Дворецкая Елизавета. Стоячие камни (Корабль во фьорде - 1)

   Кони морские
   стаями мчатся;
   где был один
   десять я вижу...
   Тревожно заревел рог, все лежащие и сидящие повскакали на ноги. Все разом увидели опасность: из-за южного мыса выплывал огромный корабль, лангскип на тридцать скамей, с волчьей головой на крашеном штевне. Вдоль длинного борта висел ряд красных щитов, все внутреннее пространство было заполнено вооруженными людьми. Один? Три корабля шло в ряд, дружными ударами весел рассекая зеленоватые волны, а за ними тянулось еще три, а позади них блестели новые головы зверей, высоко поднятые над волнами. Целое войско, как небесная рать самого Одина, двигалось прямо на стоянку фьяллей.
   Торбранд конунг и предводители дружин вразнобой выкрикивали приказания, но и так было ясно, что делать. Фьялли бежали к своим кораблям, дружно тащили их к воде, разбирали весла, отталкивались, поспешно выводили корабли на глубокую воду, втягивали на палубы мокрых по пояс и по плечи товарищей. На опустевшем берегу дымили костры, пламя еще лизало днища покинутых котлов, ветер рвал дым в клочья. Фьялли поспешно надевали шлемы, разбирали оружие. Ну и что, что кзиттов больше в два раза? Торбранду конунгу случалось выигрывать и не такие битвы.
   - Это Гримкель ярл! - кричал с "Щетинистого Дракона" Кольбейн ярл. - Я знаю его корабль! Вон тот! "Красный Волк"!
   - Вон тот ничуть не хуже! - бормотал Модольв, торопливо оправляя пояс на своем толстом животе, - и тоже похож на "Красного Волка", как будто они щенки одной волчицы.
   Ревели боевые рога, скрипели весла, над плещущими волнами взлетали боевые кличи. Торбранд конунг направил "Золотой Змей" прямо на первые три корабля вражеского строя. Уж один-то корабль он сумеет очистить от неприятеля, а там видно будет. Никто не видел и не увидит, чтобы конунг фьяллей отступил! Тор и Мйольнир!
   Хёрдис смотрела с утеса, как корабли быстро сближаются, и сжимала кулаки в отчаянной мольбе богам придать Гримкелю ярлу хоть чуть-чуть побольше храбрости! Только бы он не вздумал бежать! Ведь он не знает, что фьяллям видятся десять кораблей на месте одного! Он-то знает, что у него три корабля, а против него - шестнадцать! Только бы он принял бой! Если он вздумает бежать, все пропало!
   Но что ему даст бой? Ведь только один из десяти кораблей способен биться...
   Хёрдис чуть не выла от отчаяния: сила в ней кипела и била ключом, но что она могла сделать сейчас! Ей хотелось стать валькирией, пролететь над фьялленландскими кораблями, единым ударом меча смести людей от штевня до штевня! Но это было невозможно, она стоит на берегу и бессильна вмешаться в происходящее. Сжимая в кулаке огниво, подпрыгивая на месте, Хёрдис выла в голос. Зеленые волны плескались внизу, взгляд Хёрдис шарил по земле, по морю и по небу, выискивая хоть какое-нибудь средство помочь Гримкелю ярлу. Ведь где-то же есть силы, способные помочь!
   Большая волна плеснула внизу, и Хёрдис сообразила, словно проснулась. Большой Тюлень! Властитель побережья! Неужели он будет в бездействии смотреть, как возле самого его обиталища злобные и бессовестные чужаки разобьют родича квиттингского конунга?
   Хёрдис поспешно шагнула к самому краю обрыва, отцепляя от цепочки небольшой фьялленландский нож, подобранный вчера во время пожара. Подняв руку над волнами, Хёрдис с размаху порезала себе запястье, чтобы капли горячей крови падали прямо в волны.
   - Большой Тюлень! - изо всех сил закричала она, даже не боясь, что ее услышат фьялли. - Помоги! Разнеси этих фьяллей по волнам, утопи их в море, разбей в щепки их корабли! Ты давно не пил человеческой крови - возьми ее сам!
