Багдерина Светлана. Иван-Царевич и С.Волк

   Спички были недавно изобретенной роскошью, по цене доступной только царям. Или тем, кому цари их жаловали.
   – А что это такое? – не понял Тетравит.
   – Смотри, – самодовольно заявил старичок и чиркнул чем-то о подошву сандалии.
   Вспыхнул яркий желтый огонек на конце тонкой деревянной палочки.
   – Ого! – вырвалось невольное восклицание у Трисея. – Хорошо устроились!
   – А мы там их ищем...
   – С ног сбились...
   В двух шагах от них, безмятежно улыбаясь и слегка похрапывая, спали в обнимку Одессит и Хлорософ.
   Рядом с ними стоял заткнутый кукурузным початком большой медный кувшин.
   Спичка погасла, поэт не пожалел – зажег еще одну, и Меганемнон, сидевший ближе всех, взял кувшин в руки и побулькал.
   – Почти полный, – с удовлетворением сообщил он обществу.
   – Не осилили, – хихикнул Сопромат.
   – Ну, так мы поможем! – вышел с предложением Гетеродин.
   – Агамемнон, не задерживай!..
   Обойдя по кругу всю компанию, сосуд, наконец, опустел.
   С приглушенным звоном выпал он из разжавшихся пальцев Иванушки на деревянное брюхо Родоса, но этого уже никто не слышал.
   Всех коснулся своим прозрачным крылом нежный Опиум – бог сна.
   Когда Иван проснулся, через длинную и довольно узкую щель высоко над головой просвечивало звездное небо. Звезд было немного, но были они выпуклыми и блестящими, как начищенные пуговицы лукоморских гвардейцев.
   Где-то слева угадывалась кособокая луна.
   "Где я?" – задумался Иванушка.
   И тут же все вспомнил.
   "Ну, ничего себе, чуть не до утра проспать!" – охнул он. – "Нас же потеряли уже, подумали, верно, что нас трилионцы захватили, или в море под пьяную лавочку упали и утонули! Войско без командиров осталось!"
   – Вставайте! Вставайте срочно! – принялся он расталкивать кого-то, лежащего ближе к нему.
   Это оказался Меганемнон.
   Он быстро успокоил царевича, сказав, что раньше десяти часов утра все равно никто не проснется, а, значит, и их не хватится, и хотел перевернуться на другой бок, но Иван ему не позволил.
   Он растолкал Гетеродина и Тетравита, и те принялись вздыхать и сиплыми голосами жаловаться, что если они прямо сейчас не получат хоть капли алкоголя, то умрут ужасной смертью. И тогда Меганемнон, заявив, что с ними невозможно заснуть, а раз ему поспать не дают, то и он тоже никому не даст, стал будить всех остальных, кроме поэта.
   Горше всего пробуждение оказалось для Одессита и Хлорософа. И горечь эта заключалась в том, что поблизости не было Семафора.
   Впрочем, когда они объяснили его роль в их текущем положении, расстройство их уже стала разделять вся компания.
   Пока стеллиандры, мучимые бессильной злостью и похмельем призывали гнев всех известных и неизвестных богов на голову подлеца Семафора, Иванушка обошел по периметру все лошадиное чрево, ощупывая стены и пол. Ни дверцы, ни люка, ни просто лаза нигде не оказалось.
   Только вверху, на высоте трех человеческих ростов, ровно горели крупные звезды.
   – Давайте будем кричать и звать на помощь! – предложил Гетеродин.
   – Чтобы сбежался весь лагерь? И, угадай с трех раз, над кем тут будут потешаться ближайшие десять лет? – кисло возразил Одессит.
   Гетеродин посмотрел вверх.
   – М-да, – так же, как и Иванушка, сразу отверг он этот путь побега. – Ну, тогда оторвем доску в брюхе или ноге и выберемся сами.
   – Бесшумно, – уточнил Одессит. – Я все-таки собираюсь наведаться в гости к этому остряку-самоучке Семафору сегодня ночью, и не хочу гоняться за ним по всему лагерю. Посмотрим, кто будет смеяться последним!..
