Страница:
— Прекрати, Джонас. Сегодня утром отец говорил, что ты сексуальный маньяк, но тебе вовсе не обязательно подтверждать его слова.
Я заглянул ей в глаза. В них не было испуга, она была слишком уверена в себе. Я слегка улыбнулся.
— Возможно, он прав. Но, может быть, он просто забыл, что значит быть молодым.
Я рывком поднял ее с кресла и прижал к себе. Полотенце соскользнуло еще ниже и теперь едва держалось, прижатое нашими телами. Впившись в ее губы, я дотронулся до ее груди. Грудь была тяжелая и упругая, и я почувствовал, как бешено колотится ее сердце.
Возможно, я ошибался, нов какой-то момент мне показалось, что она страстно прижалась ко мне. Внезапно Рина с возмущением оттолкнула меня. Теперь полотенце уже валялось на полу.
— Ты что, рехнулся? — спросила она, тяжело дыша. — Ты ведь знаешь, что в любую минуту он может войти сюда.
Несколько секунд я стоял совершенно неподвижно, а затем медленно перевел дух.
— Он больше никогда не войдет сюда.
Кровь начала медленно отливать от ее лица.
— Что ты имеешь в виду? — заикаясь, спросила она.
Наши глаза встретились. Впервые мне удалось заглянуть в них. Там был страх, страх перед неизвестным будущим.
— Миссис Корд, — медленно произнес я, — ваш муж умер.
Ее зрачки расширились, и она тихо опустилась в кресло.
Инстинктивно подняла полотенце и снова закуталась в него.
— Я не могу поверить в это, — вымученно пролепетала она.
— Во что ты не можешь поверить, Рина? — резко спросил я. — В то, что он мертв, или в то, что ты совершила ошибку, выйдя замуж за него, а не за меня?
Я не был уверен, слышит ли она мои слова. Глаза ее были сухими, но в них отражалась печаль и сострадание. Никогда не думал, что она способна на это.
— Он мучался? — спросила Рина.
— Нет, — ответил я. — Все произошло очень быстро. Мгновенный удар. Он был громадный, как сама жизнь, и рычал, как лев. И вдруг через минуту его не стало.
Она все еще смотрела на меня.
— Я рада за него, — мягко проговорила Рина. — Мне бы не хотелось, чтобы он страдал.
Она медленно поднялась с кресла. Непроницаемая вуаль вновь окутала ее взгляд.
— Я думаю, тебе лучше уйти сейчас.
Это снова была знакомая Рина, та, которую мне хотелось понять. Сдержанная, недосягаемая, расчетливая.
— Нет, — ответил я, — я еще не закончил.
— Что тут еще надо заканчивать?
Я схватил ее за руки и притянул к себе.
— Мы еще не закончили. Ты и я. Однажды ночью я привез тебя домой, потому что хотел тебя. Но ты предпочла моего отца, так как для тебя это был более быстрый вариант. Мне кажется, я ждал достаточно долго.
Она смотрела на меня уже без страха. Именно подобное поведение она выбрала для защиты.
— Ты не посмеешь.
Вместо ответа я сорвал с нее полотенце. Она попыталась выскочить из комнаты, но я поймал ее за руку и вновь притянул к себе. Другой рукой схватил за волосы и потянул их вниз. Голова ее запрокинулась, а лицо оказалось как раз напротив моего.
— Нет?
— Я закричу, — тяжело прохрипела она, — прибегут слуги.
— Не прибегут, — ухмыльнулся я. — Они подумают, что это крик горя. Робер отослал их в кухню, никто не придет, пока я не позову.
— Подожди, — умоляюще прошептала Рина. — Пожалуйста, подожди. Ради отца.
— Почему я должен ждать? Он-то ведь не ждал.
Я подхватил ее на руки и понес в спальню. Ее руки царапали мне лицо и колотили по груди.
Я бросил ее на кровать, накрытую белым сатиновым покрывалом. Она попыталась перекатиться на другой край кровати, но я схватил ее за плечи и вернул назад. Колотя меня по рукам, Рина пыталась вырваться. Я протиснул колени между ее ног и зло треснул ее по лицу. Удар отбросил голову Рины на подушку, на лице выступили белые полосы от моих пальцев.
На секунду она закрыла глаза, а когда вновь открыла, они затуманились и в них появилось какое-то дикое выражение, которого я никогда не видел. Ее губы прижались к моим, и я почувствовал, как ее тело заерзало подо мной.
— Возьми меня, Джонас, — жарко шептала она. — Сейчас. Я не могу больше ждать. Я так долго ждала этого.
Ее нетерпеливые руки, гладя мое тело, опускались все ниже, и наконец коснулись члена. Рина уткнулась лицом в подушку, движения ее становились все более нетерпеливыми. Я с трудом различал ее горячий шепот:
— Быстрее, Джонас. Быстрее.
Я стал подниматься, но у нее не было сил ждать, пока я разденусь. Она потянула меня вниз и приняла в себя. Мне показалось, что я лежу на кровати с горящими углями. Рина крепко прижала мою голову к себе.
— Сделай мне ребенка, Джонас, — шептала она мне в ухо. — Сделай мне ребенка, как тем трем девчонкам в Лос-Анджелесе. Пусти в меня свою жизнь.
Я заглянул ей в лицо. Ее глаза были ясными и светились каким-то торжеством. Они не отражали страсти, кипящей в теле, извивающимся подо мной. Руками и ногами она крепко обхватила меня. Улыбаясь, она смотрела на меня и шептала:
— Сделай мне ребенка, Джонас. Ведь твой отец никогда бы не сделал этого. Он боялся, что кто-то сможет отнять у тебя этот шанс.
— Что-что?
Я попытался подняться, но не было сил уйти из ее объятий.
— Да, Джонас.
Она улыбалась, и ее тело, казалось, полностью поглотило меня.
— Твой отец даже никогда и не пытался. Поэтому он и заставил меня перед свадьбой подписать этот контракт. Он все делал для своего любимого сына.
Я снова попытался подняться, но ее ноги выделывали какие-то фантастические пируэты, обвивая меня. Она торжествующе рассмеялась.
— Но ведь ты сделал мне ребенка? Правда, Джонас? Об этом будем знать только мы с тобой. Твой ребенок разделит твою судьбу, даже если весь мир будет считать, что это ребенок твоего отца.
Ее тело напряглось подо мной, выжимая из меня последние силы. Обессиленный, я рухнул на кровать рядом с ней.
Возбуждение прошло, и я открыл глаза. Она лежала, уткнувшись в подушку, и плакала. Тихонько встав, я вышел из комнаты.
