Архаровец вошел, был взят за плечо цепкой обер-полицмейстерской рукой и развернут рожей к пострадавшей от Амура девке.
   – Говори - этот?
   Девка помотала головой.
   Архаров хмыкнул - коли Клашка ни в чем не виновен, чего ж у него унылый вид, словно живот схватило? Была в этом деле некая неправильность, некая загадка. А он, встречаясь с загадками, любил найти самое диковинное решение.
   – Пошли все на двор, - распорядился обер-полицмейстер. - Клашка, собрать всех, и из подвала тоже. И Шварца. И канцелярию. Всех - на двор, и построить в одну шеренгу.
   Очень быстро приказ был выполнен. Как нарочно, в конторе и на дворе Рязанского подворья было довольно много архаровцев, подоспел и Яшка-Скес, и шеренга вышла длинная. Архаров вышел, оглядел свое воинство и повернулся к жалобщикам. Он хотел приказать им, чтобы глядели внимательно и указали виновника пальцем. Но вдруг ему в голову пришло именно то, что превращало сию унылую процедуру в целое выдающееся событие.
   – Ну что, орлы? Как девок еть - так вы тут, а как под венец - так в кусты? - спросил он. - Пусть тот, кто сие непотребство учинил, тут же из шеренги выйдет.
   Архаровцы молчали, не двигались.
   – Вдругорядь повторяю - кто девке брюхо набил, тот пусть выйдет из шеренги сам! Не дожидаясь, покуда розыск учиню! - грозно, пожалуй, даже избыточно грозно произнес обер-полицмейстер.
   – Так, так, - прошептал стоящий слева от него подрядчик Курепкин.
   И тут свершилось!
   Не шепот - легчайшее подобие шепота полетело по шеренге. И вышел, сделав два огромных шага, Ваня Носатый.
   – Прелестно, - сказал Архаров. - Немудрено, что ваша девка застеснялась… Ну что ж, других грехов за моим служителем нет, и коли вы не прочь…
   – Да побойся Бога! - закричал подрядчик, а кому, Архарову или Ване, было непонятно. - Да чтоб с такой гадкой харей?!. Да быть того не может!
   Того, что случилось далее, Архаров никак не ожидал. Из шеренги вышел Шварц.
   Он встал прямо перед обер-полицмейстером, изобразив на своей физиономии, в обычное время довольно скучной, окончательную отрешенность от мирских хлопот.
   Не успели подрядчик с супругой недоуменно переглянуться, два шага вперед сделал Вакула.
   Этот монах-расстрига из прошлой жизни взял в нынешнюю лишь огромную бороду, столь пространную, что только в две растопыренные ладони и мог ее огладить.
   – Я что ж, ваша милость? - спросил он Архарова мощным басом и сам же ответил: - Как начальство, так и я. Филя, а ты что же?
   Четвертым вышел повар Филя-Чкарь, также из мортусов, седой и с хорошо видными знаками на лице.
   Пятым выскочил Захар Иванов, еле удерживая хохот.
   Шестым - степенный Тимофей Арсеньев.
   Седьмым - Федька Савин, а далее уж было не понять, кто за кем.
   От всей шеренги остались только Никишка и старик Дементьев.
   Маленький Никишка толком не понял, что тут творится, понял лишь, что от старших что-то важное требуется. Обнаружив себя на краю несуществующей шеренги совсем одного, он забежал впереди всех и встал перед Архаровым очень довольный, что выполнил приказание.
   Старик же Дементьев плюнул и без обер-полицмейстерского позволения пошел прочь.
   – Ну, братец, выходит, все разом твою девку обидели, - сказал Архаров обалдевшему подрядчику. - Лучше бы ты за ней смотрел - и не было бы срама. Ступай-ка ты подобру-поздорову, да и с девкой своей вместе. Недосуг нам с ней разбираться…
   Когда незадачливые посетители убрались со двора, обер-полицмейстер, проводив их взглядом, повернулся - и увидел шеренгу своих архаровцев.