   Через час подрастерявшие свой задор триумфаторы, осторожно кантуя обвязанного портупеями сонного Демофона, спустились по левой задней лапе Родоса на твердую землю.
   Только не чересчур ли твердая стала земля за время их отсутствия?..
   Нагнувшись, Ирак пошарил под ногами рукой.
   – Друзья мои, – тихо и внятно произнес он. – Я, конечно, не хочу вас пугать, но наклонитесь и потрогайте то, что у вас под ногами, сами.
   Меганемнон хотел отпустить комментарий насчет тяжелых последствий длительного запоя, но что-то в тоне телохранителя Демофона насторожило его, и он молча сделал, как его просили.
   Судя по сдавленным восклицаниям, остальные сделали то же самое.
   – Это булыжная мостовая, – проговорил Одессит. – Или за вечер солдаты выложили булыжником дорожки между палатками, или...
   – Мы в Трилионе, – оборвал поток его красноречия Сопромат. – Не знаю, как, но мы оказались в Трилионе.
   – Сбылась мечта идиота, – захихикал Хлорософ.
   – Хлорософ, в ухо получишь!
   – А при чем тут я – это цитата из Эпоксида...
   – ХЛОРОСОФ! – страшным шепотом сказал Одессит.
   – Молчу, молчу...
   – Кто-нибудь знает, где мы? – спросил Меганемнон.
   – В принципе, я тут был до войны... – задумчиво проговорил Трисей. – Но это было давно... И я был еще маленьким...
   – Короче, – нетерпеливо оборвал его Тетравит.
   В другое время и при других обстоятельствах он бы тут же лег любоваться звездами со сломанной челюстью, но сейчас Трисей только скрипнул зубами и продолжал:
   – Я, конечно, не уверен, но, по-моему... Видите, вон там, высоко, факелов целый ряд? Это солярий дворца. А там, справа, что-то вроде сарая? Это суд. А слева несет конским навозом? Это сад при храме Фертилы.
   – Ну?..
   – Так что, по-моему, мы на центральной площади.
   – Разбудите меня, пожалуйста, – потеряно попросил Сопромат. – Мне такой дурацкий сон снится... Ерунда какая-то... Так не бывает...
   – А что тут у нас происходит? – откуда-то снизу раздался веселый дребезжащий голос.
   Иван тут же бросился на старика и зажал ему рот рукой.
   – Тише! Мы в Трилионе!
   – В Трилионе?! – так и взвился Демофон. – Как в Трилионе?! Почему меня не разбудили перед штурмом?!..
   – Штурма не было, – успокаивающе зашептал ему на ухо царевич.
   – Значит, они сдались? – все еще недоумевал поэт.
   – Нет... Мы сами не знаем, как мы могли тут оказаться...
   – Ага! Воля богов! То, чего не хватало моей будущей поэме! – радостно подскочил Демофон. – Рассказывайте! Ярион, записывай!..
   – Темно... – отказался Иванушка.
   – Ну, тогда давайте посмотрим город, раз уж мы тут оказались, – весело предложил старичок. – Так сказать, проведем экскурсию.
   – Давайте! – тут же согласился Одессит.
   – Одессит, ты куда? – ухватил его за плечо Тетравит.
   – Почему я? Мы все. Трисей, раз он тут когда-то был, поведет нас к воротам. Пока ночь, мы имеем шанс выбраться. Я не знаю, что мы будем делать здесь днем.
   – Я не пойду, – глухо сказал Меганемнон.
   – Почему? – не понял Одессит.
   – Я должен видеть Елену.
   – Но это самоубийство! – воскликнул Гетеродин.
   – Нет. Это убийство.
   – Вы хотите убить женщину? – ужаснулся царевич.
   – Я хотел убить эту женщину на протяжении десяти лет. Она опозорила меня. Она исковеркала мне жизнь.
   – Но это неправильно!.. – было все, что смог вымолвить Иван.
   – Это не имеет значения. Союз женихов поклялся, что...
