Страница:
Даос сел на оленя и уехал к себе домой. А Начжа, приготовив богатые дары старцу, отправился на поиски селения Белые Облака. Что же произошло дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава тринадцатая
Все это время Хун, чудом спасшаяся от гибели и оказавшаяся вдали от родных мест, жила в горах у даоса Белое Облако. Ей было хорошо у отшельника, но ни на час не оставляла ее тоска по родине. Как-то раз даос говорит Хун:
– На твоем лице, стоит мне посмотреть на него, я вижу сияние Счастья и Славы. Я хочу передать тебе мои знания, хотя, конечно, мало что умею.
– Мне с детства твердили, что место женщины на кухне: она должна уметь варить рис, приготавливать вино. Зачем же мне знать еще что-то? – с удивлением спросила Хун.
– Если ты решила отказаться от мира и навсегда остаться здесь, тогда мои знания тебе ни к чему. Но если собираешься вернуться в жизнь, в родные края, они могут очень тебе пригодиться.
Хун дважды поклонилась даосу и в тот же день, надев скромное одеяние послушницы, начала учиться у мудреца. Сначала даос поведал ей об искусстве врачевания с помощью игл, потом ознакомил с тайнами астрологии и геомантии. Хун оказалась способной ученицей: все понимала с полуслова, учиться ей было легко и учить ее было нетрудно.
Даос радовался.
– С тех пор как живу в южных землях, учил я всего двоих. Первый мой ученик, Облачный Дракон из селения Разноцветные Облака, доставлял мне немало забот: плохо постигал науки, да и туповат был. Второй, даос Голубое Облако из Датуна, бывший придворный знаток церемонии чаепития и приготовления чая, был способнее, но зато отличался легкомыслием. Ему нравилось удивлять людей всякими фокусами, и потому ничему основательному он у меня не научился. Ты – другое дело: способная и воля есть. Старайся и дальше, еще пригодятся тебе мои науки!
Вскоре они приступили к изучению искусства военной стратегии.
– Обычно стратегию постигают по двум трудам – «Шесть планов» и «Три тактики»[192]. Еще нужно помнить о восьми воротах и девяти дворцах. Выучить все это нетрудно. Но я предпочитаю Книгу древних тайн. Без нее овладеть стратегией войны невозможно. В этой книге, правда, ничего не говорится о том, как избежать трех бедствий[193] и понимать пять отношений, но зато в ней сказано, как повелевать ветрами и облаками и управлять злыми духами. Тот, кто постигнет эти премудрости, – для врага неуязвим.
Хун была добросовестной ученицей и через несколько лун уже не осталось тайн, которых она не познала бы. Даос не скрывал восхищения:
– Да ты настоящий талант, не чета мне! С твоими знаниями ты уже непобедима. Осталось тебе освоить ратное искусство, – сказал даос, начиная учить Хун владению мечом. – Госпожа Сюй, супруга Сунь Цюаня[194], умела мечом рубить, но не умела владеть им. А госпожа Гунсунь Цяо, наоборот, – умела мечом владеть, а рубить не умела. Я научу тебя тому и другому. Секреты владения мечом я перенял у Звездного воина. Взгляни на этот меч – он разит, как буря, может вызывать тучи и ливень, с ним тебе не страшны многие тысячи врагов. В сундуке у меня лежит еще один меч, парный этому. Имя этому двойному мечу – Лотосовый, он блистает, словно солнце и луна, сверкает, как звезда. Ударишь им по камню – камень расколется, ударишь по железу – железо разлетится на куски. Этот меч славнее знаменитых Лунцюаня, Тайэ, Ганьцзяна и Мосе[195]. Я берег его только для себя, но дарю тебе! Бери это славное оружие, отныне оно твое!
Хун с благодарностью приняла от даоса заветный меч. Теперь ночи напролет они толковали об искусстве владения оружием. Днем Хун отправлялась вместе с Сунь Сань в горы и упражнялась в том, чему учил ее даос. Казалось, она даже забыла и о своем одиночестве, и о своей тоске.
Однажды глубокой ночью даос Белое Облако позвал к себе Хун и начал:
– У человека есть три пути: путь Конфуция, путь Будды и путь Небожителей[196]. Первый требует простоты и честности. Путь Будды и путь Небожителей открываются через волшебство, хотя и их можно постигнуть без помощи магии. Если даос не приобщился к этим двум путям, он будет просто фокусником. Стоит глупца научить хотя бы началам магии, его уже не свернуть с неправильно выбранной дороги. Ты теперь знаешь основные приемы этой науки. Когда придет время, сумеешь ими воспользоваться. Ты от природы старательная и все схватываешь на лету, все понимаешь, как надо, – ничего не могу сказать. И все же будь осторожна: мало кто из людей знаком с тайнами магии, но сведущие в ней, ну, к примеру, познавшие тайну превращений, зачастую причиняют себе же вред!
Хун внимательно выслушала отеческие наставления учителя и ушла к себе. Несмотря на темноту, она заметила у двери какую-то женщину, которая, наверно, подслушивала ее беседу с учителем, а увидев Хун, быстро скрылась во мраке. Хун удивилась и рассказала о случившемся даосу. Тот посмеялся над ее опасениями.
– В здешних горах водятся бесы и оборотни. Скорей всего, ты видела одного из них. Хотя если это был человек и он подслушал наш разговор о «Своде заклинаний», тогда дело хуже, – как бы в будущем беды с тобой не случилось.
Однажды Хун с верной своей подругой отправилась поупражняться. Поработав некоторое время и почувствовав усталость, Хун положила меч на землю и поднялась на холм посмотреть окрест. Облака, плывущие над зелеными горами, цветы и кустарник в лучах яркого солнца, плакучие ивы у ворот обители напомнили милую ее сердцу родину. Слезы выступили у нее на глазах. Она повернулась к Сунь Сань.
– От рождения человек наделен семью страстями: радостью, печалью, гневом, весельем, любовью, ненавистью, желаниями. Они помогают сложиться памяти. Память же крепка, как скала, и ничто, даже железо, не может преградить ей дорогу. Мы с тобой обе из Цзяннани, и до сих пор в моей душе, в моих мыслях живут родные озера и холмы, зеленые терема… Это и есть память. Поэтому здешние горы и реки напоминают мне о покинутых друзьях, – задумчиво произнесла Хун.
