Страница:
обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся
несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час
капиталистической собственности. Экспроприаторов экспроприируют". Это и есть
социалистическая революция. Проблема переустройства общества не есть у
Маркса рецепт, продиктованный субъективными тенденциями автора; она
вытекает, как железная историческая необходимость, с одной стороны, из мощно
выросших производительных сил, с другой, - из невозможности организовать
дальше эти силы по произволу закона стоимости.
Умствования некоторых интеллигентов на тему о том, что, вопреки учению
Маркса, социализм не неизбежен, а только возможен, лишены какого бы то ни
было содержания. Маркс не хотел, разумеется, сказать, что социализм наступит
независимо от воли и действий людей: такая мысль была бы просто абсурдом.
Маркс предсказывал, что из экономического развала, которым неизбежно должно
завершиться развитие капитализма, - этот развал налицо, - не может быть
другого выхода, кроме обобществления средств производства. Производительные
силы нуждаются в новом организаторе и новом хозяине. А так как бытие
определяет сознание, то Маркс не сомневался, что рабочий класс ценою ошибок
и поражений разберется в реальной обстановке и сделает из нее раньше или
позже необходимые практические выводы.
Что обобществление созданных капитализмом средств производства должно
представить огромные экономические выгоды, доказано ныне не только теорией,
но и опытом СССР, как ни ограничен этот опыт. Правда, капиталистическая
реакция не без искусства пользуется режимом Сталина как пугалом против идей
социализма. На самом деле Маркс никогда не говорил, что социализм может быть
осуществлен в одной, притом отсталой стране. Продолжающаяся нужда народных
масс в СССР, всемогущество привилегированной касты, поднявшейся над народом
и его нуждой, наконец, дикий произвол бюрократии являются результатом не
социалистических методов хозяйства, а изолированности и отсталости СССР в
кольце капиталистического окружения. Приходится скорее изумляться тому, что
в этих исключительно неблагоприятных условиях плановое хозяйство успело
обнаружить свои неоценимые преимущества.
Все спасители капитализма, и демократического, и фашистского типа,
пытаются ограничить или, по крайней мере, замаскировать власть магнатов
капитала именно для того, чтобы избежать "экспроприации экспроприаторов".
Все они признают, и многие открыто высказывают, что неудача их
реформаторских попыток должна неизбежно привести к социалистической
революции. Все они успели, однако, показать, что их методы спасения
капитализма представляют реакционное и бессильное знахарство. Прогноз Маркса
о неизбежности социализма полностью подтверждается, таким образом, методом
от обратного.
Неизбежность социалистической революции
Программа "технократии", расцветшая в период великого кризиса 1929-1932
гг.347, исходила из той правильной мысли, что рационализировать хозяйство
можно лишь посредством союза техники, стоящей на высоте науки, и власти,
стоящей на службе общества. Однако такой союз возможен лишь, если освободить
и технику, и власть из рабства частной собственности. Здесь-то и открывается
великая революционная задача. Чтобы освободить технику из кабалы частных
интересов и поставить власть на службу обществу, нужно "экспроприировать
экспроприаторов". Совершить эту работу способен лишь могущественный класс,
заинтересованный в собственном освобождении и противостоящий
монополистам-экспроприаторам. Только в союзе с пролетарской властью
квалифицированный слой техников может построить действительно научное и
действительно народное, т. е. социалистическое, хозяйство.
Самое лучшее было бы, конечно, если бы эту цель можно было осуществить
мирным, постепенным, демократическим путем. Однако переживший себя строй
никогда не уступает без сопротивления свое место новому. Если в свое время
молодая, полная сил демократия оказалась неспособна предотвратить захват
богатства и власти плутократией, то можно ли ждать, что одряхлевшая и
опустошенная демократия окажется способна преобразовать строй, основанный на
неограниченном господстве 60-ти семейств? Теория и история учат, что смена
общественных режимов предполагает высшую форму классовой борьбы, т. е.
революцию. Даже рабство не могло быть ликвидировано в Соединенных Штатах без
гражданской войны. "Сила является акушером каждой старой общественной формы,
которая беременна новой". Никому еще не удалось опровергнуть Маркса в этом
основном пункте социологии классового общества. Путь социализму может
открыть только социалистическая революция.
Марксизм в Соединенных Штатах
Североамериканская республика дальше всех ушла в области техники и
организации производства. На этом фундаменте будут строить не только сами
американцы, но и все человечество. Однако разные стороны общественного
процесса у одной и той же нации имеют разные ритмы в зависимости от особых
исторических условий. При грандиозном превосходстве технологии экономическая
мысль Соединенных Штатов остается крайне отсталой, как на правом, так и на
левом фланге. Джон Льюис держится примерно тех же взглядов, что и Франклин
Рузвельт. Однако по характеру поста, который занимает Льюис, его
общественная функция несравненно более консервативна, чтобы не сказать
реакционна. В известных американских кругах склонны отвергать ту или другую
радикальную теорию без малейшей научной критики, объявляя ее попросту "не
американской". Где искать разграничительный критерий? Христианство было
импортировано в Соединенные Штаты вместе с логарифмами348, поэзией Шекспира,
идеями прав человека и гражданина и некоторыми другими немаловажными
продуктами человеческой мысли. В этом же ряду стоит ныне и марксизм.
Секретарь земледелия, Генри Уоллес349, обвинил в печати автора этих
строк в "крайне не американской догматической узости" и противопоставил
русскому догматизму оппортунистический дух Джефферсона, который умел
мириться с противником. Г[осподин] Уоллес не догадывается, видимо, что
политика компромисса не есть функция бесплотного национального духа, а
продукт материальных условий. Быстро богатеющая нация имеет достаточные
резервы для соглашений между враждебными классами и партиями. Когда,
наоборот, социальные противоречия обостряются, почва под компромиссом
исчезает. Америка была свободна от "догматической узости" только потому, что
у нее было много девственных пространств, неисчерпаемые источники
естественных богатств и безграничная, казалось, возможность обогащения.