   – Ну, что встали? Делать нечего? Пошли вон, пока на дробь не напросились! - прикрикнул он на свое воинство.
   И точно - каждый сам знал, где ему быть, у Пречистенского дворца ли нести службу, в Коломенское ли ехать, где для государыни приводили в порядок старинные апартаменты, с десятскими ли в обход города…
   Минуты не прошло - на дворе стояли только Архаров и Шварц.
   – Ну, Карл Иванович, потешил! - сказал Архаров. - Уж от кого, от кого, но от тебя не ожидал.
   – Обвинение было высказано всем архаровцам, - ответил немец, - а поскольку я уж который год являюсь оным, то и полагал, что ко мне оно тоже относится. Поскольку мы, архаровцы, связаны круговой порукой, то я счел себя вправе ответить один за всех, зная, что мне ваше неудовольствие менее, чем прочим, угрожает.
   – И выходил бы тогда первый.
   – Я не мог предвидеть, что Ваня опередит меня.
   – Вот дуралей, - сказал, имея в виду Ваню Носатого, Архаров. - А коли бы вы все меня не насмешили? Он бы за всех и отдувался.
   – Ваша милость, Николай Петрович, а он бы с той девкой охотно под венец пошел. Девка с прибылью, так и он не купидон.
   – Ну да, ну да… Честную ему не отдадут, а эту… - пробормотал Архаров. - Прелестно… Жених нашелся на мою голову…
   Слово «жених» почему-то вызвало из памяти лицо и речь княгини Волконской.
   – И его расчет по-своему верен, - продолжал немец. - Через неделю у нас Пасха, затем в течении Светлой седмицы не венчают. А девка уже на сносях. И широкой зимней одеждой она свое состоянии прикрывать не может. Когда бы родители были несколько умнее, они бы нешуточно подумали над Ваниным предложением.
   – Больно им нужен безносый зять…
   – Безносый, зато венчанный. А так они имеют повреждение репутации и внука от неизвестного отца.
   – Отчего ж неизвестного? Внук у них наш, архаровский… Странно, а я на Клашку было погрешил… Скажи, Карл Иванович, молодцам - сейчас докапываться недосуг, а пусть бы тот, кто потрудился, сам бы и прикрыл грех как-нибудь втихомолку. Вдругорядь спасать не стану.
   Архаров действительно был стеснен во времени. На вечер он наметил малоприятное занятие - а точнее, его ввергла в хлопоты княгиня Волконская:
   – Государыня после Пасхи примется визиты наносить, ну как и к тебе нагрянет, Николай Петрович? Неужто тут ее принимать?
   – Не нагрянет, - отвечал обер-полицмейстер. - Я ей не по нраву пришелся.
   Он это знал доподлинно. И по лицу прочитал, и путем несложных расчетов вывел. Архаров своим полковничьим званием и должностью был обязан Григорию Орлову, а он утратил былой фавор, да и все братья Орловы оказались вдруг не у дел, кроме разве что Алехана. Зато резво шел в гору другой Григорий - одноглазый богатырь, имевший не менее причуд, чем его предшественник, но не в пример более бойкий умом и сообразительностью. Вряд ли хвалит государыне тех, кому покровительствовали Орловы, а наоборот - вернее всего!
   – А ты, Николай Петрович, государыни не знаешь. Она ниже своего достоинства ставит пренебрежение теми, кто ей честно служит, да не по душе пришелся. Нарочно возьмет и приедет - ради справедливости. И что? В кабинет свой ее приведешь, что ли? Тебе не для того жалование большое платят, чтобы ты дом свой содержал бедно!
   Архаров покивал - служил он честно.
