Страница:
малоизвестные факты? Хорошо, расскажу, но только вы меня не выдавайте.
Получилось так, что в конце семестра мне нужно было уехать из города, и я
оставил Роуан на проверку курсовые работы студентов ее группы. Если об этом
кто-нибудь узнает, я погиб! А тогда мы с ней заключили сделку. Роуан
понадобился ключ от лаборатории на время рождественских каникул. Вот я и
предложил: я ей -- ключ, а она мне -- оценки за курсовые работы. И знаете,
что для меня было самым ужасным и удивительным? Впервые за годы своего
преподавания я не получил от студентов ни единой жалобы по поводу
несправедливо выставленных баллов! Роуан!.. Да разве такую забудешь! Люди
вроде Роуан заставляют вас чувствовать себя полным ничтожеством!
-- Нет, она не просто выдающаяся личность -- она нечто гораздо большее.
Своего рода мутант, если позволите так выразиться. Нет, я серьезно. Ей
достаточно внимательно осмотреть подопытное животное, чтобы сказать, что
именно будет происходить с ним дальше. Или, например, прикоснуться к нему
рукой и заявить: "Нет, этот препарат не подействует". Более того, она умела
лечить этих животных. Один наш старый доктор рассказывал мне, что, стоило ей
перестать себя контролировать, и весь эксперимент шел насмарку. Потому что
она обладала способностью исцелять. И я верю, что так оно и есть. Знаете, мы
с ней... ну, в общем... встречались какое-то время. Нет, меня она ни от чего
не вылечила, но... Она была такой горячей! В прямом смысле горячей. Это было
все равно что заниматься любовью с женщиной, горящей в лихорадке. Те, кому
доводилось иметь дело со знахарями, которые исцеляют методом наложения рук,
меня поймут. Говорят, от их ладоней тоже исходит тепло. Охотно верю. Вообще,
Роуан не следовало становиться хирургом -- из нее получился бы великолепный
онколог. Она могла бы исцелить очень многих людей. А хирургия... Резать-то
дело нехитрое -- с ним каждый справится.
(Хочется здесь добавить, что последнее высказывание принадлежит
врачу-онкологу, а те из докторов, кто использует безоперационные методы
лечения, зачастую пренебрежительно отзываются о хирургах любого профиля,
называя их мясниками и награждая весьма нелестными эпитетами. Хирурги,
однако, в долгу не остаются и заявляют, что вся терапия не более чем
подготовка пациента к попаданию на операционный стол.)
Вскоре после прихода Роуан в клинику в качестве интерна (на третьем
курсе медицинского факультета) рассказов о ее поистине чудесных целительных
и диагностических способностях появилось столько, что нашим агентам
приходилось записывать их выборочно.
Таким образом, после Маргариты Мэйфейр, жившей в начале девятнадцатого
столетия в Ривербенде, Роуан первой из Мэйфейрских ведьм была наделена даром
целительства.
Практически у каждой медсестры имелась наготове своя "фантастическая"
история. Роуан могла поставить любой диагноз. Роуан всегда знает, что нужно
делать. Роуан оперировала и сшивала даже таких пациентов, кому давно уже
следовало бы лежать в морге.
-- Она умеет останавливать кровотечение. Я собственными глазами видела,
как она взяла мальчика за голову, пристально посмотрела на его нос и шепотом
приказала: "Стоп!" И, представьте себе, кровь мгновенно перестала течь.
Более скептически настроенные коллеги-доктора -- как женщины, так и
мужчины -- склонны объяснять успехи Роуан "силой внушения".
-- Знаете, это нечто вроде колдовства, вуду. Она просто говорит
пациенту: "А теперь мы заставим кровь остановиться". И конечно, так и
происходит, потому что все дело в гипнозе.
Пожилые негритянки, работающие в клинике, уверены, что Роуан обладает
"силой", и часто в открытую обращаются к ней с просьбой "наложить руки" на
больное место. Они буквально молятся на Роуан.
-- Ей достаточно посмотреть вам в глаза и спросить, где именно болит, а
потом несколько раз провести по этому месту пальцами -- и все, боли как не
бывало!
Все свидетельства безоговорочно сходятся в одном: Роуан наслаждалась
работой в клинике и выбор между научными исследованиями в лаборатории и
практической медициной, позволяющей воочию наблюдать, как возвращается к
жизни безнадежный, казалось бы, пациент, был для нее мучительным.
-- Больно было видеть, как прощается со своим призванием прирожденный
ученый, -- печально рассказывал один из университетских преподавателей
Роуан. -- Мы понимали, что теряем ее. Как только Роуан переступила порог
операционной, участь ее была решена. Что бы там ни говорили о чрезмерной
эмоциональности женщин, которая не позволяет им успешно справляться с
операциями на открытом мозге, к Роуан это ни в коей мере не относится. Из
всех, кто работает в области нейрохирургии, у нее самые холодные руки.
(Обратите внимание на парадоксальный факт: одни говорят о тепле,
исходящем от рук Роуан, другие -- об их холодности.)
Некоторые свидетельства говорят о том, что выбор между наукой и
практикой дался Роуан, конечно, нелегко, но и не принес чрезмерных
страданий. В течение осени 1983 года она много времени проводила с доктором
Карлом Лемле из Института Кеплингера в Сан-Франциско, занимавшимся
проблемами лечения болезни Паркинсона.
По университетской клинике поползли слухи о том, что доктор Лемле
настойчиво уговаривает Роуан перейти к нему, соблазняя ее высокой зарплатой
и идеальными условиями для работы. Однако Роуан отвергла предложение,
объяснив свой отказ нежеланием уходить из отделения экстренной помощи, из
операционной и от своих пациентов.
Во время рождественских каникул 1983 года между Роуан и доктором Лемле
произошла крупная ссора, после которой она перестала даже отвечать на его
звонки. Так, по крайней мере, говорил коллегам сам Карл Лемле.
К сожалению, нам не удалось выяснить, что случилось на самом деле.
Достоверно, однако, известно, что весной 1984 года они встретились за ленчем
и вновь ожесточенно спорили о чем-то. Через неделю после этой встречи доктор
Лемле перенес легкий паралич и попал в частную клинику при Институте
Кеплингера. За первым приступом последовал второй, затем еще один, и через
месяц Лемле скончался.
