Роббинс Гарольд. Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)

   — Мисс Вильсон, соедините меня с Джес Ли и зайдите ко мне.
   В кабинет вошла секретарша и остановилась в дверях.
   — Джес, — сказал Дэвид в телефонную трубку, — у меня есть записка. Я хочу, чтобы вы немедленно сфотографировали ее и вмонтировали в конец пленки с кинопробой Дженни Дэн-тон. — Он прикрыл микрофон рукой и сказал секретарше, указывая на записку, лежащую на столе: «Отнесите ее в лабораторию Джес Ли». Она молча взяла бумагу и удалилась. — Я знаю, что это потрясающая проба, Джес, — снова заговорил Дэвид в трубку. — Сделайте копию с пробы с моей запиской и немедленно отправьте ее секретарю Макаллистера в «Корд Эркрафт». Она должна быть там к полудню.
   — Ты решился? — спросила Роза.
   Дэвид кивнул.
   — Я затеял большую игру. Если я ошибся, то уже будет неважно, кто выиграет. Потому что я проиграю.
   Роза улыбнулась.
   — В любом важном деле наступает такой момент. Во время операции тоже. Представь, что ты хирург, у тебя в руках скальпель, а перед тобой лежит пациент. Теоретически ты можешь выбрать любое решение, но ты должен выбрать единственное — правильное. И ты его выбираешь. И не имеет значения, как складываются обстоятелъсва и что диктуют учебники. Ты должен идти своим путем. — Она посмотрела на мужа и снова улыбнулась. — Ведь именно это ты и делаешь сейчас, Дэвид? Идешь своим путем?
   Дэвид посмотрел на Розу, удивляясь ее внутреннему чутью. — Да, — решительно сказал он. — Я иду своим путем.
   Дэвид никогда не размышлял подобным образом, но она была права. Он идет своим путем.