Правда, и при этих условиях дух компромисса не предотвратил гражданской
войны, когда пробил для нее час. Во всяком случае, те материальные условия,
которые составляли основу "американизма", ныне все более уходят в прошлое.
Отсюда глубокий кризис традиционной американской идеологии.
Эмпирическое мышление, ограничивающееся разрешением частичных задач от
случая к случаю, казалось совершенно достаточным не только в буржуазных, но
и в рабочих кругах, пока марксов закон стоимости думал за всех. Но ныне этот
закон пришел в непримиримое противоречие с самим собою. Вместо того, чтобы
двигать хозяйство вперед, он подкапывает его основы. Компромиссное,
эклектическое мышление с его философским увенчанием, прагматизмом,
становится совершенно недостаточным, а недоброжелательное отношение к
марксизму, как к "догме", - все более несостоятельным, реакционным и прямо
смешным. Безжизненной, окостеневшей "догмой" стали, наоборот, традиционные
идеи "американизма": они не порождают ничего, кроме ошибок и растерянности.
Тем временем экономическое учение Маркса приобрело для Соединенных Штатов
особую жизненность и актуальность. Хотя "Капитал" опирается на
интернациональный материал, по преимуществу английский, но в своей
теоретической основе представляет собою анализ чистого капитализма как
такового. Несомненно, что наиболее приближается к этому идеальному типу тот
капитализм, который вырос на девственной, неисторической почве Америки.
С позволения г. Уоллеса, Америка развивалась экономически не по
принципам Джефферсона, а по законам Маркса. В таком признании столь же мало
обидного для национального самолюбия, как и в признании того, что Америка
вращается вокруг солнца по законам Ньютона. Чем дольше, однако, в
Соединенных Штатах игнорировали Маркса, тем более повелительный характер
принимает его учение в настоящее время. "Капитал" дает безошибочный диагноз
болезни и незаменимый прогноз. В этом смысле учение Маркса гораздо более
проникнуто новым "американизмом", чем идеи Гувера и Рузвельта, Грина и
Льюиса.
Правда, в Соединенных Штатах имеется обширная оригинальная литература,
посвященная кризису американского хозяйства. Поскольку добросовестные
экономисты дают объективную картину разрушительных тенденций американского
капитализма, их исследования, независимо от теоретических предпосылок,
которые чаще всего отсутствуют, кажутся прямыми иллюстрациями теории Маркса.
Консервативная традиция сказывается, однако, в том, что авторы упорно
воздерживаются от последних выводов, ограничиваясь мрачными пророчествами
или нравоучительными банальностями: "страна должна понять", "общественное
мнение должно серьезно отнестись" и пр. Эти книги похожи на нож без лезвия
или на компас без стрелки.
В Соединенных Штатах были, правда, марксисты и в прошлом. Но это были
марксисты особого рода, вернее, трех особых родов. Во-первых, выброшенные из
Европы эмигранты, которые делали что могли, но не находили отголоска;
во-вторых, отдельные американские группы вроде "делионитов"350, которые
ходом вещей и своими ошибками превращались в секты; в-третьих, дилетанты,
привлеченные Октябрьской революцией и сочувствовавшие марксизму, как
экзотическому учению, мало имеющему отношение к Соединенным Штатам. Время
всех этих категорий прошло. Открывается эпоха независимого классового
движения пролетариата и в то же время - подлинного марксизма. Америка и в
этом отношении несколькими прыжками нагонит и перегонит Европу. Передовая
техника и передовая социальная структура проложат себе дорогу в области
доктрины. Лучшие теоретики марксизма появятся на почве Соединенных Штатов.
Маркс станет наставником передовых американских рабочих. Сокращенное
изложение первого тома станет для них только ступенькой к полному Марксу.
Л.Троцкий
26 февраля 1939 г.
Койоакан
Мы печатаем в этом номере статью Стэнли о политическом положении в
Индии351. Статья с большой убедительностью вскрывает угнетательскую
политику, которую развивает британская "демократия", чтобы не допустить
демократии в Индии. Население Англии 40.000.000. Население Индии -
370.000.000. Чтобы поддержать демократию у империалистической нации в
40.000.000 необходимо душить нацию в 370.000.000. Такова суть
империалистической джемократии.
Освободить Индию может только победоносная революция. Индусская
буржуазия, тесно связанная с британским капиталом, боится революции.
Буржуазная индусская интеллигенция боится своей буржуазии. Вместо подготовки
народной революции эти господа проповедуют все тот же "народный фронт", т.
е. союз перепуганных либералов с перепуганными демократами разной окраски. В
этой работе сталинцы стоят, конечно, на первом месте. Чтобы затормрозить
революционное движение масс против прямого и непосредственного врага,
британского империализма, эти господа ведут агитацию... против японской
опасности. Таким примерми они надеются завоевать сомпатии британских
рабовладельцев к индийской демократии, а заодно и к... Сталину, который
мечтает о союзе с британской буржзуазией. Колониальные народы - разменная
монета в расчетах бонапартистской олигархии с империалистическими
демократиями.
Л.Д.Троцкий
4 марта 1939 г.
В период выхода первого тома "Капитала" мировое господство британской
буржуазии оставалось еще неоспоримым. Абстрактные законы товарного хозяйства
находили естественно наиболее законченное, т. е. наименее зависимое от
влияний прошлого, воплощение в той стране, в которой капитализм достиг
наивысшего развития. Опираясь в своем анализе главным образом на Англию,
Маркс имел в виду не только Англию, но весь капиталистический мир. Англия
служила ему, как лучшее для того времени зеркало капитализма.