Кое-кто из коллег осуждал Роуан за категорический отказ навестить Лемле
в клинике. Ассистент Лемле, впоследствии занявший его место в Институте
Кеплингера, в разговоре с нашим агентом недвусмысленно заявил, что Роуан
Мэйфейр просто завидовала успехам его босса. Нам, однако, это кажется мало
похожим на правду.
Насколько нам известно, никто не заподозрил какую-либо связь между
смертью Лемле и его ссорой с Роуан. Для нас наличие такой связи совершенно
очевидно.
Что бы ни произошло между Роуан и ее наставником, -- а именно так она
часто называла Карла Лемле до момента их загадочной ссоры, -- но уже в
начале 1984 года она окончательно сделала свой выбор: нейрохирургия.
Завершив в 1985 году общий курс обучения, Роуан получила право
самостоятельно оперировать и зачастую ей доверяли делать весьма сложные
операции на открытом мозге, хотя формально она числилась всего лишь
интерном. В то время, когда пишутся эти строки, Роуан предстоит получить
диплом, и, скорее всего, вскоре она станет штатным нейрохирургом
университетской клиники, ибо отзывы коллег о ее работе носят исключительно
восторженный характер.
В нашем архиве хранится великое множество свидетельств о том, как Роуан
спасала жизни тех, кто попадал к ней на операционный стол, о том, что ей
достаточно взглянуть на человека, поступившего в отделение экстренной
помощи, чтобы безошибочно определить его шансы на выживание, о том, как
искусно умеет она сшивать мельчайшие фрагменты поврежденной мозговой
ткани... Пулевые ранения, удары топором, падение с большой высоты, страшные
автокатастрофы и тому подобные происшествия, которые, к сожалению, случаются
ежедневно, укладывали на операционный стол Роуан все новых и новых
пациентов. Ее работоспособность тоже стала одной из легенд университетской
клиники. Никто, кроме Роуан Мэйфейр, не мог по десять часов кряду стоять со
скальпелем в руках и при этом не только не упасть в обморок, но и находить в
себе силы подбадривать и приводить в чувство растерянных и испуганных
интернов, а после окончания операционного дня еще и обойти все палаты
интенсивной терапии, чтобы дать медсестрам строжайшие указания относительно
ухода за каждым пациентом и необходимых ему процедур. Никто, кроме Роуан
Мэйфейр, не умел с такой яростью и столь убедительно отстаивать свое мнение
и давать отпор коллегам и руководству клиники в ответ на их обвинения в том,
что иногда, принимая то или иное решение, она чрезмерно рискует.
Несмотря на несомненные успехи Роуан у операционного стола, в клинике
ее искренне любят и знают, что на нее всегда можно положиться. Особенной
любовью и уважением пользуется она у медсестер. Их преданность Роуан и
готовность ради нее работать без устали настолько поразительны, что этот
факт, вероятно, требует некоторых пояснений.
Дело в том, что Роуан всегда стремится установить как можно более
тесный контакт со средним медперсоналом -- в подавляющем большинстве это
женщины, хотя в клинике работают и несколько медбратьев. Она неизменно
интересуется их личными проблемами и всегда готова в случае необходимости
прийти на помощь. Хотя никто из медсестер не сообщал о каких-либо
проявлениях телепатического дара Роуан, все в один голос говорят о том, что
доктор Мэйфейр всегда знает о их плохом самочувствии или семейных трудностях
и находит слова утешения и сострадания для каждой из них. Требовательность и
строгость Роуан давно уже стали в клинике притчей во языцех, однако она
никогда не забывает поблагодарить за самоотверженность в выхаживании
послеоперационных пациентов.
Взаимоотношения Роуан с медперсоналом в операционной удивляют многих:
она находит общий язык даже с теми, чей неуживчивый и крутой характер
доставляет массу неприятностей другим хирургам, особенно если эти хирурги --
женщины. Их почему-то медсестры недолюбливают особенно и в беседах между
собой награждают массой нелестных эпитетов. Но когда речь заходит о докторе
Мэйфейр, те же самые медсестры называют ее не иначе как святой: "Она никогда
голоса не повысит"; "Она строга, но справедлива"; "Ассистировать ей одно
удовольствие. Она лучше всех. Мне нравится наблюдать, как она оперирует. Ее
работа это настоящее искусство"; "Копаться в моих мозгах я не доверила бы
никому, кроме доктора Мэйфейр"...
Иными словами, мы по-прежнему живем в мире, в котором операционные
медсестры могут позволить себе отказаться ассистировать женщине-хирургу, а
человек, поступивший в отделение экстренной помощи, скорее доверит свою
жизнь новичку-интерну, чем гораздо более опытному и искусному врачу, если
этот врач не принадлежит к сильному полу.
Роуан Мэйфейр полностью разрушает такого рода предубеждения.
Единственное, в чем ее могут упрекнуть коллеги, это в чрезмерной
молчаливости и замкнутости.
Она практически не комментирует ход операции стоящим рядом молодым
хирургам, а без объяснений тем бывает достаточно трудно, а иногда просто
невозможно понять, что и как она делает, и перенять ее опыт.
Исходя из наблюдений, сделанных до 1984 года, можно заключить, что
Роуан Мэйфейр не коснулось проклятие, висевшее над ее матерью и бабкой, и
что в будущем ее ждет блестящая карьера.
Тщательное изучение фактов ее предшествующей жизни не выявило
присутствия Лэшера или какой-либо иной связи между Роуан и
сверхъестественными силами, будь то духи, призраки или видения.
Присущие Роуан телепатические способности, а также дар исцеления нашли
чрезвычайно полезное применение в избранной ею профессии.
Несмотря на поистине выдающиеся успехи доктора Мэйфейр как в научных
исследованиях, так и в практической нейрохирургии, никому и в голову не
пришло воспринимать их как нечто "странное", "ненормальное" или
"необъяснимое".
-- Она просто гений! -- так ответ на нашу просьбу высказать свое
отношение к Роуан охарактеризовал ее один из докторов.
Нам нечего добавить к его словам.
Те сведения, которые агенты ордена собрали в течение недавнего времени,
в корне изменили наши представления и крайне встревожили руководство
Таламаски, ибо, похоже, в отношении Роуан Мэйфейр сбываются наихудшие из
наших ожиданий.
Часть полученной информации выходит, так сказать, за рамки наших
интересов, однако упомянуть здесь о ней все же стоит.