Всю дорогу до своей комнаты я размышлял над тем, что отец любил меня, действительно любил. Даже если я не замечал этого — он любил меня. Он любил меня, но никогда не показывал этого.
Когда я входил в свою комнату, по моим щекам текли слезы.
7
8
9
Я заглянул ей в глаза. В них не было испуга, она была слишком уверена в себе. Я слегка улыбнулся.
— Возможно, он прав. Но, может быть, он просто забыл, что значит быть молодым.
Я рывком поднял ее с кресла и прижал к себе. Полотенце соскользнуло еще ниже и теперь едва держалось, прижатое нашими телами. Впившись в ее губы, я дотронулся до ее груди. Грудь была тяжелая и упругая, и я почувствовал, как бешено колотится ее сердце.
Возможно, я ошибался, нов какой-то момент мне показалось, что она страстно прижалась ко мне. Внезапно Рина с возмущением оттолкнула меня. Теперь полотенце уже валялось на полу.
— Ты что, рехнулся? — спросила она, тяжело дыша. — Ты ведь знаешь, что в любую минуту он может войти сюда.
Несколько секунд я стоял совершенно неподвижно, а затем медленно перевел дух.
— Он больше никогда не войдет сюда.
Кровь начала медленно отливать от ее лица.
— Что ты имеешь в виду? — заикаясь, спросила она.
Наши глаза встретились. Впервые мне удалось заглянуть в них. Там был страх, страх перед неизвестным будущим.
— Миссис Корд, — медленно произнес я, — ваш муж умер.
Ее зрачки расширились, и она тихо опустилась в кресло.
Инстинктивно подняла полотенце и снова закуталась в него.
— Я не могу поверить в это, — вымученно пролепетала она.
— Во что ты не можешь поверить, Рина? — резко спросил я. — В то, что он мертв, или в то, что ты совершила ошибку, выйдя замуж за него, а не за меня?
Я не был уверен, слышит ли она мои слова. Глаза ее были сухими, но в них отражалась печаль и сострадание. Никогда не думал, что она способна на это.
— Он мучался? — спросила Рина.
— Нет, — ответил я. — Все произошло очень быстро. Мгновенный удар. Он был громадный, как сама жизнь, и рычал, как лев. И вдруг через минуту его не стало.
Она все еще смотрела на меня.
— Я рада за него, — мягко проговорила Рина. — Мне бы не хотелось, чтобы он страдал.
Она медленно поднялась с кресла. Непроницаемая вуаль вновь окутала ее взгляд.
— Я думаю, тебе лучше уйти сейчас.
Это снова была знакомая Рина, та, которую мне хотелось понять. Сдержанная, недосягаемая, расчетливая.
— Нет, — ответил я, — я еще не закончил.
— Что тут еще надо заканчивать?
Я схватил ее за руки и притянул к себе.
— Мы еще не закончили. Ты и я. Однажды ночью я привез тебя домой, потому что хотел тебя. Но ты предпочла моего отца, так как для тебя это был более быстрый вариант. Мне кажется, я ждал достаточно долго.
Она смотрела на меня уже без страха. Именно подобное поведение она выбрала для защиты.
— Ты не посмеешь.
Вместо ответа я сорвал с нее полотенце. Она попыталась выскочить из комнаты, но я поймал ее за руку и вновь притянул к себе. Другой рукой схватил за волосы и потянул их вниз. Голова ее запрокинулась, а лицо оказалось как раз напротив моего.
— Нет?
— Я закричу, — тяжело прохрипела она, — прибегут слуги.
— Не прибегут, — ухмыльнулся я. — Они подумают, что это крик горя. Робер отослал их в кухню, никто не придет, пока я не позову.
— Подожди, — умоляюще прошептала Рина. — Пожалуйста, подожди. Ради отца.
— Почему я должен ждать? Он-то ведь не ждал.
Я подхватил ее на руки и понес в спальню. Ее руки царапали мне лицо и колотили по груди.
Я бросил ее на кровать, накрытую белым сатиновым покрывалом. Она попыталась перекатиться на другой край кровати, но я схватил ее за плечи и вернул назад. Колотя меня по рукам, Рина пыталась вырваться. Я протиснул колени между ее ног и зло треснул ее по лицу. Удар отбросил голову Рины на подушку, на лице выступили белые полосы от моих пальцев.
На секунду она закрыла глаза, а когда вновь открыла, они затуманились и в них появилось какое-то дикое выражение, которого я никогда не видел. Ее губы прижались к моим, и я почувствовал, как ее тело заерзало подо мной.
— Возьми меня, Джонас, — жарко шептала она. — Сейчас. Я не могу больше ждать. Я так долго ждала этого.
Ее нетерпеливые руки, гладя мое тело, опускались все ниже, и наконец коснулись члена. Рина уткнулась лицом в подушку, движения ее становились все более нетерпеливыми. Я с трудом различал ее горячий шепот:
— Быстрее, Джонас. Быстрее.
Я стал подниматься, но у нее не было сил ждать, пока я разденусь. Она потянула меня вниз и приняла в себя. Мне показалось, что я лежу на кровати с горящими углями. Рина крепко прижала мою голову к себе.
— Сделай мне ребенка, Джонас, — шептала она мне в ухо. — Сделай мне ребенка, как тем трем девчонкам в Лос-Анджелесе. Пусти в меня свою жизнь.
Я заглянул ей в лицо. Ее глаза были ясными и светились каким-то торжеством. Они не отражали страсти, кипящей в теле, извивающимся подо мной. Руками и ногами она крепко обхватила меня. Улыбаясь, она смотрела на меня и шептала:
— Сделай мне ребенка, Джонас. Ведь твой отец никогда бы не сделал этого. Он боялся, что кто-то сможет отнять у тебя этот шанс.
— Что-что?
Я попытался подняться, но не было сил уйти из ее объятий.
— Да, Джонас.
Она улыбалась, и ее тело, казалось, полностью поглотило меня.
— Твой отец даже никогда и не пытался. Поэтому он и заставил меня перед свадьбой подписать этот контракт. Он все делал для своего любимого сына.
Я снова попытался подняться, но ее ноги выделывали какие-то фантастические пируэты, обвивая меня. Она торжествующе рассмеялась.
— Но ведь ты сделал мне ребенка? Правда, Джонас? Об этом будем знать только мы с тобой. Твой ребенок разделит твою судьбу, даже если весь мир будет считать, что это ребенок твоего отца.
Ее тело напряглось подо мной, выжимая из меня последние силы. Обессиленный, я рухнул на кровать рядом с ней.
Возбуждение прошло, и я открыл глаза. Она лежала, уткнувшись в подушку, и плакала. Тихонько встав, я вышел из комнаты.
