Страница:
"Демократический" империализм, который в Латинской Америке неизмеримо
сильнее фашистского, пытается, и не без успеха, создать в наших странах
путем подкупа, подачек, привилегий свою политическую агентуру, притом не
только в среде буржуазии, буржуазной бюрократии и мелкобуржуазной
интеллигенции, но и в верхнем слое рабочих. Такого рода развращенные
элементы рабочей бюрократии или рабочей "аристократии" питают нередко по
отношению к покровительствующему им империализму не пролетарские, не
революционные, а рабские или лакейские чувства. Агенты кремлевской олигархии
эксплуатируют эти чувства для того, чтоб помирить латиноамериканский
пролетариат с "демократическими" рабовладельцами.
К этому надо прибавить, что в Мексике, где синдикаты находятся, к
несчастью, в прямой зависимости от государства, синдикальная бюрократия
пополняется нередко из рядов буржуазной интеллигенции, адвокатов, инженеров
и проч., не имеющих ничего общего с рабочим классом и только стремящихся
использовать синдикальные организации в интересах личного материального
благополучия или полицейской карьеры. Стремясь прикрыть свою грубо
эгоистическую политику от рабочих, эти буржуазные карьеристы выступают
обычно как "антифашисты" и "друзья СССР", а по существу дела являются
агентами англосаксонского империализма.
Чтобы держать профессиональные союзы в руках своей фракции, они свирепо
топчут рабочую демократию и душат всякий голос критики, выступая как прямые
гангстеры по отношению к тем организациям, которые борются за революционную
независимость пролетариата от буржуазного государства и от иностранного
империализма. Раскалывая таким образом профессиональное движение, внося
чрезвычайное ожесточение в борьбу разных его тенденций, агенты Сталина
ослабляют пролетариат, деморализуют его, подрывают демократию в стране и на
деле расчищают дорогу фашизму. Мексиканский адвокат Ломбардо Толедано,
избранный секретарем организованной им самим латиноамериканской федерации,
является наиболее ответственным руководителем этой преступной политики.
Мы, нижеподписавшиеся, являемся горячими и убежденными сторонниками
объединения латиноамериканского пролетариата, как и его теснейшей связи с
пролетариатом Соединенных Штатов Северной Америки. Но эта задача, как видно
из изложенного, остается еще полностью неразрешенной. Созданная в сентябре
фракционная политическая организация является не помощью, а препятствием на
пути к разрешению этой задачи.
Подлинное объединение латиноамериканского пролетариата может и будет
достигнуто, по нашему глубокому убеждению, на нижеследующих основах:
1. Полная независимость профессионального движения от собственного
буржуазного государства, как и от иностранного империализма, фашистского или
"демократического";
2. Революционная программа классовой борьбы;
3. Очищение профессионального движения от мелкобуржуазных карьеристов,
чуждых рабочему классу;
4. Объединение в каждой стране всех классовых профессиональных союзов
на основах рабочей демократии, т. е. свободной и братской идейной борьбы
внутри союзов при строгом подчинении меньшинства большинству и железной
дисциплине в области действия;
5. Честная подготовка латиноамериканского конгресса профессиональных
союзов при активном участии самих масс, т. е. при свободном и серьезном
обсуждении задач латиноамериканского пролетариата и методов его борьбы.
Наш пролетариат должен выступить на историческую арену, чтобы взять в
свои руки судьбу Латинской Америки и обеспечить ее будущее. Объединенный
пролетариат привлечет на свою сторону десятки миллионов индоамериканских
крестьян, уничтожит разделяющие нас враждебные границы и объединит две
дюжины республик и колониальных владений под знаменем Рабочих и Крестьянских
Соединенных Штатов Латинской Америки.
Мы ставим эту программу на обсуждение всех рабочих организаций нашего
континента. Слово за вами, революционные рабочие Латинской Америки.
[Л.Д.Троцкий]
11 октября 1938 г.
Несравненный Леон Жуо на пацифистском конгрессе в Мехико кричал: "Мы
собрались для борьбы с фашизмом, а не с империализмом". Это значило: надо
помешать Гитлеру захватить французские колонии, но нельзя мешать французским
рабовладельцам "мирно" грабить своих колониальных рабов. После капитуляции
Франции и Англии перед Гитлером242 Жуо нашел новое, свежее и верное средство
спасения: созвать международную конференцию... разоружения. "Не исключая и
Гитлера", - прибавляет этот несравненный анархо-империалист. К сожалению,
Жуо очень похож на хитрого зайца, который рекомендует волку отправиться
вместе с ним к дантисту для удаления клыков. Таким постыдным финалом
заканчивается многолетняя пацифистская кампания Москвы! Во сколько десятков
миллионов долларов обошлись русским рабочим все эти банкеты, конгрессы,
парады, путешествия Леонов Жуо и пасторские послания Ромэна Роллана?
Толедано в "Футуро"243 начал вежливо и осторожно отмежевываться от Жуо,
- после того, как мексиканские сторонники Четвертого Интернационала
опубликовали неожиданно для Толедано отзывы Ленина о Жуо (неожиданно - ибо
Толедано не имеет никакого понятия ни о Ленине, ни о Марксе). Может быть,
однако, Толедано соблаговолит ясно и точно ответить рабочим: в чем именно и
с кем он сходится? В чем и с кем расходится? Одобряет ли политику Сталина?
Какова вообще его программа?
Ручаемся заранее: Толедано не ответит ни на один из этих вопросов.
Почему? Ему нечего ответить. Он гол, как король Андерсена244.
[Л.Д.Троцкий]
22 октября 1938 г.
В прошлом месяце вышла на английском языке книга Айзекса (502 стр.) под
этим заглавием245. Книга, дающая историю китайской революции, представляет
исключительное явление современной марксистской литературы. Автор прекрасно
знаком с вопросом. Он провел несколько лет в Китае в качестве активного и
серьезного наблюдателя и отчасти участника событий. Международная
литература, которая легла в основу его труда, поистине огромна. Автор
свободно владеет методом исторического материализма и пишет ясным, точным и
убедительным языком. Книга должна стать настольной для всех, кто
действительно интересуется судьбой Китая и судьбой его революции. Цель
настоящей заметки - обратить на книгу тов. Айзекса внимание всех товарищей.
