Sonew Sonew. Писания про Юного мага

- А мне кажется, я тоже эту тряпку узнаю. - перебил его Клайд, рассматривающий тряпку так и сяк. - Вот вертится что-то в голове, а никак не вспомню!

- Ой, Клайд! - засмеялась Вивиан. - Да ты когда в последний раз тряпку в руках держал?

- Ага! - подмигнул ей маг. - А кого не так давно подрядили заниматься тряпкологией в одном забытом богами архиве? Вивиан… - улыбка сбежала с его лица и он уставился на злосчастный кусок ткани в своей руке. - Ты гений! Это та самая тряпка, которой я в архиве пол мыл!

- Быть не может. - прошептала девушка, снова натягивая лоскут. - Действительно! А я думаю - цветочки-то знакомые! Это ж архивариус кусок старой простыни дал, точно!

Еще несколько минут парочка уточняла родостовную тряпки, убедившись окончательно, что эта реликвия действительно позаимствована кем-то в памятном архиве.

- Ну и что нам это дает? Тряпку держала в руках Вивиан, а потом Клайд ею пыль сгребал. И в воде ее полоскали, и трясли, и бросали. Чей там может быть запах? - недоумевал Сэйт.

- Во всяком случае, нюхачу поручили найти либо Клайда, либо Вивиан. - мрачно сказал Кузьма. - И как раз сейчас, когда… - он оборвал сам себя и вздохнул.

- А в последние месяцы где был Клайд, там и Вивиан. - добавила Марусенька задумчиво. - Знать бы еще, кто их ищет?

- Нужно уходить отсюда. - рубанул рукой воздух Седди. - Шпион вряд ли вот так насовсем помер от бульника. В выморок ушел, оклемается и побежит докладывать: так мол, и так, нашел что велели, да злые дядьки помешали. Ну и опишет нас, заодно. А нам это ни к чему, стало быть.

- А тыква? - капризно дернула носиком Марусенька. Но ее уже не слушали. Гномы, эльфы и люди собирали заплечные мешки, передавали друг другу пустые миски, одеяла, ножи - все, что было небрежно разложенно у костра.

Когда гномишка горько разрыдалась, даже сдержанный Кузьма обернулся к ней с осуждением на лице. Но это был не капризный рев, а тихий обиженный плач. Марусенька стояла над последней тыквой, так задержавшей их в этих холмах. Оранжевая кожица медленно бледнела, таяла в воздухе. Тыква погибала на глазах.

- Он… он мою ты-ыкву-у уби-ил! - она протянула подошедшим гномам узкий, хищный кинжал.

Не выносящая ударов и повреждений тыква, вне всякого сомнения, была погублена клинком, воткнувшимся в нее почти по рукоять.

- Ну, не плачь, Мусь, - утешил ее Кузьма. - Смотри, кинжал-то какой богатый! С камушками, красивый. Чем тебе не урожай! Хочешь - продай, а хочешь возьми себе на память!

Гномишка утерла слезы и внимательнее пригляделась к клинку.

- Чем-то он запачкался! - сказала она, показывая темную полосу на лезвии. - Липкое что-то!

Аннарин не думал, что он может двигаться так быстро. Не в бою, не в опасности, прямо с полусобранным заплечным мешком в руках, он успел в прыжке выбить у гномишки кинжал, прежде чем она коснулась липкого вещества на нем. Никто не успел даже глазом моргнуть, а Аннарин уже втыкал раз за разом злосчастное лезвие в жирную грядку.

- Это яд. - коротко пояснил он разинувшей рот гномишке. - Потрогала бы - и все. Не просто все, а совсем все.

Марусенька кивнула и неожиданно икнула. От этого детского звука все взорвались смехом. Клайд достал из сумки пузырек с противоядием и тщательно промыл кинжал. Потом на всякий случай пролечил заклинаниями от отравления и гномишку, и эльфа.

- Ну и урожай у тебя вырос, племяшка! - похлопал Кузьма по плечу оторопелую Марусеньку, держащую очищенный кинжал двуми пальцами, как дохлого элпи.