Всю дорогу до своей комнаты я размышлял над тем, что отец любил меня, действительно любил. Даже если я не замечал этого — он любил меня. Он любил меня, но никогда не показывал этого.
Когда я входил в свою комнату, по моим щекам текли слезы.
7
Мне было десять лет и я галопом скакал через дюны на пегом индийском пони. Казалось, что я в панике убегал от кого-то, но не знал от кого. Я оглянулся.
Отец следовал за мной на большой чалой лошади. Его куртка была расстегнута и развевалась на ветру. Мне была видна тяжелая цепочка от часов, болтавшаяся на его груди. Ветер доносил его жуткий голос:
— Вернись, Джонас. Вернись, черт тебя подери!
Я отвернулся и поскакал еще быстрее. Мой стек немилосердно хлестал по бокам пони, и в местах ударов оставались тонкие красные полосы. Постепенно я стал отрываться от погони.
Внезапно, словно появившись из воздуха, рядом со мной оказался Невада, скачущий на своей большой черной лошади. Он спокойно посмотрел на меня и тихо сказал:
— Вернись, Джонас, ведь тебя зовет отец. Что же ты за сын?
Не отвечая, я продолжал гнать пони. Затем снова оглянулся.
Отец остановил лошадь. Лицо его было очень печальным. Между нами было приличное расстояние, и я только смог услышать:
— Присматривай за ним, Невада. Присматривай, потому что у меня нет времени.
Он развернул лошадь и помчался назад.
Я остановил пони и посмотрел ему вслед. Его силуэт становился все меньше и меньше, и когда он совсем скрылся вдали, на глаза у меня внезапно навернулись слезы. Мне захотелось крикнуть ему вслед:
— Не уходи, отец.
Но слова застряли в горле.
Я подошел к окну и выглянул. Было пять часов, и солнце отбрасывало длинные утренние тени. Внизу в загоне, прислонившись к изгороди, стояли несколько слуг, наблюдавших, как наездник объезжал норовистого жеребца. Я прищурился, глядя на солнце.
Спустя некоторое время я быстро отошел от окна. Именно такое лекарство мне и требовалось, чтобы освободиться от ощущения пустоты и привкуса горечи. Натянув джинсы и старую голубую рубашку, я вышел из комнаты.
Пройдя по коридору, я встретил у задней лестницы Робера. Он держал в руках поднос со стаканом апельсинового сока и дымящимся кофейником. В его взгляде не было удивления.
— Доброе утро, мистер Джонас.
— Доброе утро, Робер, — ответил я.
— К вам пришел мистер Макаллистер. Я проводил его в кабинет.
Я колебался всего секунду. Загон подождет. Есть более важные дела.
— Спасибо, Робер, — сказал я, поворачивая к парадной лестнице.
— Мистер Джонас, — окликнул меня дворецкий. Я остановился и посмотрел на него. — Если вы собираетесь говорить о делах, мистер Джонас, то я думаю, будет больше пользы, если делать это не на пустой желудок.
Я перевел взгляд с Робера на поднос, кивнул и уселся на верхнюю ступеньку. Робер поставил поднос рядом со мной. Он налил кофе и снял крышку с тостов. Я выпил кофе маленькими глотками. Робер был прав. Ощущение пустоты в желудке исчезло. Я отломил кусочек тоста.
— Десять процентов акций поделены следующим образом, — сказал он, раскладывая на столе бумаги. — Рина Корд и Невада Смит — по два с половиной процента у каждого, по два процента у судьи Сэмюеля Хаскелла и президента Промышленного банка Питера Коммака. Один процент у Юджина Денби.
Я посмотрел на него.
— Сколько стоит этот остаток пакета?
— В пересчете на доход, или вы имеете ввиду чистую стоимость?
— Оба варианта.
Макаллистер снова заглянул в свои бумаги.
— В пересчете на средний доход за последние пять лет — сорок пять тысяч. А чистая стоимость, возможно, шестьдесят тысяч. — Он зажег сигарету. — Доходы снизились после войны.
— Почему?
— В мирнее время, в отличие от войны, на нашу продукцию нет такого уж спроса, — ответил Макаллистер.
Я тоже закурил. Меня начали одолевать сомнения насчет ста тысяч в год, которые я назначил ему.
— А теперь давайте о том, чего я не знаю.
Макаллистер посмотрел в бумаги, затем на меня.
— Банк Кэммака отказал в ссуде на сумму двести тысяч долларов. Эти деньги нужны были вашему отцу для финансирования германского контракта, который вы подписали вчера.
Я медленно затушил сигарету в пенельнице.
— Догадываюсь, что это поставит меня в затруднительное положение, не так ли?
— Да, — кивнул Макаллистер.
Мой следующий вопрос удивил его.
— Ну и что вы предприняли в связи с этим?
Он посмотрел на меня, как на психа.
— А почему вы думаете, что я что-то предпринял?
— Когда я появился в кабинете отца, вы уже были там. Я знаю, что он не стал бы вызывать вас только для того, чтобы уладить деле с родителями девушки. С этим он и сам бы справился. А вам была поручена другая работа, и вы были уверены, что получите свои деньги.
Он рассмеялся.
— Я договорился о ссуде в «Пайонир Нэшнл Траст Компани» в Лос-Анджелесе. Для большей безоаасности я договорился о трехстах тысячах.
— Хорошо, — сказал я. — Значит, у меня будут деньги для покупки остальных акций. — Под его удивленным взглядом я опустился в кресло. — А теперь расскажите мне все, что узнали о той новой продукции, про которую говорил отец. Как вы назвали ее? Пластмассы?
Отец следовал за мной на большой чалой лошади. Его куртка была расстегнута и развевалась на ветру. Мне была видна тяжелая цепочка от часов, болтавшаяся на его груди. Ветер доносил его жуткий голос:
— Вернись, Джонас. Вернись, черт тебя подери!
Я отвернулся и поскакал еще быстрее. Мой стек немилосердно хлестал по бокам пони, и в местах ударов оставались тонкие красные полосы. Постепенно я стал отрываться от погони.
Внезапно, словно появившись из воздуха, рядом со мной оказался Невада, скачущий на своей большой черной лошади. Он спокойно посмотрел на меня и тихо сказал:
— Вернись, Джонас, ведь тебя зовет отец. Что же ты за сын?
Не отвечая, я продолжал гнать пони. Затем снова оглянулся.
Отец остановил лошадь. Лицо его было очень печальным. Между нами было приличное расстояние, и я только смог услышать:
— Присматривай за ним, Невада. Присматривай, потому что у меня нет времени.