Ныне от британской гегемонии остались лишь воспоминания. Преимущества
капиталистического первородства превратились в свою противоположность.
Техническая и экономическая структура Англии обветшала. Мировое положение
страны держится на унаследованной от прошлого колониальной империи, а не на
живом экономическом потенциале. Именно этим и объясняется, кстати сказать,
столь поразившая всех христианская уступчивость Чемберлена по отношению к
международному гангстеризму фашистов. Английская буржуазия не может не
отдавать себе отчета в том, что ее мировое положение пришло в полное
противоречие с ее экономическим упадком и что новая война грозит привести к
полному распаду Британской империи. Такова же, по существу, экономическая
основа "пацифизма" Франции.
В своем быстром капиталистическом подъеме Германия, наоборот,
использовала преимущества своей исторической запоздалости, вооружившись
наиболее совершенной в Европе техникой. При узости национальной базы и
бедности источниками сырья динамический капитализм Германии естественно
превратился в наиболее взрывчатый фактор так называемого мирового
равновесия. Эпилептическая идеология Гитлера является лишь отражением
эпилепсии германского капитализма.
При ряде неоценимых преимуществ исторического характера Соединенные
Штаты располагали для своего развития неизмеримо большей ареной и
несравненно большими естественными богатствами, чем Германия. Оттеснив
далеко назад Великобританию, североамериканская республика стала к началу
нынешнего столетия главной твердыней мировой буржуазии. Все заложенные в
капитализме возможности нашли здесь наивысшее доступное им развитие. Нигде
на нашей планете буржуазия не прибавит уже ничего к тому, что ею достигнуто
в республике доллара, которая стала для ХХ столетия совершенным зеркалом
капитализма.
По тем же причинам, по которым Маркс предпочел опираться в своем
изложении на английскую статистику, английские парламентские отчеты,
английские "Синие книги" и пр., мы пользовались для нашего скромного
"Введения" материалами преимущественно из экономической и политической жизни
Соединенных Штатов. Можно было бы, разумеется, без труда привести
аналогичные факты и цифры из жизни любой другой капиталистической страны, но
это не прибавило бы ничего существенного: выводы остались бы те же, лишь
иллюстрации оказались бы менее ярки.
Экономическая политика Народного фронта во Франции была, по меткому
выражению одного из ее финансистов, приспособлением "Нью Дила" "для
лилипутов". Совершенно очевидно, что при теоретическом анализе неизмеримо
выгоднее иметь дело с циклопическими, чем с лилипутскими масштабами. Именно
грандиозность опыта Рузвельта показывает, что спасти мировую
капиталистическую систему могло бы разве лишь чудо. Но как раз развитие
капиталистического производства приостановило производство чудес. Заклинаний
и молитв много, чудес нет. Между тем ясно, что, если бы где-либо вообще
можно было ждать чуда омоложения капитализма, то именно в Соединенных
Штатах. Но омоложение не совершилось. Что не удалось циклопам, еще менее
может удаться лилипутам. В обосновании этого простого вывода - смысл нашей
экскурсии в область американского хозяйства.
Метрополии и колонии
"Страна промышленно более развитая, - говорит Маркс в предисловии к
"Капиталу", - показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного
будущего". Эту мысль нельзя, однако, ни в каком случае понимать буквально.
Рост производительных сил и углубление социальных противоречий являются,
несомненно, уделом каждой страны, вступившей на путь буржуазного развития.
Однако неравномерность темпов и уровней, проходящая через все развитие
человечества и имеющая в основе своей как естественные, так и исторические
причины, не только приняла при капитализме особенно острый характер, но и
породила сложные взаимоотношения зависимости, эксплуатации и угнетения между
странами разного экономического типа.
Лишь меньшинство стран проделало полностью то планомерное и логическое
развитие от ремесла через мануфактуру к фабрике, которое Маркс подвергает
такому детальному анализу. Торговый, промышленный и финансовый капитал
вторгался в отсталые страны извне и наполовину разрушал первобытные формы
туземного хозяйства, наполовину подчинял их мировой промышленной и
банковской системе Запада. Под бичом империализма колонии и полуколонии
оказывались вынуждены перепрыгивать через промежуточные стадии и в то же
время искусственно удерживались на известном уровне. Развитие Индии не
повторяло развития Англии, а служило дополнением к нему. Однако, чтобы
понять комбинированный тип развития запоздалых и зависимых стран, как Индия,
нужно всегда иметь перед глазами ту классическую схему, которую Маркс извлек
из развития Англии. Во всяком случае, закон трудовой стоимости одинаково
руководит калькуляциями спекулянтов лондонского Сити и меновыми операциями в
глухих уголках Хайдерабада353; во втором случае он принимает лишь более
простые и менее мошеннические формы.
Неравномерность развития создала огромные преимущества для передовых
стран, которые все, хотя и в разной степени, развивались за счет отсталых,
эксплуатируя их, превращая их в колонии или, по крайней мере, отнимая у них
возможность проникнуть в ряды капиталистической аристократии. Богатства
Испании, Голландии, Англии, Франции создавались не только прибавочным трудом
их собственного пролетариата, не только разорением их собственной мелкой
буржуазии, но и систематическим грабежом заокеанских владений. Эксплуатация
классов дополнялась и потенциировалась эксплуатацией наций.
За счет колониальной сверхприбыли буржуазия метрополии получала
возможность создавать привилегированное положение для собственного
пролетариата, особенно для его верхних слоев. Без этого сколько-нибудь
устойчивый режим демократии был бы совершенно невозможен. В своем
развернутом виде буржуазная демократия явилась и продолжает оставаться
формой управления, доступной лишь наиболее аристократическим, наиболее
эксплуататорским нациям. Античная демократия была основана на рабстве,
империалистическая - на колониальном грабеже.
