Страница:
Мазур, пуская дым, наблюдал за ней с приятной улыбкой. Докурив до фильтра, сложил Кресту руки за спиной и, сделав из ремня «мёртвую петлю», перетянул запястья, прекрасно управившись левой рукой. Присел на стул и молчал, пока не вернулась Ольга. Протянула ему кусок верёвки метра в три длиной:
– Вот, все что на кухне было…
– Тоже неплохо, – благосклонно кивнул Мазур. – Разрежь на шесть кусков. Ага… Сначала этому ноги свяжи, – он кивнул на Креста, начавшего уже шевелиться. – А вы оба – лицом к стене, встать на колени, руки за спину…
Когда вся троица была надёжно спутана, Мазур, прижав глушитель к затылку Карабаса, поинтересовался самым мирным тоном:
– Кроме вас троих, ещё кто-нибудь припереться может?
– Бля буду, – пробормотал тот, запинаясь. – Никого…
– Точно?
– Чтоб я так жил…
Мазур передал пистолет Ольге и быстренько прошёлся по квартире, особое внимание уделяя шкафу и серванту. В шкафу, в большой синей сумке, отыскались деньги, миллиончиков пять с мелочью, штук двадцать патронов к «ТТ» в коробке из-под конфет, электрошокер «Скорпион» и большой перочинный нож – этот был «разрешённый», со старой, ещё советской ценой на боковинке, обозначенной в рублях и копейках. Отыскался ещё прибор ночного видения – не из самых сложных, такие сейчас можно купить в магазинах, с одним окуляром.
В комнате неразборчиво забубнили несколько голосов, послышался яростный вскрик, похоже, это Крест сердился. Поставив сумку, Мазур заглянул туда:
– Что орёте?
– Да вот этот мне внушает, что он здесь самый хороший и надёжный, – сказала Ольга, показав стволом на Карабаса.
– В оруженосцы мне предлагается? – хмыкнул Мазур.
– Да близко к тому…
– Сидите уж, волюнтаристы, – сказал Мазур. – Потом с вами займусь. И не орите – сами говорили, милиция напротив, и в доме их полно…
Вышел оттуда и продолжил поиски, но ничего особо интересного больше не нашёл. Разве что большая пластмассовая коробка со множеством пузырьков без этикеток, каких-то маленьких кисточек и вовсе уж непонятных крохотных штучек, вызывавших почему-то ассоциацию с рабочим столом ювелира или часовщика. В том же отделении – два паспорта. Надя и по паспорту Надежда.
Крест именовался Николаем Петровичем Алентьевым – если фамилия вымышленная, подобрана со вкусом, едва отложив паспорт, Мазур её забыл, пришлось вновь глянуть на нужную страничку.
Он пересыпал патроны себе в карман, проверил шокер – заряжен, сверкнул синий змеистый разряд – вернулся в комнату, взял со стола сигареты и бросил:
– Ну-с, вы ещё поскучаете, а с Николаем Петровичем мы побеседуем…
Подхватил Креста под мышки и поволок в самую дальнюю комнату, осторожно опустил на пол, чтобы не беспокоить соседей снизу, сел на стул, закурил и принялся задумчиво разглядывать пленного.
Тот был подавлен, но не раздавлен – в глазах больше напряжённой работы мысли, чем злости. Сыщик из Мазура был никудышный, он как-то не сталкивался с отечественным криминалом – да и с заграничным тоже, – но не составляло особенного труда определить, что Крест лихорадочно пытается нащупать выход.
– Ну что, хреново, Николай Петрович? – спросил Мазур без всякой издёвки.
– Да уж, – без выражения отозвался Крест.
И посмотрел скорее выжидательно. Ничего не поделаешь, подумал Мазур, придётся рисковать. Пристрелить эту троицу нетрудно, бросить связанными ещё легче – только вот куда потом подаваться? На Карабасовской «Таврии» доехать до тайги? А может, по-крупному сыграть?
– А жить-то хочется? – спросил он.
– Как всем, – сказал Крест напряжённо.
– Вот совпадение, мне тоже…
Он подождал, докурил до фильтра, но Крест так и не заговорил первым.
– А вот интересно, ты бы нас замочил? – спросил Мазур.
– Если как на духу – то не знаю, честное слово. Ты же мне времени не дал толком подумать, ногами дрыгать начал.
– «Не знаю» – это уже лучше, – сказал Мазур. – Вот если бы ты сразу вякнул «нет», я бы тебе категорически не поверил… Ладно. Я понимаю, мужик ты гордый и сопли распускать не собираешься, но выход какой-то искать надо, а? Если по большому счёту, мне ваши трупы ни к чему. А вот нас вы бы пришили на всякий случай, чтобы под ногами не путались…
– Я же говорю – не дал ты мне подумать толком.
– Ну, извини, – сказал Мазур. – Так получилось… Трупы ваши мне ни к чему, а вот паспорта пригодятся. Кассирша на вокзале их особо вдумчиво изучать не будет…
– Ты раньше доберись до вокзала. На тебя всю пижманскую ментовню подняли – после твоих прогулок с севера на юг. Не сколь ты, как девочка в глаза бросается, тебя можно покороче постричь и очки напялить, а с ней сложнее – над её причёской поработать придётся поискуснее.
– Ага, – сказал Мазур. – У тебя там в сумке – пакеты с хной, ножницы большие… Ты парикмахером на досуге работаешь, или Надежда?
– Ты нас двоих считай за одного. Во всех смыслах. Понял?
– Чего ж тут не понять? – протянул Мазур. – У меня аналогично… В общем, намекаешь, что я от ваших трупов ничего не получу?
– Намекаю.
– И вообще-то, я сам могу свою девочку постричь, а уж она разберётся, как с хной обращаться…
– А если паспорта палёные? – хмыкнул Крест.
– Что, ещё есть? То-то у тебя в сумке фотоаппарат…
– Найдутся. Только не тебе их искать… – Крест легонько усмехнулся. – А пытать ты меня не будешь – я ж орать начну, спалишься… Нет их в квартире, понятно?
– А пристрелю?
– А стреляй, – по вискам у него поползли крупные капли пота, но лицо оставалось спокойным. – Терять мне нечего, такая уж игра. Если я своего дела не проверну – лучше уж сразу глотнуть пулю, чем потом всю жизнь локти кусать… Все на карте. Понял? За такую карту и сдохнуть не жалко.
– Может, расскажешь?
– Нашёл дурака, – усмехнулся Крест. – Давай уж так: ты сначала свою одиссею выложишь. А я подумаю, стоит с тобой связываться или согласиться на девять грамм… Что, слабо? Это ж я у тебя под дулом, а не ты у меня.