Он развернул лошадь и помчался назад.
Я остановил пони и посмотрел ему вслед. Его силуэт становился все меньше и меньше, и когда он совсем скрылся вдали, на глаза у меня внезапно навернулись слезы. Мне захотелось крикнуть ему вслед:
— Не уходи, отец.
Но слова застряли в горле.
* * *
Я сидел на кровати весь в поту. Потряс головой, чтобы прогнать остатки сна. Сквозь открытое окно доносилось ржание лошадей, выходящих из загона во двор.Я подошел к окну и выглянул. Было пять часов, и солнце отбрасывало длинные утренние тени. Внизу в загоне, прислонившись к изгороди, стояли несколько слуг, наблюдавших, как наездник объезжал норовистого жеребца. Я прищурился, глядя на солнце.
Спустя некоторое время я быстро отошел от окна. Именно такое лекарство мне и требовалось, чтобы освободиться от ощущения пустоты и привкуса горечи. Натянув джинсы и старую голубую рубашку, я вышел из комнаты.
Пройдя по коридору, я встретил у задней лестницы Робера. Он держал в руках поднос со стаканом апельсинового сока и дымящимся кофейником. В его взгляде не было удивления.
— Доброе утро, мистер Джонас.
— Доброе утро, Робер, — ответил я.
— К вам пришел мистер Макаллистер. Я проводил его в кабинет.
Я колебался всего секунду. Загон подождет. Есть более важные дела.
— Спасибо, Робер, — сказал я, поворачивая к парадной лестнице.
— Мистер Джонас, — окликнул меня дворецкий. Я остановился и посмотрел на него. — Если вы собираетесь говорить о делах, мистер Джонас, то я думаю, будет больше пользы, если делать это не на пустой желудок.
Я перевел взгляд с Робера на поднос, кивнул и уселся на верхнюю ступеньку. Робер поставил поднос рядом со мной. Он налил кофе и снял крышку с тостов. Я выпил кофе маленькими глотками. Робер был прав. Ощущение пустоты в желудке исчезло. Я отломил кусочек тоста.
* * *
Если Макаллистер и обратил внимание на мой вид, то никак на него не отреагировал. Он сразу приступил к делу.— Десять процентов акций поделены следующим образом, — сказал он, раскладывая на столе бумаги. — Рина Корд и Невада Смит — по два с половиной процента у каждого, по два процента у судьи Сэмюеля Хаскелла и президента Промышленного банка Питера Коммака. Один процент у Юджина Денби.
Я посмотрел на него.
— Сколько стоит этот остаток пакета?
— В пересчете на доход, или вы имеете ввиду чистую стоимость?
— Оба варианта.
Макаллистер снова заглянул в свои бумаги.
— В пересчете на средний доход за последние пять лет — сорок пять тысяч. А чистая стоимость, возможно, шестьдесят тысяч. — Он зажег сигарету. — Доходы снизились после войны.
— Почему?
— В мирнее время, в отличие от войны, на нашу продукцию нет такого уж спроса, — ответил Макаллистер.
Я тоже закурил. Меня начали одолевать сомнения насчет ста тысяч в год, которые я назначил ему.
— А теперь давайте о том, чего я не знаю.
Макаллистер посмотрел в бумаги, затем на меня.
— Банк Кэммака отказал в ссуде на сумму двести тысяч долларов. Эти деньги нужны были вашему отцу для финансирования германского контракта, который вы подписали вчера.
Я медленно затушил сигарету в пенельнице.
— Догадываюсь, что это поставит меня в затруднительное положение, не так ли?
— Да, — кивнул Макаллистер.
Мой следующий вопрос удивил его.
— Ну и что вы предприняли в связи с этим?
Он посмотрел на меня, как на психа.
— А почему вы думаете, что я что-то предпринял?
— Когда я появился в кабинете отца, вы уже были там. Я знаю, что он не стал бы вызывать вас только для того, чтобы уладить деле с родителями девушки. С этим он и сам бы справился. А вам была поручена другая работа, и вы были уверены, что получите свои деньги.
Он рассмеялся.
— Я договорился о ссуде в «Пайонир Нэшнл Траст Компани» в Лос-Анджелесе. Для большей безоаасности я договорился о трехстах тысячах.
— Хорошо, — сказал я. — Значит, у меня будут деньги для покупки остальных акций. — Под его удивленным взглядом я опустился в кресло. — А теперь расскажите мне все, что узнали о той новой продукции, про которую говорил отец. Как вы назвали ее? Пластмассы?
8
Робер приготовил типичный для ранчо завтрак: бифштекс с яйцами, печенье. Я оглядел стол. Последняя тарелка опустела, и Робер бесшумно удалился, закрыв за собой большие двери. Я выпил кофе и поднялся.
— Господа, — сказал я. — Нужно ли говорить вам, что я испытал вчера, внезапно ощутив груз огромной ответственности за судьбу такой компании, как «Корд Эксплоузивз». Вот почему я попросил вас собраться сегодня, чтобы помочь мне определить наилучший путь ее развития.
Через стол до меня донесся писклявый голос Коммака:
— В этом ты можешь рассчитывать на нас, сынок.
— Благодарю вас, мистер Коммак, — продолжил я. — Мне кажется, что первым делом следует выбрать нового президента компании. Того, кто сможет так же, как мой отец, без остатка посвятить себя делу процветания компании.
Я оглядел собравшихся. Денби сидел в конце стола и что-то писал в блокноте. Невада сворачивал сигарету. Он бросил взгляд в мою сторону, его глаза улыбались. Макаллистер со спокойным видом сидел рядом с ним. Хаскелл и Коммак молчали. Тишина уже начинала угнетать. Мне не надо было объяснять, кто из присутствующих мне друг.
— Есть ли у вас какие-либо предложения, господа? — спросил я.
Коммак посмотрел на меня.
— А у тебя?
— Вчера я подумывал об этом, но отложил решение до утра. А сегодня пришел к выводу, что это трудная задача для человека с моим опытом.
Впервые за все утро лица Хаскелла, Коммака и Денби просветлели. Они обменялись быстрыми взглядами. Коммак заговорил:
— Разумно, сынок. Что ты думаешь насчет судьи Хаскелла? Он оставил судейское кресло и, я полагаю, смог бы выручить тебя, взявшись за эту работу.
Я повернулся к судье.
— Возьметесь?
На губах судьи медленно расплылась улыбка.
— Только чтобы выручить тебя, мальчик, — произнес он. — Только чтобы выручить тебя.
Я посмотрел на Неваду. Он широко улыбался. Я улыбнулся ему в ответ и повернулся к присутствующим.
— Будем ли мы голосовать за это, господа?