Соединенные Штаты, формально почти не имеющие колоний, на самом деле
представляют собою самую привилегированную из всех наций истории. Активные
выходцы из Европы завладели богатейшим континентом, истребили туземное
население, захватили лучшую часть Мексики и сосредоточили в своих руках
львиную долю мировых богатств. Накопленные в таких условиях жировые
отложения продолжают служить и ныне, в эпоху упадка, для смазки рычагов и
колес демократии.
Теоретический анализ, как и свежий опыт истории, одинаково
свидетельствуют, что степень развития демократии и ее устойчивость обратно
пропорциональны силе напряжения классовых противоречий. В менее
привилегированных странах (Россия, с одной стороны, Германия, Италия и пр. -
с другой), не имевших возможности создавать многочисленную и устойчивую
рабочую аристократию, демократия не получила развития и сравнительно легко
уступила свое место диктатуре. Однако продолжающийся прогрессивный паралич
капитализма подготавливает ту же судьбу и демократиям наиболее
привилегированных и богатых наций: разница только в сроках. Неудержимое
ухудшение положения трудящихся делает для буржуазии все менее и менее
возможным предоставлять массам право участия в политической жизни, даже в
ограниченных рамках буржуазного парламентаризма. Всякое иное объяснение
происходящего на наших глазах процесса вытеснения демократии фашизмом есть
идеалистическая фальсификация действительности, обман или самообман.
Разрушая демократию в старых метрополиях капитала, империализм
препятствует в то же время возникновению демократии в отсталых странах. Если
ни одна из колоний или полуколоний не довела до конца в новую эпоху своей
демократической революции, прежде всего в области аграрных отношений, то
ответственность за это ложится полностью на империализм, ставший главным
тормозом экономического и политического прогресса. Расхищая естественные
богатства отсталых стран и сознательно задерживая их самостоятельное
промышленное развитие, монополистические магнаты и их правительства
оказывают в то же время финансовую, политическую и военную поддержку
наиболее реакционным, паразитическим, полуфеодальным группам туземных
эксплуататоров. Искусственно охраняемое аграрное варварство является
наиболее зловещей язвой современного мирового хозяйства. Освободительная
борьба колониальных народов, перепрыгивая через промежуточные ступени,
превращается по необходимости в антиимпериалистическую борьбу и тем
сочетается с борьбой пролетариата метрополий. Колониальные восстания и войны
еще более расшатывают в свою очередь устои капиталистического мира и делают
еще менее возможным чудо его возрождения.
Плановое мировое хозяйство
Двойная историческая заслуга капитализма в том, что он высоко поднял
технику и связал экономическими узами все части света. Этим заложены
материальные условия для планомерного использования всех ресурсов нашей
планеты. Однако этой насущной задачи капитализм разрешить не в состоянии.
Очагами его экспансии остаются замкнутые национальные государства с их
таможнями и армиями. Между тем производительные силы давно переросли границы
национального государства, превратив его тем самым из прогрессивного
исторического фактора в невыносимый тормоз. Империалистические войны
означают не что иное, как взрывы производительных сил против ставших для них
слишком тесными государственных границ. Программа так называемой автаркии не
имеет ничего общего с возвратом к самодовлеющему замкнутому хозяйству. Она
означает подготовку национальной базы для новой войны.
После подписания Версальского мира земной шар считался в основном
поделенным. События последнего периода напомнили, что на нашей планете есть
еще не захваченные или не вполне захваченные земли. Италия поработила
Абиссинию. Япония пытается завладеть Китаем. Не дожидаясь возвращения
прежних колоний, Германия превращает в колонию Чехословакию. Италия
вторглась в Албанию354. Под знак вопроса поставлена судьба Балканского
полуострова. Соединенные Штаты встревожены вторжением "посторонних" в
Латинскую Америку. Борьба за колонии остается органической частью политики
империалистического капитала. Полный раздел мира не завершает этот процесс,
а лишь ставит в порядок дня вопрос о новом переделе мира в соответствии с
изменившимся соотношением империалистических сил. Такова действительная
причина нынешних вооружений, дипломатических конвульсий и военных
группировок.
К области шарлатанства или тупоумия относятся все попытки представить
ближайшую войну как столкновение между идеями демократии и фашизма.
Политические формы меняются, капиталистические аппетиты остаются. Если бы по
обеим сторонам Ла Манша установился завтра фашистский режим, - вряд ли кто
отважится отрицать такую возможность, - парижский и лондонский диктаторы так
же мало могли бы отказаться от своих колониальных владений, как Муссолини и
Гитлер - от своих колониальных притязаний. Бешеная и безнадежная борьба за
новый передел мира неотвратимо вытекает из смертельного кризиса
капиталистической системы.
Частичные реформы и заплаты не помогут. Историческое развитие подошло к
одному из тех решающих этапов, когда только прямое вмешательство масс
способно смести реакционные преграды и заложить основы нового режима. Отмена
частной собственности на средства производства есть первая предпосылка
планового хозяйства, т. е. внесение разума в сферу отношений между людьми,
сперва в национальном, затем - в мировом масштабе. Раз начавшись,
социалистическая революция будет передвигаться из страны в страну с
неизмеримо большей силой, чем ныне передвигается фашизм. Примером и помощью
передовых народов будут увлечены на путь социализма отсталые. Падут
прогнившие насквозь таможенные шлагбаумы. Раздирающие Европу и весь мир
противоречия найдут свое естественное и мирное разрешение в рамках
Социалистических Соединенных Штатов Европы, как и остальных частей света.
несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час
капиталистической собственности. Экспроприаторов экспроприируют". Это и есть
социалистическая революция. Проблема переустройства общества не есть у
Маркса рецепт, продиктованный субъективными тенденциями автора; она
вытекает, как железная историческая необходимость, с одной стороны, из мощно
выросших производительных сил, с другой, - из невозможности организовать
дальше эти силы по произволу закона стоимости.
Умствования некоторых интеллигентов на тему о том, что, вопреки учению
Маркса, социализм не неизбежен, а только возможен, лишены какого бы то ни
было содержания. Маркс не хотел, разумеется, сказать, что социализм наступит
независимо от воли и действий людей: такая мысль была бы просто абсурдом.
Маркс предсказывал, что из экономического развала, которым неизбежно должно
завершиться развитие капитализма, - этот развал налицо, - не может быть
другого выхода, кроме обобществления средств производства. Производительные
силы нуждаются в новом организаторе и новом хозяине. А так как бытие
определяет сознание, то Маркс не сомневался, что рабочий класс ценою ошибок
и поражений разберется в реальной обстановке и сделает из нее раньше или
позже необходимые практические выводы.
Что обобществление созданных капитализмом средств производства должно
представить огромные экономические выгоды, доказано ныне не только теорией,
но и опытом СССР, как ни ограничен этот опыт. Правда, капиталистическая
реакция не без искусства пользуется режимом Сталина как пугалом против идей
социализма. На самом деле Маркс никогда не говорил, что социализм может быть
осуществлен в одной, притом отсталой стране. Продолжающаяся нужда народных
масс в СССР, всемогущество привилегированной касты, поднявшейся над народом
и его нуждой, наконец, дикий произвол бюрократии являются результатом не
социалистических методов хозяйства, а изолированности и отсталости СССР в
кольце капиталистического окружения. Приходится скорее изумляться тому, что
в этих исключительно неблагоприятных условиях плановое хозяйство успело
обнаружить свои неоценимые преимущества.
Все спасители капитализма, и демократического, и фашистского типа,
пытаются ограничить или, по крайней мере, замаскировать власть магнатов
капитала именно для того, чтобы избежать "экспроприации экспроприаторов".
Все они признают, и многие открыто высказывают, что неудача их
реформаторских попыток должна неизбежно привести к социалистической
революции. Все они успели, однако, показать, что их методы спасения
капитализма представляют реакционное и бессильное знахарство. Прогноз Маркса
о неизбежности социализма полностью подтверждается, таким образом, методом
от обратного.
Неизбежность социалистической революции
Программа "технократии", расцветшая в период великого кризиса 1929-1932
гг.347, исходила из той правильной мысли, что рационализировать хозяйство
можно лишь посредством союза техники, стоящей на высоте науки, и власти,
стоящей на службе общества. Однако такой союз возможен лишь, если освободить
и технику, и власть из рабства частной собственности. Здесь-то и открывается
великая революционная задача. Чтобы освободить технику из кабалы частных
интересов и поставить власть на службу обществу, нужно "экспроприировать
экспроприаторов". Совершить эту работу способен лишь могущественный класс,
заинтересованный в собственном освобождении и противостоящий
монополистам-экспроприаторам. Только в союзе с пролетарской властью
квалифицированный слой техников может построить действительно научное и
действительно народное, т. е. социалистическое, хозяйство.
Самое лучшее было бы, конечно, если бы эту цель можно было осуществить
мирным, постепенным, демократическим путем. Однако переживший себя строй
никогда не уступает без сопротивления свое место новому. Если в свое время
молодая, полная сил демократия оказалась неспособна предотвратить захват
богатства и власти плутократией, то можно ли ждать, что одряхлевшая и
опустошенная демократия окажется способна преобразовать строй, основанный на
неограниченном господстве 60-ти семейств? Теория и история учат, что смена
общественных режимов предполагает высшую форму классовой борьбы, т. е.
революцию. Даже рабство не могло быть ликвидировано в Соединенных Штатах без
гражданской войны. "Сила является акушером каждой старой общественной формы,
которая беременна новой". Никому еще не удалось опровергнуть Маркса в этом
основном пункте социологии классового общества. Путь социализму может
открыть только социалистическая революция.
Марксизм в Соединенных Штатах
Североамериканская республика дальше всех ушла в области техники и
организации производства. На этом фундаменте будут строить не только сами
американцы, но и все человечество. Однако разные стороны общественного
процесса у одной и той же нации имеют разные ритмы в зависимости от особых
исторических условий. При грандиозном превосходстве технологии экономическая
мысль Соединенных Штатов остается крайне отсталой, как на правом, так и на
левом фланге. Джон Льюис держится примерно тех же взглядов, что и Франклин
Рузвельт. Однако по характеру поста, который занимает Льюис, его
общественная функция несравненно более консервативна, чтобы не сказать
реакционна. В известных американских кругах склонны отвергать ту или другую
радикальную теорию без малейшей научной критики, объявляя ее попросту "не
американской". Где искать разграничительный критерий? Христианство было
импортировано в Соединенные Штаты вместе с логарифмами348, поэзией Шекспира,
идеями прав человека и гражданина и некоторыми другими немаловажными
продуктами человеческой мысли. В этом же ряду стоит ныне и марксизм.
Секретарь земледелия, Генри Уоллес349, обвинил в печати автора этих
строк в "крайне не американской догматической узости" и противопоставил
русскому догматизму оппортунистический дух Джефферсона, который умел
мириться с противником. Г[осподин] Уоллес не догадывается, видимо, что
политика компромисса не есть функция бесплотного национального духа, а
продукт материальных условий. Быстро богатеющая нация имеет достаточные
резервы для соглашений между враждебными классами и партиями. Когда,
наоборот, социальные противоречия обостряются, почва под компромиссом
исчезает. Америка была свободна от "догматической узости" только потому, что
у нее было много девственных пространств, неисчерпаемые источники
естественных богатств и безграничная, казалось, возможность обогащения.
