Страница:
– С шестнадцати лет служу я вашему величеству, и я осыпан милостями с головы до пят. Каждая тварь – даже собака и вол – любит своего хозяина, и я не покинул бы вас, если бы не чувствовал, что бесполезен на службе в последнее время. Понимаю, что долг призывает меня находиться при дворе, и мне стыдно, но я ничего не могу с собою поделать. Ведь и любящий сын когда-нибудь оставляет свою мать и уходит в жизнь! Я обещаю вам выполнить все три условия, хотя меня смущает ваше предложение относительно сохранения мне жалования, прошу вас освободить меня от этой щедрости, будет лучше, если я останусь бедняком, каким явился во дворец!
Император усмехнулся.
– Нет, мы разрешаем вам уйти с должности правого канцлера, но запрещаем отказываться от содержания.
Яну ничего не оставалось, как согласиться. И, получив отставку, он вместе с родителями, женами и наложницами стал готовиться к отъезду из столицы. Добившись исполнения своей просьбы, на которой так настаивал, он не мог забыть расположения Сына Неба и направил своему государю такое послание:
Император прочитал и воскликнул:
– Редкостной преданности человек наш князь Ян! При дворе ли он, у себя ли в поместье, равным образом радеет о государстве и о народном благе!
Ответ Яну гласил:
При последней встрече во дворце император сказал Яну:
– В назначенный день мы лично прибудем к Восточным воротам, чтобы проститься с вами. Сообщите нам день отъезда.
А что было в этот день, вы узнаете из следующей главы.
Глава пятьдесят вторая
Император провожал Яна до восточных окраин столицы. К Восточным воротам съехались чуть ли не все высокопоставленные сановники, близлежащие улицы оказались запружены экипажами. Государь подошел к князю и взял его за руку.
– Нам всегда недоставало общения с вами, хотя мы и виделись почти каждый день. Сегодня вы уезжаете насовсем – как перенесем мы разлуку с вами?
Князь прослезился и отвечал:
– Никогда не забуду я десяти лет, которые провел возле вашего величества, никогда не покинет мою память ваш нефритовый лик. Я счастлив, что в этот день вы рядом со мной!
Император приказал позвать Хун: та тотчас явилась и пала ниц перед Сыном Неба. Государь наполнил своей рукой кубок и поднес его Яну со словами:
– Когда устроите родителей на новом месте, навестите нас – нам нужен ваш совет.
Император наполнил до краев еще один кубок и протянул его Хун.
– Выпейте это вино, чтобы жить вам с князем сто лет в радости и согласии и не забывать нас!
Ян и Хун с глубоким поклоном приняли из рук императора кубки и осушили их до дна. День приближался к закату, и государь стал собираться во дворец. Напоследок он приказал придворным:
– Выдайте князю десять тысяч золотых, в дороге ему предстоят немалые расходы!
Император сел в экипаж и уехал, но по дороге трижды оборачивался, и всякий раз в глазах у него стояли слезы.
Прощаясь с князем Шэнем, Ян дружески обнял его и сказал:
– Уверен, на праздники вы навестите меня! Князь Шэнь в ответ:
– Да, я люблю только природу и друзей. Мне говорили, что ваше поместье расположено в прекрасном уголке. Конечно, я не премину принять ваше приглашение, чтобы полюбоваться пейзажами гор Эмэй[391] и насладиться беседами с другом, талантливым, как Су Цзы-чжань,
Ян начал поторапливать слуг: настало время ехать. Лянь Юй и Су-цин долго смотрели вслед веренице экипажей, утирая рукавом слезы. Дама Цзя утешала их, как могла, и наконец они все вместе покатили в столицу.
Ян покидал императорский двор, будучи совсем еще молодым, в расцвете славы и сил, но он не мог противостоять обуревавшей его жажде покоя, желанию пожить среди зеленых гор под белыми облаками. В дороге он не останавливался ни разу, но все, кто видел его, говорили с восхищением:
– Вот едет знаменитый князь Ян – это он помог государю воцарить мир в стране и теперь, отказавшись от почестей и наград, направляется в свое поместье. Так поступили и ханьский Шу Гуан, и танский У Цяо!
Селение Звездная Обитель находилось на юго-востоке от столицы: с севера оно примыкало к горе Красный Зонт, а с юга его омывала река Алмазная. Селение было небольшое – несколько десятков домов, – но славилось красотой окрестностей не меньше, чем горы Гуанлишань. Люди начали жить здесь давно: расчистили у подножья горы место, поставили дома и завели тихие, скромные обычаи, не помышляя о роскоши. В середине усадьбы стоял Лотосовый павильон, в одном из залов которого жила тысячелетняя черепаха, ползавшая среди лотосовых листьев, – этот павильон отвели госпоже Сюй. Во флигеле Мужнина Услада обосновалась госпожа Инь, во флигеле Мужнина Утеха – госпожа Хуан. Отдельный домик Весенний Блеск предназначен был для старого Яна, рядом с ним высился павильон Блаженный Покой, в котором стал жить сам князь. Всюду радовали взор многочисленные беседки и павильоны, высокий забор окружал двор от любопытных взоров.