- Хороший урожай! - ободряюще подмигнул ей Клайд. - И мешки полны, и приключений… полные штаны. Теперь будем прятаться неизвестно от кого, а, Марусь?

- Известно. - спокойно возразил ему Аннарин. - Вас разыскивает лорд Торионел. Это его кинжал, я знаю точно. Особый кинжал для особого яда.

Сразу шесть пар глаз впились в его побленевшее лицо. Левмен испуганно округлила рот, Тиэрон нахмурился, Седди и Вокан взялись за секиры. Вивиан, дрожа, прищурила глаза, будто целясь в слишком далекую мишень и Сэйт, ухватившись за плечо Клайда, залился мертвенной бледностью.

- Кто ты такой, Грэн Кайн тебя побери! - воскликнул Клайд, видя реакцию своих друзей.

- Аннарин Торионел, к вашим услугам! - ответил эльф, смахивая бисеринки пота с абсолютно бескровнойго лба.

Глава 37. Исчадие света.

Вокан исчез в густой поросли так бесшумно, будто был духом леса. Седди покачал головой и вздохнул. Еще совсем недавно лучшим следопытом среди братьев считался он сам. Отец забрал его в караван сразу после Праздника Новых Мечей, и к лесу верхнего материка Седди был привычен так же, как и к холодным гулким коридорам шахт.

Теперь, конечно, ему уже так не бегать. Нельзя сказать, что он совсем обуза для друзей, но даже Марусенька, вон, косится на него с жалостью.

Впрочем, кроме стрелявшей глазами Марусеньки, никто больше на гнома не смотрел. Спешные сборы стали привычными за последние дни. Объединенная общей угрозой пестрая толпа, долбившая тыквы на полянке в горах, разом превратилась в сплоченный отряд. Планы составляли и обсуждали на ходу. Рассиживаться, зная, что у врага есть верховые страйдеры, и даже драконы, было черезчур самонадеянно. Уходили не по дороге - по холмам, через дикие рощи, порой пробиваясь с боем, порой усыпляя монстров на своем пути.

На ходу решили и вопрос с караваном. Кто-то ведь должен был отправиться туда, где их ждали родные, рассказать о плаванье, о товарах на складе, и о новой напасти.

Лемвен и Тиэрон отказались наотрез. У этой парочки все еще бурлило желание отомстить за отца и Доникора, и они не сомневались, что оставаясь рядом с теми, кого ищет Торионел, рано или поздно они встретятся с ним лицом к лицу. Седди теперь был ходок тот еще, тем более по лесу. Да и на складе большую часть товара они положили на имя Вокана - братец со всеми кладовщиками был на ты, и умудрялся порой получить скидку там, где другой получал только очередную наценку.

Потому-то старший брат Сеодора сейчас пробирался по заросшему кустарником оврагу, выводящему к перекату на Ирисной реке. Там начиналась тропа, вкруговую выводящая к хутору гусятников. Караванщики обнаружили ее пару лет назад, и искренне надеялись, что больше никто этой дороги не знает. Там-то Вокан надеялся пробраться к своим, избежав любопытных глаз в городах и на крупных трактах.

А отряд двигался дальше на северо-восток, обходя стороной не только крупные поселения, но даже охотничьи заимки в лесу. Цель их путешествия - заброшенный торговый форпост - была выбрана в надежде на то, что об этом месте все давно забыли. Описание форта и безопаного пути к нему нашел когда-то в эльфийской библиотеке Сэйт. И запомнил - просто, на всякий случай. Описание составили когда-то купцы, покидавшие Приграничье во время Огненного Мора. Кузьма обеспокоился, но подхватят ли они там древнюю заразу, но Вивиан заверила его, что мор был наслан заклятием, и сохраниться столько веков никак не мог.

