Страница:
ежемесячник на французском языке. Ввиду того, что такое предприятие пока еще
не под силу одной бельгийской секции, следовало бы, может быть, поставить
один общий теоретический журнал для всех стран французского языка.
Объективные условия для развития бельгийской секции крайне
благоприятны. Нужно только своевременно устранить субъективные препятствия.
Л.Троцкий
23 мая 1938 г.
26 мая 1938 г.
Дорогой товарищ,
Вчера получили от вас письмо No 27. Вы совершенно не упоминаете о вашем
физическом состоянии после "аварии". Из этого мы заключаем, что вы
оправились и, конечно, очень рады этому.
По поводу книги о Сталине. Обращаться к Суварину вряд ли удобно. Скорее
уж можно было бы обратиться к Николаевскому, если есть связь с ним. То, что
мне особенно необходимо, это речи и статьи Сталина, начиная с 1925 года,
даже с 1923-ьего. У Николаевского имеются, насколько знаю, все вырезки.
Если, однако, вам удобнее взять материалы у Суварина, то я возражать не
буду, при условии, однако, чтобы обращение к нему исходило не от меня.
Мне необходимо сейчас навести следующую справку: в 1910 году вышла в
Женеве книжка "Аркомед. Из рабочего движения на Кавказе". В 1923 г. книжка
была переиздана в Москве113. Кто автор книжки? Кем книжка была издана в
Женеве? В Париже очень легко выяснить этот вопрос.
Если ту или иную статью или речь Сталина нельзя достать во временное
пользование (не больше чем на 6 недель, включая и пересылку), то может быть,
можно было бы сделать выписки в Париже? Разумеется, трудность в выборе
наиболее характерных мест. Но я не сомневаюсь, что вы и товарищ Этьен хорошо
разрешили бы эту задачу. Весь вопрос только в расходовании времени и сил.
То же самое относится к статьям во французской периодической печати,
особенно в больших журналах. Разумеется, необходимые расходы на это будут
покрыты.
Рукопись книги я должен сдать не позже чем через пять месяцев. Это
значит, что материалы должны быть в моих руках не позже чем через два
месяца. Особенно важно просмотреть в библиотеке комплекты "Правды" и
"Известий", начиная с 1925 года. Как вам, разумеется, ясно, меня особенно
интересуют этапы политики Сталина в разных вопросах, зигзаги и повороты.
Статья Эльзы114 о Молчанове115 очень интересная (я лично о Молчанове
ничего не знал), но опасаюсь, что в буржуазной печати поместить не удастся,
так как интерес к процессам прошел, к тому же статья написана в слишком
революционном духе. Я думаю, что эту статью следовало бы напечатать в
"Бюллетене" полностью, или хотя бы главную часть116.
Когда вы писали ваше письмо, вы еще не получили статью "Их и наша
мораль". Эта статья может изменить ваши планы насчет составления номера.
Думаю, что статья сейчас важнее проекта программы, т. е. неотложней. Во
всяком случае, решайте сами.
Крепко жму руку.
Копия Ю.Вензлеру
[Л.Д.Троцкий]
27 мая 1938 г.
Дорогой тов. Каган,
Я получил Ваши выписки вместе с письмом от 19 мая. Большое спасибо за
выписки, которые очень интересны. Переписывать всю статью нет надобности,
так как эти цитаты, думается, исчерпывают суть дела. Имеете ли вы вообще
комплект "Красной нови"118? В таком случае было бы хорошо, если бы вы
просмотрели его с точки зрения политической эволюции Сталина, вернее его
зигзагов и методов его борьбы с оппозицией. За всякую справку такого рода
буду вам очень благодарен, так как у меня здесь очень мало литературы, а
книгу о Сталине я должен закончить в течение ближайших пяти месяцев.
Вы простите меня за то, что я в свое время не ответил на ваше первое
письмо с приложением рукописи. Это время было у меня очень тревожное и
неблагоприятное: только этим и объясняется мое молчание.
Тов. Сара Вебер сообщила мне, что вы очень внимательно относитесь к
русскому "Бюллетеню". Большое вам спасибо. Теперь, когда главного
организатора "Бюллетеня" больше нет, "Бюллетень" нуждается во внимании и
заботе товарищей больше, чем когда бы то ни было.
Крепко жму вашу руку.
[Л.Д.Троцкий]
Дорогой товарищ!
Вам кажется преждевременным "провозглашение" Четвертого Интернационала.
Вы считаете более "скромным" и более правильным сохранить название "движение
за 4-ый Интернационал". Я никак не могу с этим согласиться. Это название
казалось мне педантским, неуместным и слегка смешным еще два года тому
назад, когда оно было впервые принято. Опыт последних двух лет вполне
показал ошибочность этого названия. Лучшее доказательство этого в том, что
оно совершенно не привилось. Никто не называет нас так. Буржуазная пресса,
Коминтерн, социал-демократы - все в один голос говорят просто о Четвертом
Интернационале. Никто не употребляет словечка "за". Наши собственные
организации, за небольшими исключениями, поступают точно так же, называя
себя секциями Четвертого Интернационала. Во всяком случае, так поступают
французы, немцы, русские, американцы, мексиканцы, кубинцы и проч. Только
Снивлит и Вареекен сделали из словечка "за" свое знамя. Но как раз этот факт
лучше всего подчеркивает ошибочность старого названия, которое подавляющему
большинству оказалось совершенно ненужным.
Вы совершенно согласны со мной, что Четвертый Интернационал строится
только нами, что никакая другая группировка неспособна выполнить эту задачу
и не возьмется за нее. С другой стороны, я меньше всего склонен закрывать
глаза на то, что наш Интернационал еще молод и слаб. Но это не основание
отказываться от собственного имени. В цивилизованных обществах человек носит
одно и то же имя в детстве, в зрелости и в старости, и это имя сливается с
его индивидуальностью.