Когда Ян с семейством прибыл в усадьбу, навстречу ему выбежали все жители селения, радостно приветствуя своего господина. Князь вышел из экипажа, определил родителей и жен на жительство, после чего подозвал наложниц:
– Сад в моем поместье тянется на несколько десятков ли: под горой Красный Зонт вы найдете терема Багряное Облако и Облако над Рекой, а на берегу Алмазной реки – павильоны Звезда Тай-и и Песчаный Берег, есть здесь и множество других – выбирайте каждая по вкусу: Журавлиное Гнездо, Рыбная Заводь, Соперник Луны, Роза Ветров, Прибежище Волн, Малый Камень, Райский Уголок, Волшебный Утес. Через несколько дней Ян призвал наложниц.
– Вы осмотрели все поместье, теперь каждая может выбрать себе место по сердцу.
Хун отвечала с улыбкой:
– Нет лучше, чем жить среди природы. В павильоне Песчаный Берег, что у самой реки, хорошо жить торговке или старой рыбачке. Павильон Волшебный Утес, что высоко на горе, предназначен для уединения даоса-отшельника. А вот терем Багряное Облако, он и от горы и от реки недалеко, и построен ни чересчур по-новому, ни чересчур по-старому! Могу ли я поселиться в нем?
Заговорила Лотос:
– Горам и рекам радуются люди, уже пожившие, а молодые любят ловить рыбу и собирать травы. Я, например, люблю заниматься разведением шелкопрядов, собирать тутовые листья, делать вино и варить рис. Позвольте мне жить в тереме Роза Ветров!
– А ты почему молчишь? – обратился Ян к Фее.
– Потому что у меня очень скромное желание: разрешите мне обосноваться в Райском Уголке, вдали от шума, чтобы насладиться тишиной и покоем.
Князь охотно позволил наложницам занять выбранные ими жилища.
Миновало несколько лун, и пришло время всем трем наложницам праздновать рождение сыновей. Князь явился на пир в терем Багряное Облако в сопровождении родителей и жен. Весна была в разгаре: повсюду пестрели цветы, склонялись к воде ивы, причудливых очертаний скалы, усыпанные брызгами, сверкали под лучами солнца на берегу реки. Слуга вел гостей к терему горной тропинкой. Старый Ян с радостью оглядывал окрестности: на юге высятся горы в шапках белых облаков, далеко вперед уходит, блестя, как шелк или зеркало, широкая река, к подножью Красного Зонта и соседней горы Небесное Око лепятся сотни домишек.
– Как же здесь хорошо! – не удержал восторга старик. – И какое счастье, что госпожа Хун первой празднует рождение сына!
Ян прошел во двор и не успел сделать нескольких шагов, как навстречу выступила Хун с ребенком на руках, сопровождаемая служанками. Хозяйка провела гостей в терем – на окнах изящные переплеты, стены крашены в белый, столбы в красный цвет, на дверях шелковые занавеси, в комнатах украшенные жемчугом ширмы. Богатый дом! Вокруг терема растут персиковые и сливовые деревья, зеленые травы, в которых порхают бабочки, – здесь приятно наслаждаться весной; с запада стоит Павильон Живой Природы, заросший кленами и громадными хризантемами, порхают птицы, бродят красавцы олени, на шесте сидит пара кривоклювых соколов – здесь чудесно по осени; с юга высится Павильон Легкого Ветерка, густая зелень поднялась под его крышу, возле каменной стены бежит ручеек с небольшим водопадом, у входа в павильон лотосовый пруд с резвящимися в нем рыбками и дружными селезнем и уточкой – летом нет уголка краше; с севера виден Павильон Белой Яшмы, поднялся среди зеленых сосен и бамбука; белые аисты и журавли бродят в густых зарослях, у горизонта неровная линия холмов, рассеченных долинами, – сказочно хорошо здесь зимой! Ян внимательно осмотрел все и направился к Багряному Облаку, где уже были накрыты пиршественные столы. Заиграла музыка, полилось вино, жители селения, приглашенные на праздник, завели песни и танцы – все были сыты, хмельны и довольны.
На другой день князь с родными отправился в павильон Райский Уголок. Они шли по извилистой горной тропе, на душе у всех было светло, свежий ветерок шелестел в ветвях сосен, нежно журчал ручей, заставляя забыть мирские тревоги. Из просеки в зарослях кустарника появились две служанки и повели гостей к павильону – из решетчатого окна им улыбается красавица Фея, радостная и оживленная. Она выбежала навстречу и провела гостей в павильон, приказав служанкам подавать чай. Легкие, нежные ароматы витали в воздухе, и дышалось всем так легко и свободно, словно земные заботы, все до единой, остались за спиной, в другом, нежели этот, мире. Пришедшие огляделись: белоснежные стены радуют глаз чистотой, комнаты украшают каменные кувшины и курильницы, на столике лежит цитра, из узкогорлой вазы торчит мухобойка. Из окна, что на север, видны каменные ступени и перила павильона, а дальше поле, поросшее удивительными цветами и диковинными травами, в зарослях бамбука дремлют белые журавли. Куда ни глянь, все радует и ласкает душу! Вдруг порыв ветра донес до слуха гостей звон колокола. Старый Ян поднял голову, прислушался.
– Где это звонят?
– На восточном склоне горы, там стоит небольшой домик, – ответила Фея.
Она повела гостей туда: с узкой, усыпанной камнями лесной тропинки их глазам открылся крохотный чистый домик. Над его крышей висят белые облака, за невысокой изгородью видны зеленые холмы, тишь да благодать кругом! Открыли дверь, вошли – на столике книга, на стене яшмовый футляр для кистей. Больше похоже жилище на приют даоса, чем на обиталище обычного смертного!