   – Мы не можем на это согласиться, Меганемнон, – решительно заявил Одессит. – Мне не жалко своей жизни, в этом не может быть никаких сомнений, ты это, естественно, знаешь, но когда нас с тобой обнаружат, подумай только, что они сделают с нашим гениальным поэтом! Сокровище, достояние нашей нации в смертельной опасности! И мы не можем им рисковать! Так что, ты – как хочешь, а я просто чувствую себя обязанным сопроводить нашего достопочтенного гостя в целости и сохранности в лагерь.
   – Одессит прав, – поддержал его Сопромат. – Но этот путь к воротам слишком опасен, и мы не можем отпустить их одних. Я тоже должен охранять великого Демофона, чего бы мне это не стоило!
   – И я! – в один голос шепнули Гетеродин и Тетравит.
   – А я иду туда, куда пойдет мой командир, – быстро заявил Хлорософ.
   Меганемнон помолчал.
   Может, если бы было посветлее, его соратники отвели бы взгляды и пожали плечами. Но было темно, как зимой в Сабвее, и они не стали утруждать себя такими мелочами.
   – Я пойду с тобой, царь, – неожиданно встал рядом с Меганемноном Иван.
   – И я! – присоединился к Ивану Ирак.
   – И я, – хмуро заявил Трисей.
   – Но ты не можешь!.. – испуганно воскликнул Тетравит.
   – Почему это? – недобро усмехнулся Трисей.
   – Без тебя мы не выберемся из города!..
   – Трисей, они правы, – с благодарностью взял его за руку Иванушка. – Демофона действительно надо вывести отсюда. И, к тому же, если группа и в самом деле натолкнется на врага, и придется сражаться, ты же не думаешь, что от них будет какая-то польза?
   Польщенный Трисей неопределенно хмыкнул.
   – Тогда пойдем с ними вместе, Ион! – горячо зашептал ему в ухо Ирак. – Зачем тебе этот сумасшедший женоубийца? Пусть идет навстречу своей погибели! Скорее закончится осада!.. И вообще – ты же не за этим сюда приехал!
   – Нет, Ирак. Убивать женщин – неправильно. И я надеюсь его в этом убедить.
   Ирак подумал, что единственный способ убедить Меганемнона не убивать и жену, и себя – это тюкнуть его сейчас по голове, взвалить на плечо Трисею и вынести из города как мешок с зерном, но решил, что, скорее всего, его скрытный бог сам лучше всех все знал, и вмешиваться в божественное провидение все равно, что прыгать с вышки в осушенный бассейн, и промолчал.
   Не прощаясь, две группы быстро разошлись в противоположных направлениях.
   Царь, Иванушка и Ирак решили спрятаться в солярии на крыше дворца, куда, по обычаю, днем часто приходили женщины царского рода и под полотняными навесами пили прохладительные напитки и глазели сверху на городскую жизнь.
   Пробраться незамеченными им удалось быстрее и легче, чем они ожидали – охрана или отсутствовала, или бессовестно спала.
   Они тоже прилегли за громадными глиняными кадками с разлапистыми пальмами, оплетенными толстыми лианами, и стали ждать утра.
   – ...Послушайте, ваше величество, – не терял надежды вразумить царя Иван. – Ну ведь уже десять лет прошло. Не вы ведь один такой. Сплошь и рядом все... почти... наверное... жены убегают от своих постылых... ой, простите... мужей. Я читал. И что теперь – всех убивать?
   – Да. Она этого заслуживает. Она исковеркала мне жизнь, – угрюмо повторял Меганемнон. – А ты, Ярион, мальчишка и слюнтяй, которого жена бросит не через год – через месяц!
   – Да вы сами себе свою жизнь исковеркали! – не выдержав, вспылил царевич. – Вместо того, чтобы забыть ее, жениться и жить десять лет счастливо дома, вы все это время ненавидели ее под стенами этого несговорчивого города! С тремя тысячами ни в чем не повинных людей! Солдаты смеются над вами!..