* * *

   Дженни сидела за столом в гостиной и выписывала чеки по счетам, когда у входной двери раздался звонок. Она услышала, как мексиканка протопала к двери, нахмурилась и посмотрела на стол.
   Сердясь на себя, Дженни подумала, что сваляла дурака, согласившись на эту кинопробу. Надо было сообразить это сразу, как только Джон раскрыл свой рот. А теперь над ней смеется весь Голливуд. По крайней мере, уже четыре Джона позвонили ей и с сарказмом поздравили с кинопробой. Они уже посмотрели ее.
   Дженни знала, что она не актриса. Так какого черта она позволила вовлечь себя в эту авантюру? Она считала себя умнее и верила, что никогда не вступит на этот путь. А вот оказывается вступила, как все остальные.
   Она должна была понять, стоя перед камерой, что это не для нее. Но она прочитала сценарий. Мария Магдалина. Сначала она чуть не померла со смеха, совершенно не заботясь о том, что подумает о ней Боннер. Но потом история тронула ее, что-то перевернулось в ней. Временами она плакала перед направленной на нее камерой, а этого с ней не случалось уже с тех пор, когда она была маленькой девочкой. Ну и пусть смеются, она и сама бы посмеялась, если бы речь шла о ком-нибудь, другом. Шлюха плакала о шлюхе. И вот прошла уже неделя, а от Боннера не было никаких известий.
   Позади послышались шаркающие шаги мексиканки, а затем прозвучал ее голос:
   — К вам сеньор Вулф, мадам.
   Вулф? Она не знала человека с такой фамилией. Может быть, это новый человек из полиции? Они говорили, что в этот раз за деньгами придет новый человек.
   — Что ему сказать? — спросила служанка.
   — Пусть войдет, — ответила Дженни. Она быстро убрала в стол пачку счетов, и через секунду в комнату вошла мексиканка в сопровождении молодого человека.
   Дженни холодно посмотрела на вошедшего и поднялась с кресла.
   — Вас прислал Боннер?
   — Нет. Между прочим, он даже не знает, что я здесь.
   — А-а, — она поняла, зачем он пришел. — Вы видели пробу?
   Дэвид кивнул.
   Тон Дженни стал еще более холодным.
   — Тогда можете идти, все приемы у меня расписаны. — Легкая улыбка пробежала по его губам. Это еще более разозлило Дженни. — И передайте мистеру Боннеру, чтобы он прекратил показывать эту пленку по всему городу. Иначе ему придется пожалеть об этом.
   Дэвид рассмеялся, но потом сказал совершенно серьезным тоном:
   — Я уже сделал это, мисс Дентон.
   — Уже? — Она почувствовала, что злость проходит. — Такие вещи могут помешать моей работе.
   — Я подумал, что вы бросили свою работу, — тихо сказал он.
   — Что вы имеете в виду? — удивилась Дженни.
   — Боюсь, что вы не поняли меня, — сказал Дэвид, доставая из кармана визитную карточку и протягивая ей. Это была дорогая визитная карточка с гравировкой. Дженни прочитала: «Дэвид Вулф», и ниже в углу — «вице-президент». Далее следовало название компании, в которой работал Боннер. Теперь она вспомнила, кто был этот молодой человек. Она читала о нем в газетах. Блестящий молодой человек, вундеркинд. Дженни внимательно посмотрела на него. На лице ее промелькнула легкая улыбка.
   — Вы будете играть роль Марии Магдалины? — спросил Дэвид.
   Внезапно Дженни занервничала.
   — Не знаю, — как-то неуверенно проговорила она, — я думала, что Боннер просто пошутил.
   — Возможно, он и пошутил, — быстро ответил Дэвид, — я не знаю, о чем он думал. Но я не шучу. Мне кажется, вы можете стать кинозвездой. — Он помолчал несколько секунд. — Моя жена тоже так думает. Дженни вопросительно посмотрела на него, — Роза Штрассмер. Она знала вас еще четыре года назад, когда вы работали в больнице.
   Глаза Дженни засверкали.
   — Вы имеете в виду доктора Штрассмер? Ту самую, которая делала пластическую операцию Линде Дэвис? — Дэвид кивнуд. — В тот день я как раз дежурила в хирургии, — сказала она. — Ваша жена была великолепна.
   — Спасибо, но все же скажите, вы будете сниматься в роли Марии Магдалины?
   Дженни вдруг захотелось этого больше всего в мире.
   — Да.
   — Я надеялся, что ваш ответ будет именно таким, — сказал он, доставая из кармана сложенный лист бумаги. — Сколько Боннер собирался платить вам?
   — Две тысячи в неделю.
   В руке Дэвида появилась ручка, и он стал что-то писать на бумаге.
   — Минутку, мистер Вулф, — быстро сказала Дженни. — Я понимаю, что Боннер просто шутил. Вряд ли вы должны платить мне так много.
   — Может быть, он и шутил, а я нет. Он сказал две тысячи, значит вы столько и будете получать. — Дэвид закончил писать и протянул контракт Дженни. — Прочитайте внимательно.
   Она посмотрела на печатный бланк, где от руки были вписаны ее имя и сумма заработной платы.
   — Я должна это подписать?
   — Думаю, что да. Контракты легко подписываются, но совсем не легко расторгаются.
   Дженни откинулась в кресле и стала внимательно читать документ.
   — Но ведь это Контракт с «Корд Эксплоузивз».
   — Обычная практика для нас. Ведь владельцем компании является Корд.
   Она закончила читать, взяла ручку, быстро поставила свою подпись и протянула контракт Дэвиду.
   — Ну и что мы теперь будем делать? — спросила она, улыбаясь.
   Дэвид убрал бланк в карман.
   — Прежде всего мы поменяем ваше имя.
   — Почему?
   — Оно знакомо слишком многим людям, — сказал он, — впоследствии это может помешать.
   Дженни задумалась, а потом рассмеялась.
   — Мне на это наплевать, а вам?
   — А мне нет.
   Дэвид оглядел комнату.
   — Это ваша собственность или вы арендуете свою квартиру? — спросил он.
   — Арендую.
   — Хорошо. Заприте ее и уезжайте куда-нибудь в пустыню. Может быть, в Палм-Спрингс. И кроме меня никто не должен знать, где вы находитесь.
   — Хорошо, — согласилась Дженни, — и что дальше?
   — Ждите. Ждите пока мы не свяжемся с вами.