– Резонно, – согласился Мазур. – Только ведь потом, если что не так, я тебя обязательно пришью…
– Вот расскажи, а там, чем черт не шутит, и выход поищем…
– Отчаянный ты мужик…
– Вот только мужиком обязывать не надо, а? Словечко позорное… – он покрутил головой. – Что ты не мент, и так ясно. Но и не деловой, выходит, базара откровенно не понимаешь… Хоть и в наколках весь. Ну, колонешься?
– Отчаянный ты экземпляр…
– Потому и гуляю до сих пор на охоте, но без ружей, которые сзади несут…
– Ладно, – кивнул Мазур.
Он рассказывал кратенько и скупо, рисуя происшедшее в самых общих чертах.
Себя он представил согласно прежней легенде только на сей раз объявил не частным сыскарем (кто его знает, этого Креста, какие у него взгляды на частных сыскарей), а майором-парашютистом, украшающим своей персоной Западносибирский военный округ.
– Да уж, интересный у тебя отпуск получился… – хмыкнул Крест.
– Что, не веришь?
– Верю. Серьёзно. Про такие охоты мне прежде слышать не доводилось – зато точно знаю один большой городок, где за крутые бабки и по хорошей рекомендации пройдёшь зрителем на гладиаторские бои…
– А, это я слышал, – сказал Мазур. – Каратэ до упора…
– Хрен ты слышал. Я говорю – гладиаторские. На шпагах, на мечах – и все всерьёз, никакой «первой крови». После этого и в твою охоту быстрее верится… И потом, если подумать… – протянул он. – Сунь сигарету в зубы. Благодарю. И потом, если твою версию принять, она отлично на все твои подвиги ложится, как по мерке шита, все объясняет… Одни прапора немного не укладываются.
– Вот их-то, хочешь верь, хочешь нет, я не убивал, – сказал Мазур. – Это моим горбом счёты свели…
– А хоть бы и ты, – безмятежно сказал Крест. – Что я, из-за вонючих дубаков слезы лить буду? Наоборот, майор… Мои тебе аплодисменты… Убедил. Верю.
– Вот спасибо, – сказал Мазур – А дальше что?
– Дальше? Дальше… – Крест медлил. Пару раз облизнул губы. – Интересное у нас совпадение целей. Обоим нужно отсюда смыться совершенно незамеченными. Только мне раньше нужно ещё дело сделать… Майор, я так понимаю, ты, пока шёл, в крови по самые уши вымазался? И на стену от этого не лезешь, тебе домой очень уж хочется… Если я на вас двоих последние чистые ксивы истрачу, отработаешь?
– То есть?
– Я вам делаю два чистых паспорта. И уходишь со мной по той дорожке, что я придумал. А взамен сработаешь вместо Дракона – ты, сердце мне вещает, ещё получше сработаешь даже…
– А что делать?
– Да замочить человек несколько… сразу отмечу – из нерусского народа, и самых что ни на есть немирных – напряжённо усмехнулся Крест. – Всего-то. Их там будет четверо. Кого-то я на себя возьму, но со всеми сразу не справиться. Они там начеку, гостя не ждут, но привыкли, что в любую минуту может неизвестный абрек появиться, добро попробует отобрать…
– И что ты у них отобрать собрался?
– Что бы ни было – вещь дорогая. Процент будешь выторговывать? Насчёт разумного процента можно поговорить – там на три жизни хватит, пусть уж мне будет на две с половиной, и тебе – на половинку…
– А если я потом все заберу? – опросил Мазур, ухмыляясь.
– Продать не сможешь. Запорешься. Меня, майор, жизнь учила в людях разбираться… Кстати, староват ты что-то для майора.
– Черт с тобой, – сказал Мазур. – Полковник.
– Вот это уже больше на правду похоже. Вы, конечно, в последнее время тоже стали разнообразные бизнеса крутить, но будь ты причастен к чему-то такому и шурши у тебя в кармане приличная капуста, повёз бы ты свою ляльку не в тайгу, а к тёплым морям и холуям в смокингах… Морда у тебя, извини, не бизнесменская – даже учитывая, что по тайге мыкаешь который день и похудал с голодухи… Ну так как?
– А поподробнее?
– Поподробнее… Картина такая: есть людишки, которые возят кое-что незаконное, но чертовски дорогое. Не наркотики, не бери в голову… И сложилось так, что в одном месте – войнушка, в другом – милицейские строгости, в третьем – сгорел хозяин гостиницы. И застрял человек с товаром в глухом углу. А я его вычислил. И если тебе все это кажется просто – чтоб ты больше так не думал… Масса времени и нервов ушла. И деньги, каких ты в жизни не видел, всё, что нажито непосильным трудом, как в той комедии выражались… И два жмурика безвестно догнивают. Такие вот дела.
– Короче, вор у вора дубинку крадёт?
– Я тебе не трамвайный щипач, – сказал Крест. – Да и они – не плотва. И «семейка» за ними – дай боже. Я тебя честно предупрежу: если мы хоть в малости проколемся и оставим следочек, всю оставшуюся жизнь придётся бегать с Чукотки в Антарктиду и обратно, будь ты хоть генерал, а я трижды в законе… Усёк? Времени немного есть, идти завтра ночью… Ну, думай. Документы тебе нынче же нарисуем.
– А что, если я потом с ними смоюсь! – фыркнул Мазур.
– На вокзал? – досадливо поморщился Крест. – Брось ты. Я в этой жизни верю разве что Надьке, потому что знаю её интерес… а вообще, и ей не верю. Просто ей выгодно шагать за мной, не отставая и не отбегая далеко… И тебе тоже гораздо выгодней, полковник, дёрнуть отсюда вместе со мной на приличной тачке, которой любой здешний мент честь отдаст не глядя.
– Ого! И где такая?
– А в том домике, куда пойдём. Для такого зверя – каких-то три часа до Аннинска. А Аннинск – это Транссибирская магистраль, масса поездов, и я тебе, закрыв глаза, тут же с ходу изложу, какой и во сколько там останавливается.
Это надёжнее, чем соваться на здешний вокзальчик. Наизусть расписание вызубрил… Девочку твою Надька пострижёт и покрасит. Фотку на ментовской ксиве заменим. Хоть на твою, хоть на мою. И – с комфортом до Шантарска. А там уж разбежимся.
– А почему я тебе нужен?
– Тьфу! – поморщился Крест. – Глупеешь, полковник, на глазах. Я же говорю там будут четверо. Волчары ещё те, стволами увешаны от яиц до ушей. Я, знаешь ли, не хилый и проворный, но без хорошего напарника и не рискну…
Его ребятки – я про бобра, которого будем обдирать, – надрочились на своих войнушках, против них нужен спец… Вроде Дракона. Который, как теперь ясно, из-за тебя сгинул, – не зря там палили. Приняли его за тебя, навалились, поди, целым взводом, а сдаваться живьём ему не было никакого интереса…
– Жалеешь его, а? – осторожно спросил Мазур.