Почему-то вышло так, что караванщики, которых было столько же, сколько Марусенькиных друзей, считая ее саму, с самого начала оказались в отряде «на новеньких». Опытные путешественники и следопыты, они последовали за Кузьмой и Клайдом, они слушали советы Сэйта и рассуждения Вивиан, как какие-то новобранцы. До сих пор у них был свой путь, своя тайна и свой враг. И вдруг оказалось, что есть кто-то, у кого счет к общему врагу длинее, путь запутаннее, а тайна… еще не раскрытая, она явно стояла за всеми действиями новых товарищей. Теперь же, после ухода Вокана, караванщики остались в меньшинстве, и незаметно перешли под негласную опеку друзей. Марусенька старалась держаться поблизости от Седди, в то же время не показывая ему, что готова в любую секунду подхватить увечного гнома. Клайд даже покосился на подружку несколько раз, удивленный ее молчаливостью. Между Марусенькой и Клайдом, тоже держа Седди в поле зрения, двигался Кузьма. Кряжистый гном разговаривал мало, и только по делу.

Клайд оказался в паре с Тиэроном. Темный сдержанно обсуждал с магом все подробности происходящего, но его искреннее дружелюбие искупало немногословность, и Клайд охотно рассказывал, рассуждал и предполагал, не касаясь, конечно, своей тайны.

Вивиан держалась поближе к Клайду, но шла почти боком, обернувшись к Леми. Девушки негромко, но азартно обсуждали что-то. До Клайда долетали обрывки фраз, ни капли не прояснявшие предмет их беседы: «И тут вытачка до пояса… и еще лавандового масла… конечно, пух лучше… нет, не рисовая мука… золотистого оттенка… и магической энергии берет меньше…».

С другой стороны от Клайда двигались светлые эльфы. Шагая почти в ногу, они большую часть времени были погружены в мрачное молчание. Клайд со стыдом вспоминал момент, когда он вцепился в рукав Сэйта, уверенный, что тот сейчас бросится на Аннарина. Но названный братишка вытащил свой кинжал не для этого. Он протянул его рукояткой к назвавшему свое имя эльфу и сказал очень просто и горько:

- Мама умерла, Ари. Этот кинжал она просила передать тебе. Он принадлежал твоему отцу. Тебя зовут не Аннарин Торионел, а Аннарин Фрэкей.

От тона его голоса, казалось, стынет в жилах кровь. Он всю свою боль вложил в эти несколько слов, и блестящий боец, высокий воин, только что гордо стоявший перед всеми, с рыданиями принял у него потертый охотничий кинжал.

С тех пор Аннарин больше походил на тяжелобольного. Он сторонился всех, особенно Леми, словно боясь замарать их одним только своим присутствием. Голова его была низко опущена, походка тяжела и неровна. Только Сэйту он позволял находиться рядом с собой.

Им не было нужды рассказывать друг другу длинные саги. Оба знали правду во всех подробностях - просто до сих пор смотрели на нее с разных сторон. Теперь запутанная головоломка сложилась, и вся тяжесть неискупимого предательства легла на плечи Аннарина. А вся жгучая боль прощения - на плечи его младшего брата. Он-то знал, каков был лорд Торионел в своей бесконечной злобе, но не мог понять, как его брат мог быть так слеп - все эти долгие годы. Жалость и удивление сквозили в его взгляде. Братья словно поменялись возрастом - Аннарин был ведомым, и ждал слова, жеста Сэйта, что бы с готовностью отозваться. И снова подавленно опустить взор. Их диалог был более понятен Клайду, чем щебетание девушек:

- В ту зиму был буран, но мама пошла…

- Вся была в снегу… я помню…

- Они с моим отцом поженились…

- Даже не упоминал про тебя никогда… до нападения на караван.

- У него не получилось ни таской, ни лаской…

- Я видел, что они едут куда-то с клеткой…

- Вот эту татуировку…

- А я даже слова ему не сказал поперек…

- Это не трусость, я думаю…

- Это гораздо хуже…

- Ты можешь звать меня Сэйт или…

- Или - я еще не заслужил… Сибайх. Мама тебя так назвала?

- Нет, отец. Это на наречии темных - Сын Заката.

- Да, я мог бы догадаться…

- Ты мог бы догадаться обо всем еще по своему имени. С чего бы тебя называть так, если твой отец жив?