   – Она исковеркала мне жизнь, – прорычал он. – Поначалу, сгоряча, я призвал союз женихов, собрал армию и приплыл сюда. Тогда это казалось единственно верным решением, и я не отступал. Теперь, когда я просидел у этого треклятого города десять лет, у меня осталось только два выхода – убить ее или погибнуть самому.
   – Но ведь можно уйти...
   – Можно. Если я захочу, чтобы, кроме солдат, надо мной смеялась и вся остальная Стелла, а имя мое осталось в веках синонимом жалкого рогоносца. Но я убью ее. И если вы не согласны, то можете убираться отсюда на все четыре стороны.
   – Очень любезное и своевременное предложение... – пробормотал Ирак под звон оружия остановившегося внизу отряда.
   Восток посветлел.
   Скоро утро.
   Спать не хотелось.
   – Париж, скорее, скорее – смотри, сейчас взойдет солнце!
   – Солнца я не видел, Елена... Стоило вытаскивать меня ради какого-то солнца в пять утра из постели!..
   – Париж! Ну как ты не поймешь! Сегодня я проснулась среди ночи с таким предчувствием... Чего-то необыкновенного... Что-то хорошее должно произойти. А чтобы день прошел славно, человек должен встретить появление на небосводе огненной колесницы Люкса – так учила меня моя бабушка!..
   – Что необыкновенного с тобой может случиться? – брюзжал Париж. – Встретишься со своим неугомонным царьком?
   – Неостроумно! Я же сказала, хорошего!..
   Вздрогнув, Иванушка очнулся от дремы и осторожно выглянул из своей засады.
   Метрах в десяти от их зеленого уголка, у парапета, стояли спиной к ним длинноволосый кудрявый мужчина в короткой сиреневой тунике и темноволосая босоногая женщина в розовом гиматии, или как там у них еще назывались эти крашеные простыни для тела.
   – Какая-то блажь на тебя накатывает, милая, в последнее время. Вот уж не думал, что появление этого деревянного носорога вчера вечером так тебя разволнует...
   Вчера???!!!
   – ...Если бы твой родной народ стоял под стенами города и жаждал твоей смерти, а приемный – им сочувствовал и бормотал проклятья в спину, я бы еще посмотрела, какая блажь накатила на тебя, милый!
   Иванушка повернул голову направо – Меганемнона рядом с ним не было.
   Наверное, потому, что он был уже на полпути к беззаботно ссорящейся парочке, и медный меч в его напряженно сжавшемся кулаке ловил слабые отблески первых лучей солнца.
   – Стой! – отчаянно выкрикнул Иван, и с присущей ему врожденной грацией, перепрыгивая кадки, ринулся на выручку ничего не подозревающим пока супругам, пока не случилось трагедии.
   Когда Ирак откопал большую его часть из-под куч земли, зелени и черепков, трагедии случиться пока не успело, но драма была уже в полном разгаре.
   Вырывающегося Меганемнона, заломив ему руки за спину, держали двое дюжих молодцов, а третий, скрестив руки на груди, стоял перед Парижем, который, делая вид, что пытается обогнуть своего охранника, подскакивал на месте и выкрикивал несвязные угрозы в адрес соперника.
   Остальные двадцать солдат стояли полукругом вокруг места катастрофы и с интересом наблюдали за раскопками Ирака.
   Увидев, что на свет Божий, помимо прочего, появились Иванушкины руки, они без лишних слов ухватили его и вытянули как легендарную репу-рекордсмена лукоморского ведуна Мичурина.
   Царевич попытался было дернуться, но двадцать против одного – силы неравные.
   Еще двое теперь держали Ирака, хотя тот и не пытался убегать.
   – Сбросьте их с крыши! – скомандовал Париж, но Елена взмахом руки остановила выполнение приказа.
   – Нет!..
   Какая она красивая!..
   Мир застыл вокруг Иванушки, недоумевая, как это можно заниматься глупыми, скучными, обыденными делами, когда рядом находится такая неземная, волшебная, ослепительная красота.
