Страница:
— Есть новости, Карсон? — тихо спросила она, отступив на полшага и позволив своим рукам соскользнуть на его предплечья.
— Нет, миледи, — грустно ответил он. — Ваша мать, миледи, сейчас в больнице. — Он бледно улыбнулся. — Я говорил ей, что в этом нет необходимости. Это не её специализация, да и все мы знаем, что сделать ничего нельзя, можно только ждать. Но она настаивала.
— Говард и её друг, — сказала Хонор и взглянула на Лафолле. — Эндрю, отец с ней?
— Да, миледи. Поскольку Вера и Джеймс в безопасности здесь, в детской, я отправил Иеремию присматривать за ними. — Хонор покачала головой, а он слегка пожал плечами. — Он сам этого захотел, миледи.
— Понимаю. — Она перевела взгляд обратно на Карсона Клинкскейлса, слегка сжала и отпустила его руки. — Она знает, что ничего не может поделать, Карсон, — сказала Хонор. — Но она бы никогда не простила себя, если бы не пришла поддержать ваших тетушек. По правде и мне следовало бы быть там.
— Хонор, — мягко сказал Бенджамин, — Говарду девяносто два года, и за это время он оставил след в жизни множества людей — включая и мою. Если бы каждый, кому «следовало бы быть там» туда пришел, то в больнице не осталось бы места для пациентов. Он в коме вот уже почти три дня. Но если бы ты была там, и он бы это знал, он бы отчитал тебя за пренебрежение всем остальным, чем тебе положено заниматься.
— Я знаю, — вздохнула она. — Я знаю. Просто…
Она остановилась и покачала головой, слегка скривившись, а он понимающе кивнул. Но до конца так её и не понял. Несмотря на изменения, происходящие с Грейсоном, его стиль мышления и стереотипы были выработаны в обществе не знавшем пролонга. Для него Говард Клинкскейлс был стариком; для Хонор Говард не достиг еще даже среднего возраста. Её мать, выглядевшая заметно моложе Кэтрин Мэйхью, да даже и Элейн, и выносившая Веру и Джеймса самостоятельно, была на двенадцать стандартных лет старше Говарда. И хотя он был первым из её грейсонских друзей, кого она столь нелепо потеряла из-за старости, он не будет последним. Здоровье Грегори Пакстона также стремительно ухудшалось. И даже у Бенджамина и его жен она со страхом замечала следы преждевременного старения.
Хонор мысленно вернулась в детскую к книге, которую она читала. К сказке про бессмертного, вечно обновляющегося Феникса. И воспоминание это отдавало горечью больше обычного от того, что она видела серебряные нити во всё еще густых и темных волосах Протектора.
— Ваши отпрыски, да и мои любимые брат с сестрой, как это ни удивительно, вели себя весьма хорошо, — сказала Хонор, меняя тему разговора. — Меня всегда удивляло, как они успокаиваются, чтобы послушать чтение. Особенно с учетом того, сколько им доступно активных развлечений.
— Это не то же самое, тётя Хонор, — сказала одна из девушек, сидящих за длинным и узким обеденным столом сбоку от глубокого камина. Хонор оглянулась на неё и темноволосая девушка, выглядевшая в точности как более высокая и мускулистая копия Кэтрин Мэйхью, погладила ушки развалившегося на спинке стула древесного кота.
— Что ты имеешь в виду, «не то же самое», Рэйчел? — спросила Хонор.
— Слушать ваше чтение, — ответила старшая из дочерей Бенджамина. — Я думаю, это из-за того, что читаете вы — мы не часто видим вас на Грейсоне — а вы, ну, в общем, для этих детей вы что-то вроде идеала. — Немногие заметили бы, что девушка слегка покраснела, однако Хонор скрыла улыбку, чувствуя всплеск подростковых восхищения и смущения самой Рэйчел. — Когда мы с Джанет, — Рэйчел кивнула в сторону чуть более юной девушки, сидевшей рядом с нею, — были младше, мы всегда с нетерпением ожидали встречи с вами. И, конечно же, с Нимицем.
Древесный кот на плече Хонор задрал нос и кокетливо повёл хвостом, довольный прозвучавшим из уст Рэйчел подтверждением его значимости в социальной иерархии. Кое-кто из людей хихикнул. Компаньон Рэйчел, Хиппер, лишь многотерпеливо вздохнул и устало прикрыл глаза.
— Может быть она и права, — произнесла Элейн. — Младшая Хонор, вне всякого сомнения, подозрительно быстро предложила «помочь присмотреть за малышами» этим вечером.
— Кроме того, тётя Хонор, — сказала Джанет более тихим голосом (она была намного застенчивее старшей сестры), — вы на самом деле читаете очень здорово. — Хонор приподняла бровь и Джанет покраснела намного заметнее Рэйчел. Тем не менее она продолжала с упрямой застенчивостью. — Я знаю, что я всегда действительно наслаждалась, слушая вас. Персонажи у вас даже говорят по-разному. Кроме того, книга дает больше простора для фантазии. Вы не видите изображений людей и мест и должны вообразить их себе сами, и получаете от этого удовольствие.
— Что ж, я рада, что ты так думаешь, — чуть помедлив сказала Хонор, а Кэтрин фыркнула.
— Не одна она так думает, — произнесла Кэтрин, когда Хонор посмотрела на неё. — Большинство нянек говорили мне, что вы стали бы замечательной матерью, если бы не были настолько поглощены уничтожением вражеских кораблей и сокрушением планет.
— Я? — потрясенно воззрилась на неё Хонор и Кэтрин кивнула.
— Да, вы, леди Харрингтон. На самом деле, — продолжила она более серьёзно, — имело место некое, гм, обсуждение вашей ответственности в этом направлении. Как вы понимаете, Вера в настоящее время является более чем удовлетворительным наследником, однако никто в Конклаве Землевладельцев не ожидает, что она так им и останется.
— Кэт, — произнес Бенджамин слегка протестующим тоном.
— Помолчи, Бен! — едко ответила его супруга. — Все уже давно стараются не касаться этого вопроса, и вы это прекрасно знаете. С политической точки зрения для Хонор было бы практически во всех отношениях лучше самой произвести на свет собственного наследника.
— В обозримом будущем этого не случится, — твердо ответила Хонор. — Не со всеми этими заботами, свалившимися на меня сейчас.