А в павильоне всех уже поджидали накрытые столики, – гостям предложили вареный ячмень с бобовым супом, лесные и полевые овощи. Долго продолжался пир в честь рождения сына у Феи. Вот и солнце скрылось за холмами на западе, с востока взошла луна, прохладный ветер поиграл ветвями сосен и ворвался в комнаты, неся с собой горные запахи. Хун взяла со стола цитру и начала играть. Фея на яшмовой флейте поддержала ее: чистые нежные звуки поплыли в серебристом свете луны. Подняли головы журавли, протяжно закричали, подлетели к окну и начали вытанцовывать на лужайке. Старый Ян не может отвести от них умиротворенного взгляда, рада его душа! Он поворачивается к сыну и невесткам.
– Циньский Ши-хуан и ханьский У-ди искали небожителей Сянь Мэня и Ань Ци-шэн на берегу моря, но если бы они побывали этой ночью здесь, они поняли бы, что не стоило ехать в такую даль!
Настал новый день, и все отправились в павильон Роза Ветров. Дорога утопала в цветах, над нею склонялись ветви ив и софор, зеленых сосен и бамбука. Ближе к павильону огородные гряды и стук крупорушек напоминали о вольной сельской жизни. У обочины девушки рвали тутовые ягоды, молодые парни рубили на холме хворост, откуда-то доносились звуки свирели, – сразу видно, что люди живут здесь мирно и в достатке. Навстречу желанным гостям выходит Лотос, нарумяненная и напудренная, веселая и довольная, на руках у нее сын. Мать отдает его служанке, а сама показывает путь женам и наложницам князя. Она распахивает окна, поднимает занавеси, чтобы можно было полюбоваться окрестностями, затем ведет в комнаты: у окна стоит ткацкий стан, точь-в-точь как у матери Мэн-цзы, и сразу ясно, что хозяйка – женщина трудолюбивая. Столы уже накрыты для пира, громоздятся яства одно другого вкуснее, и каждое приготовлено по наставлениям госпожи Ван, супруги сунского поэта Су Ши[392], а блюда расставлены по образцам Ши Гань-ши, – хоть государя сажай за стол, не стыдно! Гости знали, что домашними делами заправляла одна Лотос, а слуги только помогали ей, и потому не переставали воздавать ей и как умелой хозяйке, и как красавице матери.
Заговорила Хун:
– Я слышала, что Лотос по примеру чэньской Ло-фу[393] разводит тутового шелкопряда и собирает тутовые ягоды, нельзя ли посмотреть на это хозяйство?
Князь повел жен и наложниц к небольшому строению, где на полках ровными рядами лежали коробки с шелкопрядами: одни еще прячутся в листьях шелковицы, другие ползают среди белоснежных коконов. Госпожа Хуан со вздохом сказала:
– Я тоже женщина, но меня научили только наряжаться, а к настоящему делу, увы, так и не приспособили!
Все отправились в сад. Там стоял небольшой домик, чистый и уютный, с занавесками на окнах, лакированными столбиками и перилами. Гости вошли внутрь и увидели: на постели покрывало, расшитое лотосами, на сундуке – рукоделье, в углу ширма с шелковыми драпировками, а на них изображены шитьем фениксы. Все здесь свидетельствовало о талантах хозяйки, ее вкусе и умении. Гости без устали нахваливали Лотос, разглядывали ее вышивки.
– Я по натуре домоседка, – начала с улыбкой Лотос, – люблю стряпать, шить, полоть. Но князь приучил меня к праздной жизни, ему не по душе разговоры о Мэн Гуан. Потому-то он и поселил меня в отдельном домике, чтобы там я могла «изводить себя, как Дун Ши»[394]. Когда ко мне приходит князь, я быстренько утираю пот, пудрюсь и хватаюсь за рукоделие руками, которые только что сжимали мотыгу, но все у меня не ладится, все получается не так!
Явилась служанка и сказала, что ужин готов. Гости пошли в Розу Ветров. Лотос сама спустилась в кухню, попробовала кушанья и приказала подавать их на столы. Служанки принесли «гостевой рис», салат из зелени, только что срезанную тыкву, барашка. Лотос перед началом трапезы прочитала «Песнь о земледельческом годе»[395] из «Книги песен». Затем подали вино в тыквенных чашах, полных до краев, и свежевыловленную рыбу на нефритовых подносах.
Старый Ян был доволен.
– На славу отпраздновали день рождения внука! Затем старик обратился к Инь и Хуан:
– Наложницы принесли нам деток. Почему бы и вам, невестушки, не сделать то же самое? Давайте-ка завтра соберемся обсудить эти дела в Лотосовом павильоне, потом в Мужниной Усладе, потом в Мужниной Утехе, потом в Весеннем Блеске и Блаженном Покое!
Жены князя согласились. Между тем землю окутали сумерки, гости заторопились домой. Лотос проводила их до ворот, и на прощанье госпожа Сюй говорит ей:
– На восточной окраине селения живет старушка, очень она скучает одна и хочет познакомиться с тобой да заодно помочь тебе в делах. Ты не против?
Лотос промолчала, а госпожа Сюй усмехнулась.
– Правда, угодить этой старушке трудно, но ты уж постарайся!
Лотос поняла, о чем речь, и ответила:
– Дней через пять-шесть я собираю крестьян пропалывать гряды. Если хочет, пусть приходит помочь.
Госпожа Сюй удовлетворенно кивнула и ушла.
