Дворецкая Елизавета. Стоячие камни (Корабль во фьорде - 1)

   Вернувшись домой в конце лета, конунг фьяллей пробыл в Аскефьорде чуть больше десяти дней. Не дав дружине как следует передохнуть, он отправился объезжать Фьялленланд. Хёльды, ждавшие его только зимой, были изумлены, встревожены и отчасти обрадованы: конунг объявил, что в этом году ему не нужно другой дани, кроме войска, которое должно быть собрано к середине зимы. Многие считали, что неразумно идти на Квиттинг снова после того, как его духи-покровители показали свою силу, но Торбранд был непреклонен. Модольв ярл и Кари ярл, хорошо его знавшие, говорили меж собой, что для квиттов было бы лучше сдаться сейчас и не злить Торбранда конунга бесполезным сопротивлением. Сейчас его жажда мести приобрела сходство с одержимостью берсерка. Он не хотел слушать никаких советов и призывов к осторожности.
   - Потому я и собираю войско зимой! - отвечал он тем, кто со страхом вспоминал Большого Тюленя. - Мы пойдем по суше, через землю раудов. Мы войдем на Квиттинг с севера, а их север мало заселен, и там почти некому биться. А пока их конунг соберет войско, мы захватим половину Квиттинга.
   Выехав из реденького смешанного леса, Торбранд увидел впереди усадьбу Чельборг - несколько построек из толстенных бревен, серые облака дыма над дерновыми крышами. Они жили здесь уже несколько дней и почти привыкли считать эту усадьбу домом. Конунги фьяллей с отрочества привыкают к долгим разъездам, но сейчас Торбранду вдруг вспомнился Аскегорд, крона священного ясеня над крышей, и в сердце кольнула тоска. Но он прогнал незваный образ слишком свежим было в памяти зрелище погребального костра кюны Бломменатт и сыновей. Торбранд не так уж сильно любил жену, но сыновья были дороги ему, а потеря всех троих сразу была слишком жестоким ударом. Впору усомниться, угоден ли он богам как конунг. А когда Торбранда посещали сомнения, он предпочитал не ждать, что подскажут сны, а разрешать их делом.
   - Посмотри, Хродмар ярл, вон уже и дым! - с нарочитой бодростью сказал Торбранд, обернувшись в ближайшему из своих спутников.
   Хродмар ехал чуть позади него, и по лицу его Торбранд догадался, что мысли молодого ярла, как и его собственные, витают очень далеко от этой унылой равнины. За прошедшие месяцы Торбранд привык к новому лицу Хродмара и с прежней проницательностью угадывал по нему настроение.
   Вместо ответа Хродмар сплюнул на землю. Усадьба Чельборг ему решительно не нравилась. Она стояла на пригорке посреди скучной равнины, поросшей редкими осинниками, которые где-то на севере упирались в болото. Единственное, что в ней было хорошего, так это родник под пригорком, который и дал усадьбе название - Родниковая Гора. Хродмару этот родник в песчаной ямке нравился тем, что давал исток Осиновой Реке - Аспэльвен, а река эта впадала в Трехрогий фьорд. Тот самый фьорд на южной границе Фьялленланда, где на Середине Зимы назначен был сбор войска для похода на Квиттинг.
   - Я уже видеть не могу этого медвежьего угла! - с досадой отозвался Хродмар. - Конунг, мы объехали уже всех, кто способен владеть оружием. Мы взяли клятвы со всех, кто только способен их сдержать, не клялись только веточки омелы моложе семнадцати лет*. Конунг, теперь я пока что тебе не нужен, ведь верно?
   ______________
   * Имеется в виду известный миф о смерти Бальдра: его мать, богиня Фригг, взяла клятву со всех металлов и растений не причинять вреда ее сыну, кроме веточки омелы, которая была еще слишком молода и ничего не понимала. Из этой веточки, когда она подросла, коварный Локи сделал стрелу, убившую Бальдра. Также здесь упоминается обычай, по которому мужчина считался полностью взрослым в семнадцать лет.
   - Как я должен тебя понять? - Торбранд придержал коня и подождал, пока Хродмар поравняется с ним. - Ты хочешь от меня уйти? Такого я от тебя не ждал, Хродмар сын Кари! У нас с тобой одна дорога - где лошадка, там и уздечка, не так ли?
