Страница:
Она набрала номер отеля. Трубку долго не снимали, потом раздался тихий голос Дэвида:
— Привет.
— С тобой все в порядке, Дэвид?
— Да.
— Я волновалась, почему ты не звонишь?
— У меня сейчас важная встреча.
— А ты один? Ты в спальне?
— Да, — тихо ответил он, — я в спальне.
— Ты сидишь на кровати?
— Да.
— А я лежу на кровати. — Она ждала, что он задаст обычный вопрос, но, не дождавшись, сказала сама. — У меня все по-прежнему. Ох, Дэвид, я так скучаю без тебя. Я хочу, чтобы ты сейчас был возле меня.
Она услышала в трубке звук чиркнувшей спички.
— Я уеду отсюда в конце недели.
— Я не могу ждать, Дэвид, а ты?
— Тоже.
— Приляг на минутку на кровать, Дэвид, — прошептала Роза, — я хочу, чтобы ты чувствовал меня так же, как я тебя.
— Роза...
— Дэвид, — оборвала она его, — я вижу тебя, сильного и стройного, я чувствую, как ты вдыхаешь в меня жизнь. — Роза закрыла глаза, между бедер разлилось тепло. Роза слышала в трубке его дыхание. — Дэвид, — прошептала она, — я не могу ждать.
— Роза! — хрипло произнес он, — я...
— Ты не сердишься на меня за то, что я такая жадная?
— Нет.
Роза перевела дыхание.
— Я рада, у меня для тебя есть прекрасная новость, дорогой.
— А нельзя подождать до завтра? — быстро спросил он. — У меня очень важная встреча. — Роза молчала, не зная, как поступить. — Ну вот и хорошо, дорогая, до завтра.
Не успела она ответить, как в трубке раздался щелчок. Роза в замешательстве посмотрела на телефонную трубку, потом медленно положила ее на рычаг. Потом взяла сигарету, которая дымилась в пепельнице. Едкий дым защекотал в горле. Роза сердито потушила сигарету, уткнула лицо в подушку и затихла.
Я не должна была звонить ему, подумала она, он сказал, что занят. Она встала с кровати, прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. На глаза навернулись слезы и начали скатываться по щекам. Роза медленно опустилась на колени, прижалась лбом к холодной ванной и закрыла лицо руками.
Неужели это и значит быть женщиной?
14
15
16
— Привет.
— С тобой все в порядке, Дэвид?
— Да.
— Я волновалась, почему ты не звонишь?
— У меня сейчас важная встреча.
— А ты один? Ты в спальне?
— Да, — тихо ответил он, — я в спальне.
— Ты сидишь на кровати?
— Да.
— А я лежу на кровати. — Она ждала, что он задаст обычный вопрос, но, не дождавшись, сказала сама. — У меня все по-прежнему. Ох, Дэвид, я так скучаю без тебя. Я хочу, чтобы ты сейчас был возле меня.
Она услышала в трубке звук чиркнувшей спички.
— Я уеду отсюда в конце недели.
— Я не могу ждать, Дэвид, а ты?
— Тоже.
— Приляг на минутку на кровать, Дэвид, — прошептала Роза, — я хочу, чтобы ты чувствовал меня так же, как я тебя.
— Роза...
— Дэвид, — оборвала она его, — я вижу тебя, сильного и стройного, я чувствую, как ты вдыхаешь в меня жизнь. — Роза закрыла глаза, между бедер разлилось тепло. Роза слышала в трубке его дыхание. — Дэвид, — прошептала она, — я не могу ждать.
— Роза! — хрипло произнес он, — я...
— Ты не сердишься на меня за то, что я такая жадная?
— Нет.
Роза перевела дыхание.
— Я рада, у меня для тебя есть прекрасная новость, дорогой.
— А нельзя подождать до завтра? — быстро спросил он. — У меня очень важная встреча. — Роза молчала, не зная, как поступить. — Ну вот и хорошо, дорогая, до завтра.
Не успела она ответить, как в трубке раздался щелчок. Роза в замешательстве посмотрела на телефонную трубку, потом медленно положила ее на рычаг. Потом взяла сигарету, которая дымилась в пепельнице. Едкий дым защекотал в горле. Роза сердито потушила сигарету, уткнула лицо в подушку и затихла.
Я не должна была звонить ему, подумала она, он сказал, что занят. Она встала с кровати, прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. На глаза навернулись слезы и начали скатываться по щекам. Роза медленно опустилась на колени, прижалась лбом к холодной ванной и закрыла лицо руками.
Неужели это и значит быть женщиной?
14
Морис Боннер сел в кровати и посмотрел оценивающим взглядом на девушку в кресле. Девушка была обнаженной и прекрасной. Полные крепкие груди, плоский живот, длинные стройные ноги. Когда она повернулась к столику, чтобы взять сигарету, он заметил, как на спине у нее заиграли мускулы.
Она была прекрасна. Не в обычном смысле слова, а прекрасна, как может быть, но никогда не бывает проститутка.
— Боже, какой ты безобразный, — сказала она, посмотрев на него.
Он улыбнулся, обнажив неровные зубы на вытянутом лошадином лице. Девушка не сообщила ему ничего нового. Боннер не заблуждался на свой счет, он видел себя в зеркало каждый день. Он откинул простыню и поднялся с кровати.
— Прикройся, — сказала девушка, швырнув ему полотенце. — С отвислым членом ты выглядишь, как обезьяна.
Морис обернул полотенце вокруг бедер.
— Тебе совсем не было хорошо? — Девушка промолчала. — Но хотя бы денежная сторона тебя устроила?
— Устроила, — равнодушно ответила девушка.
Боннер вернулся к кровати и присел на край.
— Значит, я для тебя просто очередной Джон?
Она посмотрела на него.
— Похоже, ты парень не промах. Хочешь правду?
— Конечно, только правду, — улыбнулся Морис.
— Вы все для меня одинаковы, — сказала девушка, глядя ему прямо в лицо.
— Неужели ты никогда ничего не чувствовала?
— Конечно чувствовала, — ответила она, — я же человек. Но только не с клиентами, этого я допустить не могу. Они платят мне за хорошую работу. — Она погасила сигарету в пепельнице. — Если мне хочется получить удовольствие, я уезжаю на неделю на ранчо, которые сдают на праздники замужним женщинам. И там всегда находится какой-нибудь бездельник ковбой, который думает, что может доставить мне удовольствие. И он доставляет, потому что мне не надо угождать ему. А Джоны за все платят.
— А разве ты не обманываешь Джонов?
Девушка улыбнулась.
— А ты чувствуешь себя обманутым?
— Нет, — сказал Морис и быстро добавил, — но я не предполагал, что ты играешь.
