояла Элен, лицо ее было свирепым. — Уберите ее, — повторила она. — У доктора и так полно забот с Риной, не хватает еще воплей этой сумасшедшей старой суки.
Дэвид встретился взглядом с Ричардсом и кивнул ему. Ричардс быстро подошел к одному из полицейских и что-то прошептал ему на ухо. Полицейские моментально преобразились. Они снова схватили женщину, один из них заткнул ей рот рукой, и они почти волоком вытащили ее из комнаты. Чуть позже стукнула боковая дверь и наступила тишина.
Дэвид снова взглянул наверх, но Элен там уже не было. Он подошел к Ричардсу.
— Я велел ребятам отправить ее в клинику Колтона, — прошептал бывший полицейский.
Дэвид одобрительно кивнул. Доктор Колтон сообразит, что делать. Ему часто приходилось иметь дело с невменяемыми звездами, так что можно было быть уверенным, что матери Данбара не удастся ни с кем переговорить, пока он не успокоит ее.
— Позвони на студию и прикажи прислать сюда несколько твоих людей. Не хочу, чтобы после ухода полиции сюда ворвались репортеры, — сказал Дэвид.
— Уже сделано, — ответил Ричардс, беря его за руку. — Пойдем в гостиную, хочу, чтобы гы познакомился с лейтенантом Стэнли.
Лейтенант Стэнли сидел рядом с телефонным столиком, держа перед собой раскрытый блокнот. Он встал и поздоровался с Дэвидом. Это был худощавый мужчина с землистым лицом и поседевшими волосами, и Дэвид подумал, что он похож скорее на бухгалтера, чем на детектива.
— Ужасный случай, лейтенант, — сказал Дэвид. — Вы уже выяснили, как это произошло?
Лейтенант кивнул.
— Думаю, мы правильно восстановили картину. Без сомнения, он покончил с собой, но меня беспокоит одна вещь.
— Какая?
— Мы проследили весь день Данбара, как это и положено. Перед тем, как он пришел сюда, его видели в баре с каким-то парнем. Расплачиваясь в баре, он достал пачку банкнот, а в доме мы денег не обнаружили. Кроме того, на голове и на спине у него множественные ушибы непонятного происхождения. Бармен довольно хорошо описал этого парня, так что, я думаю, мы скоро задержим его.
Дэвид посмотрел на лейтенанта.
— А что это даст? Если вы уверены, что Данбар покончил с собой, так к чему вам этот парень?
— Некоторые считают, что он избил Данбара для возбуждения, потом совершил гомосексуальный акт и смылся с деньгами.
— И что?
— Данбар не единственный гомосексуалист в нашем районе, — ответил лейтенант, — у нас их целый список. Но большинство из них заняты бизнесом и имеют право на защиту.
Дэвид бросил взгляд на Ричардса. Взгляд начальника охраны ничего не выражал. Снова повернувшись к лейтенанту Стэнли, Дэвид сказал:
— Спасибо, что вы сообщили мне об этом. Я восхищен вашими методами ведения дела. — С этими словами он вышел из комнаты, оставляя Ричардса наедине с лейтенантом. Уже в дверях он услышал шепот Ричардса:
— Послушай, Стэн, если это попадет в газеты, поднимется грандиозный скандал. У студии будут большие неприятности, а с нее хватит и самоубийства.
Дэвид пересек вестибюль и подошел к лестнице. Хорошо, что он взял с собой Ричардса. Теперь он был уверен, что эта история не попадет на страницы газет. Дэвид поднялся наверх вошел в небольшую прихожую, ведущую в спальню Рины. В кресле, скрючившись, сидела Элен. При появлении Дэвида она подняла голову.
— Ну как Рина?
— В отключке, — ответила Элен усталым голосом. — Доктор вкатил ей такую дозу, которая могла бы вырубить лошадь.
— Тебе надо выпить, — сказал Дэвид, подходя к маленькому бару. — Да и мне тоже. Виски?
