Дворецкая Елизавета. Стоячие камни (Корабль во фьорде - 1)

   - Нам нужно поговорить с тобой без чужих ушей, Модольв, - сказал Фрейвид, и Хёрдис неслышно усмехнулась в темноте: чужое ухо было гораздо ближе, чем полагал Фрейвид.
   Модольв все еще был невесел после ссоры с Гримкелем. Проницательный Фрейвид сразу заметил это.
   - Не годится провожать Высокое Солнце с таким пасмурньм лицом! - сказал хёвдинг. - Я думаю, для тебя пришло время радости, Модольв ярл. Твой племянник совсем здоров, и я хотел бы завтра видеть его у себя за столом. Вам не придется жаловаться на недостойное вас место. О чем же ты грустишь?
   - Конечно, я благодарен богам за жизнь моего племянника и за всех оставшихся людей. Но, по правде сказать, я рассчитывал на иной итог нашего похода. В Аскефьорде у меня не будет особых причин гордиться. Многие скажут, что я выгляжу неудачливым человеком, и мне будет нечего им возразить. Невелика честь привезти из мирного похода пустой корабль и меньше двух третей дружины. Я плавал на Квиттинг вовсе не за "гнилой смертью". А теперь я возвращаюсь домой с пустыми руками и должен благословлять богов, что не совсем один.
   - Так, значит, Гримкель ярл верно сказал, что ты хотел купить на Остром мысу железа? - спросил Фрейвид, так пристально посмотрев в лицо гостю как будто хотел прочитать его мысли.
   - Это верно, - сдержанно ответил Модольв. Он был убежден, что Фрейвид и без его ответов знает обо всем этом деле намного больше, чем говорит.
   - И цена показалась вам непомерно высокой?
   - Прошлым летом я за ту же цену мог купить вчетверо больше железа. Неужели квиттингские горы истощились и Медный Лес больше не стоит своего названия?
   - Нет, горы Медного Леса далеки от истощения, - Фрейвид покачал головой. - Возле моей большой усадьбы, Кремнистого Склона, мои люди копают не меньше руды и выплавляют не меньше железа, чем всегда. Дело здесь в другом.
   - И я не вчера родился, - сурово ответил Модольв. - Ваш конунг Стюрмир слишком горд и притом имеет плохих советчиков. Вместо того чтобы усмирять его заносчивость и учить приобретать друзей, они еще больше ее подзадоривают и добывают ему врагов!
   - Ты, как видно, говоришь о Гримкеле ярле и его родичах! - заметил Фрейвид.
   - А ты, как видно, не хуже меня знаешь положение дел! - ответил Модольв. - Да, я говорю о нем. Об этом догадается всякий, кто слышал нас сегодня в гриднице. Стюрмира конунга не поздравишь с такой родней. И напрасно он женился на женщине из рода Лейрингов. Его прежняя жена была куда разумнее, чем нынешняя, А Лейринги его не доведут до добра. Они жадны, кичливы, крикливы и думают только о своей выгоде.
   - Да, приятными людьми их не назовешь, - сдержанно согласился хёвдинг.
   Он тоже считал, что женитьба овдовевшего Стюрмира конунга на Далле из рода Лейрингов была недальновидным поступком. А теперь эти Лейринги жадные, как свиньи, шумливые, как вороны, и тупые, как треска, - все как один лезут к конунгу с советами один глупее другого и только и ищут, как бы побольше урвать. В борьбе с ними Фрейвиду хёв-дингу очень хотелось иметь надежного союзника, не зависящего от Стюрмира. И вот боги послали ему подходящий случай такого союзника приобрести. Кто может быть полезнее самого конунга фьяллей? А там, если удастся как-то потеснить Лейрингов, то, возможно, на смену Далле у Стюрмира появится и третья жена... Отказывая всем женихам Ингвильды, Фрейвид не только уважал ее вкус, но и вынашивал некие тайные замыслы.
   - Нашего конунга обвиняют в том, что он собирается идти походом на Квиттинг, - тем временем возмущенно продолжал Модольв. - Гримкель боится, что ваше железо станет оружием против вac же, Если бы вам нужен был жрец-заклинатель войн, то Гримкель ярл подошел бы как нельзя лучше!