17

   — Извини, Дэвид, — сказал Пирс, поднимаясь из кресла. На лице его была улыбка, но глаза смотрели холодно. — Я ничем не могу помочь тебе.
   — Почему?
   — Потому что я продал свои акции год назад.
   — Шеффилду? — спросил Дэвид.
   Пирс кивнул.
   — Но почему ты не связался с Джонасом?
   — Потому что мне не хотелось этого, — резко сказал Дэн. — Он и так достаточно использовал меня. Я устраивал его все эти годы, пока выполнял грязную работу или гнал производство. Но когда дела пошли хорошо и настало время браться за серьезные вещи, он пригласил Боннера.
   — Ты тоже хорошо попользовался им. Ты разбогател только благодаря деньгам Джонаса. И когда пришел Боннер, ты понял, что ты просто агент, а не режиссер. Это поняли все.
   — Это потому, что у меня никогда не было шанса доказать, что я режиссер, — невесело усмехнулся Дэн. — Теперь настала его очередь немного попотеть. Посмотрим, как ему это понравится. — Дэн резко направился к двери, но когда вновь обернулся к Дэвиду, казалось, что его злость прошла. — Держи со мной связь, Дэвид. Если предложишь что-нибудь стоящее, то я смогу договориться с Трейси и Гейбл из «Метро».
   Дэвид кивнул, и агент удалился. Уставившись в стол, Дэвид с раздражением подумал, что бизнес бизнесу рознь. Дэн договаривался с актерами, и это была его работа. Джонаса Корда это не касалось. Но продажа акций компании — это совсем другое дело.
   Он медленно поднял телефонную трубку.
   — Да, мистер Вулф?
   — Позвоните Боннеру и передайте, что я хотел бы с ним встретиться прямо сейчас.
   — В вашем кабинете или в его?
   Дэвид улыбнулся. Если следовать обычному протоколу-, то Боннер должен придти к нему. Просто удивительно, как быстро реагирует персонал студии на малейшие перемены. Никто еще не знал точно, что должно произойти, но секретарша уже пустила пробный шар, прощупывая прочность его позиции.
   — В моем кабинете, — твердо сказал Дэвид, опуская трубку.