   Хродмар хмуро взглянул ему в лицо. Напрасно роды-соперники надеялись, что смерть кюны Блом. менатт, лишившая Хродмара родства с конунгом, ослабит привязанность к нему Торбранда. Получилось наоборот: за прошедшие месяцы они стали почти друзьями, не так, как конунг и ярл; общая ненависть к квиттингской ведьме и понесенные потери сблизили их.
   - На Середине Зимы меня ждут на Квиттинге! - сказал Хродмар.
   Торбранд недоуменно двинул бровями:
   - Ты что же, собираешься на Квиттинг в одиночестве? Или ты забыл, что мы все туда собираемся? И уже очень скоро?
   - Я помню, но ты, конунг, забыл кое о чем, что я тебе рассказывал. Помнишь - у Стюрмира конунга есть очень отважный сынок, Вильмунд ярл. Когда я поневоле гостил у Фрейвида хёвдинга в Прибрежном Доме, мы с Вильмундом поссорились. Я тогда был слишком слаб после болезни, и мы договорились встретиться снова через полгода, на Середине Зимы, на том же самом месте. Я поклялся Тором и Мйольниром. И если я хочу сдержать клятву, то мне пора отправляться.
   Торбранд не сразу ответил, и Хродмар поспешно добавил, стараясь предупредить возражения:
   - И я не думаю, что кто-нибудь из моих друзей станет меня отговаривать. Надо полагать, и тебе, конунг, не слишком нужен человек, который не умеет держать слово.
   Они неспешно ехали к усадьбе впереди растянувшейся дружины. Асвальд Сутулый поглядывал на них издалека, словно надеялся по их лицам понять, о чем идет речь. Слегка прикусив нижнюю губу, Торбранд обдумывал слова Хродмара.
   - Напомни-ка мне, из-за чего вышла ваша ссора? - спросил он наконец.
   - Не все ли равно? - неохотно отозвался Хродмар. Но конунг молчал, и ему пришлось ответить: - Он ухаживал за дочерью Фрейвида.
   - Та, которая обещана тебе в жены? Хродмар кивнул. Торбранд внимательно посмотрел ему в лицо:
   - И ты все еще думаешь взять ее? Хродмар снова кивнул.
   - Я мог бы найти для тебя невесту и получше, - сказал Торбранд чуть погодя. - Не хуже родом, богатую и не уступающую ей по красоте. Я, правда, не видел дочери Фрейвида, но и без нее есть много красивых девушек. Помнишь дочерей Хедрика Весёлого? Отличные девушки и отличное родство. Я сам сосватаю тебе любую из них. Ты ведь не допустишь, чтобы Асвальд или Эрнольв тебя опередили?
   Но напрасно конунг старался задеть честолюбие Хродмара. Хродмар молчал, глядя куда-то вдаль, и Торбранд добавил:
   - А еще нам было бы очень неплохо породниться с каким-нибудь могущественным человеком из раудов. У них ведь тоже много хороших воинов, а наша война, по правде сказать, представляется мне очень длинной. Я не хотел бы ронять боевой дух дружины такими пророчествами, но тебе-то я могу это сказать... Что ты мне скажешь на это?
   - Я не хотел бы показаться неблагодарным или неблагоразумным... - начал Хродмар, медленно подбирая снова и избегая взгляда конунга, - но я обещал взять в жены Ингвильду дочь Фрейвида. И я возьму ее в жены, даже если Фенрир Волк и Мировая Змея вздумают мне мешать.
   - Тебя тревожит обещание, данное Фрейвиду? По-моему, он сам обошелся с вами вероломно, оставив ведьму в живых.
   Хродмар опять промолчал. Он не умел и не хотел объяснять, что давно забыл лицо Фрейвида, но слишком хорошо помнит глаза и руки его дочери. Слишком хорошо.
   - Значит, тебя тревожат обещания, данные самой девушке. - Торбранд конунг правильно понял его молчание. - Вот уж не думал я, что мне наяву доведется увидеть, как сбываются слова Властелина...