   Откуда-то из соседней вселенной доносились какие-то грубые голоса, которые что-то доказывали друг другу, о чем-то спорили, а в сказочном маленьком персональном мирке царевича было светло и радостно, и хотелось смеяться, петь, танцевать и любить всех на свете.
   – ...Я хочу поговорить с моим мужем.
   – Я твой муж! – огрызнулся Париж.
   – Мне не о чем с тобой разговаривать! Я ненавижу тебя! – опять рванулся к ней Меганемнон.
   – Выполняйте! – рявкнул трилионский царевич.
   – Постойте! Что за шум? – раздвигая стену воинов взглядом, в круг вошел высокий статный старик в длинной белой тоге.
   – Ничего особенного, отец. Поймали стеллийских шпионов, и я приказал сбросить их с крыши.
   – Это не простые шпионы, ваше величество, – вмешалась Елена. – Этот человек – мой бывший муж. Мы можем получить за него хороший выкуп или договориться о снятии осады. Объясните это вашему сыну, пожалуйста!
   Царь Трилиона пожал плечами.
   – Нам не нужны их вонючие стеллийские деньги. И если мы убьем Меганемнона, то осада исчезнет сама собой. Сбросьте их с крыши.
   – Ты такой же мерзавец, как твой сынок, Антипод! – плюнул ему в лицо Меганемнон.
   Тонкие губы царя исказились в неприятной улыбке.
   – Париж, ты говоришь, что это стеллийские шпионы. А вы уверены, что их было только трое? И как они попали в город? И не проберутся ли по их стопам еще? Пытайте этого человека и выясните у него все, что сможете. А остальных сбросьте с крыши.
   Стеллиандра подняли под руки и уволокли, невзирая на протесты Елены, вниз по узкой лестнице.
   – Ну, вперед же! – нетерпеливо махнул рукой Париж стражникам.
   Тяжелый удар в грудь выбил из нее дыхание и привел Ивана в себя.
   Что бы ни творилось в его частной вселенной, а в их общем мире его и Ирака собирались быстренько скинуть через парапет и пойти завтракать, и с этим приходилось считаться.
   Иванушка изо всех сил стал упираться ногами, а мысли его в агонии заметались внутри черепной коробки, налетая заполошно на стенки, сталкиваясь и давя друг друга.
   Иметь самое ужасное оружие во всей Стелле и ее окрестностях и быть не в состоянии использовать его!.. Ни королевич Елисей, ни отрок Сергий в такой нелепой ситуации не оказались бы, если бы даже специально старались!.. Но что он мог сделать, если руки, заломленные торжествующими солдатами за спину, уже хрустели в суставах, грозя вот-вот покинуть природой предназначенные для них места, а все заклинания работали только с снятым сапогом!..
   Все.
   Кроме тр... кота и невидимости.
   Но что от них сейчас толку!.. Только трилионцев удивлять...
   Удивлять.
   "Криббле, Краббле, Круббль!.."
   Толкавшие его к парапету стражники ахнули, сразу и безоглядно поверив одному, не самому надежному, но самому настырному чувству – зрению.
   Человек, которого они буквально мгновение назад держали в руках, исчез! Без следа! Прямо у всех на глазах!..
   Боги Мирра!..
   Пальцы, державшие пленника, непроизвольно разжались, и тут трилионцев поджидал второй шок.
   У одного из них меч сам по себе вынырнул из ножен и воткнулся в плечо одного из солдат, державшего второго лазутчика, после чего сам же выдернулся и, скользнув по панцирю, ранил в шею другого солдата.
   – Боги Мирра!..
   – Это боги вмешались!
   – Боги защищают их!..
   – Чудо!.. Чудо!..
   – Ирак, бежим!!!..
   – Дураки! Это не боги – это черное колдовство! – первым опомнился рассвирепевший Париж. Он выхватил меч у ближайшего к нему стражника и сделал мастерский выпад в сторону Иванушки. – Смотрите, он просто невидим! Его можно убить!
   И впрямь – меч царевича Трилионского окрасился кровью.
   – Бейте под меч! – кричал Париж. – Он там! Не уй...
   И вдруг, со стрелой в горле, он повалился под ноги солдатам.