   Чуть ли не в первые дни после приезда государыни стряслась беда - в храме Варвары-великомученицы, что на улице Варварке, были в одну ночь похищены едва ли не все утвари, сосуды и оклады. Екатерина Алексеевна сильно огорчилась - тут, собственно, и произошла первая встреча царицы с московским обер-полицмейстером. Он получил приказание непременно сыскать воров и уверил государыню, что все будет исполнено. Демка тут же был отряжен к ведомым шурам - Архаров уже довольно знал свое ремесло, чтобы определить след не случайного пьяницы, вломившегося в храм и похватавшего, что под руку подвернулось, но человека бывалого и знавшего, что тут самое ценное. Но едва ль не на следующий день десятские доставили в полицейскую контору какого-то жалкого отставного солдата, признавшегося в сем преступлении.
   Его привели в кабинет, он рухнул на колени, и обер-полицмейстер, едва глянув в лицо, сказал сердито:
   – Врешь. Не походишь ты на вора.
   – Грешен, бес попутал, - был ответ.
   В кабинет привели десятских, которые его взяли, и они побожились, что следы на свежевыпавшем снегу, замеченные у храма наутро после кражи, доподлинно принадлежат солдату.
   Архаров велел доставить хозяина, у которого жил солдат, снимая какой-то темный чуланчик. Хозяин прибыл перепуганный, но вредить жильцу не пожелал. Сказал, что солдат - нрава тихого, ежедневно ходит к заутрене и к ранней обедне. То бишь, удаляется из дому затемно, и никто тому не удивляется. И в ночь покражи - соответственно.
   А тут еще и следы - его…
   – Кого ты боишься? - прямо спросил солдата Архаров.
   Ответа не получил.
   – Ты видел, кто в церковь вломился?
   И тут ответа не было.
   – Хорошо, растолкуй мне, как ты в храм забрался, чем замок открыл.
   Солдат словно бы не слышал.
   Обер-полицмейстер бился с ним часа два, не меньше. Наконец приказал архаровцам взять этого дурака - и идти туда, где он спрятал похищенное, коли не покажет - в подвал его, к Шварцу! Солдат, простоявший все время дознания на коленях, молча встал, поплелся, подгоняемый тычками, к двери - и тут Архаров обратил внимание, что старик прихрамывает.
   Природное любопытство погнало его на двор, где он устроил целое представление: солдата водили по снегу скорой и медленной походкой, Сергей Ушаков, схожий с ним комплекцией, ходил рядом, затем все вместе сравнивали отпечатки хромых и здоровых ног. Сошлись на том, что хромизну определить можно - коли вглядеться внимательно. Десятские, поймавшие вора по следу, были снова вызваны к Архарову, вместе с ним вышли во двор, где Никишка охранял отпечатки, и тут же увидели свою ошибку.
   Князь Волконский, немного беспокоясь за подчиненного, приехал в палаты Рязанского подворья вовремя - извозившийся в снегу обер-полицмейстер выпроваживал солдата, ругая его в хвост и в гриву.
   – Страдалец сыскался! Господь его за грехи испытывает! Еще чего мне тут нагородишь? Михайла Никитич, что прикажешь с этим народом делать? Кабы не сразу ко мне привели - у Шварца бы ему уже всю спину ободрали.
   – А с чего он на себя наклепал?
   – А сдуру. Думал - коли повинится, его более допрашивать не станут. Это все черная душа с его злодейской репутацией. Полдня на дурня потратили. Хорошо, Шварц случайно рядом оказался - тут все и объявилось.
   – До того народ твоего немца боится, что на каторгу готов идти - лишь бы не к нему в подвал? До государыни бы не дошло…
   Архаров не придал этим словам внимания. Важнее было отыскать покражу. И пущенные по следу Тимофей с Демкой довольно скоро добрались до подлинного вора, имевшего, как на грех, весьма похожие по размеру и скосу каблуков сапоги.
   Когда Архаров лично доложил о поимке вора и отыскании церковного имущества, государыня изволила поблагодарить за скорость и рвение. Он, не умея разговаривать со столь высокими особами, молча поклонился. И не вовремя глянул, выпрямляясь, в лицо царицы. Прекрасные синие глаза смотрели холодно - чем-то он все же не угодил, чем-то был неприятен. И уже ничего не значила любезность - государыня быстро глянула себе под ноги, словно подбирая с пола нужные слова, и Архаров увидел притворство так же ясно, как если бы играл роль размалеванный гаер в балагане.
