Багдерина Светлана. Иван-Царевич и С.Волк

   Для лагеря Масдай выбрал самый просторный карниз крутого берега, с отвесной стеной – с одной стороны, и потрясающим видом на закат – с другой. Единственный недостаток – отсутствие сухого топлива для костра – легко исправлялся прогулкой к широкой береговой полосе, на которой в изобилии, как кости доисторических монстров, белели разнокалиберные трупы деревьев, выброшенных когда-то штормами.
   Набрав полную охапку елок-палок, Серый уже собирался подниматься по крутой тропинке обратно, как вдруг услышал доносящиеся из-за большого камня метрах в ста от него непонятные звуки. Как будто какая-то зверюшка то ли скулила, то ли повизгивала.
   Мека, в восторге от долгожданной встречи с твердой землей выписывавший радостно круги на песке, тут же насторожился, махнул пушистой львиной кисточкой и стрелой (если только бывают пятиметровые чешуйчатые стрелы толщиной с двадцатилетнюю березку) помчался на шум.
   – Стой! Ты куда! Ты же его до смерти напугаешь!!! – наученный горьким опытом, возопил отрок, но химерик даже не оглянулся.
   – Мека!.. Ах ты, козелище!..
   И Сергий, побросав свои ветки, сколько хватало сил, побежал за ним.
   Но было уже поздно.
   Любопытный, восторженный Мека, юный друг природы вообще и всего живого – в частности, несмотря на прошлые случаи все также не понимающий, как можно не любить такого замечательного, такого веселого и дружелюбного зверя, как он, уже скрылся за валуном, чтобы скорее подружиться с кем-нибудь, пока еще о таком счастье и не мечтающем.
   Подбегая поближе, Волк с замиранием сердца обратил внимание, что звуки прекратились.
   Но, с другой стороны, и химерик пока еще не возвращался.
   Значит, есть надежда на простой обморок.
   Оббежав валун, Серый остановился, как вкопанный, и мгновение даже раздумывал, не упасть ли в обморок ему самому.
   Потому, что за этим самым камнем сидела девчонка лет пятнадцати, в голубой тунике и синем плаще, и самозабвенно наглаживала лучившегося от счастья Меку по рогатой голове, другой рукой прижимая его к себе, как величайшее сокровище рода человеческого и шептала ему на ухо что-то очень приятное.
   Услышав хруст гальки под ногами Серого, девочка подняла глаза и доверчиво посмотрела на него.
   – Это твой?..
   – Д-да...
   – А можно я его поглажу?
   – М-можно...
   – Спасибо! А как его зовут?
   – Мека.
   – Мека!.. Какая прелесть! Мека-Мека-Мекушка!..
   Химерик тыкался улыбающейся мордой девочке в ее узамбарские косички и от удовольствия разве что не мурлыкал.
   При виде него не визжали, не бежали и не получали сразу всех трех инфарктов.
   Ему обрадовались.
   Его погладили и почесали ему за ушком.
   Его назвали Мекушкой и прелестью.
   Разобраться в своих несложных чувствах ему не составило труда.
   К Сергию он был просто привязан.
   Свою новую знакомую он полюбил.
   Пришедший немного в себя Волк закрыл, наконец, рот и стал придумывать, что бы спросить ему.
   "Ты его не боишься?" прозвучало бы глупо. "Горгоны здесь живут?" – не к месту. Поесть у него тоже было, и он решил остановиться на нейтральном:
   – Как тебя зовут?
   – Мими. А тебя?
   – Вообще-то, Сергий, по прозванью Волк, но ваши стеллиандры называют меня Ликандр.
   Мими задумалась.
   Мне "Ликандр" тоже больше нравится.
   – Я, честно говоря, испугался, когда этот козелик сюда побежал – тут кто-то попискивал, а у нас уже было несколько случаев, когда...
   Мими покраснела, и только сейчас Волк обратил внимание, что глаза у ней красные и припухшие, а с десяток скомканных и насквозь промокших носовых платков с какой-то замысловатой вышивкой валяется тут же, рядом.
   – Это я... – шепотом призналась девочка.