Элен не ответила, и он налил виски в два стакана. Протянув Элен стакан, Дэвид уселся в кресло напротив нее. Элен выпила виски, и на ее щеках появился легкий румянец.
— Это ужасно, — сказала она. — Дэвид промолчал. Элен снова отхлебнула из стакана. — У Рины была назначена встреча, и мы вернулись домой со студии около четырех. В половине пятого мы поднялись переодеться, и Рина сказала, что, кажется, в ванной Клода шумит вода. У слуг был выходной, поэтому она попросила меня пойти проверить. Так как я долго не возвращалась, она заподозрила неладное и пришла в спальню, когда я уже звонила по телефону в полицию. Я попыталась удержать ее, чтобы она не видела этого ужасного зрелища, но она проскочила-таки в ванную.
Элен поставила стакан и наощупь потянулась за сигаретой. Дэвид взял сигарету, прикурил и протянул ей. Она затянулась, и табачный дым окутал ее лицо.
— Она стояла там и смотрела на него, смотрела на это кровавое месиво и все время повторяла: «Я убила его. Я убила его. Я убила его, как убивала всех, кто любил меня». Затем она начала кричать. — Элен машинально закрыла уши руками.
Дэвид заглянул в свой стакан — он был пуст. Он встал, наполнил стакан и снова опустился в кресло, задумчиво глядя на виски.
— Ты знаешь, — сказал он, — я никак не могу понять, почему она вообще вышла за него замуж.
— В этом-то и вся беда, — сердито ответила Элен. — Никто из вас не пытался понять ее. Для вас она всегда означала или контракт, или деньги в банке, и никого не интересовало, что она представляла собой на самом деле. Я скажу тебе, почему она вышла за него замуж. Потому что жалела его, потому что хотела сделать из него мужчину. Вот почему она вышла за него. И вот почему она теперь лежит в спальне и плачет даже во сне. Она плачет, потому что потерпела неудачу.
Несколько раз прозвонил телефон. Дэвид посмотрел на Элен.
— Я возьму трубку, — сказал он.
— Кто это? — спросил мужской голос.
— Дэвид Вульф, — машинально ответил он.
— Это Джонас Корд, — прозвучало в ответ.
— Мистер Корд, я со студии Нормана...
— Я знаю, — оборвал Дэвид, Джонас. — Я вас помню, вы тот молодой человек, который всегда доставлял неприятности Берни. Я только что услышал обо всем по радио. Как Рина?
— Спит, доктор дал ей успокоительного.
В трубке наступило молчание, и Дэвид даже подумал, что их разъединили. Затем снова раздался голос Корда:
— Вы держите ситуацию под контролем?
— Думаю, что да.
— Хорошо. Продолжайте в том же духе. Если что-нибудь понадобится, дайте мне знать.
— Хорошо.
— Я не забуду того, что вы сделали, — сказал Джонас.
Раздался щелчок, и разговор прекратился. Дэвид медленно положил трубку на аппарат.
— Это был Джонас Корд, — сказал он.
Элен даже не подняла головы.
Он повернулся и в задумчивости посмотрел на телефон. Судя по тому, что он слышал о Корде, тот был не из тех людей, кто тратит время на телефонные звонки для выражения сочувствия. Вероятно, все было гораздо глубже, чем можно было предположить.
* * *
Дэвид снова увидел Рину только через четыре месяца. Он сидел на диване в кабинете дяди, когда она вошла.— Рина, дорогая! — воскликнул дядя, вставая из-за стола и распахивая объятья. При этом взгляд его придирчиво скользнул по ней — так рассматривают телку-медалистку на выставке скота.
— Привет, Дэвид, — тихо сказала Рина, поворачиваясь к нему.
— Привет, Рина, — Дэвид поднялся. — Ну как ты?
— Великолепно, — ответила Рина. — Разве может быть по-другому после трех месяцев отдыха на природе?
— Твою следующую картину тоже можно считать отпуском, — сказал Норман.
— Давай, старый ублюдок, попудри мне мозги, — улыбнулась ему в ответ Рина.