– Из жалости, полковник, шубы не сошьёшь, даже на заплатки не пустишь твою жалость. Печально, конечно, но судя по тому, как ты мне влепил, ещё получше покойничка сработаешь…
– Я ещё согласия не давал…
– А оно у тебя на роже написано – покривил губы Крест. – Вот такими буквами. Что тут думать, полковник? Это ж просто прекрасно, что мы с тобой живём на двух разных плоскостях, на данном историческом отрезке делить ну абсолютно нечего… Может, развяжешь?
– Только если что – убью руками, – сказал Мазур. – И бесшумка твоя пока что у меня останется, уж не посетуй…
Он развязал сначала ноги, потом снял ремень с рук. Крест принялся ожесточённо растирать запястья, на которых виднелись синие полосы. Чуть подумав, Мазур плотно притворил дверь и вернулся на своё место.
– Раз пошла такая пьянка… – сказал он, поднёс зажигалку, видя, как неуклюже Крест держит сигарету все ещё скрюченными, затёкшими пальцами. Объясни-ка ты мне, почему у такого серьёзного… – он вовремя вспомнил про этикет, – человека в подручных ходит Карабас? Это ж сявка, за версту видно…
– А кто спорит? – спокойно пожал плечами Крест. – Только сявка эта до поры до времени полезная. Ты сможешь вырубить кое-что на подстанции так, чтобы оставить без света целую улицу?
– Вообще-то, если сначала осмотреться… – нерешительно сказал Мазур.
– А он вырубит сразу. Потому что волокет в этом деле. В Карабасе только и есть блатного, что наколки. Отсидел по малолетству за хулиганку два года, блатной стал, не приведи господь… Как в том анекдоте – «и кличка у него блатная»… Знаешь? Ну вот. Я его в своё время заприметил – никогда не знаешь, кто и где потом пригодится. Пригодился вот… Есть у него, чтоб ты знал, старший брат Гоша. Ходит брат Гоша в милицейских погонах, пишется капитаном – но давно уже брату Гоше хочется больших красивых денежек и чтоб пачка была вовсе уж невероятной толщины… И потому брат Гоша с нашей идеей потрясти бобра вполне согласен. И поедем мы туда, полковник, в натуральном «луноходе» с натуральной мигалкой.
– А этот брат Гоша нас там же не положит? – спросил Мазур. – Ежели, как говоришь, заховано у бобра на три жизни…
– В том-то и юмор, полковник, что вполне можно от него ожидать такого хамства, – оскалился Крест. – Значит, в чём наша задача? В том, чтобы брата Гошу заранее опередить. Он мне не сват, не брат – а мозгов у него не хватит, чтобы предварительно оставить на холодильнике письмишко… Да и оставил бы – не велика беда. Можно подумать, нынешняя фамилия у меня последняя… Гошу придётся класть. Там же.
– А Карабаса? – нехорошо усмехнулся Мазур.
– Ну, логика требует, чтобы и Карабаса… Или у тебя по ним с Гошей душа болеть будет? – Крест подался вперёд, глядя ему в глаза все так же умно и серьёзно. – Полковник, ты меня ни в жизнь не заложишь. Потому что тебе самому всю оставшуюся жизнь придётся о другом помнить, не до меня будет. Тебе ещё надо доказать, что та парочка у парома весьма даже плохая… итак далее. Отмажет тебя твоя контора?
– Отмажет, – сказал Мазур.
– Все равно, при любом раскладе тебе будет не до меня. И мне нет смысла вас мочить – если все нормально пройдёт, все живы останемся, делить будет нечего… А Карабас, сколько ему ни выдели, или болтать начнёт, или выйдут на него очень даже быстро соплеменнички нашего бобра. Это тебе не милиция, они меня вычислят по крохотным деталькам… И вас тоже. Ну что, ощущаешь прилив гуманизма насчёт этих двух братовьев?
– Да не особенно что-то, – честно сказал Мазур – Они же и меня заложат, если что…
– В корень зришь, – удовлетворённо сказал Крест. – А вот кстати… – Мазуру показалось, что он немного напрягся. – Ты со своей конторой связаться как-нибудь можешь? Чтобы они тебя на перроне в Шантарске встретили?
Они какое-то время смотрели друг другу в глаза и по лицам обоих, как зеркальное отражение, вдруг скользнули мимолётные ухмылки.
– Ага, вот оно что. – сказал Мазур.
– Ну, – спокойно сказал Крест. – Должен же я, прости, из тебя максимальную пользу извлечь в обмен на все хорошее с моей стороны? Мне много не надо – чтобы увезли с вокзала на хороших колёсах, к которым линейная ментовня близко не подойдёт… А там уж мы с Надюшкой где-нибудь на перекрёстке соскочим и пойдём жить дальше, как нам нравится.
– Телефона в квартире нет, жаль, – сказал Мазур. – А на переговорку мне ехать рискованно…
– Да уж. Придётся до финала тут просидеть.
– Оформлю это дело, когда сядем в поезд – сказал Мазур. – Но чтоб ты мне обеспечил мою фотку на милицейских корочках… В каждом поезде есть бригадир и рация. А по эмпээсовской рации знающий человек, кое во что посвящённый, с военными свяжется без труда – ты, может, и не знаешь, для чего в каждом управлении дороги первые отделы, а я-то знаю… Так что…
– Так что – получается так на так – усмехнулся Крест. – До того, как прыгнем на крокодила[17], ты меня изо всех сил будешь опасаться, а потом и наоборот. Ну, поверю я тебе, полковничек, коли уж такой расклад, но учти – задумаешь продать, я в твою лялечку всегда успею шмальнуть…
– Аналогично, – осклабился Мазур – Только я это насчёт тебя буду иметь в виду…
Глава 7
– Вот, все что на кухне было…
– Тоже неплохо, – благосклонно кивнул Мазур. – Разрежь на шесть кусков. Ага… Сначала этому ноги свяжи, – он кивнул на Креста, начавшего уже шевелиться. – А вы оба – лицом к стене, встать на колени, руки за спину…
Когда вся троица была надёжно спутана, Мазур, прижав глушитель к затылку Карабаса, поинтересовался самым мирным тоном:
– Кроме вас троих, ещё кто-нибудь припереться может?
– Бля буду, – пробормотал тот, запинаясь. – Никого…
– Точно?
– Чтоб я так жил…
Мазур передал пистолет Ольге и быстренько прошёлся по квартире, особое внимание уделяя шкафу и серванту. В шкафу, в большой синей сумке, отыскались деньги, миллиончиков пять с мелочью, штук двадцать патронов к «ТТ» в коробке из-под конфет, электрошокер «Скорпион» и большой перочинный нож – этот был «разрешённый», со старой, ещё советской ценой на боковинке, обозначенной в рублях и копейках. Отыскался ещё прибор ночного видения – не из самых сложных, такие сейчас можно купить в магазинах, с одним окуляром.