   – Извини, конечно, если это не мое дело, – нахмурился Серый, – но тебя кто-то обидел?
   – Да нет... – слегка нервно пожала плечами Мими. – Ничего особенного... Просто опять с сестрами поссорились... Как всегда... Подумаешь... И Я ИМ ТАКОГО НАГОВОРИЛА!.. ТАКОГО!.. И я теперь не знаю, как я вернусь домой... – и, без объявления войны, слезы хлынули из ее глаз даже не ручьями – реками, и она, уткнувшись в теплую шею химерика, отчаянно зарыдала.
   – Я люблю его!.. Люблю!.. Больше всего на свете!.. Больше жизни!.. А они смеются!.. Издеваются!.. – то и дело прорывалось через безутешные всхлипывания.
   – Если бы он пришел... Мы бы могли... Я бы ему... Он бы... А они... Они... Я не хочу... быть такой... как они... Я никогда... не вернусь!.. Пусть... забудут... Как мне плохо!.. Как плохо!.. Я такая несчастная-а-а!..
   – М-ме-е-е-е!.. М-ме-е-е! – горестно присоединился растроенный Мека.
   И бедняга Серый, в полной растерянности и сам чуть не плача, присел рядом на песок, обнял обоих, и стал утешать, как мог, сочувственно приговаривая:
   – Да наплюй ты на них на всех!.. И не реви!.. Все наладится!.. Мека, у Мими, кажется, сморкаться больше некуда – принеси от Масдая полотенце бегом...
 

* * *

 
   А Нектарин времени зря не терял.
   Если человеку везет, то ему везет со всем, еще раз самодовольно пришел он к выводу.
   Так удачно подслушать такой важный разговор! Так ловко похитить такие полезные сандалии! Так быстро добраться до Барбосских островов! И так скоро найти нужный! Воистину, боги Мирра покровительствуют ему в его опасном предприятии!
   Оставались пустяки – найти Горгону Медузу и отрубить ей голову. Герой проверил, легко ли вынимается из ножен меч, хорошо ли натянута тетива лука и не запылился ли зеркальный щит – еще один предмет, порекомендованный оракулом для отражения смертоносного взгляда чудовища и стоивший как десять быков.
   Ну, да ничего! Когда он при помощи головы Горгоны завоюет мир, такие траты будут вспоминаться как милые пустяки! Он будет богат... Сказочно богат!.. И по одному его капризу, по легчайшему мановению руки десятки... нет, сотни рабов будут бросаться, чтобы...
   Ага! Вот и остров! И влюбленная парочка на песке... Хм, вообще-то это не совсем то, что нормальный человек ожидал бы увидеть в таком месте...
   Может, он ошибся?..
   Сейчас спросим.
   Заодно и напугаю! Ха-ха-ха!..
   Нектарин выставил вперед блистающий щит и достал меч.
   – Эй, вы, там, внизу! Где мне найти Горгону Медузу?
 

* * *

 
   Мими всхлипнула, пошарила вокруг дрожащей рукой в поисках более или менее сухого платка, но почему-то все они оказались скорее менее сухими, чем более, и ей снова пришлось вытирать слезы полой плаща.
   Серый сокрушенно покачал головой:
   Послушай, Мими...
   И тут, как гром с ясного неба, раздалось грозное:
   – Эй, вы, там, внизу! Где мне найти Горгону Медузу?
   Девочка вздрогнула, в последней отчаянной попытке осушить наводнение на своем лице размазала слезы по щекам и подняла голову.
   – Боги Мирра!.. – слабо ахнула она и прижала руки к груди. – Боги Мирра!.. Боги Мирра!..
   – Ну, что вы там – оглохли?
   – Нектарин... О, Боги!.. Нектарин!.. Это Нектарин!!!.. Это я, Нектарин, Это я!!!
   – Я вижу, что это ты, – сурово нахмурилось небесное явление. – Я спрашиваю тебя, здесь ли живет Горгона Медуза!
   – Это я, Нектарин! Это я!!! Я – Горгона Медуза!!! Я!.. Ты пришел ко мне, я знала, я мечтала...