   "Какие?" - одним беглым взглядом спросил Хродмар, опасаясь насмешки, и Торбранд произнес на память:
   Мужей не суди
   за то, что может
   с каждым свершиться;
   нередко бывает
   мудрец безрассудным
   от сильной страсти.
   - Пусть я буду безрассудным, - помолчав, ответил Хродмар, - но это моя невеста и моя судьба. Прости, конунг, но пусть на дочерях Хедрика ярла женится кто-нибудь другой. Надо полагать, Асвальд будет просто счастлив, если ты сам сосватаешь ему невесту.
   - Надо полагать, да! - с досадой передразнил конунг. - Но я хотел бы, чтобы это был не Асвальд, а ты!
   Хродмар мягко пожал плечами, желая сказать, что ничего поделать не может.
   - В конце концов, если найдется очень хорошая невеста... - начал он.
   - Что тогда? - оживленно спросил Торбранд, надеясь, что Хродмар одумался.
   - Тогда к ней можешь посвататься ты сам. Уж ты, конунг, гораздо лучший жених, чем я!
   Торбранд с досадой взмахнул плетью, не зная, рассердиться или рассмеяться. Прошло больше четырех месяцев, но ему все еще казалось, что неостывший погребальный костер где-то рядом, и мысль о новой женитьбе не приходила ему в голову.
   - По правде сказать, у меня больше нет желания связываться с женщиной, - негромко, чтобы услышал один Хродмар, сказал Торбранд чуть погодя.
   Он понимал, что именно неумеренное честолюбие кюны Бломменатт привлекло к ней ненависть квиттов и вызвало проклятье. Хотя, конечно, это не могло служить оправданием квиттингским ведьмам.
   - А кому же ты думаешь оставить власть над фьялленландом? - тут же безжалостно спросил Хродмар. - Сыновьям Хравна хёльда из Пологого Холма? Вот уж я не думал, что какой-нибудь конунг добровольно передаст власть чужим сыновьям, когда он еще полон сил и имеет возможность завести своих собственных!
   Торбранд промолчал, ответить ему было нечего. Да, Хродмар прав, рано или поздно ему придется снова жениться, чтобы дать фьяллям нового конунга. "Но не сейчас! - думал он, молча покачивая головой. - Потом".
   - Так ты отпустишь меня? - спросил Хродмар, видя, что конунг совсем забыл о том, с чего они начали разговор.
   - Нет! - отрезал Торбранд. - Ты нужен мне. Не забывай, что у нашей мести одна дорога. Мы пойдем на Квиттинг вместе. Ты встретишься с сыном Стюрмира чуть позже. И я сам позабочусь, чтобы он достался тебе, а не кому-нибудь другому. Твоей чести не убудет, если ты немного подождешь. Хорошей мести не вредит ожидание. Я прав?
   На этот раз его голос звучал твердо: больше он не примет возражений. Хродмар чуть заметно вздохнул, потом обронил:
   - Надо полагать, да.
   На дворе усадьбы Чельборг к ним бегом бросились хозяйские дети десятилетний Сигмунд и его старшая сестра Сигне. Четырнадцатилетняя Сигне уже одевалась как взрослая женщина, в платье со звенящими застежками на груди, но нравом была еще почти ребенок и нисколько не важничала, как многие девочки-подростки. Оба отпрыска Альверика хёльда кричали, перебивая друг друга:
   - А к вам приехали люди! Приехали от конунга раудов!
   - Вот как! - Торбранд изумленно поднял брови.
   Дети смотрели на конунга с опаской - его острые глаза и длинный нос им не нравились, и они подозревали в душе, что он все-таки тролль. Зато к Хродмару, как это ни странно при его внешности, оба относились с большим дружеским расположением.
   - От Бьяртмара конунга, с юга, - Сигне махнула рукой на ворота усадьбы, обращенные к югу. - Приехали искать Торбранда конунга.
   Сойдя с коня, Торбранд прошел в дом, за ним поспешил Кольбейн ярл. Модольв Золотая Пряжка, остававшийся на время их поездки в Чельборге, вышел навстречу и начал что-то рассказывать. Хродмар направился к дяде, но кто-то тронул его за локоть. Обернувшись, он увидел Сигне.