— Время уходит, Хонор, — сказала Кэтрин с упрямой настойчивостью. — И вы опять уходите на войну. Господь Испытующий знает, что все мы будем молиться за то, чтобы вы благополучно вернулись, однако…
Она пожала плечами и Хонор была вынуждена признать её правоту. Но всё же…
— По вашим же словам, Вера — вполне приемлемый наследник, — заметила она. — И хотя я, полагаю, должна думать в династических понятиях, это действительно не укладывается в моей голове.
— Мне больно вам говорить это, но, Хонор, Кэт может быть права еще и с другой точки зрения, — медленно произнес Бенджамин. — Разумеется, нет никаких юридических причин, согласно которым вы должны немедленно озаботиться производством на свет наследника. Главным образом потому, что, как вы и сказали, вашим наследником всеми признана Вера. Однако вы — реципиент пролонга. Вы утверждаете, что не привыкли рассуждать династически, но что произойдет, если вы спустя еще двадцать или тридцать лет произведете на свет ребенка? Согласно законам Грейсона этот ребенок автоматически вытеснит Веру с места наследника, несмотря на все специальные оговорки, которые Конклав мог сделать в её пользу тогда, когда все считали вас мёртвой. И, таким образом, Вера, тридцать или сорок лет считавшая себя прямым наследником лена Харрингтон, внезапно обнаружит, что ей натянул нос свежеиспеченный племянник или племянница.
Хонор покосилась на него и он вздохнул.
— Хонор, я знаю, что Вера — замечательное дитя, и что она вас нежно любит. Но это Грейсон. Мы видели тысячу лет той самой династической политики, о которой вы не думаете, и сталкивались с кое-какими по-настоящему отвратительными инцидентами. И наимерзейшие из них обычно происходили именно потому, что люди, с которыми они случились, были слишком уверены в том, что в их семействах ничего подобного стрястись не могло. Кроме того, даже если не произойдет никаких эксцессов, будет ли справедливо лишить Веру права наследования подобным образом? Если вы не родите ребенка в ближайшее время, то Вера сроднится с мыслью о себе как о мисс Харрингтон, со всеми внешними атрибутами и значимостью этого положения. С вами такого не было, но её ситуация совершенно иная, и это станет, знаете ли, главенствующим в её самосознании.
— Может быть и так, но…
— Никаких «но», Хонор. Никаких, — мягко сказал Бенджамин. — Так будет. Так есть. Я знаю, что Майкл перенёс это намного тяжелее, чем желал показать, и, главное, он никогда не желал взвалить на себя ношу обязанностей Протектора. Но он находился в том же самом положении что и Вера, когда на свет появился Бернард Рауль и лишил его наследства. Он был почти… потерянным некоторое время. Он нуждался в переоценке того, кто он такой и какова его роль в жизни, когда неожиданно перестал быть лордом Мэйхью. — Протектор покачал головой. — Я всего лишь в прошлом месяце обсуждал это с Говардом и он сказал…
Наступила очередь Бенджамина внезапно замолчать, когда лицо Хонор исказила возвратившаяся боль.
— Я очень сожалею, — после секундной паузы сказал он ещё мягче. — И я не хотел нанести удар ниже пояса. Но он беспокоился об этом. Он любит Веру почти также как и вас, и волновался о том, как она будет реагировать. И, — Бенджамин криво улыбнулся, — я думаю, он питал надежду, что сможет увидеть вашего ребенка.
— Бенджамин, я… — Хонор быстро заморгала и Нимиц начал успокаивающе урчать ей на ухо.
— Нет, — сказал Бенджамин и покачал головой. — Нам не следует обсуждать это прямо сейчас и вы не нуждаетесь в том, чтобы я напоминал вам, что мы теряем его. Я бы вообще не поднял это вопрос, но, думаю, Кэт была права, по меньшей мере высказав вам эту мысль. Теперь это сделано и вы можете всё спокойно обдумать позднее. И, что касается самого Говарда, несомненно он вас любит. Однажды он мне сказал, что смотрит на вас как на собственную дочь.
— Я так буду тосковать без него, — произнесла Хонор с печалью.
— Конечно. И я тоже, вы же знаете, — напомнил ей Бенджамин с горькой и одновременно теплой улыбкой на устах. — Я знал его буквально всю мою жизнь. Он был как бы еще одним моим дядей, которого я любил почти так же, как он иногда злил меня.
— И смерть которого оставит дыру в Конклаве, — с печалью заметила Кэтрин.
— Я обсудила выбор его преемника с Постоянной Комиссией и с председателем Административного Комитета, — сказала Хонор. Она глубоко вздохнула, не спеша и с удовольствием переходя к сменившемуся предмету разговора. — Я полагаю, всё должно будет пройти настолько гладко, насколько только возможно при имеющихся обстоятельствах.
— И предполагается, что вы не должны обсуждать это со мной, миледи Землевладелец, — заметил Бенджамин.
— И предполагается, что я не должна обсуждать это с вами, — признала Хонор. — Что, если вы позволите мне так выразиться, является одной из наиглупейших из всех бесчисленных грейсонских традиций.
— Полагаю, что если вы потратите столько же времени на их накопление, как и мы, то один или два менее чем оптимальных варианта смогут проскочить через процесс отбора, — пожал плечами Бенджамин. — Хотя в целом они неплохо работают на нас. И то, что вам не разрешается обсуждать это со мной, не означает, что я, через своих многочисленных соглядатаев и агентов, не знаю точно кого вы собираетесь выдвинуть. Или что я не одобряю вашу кандидатуру всем сердцем.
— Хорошо, теперь, когда мы, ничего не нарушая, разобрались с этим вопросом, возможно мы могли бы обсудить кое что из того, о чем нам с Хонор говорить дозволено, — предложила Кэтрин.
— Например? — брови её супруга поползли вверх, а она ответила ему сердитым взглядом.
— Например, для начала, что Адмиралтейство намеревается поручить ей, — сказала она.
— А-а, это.
Бенджамин бросил взгляд на своих старших дочерей. Джанет походила на Элейн как минимум ничуть не меньше, чем Рэйчел на Кэтрин, унаследовав от матери бледную кожу и голубые глаза. В настоящий момент обе девушки разрывались в попытке выглядеть одновременно и невидимыми, и взрослыми, и всепонимающими, не зная что лучше сработает для того, чтобы им позволили остаться.
— Это тайна Меча, девочки, — предупредил Бенджамин. Они обе торжественно кивнули и он вернулся к Хонор. — И что они собираются тебе поручить?