Остается выразить надежду, что книга появится вскоре на других языках.
Прежде всего необходим ее перевод на китайский язык.
Л.Троцкий
23 октября 1938 г.
Койоакан.
Чемберлен провозгласил эту формулу: мюнхенское соглашение247 открыло
"новую эру мира". Никогда еще, пожалуй, политика не была так эмпирична,
слепа, не жила в такой степени сегодняшним днем, не спешила так
удовлетворяться эфемерными результатами, как ныне. Объяснение состоит в том,
что руководители мировых судеб, особенно европейских, боятся заглянуть в
завтрашний день. Каждая успокоительная формула, как бы пуста она ни была,
находит благодарный спрос. "Новая эра мира"? Выходит, будто все трения и
конвульсии европейской политики определялись существованием лоскутной
Чехословакии или отсутствием дружеских бесед между правителями Германии и
Англии. Воистину, можно прийти в ужас от доверчивости и терпеливости
общественного мнения, которому с самых авторитетных трибун преподносятся
такого рода слащавые банальности!
Напомним азбуку. Сущность современного мирового кризиса определяется
двумя основными обстоятельствами. Во-первых, классический капитализм
свободной торговли превратился в монополистский капитализм и давно перерос
границы национальных государств. Отсюда - погоня за иностранными рынками для
товаров и капиталов, борьба за источники сырья и, как увенчание всего этого
- колониальная политика. Второй исторический фактор состоит в
неравномерности экономического, политического и военного развития различных
стран. Старые метрополии капитала, как Англия и Франция, остановились в
своем развитии. Выскочки, как Германия, Соединенные Штаты, Япония, далеко
продвинулись вперед. Вследствие радикального и лихорадочного изменения в
соотношении сил приходится все чаще пересматривать карту мира. Мюнхенское
соглашение ничего не изменило в этих основных условиях.
Прошлая война началась со стороны Германии под лозунгом: "Говорят, что
мир уже поделен? В таком случае надо переделить его". Двадцать лет,
прошедших после войны, с новой силой обнаружили несоответствие удельного
веса главных европейских государств и их доли в мировой добыче на основе
Версальского договора. Наивное общественное мнение было поражено слабостью,
какую обнаружили европейские демократы во время последнего кризиса;
международный престиж фашизма несомненно вырос. Дело, однако, вовсе не в
"демократии" как таковой, а в экономическом удельном весе Англии и особенно
Франции в мировом хозяйстве. Нынешний экономический фундамент этих двух
"демократий" совершенно не соответствует объему и богатству их колониальных
империй. С другой стороны, динамика германского хозяйства, временно
парализованная Версальским миром, восстановилась и снова начинает
расшатывать и опрокидывать пограничные столбы. Мы не говорим особо об
Италии, ибо судьбы войны и мира не в ее руках. До прихода Гитлера к власти
Муссолини был тише воды ниже травы. В борьбе за мировое господство он и
впредь обречен на роль сателлита.
Англия и Франция боятся каждого мирового сотрясения, ибо завоевать они
не могут ничего, а потерять могут все. Отсюда их паническая уступчивость. Но
частичные уступки обеспечивают лишь короткие передышки, не устраняя и не
ослабляя основной источник конфликтов. В результате мюнхенского соглашения
европейская база под Германией расширилась, под ее противниками сузилась.
Если брать всерьез слова Чемберлена, то получается, что ослабление
демократий и усиление фашистских государств... открывает "эру мира". Глава
консервативного правительства явно не хотел этого сказать. Впрочем, что
именно он хотел сказать, не вполне ясно, по-видимому, и ему самому.
Про новую "эру мира" можно было бы говорить с некоторым правом, если бы
потребности германского капитализма в сырье и рынках сбыта были
удовлетворены присоединением "братьев по крови" или возросшим влиянием
Германии в Центре и на Юго-Востоке Европы. На самом деле присоединение
Саарской области, Австрии248 и Судетов только разжигает наступательные
тенденции немецкого хозяйства. Искать разрешения его внутренних противоречий
германский империализм вынужден на мировой арене. Не случайно поэтому
генерал фон Эпп249, будущий министр будущих колоний, немедленно после
наступления "эры мира" возвестил по поручению Гитлера требование возвращения
Германии ее прежних колониальных владений. Чемберлен собирается, как
утверждают некоторые голоса, сделать "символический" жест, именно,
возвратить Германии не все, - о, конечно, нет! - а некоторые из ее бывших
владений и удовлетворить честолюбие Гитлера, возведя Германию снова в разряд
колониальных держав.
Все это звучит ребячеством, если не издевательством. Германия владела
незначительными колониями до мировой войны; но ей стало так тесно в старых
пределах, что она стремилась через войну вырваться на настоящую арену
мировой эксплуатации. Возвращение ей ее старых заморских владений на
разрешит поэтому ни одной из задач германского капитализма. Колониальные
клочки Гогенцоллерна нужны Гитлеру только как опорные пункты в борьбе за
"настоящие" колонии, т. е. за передел мира. Но этот передел не может быть
произведен иначе, как путем ликвидации британской и французской империй.
Колониальные державы второго и третьего порядка будут ликвидированы
попутно. Истребительный закон концентрации распространяется в такой же мере
на мелкие рабовладельческие государства, как и на мелких капиталистов внутри
государств. Весьма вероятно поэтому, что следующая попытка соглашения
четырех держав будет произведена за счет колоний Голландии, Бельгии,
Испании, Португалии. Но это означало бы опять лишь короткую передышку.
Что дальше? Темп, в котором Германия предъявляет свои требования, никак
нельзя назвать медленным и терпеливым. Если бы даже Англия и Франция
решились на самоликвидацию в рассрочку, это лишь придало бы германскому
наступлению новую силу. К тому же Соединенные Штаты не могли бы остаться
спокойным наблюдателем столь явного нарушения мирового "равновесия".