   Герой подозрительно покосился на девушку и подумал, не спросить ли у ее приятеля, в своем ли уме его подружка, но повнимательнее посмотрел на его туповатое лицо, отвисшую челюсть и выкаченные глаза, и передумал. Скорее всего, они из одного сумасшедшего дома.
   Но девчонка не унималась.
   – Нектарин!.. Не улетай!.. Я – Горгона!.. Ты мне не веришь? Вот, смотри!!!
   И на глазах у обоих охотников за головами кожа ее потемнела, заблестела медью, плащ за спиной превратился в мощные перепончатые крылья, а узамбарские косички зашевелились, зашипели и заиграли воронеными чешуйками.
   – Это я! Любимый мой... Милый!.. Спустись же ко мне!.. Я тебя так ждала!.. – Мими вскочила и умоляюще протянула к своему кумиру руки.
   – Дождалась, – торжествующе улыбнулся герой и взмахнул мечом.
   Если бы не прыжок Волка, отбросившего ее прямо в набегавший прибой, быть бы, скорее всего, Нектарину повелителем мира.
   Потеряв равновесие, стеллиандр перекувыркнулся в воздухе, но мгновенно сманеврировал и снова кинулся на беспомощно барахтающуюся в воде Мими. Но на этот раз сталь зазвенела о сталь – Сергий был уже на ногах и очень рассержен.
   – Уйди... убогий... – сталкиваясь с соперником, превосходящим его по мастерству, Нектарин был склонен к благородству.
   – Сам... придурок...
   Особенно удачный выпад Серого оставил на девственно-гладкой поверхности щита глубокую вмятину.
   – Ах... ты так... Ну, погоди... же...
   Заставив Волка кинуться на сырой песок, чтобы не потерять скальп, Нектарин бросил меч в ножны, молниеносно закинул щит на спину и наложил стрелу на тетиву.
   – Мими!.. Беги!.. – отчаянно вопя, рванул Серый к затихшей в воде девочке.
   Первая стрела ударила в то место, где он только что стоял.
   Вторую он разрубил на лету.
   Третья пригвоздила плащ неподвижной Медузы к песку.
   – Спасайся, дура!.. – подхватив на бегу гальку размером с куриное яйцо, Серый, почти не целясь, запулил ей в Нектарина.
   Тот с легкостью увернулся и послал еще одну стрелу – тоже мимо.
   – Мими! Преврати его! – выдернув стрелу, удерживающую плащ-крылья Горгоны, Волк рывком поднял ее на ноги. – Он тебя сейчас убьет!..
   Справедливость его слов тут же была подтверждена еще одной стрелой, пробившей навылет складки плаща.
   Медуза стояла, не шелохнувшись.
   – Нет...
   – Ты же Горгона!.. – Серый едва успел перерубить еще одну стрелу. – Превращай!!!..
   – Нет!!! Пусть лучше он меня убьет...
   – Дура!.. – потащил он упирающуюся девчонку за собой.
   Следующая стрела с тяжелым звоном ударила в меч, и тот, описав пологую дугу, плюхнулся куда-то в море.
   – А, чтоб тебя!.. – дернулся вслед за ним Волк.
   – Куда торопишься, ничтожный?
   Прямо перед ним, красиво подсвечиваемая закатом, зависла могучая фигура Нектарина, и самая быстрая пара сандалий лениво хлопала своими белыми крыльями, с легкостью удерживая героя метрах в полутора от прибоя.
   Стрела с натянутого лука смотрела Волку прямо между глаз.
   – Кто ты такой, и что тебе здесь надо? – стал отчаянно выгадывать время Серый.
   – Я – тот, кто убьет вас обоих, – презрительно повел крутыми плечами стеллиандр. – Ее – потому, что я хочу править всем миром, а тебя – потому...
   Под бездушным взглядом Нектарина отрок Сергий почти физически ощущал, как трехгранный наконечник стрелы входит ему в лоб.
   И лбу это резко не нравилось.
   От этого в нем начинали роиться всякие мысли и воспоминания...
   Воспоминания и идеи...
   Идеи...
   – ...когда предлагали. А теперь – про...