   - Да, Гримкель давно говорит об этом Стюрмиру конунгу, - подтвердил Фрейвид. - Но я, если ты захочешь, смогу продать тебе железа по той же цене, что была прошлым летом.
   Модольв посмотрел в глаза Фрейвиду, и тот опустил веки, подтверждая сказанное. Он все взвесил и принял решение.
   - У меня много железа и в Кремнистом Склоне, и здесь, - продолжал он. Я видел, сколько ячменя вы привезли, - думаю, у меня хватит товара на весь ячмень. Или у тебя есть еще и серебро?
   - Боюсь, у меня нет времени ждать, пока ты пошлешь людей в Кремнистый Склон. Я давным-давно должен быть дома, в Аскефьорде. Торбранд конунг ждет меня.
   - Ему не придется ждать долго. Раньше чем через десять дней твои люди не смогут сесть на весла, а к тому времени мои успеют съездить в Кремнистый Склон и обратно. Я не задержу тебя, а Торбранд конунг будет знать, что и среди квиттов у него есть друзья. Знаешь, как говорит пословица? У каждого найдется друг среди недругов, верно?
   Модольв кивнул, подавляя колебания. Голубые полупрозрачные глаза хозяина не слишком нравились ему. Вряд ли Фрейвкду можно доверять. Но железо - это железо, его не подделаешь. Возвращаться в Аскегорд с пустыми руками не хотелось.
   Фрейвид был доволен уговором. Он ценил и берег свое добро, а Прибрежный Дом стоял в слишком опасной близости от моря.
   Легкий ветерок, напоенный свежим запахом моря и сосновой хвои, влетел з отодвинутое заслонкой окошко и мягко погладил Хёрдис по щеке. Она мгновенно открыла глаза. Нет, она не спала - просто задремала, соскучившись в ожидании. В девичьей было тихо, чуткий слух Хёрдис различал мерное, уютно-сонное дыхание полутора десятка девушек и женщин. Спали все до одной.
   Хёрдис осторожно приподнялась ка локте, огляделась. Никто не шевельнулся, только Серый, спавший здесь же на полу, под боком у хозяйки, чутко вскинул голову и ткнулся носом в плечо Хёрдис. Она поспешно положила ладонь на его широкий крутой лоб и повелительно пригнула голову пса к полу. Серый послушно улегся.
   Неслышно отбросив старый плащ, которым укрывалась вместо одеяла, Хёрдис встала на ноги. Темные волосы окутали ее до самых ног, так что в полутьме девичьей смутно белело только ее лицо и подол рубахи возле самого пола. Несколько мгновений Хёрдис постояла, прислушиваясь, но ни одна из женщин не проснулась. Бесшумно ступая по земляному полу, Хёрдис пробралась в глубь девичьей, где на широкой лежанке спали Ингвильда и еще две девушки. Вернее, на месте были только Ингвильда и Тордис, а Бломма ушла вроде бы на задний двор и все еще не возвращалась. Опасно было подниматься, когда кто-то должен войти, но и ждать Хёрдис не могла - вот-вот минует полночь, время самого крепкого сна Ингвильды. Еще вечером Хёрднс незаметно подбросила в чашу Ингвильды маленький камешек, а потом вынула его и закопала в землю, под мох. Это называлось сонное заклятье - теперь Ингвильда будет спать, как камушек подо мхом, ничего не видя и не слыша. Сигнехильда Мудрая не учила такому внучек, Хёрдис сама додумалась до сонного заклятья и очень гордилась его отличным действием. Наедине сама с собой, конечно.
   Подобравшись к лежанке, Хёрдис быстро ощупала платье Ингвильды и украшения. Кончики ее пальцев коснулись прохладной серебряной цепочки, круглой застежки, нескольких амулетов. Но того, что Хёрдис искала, здесь не было.