Сунь Сань поняла, что подруга вспоминает о молодом Яне, и ей самой тоже стало грустно.
Вернувшись в обитель, Хун прилегла, но сон не шел к ней. И тут ее пригласил к себе даос Белое Облако.
– Тебе уже недолго осталось гостить у меня в горах, – промолвил он, – скоро ты отправишься на родину. Хочу, чтобы ты вспоминала меня добром.
Он вынул из сундука яшмовую флейту, проиграл несколько мелодии и принялся наставлять Хун:
– Ханьский воитель Чжан Цзы-фан[197] когда-то сумел своей игрой на флейте в горах Цзиминшань рассеять войско страны Чу. Постарайся научиться как следует играть на этой флейте, – тебе это пригодится.
Знакомая с основами музыки, Хун быстро выучила все мелодии, которые наиграл ей учитель.
Даос был так доволен ее успехами, что подарил ей флейту со словами:
Эта флейта – тоже одна из пары. Другим таким инструментом обладает Вэнь-чан. Береги флейту, не потеряй ее на своем нелегком пути домой.
Время шло, уже чуть не два года Хун жила в горах у отшельника. Как-то ночью, прогуливаясь с Хун перед домом и любуясь луной, даос поднял посох и указал на далекую звезду.
– Ты знаешь, что это за звезда?
Хун знала – учитель показывал на большую звезду в созвездии Пурпурного Дворца.
– Кажется, это Вэнь-чан.
Даос кивнул и показал посохом на южный склон неба.
– Видишь, Большая белая звезда затмила своим сияньем Южный Ковш – это на юге полыхает война. А Вэнь-чан ослепляет своим блеском, – значит, надежно охраняет Нефритовый дворец, – потому скоро в Срединном царстве на семьдесят лет установится мир!
– Как же можно знать о мире, когда идет война? – удивилась Хун.
– Война сменяет мир, на смену злу приходит добро – таков закон чередования в жизни. Война скоро кончится!
Стояла глубокая ночь, когда Хун вошла к себе, легла и сразу же уснула. И увидела сон: она в чужих местах, все окутано зловещим мраком, свирепствует буря. Внезапно разъяренный зверь бросается на красивого юношу. Приглядевшись к нему, она узнает знакомое милое лицо – да это же Ян Чан-цюй. С мечом в руке она бросается на зверя и убивает его – крик радости рвется у нее из груди… И просыпается от слов Сунь Сань:
– Что это с вами, приснилось что-нибудь?
Хун открыла глаза: над ней участливо склонилась подруга. Хун успокоила ее, а сама задумалась: «С Яном приключилась беда, а я за тысячи ли от него. Нужно помочь ему, но как?» До рассвета не могла она найти места от беспокойства.
Утро началось с беседы о стратегии. Вдруг за воротами раздалось конское ржанье, в дом вбежал растерянный отрок и сообщил:
– К нам пожаловал князь варваров и просит принять его.
Даос взглянул на Хун, улыбнулся и пошел навстречу гостю. Это был Начжа, который дважды поклонился отшельнику и начал:
– Я много наслышан о вашей мудрости, учитель, но только сегодня я, ничтожный, вижу вас своими глазами.
– Зачем великому князю понадобился горный отшельник? – удивился даос.
Начжа поклонился еще два раза и продолжал:
– Минское войско захватило на юге пять наследственных моих владений. Помогите, учитель, вернуть их законному хозяину!
– Я стар, и все, что умею, – это созерцать красоту здешних гор и рек, – с улыбкой отозвался отшельник. Начжа, не сдержавшись, зарыдал.
– Всем ведомо: в стране Юэ[198] птицы садятся только на ветки, обращенные к югу, а кони в стране сюнну[199] любят северный ветер. Учитель, вы ведь, как и я, – южанин, вы живете в южных землях и не можете желать нашему краю беды. Помогите, молю вас, вернуть владения.
– Хорошо, я подумаю, что можно сделать. А вы, князь, пока отдохните.
Обнадеженный Начжа удалился, а даос пригласил Хун, взял ее за руку и печально сказал:
– Вот и подошло время нашего расставания. Мы прожили рядом несколько лет, находя радость и утешение в беседах, ты стала моей ученицей, а я стал твоим учителем. Очень жаль мне разлучаться с тобой.
Хун в одно время и удивилась и обрадовалась. А даос продолжал:
– Открою тебе, что я вовсе не даос Белое Облако, которым ты меня знала. Я бодисатва Манджушри[200], меня послала на землю Авалокитешвара, чтобы я обучил тебя нашим знаниям. С сегодняшнего дня кончается для тебя пора невзгод и начинается пора удачи: скоро ты обретешь родину и благополучие. Однако не обольщайся чрезмерно. Все еще может быть в твоей жизни: война, болезни, страдания. Помни об этом и береги себя!
– Спасибо, учитель! – расплакалась Хун. – Но ведь я всего лишь слабая женщина и не смогу добраться домой, не зная дороги. Все то, чему я у вас научилась, мне в этом не подмога.
– Не беспокойся ни о чем, – улыбнулся учитель. – Ты не просто женщина, ты звездный дух, ты нареченная невеста Вэнь-чана, сошедшая с небес в мир людей. Ты еще встретишься с ним и вкусишь полное счастье – так судила тебе Авалокитешвара. Так оно и будет! Кстати, Начжа тоже не из мира людей, он дух звезды Небесный Волк. Как раз поэтому ты и должна помочь ему.
Дважды до земли поклонившись учителю, Хун, вся в слезах, проговорила:
– Сегодня мы расстанемся с вами – увидимся ли вновь?
– Встречи, разлуки не загадаешь наперед, – ответил Белое Облако. – У нас с тобой разные пути, но, может статься, лет через семьдесят мы и встретимся на небесах.
Учитель позвал Начжа и говорит ему:
– Сам я уже стар и слаб, но вам вернет ваши владения мой ученик, зовут его Хун Хунь-то.