   Серый набрал полную грудь воздуха.
   – ДОМОЙ!!! ДОМОЙ!!!
   – Что...
   Договорить Нектарин не успел.
   Как правило, уносясь вперед и ввысь вверх ногами, без должных навыков говорить вообще очень сложно.
   Самая быстрая пара Стеллы, похоже, была и самой соскучившейся по дому, и поэтому, великолепный еще мгновение назад герой, не сказав последнего "прости", с нечленораздельными выкриками, подобно призраку заката скоро растаял за горизонтом.
   Когда подоспел Мека с полотенцем, вытирать им уже пришлось не пригоршню слез, а двух промокших людей, один из которых при этом постоянно стремился еще больше промокнуть, бросившись в море и утопившись.
   Общими усилиями химерика и Серого безутешную Мими все-таки удалось извлечь из воды, вытереть и препроводить до того места, где Масдай решил устроить ночлег.
   – Сейчас мы разведем костер, посушим тебя, а утром пойдешь домой и все наладится, – не особенно рассчитывая быть услышанным, приговаривал отрок Сергий, затаскивая маленькую горгону на крутой карниз.
   – Я домой не пойду, – вдруг перестав всхлипывать, твердо и внятно заявила Медуза.
   – Почему? У тебя дома кто есть?
   – Сестры. Голотурия и Актиния.
   – Ну, вот видишь, – слегка нервно пожал плечами Волк. – Они же за тебя беспокоиться будут. Искать тебя. Может, даже сейчас ищут.
   – Не будут они меня искать. Никому я не нужна.
   "Мне нужна," – подумал Волк.
   А Мими продолжала говорить, не останавливаясь.
   Поскольку при этом она перестала плакать, Серый ей не препятствовал, а потихоньку развел костерок, прицыкнул на Масдая, чтобы не комментировал, нарезал бутербродов и сел ужинать и слушать исповедь несчастной горгоны.
   – ...я с рождения не такая, как они. Да, у меня вместо волос – змеи, как у них. Да, у меня есть крылья, и я могу превращать все живое в камень и во всякое такое прочее. Ну и что!?.. Нет, сначала я честно старалась стать похожей на них. Я часами просто лежала рядом на солнце, а когда им это надоедало, я летала с ними в разные страны... И в гости к тетушкам... Они такие забавные... Или к деду... Но ведь Ния с Рией совершенно невыносимы! С ними невозможно путешествовать! Они сварливые и вздорные, и в обществе мне за них иногда даже неудобно бывало... часто... практически, всегда... перед людьми... А если люди на них кричали, то они превращали их!.. Как будто это забавно...
   "Естественный отбор, благо для человечества," – мысленно пожал плечами Серый. – "Люди, у которых хватает ума, чтобы накричать на горгону, не должны оставлять после себя потомства."
   – ...а мне это не нравилось. Я не хотела, чтобы люди меня боялись!.. Я хотела завести друзей, ходить в театры, в библиотеки, на чемпионаты Мирра... – Мими смутилась, взяла с рушника помидор, вытерла его о край туники и положила обратно.
   – Это, наверное, потому, что я – смертная, а они – нет... И мы по-разному смотрим на жизнь. И потом, когда у нас на острове стали появляться герои, чтобы отомстить за их вольности, милые сестрички превратили это в соревнования!.. Они говорят, что никто их сюда не приглашал, и они получают, что хотели... И что я – ненормальная... Позор всего рода... Посмешище... Наверняка они будут только рады, если со мной что-нибудь случится. Зачем ты не дал Нектарину убить меня!.. Уж если даже ему я не нужна...
   При воспоминании о своем недавнем кумире слезы снова потекли по ее щекам.
   – Ну, Мими, ну перестань же ты реветь, ну как маленькая!.. – стал уговаривать ее Волк, стараясь не вспоминать о том, с какой целью он сам ее разыскивал, и что теперь будет делать, когда стал абсолютно уверен, что отрубить голову такой вот Горгоне-Несмеяне не сможет никогда.