На другой день наложницы князя отправились пировать в Лотосовый павильон, пригласив с собой и деревенских старушек, которых собралось великое множество, седых, согнутых в три погибели, бедно одетых, простоватых. Старушки восхищались красотой и достатком дома, хвалили красоту хозяек, тараторили без умолку. Гостей принимали Фея и Лотос: потчевали их вином и всякой снедью, развлекали веселыми прибаутками. Старушки были счастливы, без конца славили гостеприимных хозяек:
– Жить вам тысячу лет в радости и благополучии! Назавтра пировали в Мужниной Усладе и Мужниной
Утехе и пригласили всех женщин селения. Еще через день настал черед Весеннего Блеска и Блаженного Покоя, куда сошлись сельские старцы и жители соседних селений. Старый Ян в простой крестьянской одежде встречал гостей, а князь в алом халате сидел рядом с отцом и занимал прибывших на пир изысканными речами и изъявлениями дружбы.
Так проходили дни в Звездной Обители. Однажды, в первую десятидневку четвертой луны, моросил мелкий дождь и куролесил южный ветер. Ян пошел в Лотосовый павильон проведать матушку. Однако двери ее опочивальни оказались закрытыми, и служанка сказала князю, что хозяйка отправилась в Розу Ветров.
– Как же она пошла по дождю? – удивился Ян.
– Госпожа Лотос принесла ей накидку, – отвечала служанка.
Усмехнувшись, Ян отправился в Розу Ветров. Дорога вела князя мимо величественных горных склонов и зеленых рощ; качались, ссыпая с листьев капли дождя, вековые деревья, жалобно кричала кукушка, призывая поскорей лето, и как бы в ответ ей ветер приносил откуда-то песню царства Бинь – о седьмой луне, крестьяне пропалывали свои поля, прославляя добродетели государя, – казалось, вернулись славные времена правителей Гэ Тяня[396] и У Хуая[397]!
Ян шел неспешным шагом, любуясь окрестностями, и вдруг среди деревьев увидел нескольких людей в соломенных шляпах и простых накидках. Он вгляделся в них и узнал матушку и своих наложниц со служанками. Они стояли невдалеке от поля и беседовали. Завидя князя, Лотос пошла ему навстречу со словами:
– Слава ученого призрачна, как весенний сон. Однако едет ли он в шелковом халате с поясом, изукрашенным нефритом, на прием к императору, шагает ли в соломенной шляпе и серой накидке к павильону Роза Ветров, он погружен в свои ученые мысли и не замечает ничего вокруг!
Ян посмеялся и спрашивает у госпожи Сюй:
– Отчего это вы ушли без меня, матушка?
– В деревне старухам некогда бездельничать да болтать с сыновьями, – улыбнулась та. – Не мешай нам, видишь, мы заняты!
Князь присмотрелся и увидел, что его наложницы держат в руках небольшие лопаты и оживленно переговариваются, показывая то на деревья, то на траву.
Князь обратился к ним:
– Некогда Пан Дэ-гун[398] поселился на земле Санъян, сам обрабатывал поля, а жена его готовила простую пищу, и были они счастливы. Я, конечно, не похож на Пан Дэ-гуна, зато каждая из вас напоминает мне его супругу!
Хун отшутилась:
– В жизни человека так мало радостей, а время летит так быстро: сто лет – как порыв весеннего ветерка! Зачем же нам превращаться в жён горного отшельника, одетых в холщовые юбки, да закалывать волосы колючками?
Женщины развеселились и, как заправские селяне, ударили в барабан, подняли флажок и, став в ряд, заработали лопатами, громко распевая крестьянскую песню:
Император усмехнулся.
– Нет, мы разрешаем вам уйти с должности правого канцлера, но запрещаем отказываться от содержания.
Яну ничего не оставалось, как согласиться. И, получив отставку, он вместе с родителями, женами и наложницами стал готовиться к отъезду из столицы. Добившись исполнения своей просьбы, на которой так настаивал, он не мог забыть расположения Сына Неба и направил своему государю такое послание:
«Неразумный слуга Вашего Величества Ян Чан-цюй, невзирая на милости, которыми Вы осыпали его столь долго, покидает Вас и уезжает из столицы. Я отправляюсь на восток, но сердце мое остается у Вас во дворце – как выразить Вам мое волнение перед разлукой? Ваша мудрость и доброта не уступают добродетелям Яо и Шуня, достоинствам Чэн Тана[390] и У-ди, и все же за десять лет пребывания на троне Вы не добились полного процветания страны и благоденствия народа только потому, что мы, Ваши слуги, были недостаточно преданы Вам и проявили мало усердия. Говорят, у хорошего плотника не бывает лишней щепки, у хорошего полководца – плохих воинов. В «Книге истории» сказано: «Если правитель мудр, то и министры у него хороши, если правитель легкомыслен, то и министры у него ленивые». Мой совет Вашему Величеству: ищите талантливых людей. Конечно, в былые времена и ныне цена человеку не одна, но, порождая человека, Небо предназначает его для полезного дела. В эпоху «Воюющих царств» люди не помышляли о покое, который познали они во времена Яо и Шуня, однако уже тогда были гармония и порядок. Но не от одних талантов людей зависит судьба государства! Досадно, когда способный юноша прозябает в провинции, дожидаясь своего часа и с надеждой взирая на далекий дворец, а там и знать не знают о несчастном. Государь проводит день, внимая лишь сплетням ничтожных слуг да болтовне придворных девок. Откуда же ждать процветания и благоденствия? Чтобы достойно управлять государством, надобно прежде всего выправить обычаи и нравы, установить