В комнате неразборчиво забубнили несколько голосов, послышался яростный вскрик, похоже, это Крест сердился. Поставив сумку, Мазур заглянул туда:
– Что орёте?
– Да вот этот мне внушает, что он здесь самый хороший и надёжный, – сказала Ольга, показав стволом на Карабаса.
– В оруженосцы мне предлагается? – хмыкнул Мазур.
– Да близко к тому…
– Сидите уж, волюнтаристы, – сказал Мазур. – Потом с вами займусь. И не орите – сами говорили, милиция напротив, и в доме их полно…
Вышел оттуда и продолжил поиски, но ничего особо интересного больше не нашёл. Разве что большая пластмассовая коробка со множеством пузырьков без этикеток, каких-то маленьких кисточек и вовсе уж непонятных крохотных штучек, вызывавших почему-то ассоциацию с рабочим столом ювелира или часовщика. В том же отделении – два паспорта. Надя и по паспорту Надежда.
Крест именовался Николаем Петровичем Алентьевым – если фамилия вымышленная, подобрана со вкусом, едва отложив паспорт, Мазур её забыл, пришлось вновь глянуть на нужную страничку.
Он пересыпал патроны себе в карман, проверил шокер – заряжен, сверкнул синий змеистый разряд – вернулся в комнату, взял со стола сигареты и бросил:
– Ну-с, вы ещё поскучаете, а с Николаем Петровичем мы побеседуем…
Подхватил Креста под мышки и поволок в самую дальнюю комнату, осторожно опустил на пол, чтобы не беспокоить соседей снизу, сел на стул, закурил и принялся задумчиво разглядывать пленного.
Тот был подавлен, но не раздавлен – в глазах больше напряжённой работы мысли, чем злости. Сыщик из Мазура был никудышный, он как-то не сталкивался с отечественным криминалом – да и с заграничным тоже, – но не составляло особенного труда определить, что Крест лихорадочно пытается нащупать выход.
– Ну что, хреново, Николай Петрович? – спросил Мазур без всякой издёвки.
– Да уж, – без выражения отозвался Крест.
И посмотрел скорее выжидательно. Ничего не поделаешь, подумал Мазур, придётся рисковать. Пристрелить эту троицу нетрудно, бросить связанными ещё легче – только вот куда потом подаваться? На Карабасовской «Таврии» доехать до тайги? А может, по-крупному сыграть?
– А жить-то хочется? – спросил он.
– Как всем, – сказал Крест напряжённо.
– Вот совпадение, мне тоже…
Он подождал, докурил до фильтра, но Крест так и не заговорил первым.
– А вот интересно, ты бы нас замочил? – спросил Мазур.
– Если как на духу – то не знаю, честное слово. Ты же мне времени не дал толком подумать, ногами дрыгать начал.
– «Не знаю» – это уже лучше, – сказал Мазур. – Вот если бы ты сразу вякнул «нет», я бы тебе категорически не поверил… Ладно. Я понимаю, мужик ты гордый и сопли распускать не собираешься, но выход какой-то искать надо, а? Если по большому счёту, мне ваши трупы ни к чему. А вот нас вы бы пришили на всякий случай, чтобы под ногами не путались…
– Я же говорю – не дал ты мне подумать толком.
– Ну, извини, – сказал Мазур. – Так получилось… Трупы ваши мне ни к чему, а вот паспорта пригодятся. Кассирша на вокзале их особо вдумчиво изучать не будет…
– Ты раньше доберись до вокзала. На тебя всю пижманскую ментовню подняли – после твоих прогулок с севера на юг. Не сколь ты, как девочка в глаза бросается, тебя можно покороче постричь и очки напялить, а с ней сложнее – над её причёской поработать придётся поискуснее.
– Ага, – сказал Мазур. – У тебя там в сумке – пакеты с хной, ножницы большие… Ты парикмахером на досуге работаешь, или Надежда?
– Ты нас двоих считай за одного. Во всех смыслах. Понял?
– Чего ж тут не понять? – протянул Мазур. – У меня аналогично… В общем, намекаешь, что я от ваших трупов ничего не получу?
– Намекаю.
– И вообще-то, я сам могу свою девочку постричь, а уж она разберётся, как с хной обращаться…
– А если паспорта палёные? – хмыкнул Крест.
– Что, ещё есть? То-то у тебя в сумке фотоаппарат…
– Найдутся. Только не тебе их искать… – Крест легонько усмехнулся. – А пытать ты меня не будешь – я ж орать начну, спалишься… Нет их в квартире, понятно?
– А пристрелю?
– А стреляй, – по вискам у него поползли крупные капли пота, но лицо оставалось спокойным. – Терять мне нечего, такая уж игра. Если я своего дела не проверну – лучше уж сразу глотнуть пулю, чем потом всю жизнь локти кусать… Все на карте. Понял? За такую карту и сдохнуть не жалко.
– Может, расскажешь?
– Нашёл дурака, – усмехнулся Крест. – Давай уж так: ты сначала свою одиссею выложишь. А я подумаю, стоит с тобой связываться или согласиться на девять грамм… Что, слабо? Это ж я у тебя под дулом, а не ты у меня.
– Резонно, – согласился Мазур. – Только ведь потом, если что не так, я тебя обязательно пришью…
– Вот расскажи, а там, чем черт не шутит, и выход поищем…
– Отчаянный ты мужик…
– Вот только мужиком обязывать не надо, а? Словечко позорное… – он покрутил головой. – Что ты не мент, и так ясно. Но и не деловой, выходит, базара откровенно не понимаешь… Хоть и в наколках весь. Ну, колонешься?
– Отчаянный ты экземпляр…
– Потому и гуляю до сих пор на охоте, но без ружей, которые сзади несут…
– Ладно, – кивнул Мазур.
Он рассказывал кратенько и скупо, рисуя происшедшее в самых общих чертах.
Себя он представил согласно прежней легенде только на сей раз объявил не частным сыскарем (кто его знает, этого Креста, какие у него взгляды на частных сыскарей), а майором-парашютистом, украшающим своей персоной Западносибирский военный округ.
– Да уж, интересный у тебя отпуск получился… – хмыкнул Крест.
– Что, не веришь?
– Верю. Серьёзно. Про такие охоты мне прежде слышать не доводилось – зато точно знаю один большой городок, где за крутые бабки и по хорошей рекомендации пройдёшь зрителем на гладиаторские бои…
– А, это я слышал, – сказал Мазур. – Каратэ до упора…
– Хрен ты слышал. Я говорю – гладиаторские. На шпагах, на мечах – и все всерьёз, никакой «первой крови». После этого и в твою охоту быстрее верится… И потом, если подумать… – протянул он. – Сунь сигарету в зубы. Благодарю. И потом, если твою версию принять, она отлично на все твои подвиги ложится, как по мерке шита, все объясняет… Одни прапора немного не укладываются.