При всем обилии данных о Роуан Мэйфейр мы, однако, ничего не знали о,
скажем так, интимной стороне ее жизни, что, естественно, вызывало некоторое
недоумение. Вот почему в 1985 году руководители ордена дали задание нашим
агентам попытаться прояснить ситуацию.
Уже через несколько недель они сообщили, что на самом деле Роуан ведет
достаточно активную, но весьма своеобразную сексуальную жизнь, что она
предпочитает встречаться с разными мужчинами, главным образом принадлежащими
к рабочему классу, которых находит, как правило, в одном из четырех баров в
Сан-Франциско.
В большинстве своем ее избранниками становятся пожарные или
полицейские, непременно одинокие, обладающие привлекательной внешностью и
хорошо сложенные. Интимные свидания Роуан происходят исключительно на борту
"Красотки Кристины", которая мирно покачивается на волнах внутри бухты либо
в открытом море. Редко с кем из партнеров Роуан встречается более трех раз.
Несмотря на то что Роуан очень скрытна и не афиширует своих отношений,
она уже успела стать предметом разговоров среди завсегдатаев тех баров, где
бывает наиболее часто. Двое из ее прежних партнеров, обиженные "отставкой",
охотно беседовали с нашими агентами, однако, как выяснилось, не знали о
Роуан практически ничего. Они называли ее "богатенькой девочкой из
Тайбурона", которая использовала их ради собственного развлечения, причем
один упорно называл "Красотку Кристину" "шикарной папашиной яхтой".
Остальные мужчины были более объективны:
-- Ясно, что эта женщина чувствует себя очень одинокой. Мне она
понравилась, и я с удовольствием встретился бы с ней еще пару раз, но
желание должно быть взаимным. А она не стремится к прочным связям с такими,
как мы. Что ж, ее можно понять: женщина она образованная и, наверное,
предпочитает иметь дело с людьми иного сорта.
По сведениям наших агентов, в 1986--1987 годах в доме Роуан побывали
двенадцать мужчин. Все они были пожарными или полицейскими с безукоризненной
репутацией, многие имели награды за проявленный героизм.
Как выяснилось в дальнейшем, родители Роуан были в курсе ее сексуальных
пристрастий и предпочтений -- знали о них еще со времен ее учебы в
университете. Грэм однажды сказал своему секретарю, что Роуан и близко не
подойдет к парню с университетским дипломом, что ей гораздо больше нравятся
"бугаи с волосатой грудью", но настанет день, когда она наконец поймет, как
опасно связываться с этими безмозглыми мужланами.
Причуды дочери беспокоили и Элли.
-- Она заявляет, что пожарные и полицейские спасают людские жизни, --
жаловалась Элли одной из своих приятельниц. -- Мне кажется, она сама не
понимает, что делает. Но пока она, слава Богу, не собирается выходить за
кого-либо из них замуж, я думаю, особо волноваться не стоит. Видела бы ты,
кого она привела вчера вечером! Рыжеволосый, веснушчатый -- ну просто
классический ирландский коп!
Я принял, решение прекратить дальнейший опрос свидетелей и закрыть
расследование в этом направлении, ибо счел, что мы не вправе вмешиваться в
частную жизнь Роуан, Кроме того, интерес, проявленный нашими агентами,
привлекал повышенное внимание к Роуан в тех барах, где она привыкла бывать,
и некоторые не слишком порядочные люди, на самом деле ничего конкретного о
ней не знающие, принялись пересказывать услышанные от других сплетни,
зачастую искажая реальность, или просто придумывали то, чего никогда не
было, Полагаю, этот аспект жизни Роуан не должен входить в крут интересов
ордена. Мы можем отметить лишь тот факт, что столь же случайные и
непродолжительные связи с мужчинами в свое время предпочитала иметь Мэри-Бет
и что они еще раз подчеркивают внутреннее одиночество Роуан и отсутствие
понимания со стороны тех, кто ее окружает. Естественно, с партнерами по
сексу она не делится своими мыслями и переживаниями -- едва ли она способна
откровенно рассказать о них кому-либо вообще. И в этом, быть может,
содержится ключ к постижению ее характера и амбиций.
Для исследования, проводимого орденом, гораздо более важен другой
аспект жизни Роуан, на который мы обратили внимание совсем недавно, но
который может стать одним из поворотных моментов в истории семейства
Мэйфейр. Вот почему мы твердо намерены продолжить изучение этого аспекта и
рассмотреть возможность непосредственного контакта с Роуан в самое ближайшее
время. Проблема состоит в том, что Роуан абсолютно ничего не знает о прошлом
своей семьи, а встреча с нами неизбежно повлечет за собой разрушение ее
неведения. Последствия могут быть весьма серьезными и непредсказуемыми.
В 1988 году мы получили от нашего агента известие о смерти Грэхема
Франклина, Причина -- кровоизлияние в мозг. Описание случившегося было
кратким, но содержало одну немаловажную деталь: Франклин скончался на руках
у Роуан.
Зная о серьезных разногласиях -- едва ли не о разрыве -- между Грэмом
Франклином и его умирающей женой, мы очень внимательно отнеслись к докладу
своего агента, пытаясь понять, могла ли Роуан быть каким-либо образом
причастна к его смерти.
В поисках более подробной информации о планах Франклина развестись с
Элли Мэйфейр агенты ордена встречались с последней любовницей Грэма Карен
Гарфилд, а вскоре сообщили о том, что она перенесла несколько сердечных
приступов и скончалась.
Информаторы не придали особого значения встрече Карен и Роуан как раз
незадолго до первого серьезного приступа, случившегося фактически на глазах
у нашего агента спустя всего лишь несколько часов после посещения Карен дома
в Тайбуроне.
В отличие от непосвященных для нас связь между этими двумя событиями
была совершенно очевидной.
Карен Гарфилд было всего двадцать семь лет. Исходя из без труда
полученного нами заключения, сделанного по результатам вскрытия, она
страдала врожденной слабостью сердечной мышцы и стенок сосудов. Внезапное
ухудшение состояния, разрыв артерии и быстро прогрессирующая сердечная
недостаточность в конце концов привели к смерти. Спасти молодую женщину
могла только операция, но у Карен была очень редкая группа крови, а времени,
чтобы найти подходящего донора, оказалось слишком мало.
Ситуация показалась нам тем более странной, что никогда прежде Карен на
здоровье не жаловалась. Кроме того, прочитав отчет о вскрытии Грэма
Франклина, мы выяснили, что он скончался от аневризмы артерии, -- иными
словами, причиной послужила все та же слабость стенок сосудов, -- но приступ
был столь силен, что смерть наступила почти мгновенно.