— Я не играла, — сказала девушка, беря новую сигарету, — я работала. Это моя работа. — Боннер промолчал. Девушка прикурила сигарету и снова обратилась к нему: — Вот, например, ты съел хороший обед. После этого ты рассказываешь друзьям, что отлично пообедал. Мало того. Ты не только расскажешь об этом, но даже сообщишь, где тебе удалось так пообедать. Теперь друзья и сами могут пойти туда. Верно? — Он кивнул. — То же самое и со мной. У тебя есть друг, на этот раз это Ирвинг Шварц. Вы потягиваете джин, он смотрит на тебя и говорит: «Сегодня ночью у меня был лакомый кусочек. Великолепный. Дженни Дентон. Можешь ей позвонить». Ты приходишь и кладешь на стол деньги. Ты взлетаешь и падаешь, наполняешься воздухом, словно воздушный шар, и паришь над миром. Держу пари, что у тебя давно не получалось три раза за ночь. Ну что, ты все еще считаешь себя обманутым?
Морис рассмеялся, ощутив себя молодым и сильным. Она была права. Давно уже, лет двадцать, он не чувствовал себя так хорошо. Он поднялся, и полотенце упало на пол.
Дженни рассмеялась.
— А ты, оказывается, моложе, чем я думала. Однако уже полночь.
— Ну и что?
— Договор был две бумажки до полуночи. Ты заплатил. Если хочешь остаться до утра, гони еще бумажку. Это включает завтрак.
— Хорошо, договорились.
Дженни поднялась и улыбнулась.
— Тогда пошли.
Он прошел за ней в большую ванную, где в пол была утоплена громадная квадратная мраморная ванна. Под окном возле стены стоял топчан.
— Сядь сюда, — сказала Дженни, указывая на топчан.
Морис присел на край, наблюдая как она достала аптечку, вынула из нее безопасную бритву, тюбик крема для бритья и помазок. Затем налила в стаканчик воды и намылила помазок.
— Ложись, — сказала она, опуская помазок в стаканчик и взбивая пену.
— Что ты собираешься делать?
— А как ты думаешь? Я собираюсь побрить тебя.
— Я брился вечером.
Она рассмеялась.
— Глупый, я говорю не о лице. — Она протянула руки и прижала его спиной к топчану. — Я хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть без этого волосяного покрова.
— Но...
— Лежи спокойно, — резко сказала Дженни, начиная наносить помазком пену на его грудь. — Не бойся, не порежу. Мне часто приходилось заниматься этим, когда я работала в больнице.
— Ты работала в больнице?
Она кивнула.
— Когда мне было двадцать лет, я закончила школу медицинских сестер.
— А почему ты ушла из больницы?
Он почувствовал прикосновение бритвы к груди. Дженни повернулась и сполоснула бритву под струей воды.
— Шестьдесят пять долларов в месяц, по восемнадцать часов в день. — Дженни снова повернулась к нему и принялась намыливать другую сторону груди. Когда лезвие коснулось живота, Боннер засмеялся.
— Щекотно.
Она снова сполоснула бритву.
— А теперь спину и плечи.
Он повернулся на живот и уткнулся лицом в сложенные руки. В воздухе витал легкий запах крема, лезвие легко касалось его тела. Морис закрыл глаза. Вскоре Дженни похлопала его по плечу, и он открыл глаза. Она достала из шкафчика кусок мыло и протянула ему.
— А теперь прими горячую ванну и вымойся.
Горячая вода приятно покалывала тело, мыло пахло жасмином. Когда он, довольно улыбаясь, вылез из ванны, лицо его раскраснелось.
Дженни завернула его в большую банную простыню.
— Вытирайся и возвращайся на топчан, — сказала она.
Морис быстро вытерся и растянулся на топчане. Дженни достала из шкафчика небольшой ручной массажер, включила в розетку и принялась медленно массировать его тело. Казалось, что одно лишь жужжание массажера расслабляет его мускулы.
— Лучше, чем в турецких банях, — сказал он.
— Это и есть турецкая баня, — сухо ответила Дженни, выключила массажер и протянула Морису полотенце. — А теперь полежи несколько минут.
Он увидел, как она подошла к мраморной ванне, открыла воду и тщательно отрегулировала ее температуру. Когда ванна заполнилась примерно сантиметров на десять, она закрыла воду.
— Все в порядке, вставай. — Морис сел на топчан, полотенце упало на пол. — А ты знаешь, — сказала Дженни, — без этих волос ты выглядишь не так уж плохо. — Она закрыла дверь ванной, чтобы он мог посмотреть на себя в зеркало, занимавшее всю дверь.
Морис расплылся в улыбке. Она была права. Он как будто помолодел лет на двадцать, тело было чистым и белым. Ему даже показалось, что он чуть похудел.
Дженни улыбнулась ему в зеркало.
— И вправду хорош. А теперь иди в ванну. — Морис сел в ванну. Температура воды была чуть-чуть выше температуры тела. — Ложись, — сказала Дженни, — я сейчас приду.
Морис растянулся в ванне. Дженни вернулась, неся в одной руке большую бутылку шампанского, а в другой — маленький флакончик. Она поставила бутылку на пол, открыла флакончик и капнула в воду несколько капель. Ванная мгновенно наполнилась легким запахом жасмина. Отставив пузырек в сторону, она взяла бутылку шампанского.
Опытным движением Дженни сняла фольгу, раскрутила проволоку. Пробка вылетела, и вино полилось сквозь ее пальцы.
— Ты забыла стаканы, — сказал Морис, наблюдая за ней.
— Не будь глупцом, только дураки пьют эту дрянь. Это для ванны, гораздо лучше любого пенистого средства. — Сказала Дженни и начала выливать содержимое бутылки в ванну.
Вино пузырилось, приятно пощипывало кожу, освежая ее. Дженни поставила пустую бутылку на пол и достала из шкафчика сигаретницу. Взяла сигарету, зажгла ее. Морис почувствовал легкий запах марихуаны. Дженни затянулась и протянула ему сигарету.
— Держи, две затяжки, не больше.
Морис покачал головой.
— Нет, спасибо, я не балуюсь этой дрянью.
— Я просто хочу, чтобы ты немного расслабился.
Он взял сигарету из ее рук и глубоко затянулся. Ему даже не надо было выдыхать дым, тело впитало его, словно губка. Морис с интересом оглядел себя. В теле возникла какая-то легкость, оно было чистым и сильным. Дженни залезла в ванну. Он затянулся еще раз и почувствовал, что парит.
— Хватит, — сказала она, вынула у него изо рта сигарету и бросила ее в урну.
— Это какое-то сумасшествие, — улыбаясь, сказал Морис, наблюдая, как она ложится в воду рядом с ним.