   Ей было некогда сочинять складное заклинание, бурлящие силы разметали мысли обрывками, и она кричала, всеми силами души призывая на помощь того единственного, кто мог сейчас помочь. Где-то в глубине темных пучин дремала огромная сила, и Хёрдис кричала, изо всех сил стараясь ее разбудить. Сорвав с шеи ремешок, на котором висело золотое кольцо, подаренное Гримкелем ярлом, она с размаху бросила его в воду, мечтая попасть по носу самому Большому Тюленю. Пусть он разгневается, пусть заревет, пусть яростно рванется к поверхности! Даже если и квиттам достанется - фьяллей здесь больше, и пострадают они тоже больше! Сейчас Хёрдис готова была на любую жертву, но кроме золотого кольца и собственной крови у нее ничего не было.
   И море услышало ее. В лицо Хёрдис ударил сильный порыв соленого ветра, отбросил назад волосы, прояснил взор. Волны, только что светлые и спокойные, разом потемнели и заплясали, не давая кораблям сблизиться. Бурный вал вдруг взметнулся горой, корабли квиттов и фьяллей стремительно покатились по склонам водяной горы прочь друг от друга. Хёрдис видела, как колышутся наведенные ею мороки, призраки несуществующих кораблей, они дрожат и вот-вот растают, открыв фьяллям правду.
   Но поздно! Море яростно забурлило, теперь корабли фьяллей взлетали на темных валах, как щепки, с треском ломались весла. Что-то огромное, как гора, черное и блестящее мелькнуло между "Красным Волком" и "Золотым Змеем"; с обоих кораблей послышались крики ужаса. Мужчины не боятся битв, не боятся врагов, пусть и многократно превосходящих по численности; но таинственные силы духов, хозяев леса и моря, жителей подземелий и подгорий, приводят в трепет любого смельчака, заставляют ощутить свою слабость и беспомощность перед силами стихий.
   Стремительный бурун ринулся к переднему кораблю фьяллей. Черная спина мелькнула в волнах и ушла в глубину; корабль взлетел на гигантской волне и рухнул вниз, две водяные горы сомкнулись над ним. Крики ужаса стихли и раздались снова: черная громада Большого Тюленя выпрыгнула из воды, подкинув на спине корабль, которому не уступала размером. С "Золотого Змея" уже были смыты все щиты и весла; с треском, едва различимым за грохотом валов, рухнула мачта. Казалось, лишь несколько человек цепляются за борта и скамьи там, где какие-то мгновения назад была сотня воинов. Черные крупинки заплясали на волнах, и не верилось, что это головы утопающих. В доспехах, с оружием далеко не уплывешь, особенно когда над головой смыкаются водяные горы, а рядом беснуется исполинское чудовище.
   Как воплощенная смерть, Большой Тюлень метался между кораблями фьяллей, подныривал под них, опрокидывал большие лангскипы, крушил хвостом и головой, ломал пополам снеки. Нарочно за людьми он не охотился, но десятки и десятки фьяллей шли на дно, обессиленные ужасом, от которого отнимались руки и ноги, и не было сил сбросить кольчугу, стряхнуть с плеча щит. Все шестнадцать кораблей уже качались кверху дном, разбитые в щепки, фьялли из последних сил плыли к близкому бе-регу или цеплялись за обломки.
   А три корабля Гримкеля ярла поспешно уходили на юг. Гримкель и его люди не очень поняли, что за чудовище бесится перед усадьбой Фрейвида, и не сама ли Мировая Змея всплыла на поверхность, проголодавшись. Моля Тюра о спасении, квитты изо всех сил налегали на весла, не оглядываясь и не желая даже знать, что стало с противником.
   - Уходишь... - чуть слышно шептала Хёрдис, провожая глазами сияющий позолотой хвост "Красного Волка". Она уже не стояла, а сидела на мху, не имея больше сил держаться на ногах. Усталость вчерашнего дня, ночи, утра, нечеловеческое напряжение ворожбы и потери крови разом обрушились на нее и обессилили так, что даже голос ей отказал. - Уходишь... Ты струсил, Гримкель ярл... Ты даже не посмотрел, кто все это сделал и зачем...