- Анна Рин - дар памяти? То…рионел говорил, что это всего лишь родовое имя.

- Врал как всегда. Нет такого имени в высших родах, поверь мне.

- А Торионелы не из высших. Тоесть, ведь мой настоящий отец был из того же рода, двоюродный брат Торионела, так?

- Фрекэй - это ветвь рода Торионел, точно. Но по маме ты… оба мы… из высших.

- Торионел просто бредит высшей властью.

- Ему до трона как келтиру до Баюма. Было три ветви наследников престола, и из них уцелело только две. Торионелы не в родстве ни с одной, даже косвенно. Разве что, через тебя.

- А я… мы в родстве?

- Да, в дальнем. По маме. Пятиюродные племянники троюродного брата наследника. Ну, если бы наследник существовал.

- Говорят, он существет. Жрецы хранят его тайну и ждут исполнения пророчеств. Сиб… Сэйт. А мама из какого рода была? Она говорила?

- Говорила. Мне кажется, она знала, что мы встретимся с тобой. Знаешь, у нее был Дар. Небольшой. Потому она и сказала мне, хоть замужняя эльфийка и теряет имя своего рода.

- Не только замужняя. Обрученная и родившая дитя - тоже.

- Ну да. Поэтому я ношу имя твоего и своего отца - в память об обоих.

- Так ты не скажешь мне ее род? Я понимаю, я опозорил…

- Ева сохрани! Я просто заболтался! Мама была из рода Тирулма. Ты мог бы взять себе это имя в память о ней. Поскольку я уже несу два имени…

Аннарин вздрогнул и замер на узкой тропе, так что Седди и его опекуны - Кузьма и Марусенька - чуть не налетели на него. Сэйт заботливо подхватил брата под руку. Жалость к этому сильному, взрослому эльфу, так глупо исковеркавшему собственную судьбу, перевешивала в младшем брате обиду и горечь.

- Что с тобой? - спросил Сэйт, пропуская гномов вперед. Клайд во всю вертел головой и уже не скрывал, что заинтересован разговором братьев. Даже девушки замолчали.

Аннарин поднял маленький кинжал, который почти не выпускал из рук все эти дни, и быстрым движением провел по обеим ладоням, делая ровные, глубокие надрезы. Сэйт судорожно вздохнул, но не отвел глаз. Обряд принятия имени можно было делать и так, на лесной тропе, без жрецов в торжественных одеяниях. Главное - не испугаться боли, крови, и доверять тем, кто свидетельствует с тобой вместе перед богами.

Измученный угрызениями совести Аннарин, видимо, не мог ждать, когда ему доведется совершить обряд в Храме. И доверял своим спутникам - и брату - полностью.

Путешественники окружили эльфа, затаив дыхание. В обоих горстях уже набралась кровь, когда Аннарин срывающимся голосом произнес:

- Я, урожденный Аннарин Фрекэй, силой своей крови перед всеми богами подтверждаю желание принять имя рода моей матери, Торвен Тирулма, да будут свидетелями мне мои… друзья!

С этими словами он сложил ладони вместе. Простой обряд обычно заканчивался короткой вспышкой магии. Кровь исчезала с ладоней именуемого, раны затягивались, а обладатели магического зрения читали в его ауре новый узор.

Но Аннарин забыл про Чашу. Металлическая полусфера как обычно возникла из ничего, когда его ладони коснулись друг друга. Кровь плеснула на узорчатый ободок, яростно зашипела, испаряясь, и вдруг два огненных жгута обвили ладони эльфа. Тот вскрикнул, но не разнял рук. Обряд еще не свершился. Пламя, казалось, прожигает руки до кости, но ни дыма, ни запаха не появлялось. Только жгучая, ледяная резь, которую Аннарин терпел из последних сил.

Все закончилось внезапно. Пламя опало, боль отступила, и кровь испарилась с ладоней. Боги приняли новое имя. А взамен поперек линий жизни и судьбы у эльфа отпечатались два полукруга - след исчезнувшей Чаши.