— Конечно, — сказала Дженни, положив голову ему на грудь, слегка покрытую водой. Он удивился, когда она начала легонько покусывать его. — Конечно, — повторила Дженни и, улыбаясь, посмотрела на Мориса. — Бутылка шампанского стоила мне двадцать долларов.
Услышав звук его шагов на лестнице, Дженни подняла голову от стола.
— Доброе утро, мистер Боннер. Проголодались?
Морис улыбнулся, оценивающе взглянув на стол.
— Умираю от голода, — ответил он, удивляясь своим словам. Уже долгое время он обходился на завтрак стаканом сока и чашкой кофе.
Он заметил, как Дженни нажала ногой кнопку под столом. На кухне, в задней части дома, раздался звон колокольчика.
— Выпейте пока сок, ваш завтрак будет готов через минуту.
Морис уселся за стол напротив Дженни и поднял большой стакан томатного сока, который стоял в ведерке со льдом.
— Твое здоровье.
Он с одобрением оглядел девушку. При ярком утреннем свете на ее лице совсем не было видно морщин, глаза ясные, губы слегка подкрашены, светло-каштановые волосы зачесаны назад и собраны в хвост. Из-под белой, спортивного типа блузки с короткими рукавами выглядывали загорелые руки.
Открылась дверь, и в комнату вошла грузная мексиканка с большим подносом, содержимое которого она поставила на стол. Убрав пустой стакан, она поставила перед Боннером большую тарелку и удалилась со словами:
— Кофе сейчас будет готов.
— Ухаживайте за собой, мистер Боннер, — сказала Дженни. — На блюдах с желтыми крышками вареные яйца, омлет, жареный картофель, на блюдах с зелеными крышками ветчина, мясо, копченая рыба и почки.
Морис положил себе ветчины. В этот момент вернулась мексиканка с кофейником, горячими рогаликами и тостами. Он посмотрел на свою тарелку. Ветчина была именно такая, какую он любил. Дженни положила себе мясо.
— Черт возьми, ты устроила великолепный стол, — сказал Морис, когда мексиканка наливала ему кофе.
Дженни улыбнулась.
— В этом доме нет ничего дешевого.
Мексиканка обошла стол, наполнила чашку Дженни и удалилась на кухню.
— У тебя такой вид, как будто ты сегодня утром играла в теннис, — сказал Морис.
— Именно этим я и занималась, — кивнула Дженни. — Каждое утро я по два часа играю в теннис.
— А где ты играешь?
— В Бель Эр. Мой постоянный тренер — Фрэнки Гарднер.
Морис удивленно поднял брови. Фрэнки Гарднер был одним из лучших профессионалов в стране, его услуги стоили дорого, как минимум двадцать пять долларов в час.
— Он тоже твой клиент?
— Я не играю с клиентами, это мешает делу. Просто, как все, покупаю его время.
— Почему?
— Люблю тренироваться, это помогает сохранять форму.
— А ты никогда не думала заняться чем-нибудь другим?
— Что ты имеешь в виду? Я же говорила тебе, что я дипломированная медицинская сестра.
— Я не об этом. Ты никогда не пробовала сниматься в кино?
Дженни весело рассмеялась.
— Я ведь родилась в Калифорнии, мистер Боннер, и видела, что происходит с молоденькими девушками, которые крутятся возле кино. Даже с более привлекательными, чем я. Они становятся или продавщицами гамбургеров или дешевыми пятидолларовыми проститутками, работающими на улице.
— Это я знаю, — серьезно сказал он. — А ты знаешь, кто я?
— Конечно, мистер Боннер, я ведь читаю газеты. Вы один из крупнейших режиссеров Голливуда.
— Значит, я понимаю, о чем говорю. А?
— Возможно, — улыбнулась Дженни, — но я знаю себя и знаю, что я не актриса.
— Вчера вечером ты говорила другое.
— Я имела в виду мою работу. А потом, вы же видите, как я живу. Пройдет много времени, пока я смогу зарабатывать в кино тысячу в неделю.
— Как знать? У нас есть отличный сценарий, но уже пять лет мы не можем подобрать актрису на главную роль. Он был написан для Рины Марлоу. Но я думаю, что ты справилась бы с этой ролью.
— Вы сошли с ума, — рассмеялась Дженни. — Рина Марлоу была на экране суперженщиной. Я и мизинца ее не стою.
— В тебе есть что-то, что напоминает мне ее, — сказал Морис серьезно.
— Я слышала, что она была сумасбродна. Так, может быть, это?
— И это тоже, — сказал он, наклоняясь к Дженни, — но я имею в виду другое. Приходи завтра на студию, и мы устроим пробу. Если не получится, сразу забудем об этом. Если же получится и тебя одобрит один человек, ты будешь получать две тысячи в неделю.
— Две тысячи? — Дженни посмотрела с недоверием на Боннера. — Вы шутите?
Морис покачал головой.
— Я никогда не шучу, если разговор идет о деньгах.
— И я тоже, — серьезно сказала Дженни. — Кто тот человек, который должен одобрить пробу?
— Джонас Корд.
— Тогда лучше сразу забыть об этом. Насколько я слышала от других девушек, он натуральный псих.
Она была прекрасна. Не в обычном смысле слова, а прекрасна, как может быть, но никогда не бывает проститутка.
— Боже, какой ты безобразный, — сказала она, посмотрев на него.
Он улыбнулся, обнажив неровные зубы на вытянутом лошадином лице. Девушка не сообщила ему ничего нового. Боннер не заблуждался на свой счет, он видел себя в зеркало каждый день. Он откинул простыню и поднялся с кровати.
— Прикройся, — сказала девушка, швырнув ему полотенце. — С отвислым членом ты выглядишь, как обезьяна.
Морис обернул полотенце вокруг бедер.
— Тебе совсем не было хорошо? — Девушка промолчала. — Но хотя бы денежная сторона тебя устроила?
— Устроила, — равнодушно ответила девушка.
Боннер вернулся к кровати и присел на край.
— Значит, я для тебя просто очередной Джон?
Она посмотрела на него.
— Похоже, ты парень не промах. Хочешь правду?
— Конечно, только правду, — улыбнулся Морис.
— Вы все для меня одинаковы, — сказала девушка, глядя ему прямо в лицо.
— Неужели ты никогда ничего не чувствовала?
— Конечно чувствовала, — ответила она, — я же человек. Но только не с клиентами, этого я допустить не могу. Они платят мне за хорошую работу. — Она погасила сигарету в пепельнице. — Если мне хочется получить удовольствие, я уезжаю на неделю на ранчо, которые сдают на праздники замужним женщинам. И там всегда находится какой-нибудь бездельник ковбой, который думает, что может доставить мне удовольствие. И он доставляет, потому что мне не надо угождать ему. А Джоны за все платят.
— А разве ты не обманываешь Джонов?