   Тогда Хёрдис, прищурившись, склонилась над лежащей Ингвильдой. Одна рука сестры была засунута под подушку. Огниво было там, в кулаке, - Хёрдис так же твердо была уверена в этом, как если бы видела его при свете дня. Огниво было там, и оно властным голосом древнего волшебства звало Хёрдис, притягивало, обещало многократно увеличить ее силы, открыть ей новые знания. Но как его достать?
   Хёрдис осторожно запустила руку под подушку сестры. Пальцы ее коснулись чего-то твердого - в кулаке спящей Ингвильды был зажат теплый кусочек железа. Оно здесь! Дрожа от нетерпения, Хёрдис вцепилась в него кончиками пальцев и осторожно потянула. И тут же всем существом ощутила, как Ингвильда вздрогнула, как глухой камень ее сна пошел быстрыми трещинками,
   С кошачьей ловкостью Хёрдис отпрыгнула от лежанки, мигом оказалась в другом конце девичьей и легла на свою соломенную подстилку, натянула плащ и застыла, как будто спит.
   Скрипнула дверь, из сеней вошла Бломма. Подозрительно часто дыша и как будто смеясь про себя, она прошла к лежанке и устроилась с краю. Любопытно, кто же ее так задержал? - мельком подумала Хёрдис, Отлично! Если Ингвильда и проснется, то подумает, что ее разбудила Бломма. А брать огниво сейчас и в самом деле нельзя. Если оно пропадет ночью, то подумают сразу на тех, кто здесь ночевал. А Хёрдис не заблуждалась насчет родственной любви и хорошо знала, как мало доверия питают к ней домочадцы Фрейвида. "Ничего, успокаивала она сама себя, незаметно поглаживая мохнатый загривок Серого. Со времени уговора Фрейвида с Модольвом и отъезда Асольва в Кремнистый Склон прошло всего пять дней. Время еще есть, и новолуние еще впереди".
   Время приближалось к полудню, но серые тучи с такой удручающей равномерной плотностью затянули небо над Медным Лесом, что ни единого солнечного проблеска не выдалось с самого рассвета. Да и рассвета тоже не было, если строго рассудить, его сожрали инеистые великаны, те, что живут на самых высоких горах. Конечно, на горах Фьялленланда, которые ближе всех к небу. "Одни беды от этих фьяллей!" - с рассеянной досадой думал Асольв, поглядывая на небо. Если бы Модольву не понадобилось железо, отец не стал бы посылать его в эту долгую и не слишком веселую поездку в опустевший Кремнистый Склон, где оставались только рабы, стерегущие усадьбу и большое стадо. Когда дома нет никого из близких, это вроде как и не дом вовсе.
   С утра уже пару раз принимался накрапывать мелкий дождь, в воздухе висела прозрачная холодная морось, и Асольв с надеждой всматривался в темнеющий впереди ельник, обещавший хоть какое-то укрытие. Если польет настоящий дождь, пережидать его негде - человеческого жилья теперь не будет до самой ночи. Асольв и десяток работников ехали по Медному Лесу - огромному пространству, покрытому рыжими и бурыми кремневыми скалами, болотистыми и лесистыми долинами, ельниками и вересковыми полями. В горах Медного Леса таились огромные запасы железной руды, но место это славилось также своей таинственной и не слишком Доброй силой. Древняя нечисть, обитавшая здесь до прихода племени квиттов, не ушла отсюда, и люди чувствовали себя тут не хозяевами, как в других частях страны, а гостями, да такими, что явились без зова и терпимы до поры. Дворы и усадьбы в Медном Лесу стояли далеко друг от друга, и людей было немного. Здесь не было даже дорог, и путь был отмечен стоячими камнями, разбросанными от священной горы Раудберги до самого побережья так, чтобы от одного можно было видеть другой. Камни были черными, каких в Медном Лесу не встречалось, поэтому спутать их с другими было нельзя. Никто не знал, какие силы сумели принести их в Медный Лес.