Словечко "за" вам кажется выражением политической скромности. Мне оно
кажется выражением нерешительности и неуверенности в себе. Революционная
партия, которая не уверена в своем собственном значении, не может вызвать
доверия к себе со стороны масс. То обстоятельство, что классовые враги, как
и широкие круги рабочих, уже говорят о нас, как о Четвертом Интернационале,
показывает, что они доверяют этой "фирме" больше, чем некоторые скептики или
полускептики в наших собственных рядах.
Вам кажется, что название "Четвертый Интернационал" помешает
приблизиться к нам сочувствующим или полусочувствующим организациям. Это в
корне неправильно. Привлечь к себе мы можем только правильной и отчетливой
политикой. А для этого нужно иметь организацию, а не туманное пятно. Наши
национальные организации называются партиями или лигами. Ведь можно сказать
и тут, что "прокламирование" Революционно-социалистической партии в Бельгии
затрудняет приближение к ней сочувствующих или полусочувствующих
группировок. Если соблюдать принцип "скромности", то следовало бы нашу
бельгийскую партию, например, назвать "движением за
революционно-социалистическую партию". Но на такое смешное название не
согласится, думаю, и товарищ Вареекен. Почему же мы к интернациональной
организации должны применять другие принципы, чем к национальной? Недостойно
марксиста иметь два разных мерила: одно для национальной политики, а другое
- для интернациональной.
Несомненно, в Бельгии, как и во всякой другой стране, могут возникнуть
сочувствующие группы, еще не согласные сегодня вступить формально в наши
ряды. Мы должны быть готовы установить с ними дружественные отношения и,
если они пожелают, включить их в рамки Четвертого Интернационала на правах
сочувствующих организаций, т. е. с совещательным голосом.
Вы указываете на то, что мы еще не дали теоретического анализа новейшей
стадии империализма и пр. Но если это довод против "провозглашения"
Четвертого Интернационала, то это не меньший довод против существования
национальных партий. Опять две мерки! Между тем несомненно, что Четвертый
Интернационал в целом гораздо лучше вооружен теоретически и гораздо больше
застрахован от шатаний, чем каждая из национальных секций в отдельности.
Отношение между теорией и практикой имеет не односторонний, а
двусторонний, т. е. диалектический характер. Мы вооружены теоретически
достаточно для действия, во всяком случае, неизмеримо лучше всех других
организаций. Наше действие будет толкать вперед нашу теоретическую работу,
пробуждать и привлекать новых теоретиков и пр. Четвертый Интернационал
никогда не выйдет из наших рук в готовом и законченном виде, как Минерва из
головы Юпитера119. Он будет расти и развиваться теоретически, как и
практически.
Напомню, что Союз Коммунистов120 был создан Марксом-Энгельсом до того,
как они написали "Коммунистический Манифест". Первый Интернационал был
создан до появления первого тома "Капитала". Второй Интернационал - до
опубликования всех томов "Капитала"121. Третий Интернационал в лучший свой
период существовал без законченной программы. И т. д.
Исторический процесс не ждет появления "последнего", "законченного",
"исчерпывающего" марксистского исследования. Мы должны были занять позицию
по отношению к испанской революции, не дожидаясь марксистских трудов об
Испании. Война призовет нас к ответу независимо от того, выпустят ли наши
теоретики один, два или три тома исследования. Как нельзя отложить войну до
изобретения самого совершенного оружия, так нельзя отложить революцию и
Четвертый Интернационал до появления самого совершенного теоретического
труда. Теория очень важна. Но педантский фетишизм теории никуда не годится.
Парадокс состоит в том, что те, которые называют себя "за Четвертый
Интернационал", на самом деле ведут все более острую борьбу против
Четвертого Интернационала. На примере Снивлита это особенно ясно: он "за"
ПОУМ и "за" Лондонское Бюро, а для того, чтобы сохранить равновесие, он
сверх того еще "за" 4-ый Интернационал. Такой путаницы нам не нужно.
Политика Снивлита только компрометирует 4-ый Интернационал, как в
голландском, так и в международном масштабе. В Испании политика Снивлита
приняла форму прямого штрейкбрехерства в самый критический момент. И все это
прикрывается словечком "за"! Политика Вареекена есть только 51% политики
Снивлита. Немногим иначе обстоит дело с Масловым. Все они "за". На самом
деле все они ведут борьбу против основных принципов Четвертого
Интернационала, озираясь направо и налево в поисках таких же союзников,
которые помогли бы им опрокинуть эти принципы. Этого мы никак не можем
допустить. Мы обязаны проявлять величайшее внимание ко всем колеблющимся и
незрелым рабочим группировкам, развивающимся в нашу сторону. Но мы не можем
делать принципиальных уступок сектантски-центристским лидерам, которые не
хотят признавать ни международной организации, ни дисциплины.
Значит, вы хотите монолитный интернационал? - возразит мне кто-то в
священном ужасе. Нет, меньше всего! - спокойно отвечу я на такое подозрение.
Вся история Четвертого Интернационала и каждой его секции в отдельности
показывает постоянную, непрерывную и свободную борьбу точек зрения и
тенденций. Но, как свидетельствует тот же опыт, эта борьба сохраняет
здоровый характер лишь постольку, поскольку все участники ее сознают себя
членами одной и той же национальной и интернациональной организации, у
которой есть своя программа и свой устав. Мы можем, с другой стороны, вести
товарищескую дискуссию с группами, стоящими вне нашей организации. Но, как
показывает опыт Снивлита и Вареекена, дискуссия неизбежно принимает
отравленный характер, когда некоторые лидеры одной ногой стоят в нашей
организации, а другой вне ее. Допустить развитие такого режима и дальше -
значило бы, совершить самоубийство.
По совокупности этих соображений я полностью и целиком стою за то, чтоб
мы сами себя называли так, как нас называют и рабочие, и классовые враги:
именно 4-ый Интернационал.
Л.Троцкий
31 мая 1938 г.
Койоакан
Международной конференции Четвертого Интернационала122
Дорогие товарищи!
Чрезвычайно сожалею, что неблагоприятные обстоятельства не позволяют
мне принять участие в конференции, от которой передовые рабочие всего мира
ждут ответа на наиболее жгучие вопросы своей освободительной борьбы.