Девушка улыбнулась.
— А ты чувствуешь себя обманутым?
— Нет, — сказал Морис и быстро добавил, — но я не предполагал, что ты играешь.
— Я не играла, — сказала девушка, беря новую сигарету, — я работала. Это моя работа. — Боннер промолчал. Девушка прикурила сигарету и снова обратилась к нему: — Вот, например, ты съел хороший обед. После этого ты рассказываешь друзьям, что отлично пообедал. Мало того. Ты не только расскажешь об этом, но даже сообщишь, где тебе удалось так пообедать. Теперь друзья и сами могут пойти туда. Верно? — Он кивнул. — То же самое и со мной. У тебя есть друг, на этот раз это Ирвинг Шварц. Вы потягиваете джин, он смотрит на тебя и говорит: «Сегодня ночью у меня был лакомый кусочек. Великолепный. Дженни Дентон. Можешь ей позвонить». Ты приходишь и кладешь на стол деньги. Ты взлетаешь и падаешь, наполняешься воздухом, словно воздушный шар, и паришь над миром. Держу пари, что у тебя давно не получалось три раза за ночь. Ну что, ты все еще считаешь себя обманутым?
Морис рассмеялся, ощутив себя молодым и сильным. Она была права. Давно уже, лет двадцать, он не чувствовал себя так хорошо. Он поднялся, и полотенце упало на пол.
Дженни рассмеялась.
— А ты, оказывается, моложе, чем я думала. Однако уже полночь.
— Ну и что?
— Договор был две бумажки до полуночи. Ты заплатил. Если хочешь остаться до утра, гони еще бумажку. Это включает завтрак.
— Хорошо, договорились.
Дженни поднялась и улыбнулась.
— Тогда пошли.
Он прошел за ней в большую ванную, где в пол была утоплена громадная квадратная мраморная ванна. Под окном возле стены стоял топчан.
— Сядь сюда, — сказала Дженни, указывая на топчан.
Морис присел на край, наблюдая как она достала аптечку, вынула из нее безопасную бритву, тюбик крема для бритья и помазок. Затем налила в стаканчик воды и намылила помазок.
— Ложись, — сказала она, опуская помазок в стаканчик и взбивая пену.
— Что ты собираешься делать?
— А как ты думаешь? Я собираюсь побрить тебя.
— Я брился вечером.
Она рассмеялась.
— Глупый, я говорю не о лице. — Она протянула руки и прижала его спиной к топчану. — Я хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть без этого волосяного покрова.
— Но...
— Лежи спокойно, — резко сказала Дженни, начиная наносить помазком пену на его грудь. — Не бойся, не порежу. Мне часто приходилось заниматься этим, когда я работала в больнице.
— Ты работала в больнице?
Она кивнула.
— Когда мне было двадцать лет, я закончила школу медицинских сестер.
— А почему ты ушла из больницы?
Он почувствовал прикосновение бритвы к груди. Дженни повернулась и сполоснула бритву под струей воды.
— Шестьдесят пять долларов в месяц, по восемнадцать часов в день. — Дженни снова повернулась к нему и принялась намыливать другую сторону груди. Когда лезвие коснулось живота, Боннер засмеялся.
— Щекотно.
Она снова сполоснула бритву.
— А теперь спину и плечи.
Он повернулся на живот и уткнулся лицом в сложенные руки. В воздухе витал легкий запах крема, лезвие легко касалось его тела. Морис закрыл глаза. Вскоре Дженни похлопала его по плечу, и он открыл глаза. Она достала из шкафчика кусок мыло и протянула ему.
— А теперь прими горячую ванну и вымойся.
Горячая вода приятно покалывала тело, мыло пахло жасмином. Когда он, довольно улыбаясь, вылез из ванны, лицо его раскраснелось.
Дженни завернула его в большую банную простыню.
— Вытирайся и возвращайся на топчан, — сказала она.
Морис быстро вытерся и растянулся на топчане. Дженни достала из шкафчика небольшой ручной массажер, включила в розетку и принялась медленно массировать его тело. Казалось, что одно лишь жужжание массажера расслабляет его мускулы.
— Лучше, чем в турецких банях, — сказал он.
— Это и есть турецкая баня, — сухо ответила Дженни, выключила массажер и протянула Морису полотенце. — А теперь полежи несколько минут.
Он увидел, как она подошла к мраморной ванне, открыла воду и тщательно отрегулировала ее температуру. Когда ванна заполнилась примерно сантиметров на десять, она закрыла воду.
— Все в порядке, вставай. — Морис сел на топчан, полотенце упало на пол. — А ты знаешь, — сказала Дженни, — без этих волос ты выглядишь не так уж плохо. — Она закрыла дверь ванной, чтобы он мог посмотреть на себя в зеркало, занимавшее всю дверь.
Морис расплылся в улыбке. Она была права. Он как будто помолодел лет на двадцать, тело было чистым и белым. Ему даже показалось, что он чуть похудел.
Дженни улыбнулась ему в зеркало.
— И вправду хорош. А теперь иди в ванну. — Морис сел в ванну. Температура воды была чуть-чуть выше температуры тела. — Ложись, — сказала Дженни, — я сейчас приду.
Морис растянулся в ванне. Дженни вернулась, неся в одной руке большую бутылку шампанского, а в другой — маленький флакончик. Она поставила бутылку на пол, открыла флакончик и капнула в воду несколько капель. Ванная мгновенно наполнилась легким запахом жасмина. Отставив пузырек в сторону, она взяла бутылку шампанского.
Опытным движением Дженни сняла фольгу, раскрутила проволоку. Пробка вылетела, и вино полилось сквозь ее пальцы.
— Ты забыла стаканы, — сказал Морис, наблюдая за ней.
— Не будь глупцом, только дураки пьют эту дрянь. Это для ванны, гораздо лучше любого пенистого средства. — Сказала Дженни и начала выливать содержимое бутылки в ванну.
Вино пузырилось, приятно пощипывало кожу, освежая ее. Дженни поставила пустую бутылку на пол и достала из шкафчика сигаретницу. Взяла сигарету, зажгла ее. Морис почувствовал легкий запах марихуаны. Дженни затянулась и протянула ему сигарету.
— Держи, две затяжки, не больше.
Морис покачал головой.
— Нет, спасибо, я не балуюсь этой дрянью.
— Я просто хочу, чтобы ты немного расслабился.
Он взял сигарету из ее рук и глубоко затянулся. Ему даже не надо было выдыхать дым, тело впитало его, словно губка. Морис с интересом оглядел себя. В теле возникла какая-то легкость, оно было чистым и сильным. Дженни залезла в ванну. Он затянулся еще раз и почувствовал, что парит.
— Хватит, — сказала она, вынула у него изо рта сигарету и бросила ее в урну.