   Вместе с силой ушла и злоба, душу наполнили усталость и равнодушие. Теперь Хёрдис было все равно, много ли фьяллей спасется и что они будут делать дальше. Волшебное огниво казалось тяжелым и ненужным куском железа. Ей хотелось забраться поглубже в чащу ельника, найти местечко помягче, зарыться в мох и заснуть. И спать долго-долго.
   А буря успокаивалась так же стремительно, как и началась. Волнение моря улеглось, разбитые остовы фьялленландских кораблей прибивало к берегу. В волнах носились весла, щиты, обломки корабельных снастей. Мокрые и дрожащие фьялли выбирались на берег, шатаясь и едва держась на ногах. Падая в волнах прибоя, они на четвереньках ползли на берег, в кровь обдирая об острые камни руки и колени, но не замечая боли. Пережитый ужас гнал людей прочь от моря, подальше от этой неверной стихии, обманчиво спокойной, но таящей в себе такую опасность. От грозного войска осталось... Сколько бы их ни было на самом деле, сейчас каждому из них казалось, что он чуть ли не единственный, кто чудом спасся из жадной пасти морского чудовища.
   Хродмар лежал лицом вниз, прижавшись щекой к прохладному влажному песку. По всему телу разливались слабость и дрожь, голова кружилась, и казалось, будто его все еще бьют и гоняют жадные свирепые волны. Перед глазами плыли огненные круги, в ушах шумело, горло горело от морской воды. Из последних сил Хродмар прижимался к песку, стараясь прийти в себя. Все-таки он выплыл. Он видел прямо перед собой блестящую, черную с бледно-серыми мелкими пятнами спину чудовища - того самого Большого Тюленя, о котором рассказывала Ингвильда, о котором кричала со скалы ведьма...
   Ведьма! Не дух квиттингского побережья лишил Хродмара бодрости и сил. Он видел ее. В последний миг перед тем, как хвост чудовища ударил по носу "Кленового Дракона" и бросил корабль в пасть бушующих волн, он успел заметить над откосом знакомую до мутной ненависти женскую фигуру. Обгорелая, исхудалая, страшная, как гость из подземелья Нифльхель*, мертвая ведьма стояла над морем и выкрикивала проклятья. Это она, сгоревшая ночью в усадьбе, выползла из-под углей, чтобы продолжать вредить им. Хродмар не мог решить, умерла ли она и вернулась мертвой или все-таки выжила назло им? Пожар не избавил их от нее, она будет пакостить снова и снова. Хотя куда уж хуже?
   Корабли... Ни в одной далее самой тяжелой битве Торбранд конунг не терял всех своих кораблей. И не такого исхода Хродмар ждал - лишиться своего первого корабля в первом же походе! От горя, стыда и досады ему не хотелось смотреть на свет, хотя он знал, что лежать так больше нельзя. Он должен встать и пойти посмотреть, сколько людей с его корабля сумело спастись. Жив ли Торбранд конунг? А Модольв? Кольбейн ярл и Асвальд, возьми его тролли. Нужно было встать, но не было сил пошевелиться. "Ведьма жива! Жива!" неотступно стучало в голове. А раз она жива, то беды не кончились. Ему еще понадобятся силы. А где их взять?
   Только к вечеру дружина Торбранда конунга кое-как пришла в себя. Все корабли, выброшенные прибоем на берег или болтающиеся в волнах среди крупных камней, были пригодны теперь только на дрова. Из людей в живых осталось чуть больше двух третей. Остальные утонули или были проглочены квиттингским чудовищем - об этом не хотелось думать.
   Собираясь кучками, фьялли искали друзей и родичей, с облегчением обнимались, вместе шли искать еще кого-то - к сожалению, нередко поиски были напрасны. Выброшенных морем раскидало так далеко, что оставшиеся в живых собрались только к вечеру. Идти дальше в глубь Квиттинга никому не хотелось. Тяжесть потерь и страх перед злыми чарами этой земли подорвали дух фьяллей.