Мы отдали распоряжение агентам как можно тщательнее изучить прошлое
Роуан и выяснить, не умирал ли внезапно кто-либо из окружавших ее людей от
сердечной недостаточности, поражения сосудов головного мозга или иных
внутренних заболеваний подобного характера. Им предстояло осторожно опросить
бывших учителей и одноклассниц Роуан, ее университетских преподавателей и
коллег в клинике. На первый взгляд задание не из легких, но таким оно может
показаться только тем, кто плохо знаком с методами нашей работы.
Откровенно говоря, я очень надеялся, что результат будет отрицательным.
Сообщений о людях, обладающих столь мощным телекинетическим даром, то
есть способных нанести удар по внутренним органам человека, крайне мало даже
в архивах Таламаски. Никто из членов семейства Мэйфейр, по нашим данным,
таким даром прежде не обладал.
Многие из них могли передвигать предметы, захлопывать двери, вдребезги
разбивать стекла. Но все это было чистой воды колдовством, то есть
способностью заставить действовать Лэшера или иных, низших, духов. Никакого
отношения к телекинезу такие "фокусы" не имели -- скорее они служили своего
рода развлечением, не более.
Все рассказы о Мэйфейрских ведьмах это повествования об использовании
дара колдовства. И если среди свидетельств встречаются упоминания о
применении телепатии, чудесных исцелениях или иных экстрасенсорных
способностях Мэйфейров, то лишь изредка и вскользь.
Я сам тщательнейшим образом проанализировал всю имевшуюся в
распоряжении ордена информацию о Роуан. Мне искренне хотелось верить, что
Дейрдре Мэйфейр была бы счастлива узнать об успехах своей дочери, о том, что
она добилась поистине выдающихся успехов, что она любима и уважаема всеми,
кто ее знает. И я поклялся себе, что не стану тревожить душевный покой Роуан
Мэйфейр рассказами о прошлом ее семьи. И если истории Мэйфейрских ведьм
суждено завершиться, если дочь Дейрдре свободна от родового проклятия, что
ж, нам остается только порадоваться, закрыть досье и никогда впредь не
вмешиваться в ее жизнь.
Следует принять во внимание, что даже малая часть сведений, которыми
располагает Таламаска, способна в корне изменить судьбу Роуан, а потому мы
не вправе рисковать и, как только Дейрдре Мэйфейр обретет вечный покой,
обязаны прекратить расследование. Однако мы должны быть готовы и к тому, что
после смерти Элли Роуан все же вернется в Новый Орлеан и попытается выяснить
правду о своем происхождении. В этом случае наше вмешательство окажется
неизбежным.
В течение двух недель после похорон Элли нам удалось узнать, что Роуан
не намерена ехать в Новый Орлеан. Она в то время завершала курс
практического обучения в качестве ординатора университетской клиники, и
времени на поездку просто не было. Кроме того, как выяснили наши агенты,
Элли заставила дочь подписать некий документ -- своего рода торжественную
клятву в том, что Роуан никогда не вернется в Новый Орлеан и не будет искать
своих настоящих родителей. Судя по всему, Роуан намеревалась сдержать
клятву.
Кто знает, быть может, она никогда не увидит дом на Первой улице, быть
может, "проклятие" ее не коснется, быть может, Карлотта Мэйфейр в конце
концов одержит победу...
С другой стороны, зарекаться рано. Никто и ничто не помешает Лэшеру
возникнуть однажды перед глазами этой поистине сверхъестественно одаренной
молодой женщины, способной явственно читать чужие мысли. Ведь на самом деле
она гораздо более мощный экстрасенс, чем ее мать или бабка, чем большинство
предков, от которых она унаследовала столь великую силу и непомерные
амбиции. Да, сейчас имена Мари-Клодетт, Джулиена или Мэри-Бет не скажут
Роуан ничего. Но что, если настанет день, и она узнает всю правду о тех,
кому они принадлежали?
Размышляя об этом, я часто вспоминал Петира ван Абеля. Имя его отца --
великого лейденского хирурга и анатома -- золотыми буквами внесено в историю
медицины. И мне страстно хотелось сказать Роуан: "Вот о ком вы должны
помнить! Вот от кого через века и поколения вы унаследовали свой талант в
искусстве врачевания!"
Ход моих мыслей резко изменился в 1988 году, когда от наших агентов
стали поступать первые сообщения о загадочных заболеваниях и смерти так или
иначе связанных с Роуан в прошлом людей.
Так, например, девочка, с которой Роуан поссорилась на школьном дворе в
Сан-Франциско, внезапно умерла от кровоизлияния в мозг, прежде чем успела
приехать "скорая помощь".
В 1974 году Роуан чудом избежала изнасилования: в то время как она
пыталась вырваться из рук напавшего на нее мужчины, у того случился инфаркт.
В 1984 году доктор Карл Лемле из Института Кеплингера пожаловался своей
секретарше Беренис на жуткую головную боль, попросил принести аспирин и в
разговоре упомянул о том, что незадолго до этого случайно встретил в
университете Роуан и был поражен ее необъяснимой враждебностью: в ответ на
приветствие мисс Мэйфейр бросила на него яростный взгляд и отвернулась.
Ситуация была тем более неприятной, что все это произошло на глазах у многих
коллег. За первым приступом последовали еще несколько, и вскоре Лемле
скончался.
Итого пять смертей. Пять человек из близкого окружения Роуан Мэйфейр
внезапно скончались от сердечно-сосудистых заболеваний. Трое из них -- в
присутствии Роуан, двое -- вскоре после встречи с ней.
Понимая, что на это потребуется не один месяц, я все же дал задание
нашим агентам проверить всех соучеников и коллег Роуан, записать имена тех,
кого уже нет в живых, и выяснить обстоятельства их смерти.
Вскоре мне позвонил внештатный агент Таламаски Оуэн Гандер. Этот
человек не состоит в ордене, но вот уже двадцать лет с успехом выполняет его
задания и считается одним из наших лучших осведомителей. Ему не раз
доводилось бывать в лондонской Обители.