Норман залился счастливым смехом.
— Вот теперь я вижу, что ко мне пришла моя девочка.
Рина тоже рассмеялась.
— Так что за отпуск? — спросила она.
— Африка! — торжественно воскликнул Берни. — Самый лучший сценарий о джунглях, который я когда-либо читал со времен «Торговца слоновой костью».
— Я знала это, — сказала Рина, оборачиваясь к Дэвиду, — я знала, что когда-нибудь он предложит мне сыграть женщину-Тарзана.
После ее ухода Дэвид сказал дяде:
— Рина выглядит подавленной.
— Ну и что? — рассердился Норман. — Это просто вопрос времени. — Он встал из-за стола и вплотную подошел к Дэвиду. — До собрания акционеров в марте осталось всего шесть месяцев.
— Вы до сих пор не выяснили, кто играет на понижение наших акций?
— Нет, — покачал головой Берни. — Я пытался это выяснить: у брокеров, гарантов, в банках. Никто ничего не знает. Но курс акций падает каждый день. — Он пожевал незажженную сигару. — Я старался скупить все доли, которые мог, но у меня не хватает денег, и я не в состоянии остановить этот процесс. У меня кончились и те деньги, которые удалось занять.
— Может быть, курс поднимется, когда мы объявим об участии Рины в новой картине? Все знают, что она приносит прибыль.
— Я тоже надеюсь на это. Мы всюду терпим убытки, даже в кинотеатрах. — Норман вернулся к креслу и опустился в него. — Наверное, я совершил ошибку. Не надо было их покупать. Для выпуска акций я занял деньги в банках. Фильмы — вот настоящее имущество! Не надо было десять лет назад слушать этих шельмецов с Уолл-стрит. А теперь я продал свою компанию и даже не знаю, кто ею владеет.
Дэвид поднялся.
— Не стоит так волноваться, дособрания еще шесть месяцев, а за это время многое может произойти.
— Да, — мрачно ответил Норман. — Может стать еще хуже.
Дэвид прошел в свой кабинет, уселся за стол и углубился в список недругов, которых Норман нажил за свою жизнь. Список был довольно обширный, но ни у кого из этих людей не было таких денег, которых требовала подобная акция. А кроме того, это, в основном, были люди из кинобизнеса, и они могли отплатить дяде только его же монетой. Таковы были правила игры членов киношного сообщества. Они могли вопить, поливать грязью, но чтобы пойти на такой шаг?..
Вдруг его осенила догадка — Рина. Он взглянул на дверь, и его рука автоматически потянулась к телефону, но он резко отдернул ее. Не было смысла выставлять себя дураком.
В правильности своей догадки он убедился только спустя шесть месяцев, когда Элен поместила Рину в больницу под вымышленным именем после того, как та внезапно заболела сразу после возвращения из Африки, со съемок фильма «Королева джунглей». Он не хотел, чтобы газетчики пронюхали об этом до пуска фильма в прокат.
21
— Джонас Корд, — горько произнес Норман. — За всем этим стоял Джонас Корд. Почему ты раньше не сказал мне?
Дэвид отвернулся от гостиничного окна, выходившего на Центральный парк.
— Я точно не знал, только предполагал.
— Как бы там ни было, ты в любом случае должен был сказать мне, — ответил Норман, жуя потухшую сигару.
— И что бы это дало? Доказать я этого не мог, а если бы и мог, у вас все равно не было денег бороться с ним.
Норман вынул сигару изо рта, удивленно посмотрел на нее и сердито швырнул на ковер.
— Что я сделал ему, почему он хочет меня разорить? — Дэвид молчал. — Ровным счетом ничего. Только зарабатывал для него деньги. И для чего ему понадобилось перерезать мне глотку? — Берни вытащил из кармана новую сигару и поднес ее к лицу племянника. — Это будет тебе уроком. Никогда не делай другим добро, никогда не зарабатывай деньги для других — только для себя. В противном случае тебе воткнут в спину нож, сделанный из твоего же собственного серебра.
