Страница:
Путь Конфуция прямой и открытый всем, он построен на праведном поведении человека. Пути Дао и Будды ведут нас к необычному. На пути Дао можно обрести познания в волшебном. Когда у человека все ладится в жизни, ему лучше избрать прямой путь Конфуция и стать Совершенным человеком, на пути этом волшебство ни к чему. В моей жизни было так много перемен, что я не смогла пойти ясным путем и потому обратила ум и дух свой на познание необычного и волшебного. Вот и все, что я могу вам сказать!
Принцесса была в восторге от красавицы Хун. Стояла уже глубокая ночь, пришла пора расставаться. Женщины, оживленно переговариваясь, вышли за ворота дворца. Не успели они сделать и двух шагов, как послышались крики: «Дорогу! Дорогу!» В ярком свете фонарей показались экипажи, в которых сидели князья Шэнь и Ян. Женщины простились друг с другом и заняли свои места. Князья поклонились друг другу и условились вскоре встретиться для дружеской беседы.
Через несколько дней госпожа Те обратилась к своему господину:
– Госпожа Хун стала мне подругой. Я обещала навестить ее, позвольте мне с Бань и Го выполнить свое обещание.
– Ты хочешь проведать госпожу Хун, – улыбнулся князь Шэнь, – а я скучаю по князю Яну. Я имею высокий титул, я являюсь зятем самого государя, но до сих пор был лишен сердечного друга. Всю жизнь мечтал о таком, и вот Небо сжалилось и подарило мне встречу с князем Яном. Он близок мне по духу, он человек талантливый, верный и умный, слава его гремит по всей империи. С ним я хочу связать себя узами дружбы, прочными, как железо или камень. Мне говорили, что у князя прекрасный сад, и я собираюсь осмотреть его в праздник девятого дня луны, когда созреет Луньшаньское вино. Потерпи до этого дня, тогда и повидаешь госпожу Хун. Шло время. Источая поздний аромат, распустились хризантемы, оделись в золотой наряд клены. Настал девятый день девятой луны[383]. Когда князь Ян зашел в терем Застольные Встречи, Хун обратилась к нему со словами:
– Я собираюсь приготовить две-три меры вина с лепестками хризантем к празднику, да жаль, гости не едут к нам, не с кем даже попировать!
– У меня не было друзей с той поры, как юнцом я сдавал государственные экзамены, – ответил Ян. – Но недавно я обрел друга, и мы сговорились встретиться с ним как раз сегодня. Готовь вино и прочее угощение!
– Приятно слышать об этом, – проговорила Хун. – Вот уж несколько лет живу я в вашем доме, но доселе не видела, чтобы вы принимали у себя друзей. Могу я узнать, кого вы ждете?
– Это циньский князь Шэнь Хуа-цзинь! С первого взгляда князь может показаться беспечным и легкомысленным, но стоит с ним поговорить, и понимаешь, как рассудителен и спокоен он, не чета мне! Я очень полюбил его и мечтаю стать его другом.
И тут докладывают: прибыл циньский князь Шэнь. Ян тотчас вышел навстречу гостю.
– Сегодня девятый день девятой луны, – начал князь Шэнь, – так скучно одному тянуть вино в праздник! Я вспомнил о вас и решил провести этот день с вами.
Князь Ян улыбнулся.
– Я настолько рассеян, что даже забыл, какой сегодня день. Однако моя наложница приготовила вино с лепестками хризантем, и я сразу вспомнил о вас! Будьте же нашим желанным гостем!
Отдав распоряжения Хун, Ян взял гостя за руку и провел в сад. Багряные клены в лучах утреннего солнца напоминали шелковые занавеси, полураскрывшиеся желтые хризантемы благоухали. Князья поднялись на холм и осмотрели округу: видны окрестности столицы и зеленые горы. Затем сели друг против друга, и началась беседа, перемежавшаяся веселыми шутками и смехом. В это время Те, Бань и Го в сопровождении нескольких служанок направились к терему Застольные Встречи, где их приветствовали Хун, Фея и Лотос. За беседой в тереме последовали пир в саду, игра в «шесть-шесть» и состязание по метанию стрел в кувшин[384], песни и танцы, игра на свирели.
А разговор князей после нескольких бокалов вина принял серьезный оборот. Слегка захмелевший князь Шэнь говорит:
– Дорогой брат мой Ян! Мудрецы древности любили праздник девятого дня девятой луны, они считали, что в этот день торжествуют животворные силы, которые питают все сущее на земле. Они говаривали: чтобы познать во всей глубине природу и ее законы, нужно накапливать в себе эти силы и учиться пользоваться ими. Изучая славные деяния настоящего и минувшего времени, проникая в тайны побед и поражений, мы должны верой и правдой служить государю, приносить благо народу и умело править страной. Так делали Гао-яо, Хоу-цзи и Се-и, Мне повезло в жизни: только сдал государственные экзамены, как стал зятем императора, обрел богатство и знатность. А было тогда мне шестнадцать лет. Однако законы нашей страны таковы, что, независимо от заслуг, члену императорской семьи достаются только высокие титулы и звания, а приложить свое умение и свои знания он не может. Древние говорили: «Поевший похлебки может любые дела вершить!» Но в нашей стране забыли про похлебку, а шелковые одежды да сладкие яства лишь портят людей, делают их толстыми и ленивыми! Разве это не печально?! Известно, что сунский Ван Цзинь-цзинь был необычайно талантлив и образован, но когда стал зятем императора, отошел от государственных дел и предался бездумным развлечениям. Невежды благосклонно смотрят на забавы высокопоставленных особ, но люди умные их осуждают. Я не обладаю талантами Ван Цзинь-цзиня, но нахожусь в том же положении: государственными делами не занимаюсь, императрица из-за принцессы не отпускает меня в княжество Цинь. Что же мне делать? Я окружен заботами, осыпан милостями, но позволено мне только развлекаться! Вы – совсем другое дело: вами руководят высокие мысли и устремления, на вас возложены большие государственные дела. Вам не до развлечений. Наверно, вы смеетесь надо мной?!