Перспектива оказаться лицом к лицу с Германией, владычицей мировых колоний и
великих путей, ни в каком случае не может улыбаться североамериканскому
колоссу. Вот почему он будет со все большей силой подталкивать Англию и
Францию не к уступчивости, а к сопротивлению. А тем временем токийский принц
Коноэ250 возвещает необходимость "пересмотра всех договоров в интересах
справедливости", т. е. в интересах Японии. Тихий океан никак не обещает быть
в ближайшие десять лет купелью мира.
В добрые старые времена только Англия мыслила континентами. Но она
мыслила медленно, в столетиях. В нынешнюю эпоху все империалистические
государства научились мыслить материками. Но время измеряется уже не
столетиями, а десятилетиями и даже годами. В этом состоит подлинный характер
нашей эпохи, которая и после мюнхенского свидания остается эпохой
разнузданного и неистовствующего империализма. Пока народы не смирят его, он
будет все чаще перекраивать нашу окровавленную планету.
Состояние германского хозяйства требует от Гитлера как можно скорее
реализовать свою военную силу. Армия, наоборот, требует оттяжки, ибо она не
готова к войне: это - новая армия, где не все еще слажено, не все пригнано в
надлежащей пропорции. Но противоречие между этими двумя требованиями
измеряется не десятилетиями, а одним-двумя годами, может быть, даже
месяцами. Демонстративная мобилизация, которую Гитлер произвел во время
чехословацкого кризиса, имела целью пробу нервов правящих классов Англии и
Франции. Эта проба удалась, с точки зрения Гитлера, на славу. Его
сдерживающие центры, не слишком прочные и раньше, окончательно ослаблены.
Ослаблено сопротивление германского генералитета и руководителей германского
хозяйства. Сделан решительный шаг в сторону войны.
Второй раз Гитлер не сможет повторить свой блеф. Но он использует,
несомненно, эффект столь удачного эксперимента в противоположном
направлении. Во время нового кризиса он попытается создать вокруг
мобилизации иллюзию простой угрозы, видимость нового блефа, чтобы на самом
деле обрушиться на противников соединенной силой своих армий. Тем временем
господа дипломаты снова разогревают идею... ограничения вооружений. За
дипломатами тянутся пацифисты (по основной профессии - социал-империалисты)
типа Жуо и К , требуя полного разоружения. Недаром русский поэт сказал:
"Тьмы горьких истин нам дороже нас возвышающий обман"251. Впрочем, эти
господа обманывают не столько себя, сколько народ.
Войну 1914-1918 гг. государственные люди называли, в утешение народам,
"последней войной". С того времени это выражение получило иронический
характер. Можно не сомневаться, что через короткий срок той же горькой
иронией будет окрашено и выражение Чемберлена "новая эра мира". Будем
смотреть на будущее открытыми глазами. Европа идет к войне, а с ней вместе -
все человечество.
Л.Троцкий
4 ноября 1938 г.
Койоакан
8 ноября 1938 г.
Дорогие друзья!
Получил биографию Сталина, написанную "татарином Имамом"252. Думаю, что
сей татарин есть Беседовский (может быть, в союзе с Кривицким или Бардиным).
Большое спасибо за книгу. Получил сегодня вырезки и письмо No 33 А.
Что касается процесса жены генерала Миллера253, то, разумеется, наши
друзья не могут и не должны ни прямо, ни косвенно участвовать в этом деле.
Отдельных лиц могут, разумеется, вызвать официально, в качестве свидетелей.
В этом случае, насколько я понимаю, законы не позволяют уклониться от дачи
показаний. Но схема показаний должна быть точно разработана заранее.
Необходимо прежде всего заявить, что внутренних счетов между белыми и ГПУ мы
не знаем, что из среды белых вербуются агенты-убийцы, и где кончается
провокация, где начинается "белая оппозиция", нам невозможно судить. Что же
касается конкретных показаний по поводу убийств наших людей, то думаю,
следует вообще отказаться от ответа на эти вопросы со ссылкой на то, что
расследование по данным делам еще не закончено и что наши сведения
составляют в этом смысле тайну судебного следствия. Думаю, что такой образ
действия вполне возможен, ибо согласен с фактами и с законами. Нужно,
разумеется, хорошо обсудить вопрос с адвокатами. Что же касается
подготовительных действий к суду, то категорически отказаться вступать в
какие бы то ни было соглашения с белыми, сделать это, если возможно, в
письменной форме. Таково мое твердое мнение.
Крепко жму руку
[Л.Д.Троцкий]
В аргентинском журнале "Кларидад"255 за август 1938 года напечатано
программное письмо Айиа де ла Торре по поводу положения в Перу. Мы не
склонны прилагать к этому документу социалистический или марксистский
критерий. Айиа де ла Торре выступает в письме как демократ, только как
демократ, и мы обязаны поэтому подойти к письму прежде всего под
демократическим углом зрения. Хороший демократ лучше плохого социалиста. К
сожалению, именно под этим углом зрения письмо Айиа де ла Торре производит
совершенно неопределенное впечатление.
Те внешние опасности, которые грозят латиноамериканским странам, Айиа
де ла Торре ограничивает, видимо, исключительно Италией, Германией и
Японией. Он имеет в виду не империализм вообще, а только одну его
разновидность: фашизм. Он прямо заявляет: "Конечно, все мы думаем, что в
случае нападения мы имеем Соединенные Штаты, опекунов нашей свободы, для
того, чтобы защищать нас". Что это: ирония? Нет, не ирония. Говоря о
возможностях вторжения фашистских "агрессоров" на Латиноамериканский
континент, автор поясняет: "Пока Соединенные Штаты остаются бдительны и
сильны, эти опасности не являются близкими, но остаются все же опасностями".
Яснее сказать нельзя! Вождь АПРА ищет сильного покровителя.