– Вот их-то, хочешь верь, хочешь нет, я не убивал, – сказал Мазур. – Это моим горбом счёты свели…
– А хоть бы и ты, – безмятежно сказал Крест. – Что я, из-за вонючих дубаков слезы лить буду? Наоборот, майор… Мои тебе аплодисменты… Убедил. Верю.
– Вот спасибо, – сказал Мазур – А дальше что?
– Дальше? Дальше… – Крест медлил. Пару раз облизнул губы. – Интересное у нас совпадение целей. Обоим нужно отсюда смыться совершенно незамеченными. Только мне раньше нужно ещё дело сделать… Майор, я так понимаю, ты, пока шёл, в крови по самые уши вымазался? И на стену от этого не лезешь, тебе домой очень уж хочется… Если я на вас двоих последние чистые ксивы истрачу, отработаешь?
– То есть?
– Я вам делаю два чистых паспорта. И уходишь со мной по той дорожке, что я придумал. А взамен сработаешь вместо Дракона – ты, сердце мне вещает, ещё получше сработаешь даже…
– А что делать?
– Да замочить человек несколько… сразу отмечу – из нерусского народа, и самых что ни на есть немирных – напряжённо усмехнулся Крест. – Всего-то. Их там будет четверо. Кого-то я на себя возьму, но со всеми сразу не справиться. Они там начеку, гостя не ждут, но привыкли, что в любую минуту может неизвестный абрек появиться, добро попробует отобрать…
– И что ты у них отобрать собрался?
– Что бы ни было – вещь дорогая. Процент будешь выторговывать? Насчёт разумного процента можно поговорить – там на три жизни хватит, пусть уж мне будет на две с половиной, и тебе – на половинку…
– А если я потом все заберу? – опросил Мазур, ухмыляясь.
– Продать не сможешь. Запорешься. Меня, майор, жизнь учила в людях разбираться… Кстати, староват ты что-то для майора.
– Черт с тобой, – сказал Мазур. – Полковник.
– Вот это уже больше на правду похоже. Вы, конечно, в последнее время тоже стали разнообразные бизнеса крутить, но будь ты причастен к чему-то такому и шурши у тебя в кармане приличная капуста, повёз бы ты свою ляльку не в тайгу, а к тёплым морям и холуям в смокингах… Морда у тебя, извини, не бизнесменская – даже учитывая, что по тайге мыкаешь который день и похудал с голодухи… Ну так как?
– А поподробнее?
– Поподробнее… Картина такая: есть людишки, которые возят кое-что незаконное, но чертовски дорогое. Не наркотики, не бери в голову… И сложилось так, что в одном месте – войнушка, в другом – милицейские строгости, в третьем – сгорел хозяин гостиницы. И застрял человек с товаром в глухом углу. А я его вычислил. И если тебе все это кажется просто – чтоб ты больше так не думал… Масса времени и нервов ушла. И деньги, каких ты в жизни не видел, всё, что нажито непосильным трудом, как в той комедии выражались… И два жмурика безвестно догнивают. Такие вот дела.
– Короче, вор у вора дубинку крадёт?
– Я тебе не трамвайный щипач, – сказал Крест. – Да и они – не плотва. И «семейка» за ними – дай боже. Я тебя честно предупрежу: если мы хоть в малости проколемся и оставим следочек, всю оставшуюся жизнь придётся бегать с Чукотки в Антарктиду и обратно, будь ты хоть генерал, а я трижды в законе… Усёк? Времени немного есть, идти завтра ночью… Ну, думай. Документы тебе нынче же нарисуем.
– А что, если я потом с ними смоюсь! – фыркнул Мазур.
– На вокзал? – досадливо поморщился Крест. – Брось ты. Я в этой жизни верю разве что Надьке, потому что знаю её интерес… а вообще, и ей не верю. Просто ей выгодно шагать за мной, не отставая и не отбегая далеко… И тебе тоже гораздо выгодней, полковник, дёрнуть отсюда вместе со мной на приличной тачке, которой любой здешний мент честь отдаст не глядя.
– Ого! И где такая?
– А в том домике, куда пойдём. Для такого зверя – каких-то три часа до Аннинска. А Аннинск – это Транссибирская магистраль, масса поездов, и я тебе, закрыв глаза, тут же с ходу изложу, какой и во сколько там останавливается.
Это надёжнее, чем соваться на здешний вокзальчик. Наизусть расписание вызубрил… Девочку твою Надька пострижёт и покрасит. Фотку на ментовской ксиве заменим. Хоть на твою, хоть на мою. И – с комфортом до Шантарска. А там уж разбежимся.
– А почему я тебе нужен?
– Тьфу! – поморщился Крест. – Глупеешь, полковник, на глазах. Я же говорю там будут четверо. Волчары ещё те, стволами увешаны от яиц до ушей. Я, знаешь ли, не хилый и проворный, но без хорошего напарника и не рискну…
Его ребятки – я про бобра, которого будем обдирать, – надрочились на своих войнушках, против них нужен спец… Вроде Дракона. Который, как теперь ясно, из-за тебя сгинул, – не зря там палили. Приняли его за тебя, навалились, поди, целым взводом, а сдаваться живьём ему не было никакого интереса…
– Жалеешь его, а? – осторожно спросил Мазур.
– Из жалости, полковник, шубы не сошьёшь, даже на заплатки не пустишь твою жалость. Печально, конечно, но судя по тому, как ты мне влепил, ещё получше покойничка сработаешь…
– Я ещё согласия не давал…
– А оно у тебя на роже написано – покривил губы Крест. – Вот такими буквами. Что тут думать, полковник? Это ж просто прекрасно, что мы с тобой живём на двух разных плоскостях, на данном историческом отрезке делить ну абсолютно нечего… Может, развяжешь?
– Только если что – убью руками, – сказал Мазур. – И бесшумка твоя пока что у меня останется, уж не посетуй…
Он развязал сначала ноги, потом снял ремень с рук. Крест принялся ожесточённо растирать запястья, на которых виднелись синие полосы. Чуть подумав, Мазур плотно притворил дверь и вернулся на своё место.
– Раз пошла такая пьянка… – сказал он, поднёс зажигалку, видя, как неуклюже Крест держит сигарету все ещё скрюченными, затёкшими пальцами. Объясни-ка ты мне, почему у такого серьёзного… – он вовремя вспомнил про этикет, – человека в подручных ходит Карабас? Это ж сявка, за версту видно…
– А кто спорит? – спокойно пожал плечами Крест. – Только сявка эта до поры до времени полезная. Ты сможешь вырубить кое-что на подстанции так, чтобы оставить без света целую улицу?
– Вообще-то, если сначала осмотреться… – нерешительно сказал Мазур.