— Пока не могу сказать определенно, — отозвалась Хонор, поглядывая краешком глаза на девушек. Рэйчел снова потянулась потрепать уши Хиппера, с выражением внимания на лице. Это было понятно, так как меньше чем через месяц ей предстояло отправиться в академию Королевского Флота Мантикоры на острове Саганами. Две недели назад Хонор выступала с обращением к старшему курсу на традиционном «Последнем Смотре»; у остальных курсов сокращенные в виду военного положения летние каникулы заканчивались через десять дней и Рэйчел предстояло возвращение на Мантикору на борту «Пола Тэнкерсли» для того, чтобы примкнуть к свежей порции салаг. Джанет выглядела интересующейся и рассудительной, но она никогда не была так зациклена на флоте, как Рэйчел.
— Я не пытаюсь напускать туман, — продолжила Хонор. — С самого моего возвращения с Сайдмора дела так скачут кувырком, что кажется, будто стратегические замыслы Адмиралтейства меняются чуть ли не ежедневно. Оценки РУФ[10] продолжают ухудшаться, а не улучшаться, и то, что должно было войти в состав Восьмого флота, продолжают раздёргивать. — Она пожала плечами и кисло улыбнулась. — Похоже, уже стало почти традицией, что формирование того, что носит название «Восьмой флот», не может идти гладко.
— И ты говоришь, что это у нас глупые традиции, — фыркнул Бенджамин.
— Ну, нельзя сказать, что кто-то делает это нарочно, Бенджамин. Но после той трёпки, с которой началась война, никто не помышляет о том, чтобы оставить без прикрытия Мантикору, Грейсон или Звезду Тревора. Так что всё, что сможет получить Восьмой флот — это остатки после удовлетворения минимальных требований по обеспечению безопасности этих систем. И остатки эти не будут велики. Во всяком случае поначалу. А если быть абсолютно честной, то Восьмой флот на самом деле ещё даже не существует. Я назначена на должность командующего Восьмым флотом, но мой штаб и прочие структуры флота официально даже не сформированы.
— Знаю. И, честно говоря, я был слегка удивлен, что объявление о возвращении Восьмого флота в боевой состав было сделано настолько публично. Испытал облегчение, но был удивлен. — Бенджамин жестом предложил ей сесть в кресло подле очага и сам уселся лицом к ней. Его жёны сели рядом с дочерьми, а Карсон Клинкскейлс подошёл и встал у кресла Хонор.
— Я рад подтверждению того факта, что Адмиралтейство мыслит в наступательном стиле, — продолжил Протектор. — После заданной нам Тейсманом трёпки, искушение принять исключительно оборонительную стратегию должно было быть велико.
— Уверена, что так и было бы для многих, — сказала Хонор. — Но не для Томаса Капарелли и Хэмиша Александера. — Она снова покачала головой. — Они отличаются от Адмиралтейства Яначека как день от ночи.
— Что, да простит меня миледи, — вставил лейтенант-коммандер Клинкскейлс, — может быть из-за того, что они могут обнаружить свою заднюю часть не прибегая к помощи радара.
— Полагаю, вы можете смело рассчитывать в этом деле на их природное дарование, Карсон, — заметила Хонор, и он слегка покраснел.
— Простите, миледи, — сказал он через мгновение. — Что я имел в виду, так это то, что Яначек и Чакрабарти не могли.
— Думаю это несколько несправедливо по отношению к Чакрабарти, — сказала Хонор. — Но Яначек… и эти идиоты Юргенсен и Драшкович! — Губы её сжались и она тряхнула головой. — В их случае вы безусловно правы. Однако я имела в виду, что сэр Томас — и граф Белой Гавани — уже бывали в такой ситуации. Они не будут паниковать, но они знают, что нам следует атаковать противника как можно скорее и как можно сильнее. Мы не можем позволить себе оставить инициативу полностью в руках Томаса Тейсмана. Ибо если мы так поступим, то наши головы будут у него на блюде через шесть месяцев. Максимум — через стандартный год.
— Дела настолько плохи, миледи? — тихо спросил Клинкскейлс.
— Почти наверняка, — ответила она тихим сопрано на фоне потрескивания поленьев в очаге. — Становится похоже, что первоначальные оценки адмирала Гивенс были даже занижены.
— Занижены? — Бенджамин недоумённо посмотрел на нее.
— Я вас понимаю. Полагаю что все — и я в том числе — считали, что её первоначальные предположения были излишне пессимистичны. Просто казалось невозможным, чтобы Республика и в самом деле смогла построить флот предполагаемых ею размеров. Но это лишь потому, что мы учитывали только время, прошедшее с момента свержения Тейсманом Сен-Жюста.
— Разумеется мы так и считали. До того момента технологии, необходимые для строительства новых типов кораблей, появится у них никак не могли. Уж конечно не до того, как Хэмиш приступил к операции «Лютик».
Хонор и бровью не повела, когда Бенджамин назвал действующего Первого Лорда Адмиралтейства по имени, но сама предусмотрительно использовать его имя не стала.
— Да, не могли, — согласилась она. — И именно по этой причине граф Белой Гавани, в частности, был убежден, что оценка адмирала Гивенс завышена. К сожалению, за последнюю пару недель ему пришлось переменить мнение. Я ещё не знаю всех деталей, однако, как он пишет в своём последнем письме, она раскопала какие-то данные, которые поступили в РУФ ещё до того, как её сменил Юргенсен. Некие аномалии, на которые аналитики наткнулись, но в то время не смогли объяснить. По-видимому, по их предположениям хевы могли начать накопление комплектующих еще до того, как Сен-Жюст был убит.
— Накопление? Настолько давно? — Бенджамин излучал скептицизм и Хонор пожала плечами.
— Бенджамин, я сама ещё этих данных не видела. И могла что-то понять неправильно. Но именно такое впечатление у меня создалось по прочтении письма графа прошлым вечером. Уверена, когда я вернусь на Мантикору, у него будет что мне сказать по этому поводу.
— Наверняка будет, — медленно произнес Бенджамин нахмурив лоб в раздумье.
— А если адмирал Гивенс окажется права, миледи? — тихо спросил Клинкскейлс.
— Если адмирал Гивенс окажется права, то мы столкнемся с солидным численным превосходством противника. — рассудительно ответила Хонор. — Которое ещё будет увеличиваться, прежде чем пойдет на спад. Главный вопрос, конечно, — она грустно улыбнулась, — достаточно ли будет этого преимущества для того, чтобы преодолеть наше качественное превосходство. И в настоящий момент, учитывая какую команду они собрали у руля, это и в самом деле очень острый вопрос.
Глава 2
— Нет, миледи, — грустно ответил он. — Ваша мать, миледи, сейчас в больнице. — Он бледно улыбнулся. — Я говорил ей, что в этом нет необходимости. Это не её специализация, да и все мы знаем, что сделать ничего нельзя, можно только ждать. Но она настаивала.