строгие законы, бережливо расходовать казну, заботиться о народе, для чего уменьшить подати, улучшить судейское дело, запретить чрезмерную роскошь, искоренить подкуп, – это Вам скажет всякий! Сие очень важно, но есть кое-что и поважнее. Древние говорили: «Ученый – оплот государства!» Начав с воспитания подданных, надо потом выбрать среди них наиболее ученых и с ними обсуждать государственные дела. Но в нашей стране науками пренебрегают, никто не радеет о них – разве не должно такое заботить Вас? После династий Ся, Инь и Чжоу сложился порядок сдачи государственных экзаменов для получения должности. В эпоху Чжоу появились «шесть добродетелей, шесть правил поведения и шесть искусств», в эпоху Хань разработали порядок «выбора и назначения». Посредством этих установлений воспитывали и отбирали полезных для государства людей. Но прошло время, и этот порядок устарел: сдаст человек однажды экзамен – и теряет живость ума, сдаст успешно второй раз – и совсем разленится. Бедный не выдерживает тягот подготовки, закрывает книгу и думает, как бы заработать на пропитание. Богатый посмеется над неудачником и ждет для себя счастливого случая или пробирается на должность окольными путями. Так распространяются глупые взгляды и грубые нравы, воцаряется бесстыдство – и это все как чума для народа. Сегодня, как никогда прежде, нужно развивать науки, поощрять стихотворчество, сочинение жизнеописаний, ученых трактатов и книг – сколько бы при этом ни воспитали мы ученых мужей, все они будут стране на пользу. А разве не осталось более людей, которые болеют за судьбы отчизны? Пора снова ввести практику государственных экзаменов не только в столице, но и на местах. По всем уездам оповестить об отборе раз в три года лучших на государственную службу: из крупных земель – по десять и более человек, из малых – по пять-шесть. Испытать каждого на знание древних книг и умение справляться с государственными делами, для чего прикрепить их на время к Палате церемоний, а самых талантливых принять ко двору, еще раз подвергнув их экзамену. На таком испытании государю следует присутствовать самолично и самому проверять сочинения – только государь должен отбирать наиболее достойных и определять каждому должность.
Сегодня я покидаю столицу и отбываю в свое поместье и, хотя я уже свободен от государственных дел, не могу не высказать всего, что накопилось у меня на душе, всего, что меня тревожит. Мудрые правители прошлого придавали первостепенное значение отбору и взращиванию талантов, и я думаю, что в наше время судьба государства также зависит от достоинств Ваших слуг и советников. Прошу Вас, Ваше Величество, благосклонно принять мои размышления».
Император прочитал и воскликнул:
– Редкостной преданности человек наш князь Ян! При дворе ли он, у себя ли в поместье, равным образом радеет о государстве и о народном благе!
Ответ Яну гласил:
«Вы уезжаете из столицы, но душа Ваша по-прежнему остается рядом с нами. Мы знаем и видим, что Вы нас любите, и сожалеем, что не удалось нам убедить Вас остаться, – как мы печалимся из-за этого! Если бы не Вы, то кто указал бы нам на важность покровительства наукам? Вернитесь, князь, споспешествуйте нам в делах управления страной!»
При последней встрече во дворце император сказал Яну:
– В назначенный день мы лично прибудем к Восточным воротам, чтобы проститься с вами. Сообщите нам день отъезда.
А что было в этот день, вы узнаете из следующей главы.
Глава пятьдесят вторая
О ТОМ, КАК СЫН НЕБА ПРОЩАЛСЯ С ЯНОМ У ВОСТОЧНЫХ ВОРОТ И КАК В ЗВЕЗДНОЙ ОБИТЕЛИ КНЯЗЬ ЯН ПРАЗДНОВАЛ РОЖДЕНИЕ СЫНОВЕЙ
– Нам всегда недоставало общения с вами, хотя мы и виделись почти каждый день. Сегодня вы уезжаете насовсем – как перенесем мы разлуку с вами?
Князь прослезился и отвечал:
– Никогда не забуду я десяти лет, которые провел возле вашего величества, никогда не покинет мою память ваш нефритовый лик. Я счастлив, что в этот день вы рядом со мной!
Император приказал позвать Хун: та тотчас явилась и пала ниц перед Сыном Неба. Государь наполнил своей рукой кубок и поднес его Яну со словами:
– Когда устроите родителей на новом месте, навестите нас – нам нужен ваш совет.
Император наполнил до краев еще один кубок и протянул его Хун.
– Выпейте это вино, чтобы жить вам с князем сто лет в радости и согласии и не забывать нас!
Ян и Хун с глубоким поклоном приняли из рук императора кубки и осушили их до дна. День приближался к закату, и государь стал собираться во дворец. Напоследок он приказал придворным:
– Выдайте князю десять тысяч золотых, в дороге ему предстоят немалые расходы!
Император сел в экипаж и уехал, но по дороге трижды оборачивался, и всякий раз в глазах у него стояли слезы.
Прощаясь с князем Шэнем, Ян дружески обнял его и сказал:
– Уверен, на праздники вы навестите меня! Князь Шэнь в ответ:
– Да, я люблю только природу и друзей. Мне говорили, что ваше поместье расположено в прекрасном уголке. Конечно, я не премину принять ваше приглашение, чтобы полюбоваться пейзажами гор Эмэй[391] и насладиться беседами с другом, талантливым, как Су Цзы-чжань,
Ян начал поторапливать слуг: настало время ехать. Лянь Юй и Су-цин долго смотрели вслед веренице экипажей, утирая рукавом слезы. Дама Цзя утешала их, как могла, и наконец они все вместе покатили в столицу.