   – Мими, сажай Масдая в сторонке и не сходи – мы сейчас же сматываемся! – раздался сверху божественный голос.
   С эффектом, который он произвел на Иванушку, не мог бы сравниться даже сводный хор старших и малых богов Стеллы под руководством Дифенбахия, выбери они это место и время для своего выступления.
   Над головой ошарашенных трилионцев просвистело нечто, огромное, прямоугольное, сыплющее стрелами и унеслось в район бассейна. А с неба на них свалился сгусток стали и ярости.
   – Иван, сделайся видимым – я тебя порежу по ошибке! Иран – отступаем к ковру!
   Деморализованный, сконфуженный, оставшийся без командира отряд оказывал чисто символическое сопротивление, и наши авантюристы были уже в шаге от спасения...
   – Щиты сомкнуть! – проревел сзади голос Антипода. – Взять их!..
   С царем на помощь своим растерянным друзьям подоспел свежий отряд раза в два больше, не видевший никаких чудесных исчезновений и появлений, а только трех вооруженных чужаков, которых надо было захватить или уничтожить.
   Иванушка быстро огляделся, оружие наготове – на них со всех сторон медленно, но неумолимо надвигалась монолитная стена из бронзы и меди. Не меньше шестидесяти человек!.. Откуда их тут... так... так...
   От резкого движения головой поплыли пурпурные круги перед глазами, все закружилось, трофейный меч со звоном упал на каменный пол, и он едва успел ухватиться за Ирака, чтобы не потерять равновесие.
   – Ион ранен! – обхватил его испуганно стеллиандр. – Из груди кровь так и хлещет!.. Ликандр!.. Что делать?!..
   Иван ранен!.. Ах, чтоб тебя...
   Волк дернулся было к другу, но вовремя вспомнил, что, повернись он лицом к Ивану, за спиной у него окажутся несколько десятков чрезвычайно недружелюбно настроенных аборигенов. Единственным средством, позволившим бы им убить двух зайцев и гораздо большее количество стражников было бы пламя из иванова сапога, но и ради спасения собственной души Серый не смог бы вспомнить сейчас нужного заклинания, не говоря уже об именах тех чудаков-волшебников.
   Оставалось одно.
   – Мими!!!.. – завопил он, что есть мочи.
   Он хотел добавить, чтобы она скорее подгоняла ковер прямо сюда, пока сужающийся круг был еще достаточно велик, но не успел.
   Стена солдат взорвалась щитами, копьями и шлемами (иногда вместе с головами), летящими в разные стороны, и сквозь пролом в центр сужающегося круга ворвалось с низким злобным шипением отвратительное чудовище с головой гигантской змеи, телом льва и... нежным козьим хвостиком. Издав хриплое рычание, страшилище, выпустив серпы-когти, бросилось на откачнувшийся в ужасе строй дворцовой стражи, и враг дрогнул.
   – Убейте ее!!!.. Убейте ее!!!.. Убейте ее!!!.. – уже не кричал, а визжал Антипод. – Всех запытаю!!!..
   Солдаты остановились, нервно переглянулись, быстро взвесили, кого они боятся больше – огромной свирепой химеры или своего царя, срочно перестроились, и, снова сомкнув щиты, осторожно, бочком, по-крабьи, пошли в атаку. Несколько, наиболее предприимчивых, метнули в химерика копья. Одно из них оцарапало его, и он, разъяренный, снова бросился на мечи.
   – Мими! Зачем ты его отпустила!!! Они же его убьют!!! – не помня себя, заорал Волк.
   – Как убьют?! Не дам!!!..
   И в разорванный строй пронырнула Медуза, очень взъерошенная и взволнованная.
   Само несоответствие жестокости кровавого противостояния и невесть откуда взявшейся пигалицы-подростка в голубой тунике и с полусотней тощих косичек поразило стражников, и оружие немного опустилось.
   – Дева, уйди! – бросился к ней Ирак и, прикрывая собой, стал оттеснять ее от строя. – Что ты тут делаешь?! Тебя же сейчас убьют!.. Беги, спасайся!.. Беги отсюда!..