— Согласно уставу нашей компании, — впервые включился в разговор Денби, — президент можетбыть выбран только собранием акционеров. И более того, только большинством голосов.
— Тогда давайте прямо сейчас и проведем собрание акционеров, — сказал Коммак. — Здесь присутствуют большинство держателей акций.
— Неплохая идея, — сказал я, с улыбкой повернувшись к судье. — В том случае, если я имею право голосовать.
— Конечно имеешь, мой мальчик, — громко сказал судья, доставая из кармана бумаги и протягивая их мне. — Это указано в завещании, которое я утвердил сегодня утром. Акции по закону принадлежат тебе.
Я взял завещание и продолжил:
— Хорошо. Тогда мы отложим проведение совета директоров и проведем собрание акционеров. Первый вопрос повестки: выборы президента и казначея компании вместо покойного Джонаса Корда.
Коммак улыбнулся и сказал:
— Я предлагаю кандидатуру судьи Сэмюеля Хаскелла.
— Я тоже, — быстро добавил Денби.
Я кивнул.
— Кандидатура судьи Хаскелла принята. Есть ли другие предложения?
Поднялся Невада.
— Я предлагаю кандидатуру Джонаса Корда-младшего, — растягивая слова произнес Невада.
Я улыбнулся ему.
— Спасибо. — И повернулся к судье. Мой голос прозвучал твердо и спокойно. — Вы поддерживаете это предложение?
Лицо судьи налилось краской. Он посмотрел на Коммака, затем на Денби. Денби побледнел.
— Вы поддерживаете это предложение? — холодно повторил я. Судья понял, что я победил.
— Да, поддерживаю, — тихо произнес он.
— Спасибо, судья, — ответил я.
Дальше все пошло легко. Я скупил их акции за двадцать пять тысяч и первым делом уволил Денби.
Если я и собирался завести секретаря, то не такого противного и мелкого подхалима, как он. Мне хотелось секретаршу с титьками.
— Слушаю, Робер.
Он почтительно склонил голову.
— Мисс Рина хотела бы видеть вас у себя, сэр.
Я встал и потянулся. Сидение за столом в течение нескольких часов было самым худшим, что мне когда-либо приходилось делать.
— Хорошо. Я пойду к ней прямо сейчас.
Макаллистер вопросительно посмотрел на меня.
— Подождите меня, — сказал я, — я долго не задержусь.
Робер открыл мне дверь. Я поднялся по лестнице к комнате Рины и постучал.
— Войдите, — пригласила она.
Рина сидела перед зеркалом за туалетным столиком. Луиза расчесывала ее волосы большим белым гребнем. Рина посмотрела на меня в зеркало.
— Ты хотела видеть меня? — спросил я.
— Да, — ответила Рина и, повернувшись к Луизе, добавила: — Ну хватит. Оставь нас. — Девушка кивнула и направилась к двери. Вслед ей прозвучал голос Рины: — И жди внизу. Когда понадобишься, я позвоню. У нее есть привычка подслушивать под дверью, — улыбнувшись, сказала она мне.
— Я знаю, — ответил я, закрывая дверь за Луизой. — Зачем ты хотела меня видеть?
Рина поднялась. На ней был черный пеньюар, сквозь который просвечивало такое же черное нижнее белье. Наши взгляды встретились. Она снова улыбнулась.
— Что ты скажешь о моем вдовьем трауре?
— Забавный, — ответил я. — Но, надеюсь, ты меня не для этого пригласила?
Она достала сигарету и прикурила.
— Я хочу уехать сразу после похорон.
— Зачем? Это твой дом, отец оставил его тебе.
Мы смотрели друг на друга сквозь табачный дым.
— Я хочу, чтобы ты купил у меня этот дом.
— А где я возьму денег?
— Достанешь, — спокойно сказала она. — Твой отец всегда доставал деньги, чтобы купить то, что хотел.
Я внимательно посмотрел на нее. Похоже, она знала, чего добивается.
— И сколько ты хочешь? — осторожно спросил я.
— Сто тысяч.
— Что? — воскликнул я, — он не стоит больше пятидесяти пяти.
— Знаю, — ответила Рина. — Но в эту сумму входит кое-что еще — мои акции компании «Корд Эксплоузивз».
— Акции не стоят остатка этой суммы! — взорвался я. — Только сегодня утром я купил вдвое большее количество акций за двадцать пять тысяч.
Рина поднялась и подошла ко мне. Взгляд ее был холоден.
— Послушай, Джонас, — произнесла она ледяным тоном. — Я все взвесила. По законам штата Невада, независимо от завещания, я имею право на треть всего имущества. Я смогу опротестовать завещание, как только захочу. И если даже я не добьюсь успеха, то все равно втяну тебя в судебные передряги лет на пять. И что тогда будет с твоими планами? — Я молча уставился на нее. — Если не веришь мне, спроси у своего адвоката, — добавила она.
— Ты уже опротестовала завещание?
— Да, черт возьми, я уже сделала это. Судья Хаскелл позвонил мне сразу, как только вернулся к себе.
Я глубоко вздохнул. Следовало предположить, что старый ублюдок не простит своего поражения.
— У меня нет таких денег, — сказал я, — и у компании тоже.
— Знаю, — ответила Рина. — Но я и об этом подумала. Я получу пятьдесят тысяч на следующий день после похорон, и компания выдаст мне вексель с обязательством выплачивать по десять тысяч в течение пяти лет.
Не требовалось советоваться с адвокатом, чтобы понять, как хорошо она осведомлена в данном вопросе.
— Хорошо, — сказал я, направляясь к двери. — Пойдем вниз, Макаллистер подготовит бумаги.
— Не могу, — снова улыбнулась Рина.
— Почему?
— Но ведь я в неглиже. Как может вдова Джонаса Корда в таком виде решать деловые вопросы? — Она вернулась к туалетному столику. — Когда бумаги будут готовы, пришли их сюда.
— Господа, — сказал я. — Нужно ли говорить вам, что я испытал вчера, внезапно ощутив груз огромной ответственности за судьбу такой компании, как «Корд Эксплоузивз». Вот почему я попросил вас собраться сегодня, чтобы помочь мне определить наилучший путь ее развития.
Через стол до меня донесся писклявый голос Коммака:
— В этом ты можешь рассчитывать на нас, сынок.
— Благодарю вас, мистер Коммак, — продолжил я. — Мне кажется, что первым делом следует выбрать нового президента компании. Того, кто сможет так же, как мой отец, без остатка посвятить себя делу процветания компании.