Ян улыбнулся и отвечал:
– Будь я даже мудрецом, никогда не назвал бы я вас легкомысленным человеком. Единственное мое пожелание вам – жить радостями и горестями нашей державы, хотя опыта в этих делах у вас пока что нет. Находясь вблизи государя, вы вполне можете помогать ему советом или добрым словом и стать, таким образом, более полезным, чем многие его советники. Нет, вы напрасно жалуетесь на свою участь!
Князь Шэнь поблагодарил:
– Слова ваши – что золото! Я запомню их! И все же целыми днями я болтаюсь по дворцу в обществе придворных дам, ничего не смыслю в делах – какая же польза от меня? К тому же государь наш мудр, народ благоденствует, в стране царит мир и порядок – кажется, что и делать-то нечего!
Ян вздохнул.
– Вы, брат мой, так мудры, что мне далеко до вас! Я, провинциальный неуч, достиг того, что имею, одною милостью Неба, потому меня угнетают мои чины и звания. Скромные познания и способности свои я не знаю, как приложить к делу, всю жизнь дрожу от страха и ступаю по земле, словно по тонкому льду. Я думаю, что пора подать прошение об отставке, забрать своих стариков и уехать на родину, чтобы вздыхать о солнце, которое уже закатилось, и о луне, которая стала круглой и полной!
Князь Шэнь взял Яна за руку.
– Древние говорили: «Если дорожишь другом, говори ему только правду!» Вот я и хочу сказать вам, что вы себя недооцениваете: вам еще и тридцати нет, а вы уже, как в пословице, «входите министром, выходите полководцем»! Ваши заслуги перед отечеством, ваша слава известны всюду и всем, а вы хотите удалиться на покой! Это не дело!
С трудом справившись с волнением, Ян отвечал так:
– Много лет со мною рядом не было друга, и вот явились вы, снизошли до меня, тупоумного и невежественного! Ваши слова мне словно бальзам, на всю жизнь их запомню!
Вечернее солнце бросило последний луч на верхушки желто-красных кленов, и кончился этот чудесный девятый день девятой луны! Друзья выпили еще по бокалу и распрощались.
С этого дня князь Ян еще полней оценил преданность и открытость князя Шэня, а тот в свой черед еще сильнее полюбил князя Яна за прямоту и скромность, и стали они задушевными друзьями.
А время шло: наступил десятый год правления нового императора. В день зимнего солнцестояния одиннадцатой луны Сын Неба принимал чиновников в Красном дворце. Когда приглашенные начали покидать приемную государя, неожиданно раздались раскаты грома.
– Гром зимой! Не к беде ли это? – воскликнул встревоженный император.
– В день зимнего солнцестояния рождается элемент «свет», и потому гром предвещает не бедствие, а радостное событие! – ответил ему кто-то из стоявших вокруг сановников.
Но тут выступил Ян и почтительно проговорил:
– Верный слуга вашего величества слышал, что мудрые правители прошлого, желая задобрить Небо и прослыть добродетельными, расспрашивали придворных только о несчастьях, совсем не уделяя внимания событиям радостным. Недаром в «Книге песен» сказано: «Никто не шутит и не веселится, страшась гнева небесного!» Вспомните тутовые дерева династии Инь[385] – зловещие предвестники беды! Однако со временем потомки прежних правителей перестали пугаться невзгод, а раболепствующие вельможи принялись по любому случаю благовестить одни счастливые события. Именно как счастье объясняли они появление единорога Цилиня[386] в эпоху Хань, а также таинственные знамения в эпоху Тан. Может, и не желая зла, но чересчур усердные слуги наносили вред государству и монарху. Когда я читал исторические хроники, то всегда, дойдя до подобного места, захлопывал книгу и горько вздыхал, сожалея о неразумности таких предсказателей. И сегодня душа моя холодеет от неведомого страха, ибо кажется мне, что мир наш разваливается на глазах! Быть ему счастливым или несчастным, зависит единственно от воли вашего величества: если, обдумав все, вы решитесь ниспослать благодеяния народам вашей империи, то даже ураганы обернутся благом для людей. Если же вы не сделаете правильного шага, то пусть взойдет на небе Звезда Счастья и появится Облако Благовестия, а земля наполнится Единорогами и Фениксами, счастью на земле не бывать! И нет сомнения, что зимний гром – знак несчастья! Не верьте льстивым царедворцам, они хотят ввести вас в заблуждение! Мне неведомы законы сочетания элементов «света» и «тьмы», но я знаю законы Неба и законы людей. По законам Неба в день зимнего солнцестояния одиннадцатой луны иссякает энергия «тьмы.», и земля сливается с небом, и все живое прячется в норы. Поэтому в «Книге перемен» сказано: «Земной гром возвращается к своим истокам». А если истоки грома на земле, то как же может он звучать с неба? Судя по лунному календарю в «Книге обрядов»[387], гром впервые гремит лишь после третьей луны. А сейчас у нас – одиннадцатая! Значит, быть беде!
И еще хочу напомнить вашему величеству: гром – это глас Неба и Земли, он пробуждает природу и все сущее в ней. И глас этот прозвучал сегодня не случайно, ибо народ бедствует и с надеждой взирает на вас, недаром Небо призвало ваше величество положить конец безобразиям, приложить ваши таланты и мудрость к избавлению народа от страданий. Умоляю ваше величество безотлагательно заняться делами государства, дабы внять предупреждению Неба! Что же касается меня, то я полностью сознаю свои прегрешения: я плохо исполнял свою службу и невольно способствовал воцарению бедствий в стране. Меня следует уволить и заменить более радетельным слугою!