Ян покидал императорский двор, будучи совсем еще молодым, в расцвете славы и сил, но он не мог противостоять обуревавшей его жажде покоя, желанию пожить среди зеленых гор под белыми облаками. В дороге он не останавливался ни разу, но все, кто видел его, говорили с восхищением:
– Вот едет знаменитый князь Ян – это он помог государю воцарить мир в стране и теперь, отказавшись от почестей и наград, направляется в свое поместье. Так поступили и ханьский Шу Гуан, и танский У Цяо!
Селение Звездная Обитель находилось на юго-востоке от столицы: с севера оно примыкало к горе Красный Зонт, а с юга его омывала река Алмазная. Селение было небольшое – несколько десятков домов, – но славилось красотой окрестностей не меньше, чем горы Гуанлишань. Люди начали жить здесь давно: расчистили у подножья горы место, поставили дома и завели тихие, скромные обычаи, не помышляя о роскоши. В середине усадьбы стоял Лотосовый павильон, в одном из залов которого жила тысячелетняя черепаха, ползавшая среди лотосовых листьев, – этот павильон отвели госпоже Сюй. Во флигеле Мужнина Услада обосновалась госпожа Инь, во флигеле Мужнина Утеха – госпожа Хуан. Отдельный домик Весенний Блеск предназначен был для старого Яна, рядом с ним высился павильон Блаженный Покой, в котором стал жить сам князь. Всюду радовали взор многочисленные беседки и павильоны, высокий забор окружал двор от любопытных взоров.
Когда Ян с семейством прибыл в усадьбу, навстречу ему выбежали все жители селения, радостно приветствуя своего господина. Князь вышел из экипажа, определил родителей и жен на жительство, после чего подозвал наложниц:
– Сад в моем поместье тянется на несколько десятков ли: под горой Красный Зонт вы найдете терема Багряное Облако и Облако над Рекой, а на берегу Алмазной реки – павильоны Звезда Тай-и и Песчаный Берег, есть здесь и множество других – выбирайте каждая по вкусу: Журавлиное Гнездо, Рыбная Заводь, Соперник Луны, Роза Ветров, Прибежище Волн, Малый Камень, Райский Уголок, Волшебный Утес. Через несколько дней Ян призвал наложниц.
– Вы осмотрели все поместье, теперь каждая может выбрать себе место по сердцу.
Хун отвечала с улыбкой:
– Нет лучше, чем жить среди природы. В павильоне Песчаный Берег, что у самой реки, хорошо жить торговке или старой рыбачке. Павильон Волшебный Утес, что высоко на горе, предназначен для уединения даоса-отшельника. А вот терем Багряное Облако, он и от горы и от реки недалеко, и построен ни чересчур по-новому, ни чересчур по-старому! Могу ли я поселиться в нем?
Заговорила Лотос:
– Горам и рекам радуются люди, уже пожившие, а молодые любят ловить рыбу и собирать травы. Я, например, люблю заниматься разведением шелкопрядов, собирать тутовые листья, делать вино и варить рис. Позвольте мне жить в тереме Роза Ветров!
– А ты почему молчишь? – обратился Ян к Фее.
– Потому что у меня очень скромное желание: разрешите мне обосноваться в Райском Уголке, вдали от шума, чтобы насладиться тишиной и покоем.
Князь охотно позволил наложницам занять выбранные ими жилища.
Миновало несколько лун, и пришло время всем трем наложницам праздновать рождение сыновей. Князь явился на пир в терем Багряное Облако в сопровождении родителей и жен. Весна была в разгаре: повсюду пестрели цветы, склонялись к воде ивы, причудливых очертаний скалы, усыпанные брызгами, сверкали под лучами солнца на берегу реки. Слуга вел гостей к терему горной тропинкой. Старый Ян с радостью оглядывал окрестности: на юге высятся горы в шапках белых облаков, далеко вперед уходит, блестя, как шелк или зеркало, широкая река, к подножью Красного Зонта и соседней горы Небесное Око лепятся сотни домишек.
– Как же здесь хорошо! – не удержал восторга старик. – И какое счастье, что госпожа Хун первой празднует рождение сына!
Ян прошел во двор и не успел сделать нескольких шагов, как навстречу выступила Хун с ребенком на руках, сопровождаемая служанками. Хозяйка провела гостей в терем – на окнах изящные переплеты, стены крашены в белый, столбы в красный цвет, на дверях шелковые занавеси, в комнатах украшенные жемчугом ширмы. Богатый дом! Вокруг терема растут персиковые и сливовые деревья, зеленые травы, в которых порхают бабочки, – здесь приятно наслаждаться весной; с запада стоит Павильон Живой Природы, заросший кленами и громадными хризантемами, порхают птицы, бродят красавцы олени, на шесте сидит пара кривоклювых соколов – здесь чудесно по осени; с юга высится Павильон Легкого Ветерка, густая зелень поднялась под его крышу, возле каменной стены бежит ручеек с небольшим водопадом, у входа в павильон лотосовый пруд с резвящимися в нем рыбками и дружными селезнем и уточкой – летом нет уголка краше; с севера виден Павильон Белой Яшмы, поднялся среди зеленых сосен и бамбука; белые аисты и журавли бродят в густых зарослях, у горизонта неровная линия холмов, рассеченных долинами, – сказочно хорошо здесь зимой! Ян внимательно осмотрел все и направился к Багряному Облаку, где уже были накрыты пиршественные столы. Заиграла музыка, полилось вино, жители селения, приглашенные на праздник, завели песни и танцы – все были сыты, хмельны и довольны.