— Говард и её друг, — сказала Хонор и взглянула на Лафолле. — Эндрю, отец с ней?
— Да, миледи. Поскольку Вера и Джеймс в безопасности здесь, в детской, я отправил Иеремию присматривать за ними. — Хонор покачала головой, а он слегка пожал плечами. — Он сам этого захотел, миледи.
— Понимаю. — Она перевела взгляд обратно на Карсона Клинкскейлса, слегка сжала и отпустила его руки. — Она знает, что ничего не может поделать, Карсон, — сказала Хонор. — Но она бы никогда не простила себя, если бы не пришла поддержать ваших тетушек. По правде и мне следовало бы быть там.
— Хонор, — мягко сказал Бенджамин, — Говарду девяносто два года, и за это время он оставил след в жизни множества людей — включая и мою. Если бы каждый, кому «следовало бы быть там» туда пришел, то в больнице не осталось бы места для пациентов. Он в коме вот уже почти три дня. Но если бы ты была там, и он бы это знал, он бы отчитал тебя за пренебрежение всем остальным, чем тебе положено заниматься.
— Я знаю, — вздохнула она. — Я знаю. Просто…
Она остановилась и покачала головой, слегка скривившись, а он понимающе кивнул. Но до конца так её и не понял. Несмотря на изменения, происходящие с Грейсоном, его стиль мышления и стереотипы были выработаны в обществе не знавшем пролонга. Для него Говард Клинкскейлс был стариком; для Хонор Говард не достиг еще даже среднего возраста. Её мать, выглядевшая заметно моложе Кэтрин Мэйхью, да даже и Элейн, и выносившая Веру и Джеймса самостоятельно, была на двенадцать стандартных лет старше Говарда. И хотя он был первым из её грейсонских друзей, кого она столь нелепо потеряла из-за старости, он не будет последним. Здоровье Грегори Пакстона также стремительно ухудшалось. И даже у Бенджамина и его жен она со страхом замечала следы преждевременного старения.
Хонор мысленно вернулась в детскую к книге, которую она читала. К сказке про бессмертного, вечно обновляющегося Феникса. И воспоминание это отдавало горечью больше обычного от того, что она видела серебряные нити во всё еще густых и темных волосах Протектора.
— Ваши отпрыски, да и мои любимые брат с сестрой, как это ни удивительно, вели себя весьма хорошо, — сказала Хонор, меняя тему разговора. — Меня всегда удивляло, как они успокаиваются, чтобы послушать чтение. Особенно с учетом того, сколько им доступно активных развлечений.
— Это не то же самое, тётя Хонор, — сказала одна из девушек, сидящих за длинным и узким обеденным столом сбоку от глубокого камина. Хонор оглянулась на неё и темноволосая девушка, выглядевшая в точности как более высокая и мускулистая копия Кэтрин Мэйхью, погладила ушки развалившегося на спинке стула древесного кота.
— Что ты имеешь в виду, «не то же самое», Рэйчел? — спросила Хонор.
— Слушать ваше чтение, — ответила старшая из дочерей Бенджамина. — Я думаю, это из-за того, что читаете вы — мы не часто видим вас на Грейсоне — а вы, ну, в общем, для этих детей вы что-то вроде идеала. — Немногие заметили бы, что девушка слегка покраснела, однако Хонор скрыла улыбку, чувствуя всплеск подростковых восхищения и смущения самой Рэйчел. — Когда мы с Джанет, — Рэйчел кивнула в сторону чуть более юной девушки, сидевшей рядом с нею, — были младше, мы всегда с нетерпением ожидали встречи с вами. И, конечно же, с Нимицем.
Древесный кот на плече Хонор задрал нос и кокетливо повёл хвостом, довольный прозвучавшим из уст Рэйчел подтверждением его значимости в социальной иерархии. Кое-кто из людей хихикнул. Компаньон Рэйчел, Хиппер, лишь многотерпеливо вздохнул и устало прикрыл глаза.
— Может быть она и права, — произнесла Элейн. — Младшая Хонор, вне всякого сомнения, подозрительно быстро предложила «помочь присмотреть за малышами» этим вечером.
— Кроме того, тётя Хонор, — сказала Джанет более тихим голосом (она была намного застенчивее старшей сестры), — вы на самом деле читаете очень здорово. — Хонор приподняла бровь и Джанет покраснела намного заметнее Рэйчел. Тем не менее она продолжала с упрямой застенчивостью. — Я знаю, что я всегда действительно наслаждалась, слушая вас. Персонажи у вас даже говорят по-разному. Кроме того, книга дает больше простора для фантазии. Вы не видите изображений людей и мест и должны вообразить их себе сами, и получаете от этого удовольствие.
— Что ж, я рада, что ты так думаешь, — чуть помедлив сказала Хонор, а Кэтрин фыркнула.
— Не одна она так думает, — произнесла Кэтрин, когда Хонор посмотрела на неё. — Большинство нянек говорили мне, что вы стали бы замечательной матерью, если бы не были настолько поглощены уничтожением вражеских кораблей и сокрушением планет.
— Я? — потрясенно воззрилась на неё Хонор и Кэтрин кивнула.
— Да, вы, леди Харрингтон. На самом деле, — продолжила она более серьёзно, — имело место некое, гм, обсуждение вашей ответственности в этом направлении. Как вы понимаете, Вера в настоящее время является более чем удовлетворительным наследником, однако никто в Конклаве Землевладельцев не ожидает, что она так им и останется.
— Кэт, — произнес Бенджамин слегка протестующим тоном.
— Помолчи, Бен! — едко ответила его супруга. — Все уже давно стараются не касаться этого вопроса, и вы это прекрасно знаете. С политической точки зрения для Хонор было бы практически во всех отношениях лучше самой произвести на свет собственного наследника.
— В обозримом будущем этого не случится, — твердо ответила Хонор. — Не со всеми этими заботами, свалившимися на меня сейчас.
— Время уходит, Хонор, — сказала Кэтрин с упрямой настойчивостью. — И вы опять уходите на войну. Господь Испытующий знает, что все мы будем молиться за то, чтобы вы благополучно вернулись, однако…
Она пожала плечами и Хонор была вынуждена признать её правоту. Но всё же…
— По вашим же словам, Вера — вполне приемлемый наследник, — заметила она. — И хотя я, полагаю, должна думать в династических понятиях, это действительно не укладывается в моей голове.