   – Ты вообще знаешь, что этому твоему Апельсину была нужна не ты, а твоя голова, чтобы править миром и превращать в камень других людей? И остальным, с позволения сказать, героям – тоже? Они ничем не лучше тебя, и, тем более, твоих сестер! И уж если разговор зашел об этом фрукте, то я уверен, что человек, который в ответ на признание в любви от такой симпатичной, доброй и искренней горгоночки, как ты, хочет отрезать ей голову, просто не достоин ее!
   – Чего?
   – Кого. Тебя. И что в мире, наверняка, есть десятки других героев, или просто нормальных людей, просто мечтающих встретить такую девушку!
   – Нет, – поникла головой воспрянувшая было Мими. – Только не меня. Я никому не нужна. Я несчастливая. Невезучая...
   – Да тебе еще не раз повезет!..
   – Нет... Только не мне... Что бы я ни делала... Никогда...
   – Послушай, Мими. Вот если бы всех людей в мире усадить попарно играть в кости, то один из каждой пары непременно проиграет. А потом если всех этих проигравших заставить играть между собой, то половина из них проиграет еще раз. А потом уже этих проигравших усадить играть. И так далее. То, в конце концов, останутся два человека, которые проиграли все предыдущие игры, так?
   – Ну, так... – неуверенно подтвердила Медуза.
   – И ВОТ ЕСЛИ ЭТИХ ДВУХ СВЕРХНЕУДАЧНИКОВ ПОСАДИТЬ ИГРАТЬ МЕЖДУ СОБОЙ, ТО ОДНОМУ ИЗ НИХ НАКОНЕЦ-ТО ПОВЕЗЕТ!
   – Но второй-то проиграет! И этим неудачником буду я!..
   Серый задумался, но моментально просветлел.
   – Но ведь всегда можно будет сыграть еще раз! Или просто смухлевать. И, к тому же, неужели ты думаешь, что неудачливей тебя в мире уж и человека-то нет?
   – Конечно, нет!..
   – Нет, есть. Съешь-ка давай бутербродик... без помидорки, правда... уже... Погладь Меку. Накинь Масдая на плечи. И слушай. Жил-был царь. И было у царя три сына. И росла у него в саду яблоня с золотыми яблоками...
   Когда наутро Серый проснулся, первое, что он увидел – серьезное лицо маленькой горгоны, склонившейся над ним.
   Накануне она уснула у огня, устав от слез и не дослушав сказку, а Волк под сопение химерика и похрапывание ковра крутился с боку на бок чуть не до самого рассвета, стараясь придумать, что ему теперь делать, чтобы найти Ивана, и не подойдет ли нечаянно для этой цели какая-нибудь другая голова, предпочтительно того жреца, который выдал ему такое толкование пророчества. Но, так и не найдя ответа, он забылся тяжелым сном с первыми лучами солнца.
   – Ликандр, – серьезно произнесла Медуза сразу же, как только заметила, что он больше не спит. – Возьми меня с собой.
   Волк уже набрал в грудь воздуха, чтобы отказать, сказать что-нибудь вроде "Что я с тобой буду делать", или "Что ты со мной будешь делать", или просто "Тебе что – делать нечего", как его осенило.
   Они велели ему принести голову Медузы Горгоны.
   Но никто не сказал, что при этом голова не должна быть прикреплена к самой Медузе.
   И пусть всем им будет хуже.
   – Собирайся.
   Перед отправлением Мими, попросив Серого подождать внизу, вернулась в свое потайное сестроубежище и нектариносвятилище, в глубине души рассчитывая найти его разгромленным. Но все было цело, и даже плети дикого винограда были аккуратно повешены на место, прикрывая вход.
   Тогда она поняла, что весь разгром ей придется производить своими силами, не ожидая помощи извне, и постаралась, как могла.
   С обрыва в воду закувыркались амфоры, котлы, подушки, прялки, а к дальним островам понеслась, да не долетела, дружная стая расписных летающих тарелок. Издав прощальное "бум-бум-бум", были проглочены морем знаменитые жаровни. Парашютом несостоявшегося камикадзе запутался в ветках чахлых абрикосов расшитый пододеяльник, и, сбив на лету неосторожную чайку, укоризненно булькнув, упала в волны пряжка.