Я достаточно, однако, знаком с той дискуссией, которая в разных странах
развернулась по основным вопросам рабочего движения, и с теми документами,
которые представлены на ваше рассмотрение, чтобы иметь право заявить о
полной моей солидарности с той работой, которую вы призваны выполнить.
Никогда еще в течение своей истории пролетариат не был так подло
обманут и предан своими руководящими организациями, как ныне, 25 лет спустя
после начала первой мировой войны и немного лет, а, может быть, и месяцев
перед началом второй мировой войны.
Чтобы человечество не погибло и не сгнило, пролетариату необходимо
проницательное, честное и бесстрастное революционное руководство. Никто не
может дать ему этого руководства, кроме Четвертого Интернационала,
опирающегося на весь опыт предшествующих побед и поражений.
Позвольте мне, однако, взглянуть на историческую миссию Четвертого
Интернационала не только глазами пролетарского революционера, но и глазами
художника, каким я являюсь по своей профессии. Я никогда, впрочем, не
разделял этих двух сфер деятельности. Кисть никогда не служила мне игрушкой
для собственной забавы или для забавы имущих классов. Я всегда стремился по
мере сил давать в красках выражение страданиям, надеждам и борьбе трудящихся
масс, ибо под этим углом зрения я подхожу к жизни, а, следовательно, и к
искусству, которое является ее неотъемлемой частью. Нынешний безвыходный
кризис капитализма означает кризис всей человеческой культуры, в том числе и
искусства. Спасение культуры - в обновлении общества. Вся мировая обстановка
толкает сколько-нибудь одаренных и отзывчивых художников на путь
революционного творчества. Но увы, этот путь загражден разлагающимися
трупами реформизма и сталинизма.
Если авангард мирового пролетариата ищет руководства, то передовое
искусство ищет новой перспективы и новой надежды. Между тем так называемый
Коммунистический Интернационал, не дающий пролетариату ничего, кроме
поражений и унижений, все еще продолжает командовать духовной жизнью и
художественным творчеством левого крыла международной интеллигенции.
Плоды этого командования имеют особенно отталкивающий характер внутри
СССР, т. е. там, где революционное творчество должно было бы достигнуть
наиболее высокого расцвета. Диктатура реакционной бюрократии задушила или
проституировала духовное творчество целого поколения. Нельзя без физического
отвращения глядеть на снимки советских картин и скульптур, в которых
чиновники, вооруженные кистью, под надзором чиновников, вооруженных
маузерами, прославляют "великих" и "гениальных" вождей, лишенных на самом
деле искры гениальности или величия. Искусство сталинской эпохи войдет в
историю как наиболее наглядное выражение глубочайшего упадка пролетарской
революции.
Обогатить искусство новыми перспективами и новыми возможностями
способен только новый подъем революционного движения. Четвертый
Интернационал не может, конечно, ставить себе задачей "руководить"
искусством, т. е. давать ему заказы или предписывать методы. Такое отношение
к искусству могло придти в голову только взбесившейся от самовластия
московской бюрократии. Искусство, как и наука, не только не ищет
командования, но по самому своему существу не выносит его. Художественное
творчество имеет свои внутренние законы - даже и тогда, когда сознательно
служит общественному движению. Революционное искусство несовместимо с ложью,
фальшью и духом приспособления. Поэты, художники, скульпторы, музыканты сами
найдут свои пути и свои методы, если революционное движение масс развеет
тучи скептицизма и пессимизма, которые обволакивают ныне горизонт
человечества. Новое творческое поколение должно убедиться на деле, что в
лице старых Интернационалов гниет лишь вчерашний день человечества, но не
его завтрашний день.
Социал-демократический интернационал, как показывает свежий и постыдный
опыт правительства Леона Блюма во Франции, остается вспомогательным
аппаратом буржуазии, который призывается на службу в наиболее трудные минуты
для выполнения наиболее грязной работы, особенно для подготовки новой
империалистической бойни.
Роль Третьего Интернационала, если возможно, еще преступнее и
зловреднее, ибо он прикрывает свою службу империализму украденным
авторитетом Октябрьской революции и большевизма. На почве Испании сталинизм
особенно показал, что в отношении пролетарской революции он взял на себя ту
роль международного жандарма, какую царизм играл по отношению к буржуазным
революциям.
Подобно бюрократии двух лжемарксистских Интернационалов, анархистская
бюрократия успела стать плотью от плоти буржуазного общества. Своей позорной
политикой в Испании официальный анархизм убедительно показал рабочим массам
всего мира, что они не имеют больше права надеяться на него.
Революционное искусство немыслимо без правды и свободы. Но без тех же
условий немыслимо и революционное движение пролетариата. Четвертый
Интернационал начал с беспощадной критики всякой условности, фальши, рутины
и надутых авторитетов. Он объединяет вокруг себя во все возрастающем числе
цвет мирового рабочего класса и уже начал привлекать к себе симпатии лучших
представителей творческой интеллигенции. Упадок мирового хозяйства, как и
загнивание культуры, могут быть остановлены только международной
пролетарской революцией. В фокусе подготовки этой революции уже сейчас стоит
Четвертый Интернационал. Правильное руководство, которое он несет
пролетариату, - залог будущих побед. Во имя революции, как и во имя
неразрывно с ней связанной культуры, я горячо приветствую вашу конференцию.
[Л.Д.Троцкий от имени Д.Риверы]
1 июня 1938 г.
Октябрьская революция дала великолепный толчок искусству во всех
областях. Бюрократическая реакция, наоборот, задушила художественное
творчество тоталитарной рукой. Немудрено! Даже придворное искусство
абсолютной монархии было основано на идеализации, но не на фальсификации.