Правда, и при этих условиях дух компромисса не предотвратил гражданской
войны, когда пробил для нее час. Во всяком случае, те материальные условия,
которые составляли основу "американизма", ныне все более уходят в прошлое.
Отсюда глубокий кризис традиционной американской идеологии.
Эмпирическое мышление, ограничивающееся разрешением частичных задач от
случая к случаю, казалось совершенно достаточным не только в буржуазных, но
и в рабочих кругах, пока марксов закон стоимости думал за всех. Но ныне этот
закон пришел в непримиримое противоречие с самим собою. Вместо того, чтобы
двигать хозяйство вперед, он подкапывает его основы. Компромиссное,
эклектическое мышление с его философским увенчанием, прагматизмом,
становится совершенно недостаточным, а недоброжелательное отношение к
марксизму, как к "догме", - все более несостоятельным, реакционным и прямо
смешным. Безжизненной, окостеневшей "догмой" стали, наоборот, традиционные
идеи "американизма": они не порождают ничего, кроме ошибок и растерянности.
Тем временем экономическое учение Маркса приобрело для Соединенных Штатов
особую жизненность и актуальность. Хотя "Капитал" опирается на
интернациональный материал, по преимуществу английский, но в своей
теоретической основе представляет собою анализ чистого капитализма как
такового. Несомненно, что наиболее приближается к этому идеальному типу тот
капитализм, который вырос на девственной, неисторической почве Америки.
С позволения г. Уоллеса, Америка развивалась экономически не по
принципам Джефферсона, а по законам Маркса. В таком признании столь же мало
обидного для национального самолюбия, как и в признании того, что Америка
вращается вокруг солнца по законам Ньютона. Чем дольше, однако, в
Соединенных Штатах игнорировали Маркса, тем более повелительный характер
принимает его учение в настоящее время. "Капитал" дает безошибочный диагноз
болезни и незаменимый прогноз. В этом смысле учение Маркса гораздо более
проникнуто новым "американизмом", чем идеи Гувера и Рузвельта, Грина и
Льюиса.
Правда, в Соединенных Штатах имеется обширная оригинальная литература,
посвященная кризису американского хозяйства. Поскольку добросовестные
экономисты дают объективную картину разрушительных тенденций американского
капитализма, их исследования, независимо от теоретических предпосылок,
которые чаще всего отсутствуют, кажутся прямыми иллюстрациями теории Маркса.
Консервативная традиция сказывается, однако, в том, что авторы упорно
воздерживаются от последних выводов, ограничиваясь мрачными пророчествами
или нравоучительными банальностями: "страна должна понять", "общественное
мнение должно серьезно отнестись" и пр. Эти книги похожи на нож без лезвия
или на компас без стрелки.
В Соединенных Штатах были, правда, марксисты и в прошлом. Но это были
марксисты особого рода, вернее, трех особых родов. Во-первых, выброшенные из
Европы эмигранты, которые делали что могли, но не находили отголоска;
во-вторых, отдельные американские группы вроде "делионитов"350, которые
ходом вещей и своими ошибками превращались в секты; в-третьих, дилетанты,
привлеченные Октябрьской революцией и сочувствовавшие марксизму, как
экзотическому учению, мало имеющему отношение к Соединенным Штатам. Время
всех этих категорий прошло. Открывается эпоха независимого классового
движения пролетариата и в то же время - подлинного марксизма. Америка и в
этом отношении несколькими прыжками нагонит и перегонит Европу. Передовая
техника и передовая социальная структура проложат себе дорогу в области
доктрины. Лучшие теоретики марксизма появятся на почве Соединенных Штатов.
Маркс станет наставником передовых американских рабочих. Сокращенное
изложение первого тома станет для них только ступенькой к полному Марксу.
Л.Троцкий
26 февраля 1939 г.
Койоакан
Мы печатаем в этом номере статью Стэнли о политическом положении в
Индии351. Статья с большой убедительностью вскрывает угнетательскую
политику, которую развивает британская "демократия", чтобы не допустить
демократии в Индии. Население Англии 40.000.000. Население Индии -
370.000.000. Чтобы поддержать демократию у империалистической нации в
40.000.000 необходимо душить нацию в 370.000.000. Такова суть
империалистической джемократии.
Освободить Индию может только победоносная революция. Индусская
буржуазия, тесно связанная с британским капиталом, боится революции.
Буржуазная индусская интеллигенция боится своей буржуазии. Вместо подготовки
народной революции эти господа проповедуют все тот же "народный фронт", т.
е. союз перепуганных либералов с перепуганными демократами разной окраски. В
этой работе сталинцы стоят, конечно, на первом месте. Чтобы затормрозить
революционное движение масс против прямого и непосредственного врага,
британского империализма, эти господа ведут агитацию... против японской
опасности. Таким примерми они надеются завоевать сомпатии британских
рабовладельцев к индийской демократии, а заодно и к... Сталину, который
мечтает о союзе с британской буржзуазией. Колониальные народы - разменная
монета в расчетах бонапартистской олигархии с империалистическими
демократиями.
Л.Д.Троцкий
4 марта 1939 г.
В период выхода первого тома "Капитала" мировое господство британской
буржуазии оставалось еще неоспоримым. Абстрактные законы товарного хозяйства
находили естественно наиболее законченное, т. е. наименее зависимое от
влияний прошлого, воплощение в той стране, в которой капитализм достиг
наивысшего развития. Опираясь в своем анализе главным образом на Англию,
Маркс имел в виду не только Англию, но весь капиталистический мир. Англия
служила ему, как лучшее для того времени зеркало капитализма.