Я оглядел собравшихся. Денби сидел в конце стола и что-то писал в блокноте. Невада сворачивал сигарету. Он бросил взгляд в мою сторону, его глаза улыбались. Макаллистер со спокойным видом сидел рядом с ним. Хаскелл и Коммак молчали. Тишина уже начинала угнетать. Мне не надо было объяснять, кто из присутствующих мне друг.
— Есть ли у вас какие-либо предложения, господа? — спросил я.
Коммак посмотрел на меня.
— А у тебя?
— Вчера я подумывал об этом, но отложил решение до утра. А сегодня пришел к выводу, что это трудная задача для человека с моим опытом.
Впервые за все утро лица Хаскелла, Коммака и Денби просветлели. Они обменялись быстрыми взглядами. Коммак заговорил:
— Разумно, сынок. Что ты думаешь насчет судьи Хаскелла? Он оставил судейское кресло и, я полагаю, смог бы выручить тебя, взявшись за эту работу.
Я повернулся к судье.
— Возьметесь?
На губах судьи медленно расплылась улыбка.
— Только чтобы выручить тебя, мальчик, — произнес он. — Только чтобы выручить тебя.
Я посмотрел на Неваду. Он широко улыбался. Я улыбнулся ему в ответ и повернулся к присутствующим.
— Будем ли мы голосовать за это, господа?
— Согласно уставу нашей компании, — впервые включился в разговор Денби, — президент можетбыть выбран только собранием акционеров. И более того, только большинством голосов.
— Тогда давайте прямо сейчас и проведем собрание акционеров, — сказал Коммак. — Здесь присутствуют большинство держателей акций.
— Неплохая идея, — сказал я, с улыбкой повернувшись к судье. — В том случае, если я имею право голосовать.
— Конечно имеешь, мой мальчик, — громко сказал судья, доставая из кармана бумаги и протягивая их мне. — Это указано в завещании, которое я утвердил сегодня утром. Акции по закону принадлежат тебе.
Я взял завещание и продолжил:
— Хорошо. Тогда мы отложим проведение совета директоров и проведем собрание акционеров. Первый вопрос повестки: выборы президента и казначея компании вместо покойного Джонаса Корда.
Коммак улыбнулся и сказал:
— Я предлагаю кандидатуру судьи Сэмюеля Хаскелла.
— Я тоже, — быстро добавил Денби.
Я кивнул.
— Кандидатура судьи Хаскелла принята. Есть ли другие предложения?
Поднялся Невада.
— Я предлагаю кандидатуру Джонаса Корда-младшего, — растягивая слова произнес Невада.
Я улыбнулся ему.
— Спасибо. — И повернулся к судье. Мой голос прозвучал твердо и спокойно. — Вы поддерживаете это предложение?
Лицо судьи налилось краской. Он посмотрел на Коммака, затем на Денби. Денби побледнел.
— Вы поддерживаете это предложение? — холодно повторил я. Судья понял, что я победил.
— Да, поддерживаю, — тихо произнес он.
— Спасибо, судья, — ответил я.
Дальше все пошло легко. Я скупил их акции за двадцать пять тысяч и первым делом уволил Денби.
Если я и собирался завести секретаря, то не такого противного и мелкого подхалима, как он. Мне хотелось секретаршу с титьками.
* * *
Робер вошел в кабинет, где мы работали с Макаллистером. Я взглянул на него.— Слушаю, Робер.
Он почтительно склонил голову.
— Мисс Рина хотела бы видеть вас у себя, сэр.
Я встал и потянулся. Сидение за столом в течение нескольких часов было самым худшим, что мне когда-либо приходилось делать.
— Хорошо. Я пойду к ней прямо сейчас.
Макаллистер вопросительно посмотрел на меня.
— Подождите меня, — сказал я, — я долго не задержусь.
Робер открыл мне дверь. Я поднялся по лестнице к комнате Рины и постучал.
— Войдите, — пригласила она.
Рина сидела перед зеркалом за туалетным столиком. Луиза расчесывала ее волосы большим белым гребнем. Рина посмотрела на меня в зеркало.
— Ты хотела видеть меня? — спросил я.
— Да, — ответила Рина и, повернувшись к Луизе, добавила: — Ну хватит. Оставь нас. — Девушка кивнула и направилась к двери. Вслед ей прозвучал голос Рины: — И жди внизу. Когда понадобишься, я позвоню. У нее есть привычка подслушивать под дверью, — улыбнувшись, сказала она мне.
— Я знаю, — ответил я, закрывая дверь за Луизой. — Зачем ты хотела меня видеть?
Рина поднялась. На ней был черный пеньюар, сквозь который просвечивало такое же черное нижнее белье. Наши взгляды встретились. Она снова улыбнулась.
— Что ты скажешь о моем вдовьем трауре?
— Забавный, — ответил я. — Но, надеюсь, ты меня не для этого пригласила?
Она достала сигарету и прикурила.
— Я хочу уехать сразу после похорон.
— Зачем? Это твой дом, отец оставил его тебе.
Мы смотрели друг на друга сквозь табачный дым.
— Я хочу, чтобы ты купил у меня этот дом.
— А где я возьму денег?
— Достанешь, — спокойно сказала она. — Твой отец всегда доставал деньги, чтобы купить то, что хотел.
Я внимательно посмотрел на нее. Похоже, она знала, чего добивается.
— И сколько ты хочешь? — осторожно спросил я.
— Сто тысяч.
— Что? — воскликнул я, — он не стоит больше пятидесяти пяти.
— Знаю, — ответила Рина. — Но в эту сумму входит кое-что еще — мои акции компании «Корд Эксплоузивз».
— Акции не стоят остатка этой суммы! — взорвался я. — Только сегодня утром я купил вдвое большее количество акций за двадцать пять тысяч.
Рина поднялась и подошла ко мне. Взгляд ее был холоден.
— Послушай, Джонас, — произнесла она ледяным тоном. — Я все взвесила. По законам штата Невада, независимо от завещания, я имею право на треть всего имущества. Я смогу опротестовать завещание, как только захочу. И если даже я не добьюсь успеха, то все равно втяну тебя в судебные передряги лет на пять. И что тогда будет с твоими планами? — Я молча уставился на нее. — Если не веришь мне, спроси у своего адвоката, — добавила она.
— Ты уже опротестовала завещание?
— Да, черт возьми, я уже сделала это. Судья Хаскелл позвонил мне сразу, как только вернулся к себе.
Я глубоко вздохнул. Следовало предположить, что старый ублюдок не простит своего поражения.
— У меня нет таких денег, — сказал я, — и у компании тоже.
— Знаю, — ответила Рина. — Но я и об этом подумала. Я получу пятьдесят тысяч на следующий день после похорон, и компания выдаст мне вексель с обязательством выплачивать по десять тысяч в течение пяти лет.