   Позади Асольва лошади тянули четыре волокуши*, нагруженные толстыми лепешками из сырого железа. Каждая лепешка была размером с собачью голову и напоминала ноздреватый, плохо пропеченный хлеб, черный, с сизой и бурой окалиной. В повозках лежало немалое богатство - железо Медного Леса заслуженно ценилось по всему Морскому Пути. Из каждой такой "головы" после перековки выйдет один хороший меч. То есть он везет с собой будущее вооружение неплохой дружины. Асольв был доволен собой - он успевал даже чуть раньше срока, назначенного отцом, и надеялся заслужить похвалу.
   Вдруг его конь забеспокоился, зафыркал, словно почуял волка. Быстро оглянувшись и не заметив ничего опасного, Асольв успокаивающе потрепал коня по шее. Но тот заупрямился, остановился, ударил копытом о землю, словно не хотел идти дальше. Асольв взялся за плеть, недоумевая, что могло так напугать коня. Волки? Тролли?
   Один из работников, ехавших возле повозок позади Асольва, внезапно охнул. Асольв обернулся к нему, хотел спросить, но сам невольно вздрогнул. На всех лицах был явный испуг, и все смотрели куда-то вперед и вбок от дороги. Асольв поспешно оглянулся.
   На склоне одной из гор впереди было заметно какое-то крупное движение. Что-то огромное шло там, раздвигая ели. Присмотревшись, Асольв различил очертания гигантской человеческой фигуры.
   Холодный пот хлынул по спине, Асольву хотелось зажмуриться, но он не владел ни единым мускулом и не мог пошевелиться.
   По склону горы неспешно шел великан. Над верхушками елей виднелась его черноволосая голова с густой бородой и могучие плечи. Их покрывал плащ из косматых темных шкур, и на плечах великана они казались маленькими и тоненькими лоскутиками, как если бы человек вздумал сшить себе наряд из мышиных шкурок. Великан шел через самую чащу, не выбирая дороги и сминая по пути огромные ели, как человек сминает высокую траву. В тишине долин далеко разлетался треск и гул от его шагов. Великан двигался медленно, почти лениво, как будто ему было тяжело нести самого себя. Но в этих мнимо ленивых движениях была такая неутомимость и размеренность, что любой смельчак вспотеет от страха - а что, если Хозяин Гор двинется на тебя?
   - Свальнир, - севшим от страха голосом проскрипел одни из рабов. Вышел из пещеры. Пасмурный день - вот он и вышел. Видно, опять проголодался. Едем скорее, пока он нас не заметил. Мы доберемся до ельника...
   Все как будто проснулись, тронули лошадей.
   - Нет, нет! - поспешно остановил рабов Асольв. От страха он говорил приглушенно, почти шепотом, хотя великан был слишком далеко, чтобы их услышать. - Не двигайтесь! Как только мы сдвинемся с места, он сразу заметит нас! А пока мы стоим, он примет нас за камни. Великаны плохо видят при свете дня. Другое дело - в темноте.
   - Ему днем вообще не полагается разгуливать! - сказал один из молодых рабов, стараясь показной храбростью обмануть собственный страх. - Свет обращает великанов в камень!
   - А Свальнир не такой, как все! - ответил Асольв, немало запомнивший из рассказов бабушки Сигнехильды. - Он не боится света. Он даже умеет принимать облик обыкновенного человека. Он только не любит огня, и собаки его боятся.
   Как положено хозяину, Асольв старался держаться уверенно и не показать страха, но па самом деле ему хотелось стать маленьким-маленьким, не больше мышки, и забиться под какой-нибудь камушек на тропе. О храбрый Тюр, отведи глаза великану, пусть он идет своей дорогой и не смотрит сюда! При кажущейся медлительности великаны умеют очень быстро бегать и проворно ловят свою добычу в самом густом лесу. Пожелай он догнать людей - и лошади не спасут их.
   К счастью, великан не глядел на них, а медленно удалялся на север, где лежало его обиталище - Великанья долина.
   - Смотри, у него на плече - косули! - прищурившись, молодой раб отважно всмотрелся. Через плечо великана была перекинута связка каких-то маленьких светло-рыжих тушек. Трудно было поверить, что это не мыши, а косули или олени.
   - Слава Тюру и Видару*! - с облегчением заговорили рабы. - Он хорошо поохотился и не тронет нас.