Для Айиа де ла Торре Соединенные Штаты существуют только в качестве
"опекуна свободы". Мы же видим в них наиболее близкую и в историческом
смысле наиболее грозную империалистическую опасность. Мы не хотим этим
сказать, что правительства стран Латинской Америки не имеют права
пользоваться в интересах самосохранения антагонизмами разных
империалистических стран и группировок. Но одно дело - тактическое
использование подобных антагонизмов от случая к случаю, в зависимости от
конкретных обстоятельств; другое дело - стратегический расчет на Соединенные
Штаты, как на постоянного защитника. Эту оппортунистическую позицию мы
считаем не только неправильной, но и глубоко опасной, так как она создает
ложную перспективу и препятствует главной задаче: революционному воспитанию
народа.
В каком смысле Соединенные Штаты могут быть названы "опекунами" свободы
эксплуатируемых ими народов? Только в том смысле, что Вашингтон готов
"защищать" страны Латинской Америки от европейского (или японского)
господства; но каждый акт подобной "защиты" будет означать полное
закабаление "защищенной" страны Соединенными Штатами. Пример Бразилии
показывает, что для высоких "опекунов" дело вовсе не идет о "свободе". После
государственного переворота в Бразилии256 отношения между Вашингтоном и Рио
де Жанейро не ухудшились, а, наоборот, стали теснее. Причина та, что
Вашингтон видит в диктатуре Варгаса более покорное и надежное орудие
интересов американского капитала, чем революционной демократии. Такова по
существу позиция Белого Дома по отношению ко всему южному континенту.
Может быть, Айиа де ла Торре исходит просто из той мысли, что
империалистическое господство Соединенных Штатов есть "меньшее зло"? Но
тогда так и надо говорить: демократическая политика требует ясности. Однако
как долго это зло будет оставаться меньшим? Игнорировать этот вопрос значит
вести слишком азартную игру. Соединенные Штаты стоят под действием тех же
исторических законов, что и европейские метрополии капитализма. "Демократия"
Соединенных Штатов является в настоящее время только формой их капитализма.
Ввиду ужасающего загнивания североамериканского капитализма демократия не
помешает "опекунам свободы" развернуть в ближайшем будущем крайне
агрессивную политику, направленную прежде всего против стран Латинской
Америки. Это надо сказать ясно, отчетливо, твердо и именно эту перспективу
положить в основу революционной программы.
Некоторые из вождей АПРА заявляют, как это ни невероятно, что союз АПРА
и вообще латиноамериканских национально-революционных партий с революционным
пролетариатом Соединенных Штатов и других империалистических стран не имеет
"практического" значения, так как рабочие этих стран не "интересуются" будто
бы положением колониальных и полуколониальных народов. Эту точку зрения мы
считаем в полном смысле слова самоубийственной. Колониальным народам не быть
свободными до тех пор, пока жив империализм. А опрокинуть империалистическую
буржуазию угнетенные народы могут только в союзе с международным
пролетариатом. Нельзя не видеть, что позиция наиболее оппортунистических
вождей АПРА в этом основном вопросе подтверждается письмом Айиа де ла Торре.
Кто считает американскую империалистическую буржуазию "опекуншей" свободы
колониальных народов, тот не может, разумеется, искать союза с
североамериканскими рабочими. Недоверчивая оценка международного
пролетариата в колониальном вопросе неизбежно вытекает из стремления не
раздражать "демократическую" империалистическую буржуазию, особенно
буржуазию Соединенных Штатов. Кто рассчитывает найти союзника в Рузвельте,
тот не может, разумеется, стать союзником международного пролетарского
авангарда. Здесь - основной водораздел между политикой революционной борьбы
и политикой беспринципного приспособления.
Айиа де ла Торре настаивает на необходимости объединения стран
Латинской Америки и заканчивает свое письмо формулой: "Мы, представители
объединенных провинций Южной Америки". Сама по себе идея безусловно
правильна. Борьба за Соединенные Штаты Латинской Америки неотделима от
борьбы за национальную независимость каждой из латиноамериканских стран.
Однако надо ясно и точно ответить на вопрос, какими путями можно достигнуть
такого объединения. Из крайне расплывчатых формулировок Айиа де ла Торре
можно сделать вывод, что он надеется убедить нынешние правительства
Латинской Америки добровольно объединиться... не под "опекой" ли Соединенных
Штатов? На самом деле, достигнуть этой великой цели можно только
революционным движением народных масс против империализма, в том числе и
"демократического", и против его внутренних агентов. Это трудный путь. Но
другого пути нет.
Отметим еще, что в письме, имеющем программный характер, нет ни слова о
Советском Союзе. Видит ли Айиа де ла Торре в СССР защитника колониальных и
полуколониальных стран, их друга и союзника, или же вместе с нами считает,
что при нынешнем своем режиме Советский Союз представляет величайшую
опасность для слабых, отсталых и полузависимых народов? Умолчание Айиа де ла
Торре вызывается опять-таки явно оппортунистическими соображениями. Он
хочет, видимо, держать СССР в "резерве", на случай, если не помогут
Соединенные Штаты. Но кто стремится приобрести слишком много друзей, тот
теряет обычно и тех немногих, которых имеет.
Таковы те мысли, которые вызываются письмом вождя АПРА, даже если
ограничиться только демократическим критерием. Ошибочны ли наши выводы? Мы
охотно выслушаем возражения представителей АПРА. Мы хотели бы только, чтоб
эти возражения были более точны и конкретны, менее уклончивы и дипломатичны,
чем письмо Айиа де ла Торре.
Диего Ривера257
9 ноября 1938 г.
В течение тех двадцати месяцев, что я пользуюсь гостеприимством этой
страны, г. Толедано и его сообщники и помощники сделали на мой счет публично
целый ряд фантастических утверждений:
что я сотрудничаю с фашистами в этой стране и в других странах;
что я готовил всеобщую стачку для низвержения правительства генерала
Карденаса;
что я был связан с заговором Седильо;
что я вступил в тайные сношения с доктором Атлем;
что я руковожу и движением оппозиционных учителей;
что я внушил статьи генерала Абелардо Родригеса258 в целях
собирательной кампании и пр. и пр. и пр.