Не требовалось советоваться с адвокатом, чтобы понять, как хорошо она осведомлена в данном вопросе.
— Хорошо, — сказал я, направляясь к двери. — Пойдем вниз, Макаллистер подготовит бумаги.
— Не могу, — снова улыбнулась Рина.
— Почему?
— Но ведь я в неглиже. Как может вдова Джонаса Корда в таком виде решать деловые вопросы? — Она вернулась к туалетному столику. — Когда бумаги будут готовы, пришли их сюда.
9
Было пять часов вечера, когда мы вышли из такси перед банком в деловой части Лос-Анджелеса. Мы направились в административное помещение, расположенное в задней части здания. Макаллистер провел меня в дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен», и мы оказались в приемной.
— Мистер Макаллистер, — улыбнулась секретарша, — а мы думали вы в Неваде.
— Я был там, — ответил он. — Мистер Морони у себя?
— Я должна проверить. Иногда он уходит из офиса, не ставя меня в известность.
Она скрылась за другой дверью.
Я посмотрел на Макаллистера.
— Вот такая секретарша мне и нужна. У нее есть мозги и пышный бюст впридачу.
Он улыбнулся.
— Такие девушки получают семьдесят пять — восемьдесят долларов в неделю. Они не дешевы.
— Я буду платить за все, что мне нравится.
Секретарша, по-прежнему улыбаясь, появилась в дверях.
— Мистер Морони примет вас, мистер Макаллистер, — сказала она.
Я проследовал за ним в большой кабинет с отделанными темным деревом стенами. Посередине стоял громадный стол, за которым сидел маленький человек с проницательными темными глазами и волосами стального цвета. При нашем появлении он встал.
— Мистер Морони, это Джонас Корд, — представил меня Макаллистер.
Морони протянул руку, и я пожал ее. Это не была обычная мягкая рука банкира. Она была твердая и мозолистая, а рукопожатие крепкое. В этой руке чувствовался многолетний труд и отнюдь не за столом.
— Рад вас видеть, мистер Корд, — произнес он с легким итальянским акцентом.
— Я тоже, сэр, — вежливо ответил я.
Он подвелнас к креслам впереди стола, и мы уселись в них. Макаллистер сразу приступил к делу. Когда он закончил, Морони, сидевший за столом, слегка наклонился вперед и посмотрел на меня.
— Весьма сожалею о постигшей вас потере, — сказал он. — Судя по тому, что я слышал, ваш отец был очень необычным человеком.
— Это так, сэр, — кивнул я.
— Вы, конечно, понимаете, что его смерть несколько меняет дело?
— Мистер Морони, я не пытался вдаваться в технические детали этого вопроса, но мне казалось, что ссуда была предложена компании «Корд Эксплоузивз», а не моему отцу или мне.
Морони улыбнулся.
— Хороший банкир дает ссуду компаниям, но всегда имеет в виду людей, которые стоят за ними.
— У меня мало опыта, сэр, но я думаю, что для хорошего банкира главное получить надежное обеспечение под ссуду. Мне кажется, это было оговорено в соглашении между вами и мистером Макаллистером.
Улыбнувшись, Морони выпрямился в кресле и достал сигару. Он раскурил ее и посмотрел на меня сквозь клубы дыма.
Мистер Корд, скажите, пожалуйста, как вы представляете себе основную ответственность заемщика?
— Извлечь доход из ссуды.
Я сказал заемщика, мистер Корд, а не кредитора.
— Я понял вас, мистер Морони. Но если я чувствую, что не сумею извлечь доход из ссуды, которую вы собираетесь предоставить мне, то вообще нет смысла говорить об этом.
— И каким образом вы намерены получить этот доход? — спросил он. — Вы хорошо знаете свое дело?
— Не так хорошо, как должен бы. Безусловно, не так хорошо, как буду знать через неделю, через месяц, через год. Наступит завтра, а вместе с ним и новое время. Предоставятся новые возможности делать деньги, каких не было во времена моего отца. И я воспользуюсь этим.
— Мне кажется, вы возлагаете надежды на эту новую продукцию, оговоренную в германском контракте?
— Частично, — ответил я, хотя и не вспомнил об этом, пока он не напомнил.
— В какой степени вы знакомы с производством пластмасс?
— Довольно слабо, — признался я.
— А почему вы так уверены, что это стоящее дело?
— Дюпон и Истмен заинтересованы в получении прав на эту продукцию в Америке. А все, в чем они заинтересованы, чего-либо стоит. В вашем соглашении на ссуду оговорены такие же права. Как только я утрясу здесь некоторые дела, я на два или три месяца уеду в Германию, чтобы выяснить все относительно пластмасс.
— А кто будет управлять компанией в ваше отсутствие? За эти три месяца многое может произойти.
— Мистер Макаллистер, — ответил я. — Он согласился войти в руководство компании.
Теперь банкир посмотрел на меня с уважением.
— Я знаю, что мои директора могут не согласиться со мной, мистер Корд, но я решил предоставить вам ссуду. Безусловно, здесь есть определенный риск, не типичный для банковской практики. Но ведь наш банк и вырос именно на таких ссудах. Мы были первым банком, предоставившим кредит продюсерам кинофильмов, и я не думаю, что в нашем случае степень риска больше.
— Благодарю вас, мистер Морони, — сказал я.
Он поднял телефонную трубку и набрал номер.
— Принесите соглашение по ссуде для «Корд Эксплоузивз» и чек. Имейте в виду, — сказал он, уже обращаясь ко мне, — что хотя соглашением предусмотрена сумма в триста тысяч, мы увеличили кредит в рамках соглашения максимально до пятисот тысяч. Один из моих принципов, мистер Корд, не слишком ограничивать финансирование клиентов. Иногда даже несколько лишних долларов могут спасти их от неудачи и привести к успеху.
Внезапно я почувствовал симпатию к нему. Он признал во мне делового человека. Я улыбнулся.
— Большое спасибо, мистер Морони, будем надеяться, что я заработаю много денег для нас обоих.
Я наклонился над столом и подписал заявление на ссуду.
— Уверен, что заработаете, — сказал он, подвинув ко мне через стол чек.
Даже не взглянув на чек, я передал его Макаллистеру. Затем поднялся.
— Еще раз благодарю вас, мистер Морони. К сожалению, я должен идти, так как к вечеру нам необходимо быть в Неваде.
— К вечеру? Но поездов не будет до завтрашнего утра.
— У меня свой самолет. На нем мы и прилетели. Дома будем в девять вечера.