– А он вырубит сразу. Потому что волокет в этом деле. В Карабасе только и есть блатного, что наколки. Отсидел по малолетству за хулиганку два года, блатной стал, не приведи господь… Как в том анекдоте – «и кличка у него блатная»… Знаешь? Ну вот. Я его в своё время заприметил – никогда не знаешь, кто и где потом пригодится. Пригодился вот… Есть у него, чтоб ты знал, старший брат Гоша. Ходит брат Гоша в милицейских погонах, пишется капитаном – но давно уже брату Гоше хочется больших красивых денежек и чтоб пачка была вовсе уж невероятной толщины… И потому брат Гоша с нашей идеей потрясти бобра вполне согласен. И поедем мы туда, полковник, в натуральном «луноходе» с натуральной мигалкой.
– А этот брат Гоша нас там же не положит? – спросил Мазур. – Ежели, как говоришь, заховано у бобра на три жизни…
– В том-то и юмор, полковник, что вполне можно от него ожидать такого хамства, – оскалился Крест. – Значит, в чём наша задача? В том, чтобы брата Гошу заранее опередить. Он мне не сват, не брат – а мозгов у него не хватит, чтобы предварительно оставить на холодильнике письмишко… Да и оставил бы – не велика беда. Можно подумать, нынешняя фамилия у меня последняя… Гошу придётся класть. Там же.
– А Карабаса? – нехорошо усмехнулся Мазур.
– Ну, логика требует, чтобы и Карабаса… Или у тебя по ним с Гошей душа болеть будет? – Крест подался вперёд, глядя ему в глаза все так же умно и серьёзно. – Полковник, ты меня ни в жизнь не заложишь. Потому что тебе самому всю оставшуюся жизнь придётся о другом помнить, не до меня будет. Тебе ещё надо доказать, что та парочка у парома весьма даже плохая… итак далее. Отмажет тебя твоя контора?
– Отмажет, – сказал Мазур.
– Все равно, при любом раскладе тебе будет не до меня. И мне нет смысла вас мочить – если все нормально пройдёт, все живы останемся, делить будет нечего… А Карабас, сколько ему ни выдели, или болтать начнёт, или выйдут на него очень даже быстро соплеменнички нашего бобра. Это тебе не милиция, они меня вычислят по крохотным деталькам… И вас тоже. Ну что, ощущаешь прилив гуманизма насчёт этих двух братовьев?
– Да не особенно что-то, – честно сказал Мазур – Они же и меня заложат, если что…
– В корень зришь, – удовлетворённо сказал Крест. – А вот кстати… – Мазуру показалось, что он немного напрягся. – Ты со своей конторой связаться как-нибудь можешь? Чтобы они тебя на перроне в Шантарске встретили?
Они какое-то время смотрели друг другу в глаза и по лицам обоих, как зеркальное отражение, вдруг скользнули мимолётные ухмылки.
– Ага, вот оно что. – сказал Мазур.
– Ну, – спокойно сказал Крест. – Должен же я, прости, из тебя максимальную пользу извлечь в обмен на все хорошее с моей стороны? Мне много не надо – чтобы увезли с вокзала на хороших колёсах, к которым линейная ментовня близко не подойдёт… А там уж мы с Надюшкой где-нибудь на перекрёстке соскочим и пойдём жить дальше, как нам нравится.
– Телефона в квартире нет, жаль, – сказал Мазур. – А на переговорку мне ехать рискованно…
– Да уж. Придётся до финала тут просидеть.
– Оформлю это дело, когда сядем в поезд – сказал Мазур. – Но чтоб ты мне обеспечил мою фотку на милицейских корочках… В каждом поезде есть бригадир и рация. А по эмпээсовской рации знающий человек, кое во что посвящённый, с военными свяжется без труда – ты, может, и не знаешь, для чего в каждом управлении дороги первые отделы, а я-то знаю… Так что…
– Так что – получается так на так – усмехнулся Крест. – До того, как прыгнем на крокодила[17], ты меня изо всех сил будешь опасаться, а потом и наоборот. Ну, поверю я тебе, полковничек, коли уж такой расклад, но учти – задумаешь продать, я в твою лялечку всегда успею шмальнуть…
– Аналогично, – осклабился Мазур – Только я это насчёт тебя буду иметь в виду…
Глава 7
МЫ ПОШЛИ НА ДЕЛО, Я И РАБИНОВИЧ…
Очередную резкую перемену в судьбе Мазур принял довольно спокойно. И новых товарищей тоже. Он давно уже устал и удивляться, и волноваться, вообще проявлять эмоции. Ольга вела себя точно так же.
Конечно, его появление с Крестом рука об руку произвело среди присутствующих некоторый фурор. Освобождённый от пут Карабас долго и многословно клялся, что его не так поняли, он вовсе и не думал никого закладывать или менять хозяина, и, вообще, он есть самый верный подельщик в этих краях и во всем мире. Крест благодушно похлопал его по плечу и заверил, что нисколько в этом не сомневается – только потом, улучив момент, бросил на Мазура быстрый колючий взгляд (а сам в этот миг красочно расписывал, какая жизнь у Карабаса настанет, когда тот получит свою жирную долю). Мазур понятливо опустил ресницы. Холодно, отстраненно подумал, что эту сявку и в самом деле не стоит отпускать живьём.
Ни Надежда, ни Ольга не задавали лишних вопросов. Лишь Карабас попробовал было распустить перед Мазуром хвост, напоминая, что он в этой благородной компании давний и полноправный член, а эрзац-Дракон – пришлый и оттого подозрительный, несмотря на все его учинённые по дороге художества. Мазур, не втягиваясь в дискуссию, молча врезал ему – легонько, но больно, чтобы знал, кто есть кто. Карабас попытался воззвать к Кресту, но моральной поддержки у главаря не обрёл. И нельзя сказать, чтобы моментально воспылал к Мазуру лютой ненавистью – скорее уж с некоторым фатализмом принял новую иерархию, во мгновение ока возникшую в группе. Поворчал немного и притих, украдкой кидая на Ольгу гурманские взгляды, – впрочем, он и Надежду ими поливал при каждой возможности, что Креста, как Мазур подметил, только забавляло.
Вот с Надеждой обстояло далеко не так просто – Крест увёл её в другую комнату, и они там четверть часа дискутировали шёпотом. Когда вышли, Мазур первое время перехватывал её крайне недоверчивый взгляд – однако потом как-то незаметно унялась, смирилась, должно быть. Сам он объяснил Ольге ситуацию буквально в трех-четырех фразах – и посоветовал держать ушки на макушке.
Он не сомневался, что Кресту необходим точно так же, как Крест ему.
Словно двое на необитаемом острове – у одного есть спички, а у другого коробок, и оба понимают, что убийством дела не решить. Но в первый час оба непроизвольно разыгрывали некую фантасмагорическую шахматную партию, пытались как можно незаметнее и непринуждённее следить за перемещениями друг друга по квартире, словно бы невзначай оказываясь поблизости, оба прекрасно понимали тактику партнёра, даже ухмылялись чуть смущённо, но претензий вслух не высказывали. В конце концов, обоим это надоело, но они, не в силах перестать, ещё какое-то время неуклюже пасли друг друга. Пока Надя не выглянула из кухни и не бросила с насмешкой:
– Все ещё дурью маетесь?