Оцепенение спало с присутствующих. Девушки бросились осматривать ожоги Аннарина, которые, впрочем, больше походили на татуировку, сделанную несколько лет назад, чем на свежие раны.

Сэйт и Клайд наперебой потребовали разъяснить, что это за Чаша. Кузьма немедленно отправил Марусеньку и Тиэрона в разведку в обе строны от тропы - проверить «есжли кого не того этот фейрверк переполошил».

Вивиан тоже недоумевала, что же нарушило обряд. Такие имяположения в кланах по весне, когда молодые бойцы принимают присягу, проводят сотнями. Обычно боги благосклонны к принятию нового имени, но если уж обряд не удается, никого не жжет ледяное пламя. Просто кровь сворачивается и падает из ладоней грязным комком, отвергая сказанную клятву. Жрецы рекомендуют тогда пройти обряд очищения и попытать удачи с другим именем, ибо это неугодно… Постойте!

- Анна… рин! - запнувшись на имени эльфа, торопливо сказала девушка. - Но почему ты клялся всем богам разом? Разве не Эйнхазад дают клятву светлые эльфы?

- Но я… - Аннарин вскинул на нее недоуменный взгляд. - Я не мог оскорбить ни одного из богов, что покровительствуют вам всем!

- Нужно было тогда добавить: кроме Паагрио, раз среди нас нет орков! - рассмеялся Клайд. - Но эта странная чаша… Мне кажется, это она исказила обряд.

- Или помогла завершить его. - возразил Аннарин, демонстрируя полукруглые отпечатки на ладонях. - Я ощущал себя так, будто что-то во мне подверглось проверке и было признанно годным.

- Вроде голема на профилактике? - уточнил Седди.

- Ну да. - кивнул эльф. - Разобрали, сверили с чем-то и собрали обратно - живи, мол.

Он выглядел несравненно веселее. Гнетущая его тяжесть собственной вины была если не снята полностью, то существенно уменьшена содеянным. И голова уже не висела ниже плеч. Леми засмотрелась на него, и, получив локтем в бок от своего брата, покраснела до ушей.

Рассказывая все, что они сами знали о Чаше Клайду и компании, эльфы увлеклись и перебивали друг друга и Седди. Но в результате они уставились друг на друга в недоумении. Получалось, что про Чашу они почти ничего не знают.

- Ари! - вспомнила Леми. - А Мать Олай сказала тебе, от кого ее нужно беречь? Я помню, она обещала.

- Да, сказала. Но непонятно. Беречь от мастера, вот что она сказала. Это слово на их диалекте, означает любого ремесленника, от механика до ювелира.

- Просто мастера? - задумчиво прищурилась Леми. - Ничего-ничего больше?

- Мастера, который захочет ее починить, как-то так.

- Значит, никому ее не показывай, да и все. - кивнула эльфийка. - А я надеялась она знает что-то…

- Да это же просто пророчество, помнишь? Те, кто оставлял Чашу в Глазе Бури, передали его островитянам, а те пересказали мне, и все.

- Может быть, что-то важное забылось за столько веков? - задумался Сэйт. - Пророчества вообще довольно туманны, и тем не менее, они сбываются.

- Никого там нет! - оглушительно завопила в этот момент Марусенька, выкатываясь из кустов. - И никого мы не переполошили!

- Теперь-то точно нас и в Орене услышали. - проворчал Тиэрон, выходя следом за ней. - Но в округе действительно пусто. Только какой-то шум на севере. Чуть левее нашего пути.

- Надеюсь, не про наши души шум. Тут не так далеко Башня Гордыни, гама там хватает, как и желающих, этим новым зачарованным оружием отправить самого Баюма в выморок. - махнул рукой Кузьма. - Но двигаться будем поосторожнее.

Отряд снова растянулся по тропе. Говорить не хотелось. Клайд и Сэйт по очереди присматривались, прищуривая глаза, к новым линиям в ауре Аннарина. Сэйт, шагая между двух братьев - единоутробного и названного - напевал чуть слышно свою считалочку про пауков. Ари еле заметно усмехался, косясь на него. Вивиан задумчиво перематывала на ходу бинт, так и не пригодившийся эльфу. Остальные двигались молча, переваривая произошедшее.