— Это какое-то сумасшествие, — улыбаясь, сказал Морис, наблюдая, как она ложится в воду рядом с ним.
— Конечно, — сказала Дженни, положив голову ему на грудь, слегка покрытую водой. Он удивился, когда она начала легонько покусывать его. — Конечно, — повторила Дженни и, улыбаясь, посмотрела на Мориса. — Бутылка шампанского стоила мне двадцать долларов.
* * *
Он так и не смог точно вспомнить, когда ему в голову пришла эта идея. Возможно, она пришла к нему во сне, но это не имело значения. Идея созрела, когда он утром спустился к завтраку.Услышав звук его шагов на лестнице, Дженни подняла голову от стола.
— Доброе утро, мистер Боннер. Проголодались?
Морис улыбнулся, оценивающе взглянув на стол.
— Умираю от голода, — ответил он, удивляясь своим словам. Уже долгое время он обходился на завтрак стаканом сока и чашкой кофе.
Он заметил, как Дженни нажала ногой кнопку под столом. На кухне, в задней части дома, раздался звон колокольчика.
— Выпейте пока сок, ваш завтрак будет готов через минуту.
Морис уселся за стол напротив Дженни и поднял большой стакан томатного сока, который стоял в ведерке со льдом.
— Твое здоровье.
Он с одобрением оглядел девушку. При ярком утреннем свете на ее лице совсем не было видно морщин, глаза ясные, губы слегка подкрашены, светло-каштановые волосы зачесаны назад и собраны в хвост. Из-под белой, спортивного типа блузки с короткими рукавами выглядывали загорелые руки.
Открылась дверь, и в комнату вошла грузная мексиканка с большим подносом, содержимое которого она поставила на стол. Убрав пустой стакан, она поставила перед Боннером большую тарелку и удалилась со словами:
— Кофе сейчас будет готов.
— Ухаживайте за собой, мистер Боннер, — сказала Дженни. — На блюдах с желтыми крышками вареные яйца, омлет, жареный картофель, на блюдах с зелеными крышками ветчина, мясо, копченая рыба и почки.
Морис положил себе ветчины. В этот момент вернулась мексиканка с кофейником, горячими рогаликами и тостами. Он посмотрел на свою тарелку. Ветчина была именно такая, какую он любил. Дженни положила себе мясо.
— Черт возьми, ты устроила великолепный стол, — сказал Морис, когда мексиканка наливала ему кофе.
Дженни улыбнулась.
— В этом доме нет ничего дешевого.
Мексиканка обошла стол, наполнила чашку Дженни и удалилась на кухню.
— У тебя такой вид, как будто ты сегодня утром играла в теннис, — сказал Морис.
— Именно этим я и занималась, — кивнула Дженни. — Каждое утро я по два часа играю в теннис.
— А где ты играешь?
— В Бель Эр. Мой постоянный тренер — Фрэнки Гарднер.
Морис удивленно поднял брови. Фрэнки Гарднер был одним из лучших профессионалов в стране, его услуги стоили дорого, как минимум двадцать пять долларов в час.
— Он тоже твой клиент?
— Я не играю с клиентами, это мешает делу. Просто, как все, покупаю его время.
— Почему?
— Люблю тренироваться, это помогает сохранять форму.
— А ты никогда не думала заняться чем-нибудь другим?
— Что ты имеешь в виду? Я же говорила тебе, что я дипломированная медицинская сестра.
— Я не об этом. Ты никогда не пробовала сниматься в кино?
Дженни весело рассмеялась.
— Я ведь родилась в Калифорнии, мистер Боннер, и видела, что происходит с молоденькими девушками, которые крутятся возле кино. Даже с более привлекательными, чем я. Они становятся или продавщицами гамбургеров или дешевыми пятидолларовыми проститутками, работающими на улице.
— Это я знаю, — серьезно сказал он. — А ты знаешь, кто я?
— Конечно, мистер Боннер, я ведь читаю газеты. Вы один из крупнейших режиссеров Голливуда.
— Значит, я понимаю, о чем говорю. А?
— Возможно, — улыбнулась Дженни, — но я знаю себя и знаю, что я не актриса.
— Вчера вечером ты говорила другое.
— Я имела в виду мою работу. А потом, вы же видите, как я живу. Пройдет много времени, пока я смогу зарабатывать в кино тысячу в неделю.
— Как знать? У нас есть отличный сценарий, но уже пять лет мы не можем подобрать актрису на главную роль. Он был написан для Рины Марлоу. Но я думаю, что ты справилась бы с этой ролью.
— Вы сошли с ума, — рассмеялась Дженни. — Рина Марлоу была на экране суперженщиной. Я и мизинца ее не стою.
— В тебе есть что-то, что напоминает мне ее, — сказал Морис серьезно.
— Я слышала, что она была сумасбродна. Так, может быть, это?
— И это тоже, — сказал он, наклоняясь к Дженни, — но я имею в виду другое. Приходи завтра на студию, и мы устроим пробу. Если не получится, сразу забудем об этом. Если же получится и тебя одобрит один человек, ты будешь получать две тысячи в неделю.
— Две тысячи? — Дженни посмотрела с недоверием на Боннера. — Вы шутите?
Морис покачал головой.
— Я никогда не шучу, если разговор идет о деньгах.
— И я тоже, — серьезно сказала Дженни. — Кто тот человек, который должен одобрить пробу?
— Джонас Корд.
— Тогда лучше сразу забыть об этом. Насколько я слышала от других девушек, он натуральный псих.
15
Ирвинг прошел за Дэвидом в гостиную как раз в тот момент, когда Роза начала мыть посуду.
— Никогда не видел ее такой хорошенькой, — сказал он, усаживаясь в кресло перед камином.
— Да, — кивнул Дэвид.
Ирвинг посмотрел на него.
— Тебя что-то тревожит, Дэвид?
— Так, дела... — уклончиво ответил Дэвид.
— Может быть, это то, о чем я слышал?
Что-то в голове приятеля насторожило Дэвида.
— А что ты слышал?
— Говорят, они прижали твоего парня, — тихо сказал Ирвинг.
— А что ты еще слышал?
— Новая команда хочет сделать тебя главным, если ты перейдешь на их сторону. Они также говорят, что Боннер уже продался. — Дэвид молчал. Он не мог поверить, что Джонас не знает о том, что происходит. Но, возможно, так оно и было. — Почему ты молчишь, Дэвид? Ведь ты не просто так пригласил меня.
— Ты догадлив.
Ирвинг пожал плечами.
— У нас есть акции, — небрежно бросил он. — Мне звонили ребята и говорили, что к ним обращались брокеры. Они спрашивали меня, как им поступить.
— Много акций?