Начжа поблагодарил и вышел, а Хун, плача, стала прощаться с учителем.
– Я уезжаю с Начжа, а потом отправляюсь на родину. Но как только смогу, обязательно приду к вам еще раз.
– Если даже это случится очень скоро, – улыбнулся отшельник, – ты все равно не застанешь меня здесь, я уже буду на Западе.
Хун продолжала плакать и никак не могла уйти. Учитель утешал ее и торопил – пора, время не ждет. Хун еще раз низко склонилась перед ним, потом простилась с Голубым Облаком и в сопровождении верной Сунь Сань отправилась следом за Начжа.
По пути в Тайидун Начжа терзался: «Я просил дельной помощи, а мне подсунули какого-то зеленого юнца. Осмеют меня мои воины. Но красив парень – любая на такого польстится. Жаль только, что он не девчонка, а то плюнул бы я на свои пять владений и пошел по стопам Фань Ли!»
Скоро Хун и Сунь Сань прибыли в стан варваров, где Начжа представил их своим богатырям как знаменитого молодого полководца Хун Хунь-то и его ординарца по прозвищу Черный Сунь. В сопровождении Начжа Хун внимательно осмотрела позиции варваров. Заметив на востоке небольшое возвышение под названием Лотосовый холм, она поднялась на него, изучила окрестности и, подозвав Начжа, сказала:
– Я должен побывать в стане минов.
Ночью она пробралась к Хуагодуну, собрала нужные сведения, а вернувшись к Начжа, со вздохом промолвила:
– Если бы минский полководец разместил войско за стенами крепости, ни один из его воинов не ушел бы отсюда живым. Но занятую им позицию прямым наскоком не сломать. Все же начнем сражение завтра, а там поглядим, на что способен минский воитель.
Хун велела отправить в минский стан послание такого содержания:
Прочитав это послание, Ян очень удивился: «Необыкновенное письмо: коротко и точно, без мерзкой варварской спеси, в нем изложена суть дела. Составитель этого послания, без сомнения, приобщен к минской культуре!»
Ответ полководца Яна гласил:
Хун прочитала послание Яна и улыбнулась, подумав: «Два года провела я на чужбине, в безлюдных горах, и уж не чаяла увидеть родину. А сейчас получила оскорбительное письмо – и радуюсь, потому что это весточка с родной земли».
Рано утром, приказав своим войскам занять позиции перед Тайидуном, Хун села в небольшую колесницу и выехала на передний край расположения. Полководец Ян тем временем перенес свои позиции на несколько сот шагов вправо от прежнего места. Хун жадно разглядывала минское войско: стучат барабаны, реют знамена, молодой военачальник в красивом алом халате и в блестящей кольчуге сидит на возвышении со стягом в руке, через плечо у него лук, сбоку колчан со стрелами, вокруг теснятся богатыри. Хун велела Сунь Сань крикнуть минскому полководцу:
– Маленькая южная страна, в которой нет ни военных, ни гражданских чиновников, будет сражаться с большой страной не на жизнь, а на смерть. Нападайте первым, полководец!
Ян подивился вежливости этого вызова – так разговаривали с врагом только во времена династий Ся, Инь и Чжоу – и отправился вперед, чтобы ознакомиться с позициями варваров. Он очень удивился, увидев, что во главе маней новый, молодой полководец – он в красивой колеснице, на голове у него шлем, украшенный изображениями звезд, у пояса – Лотосовый меч, на плечах – зеленый халат, простроченный золотой нитью и подхваченный лазоревым поясом, на котором вышиты селезень и уточка. Юноша красив, как ясная осенняя луна, повисшая над безбрежным морем, горделив, как сокол, парящий в прозрачном осеннем небе.
Пораженный увиденным, Ян говорит своим военачальникам:
– Этот новый полководец не южанин и не варвар. Ума не приложу, где Начжа разыскал его!
Он взмахнул флажком, ударили барабаны – и войско стало по плану «шесть на шесть». Усмехнувшись, Хун перестроила варваров в позицию «дважды двенадцать», или «бабочка». Затем она повела свои войска в наступление, велев Сунь Сань прокричать:
– Порядок «шесть на шесть» хорош для парадов и неопытных полководцев. Против нашей «бабочки» вам не устоять. Перестраивайте, пока не поздно, свое войско.
Ян взмахнул флажком, и под гром барабанов его воины заняли позицию «восемь на восемь», или «восьмерка». Хун в ответ велела бить в барабаны, и варвары стали в расположение «пять на одиннадцать», или «пятерка», и бросились на минов – они неожиданно появлялись то в одном месте, то в другом, ударяли то справа, то слева.
Хун опять велела Сунь Сань крикнуть:
– Ханьский воитель Чжугэ Лян соединил «шестерку» и «свет-тьму» в порядок «восемь расположений», у которого ворота называются «жизнь-смерть» и «честность-хитрость», а смотрят они по направлениям «свет» и «тьма». Но с таким расположением против нашей «пятерки» вы не устоите. Перестраивайтесь!
Донельзя удивленный Ян построил войска «крыльями», усилив позиции справа и слева от середины. Но войско Хун стало «змеей», в которой соединились расположения «угол» и «круг», и варвары снова ринулись вперед.
– «Крылья» не выдержат натиска «змеи»! – закричала Сунь Сань. – Перестраивайтесь!
Ян поспешно сделал знак флажком и, объединив правый и левый отряды, так что получилось расположение «журавлиный клюв», двинул войска навстречу «змее».
Теперь Лэй Тянь-фэн кричит по велению Яна:
– Видим, что вы научились перестраивать свои войска, но «змее» не сломать наших «крыльев», потому что в расположении «журавлиный клюв» мы откусим голову вашей «змее»! Чем вы на сей раз ответите?
Хун улыбнулась и под бой барабанов выстроила войска «рыбьей чешуей». Но Ян не устрашился этого опасного для него расположения и, быстро разделив свое войско на десять отрядов, окружил «чешую» со всех сторон.
Теперь Хун расхохоталась.
– Непростительная ошибка! Ваше расположение служит не для нападения, а для обороны. Это знал уже Хань Синь! А чтобы нападать, существует кое-что другое. Глядите!