   О том, что Екатерина Алексеевна еще не пришла в себя толком после дороги, что ей плохо спалось в сыром дворце, что с утра она хотела поесть, да крошки в рот взять не смогла, что второй уж день переговаривалась с милым другом исключительно записочками, Архаров не знал - и по вечной своей подозрительности отнес недовольство женщины исключительно к своей персоне.
   Так что визита государыни ждать не приходилось. Да и при мысли о перестановках в доме Архаров весьма недовольно хмыкал.
   В конце концов, отставив всякую деликатность, княгиня Елизавета Васильевна сделала ему выговор: его хоромы сделались похожи на кремлевские кладовые, набитые рухлядью времен царя Алексея Михайловича. Особенно ей при последнем гостевании не понравилось старое бюро, понизу расписанное большими голыми нимфами. Потому еще в феврале велела вызвать на Пречистенку мебельщика, да и сама обещалась приехать, чтобы объяснить мебельщику положение дел.
   Архаров сильно не хотел этой встречи и всячески ее оттягивал. Княгиня прислала записочку, в коей была приписка князя: стыдно-де кавалеру упрямиться перед дамой! Шутки шутками, а приходилось отложить все дела и заниматься меблировкой.
   Тонкого артистического чутья Архаров не имел вовсе. Он даже был уверен, что обер-полицмейстеру оно по должности не полагается. Положить на кафтан галуна пошире - вот и красота, какой еще надобно?
   Зато подходящего мебельщика Архаров знал - это был купец с Ильинки, кое-чем ему обязанный. Сие предполагало, что купец не станет набивать цену. Однако Архаров понимал, что ему постараются навязать вещей, в коих он сроду не нуждался. И потому он, отвечая на записочку, нижайше просил ее сиятельство помочь советом при обустройстве дома. Она дама светская, у нее в гостиной от новомодных столиков не протиснуться, и картины также ею подобраны, вот бы и научила уму-разуму, чем нотации читать.
   Осталось только свести их сместе - да присмотреть, чтобы не слишком много денег ушло на эту блажь.
   Княгиня именно этот вечер назначила для визита, и Архаров, не став разбираться с Клашкой, поехал на Пречистенку. По дороге заехал на Никольскую взять у модного московского кондитера Апре, недавно поселившегося там в доме генерал-майора Ржевского, разного рода десертов, бисквитов, конфектов и драже. Еще с утра он отправил Никодимку за марципанами - немец-булочник, коему протежировал Шварц, не ленился растирать миндаль с сахарной пудрой столь тонко, что изготовленные им овечки были чудо как хороши и сохраняли вид на блюде вплоть до попадания в рот едока. Марципаны были лакомством постным - их, поди, и сама государыня, свято соблюдавшая посты, сейчас ела.
   – А не угодно ли макарон? - спросил мусью Апре. И даже пообещал дать на пробу без платы, просто так, ради столь почтенного покупателя.
   Архаров прежде слыхивал про новомодное лакомство и велел показать. Макароны его смутили - он не мог понять, каким образом получается эта трубочка. Но и француз объяснить не умел - сей товар он получал из Милана. Сказал только, как отваривать и употреблять, посыпав тертым сыром пармезаном. Архаров из любопытства действительно взял фунт на пробу.
   Прибыв домой, обер-полицмейстер велел Меркурию Ивановичу одеться понаряднее и присмотреть, чтобы никто из дворни не мельтешил в драных чулках и не слонялся без дела. Сам отправился в кабинет и сел ждать. От скуки велел Саше почитать что-нибудь, и тот выбрал было Лафонтеновы басни, но Архаров был мало склонен к изучению французского языка. Тогда Саша принес «Сказки в стихах Александры Аблесимова» и стал читать оттуда занимательные истории.