Резкий крик наверху привлек их внимание. Густые деревья скрывали небосклон, но в редких прогалинах светилась дневная синева. При первых же звуках сверху Кузьма и Клайд отступили с тропы к могучему стволу, Лемвен выхватила свои недавно перекованные мечи, Тиэрон шагнул в тень кустов, тоже выхватив оружие, Седди и Сэйт встали на обочине спиной к спине, словно охотились вместе пару месяцев, Вивиан перехватила посох, проверяя эликсиры в кошелях на поясе, и только Аннарин и Марусенька шагнули на открытое пространство, высматривая в небе то, что издавало такие вопли.

- Ой!!! - в своей манере заверещали гномишка, перекрывая шум в небе. - Ой! Там дракон дерется с кем-то белым! Ой! Падают оба! Сюда!

От ее криков или от увиденного Аннарин очнулся и с гномишкой под мышкой, отскочил с тропы под прикрытие ветвей. Сверху крутился огненный клубок, в котором темное чешуйчатое тело сплелось с ослепительно белым. Полыхало магическое и обычное пламя, и все это то судорожными рывками поднималось вверх, то падало ниже и ниже, прямо на лес.

- Уходить надо, пока не поздно! - мрачно предрек Кузьма. - Не наше это дело, кто там с кем воюет. В этих местах испокон веку покоя не было.

- Тут через болото только одна тропа. - покачал головой Сэйт. - Если уйдем с нее, можем утонуть или на злобных тварей напороться. И форт не отыщем. А эти двое не на нас охотятся.

- Ну, поглядим… - неопределенно отозвался гном, помахивая секирой. Воцарилась напряженная тишина, прерываемая только шумом небесного сражения. Бойцы поглядывали в узкие просветы меж ветвей, а маги торопливо наделяли всех защитками.

- Я сбегаю, посмотрю? - просительно глядя то на дядьку, то на Клайда, пискнула изнывающая от любопытства Марусенька. - Ну одним глазком!

- Я тебе… - начал было Кузьма, и в этот миг в сотне шагов от них раздался глухой удар тяжелых тел, рухнувших на землю. Затрещали сломанные стволы, заверещала какая-то птица. Гулкий рев перешел в предсмертный хрип и стих. Лес качнулся еще раз, как бы прислушиваясь, и снова замер. Будто и не было ничего.

- Вместе пойдем! - решительно сказал Клайд, выдвигаясь из-под дерева на тропу. - Мало ли что… - неопределенно оправдал он свои действия. Но никто не возражал. Все двинулись плотной группой, готовясь к любым сюрпризам.

На месте падения они сразу различили засыпанного листьями дракона. Он был мертв, и мертв был его всадник, свесившийся через поручни боевого седла. Ненужные больше Свитки Оживления, торчащие из раскрытой сумки, шевелил ветер. Видимо, всадник прожил немного дольше дракона - ровно на столько секунд, сколько требуется, что бы расстегнуть поясной кошель.

Не сговариваясь, Клайд и Тиэрон подняли погибшего и положили его на траву. Человек, немолодой, с растерянным выражением лица, в легком доспехе, не выглядел охотником за сокровищами Башни Гордыни. Ни могучего оружия, ни зачарованных лат, зато полная сумка свитков и лучших почтовых кристаллов.

- Посланец чей-то? - предположил Седди, выворачивая карманы убитого. Вивиан удивленно уставилась на гнома. Тот слегка смутился, но сказал, не опуская взгляда:

- Ежли кому, что уже без надобности, то не след добро разбрасывать. А коли вдруг найдем имя или адрес, где хозяина искать - отдадим честь по чести. Так у нас в караване заведено, и я разницы не вижу. Сюда он после выморока вряд ли вернется.