И войско Хун заняло положение «пять направлений». Если приступить к этой позиции с востока, то оборону держат южный и северный отряды, а остальные нападают; если же противник приступает с севера, то оборону держат западный и восточный отряды, а остальные теснят противника.
– У этого полководца небесный дар! – вздохнул Ян. – Такого расположения я просто никогда не знал. Оно – вершина военной науки. Даже Сунь Бинь[201] и У Ци[202] оказались бы здесь бессильны!
Поняв, что варваров сегодня не одолеть, Ян повелел Лэй Тянь-фэну крикнуть:
– Хватит показывать друг другу искусство менять расположения! Пусть теперь покажут свое умение сражаться лицом к лицу ваши и наши богатыри!
От войска варваров отделился Темут и вызвал на поединок Лэя. Много раз сходились они, ни один не осилил другого. Вперед выбежал ординарец Хун по прозвищу Черный Сунь с криком:
– Ты не смог одолеть нас наукой построений, не одолеешь и в единоборстве!
– Я проучу тебя, безбородый варвар! – вне себя от ярости прорычал Лэй и бросился на Сунь Сань.
Когда на помощь Лэю поспешили Дун Чу и Ма Да, Сунь Сань не выдержала их совместного натиска и повернула коня. Теперь уже Хун бросилась спасать подругу, а Темут прокричал по ее повелению:
– Эй, минский богатырь, не задавайся! Сразись-ка со мной!
Хун натянула тетиву – стрела просвистела в воздухе и ударила в шлем Лэя. Старый воин упал как подкошенный. Разъяренные Дун Чу и Ма Да выхватили из ножен мечи и кинулись на Хун. А та взмахнула своими нефритовыми руками – и сразу две стрелы прянули с тетивы лука и рассекли кольчуги на минских богатырях. Обескураженные Дун Чу и Ма Да хлестнули коней и ускакали в свой стан. Тем временем Лэй пришел в чувство, поднял с земли шлем, выправил вмятину на нем, нахлобучил на голову и, выставив копье, поскакал навстречу Хун с криком:
– Эй, варвар, ты что-то чересчур разошелся! Пора притушить твой пыл!
И вдруг на всем скаку Лэй упал с коня наземь. А что с ним случилось, вы узнаете из следующей главы.
Глава четырнадцатая
Когда старый Лэй поскакал навстречу Хун, та осталась на месте, только покрепче сжала в руке Лотосовый меч. Лэй, взбешенный невозмутимостью нового предводителя варваров, выкрикнул боевой клич и нанес удар секирой, который мог бы разрубить надвое любого богатыря. Но Хун взмахнула мечом, он взмыл ввысь, и секира Лэя рассекла воздух. И тут же на голову минского воина со свистом обрушился меч Хун. Шлем лопнул, Лэй покачнулся и упал с коня. Хун поймала свой меч и спокойно отъехала в сторону – она знала, что меч, брошенный особым способом, разбивает шлем, но не ранит человека. Ошеломленный Лэй тем временем ощупал голову и, убедившись, что она цела, решил больше не рисковать. Он вскарабкался на коня и поскакал к своим. Ян встретил его гневными словами:
– Трое таких рубак не смогли одолеть молокососа! Я сам выйду против него и покажу вам, как надо сражаться!
Вскочив на коня, он поскакал в поле. За ним бросился Су Юй-цин с криком:
– Негоже минскому полководцу вступать в единоборство с варваром! Я доставлю вам его голову!
Молодой, полный боевого задора, он обогнал Яна и с копьем наперевес поскакал навстречу Хун. А та сделала неуловимое движение, и копье Су пронзило воздух. Су Юй-цин повторил нападение, и снова его копье встретило пустоту. Приведя молодого воина в замешательство, Хун отступила шагов на десять и бросила свой меч, который завертелся над головой богатыря. Тот спрыгнул с коня и попытался отразить угрозу копьем. А Хун уже оказалась рядом. Минский воин попробовал было помешать ей завладеть своим оружием, но ничего у него не вышло. Хун подхватила меч левой рукой и, отъехав в сторону, снова метнула свой страшный меч. Су Юй-цин совсем потерял от страха голову.
А Хун, схватив Лотосовый меч обеими руками, вихрем закружилась по полю, словно танцуя на своем коне: казалось, белые порхающие снежинки заполнили воздух, лепестки цветов затрепетали под порывами ветра. Вдруг не стало видно ни людей, ни коней, и голубая дымка заволокла все вокруг. Су Юй-цин хлестнул коня и помчался в восточном направлении, но перед ним замелькали бесчисленные мечи и вынудили его остановиться. Он бросился в западном направлении – там его ожидало то же самое. Он в отчаянии поднял глаза к небу – и небо было усеяно мечами. Он поглядел на землю – и с земли ему угрожали бесчисленные мечи. Спасения не было, и, пав духом, Су Юй-цин произнес:
– Неужели мне суждена бесславная гибель в этих чужих краях?!
Он решил броситься прямо на страшные мечи, но не успел укрепить копье в упор, как откуда-то сверху раздался голос:
– Я не хочу убивать тебя, минский воин. Живи и будь счастлив. Скажи только своему полководцу, чтобы он убирался восвояси с земли маней!
Дымка понемногу разошлась, и Су Юй-цин увидел предводителя варваров, который улыбнулся, вложил чудесный меч в ножны и направил коня в свой стан. Минский воин не осмелился преследовать молодого богатыря, вернулся к себе и удрученно сказал Яну:
– Я не трус, но этот предводитель варваров не человек, а дьявол: он неуловим, как ветер, быстр, как молния, он кружит голову, как туман, и водит за нос почище всех бесов вместе. Хочешь ударить его копьем, попадаешь в пустоту, хочешь от него скрыться, он не дает шагу ступить в сторону. Может быть, моих знаний и умения владеть оружием не достаточно, но я не уклонялся от боя. Этот варвар сильнее меня. Я думаю, что даже Тянь Жан-цзюй[203], Мэн Бэнь[204] и У Хо[205] не устояли бы перед ним.