Чуть позже Гандер прислал письменный отчет, в котором сообщил, что ему
удалось выявить еще одну смерть. В 1978 году, в годы учебы Роуан в
университете Беркли, у нее произошел конфликт с одной из студенток, которая,
как считала Роуан, совала нос не в свое дело и без разрешения пользовалась
Получилось так, что в конце семестра мне нужно было уехать из города, и я
оставил Роуан на проверку курсовые работы студентов ее группы. Если об этом
кто-нибудь узнает, я погиб! А тогда мы с ней заключили сделку. Роуан
понадобился ключ от лаборатории на время рождественских каникул. Вот я и
предложил: я ей -- ключ, а она мне -- оценки за курсовые работы. И знаете,
что для меня было самым ужасным и удивительным? Впервые за годы своего
преподавания я не получил от студентов ни единой жалобы по поводу
несправедливо выставленных баллов! Роуан!.. Да разве такую забудешь! Люди
вроде Роуан заставляют вас чувствовать себя полным ничтожеством!
-- Нет, она не просто выдающаяся личность -- она нечто гораздо большее.
Своего рода мутант, если позволите так выразиться. Нет, я серьезно. Ей
достаточно внимательно осмотреть подопытное животное, чтобы сказать, что
именно будет происходить с ним дальше. Или, например, прикоснуться к нему
рукой и заявить: "Нет, этот препарат не подействует". Более того, она умела
лечить этих животных. Один наш старый доктор рассказывал мне, что, стоило ей
перестать себя контролировать, и весь эксперимент шел насмарку. Потому что
она обладала способностью исцелять. И я верю, что так оно и есть. Знаете, мы
с ней... ну, в общем... встречались какое-то время. Нет, меня она ни от чего
не вылечила, но... Она была такой горячей! В прямом смысле горячей. Это было
все равно что заниматься любовью с женщиной, горящей в лихорадке. Те, кому
доводилось иметь дело со знахарями, которые исцеляют методом наложения рук,
меня поймут. Говорят, от их ладоней тоже исходит тепло. Охотно верю. Вообще,
Роуан не следовало становиться хирургом -- из нее получился бы великолепный
онколог. Она могла бы исцелить очень многих людей. А хирургия... Резать-то
дело нехитрое -- с ним каждый справится.
(Хочется здесь добавить, что последнее высказывание принадлежит
врачу-онкологу, а те из докторов, кто использует безоперационные методы
лечения, зачастую пренебрежительно отзываются о хирургах любого профиля,
называя их мясниками и награждая весьма нелестными эпитетами. Хирурги,
однако, в долгу не остаются и заявляют, что вся терапия не более чем
подготовка пациента к попаданию на операционный стол.)
Вскоре после прихода Роуан в клинику в качестве интерна (на третьем
курсе медицинского факультета) рассказов о ее поистине чудесных целительных
и диагностических способностях появилось столько, что нашим агентам
приходилось записывать их выборочно.
Таким образом, после Маргариты Мэйфейр, жившей в начале девятнадцатого
столетия в Ривербенде, Роуан первой из Мэйфейрских ведьм была наделена даром
целительства.
Практически у каждой медсестры имелась наготове своя "фантастическая"
история. Роуан могла поставить любой диагноз. Роуан всегда знает, что нужно
делать. Роуан оперировала и сшивала даже таких пациентов, кому давно уже
следовало бы лежать в морге.
-- Она умеет останавливать кровотечение. Я собственными глазами видела,
как она взяла мальчика за голову, пристально посмотрела на его нос и шепотом
приказала: "Стоп!" И, представьте себе, кровь мгновенно перестала течь.
Более скептически настроенные коллеги-доктора -- как женщины, так и
мужчины -- склонны объяснять успехи Роуан "силой внушения".
-- Знаете, это нечто вроде колдовства, вуду. Она просто говорит
пациенту: "А теперь мы заставим кровь остановиться". И конечно, так и
происходит, потому что все дело в гипнозе.
Пожилые негритянки, работающие в клинике, уверены, что Роуан обладает
"силой", и часто в открытую обращаются к ней с просьбой "наложить руки" на
больное место. Они буквально молятся на Роуан.
-- Ей достаточно посмотреть вам в глаза и спросить, где именно болит, а
потом несколько раз провести по этому месту пальцами -- и все, боли как не
бывало!
Все свидетельства безоговорочно сходятся в одном: Роуан наслаждалась
работой в клинике и выбор между научными исследованиями в лаборатории и
практической медициной, позволяющей воочию наблюдать, как возвращается к
жизни безнадежный, казалось бы, пациент, был для нее мучительным.
-- Больно было видеть, как прощается со своим призванием прирожденный
ученый, -- печально рассказывал один из университетских преподавателей
Роуан. -- Мы понимали, что теряем ее. Как только Роуан переступила порог
операционной, участь ее была решена. Что бы там ни говорили о чрезмерной
эмоциональности женщин, которая не позволяет им успешно справляться с
операциями на открытом мозге, к Роуан это ни в коей мере не относится. Из
всех, кто работает в области нейрохирургии, у нее самые холодные руки.
(Обратите внимание на парадоксальный факт: одни говорят о тепле,
исходящем от рук Роуан, другие -- об их холодности.)
Некоторые свидетельства говорят о том, что выбор между наукой и
практикой дался Роуан, конечно, нелегко, но и не принес чрезмерных
страданий. В течение осени 1983 года она много времени проводила с доктором
Карлом Лемле из Института Кеплингера в Сан-Франциско, занимавшимся
проблемами лечения болезни Паркинсона.
По университетской клинике поползли слухи о том, что доктор Лемле
настойчиво уговаривает Роуан перейти к нему, соблазняя ее высокой зарплатой
и идеальными условиями для работы. Однако Роуан отвергла предложение,
объяснив свой отказ нежеланием уходить из отделения экстренной помощи, из
операционной и от своих пациентов.
Во время рождественских каникул 1983 года между Роуан и доктором Лемле
произошла крупная ссора, после которой она перестала даже отвечать на его
звонки. Так, по крайней мере, говорил коллегам сам Карл Лемле.
К сожалению, нам не удалось выяснить, что случилось на самом деле.
Достоверно, однако, известно, что весной 1984 года они встретились за ленчем
и вновь ожесточенно спорили о чем-то. Через неделю после этой встречи доктор
Лемле перенес легкий паралич и попал в частную клинику при Институте
Кеплингера. За первым приступом последовал второй, затем еще один, и через
месяц Лемле скончался.