   – Убейте их всех!!! Убейте!!! Немедленно!!!.. – выкрикнул еще раз приказ Антипод, и медно-бронзовая волна опять пришла в движение, смыкая ряды над павшими.
   – Мими! На Масдае надо было прилететь!.. Теперь мы все – покойники!.. Сделай же что-нибудь!.. – отчаянно взмахнул руками Волк.
   – Нет... Я не могу их превратить... – испуганно, но упрямо затрясла лохматой головой горгона. – Столько человек!.. Столько... столько много... Я не могу!.. Нет!..
   Копье ударилось и отскочило от каменной плиты рядом с Ираком. Еще одно, пролетев над головой Меки, пробило насквозь щит чересчур вырвавшегося вперед трилионца.
   – Изрубить!.. В куски!.. В клочья!.. – заходился где-то за спинами солдат криком царь. – Всех!!!..
   Строй ускорил шаг.
   Ирак подтащил неподвижного Иванушку поближе к Волку, стараясь в то же время, на всякий случай, быть подальше от Меки, настолько, насколько это было возможно, не перебегая на сторону противника.
   – Скорее!!!.. – отчаянно затряс Серый за плечо бледную, на грани нервного срыва, Медузу.
   – Я сейчас... Сейчас... Нет... – беспомощно шептала она, и слезы стояли в синих глазах.
   Волк и Ирак приготовились к последнему сражению, образовав с химериком треугольник вокруг истекающего кровью царевича и испуганной Медузы.
   – В атаку!!! Трусы!!! – надрывался Антипод.
   Строй перешел на бег.
   – А кто тут обижает нашу Мимочку?! – уже второй раз за утро с небес донесся трубный глас.
   – Это что еще за сброд мужланов, а, я вас спрашиваю? – поддержал его другой, не менее трубный, но еще более неприятный.
   Ни один дворец в мире не мог до того, и вряд ли когда-нибудь после сможет похвастать такой большой, так мастерски исполненной скульптурной композицией воинов в полном вооружении, смотрящих с ужасом в небо, из белого и розового мрамора.
   – Ниечка! Риечка! – буквально взвилась от счастья мгновенно вышедшая из ступора Мими. – Как я рада видеть вас!.. Вы не поверите!..
   – Не поверим, – усмехнулась одна из горгон.
   – Так, кто у нас тут еще есть? – незамедлительно перешла к делу другая.
   Среди недвижимых изваяний мелькнула тень.
   – Это он!
   Один мощный взмах крыльев – и Медуза перемахнула через выставку военной скульптуры и оказалась прямо перед Антиподом.
   – Вы – очень нехороший человек, – сурово нахмурившись, сказала она ему.
   Он ничего не ответил.
   Чугунные истуканы вообще очень редко говорят.
   Одним ударом тяжелой лапы Мека отбросил его на лестницу, и болванчик, с грохотом пересчитывая ступени, покатился вниз.
   В это время бледный, как смерть, Волк упал на колени перед царевичем.
   На груди, почти там, где сердце, медленно расплывалось и блестело ярко-красное пятно.
   Не пытаясь нащупать пульс, он нервно дрожащей рукой быстро стащил со среднего пальца Иванушки серебряное кольцо старого Ханса, не сразу попав, надел его себе на такой же палец, возложил обе руки на голову друга, как показывал им когда-то старик, и сосредоточился.
   Ничего.
   Ответного импульса не было.
   "Ну, давай же, давай, милое, работай!.." – напрягался Серый изо всех сил.
   Но все напрасно.
   Кольцо было немо.
   – Может, он умер? – раздался над ним мягкий незнакомый голос.
   – Нет!!! – ни не секунду не задумываясь, яростно выкрикнул Волк.
   – Тогда я, может, смогу помочь? Я знаю, где живет знаменитый лекарь Апокалепсий, и если вы полетите на этом вашем волшебном гобелене, вы там будете через несколько часов. Но нельзя терять ни минуты! – несколько нервно добавил говорящий.