Ныне от британской гегемонии остались лишь воспоминания. Преимущества
капиталистического первородства превратились в свою противоположность.
Техническая и экономическая структура Англии обветшала. Мировое положение
страны держится на унаследованной от прошлого колониальной империи, а не на
живом экономическом потенциале. Именно этим и объясняется, кстати сказать,
столь поразившая всех христианская уступчивость Чемберлена по отношению к
международному гангстеризму фашистов. Английская буржуазия не может не
отдавать себе отчета в том, что ее мировое положение пришло в полное
противоречие с ее экономическим упадком и что новая война грозит привести к
полному распаду Британской империи. Такова же, по существу, экономическая
основа "пацифизма" Франции.
В своем быстром капиталистическом подъеме Германия, наоборот,
использовала преимущества своей исторической запоздалости, вооружившись
наиболее совершенной в Европе техникой. При узости национальной базы и
бедности источниками сырья динамический капитализм Германии естественно
превратился в наиболее взрывчатый фактор так называемого мирового
равновесия. Эпилептическая идеология Гитлера является лишь отражением
эпилепсии германского капитализма.
При ряде неоценимых преимуществ исторического характера Соединенные
Штаты располагали для своего развития неизмеримо большей ареной и
несравненно большими естественными богатствами, чем Германия. Оттеснив
далеко назад Великобританию, североамериканская республика стала к началу
нынешнего столетия главной твердыней мировой буржуазии. Все заложенные в
капитализме возможности нашли здесь наивысшее доступное им развитие. Нигде
на нашей планете буржуазия не прибавит уже ничего к тому, что ею достигнуто
в республике доллара, которая стала для ХХ столетия совершенным зеркалом
капитализма.
По тем же причинам, по которым Маркс предпочел опираться в своем
изложении на английскую статистику, английские парламентские отчеты,
английские "Синие книги" и пр., мы пользовались для нашего скромного
"Введения" материалами преимущественно из экономической и политической жизни
Соединенных Штатов. Можно было бы, разумеется, без труда привести
аналогичные факты и цифры из жизни любой другой капиталистической страны, но
это не прибавило бы ничего существенного: выводы остались бы те же, лишь
иллюстрации оказались бы менее ярки.
Экономическая политика Народного фронта во Франции была, по меткому
выражению одного из ее финансистов, приспособлением "Нью Дила" "для
лилипутов". Совершенно очевидно, что при теоретическом анализе неизмеримо
выгоднее иметь дело с циклопическими, чем с лилипутскими масштабами. Именно
грандиозность опыта Рузвельта показывает, что спасти мировую
капиталистическую систему могло бы разве лишь чудо. Но как раз развитие
капиталистического производства приостановило производство чудес. Заклинаний
и молитв много, чудес нет. Между тем ясно, что, если бы где-либо вообще
можно было ждать чуда омоложения капитализма, то именно в Соединенных
Штатах. Но омоложение не совершилось. Что не удалось циклопам, еще менее
может удаться лилипутам. В обосновании этого простого вывода - смысл нашей
экскурсии в область американского хозяйства.
Метрополии и колонии
"Страна промышленно более развитая, - говорит Маркс в предисловии к
"Капиталу", - показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного
будущего". Эту мысль нельзя, однако, ни в каком случае понимать буквально.
Рост производительных сил и углубление социальных противоречий являются,
несомненно, уделом каждой страны, вступившей на путь буржуазного развития.
Однако неравномерность темпов и уровней, проходящая через все развитие
человечества и имеющая в основе своей как естественные, так и исторические
причины, не только приняла при капитализме особенно острый характер, но и
породила сложные взаимоотношения зависимости, эксплуатации и угнетения между
странами разного экономического типа.
Лишь меньшинство стран проделало полностью то планомерное и логическое
развитие от ремесла через мануфактуру к фабрике, которое Маркс подвергает
такому детальному анализу. Торговый, промышленный и финансовый капитал
вторгался в отсталые страны извне и наполовину разрушал первобытные формы
туземного хозяйства, наполовину подчинял их мировой промышленной и
банковской системе Запада. Под бичом империализма колонии и полуколонии
оказывались вынуждены перепрыгивать через промежуточные стадии и в то же
время искусственно удерживались на известном уровне. Развитие Индии не
повторяло развития Англии, а служило дополнением к нему. Однако, чтобы
понять комбинированный тип развития запоздалых и зависимых стран, как Индия,
нужно всегда иметь перед глазами ту классическую схему, которую Маркс извлек
из развития Англии. Во всяком случае, закон трудовой стоимости одинаково
руководит калькуляциями спекулянтов лондонского Сити и меновыми операциями в
глухих уголках Хайдерабада353; во втором случае он принимает лишь более
простые и менее мошеннические формы.
Неравномерность развития создала огромные преимущества для передовых
стран, которые все, хотя и в разной степени, развивались за счет отсталых,
эксплуатируя их, превращая их в колонии или, по крайней мере, отнимая у них
возможность проникнуть в ряды капиталистической аристократии. Богатства
Испании, Голландии, Англии, Франции создавались не только прибавочным трудом
их собственного пролетариата, не только разорением их собственной мелкой
буржуазии, но и систематическим грабежом заокеанских владений. Эксплуатация
классов дополнялась и потенциировалась эксплуатацией наций.
За счет колониальной сверхприбыли буржуазия метрополии получала
возможность создавать привилегированное положение для собственного
пролетариата, особенно для его верхних слоев. Без этого сколько-нибудь
устойчивый режим демократии был бы совершенно невозможен. В своем
развернутом виде буржуазная демократия явилась и продолжает оставаться
формой управления, доступной лишь наиболее аристократическим, наиболее
эксплуататорским нациям. Античная демократия была основана на рабстве,
империалистическая - на колониальном грабеже.