   - А вы теперь уедете, да? - грустно спросила она.
   - Надо полагать, да, - невозмутимо ответил Хродмар и пошел к дому, делая вид, что не замечает желания девочки поговорить с ним подольше.
   Непонятно почему, но дети Альверика хёльда из всей конунговой дружины выбрали Хродмара и ходили за ним хвостом, томясь робким любопытством. Из разговоров дружины хозяева знали и о "гнилой смерти", и о пожаре, зажженном ворожбой ведьмы, и о квиттингском чудовище - Большом Тюлене. Хродмар, побывавший во всех этих приключениях, казался детям волшебным героем вроде Сигурда Убийцы Дракона. Особенно была восхищена Сигне - Хродмар подозревал, что удостоился чести стать предметом ее первой детской любви. А Асвальд сын Кольбейна оживленно всем рассказывал, что Хродмар нашел-де новую невесту и думает посвататься. Хродмара это нестерпимо раздражало, и однажды они чуть не подрались, так что самому Торбранду пришлось вмешаться. С тех пор Асвальд попритих, но обида Хродмара не прошла. Разговоры о невесте были для него слишком болезненны. Дошло до того, что он старался не вспоминать об Ингвильде, как сидящий в яме пленник старается не вспоминать свет и воздух свободы. Но образ ее приходил к нему против воли: она, новое солнце, которое он увидел, выплывая из мрака смертельной болезни, стала для него всем светом, жизнью, здоровьем. Без нее он был болен, и другого лекарства не существовало.
   В гриднице Хродмар сразу заметил рядом с Торбрандом и Модольвом новое лицо: высокого молодого хирдмана с русыми длинными Болосами, зачесанными ото лба назад, с заплетенной на затылке косичкой, что указывало на племя раудов.
   - Надо же! - услышал Хродмар голос Кольбейна ярла. - Это ты приехал от раудов? И опять не рыжий! Тогда почему же вас так прозвали?*
   ______________
   * Название "рауды" означает "рыжие".
   - Всех рыжих мы еще в Века Великанов прогнали на Квиттинг, невозмутимо отвечал рауд. - Уж очень они все задиристые. От них нам осталось одно имя.
   - А я думал, квитты стали рыжими оттого, что едят в голодные годы свою болотную руду! - вставил Асвальд. После того как Торбранд конунг запретил ему задирать Хродмара, он не упускал случая поточить свой острый язык об кого-нибудь другого.
   - Иди сюда, Хродмар ярл, садись! - позвал тем временем Торбранд конунг. - Как нам тебя называть, ясень меча?
   - Меня зовут Гродгард сын Кара, - ответил рауд, когда конунг и его приближенные расселись по скамьям. - Меня прислал к тебе Бьяртмар конунг, а еще его сын Ульвхедин ярл и его дочь Ульврунн. Даже по большей части йомфру Ульврунн, поскольку я из дружины ее мужа, Ингимунда хёвдинга.
   - Она здорова? - спросил Торбранд, и его лицо смягчилось, уголки губ опустились книзу, знаменуя улыбку. Он когда-то воспитывался в семье своего дяди Бьяртмара и был привязан к двоюродной сестре, бывшей моложе его на целых десять лет.
   - Да, она здорова, только ей теперь приходится много сидеть дома. Вот что она прислала тебе.
   Гродгард сунул руку за пазуху и извлек оттуда ивовый прутик, который еще свежим был свернут в тройное кольцо и так высох. Торбранд бережно взял его, подержал в ладонях. Ярлы смотрели на такой подарок с удивлением, а Торбранд улыбался уголками губ, как видно вспоминая что-то далекое и приятное.
   - Я непременно побываю у нее, - сказал наконец Торбранд и убрал прутик за пазуху. - Она у себя дома или у Бьяртмара?
   - Она у себя. Ингимунд хёвдинг наотрез отказался брать ее в этот поход.
   - Чем же она провинилась? - удивился Торбранд, знавший, что его сестра с самого детства гораздо больше любила ходить в походы с отцом, чем сидеть дома с матерью.
   - Ровно ни в чем. - Гродгард невозмутимо качнул головой. - Напротив. Фригг наградила ее - она ждет ребенка.