Глава тринадцатая
О ТОМ, КАК ХУН СПАСЛА ПРЕДВОДИТЕЛЯ ВАРВАРОВ, А ПОЛКОВОДЕЦ ЯН ПОТЕРПЕЛ ПЕРВОЕ ПОРАЖЕНИЕ
– На твоем лице, стоит мне посмотреть на него, я вижу сияние Счастья и Славы. Я хочу передать тебе мои знания, хотя, конечно, мало что умею.
– Мне с детства твердили, что место женщины на кухне: она должна уметь варить рис, приготавливать вино. Зачем же мне знать еще что-то? – с удивлением спросила Хун.
– Если ты решила отказаться от мира и навсегда остаться здесь, тогда мои знания тебе ни к чему. Но если собираешься вернуться в жизнь, в родные края, они могут очень тебе пригодиться.
Хун дважды поклонилась даосу и в тот же день, надев скромное одеяние послушницы, начала учиться у мудреца. Сначала даос поведал ей об искусстве врачевания с помощью игл, потом ознакомил с тайнами астрологии и геомантии. Хун оказалась способной ученицей: все понимала с полуслова, учиться ей было легко и учить ее было нетрудно.
Даос радовался.
– С тех пор как живу в южных землях, учил я всего двоих. Первый мой ученик, Облачный Дракон из селения Разноцветные Облака, доставлял мне немало забот: плохо постигал науки, да и туповат был. Второй, даос Голубое Облако из Датуна, бывший придворный знаток церемонии чаепития и приготовления чая, был способнее, но зато отличался легкомыслием. Ему нравилось удивлять людей всякими фокусами, и потому ничему основательному он у меня не научился. Ты – другое дело: способная и воля есть. Старайся и дальше, еще пригодятся тебе мои науки!
Вскоре они приступили к изучению искусства военной стратегии.
– Обычно стратегию постигают по двум трудам – «Шесть планов» и «Три тактики»[192]. Еще нужно помнить о восьми воротах и девяти дворцах. Выучить все это нетрудно. Но я предпочитаю Книгу древних тайн. Без нее овладеть стратегией войны невозможно. В этой книге, правда, ничего не говорится о том, как избежать трех бедствий[193] и понимать пять отношений, но зато в ней сказано, как повелевать ветрами и облаками и управлять злыми духами. Тот, кто постигнет эти премудрости, – для врага неуязвим.
Хун была добросовестной ученицей и через несколько лун уже не осталось тайн, которых она не познала бы. Даос не скрывал восхищения:
– Да ты настоящий талант, не чета мне! С твоими знаниями ты уже непобедима. Осталось тебе освоить ратное искусство, – сказал даос, начиная учить Хун владению мечом. – Госпожа Сюй, супруга Сунь Цюаня[194], умела мечом рубить, но не умела владеть им. А госпожа Гунсунь Цяо, наоборот, – умела мечом владеть, а рубить не умела. Я научу тебя тому и другому. Секреты владения мечом я перенял у Звездного воина. Взгляни на этот меч – он разит, как буря, может вызывать тучи и ливень, с ним тебе не страшны многие тысячи врагов. В сундуке у меня лежит еще один меч, парный этому. Имя этому двойному мечу – Лотосовый, он блистает, словно солнце и луна, сверкает, как звезда. Ударишь им по камню – камень расколется, ударишь по железу – железо разлетится на куски. Этот меч славнее знаменитых Лунцюаня, Тайэ, Ганьцзяна и Мосе[195]. Я берег его только для себя, но дарю тебе! Бери это славное оружие, отныне оно твое!
Хун с благодарностью приняла от даоса заветный меч. Теперь ночи напролет они толковали об искусстве владения оружием. Днем Хун отправлялась вместе с Сунь Сань в горы и упражнялась в том, чему учил ее даос. Казалось, она даже забыла и о своем одиночестве, и о своей тоске.
Однажды глубокой ночью даос Белое Облако позвал к себе Хун и начал:
– У человека есть три пути: путь Конфуция, путь Будды и путь Небожителей[196]. Первый требует простоты и честности. Путь Будды и путь Небожителей открываются через волшебство, хотя и их можно постигнуть без помощи магии. Если даос не приобщился к этим двум путям, он будет просто фокусником. Стоит глупца научить хотя бы началам магии, его уже не свернуть с неправильно выбранной дороги. Ты теперь знаешь основные приемы этой науки. Когда придет время, сумеешь ими воспользоваться. Ты от природы старательная и все схватываешь на лету, все понимаешь, как надо, – ничего не могу сказать. И все же будь осторожна: мало кто из людей знаком с тайнами магии, но сведущие в ней, ну, к примеру, познавшие тайну превращений, зачастую причиняют себе же вред!
Хун внимательно выслушала отеческие наставления учителя и ушла к себе. Несмотря на темноту, она заметила у двери какую-то женщину, которая, наверно, подслушивала ее беседу с учителем, а увидев Хун, быстро скрылась во мраке. Хун удивилась и рассказала о случившемся даосу. Тот посмеялся над ее опасениями.
– В здешних горах водятся бесы и оборотни. Скорей всего, ты видела одного из них. Хотя если это был человек и он подслушал наш разговор о «Своде заклинаний», тогда дело хуже, – как бы в будущем беды с тобой не случилось.
Однажды Хун с верной своей подругой отправилась поупражняться. Поработав некоторое время и почувствовав усталость, Хун положила меч на землю и поднялась на холм посмотреть окрест. Облака, плывущие над зелеными горами, цветы и кустарник в лучах яркого солнца, плакучие ивы у ворот обители напомнили милую ее сердцу родину. Слезы выступили у нее на глазах. Она повернулась к Сунь Сань.
– От рождения человек наделен семью страстями: радостью, печалью, гневом, весельем, любовью, ненавистью, желаниями. Они помогают сложиться памяти. Память же крепка, как скала, и ничто, даже железо, не может преградить ей дорогу. Мы с тобой обе из Цзяннани, и до сих пор в моей душе, в моих мыслях живут родные озера и холмы, зеленые терема… Это и есть память. Поэтому здешние горы и реки напоминают мне о покинутых друзьях, – задумчиво произнесла Хун.
Сунь Сань поняла, что подруга вспоминает о молодом Яне, и ей самой тоже стало грустно.