- А я думаю, - озирая небо в пробитую падающим драконом прореху в кронах деревьев, возразил Аннарин - Что вернется, и как можно скорее. И не один, поверьте. Что бы всадник да бросил дракона, не попытавшись его оживить?

- Ну, я тогда туточки все положу. - вздохнул Сэдди, по гномской привычке уже рассортировавший имущество всадника на аккуратные кучки.

- Не стоит. - мотнул головой Ари. - Эти вещи, если ты оставишь их, послужат нашим врагам. Поэтому забирай все, что сможешь поднять.

Разумеется, доспех погибшего, оказался защищен заклинанием, не позволявшим снять его с трупа. Благодаря этой защите, попавшие в выморок возвращались к жизни не голыми, а в том же снаряжении и одежде, в котором приняли малую смерть. Но иногда магия давала сбой, отмечая место чьей-то гибели утерянными перчатками, сапогами или кусками лат.

Бойцы сноровисто подобрали все разложенные гномом вещи и распихали их по своим мешкам.

- Точно уверен, что это враг? - спросил Кузьма у эльфа. - А то я мародерством рук не марал отродясь.

- Значок на шлеме. - пожал плечами Ари. - Это разведчик Торионела. А вот что он делает здесь - я бы очень хотел знать.

- Будем надеяться, что это просто совпадение. - хмуро молвил Клайд.

- Какое-то странное совпадение. - возразила Вивиан. Остатки ее пророческого Дара иногда давали о себе знать смутным беспокойством, более ясной, чем у всех, интуицией. - Давайте уйдем поскорее! Всадник мог уже поднять другого дракона, и не одного.

- А кто его убил-то? - неожиданно спросила Марусенька.

Все невольно шарахнулись от темной туши ящера. Слабый, еле различимый шелест раздался из-под раскинутого черного крыла.

- Пойдем, пойдем. - перешла на шепот Вивиан. - Оно еще живое!

- Надо глянуть! - нерешительно предложит Кузьма. - Ежли оно против наших врагов, то может нам поможет?

- Все твари в мире против наших врагов. - усмехнулся Аннарин. - И против нас заодно!

Но мы можем и глянуть, что бы знать точно! - он подобрал обломанный сук и откинул им перепонку крыла, как постельничий в замке откидывает простыни на огромной хозяйской кровати.

Из-под черной кожи, покрытой щепками и листьями, навстречу взорам друзей явилось ослепительно-белое оперение. Темные пятна крови только подчеркивали его неестественную белизну. Все отступили назад. Существо было еще живо. Оно силилось привстать на четвереньки, упираясь в податливую лесную почву могучими руками. Его совершенное бронзовокожее тело казалось ожившей мраморной статуей - не только из-за идеальных очертаний, но и из-за рамеров. Ростом существо было более чем вдвое выше любого из разумных Адена. Его безукоризненное лицо могло бы являть собой образец мужественной красоты, если бы не свойственное многим человекообразным монстрам выражение безликого равнодушия.

Белые поножи скребли траву, все больше пачкаясь, но существо, даже истекая кровью, не оставляло попыток приподняться и достать своим копьем находящихся рядом живых.

Аннарин, раскинув руки, заставил всех отступить назад, медленно, шаг за шагом. При этом никто не мог оторвать взора от лица необычного монстра. А тот, будто чувствуя их взгляды, вперился своими бездушными глазами в их лица. Идеально очерченные губы шевельнулись, силясь произнести что-то.

Клайд почувтвовал, как пот стекает у него по спине. Невероятная жуть охватила его. Он ясно вспомнил свое детское потрясение, когда ему впервые довелось услышать говорящего монстра. Не шепелявившего тупо одни и те же грязные словечки, как гоблины, не мычащего, как низшие орки, не взлаивающего, как оборотни…

В Магической Школе иногда появлялись бывшие ученики, ставшие могучими волшебниками. И порой они привозили что-нибудь - в подарок или для забавы учеников.

В тот раз мрачноватого вида мужчина с щегольской бородкой привез закрытую плотной тканью клетку. В ней сидело невиданное на Острове существо - матриарх степных ящероидов.