Дэвид посмотрел на покрасневшее от гнева лицо дяди и вспомнил сцену, имевшую место на собрании акционеров. Норман прибыл туда уверенным в себе. Давно уже он не был таким. Процент голосов был примерно тот же, что и каждый год. Беспокоили только те двадцать пять процентов держателей акций, которые обычно присылали бюллетени голосования. Единственное, что их интересовало, это их дивиденды. Их двадцать пять процентов плюс восемь процентов акций, которыми лично владел Норман, обеспечивали ему тридцать три процента голосов.
На собрании присутствовали те же люди, что и обычно: несколько отошедших от дел бизнесменов, несколько изнывающих от скуки женщин, имевших с десяток акций, директора компаний, которые в этот момент оказались в городе, и чиновники из нью-йоркской конторы. И только после того, как были соблюдены все положенные формальности и Норман предложил выдвигать кандидатуры в совет директоров, он почувствовал, что что-то не так. Во время его выступления Дэн Пирс и еще один мужчина, лицо которого показалось знакомым, но имени которого Норман не смог вспомнить, вошли в зал и уселись в первом ряду.
Первый вице-президент, ответственный за торговые операции, добросовестно зачитал составленный Норманом список кандидатур, второй вице-президент, ответственный за работу кинотеатров, добросовестно поддержал предложенные кандидатуры, третий вице-президент, ответственный за зарубежные операции, добросовестно предложил подвести черту под списком кандидатур. И в этот момент поднялся Пирс.
— Господин президент, — сказал он, — у меня есть еще несколько кандидатур на должности директоров компании.
— Вы не имеете права!.. — воскликнул Норман.
— В соответствии с уставом компании, — начал Пирс, — любой держатель акций имеет право предложить столько кандидатур, сколько имеется директоров.
Норман повернулся к вице-президенту по правовым вопросам.
— Что скажете? — Адвокат нервно кивнул. — Ты уволен, чертов ублюдок, — прошептал Норман и повернулся к Пирсу. — Это незаконно, это просто уловка, чтобы помешать работе компании.
Тогда поднялся сидевший рядом с Пирсом мужчина:
— Предложение мистера Пирса абсолютно обоснованное, — сказал он. — Я лично могу подтвердить его законное право выйти с подобным предложением.
В этот момент Норман вспомнил его имя — то был Макаллистер, адвокат Джонаса Корда. Все встало на свои места.
— Надеюсь, вы можете доказать, что являетесь держателем акций? — спокойно сказал Норман.
— Конечно, — улыбнулся Макаллистер.
— Тогда представьте доказательства. Я имею право требовать этого.
— Безусловно, имеете, — ответил Макаллистер и, подойдя к Норману, протянул ему сертификат на владение акциями.
Берни взглянул на него. Это был сертификат на право владения десятью акциями, оформленный на имя Дэна Пирса.
— Это все, что у вас есть? — невинным голосом поинтересовался Норман.
Макаллистер снова улыбнулся.
— Это все, что требуется для доказательства, — ответил он, пресекая попытку Нормана выяснить, каким количеством акций они владеют на самом деле. — Можем мы вносить свои предложения?
Норман кивнул, и Пирс предложил шесть кандидатур на девять директорских мест. Вполне достаточно, чтобы полностью контролировать деятельность компании. Кроме Пирса и Макаллистера, Норман из предложенных кандидатур не знал никого.
Перед началом голосования Макаллистер предъявил собранию документы на сорок один процент голосов — двадцать шесть на имя Джонаса Корда и пятнадцать на различные брокерские конторы. Все шесть кандидатур, предложенных Пирсом, прошли.
Норман взглянул на своих служащих и, не говоря ни слова, вывел из совета шестерых из них. Таким образом, в правлении из «стариков» остался только он, Дэвид и казначей. Собрание закончилось, и Норман объявил, что заседание совета директоров состоится после обеда, после чего молча вышел из зала. Его обычно красное лицо было белым. В дверях его остановил Пирс.