   Торбранд конунг сидел на песке возле остова "Золотого Змея", с презрением выброшенного морем, как ненужный хлам, и молча смотрел куда-то перед собой. Никогда в жизни он не переживал такого горя и унижения. В волнах он потерял шлем, пояс и меч - счастье, что кремневый молоточек на шее остался цел! У Торбранда бывали тяжелые битвы, но никогда не бывало поражений, и он верил, что Отец Побед благосклонен к нему. Почему же он сегодня отвернулся? Где был Тор со своим всесокрушающим огненным молотом, когда квиттингское чудовище губило дружину? Враг нанес ему такое оглушительное поражение, не дав возможности ответить ударом на удар, и это было больнее всего. Человек может быть сильнее или слабее другого человека, но перед духами стихий он бессилен, и гордому Торбранду конунгу было горько ощущать свою полную беспомощность.
   - Эй, Альвмар! И ты выплыл? Далеко же тебя забросило! А Халльмунда ты не видел? Я все хожу, ищу его... Его ведь очень далеко могло закинуть? Ребята, кто видел Халльмунда?
   Эрнольв, младший сын Хравна хёльда из Пологого Холма, с самого утра искал своего старшего брата. Эрнольв был одной из жертв "гнилой смерти" в Аскефьорде, и теперь лицо его было обезображено множеством красных рубцов, а один глаз не видел, но он уже окреп и пожелал идти в поход со всеми. Обычай запрещает братьям из одной семьи плыть на одном корабле, и конунг взял Эрнольва к себе. Теперь Торбранд проводил глазами его высокую, мощную фигуру, удаляющуюся вдоль берега. Братья приходились ему родичами со стороны отца: если Эрнольв так и не найдет Халльмунда, это будет и его потеря.
   - Только глупый упорствует в безнадежном деле! - сказал он под вечер, когда хмурые ярлы наконец задали ему вопрос о дальнейшем. - Удача не с нами.
   - Мы возвращаемся в Аскефьорд? - Модольв Золотая Пряжка первым произнес вслух то, что каждый держал в мыслях.
   Конунг молча кивнул,
   - Но ведьма жива! - хрипло сказал Хродмар, и Торбранд конунг повернул к нему голову, не сразу узнав голос.
   Хродмар сидел на песке, по пояс голый, пока сохла рубаха, и на его плече расплывался огромный синяк - ударило волной о корабль. А лицо его, изуродованное рубцами от болезни, с опаленными на пожаре бровями, было таким угрюмым, что даже родичи могли бы принять его за злобного тролля.
   - Ведьма жива! - продолжал Хродмар среди общей тишины, нарушаемой только мирным шорохом волн. - Не знаю, телом или духом, но она стояла над морем, когда... когда все это началось. Это она наслала на нас... это чудовище.
   Хродмар все же не решился назвать по имени Большого Тюленя, при воспоминании о котором пробирала холодная дрожь и твердая земля под ногами начинала ходить зыбкими волнами.
   - Я поклялся, - решительно продолжал Хродмар, - я поклялся не знать покоя, пока не отомщу ведьме за все. И я не отступлю.
   - А разве я сказал, что отступаю? - тихо и грозно отозвался Торбранд конунг. - Тот, кто хочет отомстить, должен выбирать подходящие средства. Мы Думали, что квиттингскую ведьму и ее родню можно взять простым оружием. Мы ошиблись. Бывает.
   Сейчас мы уйдем, чтобы сохранить хотя бы то, что осталось. Но мы вернемся. Боги помогут нам отыскать подходящее оружие против квиттингских ведьм и троллей.
   - А как мы вернемся? - задал Модольв еще один насущный вопрос. - Пешком отсюда до Трехрогого Фьорда...
   - А разве мои люди теперь стали бояться моря? - прервал его Торбранд конунг. - Я надеюсь, что нет. Здесь где-то рядом есть гостиный двор, ты говорил? Как-никак у нас осталось две с лишним сотни хирдманов. Мужчин, я полагаю, а не трусливых девчонок. На побережье много жилья - мы найдем себе корабли...