Вернувшись в обитель, Хун прилегла, но сон не шел к ней. И тут ее пригласил к себе даос Белое Облако.
– Тебе уже недолго осталось гостить у меня в горах, – промолвил он, – скоро ты отправишься на родину. Хочу, чтобы ты вспоминала меня добром.
Он вынул из сундука яшмовую флейту, проиграл несколько мелодии и принялся наставлять Хун:
– Ханьский воитель Чжан Цзы-фан[197] когда-то сумел своей игрой на флейте в горах Цзиминшань рассеять войско страны Чу. Постарайся научиться как следует играть на этой флейте, – тебе это пригодится.
Знакомая с основами музыки, Хун быстро выучила все мелодии, которые наиграл ей учитель.
Даос был так доволен ее успехами, что подарил ей флейту со словами:
Эта флейта – тоже одна из пары. Другим таким инструментом обладает Вэнь-чан. Береги флейту, не потеряй ее на своем нелегком пути домой.
Время шло, уже чуть не два года Хун жила в горах у отшельника. Как-то ночью, прогуливаясь с Хун перед домом и любуясь луной, даос поднял посох и указал на далекую звезду.
– Ты знаешь, что это за звезда?
Хун знала – учитель показывал на большую звезду в созвездии Пурпурного Дворца.
– Кажется, это Вэнь-чан.
Даос кивнул и показал посохом на южный склон неба.
– Видишь, Большая белая звезда затмила своим сияньем Южный Ковш – это на юге полыхает война. А Вэнь-чан ослепляет своим блеском, – значит, надежно охраняет Нефритовый дворец, – потому скоро в Срединном царстве на семьдесят лет установится мир!
– Как же можно знать о мире, когда идет война? – удивилась Хун.
– Война сменяет мир, на смену злу приходит добро – таков закон чередования в жизни. Война скоро кончится!
Стояла глубокая ночь, когда Хун вошла к себе, легла и сразу же уснула. И увидела сон: она в чужих местах, все окутано зловещим мраком, свирепствует буря. Внезапно разъяренный зверь бросается на красивого юношу. Приглядевшись к нему, она узнает знакомое милое лицо – да это же Ян Чан-цюй. С мечом в руке она бросается на зверя и убивает его – крик радости рвется у нее из груди… И просыпается от слов Сунь Сань:
– Что это с вами, приснилось что-нибудь?
Хун открыла глаза: над ней участливо склонилась подруга. Хун успокоила ее, а сама задумалась: «С Яном приключилась беда, а я за тысячи ли от него. Нужно помочь ему, но как?» До рассвета не могла она найти места от беспокойства.
Утро началось с беседы о стратегии. Вдруг за воротами раздалось конское ржанье, в дом вбежал растерянный отрок и сообщил:
– К нам пожаловал князь варваров и просит принять его.
Даос взглянул на Хун, улыбнулся и пошел навстречу гостю. Это был Начжа, который дважды поклонился отшельнику и начал:
– Я много наслышан о вашей мудрости, учитель, но только сегодня я, ничтожный, вижу вас своими глазами.
– Зачем великому князю понадобился горный отшельник? – удивился даос.
Начжа поклонился еще два раза и продолжал:
– Минское войско захватило на юге пять наследственных моих владений. Помогите, учитель, вернуть их законному хозяину!
– Я стар, и все, что умею, – это созерцать красоту здешних гор и рек, – с улыбкой отозвался отшельник. Начжа, не сдержавшись, зарыдал.
– Всем ведомо: в стране Юэ[198] птицы садятся только на ветки, обращенные к югу, а кони в стране сюнну[199] любят северный ветер. Учитель, вы ведь, как и я, – южанин, вы живете в южных землях и не можете желать нашему краю беды. Помогите, молю вас, вернуть владения.
– Хорошо, я подумаю, что можно сделать. А вы, князь, пока отдохните.
Обнадеженный Начжа удалился, а даос пригласил Хун, взял ее за руку и печально сказал:
– Вот и подошло время нашего расставания. Мы прожили рядом несколько лет, находя радость и утешение в беседах, ты стала моей ученицей, а я стал твоим учителем. Очень жаль мне разлучаться с тобой.
Хун в одно время и удивилась и обрадовалась. А даос продолжал:
– Открою тебе, что я вовсе не даос Белое Облако, которым ты меня знала. Я бодисатва Манджушри[200], меня послала на землю Авалокитешвара, чтобы я обучил тебя нашим знаниям. С сегодняшнего дня кончается для тебя пора невзгод и начинается пора удачи: скоро ты обретешь родину и благополучие. Однако не обольщайся чрезмерно. Все еще может быть в твоей жизни: война, болезни, страдания. Помни об этом и береги себя!
– Спасибо, учитель! – расплакалась Хун. – Но ведь я всего лишь слабая женщина и не смогу добраться домой, не зная дороги. Все то, чему я у вас научилась, мне в этом не подмога.
– Не беспокойся ни о чем, – улыбнулся учитель. – Ты не просто женщина, ты звездный дух, ты нареченная невеста Вэнь-чана, сошедшая с небес в мир людей. Ты еще встретишься с ним и вкусишь полное счастье – так судила тебе Авалокитешвара. Так оно и будет! Кстати, Начжа тоже не из мира людей, он дух звезды Небесный Волк. Как раз поэтому ты и должна помочь ему.
Дважды до земли поклонившись учителю, Хун, вся в слезах, проговорила:
– Сегодня мы расстанемся с вами – увидимся ли вновь?
– Встречи, разлуки не загадаешь наперед, – ответил Белое Облако. – У нас с тобой разные пути, но, может статься, лет через семьдесят мы и встретимся на небесах.
Учитель позвал Начжа и говорит ему:
– Сам я уже стар и слаб, но вам вернет ваши владения мой ученик, зовут его Хун Хунь-то.
Начжа поблагодарил и вышел, а Хун, плача, стала прощаться с учителем.
– Я уезжаю с Начжа, а потом отправляюсь на родину. Но как только смогу, обязательно приду к вам еще раз.
– Если даже это случится очень скоро, – улыбнулся отшельник, – ты все равно не застанешь меня здесь, я уже буду на Западе.