Выслушав князя, император глубоко вздохнул.
– Все правильно! Мы слышали слова верного слуги и преданного государству мужа! Ваша забота об императоре и державе достойна восхищения! Мы примем к сведению все ваши пожелания! Кроме вашей просьбы об отставке! Мы вас не отпустим, и вы должны помочь нам исправить ошибки!
И Сын Неба тут же приказал снять с должности и отправить в ссылку тех придворных, которые объявили зимний гром счастливым предзнаменованием. Таких оказалось более десяти человек.
Как ни странно, Мутная партия продолжала существовать при дворе, однако после смерти Лу Цзюня приверженцы ее затаились, только изредка собирались, чтобы сговориться о новых кознях. А дело было в том, что перед этой речью Яна император неожиданно объявил о помиловании прежних сторонников предателя и решил вернуть их на должности при дворе. Какое горе для честных слуг государя! Обрадованные милостью Сына Неба кознодеи снова начали замышлять свои черные дела. Однажды министр церемоний Хань Ин-дэ, придворный советник Юй Суй-чун и еще несколько десятков высокопоставленных сановников собрались на тайную встречу.
Хань Ин-дэ начал так:
– Государь даровал нам прощение, но мы остаемся верны заветам нашей партии. Если мы безразличны к возвращенным нам должностям и мечтаем остаток дней прожить под белыми облаками среди зеленых гор – это одно, но если хотим оставаться на своих высоких постах, наслаждаясь богатством и знатностью, тогда мы должны позаботиться о себе сами!
Министр тяжело вздохнул и продолжал:
– Может, я ошибаюсь, но, по-моему, все сторонники Чистой партии – трусы, один только князь Ян по уму и талантам не уступает незабвенному Лу Цзюню. Если мы не уберем этого князя с дороги, то лучше нам сразу повиниться перед государем во второй раз и навсегда отказаться от наших замыслов!
Теперь вздохнул Юй Суй-чун.
– Боюсь, это невозможно: князь Ян – крепкий орешек, хоть и молод, а велик, как гора Тайшань его одолеть не просто! Я слышал, что в древности говаривали: «Заручись доверием государя – и делай свое дело». Поэтому следует начать с завоевания доверия и расположения императора. Это можно делать честным путем и нечестным. Нам с вами не до совести и честности, потому остается только путь обмана!
Заговорщики придвинулись один к другому и зашептали:
– Надо действовать, как Лу Цзюнь, и тогда мы дождемся своего часа и одержим победу!
Они разошлись и с того дня принялись засылать своих людей во все щели и закоулки дворца, наказав им подслушивать и вынюхивать дворцовые тайны. Небо не осталось безучастным к тому, что творилось на земле: громом среди зимы оно предупредило о надвигающейся беде! Недалекие люди не поняли беспокойства добродетельного, как Яо и Шунь, императора и преданного трону, как Хоу и Се, князя Яна, однако прочитайте следующую главу и убедитесь, что Небо в конце концов дарит своими милостями только честных и не прощает предателей.
Глава пятьдесят первая
Прощенные государем сообщники Лу Цзюня во главе с Хань Ин-дэ и Юй Суй-чуном попытались лживыми речами исказить предупреждение Неба о грозящей стране опасности и выдать его за счастливое предзнаменование. Но как не суждено ничтожному облаку затмить сияние солнца и луны, так не суждено было свершиться их коварному плану. Князь Ян открыто разоблачил негодяев перед императором и оградил страну от гнусного обмана. Однако заговорщики не сдались: тигрята еще мечтали неуклюжими лапами задержать колесницу, светлячки еще надеялись своим мерцанием соперничать со светом! Хань Ин-дэ и Юй Суй-чун составили обращение к императору, в котором говорилось следующее:
Дойдя до этого места, чиновник, читавший государю послание заговорщиков, принужден был остановиться, ибо яшмовый лик Сына Неба исказился.
– Довольно! Это еще что такое?!
Государь обвел взглядом придворных, но все молчали. Тут из-за ширмы появился циньский князь Шэнь, и государь обратился к нему:
– Ты что скажешь о послании Хань Ин-дэ? Князь в ответ:
– Ваше величество, не смею ответить на ваш вопрос, ибо светлый ваш ум сам определит, кто вам предан, а кто вас предал. Гнусные людишки дошли уже до того, что клевещут на самых верных вам сановников, обманывают вас и пытаются возродить смуту при дворе, ссылаясь при этом на писания древних! Их наглость и коварство напоминают преступления подлого Лу Цзюня!
Гнев овладел Сыном Неба.
– На днях мы простили прегрешения сподвижников Лу Цзюня и сделали это единственно ради того, чтобы использовать самых способных из них на государственной службе в помощь князю Яну. Но, видно, нет среди них честных людей! Повелеваем: сегодня же прогнать всех единомышленников Лу Цзюня с занимаемых ими должностей и до самой их смерти не допускать ко двору. А Хань Ин-дэ и Юй Су-чуна заключить в тюрьму, где и содержать в примерной строгости!
Затем император повелел безотлагательно и срочно послать гонца за князем Яном. Но найти его не удалось. Сын Неба опечалился.
– Ах, князь, князь, откуда у вас такое к нам недоверие? Почему такое непонимание наших намерений?
Он приказал подать экипаж и дорожное одеяние – император желает самолично разыскать князя и побеседовать с ним по душам! Но Яну стало известно о плане государя, он решил вернуться в столицу и поспел вовремя – император уже садился в экипаж.
Ян смиренно испросил прощения за своевольный отъезд, после чего Сын Неба взял князя за руку и говорит:
– Нам не за что прощать вас – мы прекрасно вас понимаем! Жаль только не встречать понимания с вашей стороны!