— Мне больно вам говорить это, но, Хонор, Кэт может быть права еще и с другой точки зрения, — медленно произнес Бенджамин. — Разумеется, нет никаких юридических причин, согласно которым вы должны немедленно озаботиться производством на свет наследника. Главным образом потому, что, как вы и сказали, вашим наследником всеми признана Вера. Однако вы — реципиент пролонга. Вы утверждаете, что не привыкли рассуждать династически, но что произойдет, если вы спустя еще двадцать или тридцать лет произведете на свет ребенка? Согласно законам Грейсона этот ребенок автоматически вытеснит Веру с места наследника, несмотря на все специальные оговорки, которые Конклав мог сделать в её пользу тогда, когда все считали вас мёртвой. И, таким образом, Вера, тридцать или сорок лет считавшая себя прямым наследником лена Харрингтон, внезапно обнаружит, что ей натянул нос свежеиспеченный племянник или племянница.
Хонор покосилась на него и он вздохнул.
— Хонор, я знаю, что Вера — замечательное дитя, и что она вас нежно любит. Но это Грейсон. Мы видели тысячу лет той самой династической политики, о которой вы не думаете, и сталкивались с кое-какими по-настоящему отвратительными инцидентами. И наимерзейшие из них обычно происходили именно потому, что люди, с которыми они случились, были слишком уверены в том, что в их семействах ничего подобного стрястись не могло. Кроме того, даже если не произойдет никаких эксцессов, будет ли справедливо лишить Веру права наследования подобным образом? Если вы не родите ребенка в ближайшее время, то Вера сроднится с мыслью о себе как о мисс Харрингтон, со всеми внешними атрибутами и значимостью этого положения. С вами такого не было, но её ситуация совершенно иная, и это станет, знаете ли, главенствующим в её самосознании.
— Может быть и так, но…
— Никаких «но», Хонор. Никаких, — мягко сказал Бенджамин. — Так будет. Так есть. Я знаю, что Майкл перенёс это намного тяжелее, чем желал показать, и, главное, он никогда не желал взвалить на себя ношу обязанностей Протектора. Но он находился в том же самом положении что и Вера, когда на свет появился Бернард Рауль и лишил его наследства. Он был почти… потерянным некоторое время. Он нуждался в переоценке того, кто он такой и какова его роль в жизни, когда неожиданно перестал быть лордом Мэйхью. — Протектор покачал головой. — Я всего лишь в прошлом месяце обсуждал это с Говардом и он сказал…
Наступила очередь Бенджамина внезапно замолчать, когда лицо Хонор исказила возвратившаяся боль.
— Я очень сожалею, — после секундной паузы сказал он ещё мягче. — И я не хотел нанести удар ниже пояса. Но он беспокоился об этом. Он любит Веру почти также как и вас, и волновался о том, как она будет реагировать. И, — Бенджамин криво улыбнулся, — я думаю, он питал надежду, что сможет увидеть вашего ребенка.
— Бенджамин, я… — Хонор быстро заморгала и Нимиц начал успокаивающе урчать ей на ухо.
— Нет, — сказал Бенджамин и покачал головой. — Нам не следует обсуждать это прямо сейчас и вы не нуждаетесь в том, чтобы я напоминал вам, что мы теряем его. Я бы вообще не поднял это вопрос, но, думаю, Кэт была права, по меньшей мере высказав вам эту мысль. Теперь это сделано и вы можете всё спокойно обдумать позднее. И, что касается самого Говарда, несомненно он вас любит. Однажды он мне сказал, что смотрит на вас как на собственную дочь.
— Я так буду тосковать без него, — произнесла Хонор с печалью.
— Конечно. И я тоже, вы же знаете, — напомнил ей Бенджамин с горькой и одновременно теплой улыбкой на устах. — Я знал его буквально всю мою жизнь. Он был как бы еще одним моим дядей, которого я любил почти так же, как он иногда злил меня.
— И смерть которого оставит дыру в Конклаве, — с печалью заметила Кэтрин.
— Я обсудила выбор его преемника с Постоянной Комиссией и с председателем Административного Комитета, — сказала Хонор. Она глубоко вздохнула, не спеша и с удовольствием переходя к сменившемуся предмету разговора. — Я полагаю, всё должно будет пройти настолько гладко, насколько только возможно при имеющихся обстоятельствах.
— И предполагается, что вы не должны обсуждать это со мной, миледи Землевладелец, — заметил Бенджамин.
— И предполагается, что я не должна обсуждать это с вами, — признала Хонор. — Что, если вы позволите мне так выразиться, является одной из наиглупейших из всех бесчисленных грейсонских традиций.
— Полагаю, что если вы потратите столько же времени на их накопление, как и мы, то один или два менее чем оптимальных варианта смогут проскочить через процесс отбора, — пожал плечами Бенджамин. — Хотя в целом они неплохо работают на нас. И то, что вам не разрешается обсуждать это со мной, не означает, что я, через своих многочисленных соглядатаев и агентов, не знаю точно кого вы собираетесь выдвинуть. Или что я не одобряю вашу кандидатуру всем сердцем.
— Хорошо, теперь, когда мы, ничего не нарушая, разобрались с этим вопросом, возможно мы могли бы обсудить кое что из того, о чем нам с Хонор говорить дозволено, — предложила Кэтрин.
— Например? — брови её супруга поползли вверх, а она ответила ему сердитым взглядом.
— Например, для начала, что Адмиралтейство намеревается поручить ей, — сказала она.
— А-а, это.
Бенджамин бросил взгляд на своих старших дочерей. Джанет походила на Элейн как минимум ничуть не меньше, чем Рэйчел на Кэтрин, унаследовав от матери бледную кожу и голубые глаза. В настоящий момент обе девушки разрывались в попытке выглядеть одновременно и невидимыми, и взрослыми, и всепонимающими, не зная что лучше сработает для того, чтобы им позволили остаться.
— Это тайна Меча, девочки, — предупредил Бенджамин. Они обе торжественно кивнули и он вернулся к Хонор. — И что они собираются тебе поручить?
— Пока не могу сказать определенно, — отозвалась Хонор, поглядывая краешком глаза на девушек. Рэйчел снова потянулась потрепать уши Хиппера, с выражением внимания на лице. Это было понятно, так как меньше чем через месяц ей предстояло отправиться в академию Королевского Флота Мантикоры на острове Саганами. Две недели назад Хонор выступала с обращением к старшему курсу на традиционном «Последнем Смотре»; у остальных курсов сокращенные в виду военного положения летние каникулы заканчивались через десять дней и Рэйчел предстояло возвращение на Мантикору на борту «Пола Тэнкерсли» для того, чтобы примкнуть к свежей порции салаг. Джанет выглядела интересующейся и рассудительной, но она никогда не была так зациклена на флоте, как Рэйчел.