Между тем, официальное искусство Советского Союза - а другого искусства там
нет - основано на грубой фальсификации, в самом прямом и непосредственном
смысле слова. Цель фальсификации - возвеличение "вождя", искусственная
фабрикация героического мифа. Совсем недавно, 27 апреля этого года,
правительственный официоз "Известия" напечатал снимок с новой картины,
изображающей Сталина как организатора тифлисской забастовки в марте 1902
года123. Но, как гласят давно опубликованные документы, Сталин сидел в это
время в тюрьме, притом не в Тифлисе, а в Батуми. На этот раз ложь слишком
била в глаза. "Известиям" пришлось на другой день извиняться за печальное
недоразумение. Что сталось с картиной, оплаченной из государственных
средств, неизвестно. Десятки, сотни, тысячи книг, фильмов, полотен,
скульптур закрепляют и возвеличивают такие "исторические" эпизоды, которых
никогда не было. Так, во многих картинах, относящихся к Октябрьской
революции, изображается никогда не существовавший "революционный центр" со
Сталиным во главе. Алексей Толстой124, в котором царедворец пересилил
художника, пишет роман, прославляющий военные подвиги Сталина и Ворошилова в
Царицыне. На самом деле, как свидетельствуют документы, Царицынская армия -
одна из двух дюжин армий революции - играла самую плачевную роль. Нельзя без
физического отвращения, смешанного с ужасом, глядеть на снимки с советских
картин и скульптур, в которых чиновники, вооруженные кистью, под надзором
чиновников, вооруженных маузерами, прославляют "великих" и "гениальных"
вождей, лишенных на самом деле искры гениальности или величия. Искусство
сталинской эпохи войдет в историю как наиболее наглядное выражение
глубочайшего упадка пролетарской революции.
Дело не ограничивается, однако, пределами СССР. В поисках новой
ориентировки квазиреволюционная интеллигенция Запада под видом запоздалого
признания Октябрьской революции стала на колени перед советской бюрократией.
Художники с характером и гением остались, конечно, в стороне. Но тем
назойливее выползли на передний план всякого рода неудачники, карьеристы,
бездарности. Несмотря на свой широкий охват, все это милитаризованное
движение не породило до сих пор ни одного произведения, которое способно
было бы пережить автора или его кремлевских вдохновителей.
Однако вавилонское пленение революционного искусства не будет длиться
вечно. Позорное крушение трусливо-реакционной политики Народных фронтов в
Испании и Франции, с одной стороны, московские судебные подлоги, с другой,
знаменуют приближение великого поворота не только в области политики, но и в
области революционной идеологии. Обогатить искусство новыми возможностями
способен только новый подъем освободительного движения человечества.
Революционная партия не может, конечно, ставить себе задачей "руководить"
искусством. Такая претензия могла прийти в голову только взбесившейся от
самовластия московской бюрократии. Искусство, как и наука, не только не ищет
командования, но по самому своему существу не выносит его. Художественное
творчество имеет свои внутренние законы - даже и тогда, когда сознательно
служит общественному движению. Революционное искусство несовместимо с ложью,
фальшью и духом приспособления. Поэты, художники, скульпторы, музыканты сами
найдут свои пути и свои методы, если революционное движение масс развеет
тучи скептицизма и пессимизма, которые обволакивают ныне горизонт
человечества. Первым условием такого возрождения и подъема является
низвержение удушающей опеки кремлевской бюрократии.
Л.Троцкий
10 июня 1938 г.
Койоакан
В редакцию "Ла Флеш"125
Уважаемый г-н редактор!
В No 116 "Ла Флеш", который я получил с естественным запозданием, за
подписью г-на Андре Монтаня изложено в выдержках письмо, которое Бухарин
написал будто бы вскоре после смерти Ленина некоему Илье Британу. Этот
последний, по словам г. Монтаня, был выслан из России за "речь,
благоприятную Троцкому". Для всякого, кто хоть немного знает обстоятельства
и участников, не может представлять ни малейшего сомнения в том, что дело
идет не о письме Бухарина, а о грубой, злостной и невежественной подделке.
Имя г-на Ильи Британа я лично впервые узнал из статьи г-на Андре Монтаня.
Если публикация исходит от Ильи Британа (когда именно?), то его роль в
аппарате пропаганды белых эмигрантов или фашистской Германии не может
оставлять места сомнениям. Не исключено, однако, что письмо сфабриковано ГПУ
как "документальное" дополнение к тем показаниям, которые исторгаются
тоталитарной инквизицией Сталина. Сейчас немало случаев, когда очень трудно
отличить стиль ГПУ от стиля Гестапо. Чтобы разобраться в этом вопросе, нужно
знать даты и другие обстоятельства. Во всяком случае дело идет о заведомой и
явной фальсификации, и нужно полное отсутствие критического чутья, чтобы не
обнаружить это с первого взгляда.
Примите уверение в совершенном уважении.
Л.Троцкий
12 июня 1938 г.
14 июня 1938 г.
Дорогой товарищ Каган,
Я вижу, что вы очень серьезно взялись за работу и чувствую большую
благодарность за это. Присланное вами конспективное изложение статьи
Стецкого126 великолепно и окажет мне большую услугу. Очевидно, эта статья из
"Красной нови" (у вас по ошибке сказано "Красная нива"). Не думаю, чтобы вы
нуждались в каких-либо дополнительных указаниях. Мне нужны точные даты,
точные и характерные цитаты, относящиеся к борьбе Сталина с оппозицией, к
его общей политике, к его противоречиям с самим собой и проч. Очень важны, в
частности, факты, характеризующие и зигзаги международной политики, как по
линии советской дипломатии, так и по линии Коминтерна.
Еще раз спасибо.
[Л.Д.Троцкий]
В "Воркерс Ейдж"127 от 11 июня напечатана статья в защиту многолетнего
прислужничества Ловстона и К перед термидорианской бюрократией. Статья
показывает лишний раз, что эти люди неисправимы.
В своей работе о морали я отметил преступное отношение Брандлера и
Ловстона к московским процессам. Ловстон отвечает на это: да, мы ошиблись,
но и Троцкий ошибался по отношению к процессу меньшевиков 1931 г.128 В чем
же разница?
Надо объяснить кратко этим господам, в чем разница.
Меньшевики являются консервативной мелкобуржуазной партией, связанной с
империализмом. В Октябрьской революции они объединялись с буржуазией против
пролетариата. Во время гражданской войны правое крыло меньшевиков стояло на
стороне империалистов (Майский129, Трояновский и многие другие), даже с
оружием в руках. Меньшевики-эмигранты в Париже считают своим другом и вождем
не под силу одной бельгийской секции, следовало бы, может быть, поставить
один общий теоретический журнал для всех стран французского языка.