   - Поедемте скорее в ельник! Вдруг ему покажется мало?
   - Да, поедем в ельник! - решил Асольв.
   Ему было холодно - от фигуры великана веяло стылым ветром древней инеистой крови, иного мира, темного и загадочного.
   Свальнир был уже далеко, его голова едва виднелась меж еловых вершин на дальнем гребне. Асольв тронул коня, как вдруг великан обернулся. Может, ветер переменился, а может, потомок Имира учуял устремленные ему в спину человеческие взгляды. И Асольв застыл, как будто под взглядом великана сам превратился в холодный камень. Таинственный темный мир инеистого племени захватил людей в холодные цепи, никто не мог пошевелиться. Мгновения повисли как замороженные.
   Великан отвернулся и пошел своей дорогой. Его темная голова исчезла среди темных еловых вершин, слилась с ними, далекое движение затихло. Люди перевели дух и без промедления погнали коней дальше. К счастью, им было не по дороге с великаном.
   - Ничего бы он нам не сделал! - бормотал молодой раб, все еще дрожа и ощущая на себе каменный взгляд великана. - У нас ведь железо! Вся нечисть боится железа.
   Но его голос звучал не слишком уверенно. Никто толком не знал, чего боится Свальнир, зато его боялись все. Последний из могучего и некогда многочисленного Племени Камней, он недаром сумел выжить и приспособиться к новому миру, в котором для великанов почти не осталось места. Сила его была даже больше, чем у его древних родичей. Изредка он уносил скотину с дальних пастбищ, если ему не везло на охоте, а жители северных склонов Медного Леса потихоньку распускали слухи, что в соседних усадьбах пропадают люди. У себя никто таких случаев не помнил, но у других - не один и не два. "Кто его знает? -- хмуро думал Асольв, скрывшись наконец в спасительной тени ельника и от дождя, к от страшных глаз. - Может, и правда великан ест людей. Про инеистое племя ничего нельзя знать наверняка. И любой умный человек поймет от него лучше держаться подальше".
   Ингвильда поднялась на самом рассвете, сразу, как только в утренней тишине раздался скрип ворот - рабыни отправились к стаду на пастбище за молоком. Оставшиеся женщины еще спали, и только один взгляд украдкой следил, как Ингвильда выбирается с лежанки и торопливо одевается - Хёрдис, притворяясь спящей, не пропустила ни единого Движения сестры. Вот Ингвильда застегнула на груди круглые серебряные застежки, взялась за цепочку, и Хёрдис затаила дыхание. Среди амулетов на цепочке висело, как и полагалось ему, огниво Синн-Ур-Берге. Железное колечко, которым оно крепилось к Цепочке, было разомкнуто и держалось чуть-чуть. Если Ингвильда сейчас это заметит... Но она ничего не заметила. Поспешно прикрепив цепочку между застежек, Ингвильда бессознательно, по привычке коснулась огнива, потом схватила гребень и бросилась вон из девичьей.
   Едва за ней закрылась дверь, как Хёрдис тоже вскочила. Одеваться ей было недолго, а умыванием и расчесыванием волос она себя и вовсе не стала утруждать. Неслышно проскочив мимо Ингвильды, которая умывалась в сенях, Хёрдис выбежала из дома, выскользнула со двора и мгновенно спряталась в россыпи больших камней.
   Очень скоро Иигвильда показалась из ворот усадьбы. Она шла быстрым шагом и не оглядывалась; неслышно, как тролль, Хёрдис скользила за ней. Впрочем, она могла бы и топать - Ингвильда все равно бы ее не услышала, потому что мысли ее были заняты чем-то совсем другим. Из осторожности Хёрдис следовала за ней в некотором отдалении, держась ближе к деревьям и крупным камням. Ступать за Ингвильдой след в след не было надобности: тропинка к берегу моря и Фьялльской отмели всего одна, а Ингвильда не из тех, кто бросает натоптанные тропы.