После первого же утверждения такого рода я ходатайствовал письменно
сильнее фашистского, пытается, и не без успеха, создать в наших странах
путем подкупа, подачек, привилегий свою политическую агентуру, притом не
только в среде буржуазии, буржуазной бюрократии и мелкобуржуазной
интеллигенции, но и в верхнем слое рабочих. Такого рода развращенные
элементы рабочей бюрократии или рабочей "аристократии" питают нередко по
отношению к покровительствующему им империализму не пролетарские, не
революционные, а рабские или лакейские чувства. Агенты кремлевской олигархии
эксплуатируют эти чувства для того, чтоб помирить латиноамериканский
пролетариат с "демократическими" рабовладельцами.
К этому надо прибавить, что в Мексике, где синдикаты находятся, к
несчастью, в прямой зависимости от государства, синдикальная бюрократия
пополняется нередко из рядов буржуазной интеллигенции, адвокатов, инженеров
и проч., не имеющих ничего общего с рабочим классом и только стремящихся
использовать синдикальные организации в интересах личного материального
благополучия или полицейской карьеры. Стремясь прикрыть свою грубо
эгоистическую политику от рабочих, эти буржуазные карьеристы выступают
обычно как "антифашисты" и "друзья СССР", а по существу дела являются
агентами англосаксонского империализма.
Чтобы держать профессиональные союзы в руках своей фракции, они свирепо
топчут рабочую демократию и душат всякий голос критики, выступая как прямые
гангстеры по отношению к тем организациям, которые борются за революционную
независимость пролетариата от буржуазного государства и от иностранного
империализма. Раскалывая таким образом профессиональное движение, внося
чрезвычайное ожесточение в борьбу разных его тенденций, агенты Сталина
ослабляют пролетариат, деморализуют его, подрывают демократию в стране и на
деле расчищают дорогу фашизму. Мексиканский адвокат Ломбардо Толедано,
избранный секретарем организованной им самим латиноамериканской федерации,
является наиболее ответственным руководителем этой преступной политики.
Мы, нижеподписавшиеся, являемся горячими и убежденными сторонниками
объединения латиноамериканского пролетариата, как и его теснейшей связи с
пролетариатом Соединенных Штатов Северной Америки. Но эта задача, как видно
из изложенного, остается еще полностью неразрешенной. Созданная в сентябре
фракционная политическая организация является не помощью, а препятствием на
пути к разрешению этой задачи.
Подлинное объединение латиноамериканского пролетариата может и будет
достигнуто, по нашему глубокому убеждению, на нижеследующих основах:
1. Полная независимость профессионального движения от собственного
буржуазного государства, как и от иностранного империализма, фашистского или
"демократического";
2. Революционная программа классовой борьбы;
3. Очищение профессионального движения от мелкобуржуазных карьеристов,
чуждых рабочему классу;
4. Объединение в каждой стране всех классовых профессиональных союзов
на основах рабочей демократии, т. е. свободной и братской идейной борьбы
внутри союзов при строгом подчинении меньшинства большинству и железной
дисциплине в области действия;
5. Честная подготовка латиноамериканского конгресса профессиональных
союзов при активном участии самих масс, т. е. при свободном и серьезном
обсуждении задач латиноамериканского пролетариата и методов его борьбы.
Наш пролетариат должен выступить на историческую арену, чтобы взять в
свои руки судьбу Латинской Америки и обеспечить ее будущее. Объединенный
пролетариат привлечет на свою сторону десятки миллионов индоамериканских
крестьян, уничтожит разделяющие нас враждебные границы и объединит две
дюжины республик и колониальных владений под знаменем Рабочих и Крестьянских
Соединенных Штатов Латинской Америки.
Мы ставим эту программу на обсуждение всех рабочих организаций нашего
континента. Слово за вами, революционные рабочие Латинской Америки.
[Л.Д.Троцкий]
11 октября 1938 г.
Несравненный Леон Жуо на пацифистском конгрессе в Мехико кричал: "Мы
собрались для борьбы с фашизмом, а не с империализмом". Это значило: надо
помешать Гитлеру захватить французские колонии, но нельзя мешать французским
рабовладельцам "мирно" грабить своих колониальных рабов. После капитуляции
Франции и Англии перед Гитлером242 Жуо нашел новое, свежее и верное средство
спасения: созвать международную конференцию... разоружения. "Не исключая и
Гитлера", - прибавляет этот несравненный анархо-империалист. К сожалению,
Жуо очень похож на хитрого зайца, который рекомендует волку отправиться
вместе с ним к дантисту для удаления клыков. Таким постыдным финалом
заканчивается многолетняя пацифистская кампания Москвы! Во сколько десятков
миллионов долларов обошлись русским рабочим все эти банкеты, конгрессы,
парады, путешествия Леонов Жуо и пасторские послания Ромэна Роллана?
Толедано в "Футуро"243 начал вежливо и осторожно отмежевываться от Жуо,
- после того, как мексиканские сторонники Четвертого Интернационала
опубликовали неожиданно для Толедано отзывы Ленина о Жуо (неожиданно - ибо
Толедано не имеет никакого понятия ни о Ленине, ни о Марксе). Может быть,
однако, Толедано соблаговолит ясно и точно ответить рабочим: в чем именно и
с кем он сходится? В чем и с кем расходится? Одобряет ли политику Сталина?
Какова вообще его программа?
Ручаемся заранее: Толедано не ответит ни на один из этих вопросов.
Почему? Ему нечего ответить. Он гол, как король Андерсена244.
[Л.Д.Троцкий]
22 октября 1938 г.
В прошлом месяце вышла на английском языке книга Айзекса (502 стр.) под
этим заглавием245. Книга, дающая историю китайской революции, представляет
исключительное явление современной марксистской литературы. Автор прекрасно
знаком с вопросом. Он провел несколько лет в Китае в качестве активного и
серьезного наблюдателя и отчасти участника событий. Международная
литература, которая легла в основу его труда, поистине огромна. Автор
свободно владеет методом исторического материализма и пишет ясным, точным и
убедительным языком. Книга должна стать настольной для всех, кто
действительно интересуется судьбой Китая и судьбой его революции. Цель
настоящей заметки - обратить на книгу тов. Айзекса внимание всех товарищей.