Та ещё была фемина, Мазур не мог не оценить – черт в юбке, честное слово.
И кое в чём крайне напоминала девочку-лимитчицу, приехавшую зацепиться зубами за коечку в мегаполисе. Только вместо коечки-прописочки было загадочное богатство, которого должно хватить на три жизни. Мазур мог поклясться, что она либо деревенская, либо уроженка крохотного городишки вроде Пижмана – что-то такое неуловимо проскальзывало – молодые и смазливые умницы из крупных городов все же не столь зубасты и целеустремлённы в жадном стремлении урвать единым махом куш…
А в общем, все это его не касалось. Декорации в очередной раз мгновенно переменились, а задача, как водится, оставалась прежняя: без потерь добраться до пункта Б, сиречь до Шантарска.
Часа через два Надя, по распоряжению Креста, занялась Ольгой. Увела её в ванную, надолго там заперлась. Карабас тем временем смылся по каким-то делам, и Крест долго, водя карандашом по старательно вычерченному плану.
Объяснял Мазуру задачу. Задача, как обычно и случается с нарисованными на бумаге планами, выглядела незамысловатой: с двух сторон ворваться во двор, а оттуда и в дом, положив холодными всех, кто попадётся по дороге, за исключением одного-единственного конкретного человека, которого предстояло вдумчиво и обстоятельно допросить, чтобы узнать, куда он заховал это. Когда дело доходит до претворения красиво изображённых планов в жизнь, частенько приходится отбрасывать напрочь партитуру – не говоря уж о непредвиденных случайностях. И Крест понимал это не хуже Мазура. Загвоздка в том, что, по словам главаря, второго раза у него уже не будет, через сутки за этим приедут…
Когда Надя привела Ольгу, Мазур её в первый миг даже не узнал – никогда не видел с другой причёской и без косы. Перед ним предстала очаровательная юная дама в чуточку тесном для неё платье (Надя была самую чуточку меньшей комплекции), с тёмными, чуть отливающими рыжинкой, волосами до плеч, слегка кудрявившимися. Она, пожалуй, стала ещё красивее, но на миг показалась Мазуру незнакомой и даже чужой, и это было неприятно, словно в прошлом осталась некая важная частичка её естества и какой-то частичкой Ольга теперь принадлежала этой квартире и этим людям, изменившим её облик. Крест это моментально подметил:
– Что морщишься, полковник? Непривычно? Зато ни одна собака не узнает. Добавить очечки с простыми стёклами, помаду сменить – и можно идти в ментовку, секретаршей на работу проситься…
Появившийся через часок Карабас ещё с порога начал коситься на Мазура как-то странно, обойдя его бочком, направился к Кресту, поманил в другую комнату. Вскоре выскочил оттуда, и, столь же загадочно глядя на Мазура, показал большим пальцем за спину:
– Иди, с шефом побазарь.
– Ну, ты даёшь, полковник… – усмехнулся Крест, едва Мазур вошёл и прикрыл за собой дверь – Ещё и опера пришил?
– Дошёл, значит, слушок… – сказал Мазур, присаживаясь. – Он что, со своим Гошей виделся?
– Ага. Ментовка стоит на ушах… Очень им не нравится, что шлёпнули их бравого инспектора. Так и роют землю носом. Вот под это Дракон и попал, под чрезвычайные меры и боевой азарт… – он небрежно перекрестился. – Амбец Дракону. Точно, вы там слышали, как его мочили. Он палить начал, естественно, менты по нему сгоряча из автомата вмазали – ив «луноход» грузили уже коченелого. Одной заботой меньше. А одной больше…
– Что, не нравлюсь я тебе теперь? – как мог небрежнее, – спросил Мазур. – Ты смотри – бачили очи, шо куповалы… Я ведь телёночком не прикидывался.
– Да кто говорит… Просто задачка усложняется. Я тебя хотел, очки нацепив, свозить осмотреться по той улочке – а теперь не рискну. Придётся тут торчать до упора.
– Ничего, я планчик хорошо запомнил.
– Планчик… Потом гадай, как оно на натуре повернётся… Ты смекаешь, что самое паршивое? Могут брякнуть по всей линии и пустить в губернский розыск.
– А что это усложняет? – пожал плечами Мазур.
– Да не то чтобы многое… Просто неприятно. Ты, кстати, его в самом деле шлёпнул, или это опять твои таёжные друзья так пошутили?
– Они, – сказал Мазур. – Незачем мне его шлёпать было, он для меня как свет в окне… был. Гоша твой не сопоставит?
– Примем меры… – рассеянно отозвался Крест. – Стекла тебе наденем, Надька причёску новую состроит… – он распахнул дверь. – Карабас! Заходь. И рассказывай поподробнее.
– Гоша говорит, у них есть свидетель. Одежду описывает – в точности та, что на них была, когда я их встретил. Девочка: глаза голубые, коса длинная, светлая, и про наколочку упомянул, – он глянул на Мазура с некоторым почтением – Тебя срисовали чуток потуманнее – ну там, высокий, волосы тёмные, длинноваты, глаза серые… а вот наколочки твои перечислены все до одной.
– С-суки… – бросил Мазур, обращаясь к одному Кресту. – Я, когда там был, не расстёгивался, так что ни солнца, не черепушки никакой посторонний свидетель узреть не мог. А у неё коса – да вообще волосы – была под платком… – повернулся к Карабасу. – Ты их в горотделе всех знаешь?
Конечно, его появление с Крестом рука об руку произвело среди присутствующих некоторый фурор. Освобождённый от пут Карабас долго и многословно клялся, что его не так поняли, он вовсе и не думал никого закладывать или менять хозяина, и, вообще, он есть самый верный подельщик в этих краях и во всем мире. Крест благодушно похлопал его по плечу и заверил, что нисколько в этом не сомневается – только потом, улучив момент, бросил на Мазура быстрый колючий взгляд (а сам в этот миг красочно расписывал, какая жизнь у Карабаса настанет, когда тот получит свою жирную долю). Мазур понятливо опустил ресницы. Холодно, отстраненно подумал, что эту сявку и в самом деле не стоит отпускать живьём.
Ни Надежда, ни Ольга не задавали лишних вопросов. Лишь Карабас попробовал было распустить перед Мазуром хвост, напоминая, что он в этой благородной компании давний и полноправный член, а эрзац-Дракон – пришлый и оттого подозрительный, несмотря на все его учинённые по дороге художества. Мазур, не втягиваясь в дискуссию, молча врезал ему – легонько, но больно, чтобы знал, кто есть кто. Карабас попытался воззвать к Кресту, но моральной поддержки у главаря не обрёл. И нельзя сказать, чтобы моментально воспылал к Мазуру лютой ненавистью – скорее уж с некоторым фатализмом принял новую иерархию, во мгновение ока возникшую в группе. Поворчал немного и притих, украдкой кидая на Ольгу гурманские взгляды, – впрочем, он и Надежду ими поливал при каждой возможности, что Креста, как Мазур подметил, только забавляло.