Хун продолжала плакать и никак не могла уйти. Учитель утешал ее и торопил – пора, время не ждет. Хун еще раз низко склонилась перед ним, потом простилась с Голубым Облаком и в сопровождении верной Сунь Сань отправилась следом за Начжа.
По пути в Тайидун Начжа терзался: «Я просил дельной помощи, а мне подсунули какого-то зеленого юнца. Осмеют меня мои воины. Но красив парень – любая на такого польстится. Жаль только, что он не девчонка, а то плюнул бы я на свои пять владений и пошел по стопам Фань Ли!»
Скоро Хун и Сунь Сань прибыли в стан варваров, где Начжа представил их своим богатырям как знаменитого молодого полководца Хун Хунь-то и его ординарца по прозвищу Черный Сунь. В сопровождении Начжа Хун внимательно осмотрела позиции варваров. Заметив на востоке небольшое возвышение под названием Лотосовый холм, она поднялась на него, изучила окрестности и, подозвав Начжа, сказала:
– Я должен побывать в стане минов.
Ночью она пробралась к Хуагодуну, собрала нужные сведения, а вернувшись к Начжа, со вздохом промолвила:
– Если бы минский полководец разместил войско за стенами крепости, ни один из его воинов не ушел бы отсюда живым. Но занятую им позицию прямым наскоком не сломать. Все же начнем сражение завтра, а там поглядим, на что способен минский воитель.
Хун велела отправить в минский стан послание такого содержания:
«Повелитель южных маней приветствует командующего минского войска. Мы знаем, что минские полководцы всегда отличались высокими достоинствами, но воины нередко подводили их в бою. Ныне же перед нами бесстрашные и беспощаднее богатыри, их сто тысяч, они хорошо вооружены и всем внушают страх. Мы ждем, что завтра, соблюдая четкий военный порядок, они появятся вблизи от Тайидуна. Желаем им удачи в сражении!»
Прочитав это послание, Ян очень удивился: «Необыкновенное письмо: коротко и точно, без мерзкой варварской спеси, в нем изложена суть дела. Составитель этого послания, без сомнения, приобщен к минской культуре!»
Ответ полководца Яна гласил:
«Минский полководец отвечает предводителю южных маней. Наш император покровительствует всем малым народам и заботится о них, как о собственных детях. Однако южные племена повели себя неуважительно по отношению к Сыну Неба, и он послал сюда могучее войско, чтобы привести непокорных к послушанию. Скоро все будет решено – вы еще раз побежите, сломленные нашей силой. Но государь наш милостив, и если вы одумаетесь, он простит вас, и не будет ненужного кровопролития. Если же завтра утром мое войско встретит сопротивление, то пеняйте на себя!»
Хун прочитала послание Яна и улыбнулась, подумав: «Два года провела я на чужбине, в безлюдных горах, и уж не чаяла увидеть родину. А сейчас получила оскорбительное письмо – и радуюсь, потому что это весточка с родной земли».
Рано утром, приказав своим войскам занять позиции перед Тайидуном, Хун села в небольшую колесницу и выехала на передний край расположения. Полководец Ян тем временем перенес свои позиции на несколько сот шагов вправо от прежнего места. Хун жадно разглядывала минское войско: стучат барабаны, реют знамена, молодой военачальник в красивом алом халате и в блестящей кольчуге сидит на возвышении со стягом в руке, через плечо у него лук, сбоку колчан со стрелами, вокруг теснятся богатыри. Хун велела Сунь Сань крикнуть минскому полководцу:
– Маленькая южная страна, в которой нет ни военных, ни гражданских чиновников, будет сражаться с большой страной не на жизнь, а на смерть. Нападайте первым, полководец!
Ян подивился вежливости этого вызова – так разговаривали с врагом только во времена династий Ся, Инь и Чжоу – и отправился вперед, чтобы ознакомиться с позициями варваров. Он очень удивился, увидев, что во главе маней новый, молодой полководец – он в красивой колеснице, на голове у него шлем, украшенный изображениями звезд, у пояса – Лотосовый меч, на плечах – зеленый халат, простроченный золотой нитью и подхваченный лазоревым поясом, на котором вышиты селезень и уточка. Юноша красив, как ясная осенняя луна, повисшая над безбрежным морем, горделив, как сокол, парящий в прозрачном осеннем небе.
Пораженный увиденным, Ян говорит своим военачальникам:
– Этот новый полководец не южанин и не варвар. Ума не приложу, где Начжа разыскал его!
Он взмахнул флажком, ударили барабаны – и войско стало по плану «шесть на шесть». Усмехнувшись, Хун перестроила варваров в позицию «дважды двенадцать», или «бабочка». Затем она повела свои войска в наступление, велев Сунь Сань прокричать:
– Порядок «шесть на шесть» хорош для парадов и неопытных полководцев. Против нашей «бабочки» вам не устоять. Перестраивайте, пока не поздно, свое войско.
Ян взмахнул флажком, и под гром барабанов его воины заняли позицию «восемь на восемь», или «восьмерка». Хун в ответ велела бить в барабаны, и варвары стали в расположение «пять на одиннадцать», или «пятерка», и бросились на минов – они неожиданно появлялись то в одном месте, то в другом, ударяли то справа, то слева.
Хун опять велела Сунь Сань крикнуть:
– Ханьский воитель Чжугэ Лян соединил «шестерку» и «свет-тьму» в порядок «восемь расположений», у которого ворота называются «жизнь-смерть» и «честность-хитрость», а смотрят они по направлениям «свет» и «тьма». Но с таким расположением против нашей «пятерки» вы не устоите. Перестраивайтесь!
Донельзя удивленный Ян построил войска «крыльями», усилив позиции справа и слева от середины. Но войско Хун стало «змеей», в которой соединились расположения «угол» и «круг», и варвары снова ринулись вперед.
– «Крылья» не выдержат натиска «змеи»! – закричала Сунь Сань. – Перестраивайтесь!
Ян поспешно сделал знак флажком и, объединив правый и левый отряды, так что получилось расположение «журавлиный клюв», двинул войска навстречу «змее».