   Не дожидаясь утра, фьялли собрали остатки снаряжения и двинулись вдоль берега на север. До ночи оставалось не так много времени, но устраиваться на ночлег возле самого обиталища морского чудовища никому не хотелось.
   - И я бы на месте Хродмара подумал, стоит ли брать в жены сестру этой ведьмы! - раздавался впереди во тьме голос Асвальда Сутулого. - Как ты думаешь, Эрнольв? Скорее всего, она такая же.
   Эрнольв промолчал: его брат Халльмунд так и не нашелся. Зато за него ответил конунг.
   - Я не знаю, такая она или нет, - произнес знакомый ровный голос, и Хродмар насторожился, стараясь получше расслышать. - Но я думаю, что близкое родство с Фрейвидом Огниво делается все менее желательным. Хродмару ярлу следует подумать об этом.
   Хродмар промолчал. Ему казалось, что его ненависть к Хёрдис и любовь к Ингвильде питает один источник. После всего пережитого ему сильнее прежнего хотелось увидеть Ингвильду. Сейчас воспоминание о ней было как лунный свет, озаряющий ночь и подчеркивающий окружающую тьму. Упрямо делая один шаг за другим, Хродмар шел на север, но душа его стремилась назад, на юг, где была она. Терпение, которым он запасся до встречи с Ингвильдой, иссякло, и Хродмар задыхался от томительной тоски по ней. Теперь, когда надежда на скорую встречу пропала, Хродмару казалось, что внутри его что-то погасло, оборвалось и осталась лишь холодная пустота.
   Изведал я это:
   милую ждал я,
   таясь в тростниках;
   дороже была мне,
   чем тело с душой,
   но моею не стала,*
   ______________
   * "Старшая Эдда".
   вспоминались ему речи Властителя, и Хродмар проговаривал мысленно звонкие строфы, как будто они помогали ему идти.
   Ее я оставил
   казалось, от страсти
   мой разум мутился;
   таил я надежду,
   что будет моей
   дева любимая...
   Неужели и сам Отец Ратей испытал нечто подобное? Повелитель Битв, сильнее которого до срока нет никого, тоже страдал - как же это выдержать простому человеку? Или любовь, низводящая даже асов до слабости смертных, дает людям силу богов?
   Хродмар все шел и шел, стараясь верить, что дорога, отдаляющая его от Ингвильды, в конце концов приведет к ней.
   Когда рано утром Хёрдис вышла на берег, он был пуст. Широкую полосу прибоя усеивали деревянные обломки, один корабль сидел на камнях, три или четыре отнесло к югу, и теперь они быстро разрушались под ударами волн. Жители всех ближних усадеб теперь надолго обеспечены дровами.
   Ступив на самую кромку прибоя, Хёрдис вглядывалась в волны, как будто хотела снова увидеть скрытые в них таинственные силы.
   - Ты слышишь меня, Большой Тюлень? - вполголоса позвала она. - Мы победили.
   Море равнодушно шумело, позабыв и борьбу, и победу, довольное и гордое собой, своей неизменной и нестареющей мощью и красотой. Подобрав длинную щепку, Хёрдис начертила на мокром песке большую и довольно-таки корявую руну "суль", руну победы. Набежавшая волна жадно слизнула руну и уползла назад, в море. Но Хёрдис не обиделась: море помогло ей в этой битве и имело право на половину славы и добычи.
   Широкая полоса следов уводила вдоль берега на север. Теперь фьялли в самом деле ушли, и сегодня Хёрдис об этом не жалела. О прибрежные камни билось несколько тел. Остальных сожрал Большой Тюлень. И никогда, никогда им не попасть в Вал-хал лу.
   В нескольких шагах от Хёрдис на песке лежал мертвец. С вялым любопытством она окинула взглядом тело, кожаные штаны и сапоги, косматую медвежью шкуру на плечах. Даже на мертвом были видны огромные мускулы обнаженных рук и плеч. Берсерк. Вот каких воинов победила она, голодная квиттингская ведьма!