   Наконец в дверь постучал и заглянул камердинер.
   – К вашим милостям мебельщик, - доложил Никодимка.
   – Будь ты неладен… Проси.
   Купец, одетый для такого случая во французское платье, вошел и поклонился. Архаров велел ему сесть, и тут уж они оба принялись ждать ее сиятельство.
   Как выяснилось, княгиня не совсем верно поняла его просьбу. Архаров с мебельщиком уже успели потолковать и о петербуржских новостях, и о местных, и даже порядком наскучить друг другу - а ее сиятельство все не появлялись. Наконец прибежал Никодимка, доложил - по Пречистенке катит княжеский экипаж. Архаров встал и, оставив купца в кабинете, пошел вниз - встречать дорогую гостью.
   – Николай Петрович, со всем двором опричь хором! - сказала княгиня, округлым жестом представляя ему свою свиту. Она привезла княжну Анну Михайловну, Вареньку Пухову, компаньонку-француженку мадам Тюрго, русскую компаньонку дворянку Кротову, девчонку для мелких услуг и двух мосек. Француженка имела при себе папку с гравюрами, которые княгиня непременно желала показать обер-полицмейстеру. Но по тому, как она показывала полнейшую свою беззаботность и безмятежную радость от встречи, Архаров видел - не только гравюры, принаряженную Вареньку ей тоже охота показать.
   Особняк тут же показался Архарову тесным для этих широких юбок, ярких развевающихся накидок, чепцов и наколок с летящими лентами, мельтешащих вееров, звонких женских голосов. А вот купец, выйдя навстречу, тут же расцвел, как майская роза. Ему явно нравилось беседовать с дамами, слушать их веселые глупости, заставлять себя упрашивать, говорить им те дешевые и пошлые пустячки, от которых они смеются, даже бьют шутника сложенными веером по пальцам, однако беседы не прерывают.
   Наконец расположились в гостиной, и туда же Никодимка принес столики для сладостей, а сам был послан варить кофей. Помещение и впрямь имело пока что жалкий вид.
   – Что нам потребно для гостиной? - спросила княгиня и сама же ответила: - Гарнитур! Стульев с дюжину, кресел с полдюжины, два больших канапе, экран для камина, ширмы, столов, пожалуй, пять - большой карточный, ломберный, кофейных два, рабочий столик - коли приедут дамы со своим рукоделием…
   – Записывай, сударь, - приказал мебельщику Архаров.
   – Стулья в гостиную могу предложить а-ля рен, легкие, дамам нравятся, - тут же вступил в беседу купец. - А также есть стулья основательные, для столовой и для господ, что в карты играть изволят, им подолгу сидеть, так что те стулья и поширше… обивка хорошая, тканая купонами, с греческим узором в медальоне, есть с вазами, в вазах букеты - от живых не отличишь.
   – Николай Петрович, не все ж тебе бобылем жить, женишься, к женке дамы станут с визитами приезжать - бери стулья а-ля рен, - немедленно подхватила княгиня. - И им подстать креслица а-ля кабриолет… ты что, Анюта?
   – Зачем кабриолет, когда у всех бержер? - спросила княжна. - У бержер-кресла подлокотники тоже обтянуты, не только спинка, и это куда приятнее, чем руку на дерево класть…
   – Ну и засалится твой бержер, ахнуть не успеешь - засалится! Руки-то у всех в пудре и в помаде, - возразила княгиня. - Это лишь мы с Варенькой ничем не мажемся, а нынче даже щеголи берут притирания, чтобы кожа мягче была.
   Архаров прямо наслаждался тем, как ловко княгиня преподносит ему невесту. Однако и мебельную задачу следовало решать.
   – Мадам Тюрго, достаньте гравюры, - попросила Анна Михайловна. - Николай Петрович, полюбуйтесь, вот оно, кресло-бержер, а вот табурет. Он может стоять у стены, для девиц, а может быть приставлен вот так - и образуется лонгшез, на коем можно полулежать…
   Варенька рассеянно перебирала гравюры. Казалось, она не слышала беседы. Мебельщик, вытягивая шею, глядел на картинки и на княгиню с восторгом.