Остается выразить надежду, что книга появится вскоре на других языках.
Прежде всего необходим ее перевод на китайский язык.
Л.Троцкий
23 октября 1938 г.
Койоакан.
Чемберлен провозгласил эту формулу: мюнхенское соглашение247 открыло
"новую эру мира". Никогда еще, пожалуй, политика не была так эмпирична,
слепа, не жила в такой степени сегодняшним днем, не спешила так
удовлетворяться эфемерными результатами, как ныне. Объяснение состоит в том,
что руководители мировых судеб, особенно европейских, боятся заглянуть в
завтрашний день. Каждая успокоительная формула, как бы пуста она ни была,
находит благодарный спрос. "Новая эра мира"? Выходит, будто все трения и
конвульсии европейской политики определялись существованием лоскутной
Чехословакии или отсутствием дружеских бесед между правителями Германии и
Англии. Воистину, можно прийти в ужас от доверчивости и терпеливости
общественного мнения, которому с самых авторитетных трибун преподносятся
такого рода слащавые банальности!
Напомним азбуку. Сущность современного мирового кризиса определяется
двумя основными обстоятельствами. Во-первых, классический капитализм
свободной торговли превратился в монополистский капитализм и давно перерос
границы национальных государств. Отсюда - погоня за иностранными рынками для
товаров и капиталов, борьба за источники сырья и, как увенчание всего этого
- колониальная политика. Второй исторический фактор состоит в
неравномерности экономического, политического и военного развития различных
стран. Старые метрополии капитала, как Англия и Франция, остановились в
своем развитии. Выскочки, как Германия, Соединенные Штаты, Япония, далеко
продвинулись вперед. Вследствие радикального и лихорадочного изменения в
соотношении сил приходится все чаще пересматривать карту мира. Мюнхенское
соглашение ничего не изменило в этих основных условиях.
Прошлая война началась со стороны Германии под лозунгом: "Говорят, что
мир уже поделен? В таком случае надо переделить его". Двадцать лет,
прошедших после войны, с новой силой обнаружили несоответствие удельного
веса главных европейских государств и их доли в мировой добыче на основе
Версальского договора. Наивное общественное мнение было поражено слабостью,
какую обнаружили европейские демократы во время последнего кризиса;
международный престиж фашизма несомненно вырос. Дело, однако, вовсе не в
"демократии" как таковой, а в экономическом удельном весе Англии и особенно
Франции в мировом хозяйстве. Нынешний экономический фундамент этих двух
"демократий" совершенно не соответствует объему и богатству их колониальных
империй. С другой стороны, динамика германского хозяйства, временно
парализованная Версальским миром, восстановилась и снова начинает
расшатывать и опрокидывать пограничные столбы. Мы не говорим особо об
Италии, ибо судьбы войны и мира не в ее руках. До прихода Гитлера к власти
Муссолини был тише воды ниже травы. В борьбе за мировое господство он и
впредь обречен на роль сателлита.
Англия и Франция боятся каждого мирового сотрясения, ибо завоевать они
не могут ничего, а потерять могут все. Отсюда их паническая уступчивость. Но
частичные уступки обеспечивают лишь короткие передышки, не устраняя и не
ослабляя основной источник конфликтов. В результате мюнхенского соглашения
европейская база под Германией расширилась, под ее противниками сузилась.
Если брать всерьез слова Чемберлена, то получается, что ослабление
демократий и усиление фашистских государств... открывает "эру мира". Глава
консервативного правительства явно не хотел этого сказать. Впрочем, что
именно он хотел сказать, не вполне ясно, по-видимому, и ему самому.
Про новую "эру мира" можно было бы говорить с некоторым правом, если бы
потребности германского капитализма в сырье и рынках сбыта были
удовлетворены присоединением "братьев по крови" или возросшим влиянием
Германии в Центре и на Юго-Востоке Европы. На самом деле присоединение
Саарской области, Австрии248 и Судетов только разжигает наступательные
тенденции немецкого хозяйства. Искать разрешения его внутренних противоречий
германский империализм вынужден на мировой арене. Не случайно поэтому
генерал фон Эпп249, будущий министр будущих колоний, немедленно после
наступления "эры мира" возвестил по поручению Гитлера требование возвращения
Германии ее прежних колониальных владений. Чемберлен собирается, как
утверждают некоторые голоса, сделать "символический" жест, именно,
возвратить Германии не все, - о, конечно, нет! - а некоторые из ее бывших
владений и удовлетворить честолюбие Гитлера, возведя Германию снова в разряд
колониальных держав.
Все это звучит ребячеством, если не издевательством. Германия владела
незначительными колониями до мировой войны; но ей стало так тесно в старых
пределах, что она стремилась через войну вырваться на настоящую арену
мировой эксплуатации. Возвращение ей ее старых заморских владений на
разрешит поэтому ни одной из задач германского капитализма. Колониальные
клочки Гогенцоллерна нужны Гитлеру только как опорные пункты в борьбе за
"настоящие" колонии, т. е. за передел мира. Но этот передел не может быть
произведен иначе, как путем ликвидации британской и французской империй.
Колониальные державы второго и третьего порядка будут ликвидированы
попутно. Истребительный закон концентрации распространяется в такой же мере
на мелкие рабовладельческие государства, как и на мелких капиталистов внутри
государств. Весьма вероятно поэтому, что следующая попытка соглашения
четырех держав будет произведена за счет колоний Голландии, Бельгии,
Испании, Португалии. Но это означало бы опять лишь короткую передышку.
Что дальше? Темп, в котором Германия предъявляет свои требования, никак
нельзя назвать медленным и терпеливым. Если бы даже Англия и Франция
решились на самоликвидацию в рассрочку, это лишь придало бы германскому
наступлению новую силу. К тому же Соединенные Штаты не могли бы остаться
спокойным наблюдателем столь явного нарушения мирового "равновесия".