   На шее мертвого берсерка Хёрдис заметила тяжелую серебряную гривну с двумя козлиными головками на концах. Два Небесных Козла верно служат Тору, но этого берсерка не уберегли. И теперь он - ее добыча.
   Без страха и брезгливости Хёрдис наклонилась и стянула гривну с шеи трупа, повертела ее в руках, не в силах так сразу понять, что ей делать с такой кучей серебра. Сколько тут - три марки*, четыре? Пять? Чего Хёрдис не умела, так это угадывать вес серебра. Не представлялось случаев научиться.
   Серый ткнулся лбом в колено Хёрдис. Она опустила к нему глаза, и он завертелся, завилял хвостом, выражая полную готовность идти куда угодно.
   - Ты, о родич Фенрира Волка*, показал себя доблестным воином! торжественно сказала Хёрдис, -а доблесть достойна награды. Я даю тебе звание ярла и в придачу жалую эту гривну.
   Нагнувшись, она надела гривну на шею пса и защелкнула козлиные головки рогами друг за друга, чтобы гривна не упала. Серый недоуменно вильнул хвостом и потряс головой.
   - Ну что, дух-двойник? - устало спросила Хёрдис. - Куда мы теперь пойдем? Прибрежного Дома больше нет, Гримкель уплыл и не вернется, пока конунг не даст ему войско побольше. А это будет нескоро. Не ждать же нам с тобой зимы прямо здесь, под елками. Выходит, надо идти домой.
   Серый преданно смотрел на нее, склонив набок голову, точь-в-точь новый ярл, только что принесший конунгу клятву верности.
   - Ты не знаешь, где наш дом? - спросила Хёрдис. - Я тоже не знаю. Но сдается мне, что в Кремнистом Склоне нас накормят раньше, чем в других местах. Мы как-никак победили и прогнали целое войско фьяллей. Это они, негодяи, сожгли нашу усадьбу. А в придачу мы принесем домой огниво.
   Склонив голову, Хёрдис посмотрела на огниво, висящее у нее на груди на цепочке между застежками. Да, она убедилась в его огромной силе, но настоящее колдовство оказалось слишком тяжелым, и Хёрдис изнемогала под этим грузом. Ей казалось, что она носит на своих плечах и обгорелые обломки усадьбы, и эти разбитые корабли, и даже всех фьял-льских мертвецов.
   - Ты сомневаешься, что нас туда пустят? - сказала она, глядя в преданные желтые глаза пса. - Напрасно. Еще как пустят. И накормят, и к огню поближе посадят. Не будь я Хёрдис Колдунья - фьялли приходили не в последний раз. А значит, для нас еще найдется дело.
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
   Меч по руке
   Приближалось время отъезда на осенний тинг. Обычно Фрейвид хёвдинг уезжал туда из Прибрежного Дома, а от Кремнистого Склона дорога до Острого мыса была вдвое длиннее, так что приходилось торопиться. Фрейвид предвидел, что на этот раз ему придется отсутствовать дольше обычного, и задумчивость Ингвильды, которую он собирался взять с собой, служила тому подтверждением.
   А дела на усадьбе не располагали к дальним поездкам и долгим отлучкам хозяина. Домочадцы начали с испугом подозревать, что удача покинула гордого хёвдинга.
   Еще не утихло общее волнение после внезапного отъезда из Страндхейма, больше похожего на бегство, как через несколько дней после приезда в Кремнистый Склон пропало большое стадо, которое рабы пасли на ближних склонах гор. Ночью оно исчезло, не потревожив собак и не оставив следов, словно улетело в небо!
   В усадьбе поднялась суета. Три десятка отличных коров были немалым богатством, от их молока и мяса зависело пропитание всех домочадцев, а теперь Кремнистому Склону грозила голодная зима. Никто из соседей не решился бы на такое дерзкое похищение, и Фрейвид хёвдинг даже не знал, что и подумать. Собаки, которых пытались заставить искать след, только выли и поджимали хвосты. Все так ясно указывало на нечистую силу, что женщины причитали, а мужчины ходили хмурые.