Князь в ответ:
– Ваше величество вправе гневаться на своего слугу: предсказав вам беду, я забыл о своем долге и бежал из столицы. Теперь я обязан открыть, почему я решил покинуть свою должность.
Император улыбнулся.
– В народе говорят: «Не отвечай за то, в чем тебя не обвиняют». Мы, кстати, уже приняли строгое решение, о наказании оклеветавших вас приспешников Лу Цзюня.
– Мудрость вашего величества безгранична, – продолжал Ян, – и потому я хочу о многом вам поведать. Когда негодяй обидит своего соседа, тот проглотит обиду и скроется у себя дома, не желая ни с кем встречаться. Я же не простой смертный, а государственный чиновник. И вот меня оклеветали. Я могу не появляться при дворе, чтоб не указывали на меня пальцем и смеялись. Свой-то позор я переживу, но каково вашему величеству? Прошу отставки у вашего величества, я недостоин служить вам.
Император взялся утешать князя, однако тот был непреклонен.
В конце концов император сказал:
– Не будем ни к чему понуждать один другого, ведь цели наши едины. Кончим миром. Будьте таким, какой вы есть и на службе, и в семье, и в горе, и в радости!
Ян почтительно сложил ладони и отбыл домой. Государь же пригласил к себе князя Шэня.
– Князь Ян упорно говорит об отставке, как ты думаешь почему?
Князь Шэнь в ответ:
– Он давно подумывает удалиться от дел, и теперь все решила клевета, возведенная на него. Вы должны проявить терпение и мудрость, чтобы удержать его от такого шага. Если князь покинет дворец, восторжествуют рано или поздно последователи Лу Цзюня. А этого допустить нельзя!
– Ох, нелегко править государством! – вздохнул император. – Верные слуги хотят нас покинуть, на кого же обопремся мы в трудное время?!
Через несколько дней Ян подал государю прошение об отставке. В нем говорилось:
Прочитав прошение, император воскликнул:
– Мы надеялись управлять страной, опираясь на князя Яна, а он просит отставки! И тут же написал Яну ответ:
Вскоре от Яна поступило второе прошение:
Император опять отказал Яну. Делать нечего: князь занялся государственными делами. Однако прошло несколько лун, и он снова начал просить об отставке: одно прошение следовало за другим, и скоро число их достигло ста. Наконец император сменил гнев на милость и призвал к себе Яна. Тот подошел к трону, низко поклонился и почтительно произнес:
– Я плохой слуга своему государю, но могу оценить его доброту: история почти не знает чиновников, которые добивались бы ухода со службы, сохранив милость правителя. Хотя я моложе многих достойных сановников древности, я прошу ваше величество предоставить мне десятилетний отдых и позволить уехать в свое поместье, я должен прийти в себя.
Император отвечал недовольно:
– Мы не обладаем добродетелями правителей древности, но нам несвойственна и жестокость Юэ-вана[389]. И все же, почему вы хотите уединиться, как Фань Ли?
Ян сложил ладони.
– Некогда суньский Тай-цзу, государь мудрый и справедливый, внял просьбам Ши Шоу-синя и других подданных и благосклонно отпустил их на покой – вот образец любви правителя к своим слугам! Когда подданный потерял веру в свои силы, не правильнее ли отпустить его с миром?
Император вздохнул.
– Где расположено ваше поместье?
– В ста ли от города, в селении под названием Звездная Обитель.
– Видно, Небо разгневалось на нашу страну: вы упорствуете и мы ничего не можем с вами поделать, – продолжал император. – Мы отпускаем вас, но ставим три условия. Первое: ровно через десять лет мы призываем вас ко двору, и вы возвращаетесь, не переча. Второе: мы выплачиваем вам содержание в продолжение всей вашей отставки, чтобы вы не вздумали поступить на службу к кому-нибудь, кроме нас. Третье: мелкие дела вы решаете в семье, крупные – при дворе. Поместье ваше от столицы неподалеку, вы молоды, и вам не составит труда седеть верхом на коня, взять слугу и навестить нас. Мы встретим вас как дорогого гостя, как друга и брата, и это скрасит нам десятилетнюю разлуку! Сегодня мы отпускаем вас, и душа наша разрывается, ведь вы для нас не просто чиновник. На кого нам теперь опереться в делах государства, с кем обсудить трудные вопросы, кто подскажет нам правильное решение? Князь поклонился.
Принцесса была в восторге от красавицы Хун. Стояла уже глубокая ночь, пришла пора расставаться. Женщины, оживленно переговариваясь, вышли за ворота дворца. Не успели они сделать и двух шагов, как послышались крики: «Дорогу! Дорогу!» В ярком свете фонарей показались экипажи, в которых сидели князья Шэнь и Ян. Женщины простились друг с другом и заняли свои места. Князья поклонились друг другу и условились вскоре встретиться для дружеской беседы.
Через несколько дней госпожа Те обратилась к своему господину:
– Госпожа Хун стала мне подругой. Я обещала навестить ее, позвольте мне с Бань и Го выполнить свое обещание.
– Ты хочешь проведать госпожу Хун, – улыбнулся князь Шэнь, – а я скучаю по князю Яну. Я имею высокий титул, я являюсь зятем самого государя, но до сих пор был лишен сердечного друга. Всю жизнь мечтал о таком, и вот Небо сжалилось и подарило мне встречу с князем Яном. Он близок мне по духу, он человек талантливый, верный и умный, слава его гремит по всей империи. С ним я хочу связать себя узами дружбы, прочными, как железо или камень. Мне говорили, что у князя прекрасный сад, и я собираюсь осмотреть его в праздник девятого дня луны, когда созреет Луньшаньское вино. Потерпи до этого дня, тогда и повидаешь госпожу Хун. Шло время. Источая поздний аромат, распустились хризантемы, оделись в золотой наряд клены. Настал девятый день девятой луны[383]. Когда князь Ян зашел в терем Застольные Встречи, Хун обратилась к нему со словами:
– Я собираюсь приготовить две-три меры вина с лепестками хризантем к празднику, да жаль, гости не едут к нам, не с кем даже попировать!