Кое-кто из коллег осуждал Роуан за категорический отказ навестить Лемле
в клинике. Ассистент Лемле, впоследствии занявший его место в Институте
Кеплингера, в разговоре с нашим агентом недвусмысленно заявил, что Роуан
Мэйфейр просто завидовала успехам его босса. Нам, однако, это кажется мало
похожим на правду.
Насколько нам известно, никто не заподозрил какую-либо связь между
смертью Лемле и его ссорой с Роуан. Для нас наличие такой связи совершенно
очевидно.
Что бы ни произошло между Роуан и ее наставником, -- а именно так она
часто называла Карла Лемле до момента их загадочной ссоры, -- но уже в
начале 1984 года она окончательно сделала свой выбор: нейрохирургия.
Завершив в 1985 году общий курс обучения, Роуан получила право
самостоятельно оперировать и зачастую ей доверяли делать весьма сложные
операции на открытом мозге, хотя формально она числилась всего лишь
интерном. В то время, когда пишутся эти строки, Роуан предстоит получить
диплом, и, скорее всего, вскоре она станет штатным нейрохирургом
университетской клиники, ибо отзывы коллег о ее работе носят исключительно
восторженный характер.
В нашем архиве хранится великое множество свидетельств о том, как Роуан
спасала жизни тех, кто попадал к ней на операционный стол, о том, что ей
достаточно взглянуть на человека, поступившего в отделение экстренной
помощи, чтобы безошибочно определить его шансы на выживание, о том, как
искусно умеет она сшивать мельчайшие фрагменты поврежденной мозговой
ткани... Пулевые ранения, удары топором, падение с большой высоты, страшные
автокатастрофы и тому подобные происшествия, которые, к сожалению, случаются
ежедневно, укладывали на операционный стол Роуан все новых и новых
пациентов. Ее работоспособность тоже стала одной из легенд университетской
клиники. Никто, кроме Роуан Мэйфейр, не мог по десять часов кряду стоять со
скальпелем в руках и при этом не только не упасть в обморок, но и находить в
себе силы подбадривать и приводить в чувство растерянных и испуганных
интернов, а после окончания операционного дня еще и обойти все палаты
интенсивной терапии, чтобы дать медсестрам строжайшие указания относительно
ухода за каждым пациентом и необходимых ему процедур. Никто, кроме Роуан
Мэйфейр, не умел с такой яростью и столь убедительно отстаивать свое мнение
и давать отпор коллегам и руководству клиники в ответ на их обвинения в том,
что иногда, принимая то или иное решение, она чрезмерно рискует.
Несмотря на несомненные успехи Роуан у операционного стола, в клинике
ее искренне любят и знают, что на нее всегда можно положиться. Особенной
любовью и уважением пользуется она у медсестер. Их преданность Роуан и
готовность ради нее работать без устали настолько поразительны, что этот
факт, вероятно, требует некоторых пояснений.
Дело в том, что Роуан всегда стремится установить как можно более
тесный контакт со средним медперсоналом -- в подавляющем большинстве это
женщины, хотя в клинике работают и несколько медбратьев. Она неизменно
интересуется их личными проблемами и всегда готова в случае необходимости
прийти на помощь. Хотя никто из медсестер не сообщал о каких-либо
проявлениях телепатического дара Роуан, все в один голос говорят о том, что
доктор Мэйфейр всегда знает о их плохом самочувствии или семейных трудностях
и находит слова утешения и сострадания для каждой из них. Требовательность и
строгость Роуан давно уже стали в клинике притчей во языцех, однако она
никогда не забывает поблагодарить за самоотверженность в выхаживании
послеоперационных пациентов.
Взаимоотношения Роуан с медперсоналом в операционной удивляют многих:
она находит общий язык даже с теми, чей неуживчивый и крутой характер
доставляет массу неприятностей другим хирургам, особенно если эти хирурги --
женщины. Их почему-то медсестры недолюбливают особенно и в беседах между
собой награждают массой нелестных эпитетов. Но когда речь заходит о докторе
Мэйфейр, те же самые медсестры называют ее не иначе как святой: "Она никогда
голоса не повысит"; "Она строга, но справедлива"; "Ассистировать ей одно
удовольствие. Она лучше всех. Мне нравится наблюдать, как она оперирует. Ее
работа это настоящее искусство"; "Копаться в моих мозгах я не доверила бы
никому, кроме доктора Мэйфейр"...
Иными словами, мы по-прежнему живем в мире, в котором операционные
медсестры могут позволить себе отказаться ассистировать женщине-хирургу, а
человек, поступивший в отделение экстренной помощи, скорее доверит свою
жизнь новичку-интерну, чем гораздо более опытному и искусному врачу, если
этот врач не принадлежит к сильному полу.
Роуан Мэйфейр полностью разрушает такого рода предубеждения.
Единственное, в чем ее могут упрекнуть коллеги, это в чрезмерной
молчаливости и замкнутости.
Она практически не комментирует ход операции стоящим рядом молодым
хирургам, а без объяснений тем бывает достаточно трудно, а иногда просто
невозможно понять, что и как она делает, и перенять ее опыт.
Исходя из наблюдений, сделанных до 1984 года, можно заключить, что
Роуан Мэйфейр не коснулось проклятие, висевшее над ее матерью и бабкой, и
что в будущем ее ждет блестящая карьера.
Тщательное изучение фактов ее предшествующей жизни не выявило
присутствия Лэшера или какой-либо иной связи между Роуан и
сверхъестественными силами, будь то духи, призраки или видения.
Присущие Роуан телепатические способности, а также дар исцеления нашли
чрезвычайно полезное применение в избранной ею профессии.
Несмотря на поистине выдающиеся успехи доктора Мэйфейр как в научных
исследованиях, так и в практической нейрохирургии, никому и в голову не
пришло воспринимать их как нечто "странное", "ненормальное" или
"необъяснимое".
-- Она просто гений! -- так ответ на нашу просьбу высказать свое
отношение к Роуан охарактеризовал ее один из докторов.
Нам нечего добавить к его словам.
Те сведения, которые агенты ордена собрали в течение недавнего времени,
в корне изменили наши представления и крайне встревожили руководство
Таламаски, ибо, похоже, в отношении Роуан Мэйфейр сбываются наихудшие из
наших ожиданий.
Часть полученной информации выходит, так сказать, за рамки наших
интересов, однако упомянуть здесь о ней все же стоит.
При всем обилии данных о Роуан Мэйфейр мы, однако, ничего не знали о,
скажем так, интимной стороне ее жизни, что, естественно, вызывало некоторое
недоумение. Вот почему в 1985 году руководители ордена дали задание нашим
агентам попытаться прояснить ситуацию.