Соединенные Штаты, формально почти не имеющие колоний, на самом деле
представляют собою самую привилегированную из всех наций истории. Активные
выходцы из Европы завладели богатейшим континентом, истребили туземное
население, захватили лучшую часть Мексики и сосредоточили в своих руках
львиную долю мировых богатств. Накопленные в таких условиях жировые
отложения продолжают служить и ныне, в эпоху упадка, для смазки рычагов и
колес демократии.
Теоретический анализ, как и свежий опыт истории, одинаково
свидетельствуют, что степень развития демократии и ее устойчивость обратно
пропорциональны силе напряжения классовых противоречий. В менее
привилегированных странах (Россия, с одной стороны, Германия, Италия и пр. -
с другой), не имевших возможности создавать многочисленную и устойчивую
рабочую аристократию, демократия не получила развития и сравнительно легко
уступила свое место диктатуре. Однако продолжающийся прогрессивный паралич
капитализма подготавливает ту же судьбу и демократиям наиболее
привилегированных и богатых наций: разница только в сроках. Неудержимое
ухудшение положения трудящихся делает для буржуазии все менее и менее
возможным предоставлять массам право участия в политической жизни, даже в
ограниченных рамках буржуазного парламентаризма. Всякое иное объяснение
происходящего на наших глазах процесса вытеснения демократии фашизмом есть
идеалистическая фальсификация действительности, обман или самообман.
Разрушая демократию в старых метрополиях капитала, империализм
препятствует в то же время возникновению демократии в отсталых странах. Если
ни одна из колоний или полуколоний не довела до конца в новую эпоху своей
демократической революции, прежде всего в области аграрных отношений, то
ответственность за это ложится полностью на империализм, ставший главным
тормозом экономического и политического прогресса. Расхищая естественные
богатства отсталых стран и сознательно задерживая их самостоятельное
промышленное развитие, монополистические магнаты и их правительства
оказывают в то же время финансовую, политическую и военную поддержку
наиболее реакционным, паразитическим, полуфеодальным группам туземных
эксплуататоров. Искусственно охраняемое аграрное варварство является
наиболее зловещей язвой современного мирового хозяйства. Освободительная
борьба колониальных народов, перепрыгивая через промежуточные ступени,
превращается по необходимости в антиимпериалистическую борьбу и тем
сочетается с борьбой пролетариата метрополий. Колониальные восстания и войны
еще более расшатывают в свою очередь устои капиталистического мира и делают
еще менее возможным чудо его возрождения.
Плановое мировое хозяйство
Двойная историческая заслуга капитализма в том, что он высоко поднял
технику и связал экономическими узами все части света. Этим заложены
материальные условия для планомерного использования всех ресурсов нашей
планеты. Однако этой насущной задачи капитализм разрешить не в состоянии.
Очагами его экспансии остаются замкнутые национальные государства с их
таможнями и армиями. Между тем производительные силы давно переросли границы
национального государства, превратив его тем самым из прогрессивного
исторического фактора в невыносимый тормоз. Империалистические войны
означают не что иное, как взрывы производительных сил против ставших для них
слишком тесными государственных границ. Программа так называемой автаркии не
имеет ничего общего с возвратом к самодовлеющему замкнутому хозяйству. Она
означает подготовку национальной базы для новой войны.
После подписания Версальского мира земной шар считался в основном
поделенным. События последнего периода напомнили, что на нашей планете есть
еще не захваченные или не вполне захваченные земли. Италия поработила
Абиссинию. Япония пытается завладеть Китаем. Не дожидаясь возвращения
прежних колоний, Германия превращает в колонию Чехословакию. Италия
вторглась в Албанию354. Под знак вопроса поставлена судьба Балканского
полуострова. Соединенные Штаты встревожены вторжением "посторонних" в
Латинскую Америку. Борьба за колонии остается органической частью политики
империалистического капитала. Полный раздел мира не завершает этот процесс,
а лишь ставит в порядок дня вопрос о новом переделе мира в соответствии с
изменившимся соотношением империалистических сил. Такова действительная
причина нынешних вооружений, дипломатических конвульсий и военных
группировок.
К области шарлатанства или тупоумия относятся все попытки представить
ближайшую войну как столкновение между идеями демократии и фашизма.
Политические формы меняются, капиталистические аппетиты остаются. Если бы по
обеим сторонам Ла Манша установился завтра фашистский режим, - вряд ли кто
отважится отрицать такую возможность, - парижский и лондонский диктаторы так
же мало могли бы отказаться от своих колониальных владений, как Муссолини и
Гитлер - от своих колониальных притязаний. Бешеная и безнадежная борьба за
новый передел мира неотвратимо вытекает из смертельного кризиса
капиталистической системы.
Частичные реформы и заплаты не помогут. Историческое развитие подошло к
одному из тех решающих этапов, когда только прямое вмешательство масс
способно смести реакционные преграды и заложить основы нового режима. Отмена
частной собственности на средства производства есть первая предпосылка
планового хозяйства, т. е. внесение разума в сферу отношений между людьми,
сперва в национальном, затем - в мировом масштабе. Раз начавшись,
социалистическая революция будет передвигаться из страны в страну с
неизмеримо большей силой, чем ныне передвигается фашизм. Примером и помощью
передовых народов будут увлечены на путь социализма отсталые. Падут
прогнившие насквозь таможенные шлагбаумы. Раздирающие Европу и весь мир
противоречия найдут свое естественное и мирное разрешение в рамках
Социалистических Соединенных Штатов Европы, как и остальных частей света.