   Торбранд охнул.
   - И это ты держал напоследок?!
   Ярлы заулыбались, даже Хродмар усмехнулся. Таким обрадованным они не видели Торбранда конунга уже много месяцев. Гродгард спокойно переждал поток упреков себе и поздравлений конунгу с будущим племянником, а потом снова заговорил:
   - Нет, напоследок я приберег собственно то, с чем меня прислали.
   Лицо Торбранда стало серьезным, и все затихли, слушая.
   - Во-первых, йомфру Ульврунн приказала передать тебе, что конунг квиттов Стюрмир уплыл с осеннего тинга к слэттам и хочет просить о помощи Хильмира конунга. Он старался не слишком привлекать к себе внимание, но люди Бьяртмара конунга узнали его, когда он ночевал на берегу перед Островным проливом.
   - И кто остался править вместо него? - перебил Гродгарда Кольбейн ярл.
   - Этого наш конунг точно не знает. Одни говорят - Гримкель ярл, другие - молодой Вильмунд ярл, его сын. А еще говорят, что Фрейвид хёвдинг, тот, что с западного побережья. Ульвхедин ярл думает, что Стюрмир конунг не выбирал одного, а оставил править всех троих, чтобы никто из них не забрал себе слишком много власти, пока его самого не будет. А так они уравновесят друг друга: Вильмунд - его сын, Гримкель приходится родичем конунгу по второй жене, а Фрейвкд обручил с Вильмундом конунгом свою дочь.
   - Что?!
   Хродмар вскочил на ноги, как подброшенный, и чуть не схватил Гродгарда за мех накидки на груди.
   - Это неправда! - яростно крикнул он. - Ваш конунг не может этого знать! Кто вам такое сказал?
   - Может быть, ты знаешь больше. - Гродгард удивился, не понимая, почему самые, казалось бы, невинные слова вызвали такую вспышку. - Но как раз эта весть самая достоверная из всех. На сговор Фрейвид хёвдинг подарил Вильмунду ярлу золотое обручье чудесной работы, оно по руке всякому, кто его наденет. Говорят, у него есть и другие волшебные свойства. Об этом точно никто не знает, но само обручье видели многие. Все торговые люди только о нем и говорят.
   - Что обручье? - продолжал бушевать Хродмар, едва слушая его. - Чтоб его тролли взяли! Она не могла, не могла обручиться с Вильмундом!
   Асвальд бросил на Хродмара ехидный взгляд, Модольв ярл с горестным состраданием покачал головой. Они-то всё отлично понимали. Но и Гродгард был толковым и наблюдательным человеком: он быстро понял, что молодого ярла со следами страшной болезни на лице волнует не обручье и далее не обручение, а сама невеста. Отныне чужая.
   - Не принимай это так близко к сердцу, Хродмар, - сказал Модольв. Скорее всего, отец ее заставил. Он наверняка знал, что Стюрмир поедет к слэттам. Я думаю, он сам это и посоветовал. А перед отъездом уговорил Стюрмира обручить их. Фрейвид всегда мечтал иметь побольше власти.
   Хродмар взял себя в руки и сел, опустив голову и отчаянно сжимая кулаки. Его хрупкое спокойствие разлетелось в пыль, все его существо со страшной силой рвалось на Квиттинг. Он не мог даже представить, что Ингвильда добровольно согласилась на обручение с Вильмундом, и душа его болела от бессилия помочь ей, вырвать ее наконец из рук людей, которые считались ее близкими, но ломали ее судьбу. Может быть, пока он сидит в Чельборге, как Хресвельг* в облике орла на краю небес, ее уже выдали замуж! Ах, как остро и горько Хродмар жалел, что тогда, возле "смотрельного камня", сдержал порыв и не увез Ингвильду с собой.
   - Так вот, Бьяртмар конунг советует тебе идти на Квиттинг быстрее, пока Стюрмир не вернулся и не привел слэттов, - продолжал Гродгард, обращаясь к Торбранду.
   - Нет, спешить я не буду. - Торбранд качнул головой. - Однажды я уже поспешил, и это дорого мне обошлось. Теперь я не перейду за Бликэльвек, пока у меня не будет достаточно людей.