* * *

   Боннер пришел в его кабинет спустя сорок пять минут. Не так плохо, учитывая важность занимаемой им должности. Не слишком долго, чтобы это могло показаться грубостью, но и не слишком быстро, чтобы это могло показаться угодливостью. Он прошел к столу и сел.
   — Извини, что побеспокоил тебя, Морис, — вежливо сказал Дэвид.
   — Все в порядке, Дэвид, — так же вежливо ответил Боннер. — Я должен был закончить утреннее производственное совещание.
   — Хорошо, значит у тебя есть немного времени?
   Боннер взглянул на часы.
   — Как раз на это время у меня назначено собрание сценаристов. Дэвид улыбнулся.
   — Сценаристам не привыкать ждать. — Боннер с любопытством посмотрел на него. Он непроизвольно сунул руку под рубашку и почесал грудь. — Чешется? — осведомился Дэвид.
   — А ты слышал эту историю? — спросил Морис. Дэвид кивнул. Боннер усмехнулся и принялся откровенно чесать грудь. — Конечно, несколько неприятно, но это стоило того. Тебе надо как-нибудь навестить Дженни. Девочка заставит твою старую скрипку зазвучать, как «Страдивари».
   — Не сомневаюсь. Я видел пробу.
   Боннер посмотрел на Дэвида.
   — Я хотел спросить тебя, почему ты уничтожил все копии?
   — Я вынужден был так поступить, — ответил Дэвид. — «Грешница» является нашей собственностью и принадлежит лично Корду. А ты ведь знаешь его. Не хочу, чтобы возникли неприятности. — Боннер молча смотрел на него. Дэвид решил, что нет смысла ходить вокруг да около. — Шеффилд показал мне твое обязательство продать ему акции, — сказал он.
   Морис кивнул и сразу перестал чесаться.
   — Я предполагал, что он так поступит.
   — Но почему? Если ты хотел продать акции, то почему не поговорил с Кордом?
   — А какой в этом смысл? — спросил Боннер, немного помолчав. — Я даже никогда не видел этого человека. Если он настолько невежлив, что не удосужился встретиться со мной за эти три года, что я работаю на него, то я не вижу смысла говорить с ним. А кроме того, мой контракт заканчивается в следующем месяце, и никто не предлагал мне его возобновить. Макаллистер даже не заикался об этом. — Он снова начал чесаться.
   — А почему ты не пришел ко мне? — мягко спросил он, закурив. — Ведь это я привел тебя сюда.
   Боннер смущенно отвел взгляд.
   — Конечно, Дэвид. Я должен был поговорить с тобой. Но все знают, что ты ничего не можешь сделать без одобрения Корда. К тому времени, когда ты с ним свяжешься, мой контракт закончится, и я буду выглядеть глупцом в глазах всех киношников.
   Дэвид глубоко затянулся. Все они одинаковы в своей грубости, жестокости и в своей какой-то детской дурацкой гордости. Боннер принял его молчание за предложение подать в отставку.
   — Шефилд сказал, что позаботится о нас, — быстро сказал он. Мы оба нужны ему, Дэвид, ты это знаешь. Он сказал, что когда возьмет верх, то будет финансировать фильмы, установит новую систему распределения доходов.
   — У тебя есть его обещания в письменном виде?
   Боннер покачал головой.
   — Конечно нет. Он не может заключить со мной контракт, пока не будет руководить компанией. Но он дал слово, а он серьезный человек, не то что Корд, который мечется туда сюда, как мячик для гольфа.
   — Разве когда-нибудь Корд нарушил свое слово по отношению к тебе?
   — Нет, но у него просто не было случая. У меня заключен контракт, и сейчас он подходит к концу, и я не собираюсь предоставить ему шанс нарушить свое слово.
   — Ты прямо как мой дядя, — заметил Дэвид. — Он слушал людей, подобных Шеффилду, и занялся акциями и облигациями, вместо того чтобы делать фильмы. И в результате потерял свою компанию. Теперь ты увлекся тем же самым. Шеффилд не может предложить тебе контракт, потому что еще не является владельцем компании, а ты даешь ему письменное обязательство, которое поможет ему прибрать компанию к рукам. — Дэвид поднялся, голос его звучал зло. — А что ты, чертов глупец, будешь делать, когда, придя к власти, он скажет тебе, что не может сдержать свое обещание?
   — Но мы нужны ему, чтобы управлять компанией. Если не я, то кто будет делать ему фильмы?
   — Именно так и думал мой дядя Берни, — с сарказмом заметил Дэвид. — Но компания продолжает работать без него и будет работать и без нас. Шеффилд всегда найдет кого-нибудь, кто будет руководить компанией. Шери из «МГМ» ждет подобной вакансии, Мэтти Фокс из «Юниверсал» бросится на эту должность, словно утенок в воду. Так что у него не будет недостатка в кандидатурах. — Дэвид резко опустился в кресло. — Ты все еще думаешь, что он не обойдется без нас?
   Лицо Мориса было бледным.
   — Но что я могу сделать, Дэвид? Я ведь подписал обязательство. Если я откажусь, Шеффилд может подать в суд.
   Дэвид медленно достал из кармана сигарету.
   — Насколько я помню, в документе говорится, что ты обязуешься продать ему все свои акции, которыми владеешь, пятнадцатого декабря?
   — Да, верно.
   — А если случится так, что к этому моменту ты будешь являться владельцем всего одной акции? Если ты продашь ему эту акцию, ты ведь сдержишь свое слово?
   — Но пятнадцатое декабря уже на следующей неделе. Кто за это время успеет купить акции?
   — Джонас Корд.
   — Но если ты не успеешь с ним связаться? Ведь это четыре миллиона. А если я пущу их на биржу, это собьет цену.
   — Я прослежу, чтобы ты получил свои деньги. — Дэвид перегнулся через стол. — И знаешь что, Морис, — мягко добавил он, — ты прямо сейчас можешь начать составлять новый контракт.