Перспектива оказаться лицом к лицу с Германией, владычицей мировых колоний и
великих путей, ни в каком случае не может улыбаться североамериканскому
колоссу. Вот почему он будет со все большей силой подталкивать Англию и
Францию не к уступчивости, а к сопротивлению. А тем временем токийский принц
Коноэ250 возвещает необходимость "пересмотра всех договоров в интересах
справедливости", т. е. в интересах Японии. Тихий океан никак не обещает быть
в ближайшие десять лет купелью мира.
В добрые старые времена только Англия мыслила континентами. Но она
мыслила медленно, в столетиях. В нынешнюю эпоху все империалистические
государства научились мыслить материками. Но время измеряется уже не
столетиями, а десятилетиями и даже годами. В этом состоит подлинный характер
нашей эпохи, которая и после мюнхенского свидания остается эпохой
разнузданного и неистовствующего империализма. Пока народы не смирят его, он
будет все чаще перекраивать нашу окровавленную планету.
Состояние германского хозяйства требует от Гитлера как можно скорее
реализовать свою военную силу. Армия, наоборот, требует оттяжки, ибо она не
готова к войне: это - новая армия, где не все еще слажено, не все пригнано в
надлежащей пропорции. Но противоречие между этими двумя требованиями
измеряется не десятилетиями, а одним-двумя годами, может быть, даже
месяцами. Демонстративная мобилизация, которую Гитлер произвел во время
чехословацкого кризиса, имела целью пробу нервов правящих классов Англии и
Франции. Эта проба удалась, с точки зрения Гитлера, на славу. Его
сдерживающие центры, не слишком прочные и раньше, окончательно ослаблены.
Ослаблено сопротивление германского генералитета и руководителей германского
хозяйства. Сделан решительный шаг в сторону войны.
Второй раз Гитлер не сможет повторить свой блеф. Но он использует,
несомненно, эффект столь удачного эксперимента в противоположном
направлении. Во время нового кризиса он попытается создать вокруг
мобилизации иллюзию простой угрозы, видимость нового блефа, чтобы на самом
деле обрушиться на противников соединенной силой своих армий. Тем временем
господа дипломаты снова разогревают идею... ограничения вооружений. За
дипломатами тянутся пацифисты (по основной профессии - социал-империалисты)
типа Жуо и К , требуя полного разоружения. Недаром русский поэт сказал:
"Тьмы горьких истин нам дороже нас возвышающий обман"251. Впрочем, эти
господа обманывают не столько себя, сколько народ.
Войну 1914-1918 гг. государственные люди называли, в утешение народам,
"последней войной". С того времени это выражение получило иронический
характер. Можно не сомневаться, что через короткий срок той же горькой
иронией будет окрашено и выражение Чемберлена "новая эра мира". Будем
смотреть на будущее открытыми глазами. Европа идет к войне, а с ней вместе -
все человечество.
Л.Троцкий
4 ноября 1938 г.
Койоакан
8 ноября 1938 г.
Дорогие друзья!
Получил биографию Сталина, написанную "татарином Имамом"252. Думаю, что
сей татарин есть Беседовский (может быть, в союзе с Кривицким или Бардиным).
Большое спасибо за книгу. Получил сегодня вырезки и письмо No 33 А.
Что касается процесса жены генерала Миллера253, то, разумеется, наши
друзья не могут и не должны ни прямо, ни косвенно участвовать в этом деле.
Отдельных лиц могут, разумеется, вызвать официально, в качестве свидетелей.
В этом случае, насколько я понимаю, законы не позволяют уклониться от дачи
показаний. Но схема показаний должна быть точно разработана заранее.
Необходимо прежде всего заявить, что внутренних счетов между белыми и ГПУ мы
не знаем, что из среды белых вербуются агенты-убийцы, и где кончается
провокация, где начинается "белая оппозиция", нам невозможно судить. Что же
касается конкретных показаний по поводу убийств наших людей, то думаю,
следует вообще отказаться от ответа на эти вопросы со ссылкой на то, что
расследование по данным делам еще не закончено и что наши сведения
составляют в этом смысле тайну судебного следствия. Думаю, что такой образ
действия вполне возможен, ибо согласен с фактами и с законами. Нужно,
разумеется, хорошо обсудить вопрос с адвокатами. Что же касается
подготовительных действий к суду, то категорически отказаться вступать в
какие бы то ни было соглашения с белыми, сделать это, если возможно, в
письменной форме. Таково мое твердое мнение.
Крепко жму руку
[Л.Д.Троцкий]
В аргентинском журнале "Кларидад"255 за август 1938 года напечатано
программное письмо Айиа де ла Торре по поводу положения в Перу. Мы не
склонны прилагать к этому документу социалистический или марксистский
критерий. Айиа де ла Торре выступает в письме как демократ, только как
демократ, и мы обязаны поэтому подойти к письму прежде всего под
демократическим углом зрения. Хороший демократ лучше плохого социалиста. К
сожалению, именно под этим углом зрения письмо Айиа де ла Торре производит
совершенно неопределенное впечатление.
Те внешние опасности, которые грозят латиноамериканским странам, Айиа
де ла Торре ограничивает, видимо, исключительно Италией, Германией и
Японией. Он имеет в виду не империализм вообще, а только одну его
разновидность: фашизм. Он прямо заявляет: "Конечно, все мы думаем, что в
случае нападения мы имеем Соединенные Штаты, опекунов нашей свободы, для
того, чтобы защищать нас". Что это: ирония? Нет, не ирония. Говоря о
возможностях вторжения фашистских "агрессоров" на Латиноамериканский
континент, автор поясняет: "Пока Соединенные Штаты остаются бдительны и
сильны, эти опасности не являются близкими, но остаются все же опасностями".
Яснее сказать нельзя! Вождь АПРА ищет сильного покровителя.