Теперь Лэй Тянь-фэн кричит по велению Яна:
– Видим, что вы научились перестраивать свои войска, но «змее» не сломать наших «крыльев», потому что в расположении «журавлиный клюв» мы откусим голову вашей «змее»! Чем вы на сей раз ответите?
Хун улыбнулась и под бой барабанов выстроила войска «рыбьей чешуей». Но Ян не устрашился этого опасного для него расположения и, быстро разделив свое войско на десять отрядов, окружил «чешую» со всех сторон.
Теперь Хун расхохоталась.
– Непростительная ошибка! Ваше расположение служит не для нападения, а для обороны. Это знал уже Хань Синь! А чтобы нападать, существует кое-что другое. Глядите!
И войско Хун заняло положение «пять направлений». Если приступить к этой позиции с востока, то оборону держат южный и северный отряды, а остальные нападают; если же противник приступает с севера, то оборону держат западный и восточный отряды, а остальные теснят противника.
– У этого полководца небесный дар! – вздохнул Ян. – Такого расположения я просто никогда не знал. Оно – вершина военной науки. Даже Сунь Бинь[201] и У Ци[202] оказались бы здесь бессильны!
Поняв, что варваров сегодня не одолеть, Ян повелел Лэй Тянь-фэну крикнуть:
– Хватит показывать друг другу искусство менять расположения! Пусть теперь покажут свое умение сражаться лицом к лицу ваши и наши богатыри!
От войска варваров отделился Темут и вызвал на поединок Лэя. Много раз сходились они, ни один не осилил другого. Вперед выбежал ординарец Хун по прозвищу Черный Сунь с криком:
– Ты не смог одолеть нас наукой построений, не одолеешь и в единоборстве!
– Я проучу тебя, безбородый варвар! – вне себя от ярости прорычал Лэй и бросился на Сунь Сань.
Когда на помощь Лэю поспешили Дун Чу и Ма Да, Сунь Сань не выдержала их совместного натиска и повернула коня. Теперь уже Хун бросилась спасать подругу, а Темут прокричал по ее повелению:
– Эй, минский богатырь, не задавайся! Сразись-ка со мной!
Хун натянула тетиву – стрела просвистела в воздухе и ударила в шлем Лэя. Старый воин упал как подкошенный. Разъяренные Дун Чу и Ма Да выхватили из ножен мечи и кинулись на Хун. А та взмахнула своими нефритовыми руками – и сразу две стрелы прянули с тетивы лука и рассекли кольчуги на минских богатырях. Обескураженные Дун Чу и Ма Да хлестнули коней и ускакали в свой стан. Тем временем Лэй пришел в чувство, поднял с земли шлем, выправил вмятину на нем, нахлобучил на голову и, выставив копье, поскакал навстречу Хун с криком:
– Эй, варвар, ты что-то чересчур разошелся! Пора притушить твой пыл!
И вдруг на всем скаку Лэй упал с коня наземь. А что с ним случилось, вы узнаете из следующей главы.
Глава четырнадцатая
О ТОМ, КАК ЯШМОВЫЕ ФЛЕЙТЫ ПЕЛИ МЕЛОДИЮ ЛЮБВИ И КАК НОЧЬ ПОДАРИЛА ВОЗЛЮБЛЕННЫМ РАДОСТЬ ВСТРЕЧИ
– Трое таких рубак не смогли одолеть молокососа! Я сам выйду против него и покажу вам, как надо сражаться!
Вскочив на коня, он поскакал в поле. За ним бросился Су Юй-цин с криком:
– Негоже минскому полководцу вступать в единоборство с варваром! Я доставлю вам его голову!
Молодой, полный боевого задора, он обогнал Яна и с копьем наперевес поскакал навстречу Хун. А та сделала неуловимое движение, и копье Су пронзило воздух. Су Юй-цин повторил нападение, и снова его копье встретило пустоту. Приведя молодого воина в замешательство, Хун отступила шагов на десять и бросила свой меч, который завертелся над головой богатыря. Тот спрыгнул с коня и попытался отразить угрозу копьем. А Хун уже оказалась рядом. Минский воин попробовал было помешать ей завладеть своим оружием, но ничего у него не вышло. Хун подхватила меч левой рукой и, отъехав в сторону, снова метнула свой страшный меч. Су Юй-цин совсем потерял от страха голову.
А Хун, схватив Лотосовый меч обеими руками, вихрем закружилась по полю, словно танцуя на своем коне: казалось, белые порхающие снежинки заполнили воздух, лепестки цветов затрепетали под порывами ветра. Вдруг не стало видно ни людей, ни коней, и голубая дымка заволокла все вокруг. Су Юй-цин хлестнул коня и помчался в восточном направлении, но перед ним замелькали бесчисленные мечи и вынудили его остановиться. Он бросился в западном направлении – там его ожидало то же самое. Он в отчаянии поднял глаза к небу – и небо было усеяно мечами. Он поглядел на землю – и с земли ему угрожали бесчисленные мечи. Спасения не было, и, пав духом, Су Юй-цин произнес:
– Неужели мне суждена бесславная гибель в этих чужих краях?!
Он решил броситься прямо на страшные мечи, но не успел укрепить копье в упор, как откуда-то сверху раздался голос:
– Я не хочу убивать тебя, минский воин. Живи и будь счастлив. Скажи только своему полководцу, чтобы он убирался восвояси с земли маней!
Дымка понемногу разошлась, и Су Юй-цин увидел предводителя варваров, который улыбнулся, вложил чудесный меч в ножны и направил коня в свой стан. Минский воин не осмелился преследовать молодого богатыря, вернулся к себе и удрученно сказал Яну:
– Я не трус, но этот предводитель варваров не человек, а дьявол: он неуловим, как ветер, быстр, как молния, он кружит голову, как туман, и водит за нос почище всех бесов вместе. Хочешь ударить его копьем, попадаешь в пустоту, хочешь от него скрыться, он не дает шагу ступить в сторону. Может быть, моих знаний и умения владеть оружием не достаточно, но я не уклонялся от боя. Этот варвар сильнее меня. Я думаю, что даже Тянь Жан-цзюй[203], Мэн Бэнь[204] и У Хо[205] не устояли бы перед ним.