* * *

   — Четыре миллиона! — воскликнул Ирвинг. — А где, черт возьми, ты думаешь, я могу взять такие деньги?
   Дэвид посмотрел на приятеля.
   — Думай, Остроносый, это очень важно.
   — А если Корд скажет, что ему не нужны эти акции? — спокойно спросил Ирвинг. — Что тогда прикажешь мне делать с ними? Использовать в качестве туалетной бумаги? — Он пожевал сигару. — Ты мой друг, но мне не нравятся подобные сделки.
   — Не такая уж она и плохая.
   — Не уговаривай, — сердито бросил Ирвинг, — на моей работе нельзя ошибиться.
   — Извини, Ирвинг, я не имел права просить тебя об этом. — Дэвид повернулся и направился к двери.
   Голос Ирвинга остановил его.
   — Эй, подожди минутку, куда ты собрался? — Дэвид посмотрел на него. — Разве я определенно отказал тебе? — спросил Ирвинг.

* * *

   Огромная грудь тети Мэй ходила ходуном от возмущения.
   — Дядя Берни был для тебя как родной отец, — проговорила она своим резким скрипучим голосом. — А разве ты был для него сыном? Разве ты оценил все, что он сделал для тебя? Ты даже ни разу не поблагодарил его, пока он был жив. — Она вынула из кармана носовой платок и принялась промокать глаза. На ее пальце засверкал бриллиант в двенадцать каратов. — И только благодаря Господу твоя тетя не доживает последние дни в доме для престарелых.
   Дэвид откинулся на спинку неудобного жесткого кресла. В большой пустой комнате громадного дома было холодно. Он передернул плечами. Однако, Дэвид не знал точно, от чего его знобит: от холода, или просто этот дом так влиял на него.
   — Может быть, вы хотите, чтобы я развел огонь, тетя?
   — Тебе холодно, Додик? — спросила тетя Мэй.
   Он пожал плечами.
   — Я подумал, что вы мерзнете.
   — Мерзну? — переспросила тетя. — Твоя бедная старая тетушка часто мерзнет. Только экономя свои гроши, я могу позволить себе жить в этом доме.
   Дэвид взглянул на часы.
   — Уже поздно, тетя, мне пора идти. Так вы отдадите мне голоса?
   Тетя Мэй посмотрела на племянника.
   — А почему я должна отдать тебе голоса? Отдать голоса чтобы помочь этому проходимцу, который украл компанию у твоего дяди?
   — Никто не воровал у него компанию, дядя Берни все равно бы ее потерял. Ему повезло, что он нашел такого человека, как Корд, который помог ему так легко выкрутиться.
   — Повезло? Из всех акций, которыми он владел, мне осталось только двадцать пять тысяч. А куда делись остальные? Скажи мне, куда они делись?
   — Дядя Берни получил за них три с половиной миллиона.
   — Ну и что? — запротестовала тетя Мэй, — они стоили в три раза дороже.
   — Они ничего не стоили, — ответил Дэвид, теряя терпение. — Дядя Берни обкрадывал компанию, и вы знаете об этом. Эти акции не стоили даже той бумаги, на которой были напечатаны.
   — А-а, теперь ты называешь своего дядю вором, — сказала тетя, величественно поднимаясь с кресла. — Вон! — вскричала она, указывая на дверь. — Вон из моего дома!
   Дэвид посмотрел на нее и направился к двери. Внезапно он остановился, словно вспомнив что-то. Однажды дядя Берни пытался именно с такими словами выставить его из своего кабинета. Но тогда Дэвид добился своего. А тетушка Мэй была гораздо жаднее своего мужа. Он обернулся.
   — Да, действительно, у вас только двадцать пять тысяч акций, которые составляют всего один процент от общего количества. Сейчас они кое-что стоят. Но кто-то из нашей семьи должен защищать ваши интересы. Отдайте голоса Шеффилду и посмотрите, что из этого выйдет. Но если вы сделаете это, я не буду защищать ваши интересы, и эти акции опять ничего не будут стоить.
   Тетушка посмотрела на него.
   — Это правда?
   Он понял, что в голове у нее завертелась счетная машина.
   — Правда, все до последнего слова.
   Она глубоко вздохнула.
   — Тогда пошли, я подпишу тебе голоса. — Она направилась в кабинет. — Твой покойный дядя, мир его праху, говорил мне, чтобы я всегда советовалась с тобой. Он говорил, что у тебя светлая голова.
   Тетушка выложила бумаги на стол, взяла ручку и подписала. Дэвид сунул их в карман пиджака.
   — Спасибо, тетя Мэй.
   Она улыбнулась. Дэвид удивился, когда тетя взяла его за руку и погладила ее почти нежно.
   — У нас с дядей никогда не было детей, — сказала она с дрожью в голосе. — Он действительно считал тебя собственным сыном. — Она быстро заморгала глазами. — Ты не знаешь, как он гордился тобой, когда читал о тебе в газетах, даже после того, как ушел из компании.
   Дэвид почувствовал жалость к этой старой одинокой женщине.
   — Я знаю, тетя Мэй.
   Она попыталась улыбнкуться.
   — А какая хорошенькая тебя жена. Почему ты не приведешь ее ко мне на чай.
   Внезапно Дэвид обнял старушку и поцеловал в щеку.
   — Приведу, тетя Мэй, скоро.