Объективные условия для развития бельгийской секции крайне
благоприятны. Нужно только своевременно устранить субъективные препятствия.
Л.Троцкий
23 мая 1938 г.
26 мая 1938 г.
Дорогой товарищ,
Вчера получили от вас письмо No 27. Вы совершенно не упоминаете о вашем
физическом состоянии после "аварии". Из этого мы заключаем, что вы
оправились и, конечно, очень рады этому.
По поводу книги о Сталине. Обращаться к Суварину вряд ли удобно. Скорее
уж можно было бы обратиться к Николаевскому, если есть связь с ним. То, что
мне особенно необходимо, это речи и статьи Сталина, начиная с 1925 года,
даже с 1923-ьего. У Николаевского имеются, насколько знаю, все вырезки.
Если, однако, вам удобнее взять материалы у Суварина, то я возражать не
буду, при условии, однако, чтобы обращение к нему исходило не от меня.
Мне необходимо сейчас навести следующую справку: в 1910 году вышла в
Женеве книжка "Аркомед. Из рабочего движения на Кавказе". В 1923 г. книжка
была переиздана в Москве113. Кто автор книжки? Кем книжка была издана в
Женеве? В Париже очень легко выяснить этот вопрос.
Если ту или иную статью или речь Сталина нельзя достать во временное
пользование (не больше чем на 6 недель, включая и пересылку), то может быть,
можно было бы сделать выписки в Париже? Разумеется, трудность в выборе
наиболее характерных мест. Но я не сомневаюсь, что вы и товарищ Этьен хорошо
разрешили бы эту задачу. Весь вопрос только в расходовании времени и сил.
То же самое относится к статьям во французской периодической печати,
особенно в больших журналах. Разумеется, необходимые расходы на это будут
покрыты.
Рукопись книги я должен сдать не позже чем через пять месяцев. Это
значит, что материалы должны быть в моих руках не позже чем через два
месяца. Особенно важно просмотреть в библиотеке комплекты "Правды" и
"Известий", начиная с 1925 года. Как вам, разумеется, ясно, меня особенно
интересуют этапы политики Сталина в разных вопросах, зигзаги и повороты.
Статья Эльзы114 о Молчанове115 очень интересная (я лично о Молчанове
ничего не знал), но опасаюсь, что в буржуазной печати поместить не удастся,
так как интерес к процессам прошел, к тому же статья написана в слишком
революционном духе. Я думаю, что эту статью следовало бы напечатать в
"Бюллетене" полностью, или хотя бы главную часть116.
Когда вы писали ваше письмо, вы еще не получили статью "Их и наша
мораль". Эта статья может изменить ваши планы насчет составления номера.
Думаю, что статья сейчас важнее проекта программы, т. е. неотложней. Во
всяком случае, решайте сами.
Крепко жму руку.
Копия Ю.Вензлеру
[Л.Д.Троцкий]
27 мая 1938 г.
Дорогой тов. Каган,
Я получил Ваши выписки вместе с письмом от 19 мая. Большое спасибо за
выписки, которые очень интересны. Переписывать всю статью нет надобности,
так как эти цитаты, думается, исчерпывают суть дела. Имеете ли вы вообще
комплект "Красной нови"118? В таком случае было бы хорошо, если бы вы
просмотрели его с точки зрения политической эволюции Сталина, вернее его
зигзагов и методов его борьбы с оппозицией. За всякую справку такого рода
буду вам очень благодарен, так как у меня здесь очень мало литературы, а
книгу о Сталине я должен закончить в течение ближайших пяти месяцев.
Вы простите меня за то, что я в свое время не ответил на ваше первое
письмо с приложением рукописи. Это время было у меня очень тревожное и
неблагоприятное: только этим и объясняется мое молчание.
Тов. Сара Вебер сообщила мне, что вы очень внимательно относитесь к
русскому "Бюллетеню". Большое вам спасибо. Теперь, когда главного
организатора "Бюллетеня" больше нет, "Бюллетень" нуждается во внимании и
заботе товарищей больше, чем когда бы то ни было.
Крепко жму вашу руку.
[Л.Д.Троцкий]
Дорогой товарищ!
Вам кажется преждевременным "провозглашение" Четвертого Интернационала.
Вы считаете более "скромным" и более правильным сохранить название "движение
за 4-ый Интернационал". Я никак не могу с этим согласиться. Это название
казалось мне педантским, неуместным и слегка смешным еще два года тому
назад, когда оно было впервые принято. Опыт последних двух лет вполне
показал ошибочность этого названия. Лучшее доказательство этого в том, что
оно совершенно не привилось. Никто не называет нас так. Буржуазная пресса,
Коминтерн, социал-демократы - все в один голос говорят просто о Четвертом
Интернационале. Никто не употребляет словечка "за". Наши собственные
организации, за небольшими исключениями, поступают точно так же, называя
себя секциями Четвертого Интернационала. Во всяком случае, так поступают
французы, немцы, русские, американцы, мексиканцы, кубинцы и проч. Только
Снивлит и Вареекен сделали из словечка "за" свое знамя. Но как раз этот факт
лучше всего подчеркивает ошибочность старого названия, которое подавляющему
большинству оказалось совершенно ненужным.
Вы совершенно согласны со мной, что Четвертый Интернационал строится
только нами, что никакая другая группировка неспособна выполнить эту задачу
и не возьмется за нее. С другой стороны, я меньше всего склонен закрывать
глаза на то, что наш Интернационал еще молод и слаб. Но это не основание
отказываться от собственного имени. В цивилизованных обществах человек носит
одно и то же имя в детстве, в зрелости и в старости, и это имя сливается с
его индивидуальностью.
Словечко "за" вам кажется выражением политической скромности. Мне оно
кажется выражением нерешительности и неуверенности в себе. Революционная
партия, которая не уверена в своем собственном значении, не может вызвать
доверия к себе со стороны масс. То обстоятельство, что классовые враги, как
и широкие круги рабочих, уже говорят о нас, как о Четвертом Интернационале,
показывает, что они доверяют этой "фирме" больше, чем некоторые скептики или
полускептики в наших собственных рядах.