Вот с Надеждой обстояло далеко не так просто – Крест увёл её в другую комнату, и они там четверть часа дискутировали шёпотом. Когда вышли, Мазур первое время перехватывал её крайне недоверчивый взгляд – однако потом как-то незаметно унялась, смирилась, должно быть. Сам он объяснил Ольге ситуацию буквально в трех-четырех фразах – и посоветовал держать ушки на макушке.
Он не сомневался, что Кресту необходим точно так же, как Крест ему.
Словно двое на необитаемом острове – у одного есть спички, а у другого коробок, и оба понимают, что убийством дела не решить. Но в первый час оба непроизвольно разыгрывали некую фантасмагорическую шахматную партию, пытались как можно незаметнее и непринуждённее следить за перемещениями друг друга по квартире, словно бы невзначай оказываясь поблизости, оба прекрасно понимали тактику партнёра, даже ухмылялись чуть смущённо, но претензий вслух не высказывали. В конце концов, обоим это надоело, но они, не в силах перестать, ещё какое-то время неуклюже пасли друг друга. Пока Надя не выглянула из кухни и не бросила с насмешкой:
– Все ещё дурью маетесь?
Та ещё была фемина, Мазур не мог не оценить – черт в юбке, честное слово.
И кое в чём крайне напоминала девочку-лимитчицу, приехавшую зацепиться зубами за коечку в мегаполисе. Только вместо коечки-прописочки было загадочное богатство, которого должно хватить на три жизни. Мазур мог поклясться, что она либо деревенская, либо уроженка крохотного городишки вроде Пижмана – что-то такое неуловимо проскальзывало – молодые и смазливые умницы из крупных городов все же не столь зубасты и целеустремлённы в жадном стремлении урвать единым махом куш…
А в общем, все это его не касалось. Декорации в очередной раз мгновенно переменились, а задача, как водится, оставалась прежняя: без потерь добраться до пункта Б, сиречь до Шантарска.
Часа через два Надя, по распоряжению Креста, занялась Ольгой. Увела её в ванную, надолго там заперлась. Карабас тем временем смылся по каким-то делам, и Крест долго, водя карандашом по старательно вычерченному плану.
Объяснял Мазуру задачу. Задача, как обычно и случается с нарисованными на бумаге планами, выглядела незамысловатой: с двух сторон ворваться во двор, а оттуда и в дом, положив холодными всех, кто попадётся по дороге, за исключением одного-единственного конкретного человека, которого предстояло вдумчиво и обстоятельно допросить, чтобы узнать, куда он заховал это. Когда дело доходит до претворения красиво изображённых планов в жизнь, частенько приходится отбрасывать напрочь партитуру – не говоря уж о непредвиденных случайностях. И Крест понимал это не хуже Мазура. Загвоздка в том, что, по словам главаря, второго раза у него уже не будет, через сутки за этим приедут…
Когда Надя привела Ольгу, Мазур её в первый миг даже не узнал – никогда не видел с другой причёской и без косы. Перед ним предстала очаровательная юная дама в чуточку тесном для неё платье (Надя была самую чуточку меньшей комплекции), с тёмными, чуть отливающими рыжинкой, волосами до плеч, слегка кудрявившимися. Она, пожалуй, стала ещё красивее, но на миг показалась Мазуру незнакомой и даже чужой, и это было неприятно, словно в прошлом осталась некая важная частичка её естества и какой-то частичкой Ольга теперь принадлежала этой квартире и этим людям, изменившим её облик. Крест это моментально подметил:
– Что морщишься, полковник? Непривычно? Зато ни одна собака не узнает. Добавить очечки с простыми стёклами, помаду сменить – и можно идти в ментовку, секретаршей на работу проситься…
Появившийся через часок Карабас ещё с порога начал коситься на Мазура как-то странно, обойдя его бочком, направился к Кресту, поманил в другую комнату. Вскоре выскочил оттуда, и, столь же загадочно глядя на Мазура, показал большим пальцем за спину:
– Иди, с шефом побазарь.
– Ну, ты даёшь, полковник… – усмехнулся Крест, едва Мазур вошёл и прикрыл за собой дверь – Ещё и опера пришил?
– Дошёл, значит, слушок… – сказал Мазур, присаживаясь. – Он что, со своим Гошей виделся?
– Ага. Ментовка стоит на ушах… Очень им не нравится, что шлёпнули их бравого инспектора. Так и роют землю носом. Вот под это Дракон и попал, под чрезвычайные меры и боевой азарт… – он небрежно перекрестился. – Амбец Дракону. Точно, вы там слышали, как его мочили. Он палить начал, естественно, менты по нему сгоряча из автомата вмазали – ив «луноход» грузили уже коченелого. Одной заботой меньше. А одной больше…
– Что, не нравлюсь я тебе теперь? – как мог небрежнее, – спросил Мазур. – Ты смотри – бачили очи, шо куповалы… Я ведь телёночком не прикидывался.
– Да кто говорит… Просто задачка усложняется. Я тебя хотел, очки нацепив, свозить осмотреться по той улочке – а теперь не рискну. Придётся тут торчать до упора.
– Ничего, я планчик хорошо запомнил.
– Планчик… Потом гадай, как оно на натуре повернётся… Ты смекаешь, что самое паршивое? Могут брякнуть по всей линии и пустить в губернский розыск.
– А что это усложняет? – пожал плечами Мазур.
– Да не то чтобы многое… Просто неприятно. Ты, кстати, его в самом деле шлёпнул, или это опять твои таёжные друзья так пошутили?
– Они, – сказал Мазур. – Незачем мне его шлёпать было, он для меня как свет в окне… был. Гоша твой не сопоставит?
– Примем меры… – рассеянно отозвался Крест. – Стекла тебе наденем, Надька причёску новую состроит… – он распахнул дверь. – Карабас! Заходь. И рассказывай поподробнее.
– Гоша говорит, у них есть свидетель. Одежду описывает – в точности та, что на них была, когда я их встретил. Девочка: глаза голубые, коса длинная, светлая, и про наколочку упомянул, – он глянул на Мазура с некоторым почтением – Тебя срисовали чуток потуманнее – ну там, высокий, волосы тёмные, длинноваты, глаза серые… а вот наколочки твои перечислены все до одной.
– С-суки… – бросил Мазур, обращаясь к одному Кресту. – Я, когда там был, не расстёгивался, так что ни солнца, не черепушки никакой посторонний свидетель узреть не мог. А у неё коса – да вообще волосы – была под платком… – повернулся к Карабасу. – Ты их в горотделе всех знаешь?