   Фрейвид не тратил времени на жалобы, а решительно принялся за поиски. Сначала он поговорил с Ингвильдой, но она могла помочь не больше других женщин в усадьбе: дар ясновидения в ней пробуждался только в новолуние. Тогда он обратился к обычным средствам: собрал работников, разделил их на несколько отрядов и сам отправился на поиски. Старого Горма, колдуна и прорицателя, он отправил в святилище Стоячие Камни погадать о пропаже.
   От приготовлений хозяина и домочадцев отвлекли крики во дворе.
   - Серый вернулся! - кричали женские и детские голоса, перебивая друг друга. - Серый! Смотрите! Это Серый!
   - Только этого пса не хватало, пожри его Хель! - выбранился Фрейвид и пошел на двор.
   Серый напомнил ему о Хёрдис, которую он хотел как можно скорее забыть навсегда; погибла она или, вопреки вероятности, жива, воспоминание о ней было одинаково неприятно.
   - Смотрите, что у него... - услышал Фрейвид изумленный мальчишеский голос. И все разом затихли.
   - Пустите, - коротко приказал хозяин, подходя.
   Дети и подростки рассыпались в стороны. Фрейвид увидел Серого. Пес сидел перед воротами так величаво и гордо, словно священный волк возле престола Одина. Выглядел он исхудалым, но зато...
   - Хм! - выдохнул Фрейвид и нагнулся пониже, не веря своим глазам, потом присел перед псом на корточки.
   И было чему удивиться. На шее пса, полуприкрытая свалявшейся и грязной серой шерстью, поблескивала витая серебряная гривна с козлиными головками на концах, явно фьялленландской работы. С одного взгляда было видно, что гривна тяжелая, потертая, с несколькими старыми царапинами и насечками от вражеского оружия. Такое украшение было бы уместно на груди достойного воина, но не лохматого пса!
   - Может, это тролль? - подрагивающим от страха голосом предложила одна из младших девочек и спряталась за брата.
   - Нет, если бы он был тролль, он не мог бы носить серебро! - уверенно возразил Хар, сам зами-Рая от сладкой жути. - Нечисть боится серебра!
   - А как же горные тролли и темные альвы владеют сокровищами? - спросила другая девочка. - Я сто раз слышала...
   - А... они только владеют, а носить ничего не носят! - нашелся Хар. Ты разве видела хоть раз свартальва* с гривной или кольцом?
   - А она и без гривны не видела! - хмыкнул другой мальчик.
   - А вот и видела! - запальчиво возмутилась девочка. - Это ты ничего не видел, а мы видели тролля! Мы со Сваной сколько раз видели, там, у пастбища! Скажи ему, Свана!
   - Врешь, они выходят только по ночам, а тебя мать сразу гонит спать!
   Фрейвид поднялся на ноги, и дети умолкли. Потрясенные невиданным чудом, они забылись и разболтались при самом хёвдинге. Но он был так погружен в свои мысли, что, похоже, не слышал ни слова.
   - Может, она ненастоящая? - робко предположил Хар, но Фрейвид не ответил сыну.
   А Серый поднялся и переступил лапами, вопросительно вильнул хвостом: может, я пойду поищу чего поесть?
   За спинами детей толпились взрослые. Женщины, работники, даже хирдманы переводили тревожные взгляды с пса на помрачневшего хозяина, недоуменно переглядывались и пожимали плечами.
   - Раз пришел пес, то где-то близко и сама Хёрдис, - сказал Асольв, первым решившись произнести то, что у всех было на уме.
   - Я говорила, что она еще напомнит о себе! - вставила Гудрун. - Скажи, говорила?
   - Может, она погибла, потому он и пришел? - с надеждой предположила Хильдигунн, сама не очень-то веря в это.
   - А гривну дали фьялли как выкуп за ее смерть? - с издевкой дополнил Оддбранд Наследство.
   - Она и увела наше стадо! - с ужасом воскликнула фру Альмвейг, осененная внезапной догадкой.