Вам кажется, что название "Четвертый Интернационал" помешает
приблизиться к нам сочувствующим или полусочувствующим организациям. Это в
корне неправильно. Привлечь к себе мы можем только правильной и отчетливой
политикой. А для этого нужно иметь организацию, а не туманное пятно. Наши
национальные организации называются партиями или лигами. Ведь можно сказать
и тут, что "прокламирование" Революционно-социалистической партии в Бельгии
затрудняет приближение к ней сочувствующих или полусочувствующих
группировок. Если соблюдать принцип "скромности", то следовало бы нашу
бельгийскую партию, например, назвать "движением за
революционно-социалистическую партию". Но на такое смешное название не
согласится, думаю, и товарищ Вареекен. Почему же мы к интернациональной
организации должны применять другие принципы, чем к национальной? Недостойно
марксиста иметь два разных мерила: одно для национальной политики, а другое
- для интернациональной.
Несомненно, в Бельгии, как и во всякой другой стране, могут возникнуть
сочувствующие группы, еще не согласные сегодня вступить формально в наши
ряды. Мы должны быть готовы установить с ними дружественные отношения и,
если они пожелают, включить их в рамки Четвертого Интернационала на правах
сочувствующих организаций, т. е. с совещательным голосом.
Вы указываете на то, что мы еще не дали теоретического анализа новейшей
стадии империализма и пр. Но если это довод против "провозглашения"
Четвертого Интернационала, то это не меньший довод против существования
национальных партий. Опять две мерки! Между тем несомненно, что Четвертый
Интернационал в целом гораздо лучше вооружен теоретически и гораздо больше
застрахован от шатаний, чем каждая из национальных секций в отдельности.
Отношение между теорией и практикой имеет не односторонний, а
двусторонний, т. е. диалектический характер. Мы вооружены теоретически
достаточно для действия, во всяком случае, неизмеримо лучше всех других
организаций. Наше действие будет толкать вперед нашу теоретическую работу,
пробуждать и привлекать новых теоретиков и пр. Четвертый Интернационал
никогда не выйдет из наших рук в готовом и законченном виде, как Минерва из
головы Юпитера119. Он будет расти и развиваться теоретически, как и
практически.
Напомню, что Союз Коммунистов120 был создан Марксом-Энгельсом до того,
как они написали "Коммунистический Манифест". Первый Интернационал был
создан до появления первого тома "Капитала". Второй Интернационал - до
опубликования всех томов "Капитала"121. Третий Интернационал в лучший свой
период существовал без законченной программы. И т. д.
Исторический процесс не ждет появления "последнего", "законченного",
"исчерпывающего" марксистского исследования. Мы должны были занять позицию
по отношению к испанской революции, не дожидаясь марксистских трудов об
Испании. Война призовет нас к ответу независимо от того, выпустят ли наши
теоретики один, два или три тома исследования. Как нельзя отложить войну до
изобретения самого совершенного оружия, так нельзя отложить революцию и
Четвертый Интернационал до появления самого совершенного теоретического
труда. Теория очень важна. Но педантский фетишизм теории никуда не годится.
Парадокс состоит в том, что те, которые называют себя "за Четвертый
Интернационал", на самом деле ведут все более острую борьбу против
Четвертого Интернационала. На примере Снивлита это особенно ясно: он "за"
ПОУМ и "за" Лондонское Бюро, а для того, чтобы сохранить равновесие, он
сверх того еще "за" 4-ый Интернационал. Такой путаницы нам не нужно.
Политика Снивлита только компрометирует 4-ый Интернационал, как в
голландском, так и в международном масштабе. В Испании политика Снивлита
приняла форму прямого штрейкбрехерства в самый критический момент. И все это
прикрывается словечком "за"! Политика Вареекена есть только 51% политики
Снивлита. Немногим иначе обстоит дело с Масловым. Все они "за". На самом
деле все они ведут борьбу против основных принципов Четвертого
Интернационала, озираясь направо и налево в поисках таких же союзников,
которые помогли бы им опрокинуть эти принципы. Этого мы никак не можем
допустить. Мы обязаны проявлять величайшее внимание ко всем колеблющимся и
незрелым рабочим группировкам, развивающимся в нашу сторону. Но мы не можем
делать принципиальных уступок сектантски-центристским лидерам, которые не
хотят признавать ни международной организации, ни дисциплины.
Значит, вы хотите монолитный интернационал? - возразит мне кто-то в
священном ужасе. Нет, меньше всего! - спокойно отвечу я на такое подозрение.
Вся история Четвертого Интернационала и каждой его секции в отдельности
показывает постоянную, непрерывную и свободную борьбу точек зрения и
тенденций. Но, как свидетельствует тот же опыт, эта борьба сохраняет
здоровый характер лишь постольку, поскольку все участники ее сознают себя
членами одной и той же национальной и интернациональной организации, у
которой есть своя программа и свой устав. Мы можем, с другой стороны, вести
товарищескую дискуссию с группами, стоящими вне нашей организации. Но, как
показывает опыт Снивлита и Вареекена, дискуссия неизбежно принимает
отравленный характер, когда некоторые лидеры одной ногой стоят в нашей
организации, а другой вне ее. Допустить развитие такого режима и дальше -
значило бы, совершить самоубийство.
По совокупности этих соображений я полностью и целиком стою за то, чтоб
мы сами себя называли так, как нас называют и рабочие, и классовые враги:
именно 4-ый Интернационал.
Л.Троцкий
31 мая 1938 г.
Койоакан
Международной конференции Четвертого Интернационала122
Дорогие товарищи!
Чрезвычайно сожалею, что неблагоприятные обстоятельства не позволяют
мне принять участие в конференции, от которой передовые рабочие всего мира
ждут ответа на наиболее жгучие вопросы своей освободительной борьбы.