* * *

   Когда он вернулся на студию, Роза ждала его в кабинете.
   — Я позвонила, и мисс Вильсон сказала мне, что ты задержишься. Я подумала, что будет здорово, если я заеду за тобой и мы вместе пообедаем.
   — Отлично, — сказал он, целуя ее в щеку.
   — Ну как дела?
   Дэвид тяжело опустился за стол.
   — Тетя Мэй отдала мне свои голоса.
   — Это значит, что у тебя уже девятнадцать процентов голосов?
   — В этом не будет никакого толка, если Джонас не поддержит меня. Ирвинг сказал, что если Джонас не купит акции, то он будет вынужден продать их Шеффилду.
   Роза поднялась.
   — Ну что ж, ты сделал все, что мог, — деловым тоном сказала она. — Пошли обедать.
   Дэвид встал, и в этот момент в кабинет вошла секретарша.
   — Телеграмма из Лондона, мистер Вулф.
   Дэвид развернул телеграмму. Она гласила:
   «Начало съемок „Грешницы“ назначается на первое марта. Корд». Он протянул было телеграмму Розе, но тут в кабинет снова вошла секретарша.
   — Еще одна телеграмма, мистер Вулф.
   Дэвид быстро распечатал ее и, пробежав глазами, испытал чувство огромного облегчения.
   «Макаллистер выдаст все необходимые средства для борьбы с Шеффилдом», — говорилось во второй телеграмме. Как и первая, она была подписана «Корд». Он передал обе телеграммы Розе. Она прочитала их и посмотрела на мужа сияющими глазами.
   — Мы победили! — воскликнула она, и в этот момент дверь снова открылась.
   — Ну что еще, мисс Вильсон? — раздраженно спросил Дэвид. Девушка в нерешительности остановилась в дверях.
   — Простите за беспокойство, мистер Вулф, но только что пришла еще одна телеграмма.
   — Хорошо, не стойте там, давайте ее сюда. Это нам обоим, — сказал он, протягивая телеграмму Розе. — Прочти.
   Роза посмотрела на телеграмму, потом на Дэвида. На лице ее сияла улыбка. Дэвид прочитал телеграмму, зажатую в ее руке: «Желаю счастья! Надеюсь, что у вас будут двойняшки!»
   Эта телеграмма была подписана «Джонас».