— Я не пытаюсь напускать туман, — продолжила Хонор. — С самого моего возвращения с Сайдмора дела так скачут кувырком, что кажется, будто стратегические замыслы Адмиралтейства меняются чуть ли не ежедневно. Оценки РУФ[10] продолжают ухудшаться, а не улучшаться, и то, что должно было войти в состав Восьмого флота, продолжают раздёргивать. — Она пожала плечами и кисло улыбнулась. — Похоже, уже стало почти традицией, что формирование того, что носит название «Восьмой флот», не может идти гладко.
— И ты говоришь, что это у нас глупые традиции, — фыркнул Бенджамин.
— Ну, нельзя сказать, что кто-то делает это нарочно, Бенджамин. Но после той трёпки, с которой началась война, никто не помышляет о том, чтобы оставить без прикрытия Мантикору, Грейсон или Звезду Тревора. Так что всё, что сможет получить Восьмой флот — это остатки после удовлетворения минимальных требований по обеспечению безопасности этих систем. И остатки эти не будут велики. Во всяком случае поначалу. А если быть абсолютно честной, то Восьмой флот на самом деле ещё даже не существует. Я назначена на должность командующего Восьмым флотом, но мой штаб и прочие структуры флота официально даже не сформированы.
— Знаю. И, честно говоря, я был слегка удивлен, что объявление о возвращении Восьмого флота в боевой состав было сделано настолько публично. Испытал облегчение, но был удивлен. — Бенджамин жестом предложил ей сесть в кресло подле очага и сам уселся лицом к ней. Его жёны сели рядом с дочерьми, а Карсон Клинкскейлс подошёл и встал у кресла Хонор.
— Я рад подтверждению того факта, что Адмиралтейство мыслит в наступательном стиле, — продолжил Протектор. — После заданной нам Тейсманом трёпки, искушение принять исключительно оборонительную стратегию должно было быть велико.
— Уверена, что так и было бы для многих, — сказала Хонор. — Но не для Томаса Капарелли и Хэмиша Александера. — Она снова покачала головой. — Они отличаются от Адмиралтейства Яначека как день от ночи.
— Что, да простит меня миледи, — вставил лейтенант-коммандер Клинкскейлс, — может быть из-за того, что они могут обнаружить свою заднюю часть не прибегая к помощи радара.
— Полагаю, вы можете смело рассчитывать в этом деле на их природное дарование, Карсон, — заметила Хонор, и он слегка покраснел.
— Простите, миледи, — сказал он через мгновение. — Что я имел в виду, так это то, что Яначек и Чакрабарти не могли.
— Думаю это несколько несправедливо по отношению к Чакрабарти, — сказала Хонор. — Но Яначек… и эти идиоты Юргенсен и Драшкович! — Губы её сжались и она тряхнула головой. — В их случае вы безусловно правы. Однако я имела в виду, что сэр Томас — и граф Белой Гавани — уже бывали в такой ситуации. Они не будут паниковать, но они знают, что нам следует атаковать противника как можно скорее и как можно сильнее. Мы не можем позволить себе оставить инициативу полностью в руках Томаса Тейсмана. Ибо если мы так поступим, то наши головы будут у него на блюде через шесть месяцев. Максимум — через стандартный год.
— Дела настолько плохи, миледи? — тихо спросил Клинкскейлс.
— Почти наверняка, — ответила она тихим сопрано на фоне потрескивания поленьев в очаге. — Становится похоже, что первоначальные оценки адмирала Гивенс были даже занижены.
— Занижены? — Бенджамин недоумённо посмотрел на нее.
— Я вас понимаю. Полагаю что все — и я в том числе — считали, что её первоначальные предположения были излишне пессимистичны. Просто казалось невозможным, чтобы Республика и в самом деле смогла построить флот предполагаемых ею размеров. Но это лишь потому, что мы учитывали только время, прошедшее с момента свержения Тейсманом Сен-Жюста.
— Разумеется мы так и считали. До того момента технологии, необходимые для строительства новых типов кораблей, появится у них никак не могли. Уж конечно не до того, как Хэмиш приступил к операции «Лютик».
Хонор и бровью не повела, когда Бенджамин назвал действующего Первого Лорда Адмиралтейства по имени, но сама предусмотрительно использовать его имя не стала.
— Да, не могли, — согласилась она. — И именно по этой причине граф Белой Гавани, в частности, был убежден, что оценка адмирала Гивенс завышена. К сожалению, за последнюю пару недель ему пришлось переменить мнение. Я ещё не знаю всех деталей, однако, как он пишет в своём последнем письме, она раскопала какие-то данные, которые поступили в РУФ ещё до того, как её сменил Юргенсен. Некие аномалии, на которые аналитики наткнулись, но в то время не смогли объяснить. По-видимому, по их предположениям хевы могли начать накопление комплектующих еще до того, как Сен-Жюст был убит.
— Накопление? Настолько давно? — Бенджамин излучал скептицизм и Хонор пожала плечами.
— Бенджамин, я сама ещё этих данных не видела. И могла что-то понять неправильно. Но именно такое впечатление у меня создалось по прочтении письма графа прошлым вечером. Уверена, когда я вернусь на Мантикору, у него будет что мне сказать по этому поводу.
— Наверняка будет, — медленно произнес Бенджамин нахмурив лоб в раздумье.
— А если адмирал Гивенс окажется права, миледи? — тихо спросил Клинкскейлс.
— Если адмирал Гивенс окажется права, то мы столкнемся с солидным численным превосходством противника. — рассудительно ответила Хонор. — Которое ещё будет увеличиваться, прежде чем пойдет на спад. Главный вопрос, конечно, — она грустно улыбнулась, — достаточно ли будет этого преимущества для того, чтобы преодолеть наше качественное превосходство. И в настоящий момент, учитывая какую команду они собрали у руля, это и в самом деле очень острый вопрос.
Глава 2
— Ага, вот и вы, Анисимова. Заходите, располагайтесь.
Алдона Анисимова с тщательно выверенным уважением кивнула хозяину кабинета и повиновалась отданному с улыбкой приказанию, так как это было приказание, как бы мило оно ни звучало. Весьма вероятно, что Альбрехт Детвейлер являлся самым богатым и могущественным человеком в исследованной галактике. Существовали целые звездные нации, причем не только полнейшие неоварвары или миры у черта на куличках за пределами ядра Лиги, стоившие меньше, чем он один. И, говоря откровенно, таких было немало.