Морони вышел из-за стола. В глазах его появилось лукавство.
— Лучше лететь пониже, мистер Корд. Ведь мы только что дали вам кучу денег.
— Не беспокойтесь. — Я громко рассмеялся. — Это так же безопасно, как ехать на автомобиле. Ну, а если что-то случится с нами на обратном пути, прекратите выплату по чеку.
Лицо Макаллистера как-то нервно дернулось, но, к его чести он промолчал.
— Мистер Макаллистер, — улыбнулась секретарша, — а мы думали вы в Неваде.
— Я был там, — ответил он. — Мистер Морони у себя?
— Я должна проверить. Иногда он уходит из офиса, не ставя меня в известность.
Она скрылась за другой дверью.
Я посмотрел на Макаллистера.
— Вот такая секретарша мне и нужна. У нее есть мозги и пышный бюст впридачу.
Он улыбнулся.
— Такие девушки получают семьдесят пять — восемьдесят долларов в неделю. Они не дешевы.
— Я буду платить за все, что мне нравится.
Секретарша, по-прежнему улыбаясь, появилась в дверях.
— Мистер Морони примет вас, мистер Макаллистер, — сказала она.
Я проследовал за ним в большой кабинет с отделанными темным деревом стенами. Посередине стоял громадный стол, за которым сидел маленький человек с проницательными темными глазами и волосами стального цвета. При нашем появлении он встал.
— Мистер Морони, это Джонас Корд, — представил меня Макаллистер.
Морони протянул руку, и я пожал ее. Это не была обычная мягкая рука банкира. Она была твердая и мозолистая, а рукопожатие крепкое. В этой руке чувствовался многолетний труд и отнюдь не за столом.
— Рад вас видеть, мистер Корд, — произнес он с легким итальянским акцентом.
— Я тоже, сэр, — вежливо ответил я.
Он подвелнас к креслам впереди стола, и мы уселись в них. Макаллистер сразу приступил к делу. Когда он закончил, Морони, сидевший за столом, слегка наклонился вперед и посмотрел на меня.
— Весьма сожалею о постигшей вас потере, — сказал он. — Судя по тому, что я слышал, ваш отец был очень необычным человеком.
— Это так, сэр, — кивнул я.
— Вы, конечно, понимаете, что его смерть несколько меняет дело?
— Мистер Морони, я не пытался вдаваться в технические детали этого вопроса, но мне казалось, что ссуда была предложена компании «Корд Эксплоузивз», а не моему отцу или мне.
Морони улыбнулся.
— Хороший банкир дает ссуду компаниям, но всегда имеет в виду людей, которые стоят за ними.
— У меня мало опыта, сэр, но я думаю, что для хорошего банкира главное получить надежное обеспечение под ссуду. Мне кажется, это было оговорено в соглашении между вами и мистером Макаллистером.
Улыбнувшись, Морони выпрямился в кресле и достал сигару. Он раскурил ее и посмотрел на меня сквозь клубы дыма.
Мистер Корд, скажите, пожалуйста, как вы представляете себе основную ответственность заемщика?
— Извлечь доход из ссуды.
Я сказал заемщика, мистер Корд, а не кредитора.
— Я понял вас, мистер Морони. Но если я чувствую, что не сумею извлечь доход из ссуды, которую вы собираетесь предоставить мне, то вообще нет смысла говорить об этом.
— И каким образом вы намерены получить этот доход? — спросил он. — Вы хорошо знаете свое дело?
— Не так хорошо, как должен бы. Безусловно, не так хорошо, как буду знать через неделю, через месяц, через год. Наступит завтра, а вместе с ним и новое время. Предоставятся новые возможности делать деньги, каких не было во времена моего отца. И я воспользуюсь этим.
— Мне кажется, вы возлагаете надежды на эту новую продукцию, оговоренную в германском контракте?
— Частично, — ответил я, хотя и не вспомнил об этом, пока он не напомнил.
— В какой степени вы знакомы с производством пластмасс?
— Довольно слабо, — признался я.
— А почему вы так уверены, что это стоящее дело?
— Дюпон и Истмен заинтересованы в получении прав на эту продукцию в Америке. А все, в чем они заинтересованы, чего-либо стоит. В вашем соглашении на ссуду оговорены такие же права. Как только я утрясу здесь некоторые дела, я на два или три месяца уеду в Германию, чтобы выяснить все относительно пластмасс.
— А кто будет управлять компанией в ваше отсутствие? За эти три месяца многое может произойти.
— Мистер Макаллистер, — ответил я. — Он согласился войти в руководство компании.
Теперь банкир посмотрел на меня с уважением.
— Я знаю, что мои директора могут не согласиться со мной, мистер Корд, но я решил предоставить вам ссуду. Безусловно, здесь есть определенный риск, не типичный для банковской практики. Но ведь наш банк и вырос именно на таких ссудах. Мы были первым банком, предоставившим кредит продюсерам кинофильмов, и я не думаю, что в нашем случае степень риска больше.
— Благодарю вас, мистер Морони, — сказал я.
Он поднял телефонную трубку и набрал номер.
— Принесите соглашение по ссуде для «Корд Эксплоузивз» и чек. Имейте в виду, — сказал он, уже обращаясь ко мне, — что хотя соглашением предусмотрена сумма в триста тысяч, мы увеличили кредит в рамках соглашения максимально до пятисот тысяч. Один из моих принципов, мистер Корд, не слишком ограничивать финансирование клиентов. Иногда даже несколько лишних долларов могут спасти их от неудачи и привести к успеху.
Внезапно я почувствовал симпатию к нему. Он признал во мне делового человека. Я улыбнулся.
— Большое спасибо, мистер Морони, будем надеяться, что я заработаю много денег для нас обоих.
Я наклонился над столом и подписал заявление на ссуду.
— Уверен, что заработаете, — сказал он, подвинув ко мне через стол чек.
Даже не взглянув на чек, я передал его Макаллистеру. Затем поднялся.
— Еще раз благодарю вас, мистер Морони. К сожалению, я должен идти, так как к вечеру нам необходимо быть в Неваде.
— К вечеру? Но поездов не будет до завтрашнего утра.
— У меня свой самолет. На нем мы и прилетели. Дома будем в девять вечера.
Морони вышел из-за стола. В глазах его появилось лукавство.
— Лучше лететь пониже, мистер Корд. Ведь мы только что дали вам кучу денег.
— Не беспокойтесь. — Я громко рассмеялся. — Это так же безопасно, как ехать на автомобиле. Ну, а если что-то случится с нами на обратном пути, прекратите выплату по чеку.
Лицо Макаллистера как-то нервно дернулось, но, к его чести он промолчал.