   Удовлетворенно окинув безжалостным взором опустевшую и осиротевшую вмиг пещеру, Медуза опустила живую занавесь на вход и, не оглядываясь, зашагала вниз.
   Первый восторг от захватывающего дух полета на Масдае прошел, и горгона теперь лежала на животе, подложив сложенные замочком руки под подбородок, и смотрела вниз. Рядом, не взирая на причитания ковра о вопиющем нарушении центровки, пристроился Волк. Мека, свернувшись кольцами вокруг остававшихся еще трофейных сокровищ, дремал посредине.
   – Ты хорошо знаешь эти места? – заговорил, наконец, Серый.
   – В общем-то, да...
   – Где тут можно нормально поесть, чего-нибудь горяченького, вкусненького?..
   – Ну, если я ничего не путаю, то вон там, впереди и справа, должен быть длинный остров, а на нем большая деревня, которую местные жители почему-то называют мегаполисом. Там, по-моему, должна быть какая-то харчевня... Только я там никогда не была...
   – Масдай, ты все слышал?
   – Слышал, слышал...
   – А ты все понял?
   – Понял, понял...
   – А что ты понял?
   – Что пока одни пойдут сибаритствовать, другим придется валяться в пыли и паутине в обществе подозрительных мутантов...
   – Чего мы пойдем? – недобро прищурился Волк.
   – М-ме-е? – нехорошо осклабился мгновенно пробудившийся Мека.
   – Это он про кого? – нахмурилась Мими, и косички ее зашевелились.
   – Да чего вы, чего? – пошел на попятную ковер. – Я ведь ничего такого не хотел сказать...
   – А чего какого хотел? Где ты вообще таких словей-то набрался, покрытие ты половое?
   – В библиотеке...
   Волк прыснул.
   – Что ковры летают, я знал. Что они болтают, я понял. Но что они еще и по библиотекам ходят!..
   – Читать я не умею. И этим горжусь. – твердо заявил Масдай. – От книг – все зло. Посмотрите, например, на вашего царевича!.. А в библиотеке меня однажды забыли лет на тридцать, в обществе каких-то затхлых книжонок, считающих, что они тоже волшебные. Как они любили об этом распространяться!.. И обо всем остальном – тоже... Только промеж себя и разглагольствовали, как будто вокруг больше никого и не было!..
   – Масдай... Все это, конечно, безумно интересно, но мы уже до этого острова долетели, и, может, ты уже выберешь себе какие-нибудь непыльные кусты без паутины... Посибаритствовать уж очень хочется – аж в животе урчит...
   Ковер фыркнул, пробормотал что-то невнятное, и через пару минут они уже приземлялись в самом центре небольшой оливковой рощицы на пригорке.
   – Деревня вон там, – махнула рукой на восток Медуза и тихо добавила: – Иди без меня...
   – Почему это? – удивился Серый.
   – Мне не хочется...
   – Не выдумывай! Как может не хотеться есть?
   – Не хочется туда идти...
   – Тем более не выдумывай! Ты же со мной! Пусть только посмеют тебя обидеть – уши отрежу! Пошли! – и, не обращая больше внимания на слабые протесты горгоны, Волк ухватил ее за руку и потянул вниз.
   На улицах деревни было почти пустынно. Погода была ясная, с небольшим, но постоянным ветром, и весь флот страны – все десять лодок – вышли в море за рыбой. Женщины занимались хозяйством во дворах, а ребятишки играли в тени.
   – Эй, народ, как пройти в вашу харчевню? – окликнул одну из компаний Волк.
   – Вперед, вперед и налево! – замахала руками детвора.
   – Спасибо!
   – А вы не местные?
   – А откуда вы?
   – Гляди, какой меч!
   – Они путешественники!
   – Ха, смотри, какие толстые волосы!
   – Дурак, это у нее косички!
   – Ха, тоже мне – косички!
   – Как змеи у горгон!
   – Ш-ш-ш-ш... Ам!!!
   – Ха-ха-ха!!!
   Медуза покраснела, обернулась на детей, остановилась, что-то хотела сказать, но сдержалась, и вприпрыжку побежала за быстро удаляющимся Волком.