Дверь за ней тихо закрылась. Несмотря на присутствие более чем десятка человек, комбинация офиса и библиотеки прямо-таки дышала простором. Как и подобало, едва ли пять процентов всего населения Мезы хотя бы знали о её существовании. А число знавших о ней вне Мезы, как от всей души надеялась Анисимова, было существенно меньше.
Это был едва ли не самый роскошно обставленный и прекрасно оборудованный «офис» из числа всех, в которых она когда-либо побывала — а это довольно о многом говорило, поскольку она была полноправным членом правления корпорации «Рабсила». Прекраснейшие голографические скульптуры в своих выполненных в строгом стиле нишах; стены, облицованные панелями из экзотической древесины, доставленной с, по меньшей мере, десятка планет; старомодные, не имеющие цены картины и акварели, некоторые из которых были написаны на Старой Земле ещё в докосмическую эпоху; антикварные печатные книги и потрясающий вид на ослепительно белые берега и искрящуюся голубую воду океана Менделя буквально слились, чтобы подчеркнуть силу и могущество, сконцентрированные в этой коллекции.
— Я полагаю, что теперь мы все собрались, — заметил Детвейлер, в то время как Анисимова усаживалась в одно из парящих силовых кресел, установленных перед его столом, и все посторонние разговоры моментально стихли. Он снова улыбнулся, нажал кнопку на своем терминале и панорама океана исчезла за внезапно ставшим непроницаемой стеной окном, когда он задействовал систему безопасности, полностью лишившую какие угодно системы наблюдения возможности подглядеть за этим чрезвычайно секретным совещанием.
— Уверен, что у большинства из вас есть по крайней мере идея о том, почему я попросил вас сегодня посетить этот остров, — сказал Детвейлер, и его улыбка сменилась деловым выражением. — Однако, на случай, если я переоценил показатель интеллекта кого-либо из присутствующих, скажу, что непосредственная причина этой маленькой встречи — недавний референдум в Скоплении Талботта.
Лица присутствующих напряглись и сочетание гнева, напряжения и — признал бы это кто-то из присутствующих или нет — страха, вызванное его словами, стало почти осязаемым. Разумеется, Детвейлер почувствовал это и оскалил зубы таким образом, что это определённо не являлось улыбкой.
— Я понимаю, что большинство солли воспринимают Мантикору и Хевен как тридевятое царство. Они находятся где-то за пределами известной вселенной, населены воинственными неоварварами, столь примитивными и нетерпимыми, что единственным их времяпрепровождением является убийство друг друга. К сожалению, как мы все к нашему неудовольствию знаем, эта картина несколько не соответствует действительности. Но вот чего некоторые из вас могут еще не осознавать, так это то, что ситуация для нас по многим показателям ухудшается, а не улучшается.
Он откинулся в кресле и окинул взглядом гостей. Один или два смотрели несколько озадаченно, как будто не могли понять, почему это ситуация стала хуже той, какой она была всегда. В конце концов, и Звездное Королевство Мантикора и Республика Хевен в течение буквально сотен лет открыто являлись смертельными врагами корпорации «Рабсила» и торговли генетическими рабами. С точки зрения «Рабсилы» — и вообще Мезы, — идущая последние двадцать стандартных лет война между Звездным Королевством и Республикой являлась настоящим подарком судьбы. По крайней мере это отвлекло тех, более или менее, от вмешательства в дела «Рабсилы».
— Алдона, — сказал он после краткой паузы, — полагаю, что вы с Изабель расскажете нам о случившемся в Конго.
— Разумеется, Альбрехт, — ответила Анисимова. Она была очень довольна тем, что её голос прозвучал невозмутимо и сдержанно. Благодаря примерно двадцати поколениям подвергавшихся генному модифицированию предков, она также сумела не покрыться нервным потом.
— Альбрехт, насколько вам известно, — бодро начала она, пытаясь не думать о том, сколько подобных докладов в этом офисе закончились… весьма скверно, — и как знают некоторые другие члены Правления и Совета, система Конго играла достаточно важную роль в некоторых наших планах, касавшихся Мантикоры и Хевена. Туннельная сеть Конго предоставляла нам некоторые дополнительные возможности в этом отношении, так же как и более очевидные перспективы, носящие чисто коммерческий характер. После обсуждения здесь, на Мезе, было решено, что время для ввода в действие наших планов быстро приближается, и…
— Простите меня, Алдона, — прервал её Джером Сандаски. Он смотрел на неё, однако большая часть его внимания была прикована к Детвейлеру. — Мы все по крайней мере в общих чертах знаем, что произошло в Тиберии и Конго. Что касается лично меня, то, так как Конго было отнесено к моей зоне ответственности вдобавок к Хевену, я был в достаточной степени ознакомлен с предыдущими операциями там. Но чего я не вполне понимаю, так это почему было сочтено необходимым или желательным загнать себя в ситуацию, в которой нечто подобное вообще могло случиться.
— Решение было принято Комитетом по Стратегии, Джером, — холодно произнесла Анисимова, и его лицо вспыхнуло. — Как член Комитета, — «которым вы не являетесь» вслух она не добавила, — я согласилась с логикой тех шагов, однако, как вам известно, обсуждения Комитета не подлежат огласке.
— Однако в данном случае, Алдона, — легко сказал Детвейлер, — я полагаю, что мы можем сделать исключение. Это то, что все из присутствующих должны уяснить как можно скорее, так что ответьте на заданный Джеромом вопрос для сведения всех нас. — Она поглядела на Детвейлера и тот кивнул. — Я санкционирую, — добавил он.
— Разумеется, Альбрехт. — Анисимова снова повернулась к Сандаски. Секунду-другую она помедлила, приводя в порядок свои мысли, затем наклонилась в кресле немного вперёд, её серые глаза наполнились решимостью.
— Большую часть последних двадцати лет манти и хевы стреляли друг в друга, — начала она, — Со всех точек зрения это было прекрасно для нас. Они всегда нас ненавидели и мы никогда не были в состоянии обеспечить проникновение в их военное или политическое руководство в той же степени, как в Лиге или в большинстве прочих звездных наций. Мы смогли… завербовать отдельных бюрократов, дипломатов, офицеров, политиканов, но их число никогда не было достаточным, чтобы подорвать неумеренную приверженность манти и хевов Конвенции Червелла.