Книга седьмая
Джонас — 1940

1

   — Черт возьми, какую глупость мы совершили, — выругался Форрестер, поднимая в воздух КЭ-200 вслед за группой «спитфайров».
   — Какую? — спросил я из кресла второго пилота, оглядываясь на Лондон, подернутый утренним туманом. Внизу кое-где еще виднелось пламя пожаров — результат вчерашнего ночного налета. — Они не купили наш самолет, зато купят все В-17, которые мы сможем выпустить.
   — Да я не об этом, — проворчал Роджер.
   — Первый и второй двигатели проверены, — раздался позади нас голос Морриса, — третий и четвертый двигатели проверены. Теперь можешь убавить подачу топлива.
   Роджер убавил подачу топлива.
   — Я вот что имею в виду, — сказал он, оборачиваясь к Моррису, выполнявшему функции бортинженера. — Мы совершили глупость, что полетели все вместе в одном самолете. А если он рухнет? Кто тогда будет управлять компанией?
   Я улыбнулся.
   — Не стоит так беспокоиться.
   — Но именно за это ты и платишь мне деньги. Президент компании обязан беспокоиться, особенно при таком темпе роста доходов. В прошлом году наш общий доход составил тридцать пять миллионов, а в этом году, за счет военных заказов, он составит свыше ста миллионов. Надо начинать подбирать персонал, который смог бы заменить нас в случае, если с нами что-нибудь произойдет.
   Я достал сигарету.
   — А что с нами может произойти? — спросил я, глядя на него сквозь клубы табачного дыма. — Разве что ты позавидуешь королевским военно-воздушным силам и вновь вернешься на службу?
   Он вытащил у меня изо рта сигарету и затянулся.
   — Ты же знаешь, Джонас, что я не могу иметь дело с этими парнями. Если уж мне суждено летать в председательском кресле, то я предпочитаю делать это у тебя. Здесь хоть я, по крайней мере, возглавляю генеральный штаб.
   Конечно, он был прав. Война вынуждала нас к такому расширению производства, которое нам и не снилось. К этому мы не были готовы.
   — Нам нужен управляющий канадским заводом, — продолжал Роджер.
   Я молча кивнул. И здесь он был прав. На своих американских заводах мы будем выпускать детали для самолетов, а потом отправлять их для сборки в Канаду. После сборки канадские военно-воздушные силы будут перегонять самолеты в Англию. Если отладить такую систему, на производство одного самолета у нас будет уходить около трех недель.
   У этой идеи имелись значительные преимущества в плане налогов. Строительство завода брались финансировать канадское и английское правительства, и это было нам выгодно. Во-первых, само строительство обойдется дешевле, потому, что мы не будем выплачивать проценты, а во-вторых, налоги с чистого дохода будут выплачиваться в Канаде, где налоговая скидка в четыре раза меньше, чем у дядюшки Сэма. Пилотам это тоже будет выгодно, так как они смогут заработать американские доллары.
   — Хорошо, я согласен. Но ни у кого из наших служащих нет опыта по управлению таким громадным производством. Только у Морриса, но его мы отдать не можем. У тебя есть кто-нибудь на примете? — спросил я.
   — Конечно, но эта кандидатура тебе не понравится.
   Я посмотрел на него.
   — Скажи кто, а там видно будет.
   — Эймос Уинтроп.
   — Нет!
   — Он единственный, кто сможет справиться с таким производством. И надо бы поторопиться. При нынешнем развитии событий его обязательно кто-нибудь перехватит.
   — Ну и пусть забирают этого говнюка и пьяницу. За что бы он ни брался, всегда заваливал дело.
   — Он знает производство самолетов, — продолжал упорно настаивать Форрестер. — Я слышал, что произошло между вами, но к делу это не имеет отношения.
   Я молчал. Впереди нас самолет командира группы «спит-файров» покачал крыльями. Это был сигнал вхождения в радиосвязь. Форрестер наклонился и щелкнул тумблером рации.
   — Слушаю, капитан.
   — Старик, в этой точке мы покидаем вас.
   Я взглянул вниз. Под нами расстилались воды Атлантического океана, мы находились в сотнях миль от Британских островов.