   – Ну, душа моя, неужто в гостиной у Николая Петровича дамы будут спать укладываться? - возразила Елизавета Васильевна. - Это для дамской гостиной хорошо, опять же - чем менее обивки, тем менее страха, что ее засыплют табаком… нет, вот сюда взгляните, сударь… вот что будет у вас стоять вдоль стен! Кресла-маркизы! Спинка невысокая, не выше подлокотников, и никакой вертопрах, никакая вертопрашка эту спинку пудрой с волос не измажет. Теперь волосья день ото дня все выше всчесывают и посыпают жирной пудрой… а маркизы, кстати, довольно широки, чтобы там поместиться и в самой модной юбке, ведь и юбки шьют все шире, как только в дверь проходить? Не так ли?
   Вопрос был обращен к купцу.
   – Ваше сиятельство, могу предложить маркизы наилучшие, в лавке моей стоят, и к ним подушки пуховые, а также кресла для игрального стола, весьма удобные, новомодные, и черного дерева, и красного дерева, - тут же принялся он расхваливать товар. - На картинке не видно, а мы знаем, которое дерево на что идет. И рисунок поставим самый модный - из лавровых веток плетение, бараньи головы, розеты, пальметы, вьюнок.
   – Бараньи головы? - переспросил Архаров.
   – Накладочки бронзовые, изволите видеть, какая же новомодная мебель без бронз? - с неподдельным изумлением осведомился купец. - Из Франции рисунки везут, наши мастера льют, не хуже выходит, чем мебеля у французской королевы. А то еще делают с фарфоровыми расписными плакетками, с медальонами, так то более для дамских комнат. Для гостиной и для кабинета господина Архарова нужны бронзы самые изрядные, чтобы одно к одному, на единый лад, - и накладочки, и канделябры, и люстры, и вазы, и часы, и курильницы…
   Архаров подумал, что эти бронзы на единый лад влетят ему в немалую копеечку.
   – Люстры надобны венецианские, легкие, - тут же решила Елизавета Васильевна, - все пять… а что, Николай Петрович, не хочешь ли обставить и малую гостиную?
   – Туда - фонари! - тут же отозвалась княжна. - Как у меня, большие, и оправа из золоченой бронзы, Николай Петрович, модно, и сквозняк свеч не гасит, и воск куда попало с них не летит!
   – Да, Анюта права, а для большей тонкости следует купить французские бронзы с матовой позолотой, - решила княгиня. - Что, любезный, сыщется у тебя?
   – Для вашего сиятельства есть бронзы от самого господина Гутьера, - блеснул знаниями несколько обиженный купец - дама заподозрила его в том, что он не разбирался в товаре. - Теперь многие продают золоченую бронзу от Гутьера, да только врут, а у меня - подлинный, и бронзы от Томира у меня также имеются.
   Архаров отвлекся - он ничего в этих позолотах не понимал, он только знал, что парадные комнаты должны быть достойны его чина.
   Его беспокоил иной вопрос.
   Государыня в Москве с января. Она внимательно наблюдала за следствием по пугачевскому делу и, несомненно, знала про затеи князя Горелова. О том, что после всех приключений девицу Пухову забрал к себе князь Волконский, она тоже знала. С князем была хороша, звала его и княгиню с княжной к себе на малые приемы, а о девице Пуховой не было сказано ни слова. По крайней мере, так понял Архаров. И теперь, глядя, как Варенька перекладывает листы гравюр, подумал: а что, коли слово было сказано? Что, коли этот визит - по приказу государыни? Ведь и дураку понятно - девицу Пухову, кем бы она ни была, надобно либо запереть в такую обитель, откуда она уж вовеки не выйдет, либо отдать замуж за человека благонадежного и умеющего охранить ее от всевозможных авантюристов. Сам он полагал себя таким человеком, но обхождение государыни с ним этому домыслу противоречило. Впрочем, обхождение могло быть испытанием, государыня ловка…
   Когда вспомнился князь Горелов, это имя потянуло за собой другое - Михайла Ховрин.