– У меня не было друзей с той поры, как юнцом я сдавал государственные экзамены, – ответил Ян. – Но недавно я обрел друга, и мы сговорились встретиться с ним как раз сегодня. Готовь вино и прочее угощение!
– Приятно слышать об этом, – проговорила Хун. – Вот уж несколько лет живу я в вашем доме, но доселе не видела, чтобы вы принимали у себя друзей. Могу я узнать, кого вы ждете?
– Это циньский князь Шэнь Хуа-цзинь! С первого взгляда князь может показаться беспечным и легкомысленным, но стоит с ним поговорить, и понимаешь, как рассудителен и спокоен он, не чета мне! Я очень полюбил его и мечтаю стать его другом.
И тут докладывают: прибыл циньский князь Шэнь. Ян тотчас вышел навстречу гостю.
– Сегодня девятый день девятой луны, – начал князь Шэнь, – так скучно одному тянуть вино в праздник! Я вспомнил о вас и решил провести этот день с вами.
Князь Ян улыбнулся.
– Я настолько рассеян, что даже забыл, какой сегодня день. Однако моя наложница приготовила вино с лепестками хризантем, и я сразу вспомнил о вас! Будьте же нашим желанным гостем!
Отдав распоряжения Хун, Ян взял гостя за руку и провел в сад. Багряные клены в лучах утреннего солнца напоминали шелковые занавеси, полураскрывшиеся желтые хризантемы благоухали. Князья поднялись на холм и осмотрели округу: видны окрестности столицы и зеленые горы. Затем сели друг против друга, и началась беседа, перемежавшаяся веселыми шутками и смехом. В это время Те, Бань и Го в сопровождении нескольких служанок направились к терему Застольные Встречи, где их приветствовали Хун, Фея и Лотос. За беседой в тереме последовали пир в саду, игра в «шесть-шесть» и состязание по метанию стрел в кувшин[384], песни и танцы, игра на свирели.
А разговор князей после нескольких бокалов вина принял серьезный оборот. Слегка захмелевший князь Шэнь говорит:
– Дорогой брат мой Ян! Мудрецы древности любили праздник девятого дня девятой луны, они считали, что в этот день торжествуют животворные силы, которые питают все сущее на земле. Они говаривали: чтобы познать во всей глубине природу и ее законы, нужно накапливать в себе эти силы и учиться пользоваться ими. Изучая славные деяния настоящего и минувшего времени, проникая в тайны побед и поражений, мы должны верой и правдой служить государю, приносить благо народу и умело править страной. Так делали Гао-яо, Хоу-цзи и Се-и, Мне повезло в жизни: только сдал государственные экзамены, как стал зятем императора, обрел богатство и знатность. А было тогда мне шестнадцать лет. Однако законы нашей страны таковы, что, независимо от заслуг, члену императорской семьи достаются только высокие титулы и звания, а приложить свое умение и свои знания он не может. Древние говорили: «Поевший похлебки может любые дела вершить!» Но в нашей стране забыли про похлебку, а шелковые одежды да сладкие яства лишь портят людей, делают их толстыми и ленивыми! Разве это не печально?! Известно, что сунский Ван Цзинь-цзинь был необычайно талантлив и образован, но когда стал зятем императора, отошел от государственных дел и предался бездумным развлечениям. Невежды благосклонно смотрят на забавы высокопоставленных особ, но люди умные их осуждают. Я не обладаю талантами Ван Цзинь-цзиня, но нахожусь в том же положении: государственными делами не занимаюсь, императрица из-за принцессы не отпускает меня в княжество Цинь. Что же мне делать? Я окружен заботами, осыпан милостями, но позволено мне только развлекаться! Вы – совсем другое дело: вами руководят высокие мысли и устремления, на вас возложены большие государственные дела. Вам не до развлечений. Наверно, вы смеетесь надо мной?!
Ян улыбнулся и отвечал:
– Будь я даже мудрецом, никогда не назвал бы я вас легкомысленным человеком. Единственное мое пожелание вам – жить радостями и горестями нашей державы, хотя опыта в этих делах у вас пока что нет. Находясь вблизи государя, вы вполне можете помогать ему советом или добрым словом и стать, таким образом, более полезным, чем многие его советники. Нет, вы напрасно жалуетесь на свою участь!
Князь Шэнь поблагодарил:
– Слова ваши – что золото! Я запомню их! И все же целыми днями я болтаюсь по дворцу в обществе придворных дам, ничего не смыслю в делах – какая же польза от меня? К тому же государь наш мудр, народ благоденствует, в стране царит мир и порядок – кажется, что и делать-то нечего!
Ян вздохнул.
– Вы, брат мой, так мудры, что мне далеко до вас! Я, провинциальный неуч, достиг того, что имею, одною милостью Неба, потому меня угнетают мои чины и звания. Скромные познания и способности свои я не знаю, как приложить к делу, всю жизнь дрожу от страха и ступаю по земле, словно по тонкому льду. Я думаю, что пора подать прошение об отставке, забрать своих стариков и уехать на родину, чтобы вздыхать о солнце, которое уже закатилось, и о луне, которая стала круглой и полной!
Князь Шэнь взял Яна за руку.