— По всей стране тысяч восемьдесят — девяносто. Мы посчитали, что дела у вас идут хорошо, и вложили деньги.
— А ты... то есть твои ребята, — поправился Дэвид, — уже решили, как поступить?
Эти акции могли сыграть важную роль. Они составляли более трех процентов от двух с половиной миллионов имеющихся акций.
— Нет, — ответил Ирвинг, — мы слишком консервативны. Но нам нравится влезать туда, где есть деньги. А обещания Шеффилда звучат заманчиво: полное финансирование, увеличение доходов в два раза.
Дэвид кивнул и в задумчивости сунул сигарету в рот. Но она так и осталась незажженой. Почему Джонас не отвечает на его послания? Трижды он пытался связаться с ним, и каждый раз никакого ответа. Необходимо найти его. В последнем месте, где Дэвид пытался отыскать его, сказали, что он за границей. Если это так, то к тому времени, когда он вернется, все будет кончено.
— Что ты собираешься делать, Дэвид? — мягко спросил Ирвинг.
— Не знаю, — ответил Дэвид, — я не знаю, что делать.
— Ты можешь пустить всена самотек, и пусть неудачник плачет.
— Я понимаю, — сказал Дэвид. Он наконец чиркнул спичкой и прикурил. — Корд не уделяет много внимания студии, мы как бы отошли на второй план. Но я знаю, что он умеет делать фильмы, у него настоящее чутье для кинобизнеса. Поэтому он и купил компанию. Он не такой, как Шеффилд со своей бандой. У них на уме только банкиры, брокеры, цифры, им на все плевать, кроме расходов и доходов и ведомостей баланса.
— Но у банкиров и брокеров все карты на руках, — сказал Ирвинг, — только глупец может их игнорировать.
— Конечно, — почти в ярости сказал Дэвид, теребя в руках сигарету.
Ирвинг помолчал некоторое время, потом улыбнулся.
— Вот что я тебе скажу, Дэвид. Я соберу все наши голоса и отдам тебе. Ты сам решишь, как их лучше использовать при голосовании.
— Ты действительно так сделаешь? — Дэвид был поражен.
— Думаю, что у меня нет выбора. — Рассмеялся Ирвинг. — Разве ты не возил для нас виски из гаража Шоки?
— А вот и кофе, — раздался голос Розы, вошедшей в гостиную с подносом.
— Боже! — воскликнул Ирвинг. — Да это шоколадный торт!
— Я сама его испекла. — Роза довольно рассмеялась.
— Ох, доктор! — сказал он, отдуваясь.
— Еще кусочек?
— Я уже съел три. Если съем еще один, то вам придется делать пластическую операцию на моем животе, чтобы придать ему первоначальную форму.
— Тогда выпейте еще кофе, — предложила Роза и, наполнив его чашку, начала собирать тарелки из-под торта.
— Я хотел тебя вот о чем спросить, Дэвид, — сказал Ирвинг. — Ты когда-нибудь слышал о девушке по имени Дженни Дентон?
— Дженни Дентон? Нет. — Дэвид покачал головой.
— Я совсем и забыл, что ты уже не вращаешься в обществе, — сказал Ирвинг, бросив взгляд на Розу.
— А в чем дело? — спросила Роза. — Я знаю Дженни Дентон.
— Вы? Откуда вы ее знаете, доктор?
— Четыре года назад девушка с таким именем работала в больнице медицинской сестрой.
— Среднего роста, темноглазая, длинные светло-каштановые волосы, хорошая фигура и завлекательная походка.
— Вы имеет в виду «сексуальная»? — рассмеялась Роза.
— Да, именно это я и имел в виду, — кивнул Ирвинг.
— Ну и что насчет этой девушки? — спросил Дэвид.
— Дженни, пожалуй, самая дорогая проститутка в Лос-Анджелесе. У нее шестикомнатный дом на холмах, и если тебе хочется увидеть ее, то прийти можно, только если тебе назначено. Она никогда не пойдет в отель. У нее имеется список клиентов, и прежде чем попасть к ней, можно прождать две-три недели. Он работает только пять дней в неделю.
— Если вы рекомендуете моему мужу, — оборвала его с улыбкой Роза, — то лучше остановиться.
Ирвинг рассмеялся.
— Похоже, что на прошлой неделе Морис Боннер посетил ее, и она обслужила его по высшему классу. А на следующий день Дженни появилась на студии для кинопробы. Он снял на цветную пленку несколько сцен по старому сценарию, который был у него под рукой. Он решил, что пробы удались. Он одел ее в белое шелковое платье, и она выходила из большого бассейна на двенадцатой площадке, демонстрируя свои прелести. Через два дня эта проба уже считалась наилучшей лентой для домашнего просмотра. Боннер получил на нее больше заявок, чем Селзник на «Унесенные ветром».
Дэвид знал только один сценарий, где была такая сцена.
— А ты не понишь название сценария? — спросил он. — Может быть, «Грешница»?
— Возможно.
— Если это так, то это сценарий, который написали Корду специально для Рины Марлоу незадолго до ее смерти.
— Меня не интересует, для кого он был написан, — улыбнулся Ирвинг, — ты должен посмотреть эту пробу. Ты ахнешь. Я просмотрел ее дважды, и так поступили все, кто был со мной в проекционной.
— Я посмотрю ее завтра, — сказал Дэвид.
— Мне бы тоже хотелось посмотреть, — подала голос Роза.
Дэвид взглянул на нее и улыбнулся. Впервые она проявила интерес к кино.
— Приходи завтра в студию к десяти и вместе посмотрим.
— Если бы у меня завтра не было бы важной встречи, я бы тоже пришел, — сказал Ирвинг.
Он слышал плеск воды в ванной и голосок Розы, замолкнувший, когда она начала мыть лицо. Он вздохнул.
Позади раздался звук открываемой двери, и Дэвид обернулся. Роза стояла в дверях и задумчиво смотрела на него.
— Ты хочешь что-то сказать мне? — улыбнулся Дэвид. — Ну давай.
— Нет, Дэвид, — ответила она. — Жена обязана слушать, что говорит ее хозяин и господин.
— Я не чувствую себя хозяином и господином.
— Что-нибудь не так, Дэвид?
— Не знаю, — ответил он и начал рассказывать ей всю историю, начиная со встречи с Шеффилдом в тот самый вечер, когда она позвонила. Она подошла к нему и прижала его голову к своему животу.
— Бедный Дэвид, — сочувственно прошептала она. — Так много проблем.
Он повернулся к ней.
— Я должен принять решение. Как, ты думаешь, я должен поступить?
— Как бы ты ни поступил, Дэвид, нам все равно будет хорошо.
— Нам?
Она медленно улыбнулась, чувствуя мощь своей недавно обретенной женской силы. Тихим и счастливым голосом она сказала:
— У нас будет ребенок.