   Квартала через четыре, когда в пределах видимости все еще не было никаких точек общественного питания, странники остановились еще раз и задали тот же вопрос кучке девушек у колодца.
   – Пройдите один квартал вперед и два налево!
   – Там будет одноэтажный домик...
   – ...А на нем вывеска – "Голова Горгоны"!..
   – Это и будет харчевня!..
   – Спасибо!
   – Не за что!..
   Уже удаляясь, Мими услышала за спиной громкий шепот и хихиканье:
   – ...наш Гастроном вывеску свою, наверное, с нее писал!..
   – ...дурацкие косички...
   – ...никакого вкуса...
   Медуза сжала кулачки, прикусила губу и глубоко вдохнула, и смогла выдохнуть только когда они ужи были в харчевне.
   Внутри было пусто.
   Усевшись за один из четырех столов, который был поближе к выходу, Серый позвал хозяина, и только тут обратил внимание на состояние бедной горгоны.
   – Ты чего? – участливо поинтересовался он. – Тебе нехорошо?
   – Мне – хорошо. Мне – очень хорошо, – тихо, но очень четко ответила Мими. – Но если еще хоть кто-нибудь что-нибудь скажет про мои волосы, то нехорошо будет ему.
   – Ты про что это? – забеспокоился Волк.
   – Просто не переношу, когда...
   – А, гости пожаловали! – откуда-то из глубины кухни, отделенной белой глиняной стеной от зала, выплыл улыбающийся толстяк с большим ножом в покрытой чем-то вонючим и склизким руке. – Чего заказывать будем?
   – А что есть?
   – Суп рыбный, рыба жареная, рыба отварная, рыба под маринадом, салат рыбный, рыбные котлеты, рыба соленая с уксусом и луком, рыба соленая без уксуса и лука, рыба горячего копчения, рыба холодного копчения, рыбное заливное, рыба фаршированная рыбой, бутерброды с рыбой, печенье "Рыбка"...
   – Компот с рыбой... – пробормотал Серый, а погромче добавил:
   – Мне суп рыбный, рыбу под маринадом и бутерброды.
   – А девушка что будет? Видно, вы издалека приплыли – какие у ней странные...
   Договорить хозяин не успел – Волк молнией перемахнул через стол, зажал рот опешившего стеллиандра рукой и быстро затолкал его за перегородку на кухню.
   – Не говорите при ней этого слова! – прошипел он ему на ухо.
   – Кокоуова?!
   Серый догадался и убрал ладонь.
   – Какого слова?!
   – Этого! Которого вы собирались сказать!
   – А что я собирался сказать?
   – Что у ней странные...
   – Странные браслеты? А что тут такого? – возмущенный хозяин вытер губы и сплюнул.
   – Браслеты?..
   – Да, браслеты! Если они ей не нравятся, пусть она их выбросит! Сумасшедший! Попрошу покинуть мою кухню! И мое заведение тоже!..
   Из зала донеслись тяжелые шаги входящего человека и тявканье собаки.
   – Эй, ты! Девочка с мышиными хвостиками! Тут не захо...
   – О, нет!!!.. – бросив хозяина, Волк выскочил в соседнюю комнату, но было поздно.
   Вход в харчевню уже украшала обсидиановая статуя крайне изумленного стеллийского моряка.
   Тогда он метнулся хотя бы задержать трактирщика, но и этот маневр запоздал. Злополучный кулинар, воинственно размахивая ножом, уже устремился в зал.
   Последнее, что он увидел, была чрезвычайно раздраженная горгона с распростертыми крыльями, встающая из-за стола ему навстречу.
   Надо сказать, на фоне белой глиняной стены белый гипсовый повар смотрелся не очень оригинально.
   Ополоумевшая собачонка, захлебываясь и подпрыгивая, с пулеметной частотой заверещала на Медузу.
   Одного неприязненного взгляда было достаточно, чтобы наступила испуганная тишина.
   Кажется, то, что получилось, в Вамаяси называется "оригами".
   – Мими!!! – в отчаянии заломив руки, возопил Сергий.