На другой день князь с родными отправился в павильон Райский Уголок. Они шли по извилистой горной тропе, на душе у всех было светло, свежий ветерок шелестел в ветвях сосен, нежно журчал ручей, заставляя забыть мирские тревоги. Из просеки в зарослях кустарника появились две служанки и повели гостей к павильону – из решетчатого окна им улыбается красавица Фея, радостная и оживленная. Она выбежала навстречу и провела гостей в павильон, приказав служанкам подавать чай. Легкие, нежные ароматы витали в воздухе, и дышалось всем так легко и свободно, словно земные заботы, все до единой, остались за спиной, в другом, нежели этот, мире. Пришедшие огляделись: белоснежные стены радуют глаз чистотой, комнаты украшают каменные кувшины и курильницы, на столике лежит цитра, из узкогорлой вазы торчит мухобойка. Из окна, что на север, видны каменные ступени и перила павильона, а дальше поле, поросшее удивительными цветами и диковинными травами, в зарослях бамбука дремлют белые журавли. Куда ни глянь, все радует и ласкает душу! Вдруг порыв ветра донес до слуха гостей звон колокола. Старый Ян поднял голову, прислушался.
– Где это звонят?
– На восточном склоне горы, там стоит небольшой домик, – ответила Фея.
Она повела гостей туда: с узкой, усыпанной камнями лесной тропинки их глазам открылся крохотный чистый домик. Над его крышей висят белые облака, за невысокой изгородью видны зеленые холмы, тишь да благодать кругом! Открыли дверь, вошли – на столике книга, на стене яшмовый футляр для кистей. Больше похоже жилище на приют даоса, чем на обиталище обычного смертного!
А в павильоне всех уже поджидали накрытые столики, – гостям предложили вареный ячмень с бобовым супом, лесные и полевые овощи. Долго продолжался пир в честь рождения сына у Феи. Вот и солнце скрылось за холмами на западе, с востока взошла луна, прохладный ветер поиграл ветвями сосен и ворвался в комнаты, неся с собой горные запахи. Хун взяла со стола цитру и начала играть. Фея на яшмовой флейте поддержала ее: чистые нежные звуки поплыли в серебристом свете луны. Подняли головы журавли, протяжно закричали, подлетели к окну и начали вытанцовывать на лужайке. Старый Ян не может отвести от них умиротворенного взгляда, рада его душа! Он поворачивается к сыну и невесткам.
– Циньский Ши-хуан и ханьский У-ди искали небожителей Сянь Мэня и Ань Ци-шэн на берегу моря, но если бы они побывали этой ночью здесь, они поняли бы, что не стоило ехать в такую даль!
Настал новый день, и все отправились в павильон Роза Ветров. Дорога утопала в цветах, над нею склонялись ветви ив и софор, зеленых сосен и бамбука. Ближе к павильону огородные гряды и стук крупорушек напоминали о вольной сельской жизни. У обочины девушки рвали тутовые ягоды, молодые парни рубили на холме хворост, откуда-то доносились звуки свирели, – сразу видно, что люди живут здесь мирно и в достатке. Навстречу желанным гостям выходит Лотос, нарумяненная и напудренная, веселая и довольная, на руках у нее сын. Мать отдает его служанке, а сама показывает путь женам и наложницам князя. Она распахивает окна, поднимает занавеси, чтобы можно было полюбоваться окрестностями, затем ведет в комнаты: у окна стоит ткацкий стан, точь-в-точь как у матери Мэн-цзы, и сразу ясно, что хозяйка – женщина трудолюбивая. Столы уже накрыты для пира, громоздятся яства одно другого вкуснее, и каждое приготовлено по наставлениям госпожи Ван, супруги сунского поэта Су Ши[392], а блюда расставлены по образцам Ши Гань-ши, – хоть государя сажай за стол, не стыдно! Гости знали, что домашними делами заправляла одна Лотос, а слуги только помогали ей, и потому не переставали воздавать ей и как умелой хозяйке, и как красавице матери.
Заговорила Хун:
– Я слышала, что Лотос по примеру чэньской Ло-фу[393] разводит тутового шелкопряда и собирает тутовые ягоды, нельзя ли посмотреть на это хозяйство?
Князь повел жен и наложниц к небольшому строению, где на полках ровными рядами лежали коробки с шелкопрядами: одни еще прячутся в листьях шелковицы, другие ползают среди белоснежных коконов. Госпожа Хуан со вздохом сказала:
– Я тоже женщина, но меня научили только наряжаться, а к настоящему делу, увы, так и не приспособили!
Все отправились в сад. Там стоял небольшой домик, чистый и уютный, с занавесками на окнах, лакированными столбиками и перилами. Гости вошли внутрь и увидели: на постели покрывало, расшитое лотосами, на сундуке – рукоделье, в углу ширма с шелковыми драпировками, а на них изображены шитьем фениксы. Все здесь свидетельствовало о талантах хозяйки, ее вкусе и умении. Гости без устали нахваливали Лотос, разглядывали ее вышивки.