   - Недостаток войска тебе возместит Бьяртмар конунг. Он сказал, что сам уже стар для похода, но Ульвхедин ярл пойдет с тобой. Если у тебя нет возражений, то союз будет скреплен браком твоего родича Эрнольва сына Хравна и дочери Бьяртмара конунга, йомфру Ингирид. Вы с Ульвхедином ярлом начнете поход сейчас, а потом подойдут остальные твои люди. Ты можешь уже сейчас, не теряя времени, занять север Квиттинга по всему течению Бликэльвена, а кого-то из своих людей пошли к Середине Зимы в Трехрогий фьорд. Оттуда мы пойдем по двум дорогам сразу - через наши земли с севера и с моря через западное побережье. Да, у нас тоже слышали про квиттингского тюленя, но не думаю, чтобы Ньёрд позволил ему бушевать возле побережья Рауденланда. За эту часть пути ты можешь быть спокоен.
   - А что Бьяртмар конунг хочет в обмен на помощь?
   - Земли до устья Бликэльвена. - То есть до Золотого озера?
   - Ну да. Бьяртмар конунг думает, что это не так уж много.
   - Откусывать стоит столько, сколько сможешь проглотить, - проворчал Кольбейн ярл.
   - Ты совершенно прав, - доброжелательно согласился Гродгард.
   По его мнению, фьяллям все же не стоило раскрывать рот на весь Квиттинг. Ок достаточно велик, покорение даже его заселенных земель потребует больших усилий. А что творится в глубинах гор Медного Леса, по слухам, даже сами квитты толком не знают.
   - Если ты согласен, конунг, я буду провожать вас, - продолжил Гродгард. - Ульвхедин ярл и Ингимунд хёвдинг уже послали ратную стрелу*.
   Торбранд покусывал соломинку, размышляя. Хродмар поднял голову.
   - Конунг! - негромко произнес он, но в голосе его была такая мольба, что и камень дрогнул бы. - Конунг, по-моему, рауды предлагают нам очень стоящее дело. Нужно спешить, пока Стюрмир ке привел слэттов.
   - Если мы начнем сейчас, слзтты могут вовсе не прийти! - поддержал его Модольв. - Хильмир конунг - очень осторожный человек. Если у него будет хоть тень сомнения в победе, он вообще не ввяжется в эту войну.
   - Не стоит давать им много времени на сборы, если мы сами не нуждаемся в нем! - продолжал Хродмар. - Нам нужно спешить!
   Торбранд незаметно вздохнул и нагнул голову в знак согласия. При всей своей осторожной расчетливости он не мог возразить Хродмару. Все мысли молодого ярла были заняты только невестой, которую у него хотят отнять, и едва ли он мог сейчас рассуждать здраво, но и это было не так уж плохо. Он готов свернуть горы, а на Квиттинге такой настрой будет кстати.
   - Хорошо, - сказал наконец Торбранд. - Мы поедем с тобой, Гродгард сын Кара. А ты, Хродмар ярл, не трать силы понапрасну. Ты снова пойдешь к... к той же цели. Только с другой стороны. И уж на этот раз мы не отступим!
   До праздника Середины Зимы оставались считанные дни, и в Конунгагорде усердно готовились к жертвенным пирам. Прослышав о скорой свадьбе Вильмунда ярла, гости съезжались на озеро Фрейра из самых отдаленных мест, даже с гор Медного Леса. Кюна Далла целый день суетилась, ухитряясь при этом сохранять надменный вид и не упуская случая показать свою власть над всеми домочадцами, но едва ли от ее суеты было много пользы для дела. Сама Ингвильда почти ни в чем не принимала участия. Дома она не смогла бы усидеть сложа руки перед одним из самых больших праздников в году, но сейчас ей все это было безразлично. Раз и навсегда она решила не считать Конунгагорд своим домом ни сейчас, ни когда-либо в будущем. А значит, и хлопотать ей было незачем.