Уже через несколько недель они сообщили, что на самом деле Роуан ведет
достаточно активную, но весьма своеобразную сексуальную жизнь, что она
предпочитает встречаться с разными мужчинами, главным образом принадлежащими
к рабочему классу, которых находит, как правило, в одном из четырех баров в
Сан-Франциско.
В большинстве своем ее избранниками становятся пожарные или
полицейские, непременно одинокие, обладающие привлекательной внешностью и
хорошо сложенные. Интимные свидания Роуан происходят исключительно на борту
"Красотки Кристины", которая мирно покачивается на волнах внутри бухты либо
в открытом море. Редко с кем из партнеров Роуан встречается более трех раз.
Несмотря на то что Роуан очень скрытна и не афиширует своих отношений,
она уже успела стать предметом разговоров среди завсегдатаев тех баров, где
бывает наиболее часто. Двое из ее прежних партнеров, обиженные "отставкой",
охотно беседовали с нашими агентами, однако, как выяснилось, не знали о
Роуан практически ничего. Они называли ее "богатенькой девочкой из
Тайбурона", которая использовала их ради собственного развлечения, причем
один упорно называл "Красотку Кристину" "шикарной папашиной яхтой".
Остальные мужчины были более объективны:
-- Ясно, что эта женщина чувствует себя очень одинокой. Мне она
понравилась, и я с удовольствием встретился бы с ней еще пару раз, но
желание должно быть взаимным. А она не стремится к прочным связям с такими,
как мы. Что ж, ее можно понять: женщина она образованная и, наверное,
предпочитает иметь дело с людьми иного сорта.
По сведениям наших агентов, в 1986--1987 годах в доме Роуан побывали
двенадцать мужчин. Все они были пожарными или полицейскими с безукоризненной
репутацией, многие имели награды за проявленный героизм.
Как выяснилось в дальнейшем, родители Роуан были в курсе ее сексуальных
пристрастий и предпочтений -- знали о них еще со времен ее учебы в
университете. Грэм однажды сказал своему секретарю, что Роуан и близко не
подойдет к парню с университетским дипломом, что ей гораздо больше нравятся
"бугаи с волосатой грудью", но настанет день, когда она наконец поймет, как
опасно связываться с этими безмозглыми мужланами.
Причуды дочери беспокоили и Элли.
-- Она заявляет, что пожарные и полицейские спасают людские жизни, --
жаловалась Элли одной из своих приятельниц. -- Мне кажется, она сама не
понимает, что делает. Но пока она, слава Богу, не собирается выходить за
кого-либо из них замуж, я думаю, особо волноваться не стоит. Видела бы ты,
кого она привела вчера вечером! Рыжеволосый, веснушчатый -- ну просто
классический ирландский коп!
Я принял, решение прекратить дальнейший опрос свидетелей и закрыть
расследование в этом направлении, ибо счел, что мы не вправе вмешиваться в
частную жизнь Роуан, Кроме того, интерес, проявленный нашими агентами,
привлекал повышенное внимание к Роуан в тех барах, где она привыкла бывать,
и некоторые не слишком порядочные люди, на самом деле ничего конкретного о
ней не знающие, принялись пересказывать услышанные от других сплетни,
зачастую искажая реальность, или просто придумывали то, чего никогда не
было, Полагаю, этот аспект жизни Роуан не должен входить в крут интересов
ордена. Мы можем отметить лишь тот факт, что столь же случайные и
непродолжительные связи с мужчинами в свое время предпочитала иметь Мэри-Бет
и что они еще раз подчеркивают внутреннее одиночество Роуан и отсутствие
понимания со стороны тех, кто ее окружает. Естественно, с партнерами по
сексу она не делится своими мыслями и переживаниями -- едва ли она способна
откровенно рассказать о них кому-либо вообще. И в этом, быть может,
содержится ключ к постижению ее характера и амбиций.
Для исследования, проводимого орденом, гораздо более важен другой
аспект жизни Роуан, на который мы обратили внимание совсем недавно, но
который может стать одним из поворотных моментов в истории семейства
Мэйфейр. Вот почему мы твердо намерены продолжить изучение этого аспекта и
рассмотреть возможность непосредственного контакта с Роуан в самое ближайшее
время. Проблема состоит в том, что Роуан абсолютно ничего не знает о прошлом
своей семьи, а встреча с нами неизбежно повлечет за собой разрушение ее
неведения. Последствия могут быть весьма серьезными и непредсказуемыми.
В 1988 году мы получили от нашего агента известие о смерти Грэхема
Франклина, Причина -- кровоизлияние в мозг. Описание случившегося было
кратким, но содержало одну немаловажную деталь: Франклин скончался на руках
у Роуан.
Зная о серьезных разногласиях -- едва ли не о разрыве -- между Грэмом
Франклином и его умирающей женой, мы очень внимательно отнеслись к докладу
своего агента, пытаясь понять, могла ли Роуан быть каким-либо образом
причастна к его смерти.
В поисках более подробной информации о планах Франклина развестись с
Элли Мэйфейр агенты ордена встречались с последней любовницей Грэма Карен
Гарфилд, а вскоре сообщили о том, что она перенесла несколько сердечных
приступов и скончалась.
Информаторы не придали особого значения встрече Карен и Роуан как раз
незадолго до первого серьезного приступа, случившегося фактически на глазах
у нашего агента спустя всего лишь несколько часов после посещения Карен дома
в Тайбуроне.
В отличие от непосвященных для нас связь между этими двумя событиями
была совершенно очевидной.
Карен Гарфилд было всего двадцать семь лет. Исходя из без труда
полученного нами заключения, сделанного по результатам вскрытия, она
страдала врожденной слабостью сердечной мышцы и стенок сосудов. Внезапное
ухудшение состояния, разрыв артерии и быстро прогрессирующая сердечная
недостаточность в конце концов привели к смерти. Спасти молодую женщину
могла только операция, но у Карен была очень редкая группа крови, а времени,
чтобы найти подходящего донора, оказалось слишком мало.
Ситуация показалась нам тем более странной, что никогда прежде Карен на
здоровье не жаловалась. Кроме того, прочитав отчет о вскрытии Грэма
Франклина, мы выяснили, что он скончался от аневризмы артерии, -- иными
словами, причиной послужила все та же слабость стенок сосудов, -- но приступ
был столь силен, что смерть наступила почти мгновенно.