— Берни, мне хотелось бы поговорить с тобой до собрания директоров.
— Я не разговариваю с изменниками, — холодно сказал Норман. — Иди говори с Гитлером. — С этими словами он вышел из зала.
Дэн Пирс повернулся к Дэвиду.
— Попробуй образумить его. Корд уполномочил меня предложить три миллиона за его акции. Это вдвое больше того, что они стоят. Корд сказал, что если он откажется, то компания превратится в несостоятельного должника и ее акции будут пригодны только для обклеивания стен.
— Посмотрю, что можно сделать, — пообещал Дэвид, поспешив вслед за дядей.
— Подождите минутку. — Дэвид разозлился. Он уже достаточно наслушался всякой чепухи. Пора уже старику вникнуть в реальное положение вещей. — О какой борьбе голосов вы говорите? И вообще, как вы собираетесь бороться? Бумажками вместо денег? Да и кто, вы полагаете, встанет на вашу сторону? В течение четырех лет компания постоянно несет убытки, самый хороший фильм, который был выпущен за это время, — это «Предатель». Но это не наш фильм, это фильм Корда. А самая популярная на сегодняшний день картина — «Дьяволы в небе». И это тоже картина Корда. И вы думаете, что кто-то поддержит вас и пойдет против Корда?
— Подумать только, и это говорит моя плоть и кровь, — сказал Норман, посмотрев на племянника.
Дэвид отвернулся от гостиничного окна, выходившего на Центральный парк.
— Я точно не знал, только предполагал.
— Как бы там ни было, ты в любом случае должен был сказать мне, — ответил Норман, жуя потухшую сигару.
— И что бы это дало? Доказать я этого не мог, а если бы и мог, у вас все равно не было денег бороться с ним.
Норман вынул сигару изо рта, удивленно посмотрел на нее и сердито швырнул на ковер.
— Что я сделал ему, почему он хочет меня разорить? — Дэвид молчал. — Ровным счетом ничего. Только зарабатывал для него деньги. И для чего ему понадобилось перерезать мне глотку? — Берни вытащил из кармана новую сигару и поднес ее к лицу племянника. — Это будет тебе уроком. Никогда не делай другим добро, никогда не зарабатывай деньги для других — только для себя. В противном случае тебе воткнут в спину нож, сделанный из твоего же собственного серебра.
Дэвид посмотрел на покрасневшее от гнева лицо дяди и вспомнил сцену, имевшую место на собрании акционеров. Норман прибыл туда уверенным в себе. Давно уже он не был таким. Процент голосов был примерно тот же, что и каждый год. Беспокоили только те двадцать пять процентов держателей акций, которые обычно присылали бюллетени голосования. Единственное, что их интересовало, это их дивиденды. Их двадцать пять процентов плюс восемь процентов акций, которыми лично владел Норман, обеспечивали ему тридцать три процента голосов.
На собрании присутствовали те же люди, что и обычно: несколько отошедших от дел бизнесменов, несколько изнывающих от скуки женщин, имевших с десяток акций, директора компаний, которые в этот момент оказались в городе, и чиновники из нью-йоркской конторы. И только после того, как были соблюдены все положенные формальности и Норман предложил выдвигать кандидатуры в совет директоров, он почувствовал, что что-то не так. Во время его выступления Дэн Пирс и еще один мужчина, лицо которого показалось знакомым, но имени которого Норман не смог вспомнить, вошли в зал и уселись в первом ряду.
Первый вице-президент, ответственный за торговые операции, добросовестно зачитал составленный Норманом список кандидатур, второй вице-президент, ответственный за работу кинотеатров, добросовестно поддержал предложенные кандидатуры, третий вице-президент, ответственный за зарубежные операции, добросовестно предложил подвести черту под списком кандидатур. И в этот момент поднялся Пирс.
— Господин президент, — сказал он, — у меня есть еще несколько кандидатур на должности директоров компании.
— Вы не имеете права!.. — воскликнул Норман.