Алдона Анисимова с тщательно выверенным уважением кивнула хозяину кабинета и повиновалась отданному с улыбкой приказанию, так как это было приказание, как бы мило оно ни звучало. Весьма вероятно, что Альбрехт Детвейлер являлся самым богатым и могущественным человеком в исследованной галактике. Существовали целые звездные нации, причем не только полнейшие неоварвары или миры у черта на куличках за пределами ядра Лиги, стоившие меньше, чем он один. И, говоря откровенно, таких было немало.
Дверь за ней тихо закрылась. Несмотря на присутствие более чем десятка человек, комбинация офиса и библиотеки прямо-таки дышала простором. Как и подобало, едва ли пять процентов всего населения Мезы хотя бы знали о её существовании. А число знавших о ней вне Мезы, как от всей души надеялась Анисимова, было существенно меньше.
Это был едва ли не самый роскошно обставленный и прекрасно оборудованный «офис» из числа всех, в которых она когда-либо побывала — а это довольно о многом говорило, поскольку она была полноправным членом правления корпорации «Рабсила». Прекраснейшие голографические скульптуры в своих выполненных в строгом стиле нишах; стены, облицованные панелями из экзотической древесины, доставленной с, по меньшей мере, десятка планет; старомодные, не имеющие цены картины и акварели, некоторые из которых были написаны на Старой Земле ещё в докосмическую эпоху; антикварные печатные книги и потрясающий вид на ослепительно белые берега и искрящуюся голубую воду океана Менделя буквально слились, чтобы подчеркнуть силу и могущество, сконцентрированные в этой коллекции.
— Я полагаю, что теперь мы все собрались, — заметил Детвейлер, в то время как Анисимова усаживалась в одно из парящих силовых кресел, установленных перед его столом, и все посторонние разговоры моментально стихли. Он снова улыбнулся, нажал кнопку на своем терминале и панорама океана исчезла за внезапно ставшим непроницаемой стеной окном, когда он задействовал систему безопасности, полностью лишившую какие угодно системы наблюдения возможности подглядеть за этим чрезвычайно секретным совещанием.
— Уверен, что у большинства из вас есть по крайней мере идея о том, почему я попросил вас сегодня посетить этот остров, — сказал Детвейлер, и его улыбка сменилась деловым выражением. — Однако, на случай, если я переоценил показатель интеллекта кого-либо из присутствующих, скажу, что непосредственная причина этой маленькой встречи — недавний референдум в Скоплении Талботта.
Лица присутствующих напряглись и сочетание гнева, напряжения и — признал бы это кто-то из присутствующих или нет — страха, вызванное его словами, стало почти осязаемым. Разумеется, Детвейлер почувствовал это и оскалил зубы таким образом, что это определённо не являлось улыбкой.
— Я понимаю, что большинство солли воспринимают Мантикору и Хевен как тридевятое царство. Они находятся где-то за пределами известной вселенной, населены воинственными неоварварами, столь примитивными и нетерпимыми, что единственным их времяпрепровождением является убийство друг друга. К сожалению, как мы все к нашему неудовольствию знаем, эта картина несколько не соответствует действительности. Но вот чего некоторые из вас могут еще не осознавать, так это то, что ситуация для нас по многим показателям ухудшается, а не улучшается.
Он откинулся в кресле и окинул взглядом гостей. Один или два смотрели несколько озадаченно, как будто не могли понять, почему это ситуация стала хуже той, какой она была всегда. В конце концов, и Звездное Королевство Мантикора и Республика Хевен в течение буквально сотен лет открыто являлись смертельными врагами корпорации «Рабсила» и торговли генетическими рабами. С точки зрения «Рабсилы» — и вообще Мезы, — идущая последние двадцать стандартных лет война между Звездным Королевством и Республикой являлась настоящим подарком судьбы. По крайней мере это отвлекло тех, более или менее, от вмешательства в дела «Рабсилы».
— Алдона, — сказал он после краткой паузы, — полагаю, что вы с Изабель расскажете нам о случившемся в Конго.
— Разумеется, Альбрехт, — ответила Анисимова. Она была очень довольна тем, что её голос прозвучал невозмутимо и сдержанно. Благодаря примерно двадцати поколениям подвергавшихся генному модифицированию предков, она также сумела не покрыться нервным потом.
— Альбрехт, насколько вам известно, — бодро начала она, пытаясь не думать о том, сколько подобных докладов в этом офисе закончились… весьма скверно, — и как знают некоторые другие члены Правления и Совета, система Конго играла достаточно важную роль в некоторых наших планах, касавшихся Мантикоры и Хевена. Туннельная сеть Конго предоставляла нам некоторые дополнительные возможности в этом отношении, так же как и более очевидные перспективы, носящие чисто коммерческий характер. После обсуждения здесь, на Мезе, было решено, что время для ввода в действие наших планов быстро приближается, и…
— Простите меня, Алдона, — прервал её Джером Сандаски. Он смотрел на неё, однако большая часть его внимания была прикована к Детвейлеру. — Мы все по крайней мере в общих чертах знаем, что произошло в Тиберии и Конго. Что касается лично меня, то, так как Конго было отнесено к моей зоне ответственности вдобавок к Хевену, я был в достаточной степени ознакомлен с предыдущими операциями там. Но чего я не вполне понимаю, так это почему было сочтено необходимым или желательным загнать себя в ситуацию, в которой нечто подобное вообще могло случиться.
— Решение было принято Комитетом по Стратегии, Джером, — холодно произнесла Анисимова, и его лицо вспыхнуло. — Как член Комитета, — «которым вы не являетесь» вслух она не добавила, — я согласилась с логикой тех шагов, однако, как вам известно, обсуждения Комитета не подлежат огласке.
— Однако в данном случае, Алдона, — легко сказал Детвейлер, — я полагаю, что мы можем сделать исключение. Это то, что все из присутствующих должны уяснить как можно скорее, так что ответьте на заданный Джеромом вопрос для сведения всех нас. — Она поглядела на Детвейлера и тот кивнул. — Я санкционирую, — добавил он.
— Разумеется, Альбрехт. — Анисимова снова повернулась к Сандаски. Секунду-другую она помедлила, приводя в порядок свои мысли, затем наклонилась в кресле немного вперёд, её серые глаза наполнились решимостью.
— Большую часть последних двадцати лет манти и хевы стреляли друг в друга, — начала она, — Со всех точек зрения это было прекрасно для нас. Они всегда нас ненавидели и мы никогда не были в состоянии обеспечить проникновение в их военное или политическое руководство в той же степени, как в Лиге или в большинстве прочих звездных наций. Мы смогли… завербовать отдельных бюрократов, дипломатов, офицеров, политиканов, но их число никогда не было достаточным, чтобы подорвать неумеренную приверженность манти и хевов Конвенции Червелла.