   Открыв дверь в сени, Ингвильда подобрала платье, чтобы шагнуть за порог, но тут на нее бросился кто-то, летевший сломя голову ей навстречу. Охнув, Ингвильда подалась назад и прижала к груди кувшин с пивом - она несла его, чтобы отдать отцу, а вовсе не для того, чтобы облить им дочку одного из здешних хирдманов. Девушку звали Арнгуда, но домочадцы давным-давно прозвали ее Глатта, что значит - Гладкая. Во всей ее внешности была какая-то мягкая, шелковистая нежность - в розовой коже, в густых каштановых волосах, даже в рыже-карих глазах, больших и игриво блестящих. По мнению Ингвильды, глаза у Глатты были просто распутные, и она не удивлялась, что в пятнадцать лет та уже пользуется назойливым вниманием всех хирдманов и Конунгагорда, и всех окрестных усадеб на озере Фрейра.
   Охнув в притворном испуге при виде Ингвильды, Глатта ловко обогнула ее и исчезла. Ингвильда шагнула вперед, но тут же наткнулась на Вильмунда. Он бежал со всех ног и ничего, похоже, не видел; Ингвильда вскрикнула, пиво из кувшина плеснуло на него длинным рыжим языком, пахнущим мож-жевеловой хвоей.
   - Тролли и турсы! - крикнул Вильмунд, отскочил назад, попытался стряхнуть мокрые пятна с рубахи и только потом глянул вперед, думая, как видно, душевно поблагодарить добрую женщину. И замер, узнав Ингвильду.
   Лицо его являло взору такую смесь смущения и досады, что Ингвильда, первой опомнившись, расхохоталась. Нет, отец совсем не плохо придумал послать ее за пивом.
   - Ах, могучий Вильмунд ярл! - сквозь смех выговорила Ингвильда. Славно же ты начинаешь свой путь! Пиво валит с ног и берсерков - а ты устоял и сам опрокинул кувшин! Я дам тебе прозвище - Пивная Рубаха! И этот кувшин в придачу! Там еще осталось немного на дне!
   Челядь захихикала, пряча улыбки в рукава и бороды. Вот уже много дней домочадцы Конунгагорда никак не могли решить, чью сторону им держать Ингвильды или Даллы. Но в поединке Ингвильды и Вильмунда каждый выбрал победившего без труда, и сдавленные смешки обнаруживали победу Ингвильды.
   Вильмунд тоже это услышал, и досада помогла ему прийти в себя. Но ответ он нашел не сразу и только смотрел на Ингвильду злыми и обиженными глазами.
   Ингвильда посторонилась.
   - Беги, доблестный ярл! - снисходительно сказала она. - Только сначала переоденься и оботрись. А не то самая гладкая девица племени квиттов выскользнет из мокрых рук.
   - Раньше ты такой не была, - сказал наконец Вильмунд.
   Ему было стыдно, что Ингвильда застала его в погоне за Глаттой, и быть облитым пивом на глазах веселящейся челяди казалось ему настоящим позором. А она, его обрученная невеста, еще смеется над ним! Не так давно он мечтал жить в одном доме с ней - теперь же ему нередко казалось, что лучше бы ей быть где-то подальше.
   - Раньше и ты был другим, - ответила Ингвильда.
   Его слова ее не удивили: она и сама замечала перемену в себе. Она жила с отцом в Конунгагорде со времени осеннего тинга, то есть уже почти два с половиной месяца, но так и не могла понять, кто она здесь. Челядь и домочадцы считали ее будущей хозяйкой, кюна Далла подчеркнуто обращалась с ней как с гостьей, а сама Ингвильда считала себя пленницей. Если женщина не в праве уехать из дома когда и куда ей хочется - как это еще назвать? Сначала она тосковала и томилась, даже плакала украдкой, а потом вдруг успокоилась и обнаружила прилив каких-то новых, совсем новых сил. Оказалось, что она может быть насмешливой и ехидной не хуже Хёрдис, и насмешки над тем же Вильмундом стали доставлять ей неизведанное ранее удовольствие. Вильмунд бесился, но ничего не мог с ней поделать. Золотое обручье обязывало его быть почтительным с невестой, а возможность мести оставалась где-то в далеком будущем. Она его не любила, а значит, ему нечем было ее уязвить. Фрейвид хёвдинг же хорошо понимал, кто является его главным сокровищем, и следил за тем, чтобы будущий конунг никогда не оставался с Ингвильдой наедине.