— Никогда не видел ее такой хорошенькой, — сказал он, усаживаясь в кресло перед камином.
— Да, — кивнул Дэвид.
Ирвинг посмотрел на него.
— Тебя что-то тревожит, Дэвид?
— Так, дела... — уклончиво ответил Дэвид.
— Может быть, это то, о чем я слышал?
Что-то в голове приятеля насторожило Дэвида.
— А что ты слышал?
— Говорят, они прижали твоего парня, — тихо сказал Ирвинг.
— А что ты еще слышал?
— Новая команда хочет сделать тебя главным, если ты перейдешь на их сторону. Они также говорят, что Боннер уже продался. — Дэвид молчал. Он не мог поверить, что Джонас не знает о том, что происходит. Но, возможно, так оно и было. — Почему ты молчишь, Дэвид? Ведь ты не просто так пригласил меня.
— Ты догадлив.
Ирвинг пожал плечами.
— У нас есть акции, — небрежно бросил он. — Мне звонили ребята и говорили, что к ним обращались брокеры. Они спрашивали меня, как им поступить.
— Много акций?
— По всей стране тысяч восемьдесят — девяносто. Мы посчитали, что дела у вас идут хорошо, и вложили деньги.
— А ты... то есть твои ребята, — поправился Дэвид, — уже решили, как поступить?
Эти акции могли сыграть важную роль. Они составляли более трех процентов от двух с половиной миллионов имеющихся акций.
— Нет, — ответил Ирвинг, — мы слишком консервативны. Но нам нравится влезать туда, где есть деньги. А обещания Шеффилда звучат заманчиво: полное финансирование, увеличение доходов в два раза.
Дэвид кивнул и в задумчивости сунул сигарету в рот. Но она так и осталась незажженой. Почему Джонас не отвечает на его послания? Трижды он пытался связаться с ним, и каждый раз никакого ответа. Необходимо найти его. В последнем месте, где Дэвид пытался отыскать его, сказали, что он за границей. Если это так, то к тому времени, когда он вернется, все будет кончено.
— Что ты собираешься делать, Дэвид? — мягко спросил Ирвинг.
— Не знаю, — ответил Дэвид, — я не знаю, что делать.
— Ты можешь пустить всена самотек, и пусть неудачник плачет.
— Я понимаю, — сказал Дэвид. Он наконец чиркнул спичкой и прикурил. — Корд не уделяет много внимания студии, мы как бы отошли на второй план. Но я знаю, что он умеет делать фильмы, у него настоящее чутье для кинобизнеса. Поэтому он и купил компанию. Он не такой, как Шеффилд со своей бандой. У них на уме только банкиры, брокеры, цифры, им на все плевать, кроме расходов и доходов и ведомостей баланса.
— Но у банкиров и брокеров все карты на руках, — сказал Ирвинг, — только глупец может их игнорировать.
— Конечно, — почти в ярости сказал Дэвид, теребя в руках сигарету.
Ирвинг помолчал некоторое время, потом улыбнулся.
— Вот что я тебе скажу, Дэвид. Я соберу все наши голоса и отдам тебе. Ты сам решишь, как их лучше использовать при голосовании.
— Ты действительно так сделаешь? — Дэвид был поражен.
— Думаю, что у меня нет выбора. — Рассмеялся Ирвинг. — Разве ты не возил для нас виски из гаража Шоки?
— А вот и кофе, — раздался голос Розы, вошедшей в гостиную с подносом.
— Боже! — воскликнул Ирвинг. — Да это шоколадный торт!
— Я сама его испекла. — Роза довольно рассмеялась.
* * *
Ирвинг откинулся на спинку дивана.— Ох, доктор! — сказал он, отдуваясь.
— Еще кусочек?
— Я уже съел три. Если съем еще один, то вам придется делать пластическую операцию на моем животе, чтобы придать ему первоначальную форму.
— Тогда выпейте еще кофе, — предложила Роза и, наполнив его чашку, начала собирать тарелки из-под торта.
— Я хотел тебя вот о чем спросить, Дэвид, — сказал Ирвинг. — Ты когда-нибудь слышал о девушке по имени Дженни Дентон?
— Дженни Дентон? Нет. — Дэвид покачал головой.
— Я совсем и забыл, что ты уже не вращаешься в обществе, — сказал Ирвинг, бросив взгляд на Розу.
— А в чем дело? — спросила Роза. — Я знаю Дженни Дентон.
— Вы? Откуда вы ее знаете, доктор?
— Четыре года назад девушка с таким именем работала в больнице медицинской сестрой.
— Среднего роста, темноглазая, длинные светло-каштановые волосы, хорошая фигура и завлекательная походка.
— Вы имеет в виду «сексуальная»? — рассмеялась Роза.
— Да, именно это я и имел в виду, — кивнул Ирвинг.
— Ну и что насчет этой девушки? — спросил Дэвид.
— Дженни, пожалуй, самая дорогая проститутка в Лос-Анджелесе. У нее шестикомнатный дом на холмах, и если тебе хочется увидеть ее, то прийти можно, только если тебе назначено. Она никогда не пойдет в отель. У нее имеется список клиентов, и прежде чем попасть к ней, можно прождать две-три недели. Он работает только пять дней в неделю.
— Если вы рекомендуете моему мужу, — оборвала его с улыбкой Роза, — то лучше остановиться.
Ирвинг рассмеялся.
— Похоже, что на прошлой неделе Морис Боннер посетил ее, и она обслужила его по высшему классу. А на следующий день Дженни появилась на студии для кинопробы. Он снял на цветную пленку несколько сцен по старому сценарию, который был у него под рукой. Он решил, что пробы удались. Он одел ее в белое шелковое платье, и она выходила из большого бассейна на двенадцатой площадке, демонстрируя свои прелести. Через два дня эта проба уже считалась наилучшей лентой для домашнего просмотра. Боннер получил на нее больше заявок, чем Селзник на «Унесенные ветром».
Дэвид знал только один сценарий, где была такая сцена.
— А ты не понишь название сценария? — спросил он. — Может быть, «Грешница»?
— Возможно.
— Если это так, то это сценарий, который написали Корду специально для Рины Марлоу незадолго до ее смерти.
— Меня не интересует, для кого он был написан, — улыбнулся Ирвинг, — ты должен посмотреть эту пробу. Ты ахнешь. Я просмотрел ее дважды, и так поступили все, кто был со мной в проекционной.
— Я посмотрю ее завтра, — сказал Дэвид.
— Мне бы тоже хотелось посмотреть, — подала голос Роза.
Дэвид взглянул на нее и улыбнулся. Впервые она проявила интерес к кино.
— Приходи завтра в студию к десяти и вместе посмотрим.