– Древние говорили: «Если дорожишь другом, говори ему только правду!» Вот я и хочу сказать вам, что вы себя недооцениваете: вам еще и тридцати нет, а вы уже, как в пословице, «входите министром, выходите полководцем»! Ваши заслуги перед отечеством, ваша слава известны всюду и всем, а вы хотите удалиться на покой! Это не дело!
С трудом справившись с волнением, Ян отвечал так:
– Много лет со мною рядом не было друга, и вот явились вы, снизошли до меня, тупоумного и невежественного! Ваши слова мне словно бальзам, на всю жизнь их запомню!
Вечернее солнце бросило последний луч на верхушки желто-красных кленов, и кончился этот чудесный девятый день девятой луны! Друзья выпили еще по бокалу и распрощались.
С этого дня князь Ян еще полней оценил преданность и открытость князя Шэня, а тот в свой черед еще сильнее полюбил князя Яна за прямоту и скромность, и стали они задушевными друзьями.
А время шло: наступил десятый год правления нового императора. В день зимнего солнцестояния одиннадцатой луны Сын Неба принимал чиновников в Красном дворце. Когда приглашенные начали покидать приемную государя, неожиданно раздались раскаты грома.
– Гром зимой! Не к беде ли это? – воскликнул встревоженный император.
– В день зимнего солнцестояния рождается элемент «свет», и потому гром предвещает не бедствие, а радостное событие! – ответил ему кто-то из стоявших вокруг сановников.
Но тут выступил Ян и почтительно проговорил:
– Верный слуга вашего величества слышал, что мудрые правители прошлого, желая задобрить Небо и прослыть добродетельными, расспрашивали придворных только о несчастьях, совсем не уделяя внимания событиям радостным. Недаром в «Книге песен» сказано: «Никто не шутит и не веселится, страшась гнева небесного!» Вспомните тутовые дерева династии Инь[385] – зловещие предвестники беды! Однако со временем потомки прежних правителей перестали пугаться невзгод, а раболепствующие вельможи принялись по любому случаю благовестить одни счастливые события. Именно как счастье объясняли они появление единорога Цилиня[386] в эпоху Хань, а также таинственные знамения в эпоху Тан. Может, и не желая зла, но чересчур усердные слуги наносили вред государству и монарху. Когда я читал исторические хроники, то всегда, дойдя до подобного места, захлопывал книгу и горько вздыхал, сожалея о неразумности таких предсказателей. И сегодня душа моя холодеет от неведомого страха, ибо кажется мне, что мир наш разваливается на глазах! Быть ему счастливым или несчастным, зависит единственно от воли вашего величества: если, обдумав все, вы решитесь ниспослать благодеяния народам вашей империи, то даже ураганы обернутся благом для людей. Если же вы не сделаете правильного шага, то пусть взойдет на небе Звезда Счастья и появится Облако Благовестия, а земля наполнится Единорогами и Фениксами, счастью на земле не бывать! И нет сомнения, что зимний гром – знак несчастья! Не верьте льстивым царедворцам, они хотят ввести вас в заблуждение! Мне неведомы законы сочетания элементов «света» и «тьмы», но я знаю законы Неба и законы людей. По законам Неба в день зимнего солнцестояния одиннадцатой луны иссякает энергия «тьмы.», и земля сливается с небом, и все живое прячется в норы. Поэтому в «Книге перемен» сказано: «Земной гром возвращается к своим истокам». А если истоки грома на земле, то как же может он звучать с неба? Судя по лунному календарю в «Книге обрядов»[387], гром впервые гремит лишь после третьей луны. А сейчас у нас – одиннадцатая! Значит, быть беде!
И еще хочу напомнить вашему величеству: гром – это глас Неба и Земли, он пробуждает природу и все сущее в ней. И глас этот прозвучал сегодня не случайно, ибо народ бедствует и с надеждой взирает на вас, недаром Небо призвало ваше величество положить конец безобразиям, приложить ваши таланты и мудрость к избавлению народа от страданий. Умоляю ваше величество безотлагательно заняться делами государства, дабы внять предупреждению Неба! Что же касается меня, то я полностью сознаю свои прегрешения: я плохо исполнял свою службу и невольно способствовал воцарению бедствий в стране. Меня следует уволить и заменить более радетельным слугою!
Выслушав князя, император глубоко вздохнул.
– Все правильно! Мы слышали слова верного слуги и преданного государству мужа! Ваша забота об императоре и державе достойна восхищения! Мы примем к сведению все ваши пожелания! Кроме вашей просьбы об отставке! Мы вас не отпустим, и вы должны помочь нам исправить ошибки!
И Сын Неба тут же приказал снять с должности и отправить в ссылку тех придворных, которые объявили зимний гром счастливым предзнаменованием. Таких оказалось более десяти человек.
Как ни странно, Мутная партия продолжала существовать при дворе, однако после смерти Лу Цзюня приверженцы ее затаились, только изредка собирались, чтобы сговориться о новых кознях. А дело было в том, что перед этой речью Яна император неожиданно объявил о помиловании прежних сторонников предателя и решил вернуть их на должности при дворе. Какое горе для честных слуг государя! Обрадованные милостью Сына Неба кознодеи снова начали замышлять свои черные дела. Однажды министр церемоний Хань Ин-дэ, придворный советник Юй Суй-чун и еще несколько десятков высокопоставленных сановников собрались на тайную встречу.
Хань Ин-дэ начал так:
– Государь даровал нам прощение, но мы остаемся верны заветам нашей партии. Если мы безразличны к возвращенным нам должностям и мечтаем остаток дней прожить под белыми облаками среди зеленых гор – это одно, но если хотим оставаться на своих высоких постах, наслаждаясь богатством и знатностью, тогда мы должны позаботиться о себе сами!