   Неудачная попытка Ваньки Каина выручить из беды старых дружков оказалась для Мишеля спасительной - он не был схвачен с оружием в руке, как князь Горелов, не был пойман идущими по следу полицейскими, как Брокдорф. Однако долго ли он будет отсиживаться в какой-то одному Богу ведомой заволжской деревне? Да и жив ли? Ведь был совсем плох…
   И третье имя выплыло в памяти, тем более, что Варенька так держала рука над листами, словно то были не гравюры, а клавиши.
   Она чем-то смахивала на Терезу Виллье, самую малость, хотя черты лица Терезы были менее округлы, даже, правду сказать, жестковаты, особенно упрямый, выдающийся вперед узкий подбородок. И даже если им было бы впору одно и то же шнурование, то Вареньке - благодаря ее болезненной хрупкости, а Терезе - потому, что сухое от природы сложение, наследство предков, которые, скорее всего, были бретонскими крестьянами, было необходимым условием стойкости и силы. Опять же, обе темноволосы, но мягкие Варенькины локоны не шли в сравнение с жесткой курчавой гривой Терезы, черной, как вороново крыло.
   Архаров глядел на девушку, вполуха слушая рассуждения княгини о мебелях, шпалерах, коврах и бронзах, а сам впервые думал о Терезе спокойно, не гоня воспоминаний. И сам себя оправдывал тем, что всего лишь сравнивает. И сам себе толковал, что в Вареньке он, коли будет угодно Богу, найдет все лучшее, что померещилось ему в Терезе. Коли будет угодно Богу и государыне…
   – А есть ли у тебя, сударь, кровати? - спросила княгиня. - Мы Анюту отдаем, приданое собираем, хочу спальню ей обставить так, чтобы все кумушки наши ахнули. Чтобы одна такая спальня на всю Москву была.
   – Да ваше сиятельство! Коли угодно! Есть кровати дюшес - рама для балдахина резная, к потолку привинчивается, да изголовье резное. Есть турецкая кровать, есть польская - у той рама для балдахина округлая… Да прикажите! Хоть сами нарисуйте - у меня и столяры, и резчики толковые, поймут. А ткани на балдахины у меня из самой Франции.
   – Уж точно ли из Франции?
   – С фабрик господина Оберкамфа, ваше сиятельство, - достойно отвечал купец. - Славный французский промышленник, у него ткут и муслины, и перкали на дамские платья, и ткани для занавесей, на балдахины, стены обивать. А коли угодно, могу поставить немецкие ткани из Гамбурга, мы их часто выписываем. Коли позволите, я вам, ваше сиятельство, на дом образцы с сидельцем пришлю.
   – Изволь, пришли.
   Тут явился Никодимка с кофеем - а варил он этот напиток так, что аромат шел по всем трем этажам особняка. Девицы тут же оказали честь лакомствам, и Архаров подумал было, что более ему никаких трат не присоветуют. Однако ошибся.
   – Посуда! - воскликнула княжна. - Главное-то и забыли!
   – Да, сударь, твое серебро в переплавку давно пора, - согласилась Елизавета Васильевна. - Новое будешь покупать - возьми мое за образец. Когда государыня для господина Орлова сервиз во Франции заказала, мы все смотреть ходили и Анюта даже зарисовала немало. Так там - сплошь лавровые гирлянды, никакой вычурности, многие даже полагали, будто сервиз чересчур прост. А я взяла да и заказала себе почти такой же. Славно твой человек кофей варит, я пришлю нашего кофешенка к нему поучиться. Не откажи, Николай Петрович!
   – С радостью, ваше сиятельство, - сказал Архаров, глядя, как Варенька точными движениями выбирает с блюда полюбившиеся ей драже.