Мы отдали распоряжение агентам как можно тщательнее изучить прошлое
Роуан и выяснить, не умирал ли внезапно кто-либо из окружавших ее людей от
сердечной недостаточности, поражения сосудов головного мозга или иных
внутренних заболеваний подобного характера. Им предстояло осторожно опросить
бывших учителей и одноклассниц Роуан, ее университетских преподавателей и
коллег в клинике. На первый взгляд задание не из легких, но таким оно может
показаться только тем, кто плохо знаком с методами нашей работы.
Откровенно говоря, я очень надеялся, что результат будет отрицательным.
Сообщений о людях, обладающих столь мощным телекинетическим даром, то
есть способных нанести удар по внутренним органам человека, крайне мало даже
в архивах Таламаски. Никто из членов семейства Мэйфейр, по нашим данным,
таким даром прежде не обладал.
Многие из них могли передвигать предметы, захлопывать двери, вдребезги
разбивать стекла. Но все это было чистой воды колдовством, то есть
способностью заставить действовать Лэшера или иных, низших, духов. Никакого
отношения к телекинезу такие "фокусы" не имели -- скорее они служили своего
рода развлечением, не более.
Все рассказы о Мэйфейрских ведьмах это повествования об использовании
дара колдовства. И если среди свидетельств встречаются упоминания о
применении телепатии, чудесных исцелениях или иных экстрасенсорных
способностях Мэйфейров, то лишь изредка и вскользь.
Я сам тщательнейшим образом проанализировал всю имевшуюся в
распоряжении ордена информацию о Роуан. Мне искренне хотелось верить, что
Дейрдре Мэйфейр была бы счастлива узнать об успехах своей дочери, о том, что
она добилась поистине выдающихся успехов, что она любима и уважаема всеми,
кто ее знает. И я поклялся себе, что не стану тревожить душевный покой Роуан
Мэйфейр рассказами о прошлом ее семьи. И если истории Мэйфейрских ведьм
суждено завершиться, если дочь Дейрдре свободна от родового проклятия, что
ж, нам остается только порадоваться, закрыть досье и никогда впредь не
вмешиваться в ее жизнь.
Следует принять во внимание, что даже малая часть сведений, которыми
располагает Таламаска, способна в корне изменить судьбу Роуан, а потому мы
не вправе рисковать и, как только Дейрдре Мэйфейр обретет вечный покой,
обязаны прекратить расследование. Однако мы должны быть готовы и к тому, что
после смерти Элли Роуан все же вернется в Новый Орлеан и попытается выяснить
правду о своем происхождении. В этом случае наше вмешательство окажется
неизбежным.
В течение двух недель после похорон Элли нам удалось узнать, что Роуан
не намерена ехать в Новый Орлеан. Она в то время завершала курс
практического обучения в качестве ординатора университетской клиники, и
времени на поездку просто не было. Кроме того, как выяснили наши агенты,
Элли заставила дочь подписать некий документ -- своего рода торжественную
клятву в том, что Роуан никогда не вернется в Новый Орлеан и не будет искать
своих настоящих родителей. Судя по всему, Роуан намеревалась сдержать
клятву.
Кто знает, быть может, она никогда не увидит дом на Первой улице, быть
может, "проклятие" ее не коснется, быть может, Карлотта Мэйфейр в конце
концов одержит победу...
С другой стороны, зарекаться рано. Никто и ничто не помешает Лэшеру
возникнуть однажды перед глазами этой поистине сверхъестественно одаренной
молодой женщины, способной явственно читать чужие мысли. Ведь на самом деле
она гораздо более мощный экстрасенс, чем ее мать или бабка, чем большинство
предков, от которых она унаследовала столь великую силу и непомерные
амбиции. Да, сейчас имена Мари-Клодетт, Джулиена или Мэри-Бет не скажут
Роуан ничего. Но что, если настанет день, и она узнает всю правду о тех,
кому они принадлежали?
Размышляя об этом, я часто вспоминал Петира ван Абеля. Имя его отца --
великого лейденского хирурга и анатома -- золотыми буквами внесено в историю
медицины. И мне страстно хотелось сказать Роуан: "Вот о ком вы должны
помнить! Вот от кого через века и поколения вы унаследовали свой талант в
искусстве врачевания!"
Ход моих мыслей резко изменился в 1988 году, когда от наших агентов
стали поступать первые сообщения о загадочных заболеваниях и смерти так или
иначе связанных с Роуан в прошлом людей.
Так, например, девочка, с которой Роуан поссорилась на школьном дворе в
Сан-Франциско, внезапно умерла от кровоизлияния в мозг, прежде чем успела
приехать "скорая помощь".
В 1974 году Роуан чудом избежала изнасилования: в то время как она
пыталась вырваться из рук напавшего на нее мужчины, у того случился инфаркт.
В 1984 году доктор Карл Лемле из Института Кеплингера пожаловался своей
секретарше Беренис на жуткую головную боль, попросил принести аспирин и в
разговоре упомянул о том, что незадолго до этого случайно встретил в
университете Роуан и был поражен ее необъяснимой враждебностью: в ответ на
приветствие мисс Мэйфейр бросила на него яростный взгляд и отвернулась.
Ситуация была тем более неприятной, что все это произошло на глазах у многих
коллег. За первым приступом последовали еще несколько, и вскоре Лемле
скончался.
Итого пять смертей. Пять человек из близкого окружения Роуан Мэйфейр
внезапно скончались от сердечно-сосудистых заболеваний. Трое из них -- в
присутствии Роуан, двое -- вскоре после встречи с ней.
Понимая, что на это потребуется не один месяц, я все же дал задание
нашим агентам проверить всех соучеников и коллег Роуан, записать имена тех,
кого уже нет в живых, и выяснить обстоятельства их смерти.
Вскоре мне позвонил внештатный агент Таламаски Оуэн Гандер. Этот
человек не состоит в ордене, но вот уже двадцать лет с успехом выполняет его
задания и считается одним из наших лучших осведомителей. Ему не раз
доводилось бывать в лондонской Обители.
Чуть позже Гандер прислал письменный отчет, в котором сообщил, что ему
удалось выявить еще одну смерть. В 1978 году, в годы учебы Роуан в
университете Беркли, у нее произошел конфликт с одной из студенток, которая,
как считала Роуан, совала нос не в свое дело и без разрешения пользовалась