Я достаточно, однако, знаком с той дискуссией, которая в разных странах
развернулась по основным вопросам рабочего движения, и с теми документами,
которые представлены на ваше рассмотрение, чтобы иметь право заявить о
полной моей солидарности с той работой, которую вы призваны выполнить.
Никогда еще в течение своей истории пролетариат не был так подло
обманут и предан своими руководящими организациями, как ныне, 25 лет спустя
после начала первой мировой войны и немного лет, а, может быть, и месяцев
перед началом второй мировой войны.
Чтобы человечество не погибло и не сгнило, пролетариату необходимо
проницательное, честное и бесстрастное революционное руководство. Никто не
может дать ему этого руководства, кроме Четвертого Интернационала,
опирающегося на весь опыт предшествующих побед и поражений.
Позвольте мне, однако, взглянуть на историческую миссию Четвертого
Интернационала не только глазами пролетарского революционера, но и глазами
художника, каким я являюсь по своей профессии. Я никогда, впрочем, не
разделял этих двух сфер деятельности. Кисть никогда не служила мне игрушкой
для собственной забавы или для забавы имущих классов. Я всегда стремился по
мере сил давать в красках выражение страданиям, надеждам и борьбе трудящихся
масс, ибо под этим углом зрения я подхожу к жизни, а, следовательно, и к
искусству, которое является ее неотъемлемой частью. Нынешний безвыходный
кризис капитализма означает кризис всей человеческой культуры, в том числе и
искусства. Спасение культуры - в обновлении общества. Вся мировая обстановка
толкает сколько-нибудь одаренных и отзывчивых художников на путь
революционного творчества. Но увы, этот путь загражден разлагающимися
трупами реформизма и сталинизма.
Если авангард мирового пролетариата ищет руководства, то передовое
искусство ищет новой перспективы и новой надежды. Между тем так называемый
Коммунистический Интернационал, не дающий пролетариату ничего, кроме
поражений и унижений, все еще продолжает командовать духовной жизнью и
художественным творчеством левого крыла международной интеллигенции.
Плоды этого командования имеют особенно отталкивающий характер внутри
СССР, т. е. там, где революционное творчество должно было бы достигнуть
наиболее высокого расцвета. Диктатура реакционной бюрократии задушила или
проституировала духовное творчество целого поколения. Нельзя без физического
отвращения глядеть на снимки советских картин и скульптур, в которых
чиновники, вооруженные кистью, под надзором чиновников, вооруженных
маузерами, прославляют "великих" и "гениальных" вождей, лишенных на самом
деле искры гениальности или величия. Искусство сталинской эпохи войдет в
историю как наиболее наглядное выражение глубочайшего упадка пролетарской
революции.
Обогатить искусство новыми перспективами и новыми возможностями
способен только новый подъем революционного движения. Четвертый
Интернационал не может, конечно, ставить себе задачей "руководить"
искусством, т. е. давать ему заказы или предписывать методы. Такое отношение
к искусству могло придти в голову только взбесившейся от самовластия
московской бюрократии. Искусство, как и наука, не только не ищет
командования, но по самому своему существу не выносит его. Художественное
творчество имеет свои внутренние законы - даже и тогда, когда сознательно
служит общественному движению. Революционное искусство несовместимо с ложью,
фальшью и духом приспособления. Поэты, художники, скульпторы, музыканты сами
найдут свои пути и свои методы, если революционное движение масс развеет
тучи скептицизма и пессимизма, которые обволакивают ныне горизонт
человечества. Новое творческое поколение должно убедиться на деле, что в
лице старых Интернационалов гниет лишь вчерашний день человечества, но не
его завтрашний день.
Социал-демократический интернационал, как показывает свежий и постыдный
опыт правительства Леона Блюма во Франции, остается вспомогательным
аппаратом буржуазии, который призывается на службу в наиболее трудные минуты
для выполнения наиболее грязной работы, особенно для подготовки новой
империалистической бойни.
Роль Третьего Интернационала, если возможно, еще преступнее и
зловреднее, ибо он прикрывает свою службу империализму украденным
авторитетом Октябрьской революции и большевизма. На почве Испании сталинизм
особенно показал, что в отношении пролетарской революции он взял на себя ту
роль международного жандарма, какую царизм играл по отношению к буржуазным
революциям.
Подобно бюрократии двух лжемарксистских Интернационалов, анархистская
бюрократия успела стать плотью от плоти буржуазного общества. Своей позорной
политикой в Испании официальный анархизм убедительно показал рабочим массам
всего мира, что они не имеют больше права надеяться на него.
Революционное искусство немыслимо без правды и свободы. Но без тех же
условий немыслимо и революционное движение пролетариата. Четвертый
Интернационал начал с беспощадной критики всякой условности, фальши, рутины
и надутых авторитетов. Он объединяет вокруг себя во все возрастающем числе
цвет мирового рабочего класса и уже начал привлекать к себе симпатии лучших
представителей творческой интеллигенции. Упадок мирового хозяйства, как и
загнивание культуры, могут быть остановлены только международной
пролетарской революцией. В фокусе подготовки этой революции уже сейчас стоит
Четвертый Интернационал. Правильное руководство, которое он несет
пролетариату, - залог будущих побед. Во имя революции, как и во имя
неразрывно с ней связанной культуры, я горячо приветствую вашу конференцию.
[Л.Д.Троцкий от имени Д.Риверы]
1 июня 1938 г.
Октябрьская революция дала великолепный толчок искусству во всех
областях. Бюрократическая реакция, наоборот, задушила художественное
творчество тоталитарной рукой. Немудрено! Даже придворное искусство
абсолютной монархии было основано на идеализации, но не на фальсификации.