Министр тяжело вздохнул и продолжал:
– Может, я ошибаюсь, но, по-моему, все сторонники Чистой партии – трусы, один только князь Ян по уму и талантам не уступает незабвенному Лу Цзюню. Если мы не уберем этого князя с дороги, то лучше нам сразу повиниться перед государем во второй раз и навсегда отказаться от наших замыслов!
Теперь вздохнул Юй Суй-чун.
– Боюсь, это невозможно: князь Ян – крепкий орешек, хоть и молод, а велик, как гора Тайшань его одолеть не просто! Я слышал, что в древности говаривали: «Заручись доверием государя – и делай свое дело». Поэтому следует начать с завоевания доверия и расположения императора. Это можно делать честным путем и нечестным. Нам с вами не до совести и честности, потому остается только путь обмана!
Заговорщики придвинулись один к другому и зашептали:
– Надо действовать, как Лу Цзюнь, и тогда мы дождемся своего часа и одержим победу!
Они разошлись и с того дня принялись засылать своих людей во все щели и закоулки дворца, наказав им подслушивать и вынюхивать дворцовые тайны. Небо не осталось безучастным к тому, что творилось на земле: громом среди зимы оно предупредило о надвигающейся беде! Недалекие люди не поняли беспокойства добродетельного, как Яо и Шунь, императора и преданного трону, как Хоу и Се, князя Яна, однако прочитайте следующую главу и убедитесь, что Небо в конце концов дарит своими милостями только честных и не прощает предателей.
Глава пятьдесят первая
О ТОМ, КАК ИМПЕРАТОР ОТПРАВИЛ В ИЗГНАНИЕ ЗАГОВОРЩИКОВ И КАК КНЯЗЬ ЯН ПОДАЛ ПРОШЕНИЕ ОБ ОТСТАВКЕ
«Министр церемоний Хань Ин-дэ и его единомышленники напоминают Вашему Величеству, что после того, как были сотворены Земля и Небо, появились элементы их под названием „свет“ и „тьма“, и люди возмечтали обуздать тьму и завладеть силой света. В день прихода одиннадцатой луны, ровно в полночь, рождается первый всплеск света, потому-то во времена Шао Юна[388] говорили: «Среди ночи вдруг грохочет в небе гром – и все двери в домах внезапно распахиваются настежь». Считалось, что их раскрывает содержащаяся в громе мощь света. Поэтому никак нельзя считать зимний гром предвестником беды! Так нас учит история. И мы умоляем Ваше Величество проявить присущую Вам мудрость и доброту, дабы озарить новым сияньем принципы Яо и Шуня – тогда благодатными станут дожди и благовейными ветры, тогда уродятся на славу хлеба и зацветет вся земля, исчезнут все беды, а радости возвратятся! Поверьте Вашим преданным слугам: гром среди зимы – предвестник света, который сметет все дурное и принесет мир и покой! Яньский князь Ян Чан-цюй вводит Вас в заблуждение, желая оболгать нас и обмануть Ваше Величество, и для этих целей извращает законы Неба! Мы никак не можем понять, зачем Вы держите при себе этого властолюбивого, коварного и лживого сановника! Мы слышали, что все варвары и жители нашей страны признают якобы одного князя Яна и ни во что не ставят Ваше Императорское Величество! Это ли не позор для нашей державы?!»
Дойдя до этого места, чиновник, читавший государю послание заговорщиков, принужден был остановиться, ибо яшмовый лик Сына Неба исказился.
– Довольно! Это еще что такое?!
Государь обвел взглядом придворных, но все молчали. Тут из-за ширмы появился циньский князь Шэнь, и государь обратился к нему:
– Ты что скажешь о послании Хань Ин-дэ? Князь в ответ:
– Ваше величество, не смею ответить на ваш вопрос, ибо светлый ваш ум сам определит, кто вам предан, а кто вас предал. Гнусные людишки дошли уже до того, что клевещут на самых верных вам сановников, обманывают вас и пытаются возродить смуту при дворе, ссылаясь при этом на писания древних! Их наглость и коварство напоминают преступления подлого Лу Цзюня!
Гнев овладел Сыном Неба.
– На днях мы простили прегрешения сподвижников Лу Цзюня и сделали это единственно ради того, чтобы использовать самых способных из них на государственной службе в помощь князю Яну. Но, видно, нет среди них честных людей! Повелеваем: сегодня же прогнать всех единомышленников Лу Цзюня с занимаемых ими должностей и до самой их смерти не допускать ко двору. А Хань Ин-дэ и Юй Су-чуна заключить в тюрьму, где и содержать в примерной строгости!
Затем император повелел безотлагательно и срочно послать гонца за князем Яном. Но найти его не удалось. Сын Неба опечалился.
– Ах, князь, князь, откуда у вас такое к нам недоверие? Почему такое непонимание наших намерений?
Он приказал подать экипаж и дорожное одеяние – император желает самолично разыскать князя и побеседовать с ним по душам! Но Яну стало известно о плане государя, он решил вернуться в столицу и поспел вовремя – император уже садился в экипаж.
Ян смиренно испросил прощения за своевольный отъезд, после чего Сын Неба взял князя за руку и говорит:
– Нам не за что прощать вас – мы прекрасно вас понимаем! Жаль только не встречать понимания с вашей стороны!
Князь в ответ:
– Ваше величество вправе гневаться на своего слугу: предсказав вам беду, я забыл о своем долге и бежал из столицы. Теперь я обязан открыть, почему я решил покинуть свою должность.
Император улыбнулся.
– В народе говорят: «Не отвечай за то, в чем тебя не обвиняют». Мы, кстати, уже приняли строгое решение, о наказании оклеветавших вас приспешников Лу Цзюня.