– Я по натуре домоседка, – начала с улыбкой Лотос, – люблю стряпать, шить, полоть. Но князь приучил меня к праздной жизни, ему не по душе разговоры о Мэн Гуан. Потому-то он и поселил меня в отдельном домике, чтобы там я могла «изводить себя, как Дун Ши»[394]. Когда ко мне приходит князь, я быстренько утираю пот, пудрюсь и хватаюсь за рукоделие руками, которые только что сжимали мотыгу, но все у меня не ладится, все получается не так!
Явилась служанка и сказала, что ужин готов. Гости пошли в Розу Ветров. Лотос сама спустилась в кухню, попробовала кушанья и приказала подавать их на столы. Служанки принесли «гостевой рис», салат из зелени, только что срезанную тыкву, барашка. Лотос перед началом трапезы прочитала «Песнь о земледельческом годе»[395] из «Книги песен». Затем подали вино в тыквенных чашах, полных до краев, и свежевыловленную рыбу на нефритовых подносах.
Старый Ян был доволен.
– На славу отпраздновали день рождения внука! Затем старик обратился к Инь и Хуан:
– Наложницы принесли нам деток. Почему бы и вам, невестушки, не сделать то же самое? Давайте-ка завтра соберемся обсудить эти дела в Лотосовом павильоне, потом в Мужниной Усладе, потом в Мужниной Утехе, потом в Весеннем Блеске и Блаженном Покое!
Жены князя согласились. Между тем землю окутали сумерки, гости заторопились домой. Лотос проводила их до ворот, и на прощанье госпожа Сюй говорит ей:
– На восточной окраине селения живет старушка, очень она скучает одна и хочет познакомиться с тобой да заодно помочь тебе в делах. Ты не против?
Лотос промолчала, а госпожа Сюй усмехнулась.
– Правда, угодить этой старушке трудно, но ты уж постарайся!
Лотос поняла, о чем речь, и ответила:
– Дней через пять-шесть я собираю крестьян пропалывать гряды. Если хочет, пусть приходит помочь.
Госпожа Сюй удовлетворенно кивнула и ушла.
На другой день наложницы князя отправились пировать в Лотосовый павильон, пригласив с собой и деревенских старушек, которых собралось великое множество, седых, согнутых в три погибели, бедно одетых, простоватых. Старушки восхищались красотой и достатком дома, хвалили красоту хозяек, тараторили без умолку. Гостей принимали Фея и Лотос: потчевали их вином и всякой снедью, развлекали веселыми прибаутками. Старушки были счастливы, без конца славили гостеприимных хозяек:
– Жить вам тысячу лет в радости и благополучии! Назавтра пировали в Мужниной Усладе и Мужниной
Утехе и пригласили всех женщин селения. Еще через день настал черед Весеннего Блеска и Блаженного Покоя, куда сошлись сельские старцы и жители соседних селений. Старый Ян в простой крестьянской одежде встречал гостей, а князь в алом халате сидел рядом с отцом и занимал прибывших на пир изысканными речами и изъявлениями дружбы.
Так проходили дни в Звездной Обители. Однажды, в первую десятидневку четвертой луны, моросил мелкий дождь и куролесил южный ветер. Ян пошел в Лотосовый павильон проведать матушку. Однако двери ее опочивальни оказались закрытыми, и служанка сказала князю, что хозяйка отправилась в Розу Ветров.
– Как же она пошла по дождю? – удивился Ян.
– Госпожа Лотос принесла ей накидку, – отвечала служанка.
Усмехнувшись, Ян отправился в Розу Ветров. Дорога вела князя мимо величественных горных склонов и зеленых рощ; качались, ссыпая с листьев капли дождя, вековые деревья, жалобно кричала кукушка, призывая поскорей лето, и как бы в ответ ей ветер приносил откуда-то песню царства Бинь – о седьмой луне, крестьяне пропалывали свои поля, прославляя добродетели государя, – казалось, вернулись славные времена правителей Гэ Тяня[396] и У Хуая[397]!
Ян шел неспешным шагом, любуясь окрестностями, и вдруг среди деревьев увидел нескольких людей в соломенных шляпах и простых накидках. Он вгляделся в них и узнал матушку и своих наложниц со служанками. Они стояли невдалеке от поля и беседовали. Завидя князя, Лотос пошла ему навстречу со словами:
– Слава ученого призрачна, как весенний сон. Однако едет ли он в шелковом халате с поясом, изукрашенным нефритом, на прием к императору, шагает ли в соломенной шляпе и серой накидке к павильону Роза Ветров, он погружен в свои ученые мысли и не замечает ничего вокруг!
Ян посмеялся и спрашивает у госпожи Сюй:
– Отчего это вы ушли без меня, матушка?
– В деревне старухам некогда бездельничать да болтать с сыновьями, – улыбнулась та. – Не мешай нам, видишь, мы заняты!
Князь присмотрелся и увидел, что его наложницы держат в руках небольшие лопаты и оживленно переговариваются, показывая то на деревья, то на траву.
Князь обратился к ним:
– Некогда Пан Дэ-гун[398] поселился на земле Санъян, сам обрабатывал поля, а жена его готовила простую пищу, и были они счастливы. Я, конечно, не похож на Пан Дэ-гуна, зато каждая из вас напоминает мне его супругу!
Хун отшутилась:
– В жизни человека так мало радостей, а время летит так быстро: сто лет – как порыв весеннего ветерка! Зачем же нам превращаться в жён горного отшельника, одетых в холщовые юбки, да закалывать волосы колючками?
Женщины развеселились и, как заправские селяне, ударили в барабан, подняли флажок и, став в ряд, заработали лопатами, громко распевая крестьянскую песню:
Много в горах цветов –