Между тем, официальное искусство Советского Союза - а другого искусства там
нет - основано на грубой фальсификации, в самом прямом и непосредственном
смысле слова. Цель фальсификации - возвеличение "вождя", искусственная
фабрикация героического мифа. Совсем недавно, 27 апреля этого года,
правительственный официоз "Известия" напечатал снимок с новой картины,
изображающей Сталина как организатора тифлисской забастовки в марте 1902
года123. Но, как гласят давно опубликованные документы, Сталин сидел в это
время в тюрьме, притом не в Тифлисе, а в Батуми. На этот раз ложь слишком
била в глаза. "Известиям" пришлось на другой день извиняться за печальное
недоразумение. Что сталось с картиной, оплаченной из государственных
средств, неизвестно. Десятки, сотни, тысячи книг, фильмов, полотен,
скульптур закрепляют и возвеличивают такие "исторические" эпизоды, которых
никогда не было. Так, во многих картинах, относящихся к Октябрьской
революции, изображается никогда не существовавший "революционный центр" со
Сталиным во главе. Алексей Толстой124, в котором царедворец пересилил
художника, пишет роман, прославляющий военные подвиги Сталина и Ворошилова в
Царицыне. На самом деле, как свидетельствуют документы, Царицынская армия -
одна из двух дюжин армий революции - играла самую плачевную роль. Нельзя без
физического отвращения, смешанного с ужасом, глядеть на снимки с советских
картин и скульптур, в которых чиновники, вооруженные кистью, под надзором
чиновников, вооруженных маузерами, прославляют "великих" и "гениальных"
вождей, лишенных на самом деле искры гениальности или величия. Искусство
сталинской эпохи войдет в историю как наиболее наглядное выражение
глубочайшего упадка пролетарской революции.
Дело не ограничивается, однако, пределами СССР. В поисках новой
ориентировки квазиреволюционная интеллигенция Запада под видом запоздалого
признания Октябрьской революции стала на колени перед советской бюрократией.
Художники с характером и гением остались, конечно, в стороне. Но тем
назойливее выползли на передний план всякого рода неудачники, карьеристы,
бездарности. Несмотря на свой широкий охват, все это милитаризованное
движение не породило до сих пор ни одного произведения, которое способно
было бы пережить автора или его кремлевских вдохновителей.
Однако вавилонское пленение революционного искусства не будет длиться
вечно. Позорное крушение трусливо-реакционной политики Народных фронтов в
Испании и Франции, с одной стороны, московские судебные подлоги, с другой,
знаменуют приближение великого поворота не только в области политики, но и в
области революционной идеологии. Обогатить искусство новыми возможностями
способен только новый подъем освободительного движения человечества.
Революционная партия не может, конечно, ставить себе задачей "руководить"
искусством. Такая претензия могла прийти в голову только взбесившейся от
самовластия московской бюрократии. Искусство, как и наука, не только не ищет
командования, но по самому своему существу не выносит его. Художественное
творчество имеет свои внутренние законы - даже и тогда, когда сознательно
служит общественному движению. Революционное искусство несовместимо с ложью,
фальшью и духом приспособления. Поэты, художники, скульпторы, музыканты сами
найдут свои пути и свои методы, если революционное движение масс развеет
тучи скептицизма и пессимизма, которые обволакивают ныне горизонт
человечества. Первым условием такого возрождения и подъема является
низвержение удушающей опеки кремлевской бюрократии.
Л.Троцкий
10 июня 1938 г.
Койоакан
В редакцию "Ла Флеш"125
Уважаемый г-н редактор!
В No 116 "Ла Флеш", который я получил с естественным запозданием, за
подписью г-на Андре Монтаня изложено в выдержках письмо, которое Бухарин
написал будто бы вскоре после смерти Ленина некоему Илье Британу. Этот
последний, по словам г. Монтаня, был выслан из России за "речь,
благоприятную Троцкому". Для всякого, кто хоть немного знает обстоятельства
и участников, не может представлять ни малейшего сомнения в том, что дело
идет не о письме Бухарина, а о грубой, злостной и невежественной подделке.
Имя г-на Ильи Британа я лично впервые узнал из статьи г-на Андре Монтаня.
Если публикация исходит от Ильи Британа (когда именно?), то его роль в
аппарате пропаганды белых эмигрантов или фашистской Германии не может
оставлять места сомнениям. Не исключено, однако, что письмо сфабриковано ГПУ
как "документальное" дополнение к тем показаниям, которые исторгаются
тоталитарной инквизицией Сталина. Сейчас немало случаев, когда очень трудно
отличить стиль ГПУ от стиля Гестапо. Чтобы разобраться в этом вопросе, нужно
знать даты и другие обстоятельства. Во всяком случае дело идет о заведомой и
явной фальсификации, и нужно полное отсутствие критического чутья, чтобы не
обнаружить это с первого взгляда.
Примите уверение в совершенном уважении.
Л.Троцкий
12 июня 1938 г.
14 июня 1938 г.
Дорогой товарищ Каган,
Я вижу, что вы очень серьезно взялись за работу и чувствую большую
благодарность за это. Присланное вами конспективное изложение статьи
Стецкого126 великолепно и окажет мне большую услугу. Очевидно, эта статья из
"Красной нови" (у вас по ошибке сказано "Красная нива"). Не думаю, чтобы вы
нуждались в каких-либо дополнительных указаниях. Мне нужны точные даты,
точные и характерные цитаты, относящиеся к борьбе Сталина с оппозицией, к
его общей политике, к его противоречиям с самим собой и проч. Очень важны, в
частности, факты, характеризующие и зигзаги международной политики, как по
линии советской дипломатии, так и по линии Коминтерна.
Еще раз спасибо.
[Л.Д.Троцкий]
В "Воркерс Ейдж"127 от 11 июня напечатана статья в защиту многолетнего
прислужничества Ловстона и К перед термидорианской бюрократией. Статья
показывает лишний раз, что эти люди неисправимы.
В своей работе о морали я отметил преступное отношение Брандлера и
Ловстона к московским процессам. Ловстон отвечает на это: да, мы ошиблись,
но и Троцкий ошибался по отношению к процессу меньшевиков 1931 г.128 В чем
же разница?
Надо объяснить кратко этим господам, в чем разница.
Меньшевики являются консервативной мелкобуржуазной партией, связанной с
империализмом. В Октябрьской революции они объединялись с буржуазией против
пролетариата. Во время гражданской войны правое крыло меньшевиков стояло на
стороне империалистов (Майский129, Трояновский и многие другие), даже с
оружием в руках. Меньшевики-эмигранты в Париже считают своим другом и вождем