— В соответствии с уставом компании, — начал Пирс, — любой держатель акций имеет право предложить столько кандидатур, сколько имеется директоров.
Норман повернулся к вице-президенту по правовым вопросам.
— Что скажете? — Адвокат нервно кивнул. — Ты уволен, чертов ублюдок, — прошептал Норман и повернулся к Пирсу. — Это незаконно, это просто уловка, чтобы помешать работе компании.
Тогда поднялся сидевший рядом с Пирсом мужчина:
— Предложение мистера Пирса абсолютно обоснованное, — сказал он. — Я лично могу подтвердить его законное право выйти с подобным предложением.
В этот момент Норман вспомнил его имя — то был Макаллистер, адвокат Джонаса Корда. Все встало на свои места.
— Надеюсь, вы можете доказать, что являетесь держателем акций? — спокойно сказал Норман.
— Конечно, — улыбнулся Макаллистер.
— Тогда представьте доказательства. Я имею право требовать этого.
— Безусловно, имеете, — ответил Макаллистер и, подойдя к Норману, протянул ему сертификат на владение акциями.
Берни взглянул на него. Это был сертификат на право владения десятью акциями, оформленный на имя Дэна Пирса.
— Это все, что у вас есть? — невинным голосом поинтересовался Норман.
Макаллистер снова улыбнулся.
— Это все, что требуется для доказательства, — ответил он, пресекая попытку Нормана выяснить, каким количеством акций они владеют на самом деле. — Можем мы вносить свои предложения?
Норман кивнул, и Пирс предложил шесть кандидатур на девять директорских мест. Вполне достаточно, чтобы полностью контролировать деятельность компании. Кроме Пирса и Макаллистера, Норман из предложенных кандидатур не знал никого.
Перед началом голосования Макаллистер предъявил собранию документы на сорок один процент голосов — двадцать шесть на имя Джонаса Корда и пятнадцать на различные брокерские конторы. Все шесть кандидатур, предложенных Пирсом, прошли.
Норман взглянул на своих служащих и, не говоря ни слова, вывел из совета шестерых из них. Таким образом, в правлении из «стариков» остался только он, Дэвид и казначей. Собрание закончилось, и Норман объявил, что заседание совета директоров состоится после обеда, после чего молча вышел из зала. Его обычно красное лицо было белым. В дверях его остановил Пирс.
— Берни, мне хотелось бы поговорить с тобой до собрания директоров.
— Я не разговариваю с изменниками, — холодно сказал Норман. — Иди говори с Гитлером. — С этими словами он вышел из зала.
Дэн Пирс повернулся к Дэвиду.
— Попробуй образумить его. Корд уполномочил меня предложить три миллиона за его акции. Это вдвое больше того, что они стоят. Корд сказал, что если он откажется, то компания превратится в несостоятельного должника и ее акции будут пригодны только для обклеивания стен.
— Посмотрю, что можно сделать, — пообещал Дэвид, поспешив вслед за дядей.
* * *
Вот и теперь дядюшка снова кричал, расхаживая по комнате и грозя борьбой голосов. Он покажет этому сумасшедшему Корду, что Берни Норман отнюдь не дурак, а Корд не сможет руководить компанией, потому что для этого надо что-то иметь в голове.— Подождите минутку. — Дэвид разозлился. Он уже достаточно наслушался всякой чепухи. Пора уже старику вникнуть в реальное положение вещей. — О какой борьбе голосов вы говорите? И вообще, как вы собираетесь бороться? Бумажками вместо денег? Да и кто, вы полагаете, встанет на вашу сторону? В течение четырех лет компания постоянно несет убытки, самый хороший фильм, который был выпущен за это время, — это «Предатель». Но это не наш фильм, это фильм Корда. А самая популярная на сегодняшний день картина — «Дьяволы в небе». И это тоже картина Корда. И вы думаете, что кто-то поддержит вас и пойдет против Корда?
— Подумать только, и это говорит моя плоть и кровь, — сказал Норман, посмотрев на племянника.