– Мудрость вашего величества безгранична, – продолжал Ян, – и потому я хочу о многом вам поведать. Когда негодяй обидит своего соседа, тот проглотит обиду и скроется у себя дома, не желая ни с кем встречаться. Я же не простой смертный, а государственный чиновник. И вот меня оклеветали. Я могу не появляться при дворе, чтоб не указывали на меня пальцем и смеялись. Свой-то позор я переживу, но каково вашему величеству? Прошу отставки у вашего величества, я недостоин служить вам.
Император взялся утешать князя, однако тот был непреклонен.
В конце концов император сказал:
– Не будем ни к чему понуждать один другого, ведь цели наши едины. Кончим миром. Будьте таким, какой вы есть и на службе, и в семье, и в горе, и в радости!
Ян почтительно сложил ладони и отбыл домой. Государь же пригласил к себе князя Шэня.
– Князь Ян упорно говорит об отставке, как ты думаешь почему?
Князь Шэнь в ответ:
– Он давно подумывает удалиться от дел, и теперь все решила клевета, возведенная на него. Вы должны проявить терпение и мудрость, чтобы удержать его от такого шага. Если князь покинет дворец, восторжествуют рано или поздно последователи Лу Цзюня. А этого допустить нельзя!
– Ох, нелегко править государством! – вздохнул император. – Верные слуги хотят нас покинуть, на кого же обопремся мы в трудное время?!
Через несколько дней Ян подал государю прошение об отставке. В нем говорилось:
«Ваше Величество в свое время изволили отметить мои жалкие способности и одарили меня безграничной милостью, пожаловав высокими титулами и должностями, знатностью и богатством, и всегда принимали участие в моей судьбе – не знаю, какими делами, какими словами смогу я отблагодарить за все это. Родом я с юга, происхожу из бедной чиновной семьи. Чтобы выбиться в люди, отправился я некогда в столицу искать должность. Я мечтал преданно служить своему государю и народу. Но если заботиться лишь о продвижении вверх, можно легко лишиться доверия государя и навлечь на себя беду. Так позвольте мне, Ваше Величество, вернуться на родину и отдохнуть от дел, пока я не полностью утратил Ваше доверие и не стал в Ваших глазах преступником. Мне уже скоро тридцать лет, здоровье мое подорвано, у меня на руках старики родители и большая семья. Я обязан исполнить свой долг перед ними. Вы всем нам – как отец и должны понять меня. Явите милость, Ваше Величество, разрешите мне уехать!»
Прочитав прошение, император воскликнул:
– Мы надеялись управлять страной, опираясь на князя Яна, а он просит отставки! И тут же написал Яну ответ:
«Мы уже имели с Вами беседу, но нам, как видно, не удалось разубедить Вас в Вашем стремлении. Мы внимательно прочитали Ваше послание, и в душе пашей словно оборвалось что-то! Не стыдно ли Вам, нашему верному слуге, бросить нас в трудную минуту?! Одумайтесь, пока не поздно, не лишайте нас опоры!»
Вскоре от Яна поступило второе прошение:
«Известно, что когда государь отечески радеет о подданном, то и подданный благодарит государя сыновней любовью. Но проявлять ее – это не значит лишь падать ниц перед правителями, лишь кланяться и от всего отказываться. Это значит: во всех случаях жизни не ронять своего достоинства. Если тебе только строго приказывают или ласково тебя понукают и ты стараешься изо всех сил, работаешь, не имея ни минуты отдыха, то ты превращаешься в простого раба или мальчика на побегушках. Сейчас я ничем не отличаюсь от такого раба или мальчика! И если и дальше Вы будете только приказывать мне, то положение мое станет еще хуже, а слова – еще более почтительными. Не надо сожалеть обо мне, Ваше Величество!»
Император опять отказал Яну. Делать нечего: князь занялся государственными делами. Однако прошло несколько лун, и он снова начал просить об отставке: одно прошение следовало за другим, и скоро число их достигло ста. Наконец император сменил гнев на милость и призвал к себе Яна. Тот подошел к трону, низко поклонился и почтительно произнес:
– Я плохой слуга своему государю, но могу оценить его доброту: история почти не знает чиновников, которые добивались бы ухода со службы, сохранив милость правителя. Хотя я моложе многих достойных сановников древности, я прошу ваше величество предоставить мне десятилетний отдых и позволить уехать в свое поместье, я должен прийти в себя.
Император отвечал недовольно:
– Мы не обладаем добродетелями правителей древности, но нам несвойственна и жестокость Юэ-вана[389]. И все же, почему вы хотите уединиться, как Фань Ли?
Ян сложил ладони.
– Некогда суньский Тай-цзу, государь мудрый и справедливый, внял просьбам Ши Шоу-синя и других подданных и благосклонно отпустил их на покой – вот образец любви правителя к своим слугам! Когда подданный потерял веру в свои силы, не правильнее ли отпустить его с миром?
Император вздохнул.
– Где расположено ваше поместье?
– В ста ли от города, в селении под названием Звездная Обитель.
– Видно, Небо разгневалось на нашу страну: вы упорствуете и мы ничего не можем с вами поделать, – продолжал император. – Мы отпускаем вас, но ставим три условия. Первое: ровно через десять лет мы призываем вас ко двору, и вы возвращаетесь, не переча. Второе: мы выплачиваем вам содержание в продолжение всей вашей отставки, чтобы вы не вздумали поступить на службу к кому-нибудь, кроме нас. Третье: мелкие дела вы решаете в семье, крупные – при дворе. Поместье ваше от столицы неподалеку, вы молоды, и вам не составит труда седеть верхом на коня, взять слугу и навестить нас. Мы встретим вас как дорогого гостя, как друга и брата, и это скрасит нам десятилетнюю разлуку! Сегодня мы отпускаем вас, и душа наша разрывается, ведь вы для нас не просто чиновник. На кого нам теперь опереться в делах государства, с кем обсудить трудные вопросы, кто подскажет нам правильное решение? Князь поклонился.