Для Айиа де ла Торре Соединенные Штаты существуют только в качестве
"опекуна свободы". Мы же видим в них наиболее близкую и в историческом
смысле наиболее грозную империалистическую опасность. Мы не хотим этим
сказать, что правительства стран Латинской Америки не имеют права
пользоваться в интересах самосохранения антагонизмами разных
империалистических стран и группировок. Но одно дело - тактическое
использование подобных антагонизмов от случая к случаю, в зависимости от
конкретных обстоятельств; другое дело - стратегический расчет на Соединенные
Штаты, как на постоянного защитника. Эту оппортунистическую позицию мы
считаем не только неправильной, но и глубоко опасной, так как она создает
ложную перспективу и препятствует главной задаче: революционному воспитанию
народа.
В каком смысле Соединенные Штаты могут быть названы "опекунами" свободы
эксплуатируемых ими народов? Только в том смысле, что Вашингтон готов
"защищать" страны Латинской Америки от европейского (или японского)
господства; но каждый акт подобной "защиты" будет означать полное
закабаление "защищенной" страны Соединенными Штатами. Пример Бразилии
показывает, что для высоких "опекунов" дело вовсе не идет о "свободе". После
государственного переворота в Бразилии256 отношения между Вашингтоном и Рио
де Жанейро не ухудшились, а, наоборот, стали теснее. Причина та, что
Вашингтон видит в диктатуре Варгаса более покорное и надежное орудие
интересов американского капитала, чем революционной демократии. Такова по
существу позиция Белого Дома по отношению ко всему южному континенту.
Может быть, Айиа де ла Торре исходит просто из той мысли, что
империалистическое господство Соединенных Штатов есть "меньшее зло"? Но
тогда так и надо говорить: демократическая политика требует ясности. Однако
как долго это зло будет оставаться меньшим? Игнорировать этот вопрос значит
вести слишком азартную игру. Соединенные Штаты стоят под действием тех же
исторических законов, что и европейские метрополии капитализма. "Демократия"
Соединенных Штатов является в настоящее время только формой их капитализма.
Ввиду ужасающего загнивания североамериканского капитализма демократия не
помешает "опекунам свободы" развернуть в ближайшем будущем крайне
агрессивную политику, направленную прежде всего против стран Латинской
Америки. Это надо сказать ясно, отчетливо, твердо и именно эту перспективу
положить в основу революционной программы.
Некоторые из вождей АПРА заявляют, как это ни невероятно, что союз АПРА
и вообще латиноамериканских национально-революционных партий с революционным
пролетариатом Соединенных Штатов и других империалистических стран не имеет
"практического" значения, так как рабочие этих стран не "интересуются" будто
бы положением колониальных и полуколониальных народов. Эту точку зрения мы
считаем в полном смысле слова самоубийственной. Колониальным народам не быть
свободными до тех пор, пока жив империализм. А опрокинуть империалистическую
буржуазию угнетенные народы могут только в союзе с международным
пролетариатом. Нельзя не видеть, что позиция наиболее оппортунистических
вождей АПРА в этом основном вопросе подтверждается письмом Айиа де ла Торре.
Кто считает американскую империалистическую буржуазию "опекуншей" свободы
колониальных народов, тот не может, разумеется, искать союза с
североамериканскими рабочими. Недоверчивая оценка международного
пролетариата в колониальном вопросе неизбежно вытекает из стремления не
раздражать "демократическую" империалистическую буржуазию, особенно
буржуазию Соединенных Штатов. Кто рассчитывает найти союзника в Рузвельте,
тот не может, разумеется, стать союзником международного пролетарского
авангарда. Здесь - основной водораздел между политикой революционной борьбы
и политикой беспринципного приспособления.
Айиа де ла Торре настаивает на необходимости объединения стран
Латинской Америки и заканчивает свое письмо формулой: "Мы, представители
объединенных провинций Южной Америки". Сама по себе идея безусловно
правильна. Борьба за Соединенные Штаты Латинской Америки неотделима от
борьбы за национальную независимость каждой из латиноамериканских стран.
Однако надо ясно и точно ответить на вопрос, какими путями можно достигнуть
такого объединения. Из крайне расплывчатых формулировок Айиа де ла Торре
можно сделать вывод, что он надеется убедить нынешние правительства
Латинской Америки добровольно объединиться... не под "опекой" ли Соединенных
Штатов? На самом деле, достигнуть этой великой цели можно только
революционным движением народных масс против империализма, в том числе и
"демократического", и против его внутренних агентов. Это трудный путь. Но
другого пути нет.
Отметим еще, что в письме, имеющем программный характер, нет ни слова о
Советском Союзе. Видит ли Айиа де ла Торре в СССР защитника колониальных и
полуколониальных стран, их друга и союзника, или же вместе с нами считает,
что при нынешнем своем режиме Советский Союз представляет величайшую
опасность для слабых, отсталых и полузависимых народов? Умолчание Айиа де ла
Торре вызывается опять-таки явно оппортунистическими соображениями. Он
хочет, видимо, держать СССР в "резерве", на случай, если не помогут
Соединенные Штаты. Но кто стремится приобрести слишком много друзей, тот
теряет обычно и тех немногих, которых имеет.
Таковы те мысли, которые вызываются письмом вождя АПРА, даже если
ограничиться только демократическим критерием. Ошибочны ли наши выводы? Мы
охотно выслушаем возражения представителей АПРА. Мы хотели бы только, чтоб
эти возражения были более точны и конкретны, менее уклончивы и дипломатичны,
чем письмо Айиа де ла Торре.
Диего Ривера257
9 ноября 1938 г.
В течение тех двадцати месяцев, что я пользуюсь гостеприимством этой
страны, г. Толедано и его сообщники и помощники сделали на мой счет публично
целый ряд фантастических утверждений:
что я сотрудничаю с фашистами в этой стране и в других странах;
что я готовил всеобщую стачку для низвержения правительства генерала
Карденаса;
что я был связан с заговором Седильо;
что я вступил в тайные сношения с доктором Атлем;
что я руковожу и движением оппозиционных учителей;
что я внушил статьи генерала Абелардо Родригеса258 в целях
собирательной кампании и пр. и пр. и пр.
После первого же утверждения такого рода я ходатайствовал письменно