— Если бы у меня завтра не было бы важной встречи, я бы тоже пришел, — сказал Ирвинг.
* * *
Дэвид завязал пояс пижамной куртки, уселся в кресло, стоящее рядом с окном, и посмотрел на океан.Он слышал плеск воды в ванной и голосок Розы, замолкнувший, когда она начала мыть лицо. Он вздохнул.
Позади раздался звук открываемой двери, и Дэвид обернулся. Роза стояла в дверях и задумчиво смотрела на него.
— Ты хочешь что-то сказать мне? — улыбнулся Дэвид. — Ну давай.
— Нет, Дэвид, — ответила она. — Жена обязана слушать, что говорит ее хозяин и господин.
— Я не чувствую себя хозяином и господином.
— Что-нибудь не так, Дэвид?
— Не знаю, — ответил он и начал рассказывать ей всю историю, начиная со встречи с Шеффилдом в тот самый вечер, когда она позвонила. Она подошла к нему и прижала его голову к своему животу.
— Бедный Дэвид, — сочувственно прошептала она. — Так много проблем.
Он повернулся к ней.
— Я должен принять решение. Как, ты думаешь, я должен поступить?
— Как бы ты ни поступил, Дэвид, нам все равно будет хорошо.
— Нам?
Она медленно улыбнулась, чувствуя мощь своей недавно обретенной женской силы. Тихим и счастливым голосом она сказала:
— У нас будет ребенок.
16
После темноты проекционной солнечный свет резал глаза. Они молча шли к кабинету Дэвида, расположенному в одном их административных зданий.
— О чем ты думаешь, Дэвид, — тихо спросила Роза. — Эта кинопроба заставила тебя пожалеть о женитьбе?
Дэвид посмотрел на нее и рассмеялся. Он открыл дверь, и они прошли мимо секретарши в кабинет. Дэвид уселся за свой стол. Роза устроилась в кожаном кресле перед столом. Лицо Дэвида все еще сохраняло задумчивое выражение. Она взяла сигарету.
— Что ты думаешь об этой пробе? — спросил он.
— Теперь мне понятно, почему она сводит с ума всех мужчин, — улыбнувшись, ответила она. — Ее вид в мокрой облегающей одежде, когда она выходит из воды, и вправду самое впечатляющее зрелище, которое я когда-либо видела.
— Забудь об этой сцене. Лучше скажи, что ты вообще думаешь о ней?
— Она была прекрасна. У меня сердце кровью обливалось, когда Иисуса волокли на крест, а она ползла за ним по грязи, пытаясь поцеловать его ноги. — Роза немного помолчала. — Это были настоящие слезы или макияж?
— Настоящие, — ответил он, — при пробах никогда не пользуются бутафорскими слезами.
Дэвид почувствовал, как груз свалился с его плеч. Сама не ведая того, Роза подсказала ему ответ. Как и все, он был заворожен сценой крещения, не обратив внимания на другое.
Он положил перед собой несколько листков бумаги и начал писать. Роза встала, обогнула стол и, заглянув ему через плечо, прочитала: «Джонас. Я думаю, что настало время вернуться к кинобизнесу. Мне надо связаться с тобой. Дэвид».
Дэвид потянулся к телефону.
— Соедините меня с Макаллистером в Рино, — сказал он в телефонную трубку и, посмотрев на Розу, улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и вернулась в кресло.
— Привет, Мак, — в голосе Дэвида звучали сила и уверенность. — Ты должен ответить мне на два вопроса, — Роза почувствовала гордость. Она была рада, что пришла на студию. Она открыла в муже новые для себя черты, о которых не знала раньше. — Первый. Могу ли я подписать контракт с актрисой от имени «Корд Эксплоузивз»? У меня есть достаточно важные причины, чтобы не заключать этот контракт со студией. Очень важные причины. И второй вопрос. У меня есть пленка, и я хочу, чтобы Джонас посмотрел ее как можно быстрее. Можешь ты передать ее ему? — Выслушав ответ Ма-каллистера, он сказал: — Нет, только это. Через два часа пленка будет в твоем кабинете в Лос-Анджелесе. Спасибо, Мак. До свидания.
Дэвид положил трубку на рычаг и снова поднял ее.
— О чем ты думаешь, Дэвид, — тихо спросила Роза. — Эта кинопроба заставила тебя пожалеть о женитьбе?
Дэвид посмотрел на нее и рассмеялся. Он открыл дверь, и они прошли мимо секретарши в кабинет. Дэвид уселся за свой стол. Роза устроилась в кожаном кресле перед столом. Лицо Дэвида все еще сохраняло задумчивое выражение. Она взяла сигарету.
— Что ты думаешь об этой пробе? — спросил он.
— Теперь мне понятно, почему она сводит с ума всех мужчин, — улыбнувшись, ответила она. — Ее вид в мокрой облегающей одежде, когда она выходит из воды, и вправду самое впечатляющее зрелище, которое я когда-либо видела.
— Забудь об этой сцене. Лучше скажи, что ты вообще думаешь о ней?
— Она была прекрасна. У меня сердце кровью обливалось, когда Иисуса волокли на крест, а она ползла за ним по грязи, пытаясь поцеловать его ноги. — Роза немного помолчала. — Это были настоящие слезы или макияж?
— Настоящие, — ответил он, — при пробах никогда не пользуются бутафорскими слезами.
Дэвид почувствовал, как груз свалился с его плеч. Сама не ведая того, Роза подсказала ему ответ. Как и все, он был заворожен сценой крещения, не обратив внимания на другое.
Он положил перед собой несколько листков бумаги и начал писать. Роза встала, обогнула стол и, заглянув ему через плечо, прочитала: «Джонас. Я думаю, что настало время вернуться к кинобизнесу. Мне надо связаться с тобой. Дэвид».
Дэвид потянулся к телефону.
— Соедините меня с Макаллистером в Рино, — сказал он в телефонную трубку и, посмотрев на Розу, улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и вернулась в кресло.
— Привет, Мак, — в голосе Дэвида звучали сила и уверенность. — Ты должен ответить мне на два вопроса, — Роза почувствовала гордость. Она была рада, что пришла на студию. Она открыла в муже новые для себя черты, о которых не знала раньше. — Первый. Могу ли я подписать контракт с актрисой от имени «Корд Эксплоузивз»? У меня есть достаточно важные причины, чтобы не заключать этот контракт со студией. Очень важные причины. И второй вопрос. У меня есть пленка, и я хочу, чтобы Джонас посмотрел ее как можно быстрее. Можешь ты передать ее ему? — Выслушав ответ Ма-каллистера, он сказал: — Нет, только это. Через два часа пленка будет в твоем кабинете в Лос-Анджелесе. Спасибо, Мак. До свидания.
Дэвид положил трубку на рычаг и снова поднял ее.