   Сбоку зашумело море, впереди на тропе мелькнуло черное пятно младшего "смотрельного камня". Возле камня стоял человек - так и есть, Хродмар Метатель Ножа, кому же еще здесь быть? Хёрдис скользнула за дерево, а Хродмар быстро шагнул навстречу Ингвильде. Она подбежала к нему, Хродмар взял ее руки в свои. Хёрдис поднесла ко рту кулак и вцепилась в него зубами, чтобы не фыркнуть. Да уж, сестра Ингвильда выбрала себе сердечного друга! Красивее теперь не найдешь во всем Морском Пути!
   Ингвильда и Хродмар пошли дальше по тропе между морем и ельником. Хёрдис еще немного постояла за елью. Сердце ее учащенно билось: Хродмар сейчас предстазлял для нее смертельную опасность. Если он в ту первую встречу чуть не убил ее за несколько невежливых слов, то теперь, когда ее проклятье чуть не убило и неисправимо изуродовало его самого, он уж точно доведет свое намерение до конца. Но чувство опасности не подавляло, а, наоборот, будоражило и даже веселило Хёрдис. Она осторожно выглянула из-за ели: эти двое удалялись, держась за руки и тесно прижимаясь друг к другу, как будто шли по тропинке не шире лезвия ножа. Теперь они не заметят даже целую дружину при всем вооружении, распевающую боевые песни, так что можно особенно и не скрываться. Плохо только то, что Хёрдис не знала точно, в какую сторону они пойдут, - они ведь и сами, как видно, этого не знали. А ей нужно было видеть Ингвильду не сзади, а спереди, видеть огниво у нее на груди.
   Слева от тропы, в противоположной стороне от моря, открылась узкая и длинная долина - Копье, как ее звали в округе. Она упиралась в редкий ельник, где стайки деревьев перемежались моховыми полянками, крошечными озерцами. По берегам их и на дне под прозрачной водой виднелись огромные серые валуны, похожие на дремлющих чудовищ. Хёрдис обрадовалась - теперь она знала, куда они идут. Озерная долина - хорошее место, укрытое со всех сторон, и просто так никто туда не забредет. Это удобно для самых разных дел...
   Не показываясь из ельника, Хёрдис во весь дух бросилась бежать вдоль Копья, обгоняя медленно идущих Ингвильду и Хродмара. Первой достигнув Озерной долины, она спряталась за большой серый валун, над которым нависли косматые лапы кривой ели. Это было отличное укрытие, и Хёрдис безбояз-ненно приподняла голову над камнем. Волосы ока накинула на лицо и смотрела сквозь них, как настоящая троллиха. Да разве она не троллиха - она, живущая среди людей, но по своим собственным законам, внешне похожая на них, но в душе близкая только самой себе?
   Ингвильда и Хродмар сели на ствол упавшей ели шагах в десяти от ее укрытия. Хёрдис было отлично их видно. Хродмар держал руку Ингвильды и что-то тихо говорил ей; она слушала, и вид у нее был такой серьезный и сосредоточенный, как будто они обсуждают какие-то очень мудреные вещи. Взгляд у Ингвильды был чуть-чуть отрешенный, словно она прислушивается к чему-то глубоко внутри своей души. Нельзя сказать, чтобы эти двое выглядели очень уж счастливыми, но зоркие глаза Хёрдис видели облако Силы, окружавшее их и делавшее единым существом. И зависть больно куснула ее в сердце; никто не объяснял ей значение руны "гебо", творившей сейчас над ними свою вечную ворожбу, но она и сама чувствовала во вселенной дыхание этой руны, сливающей два в одно и придающей им силу трех. И эта зависть была больнее всего, потому что это счастье нельзя украсть или отнять.
   Но тут же, сердито тряхнув головой, Хёрдис сосредоточилась на деле. Огниво висело на груди Ингвильды. Вот оно, темная полоска железа, изогнутая в сплющенное кольцо, хорошо заметная среди серебряных подвесок и амулетов. Оно притягивало, звало ее, Хёрдис, неслышным для других, но очень громким голосом. Оно не хотело оставаться с Ингвильдой, для которой весь мир теперь состоял только из ее рябого приятеля, оно хотело принадлежать Хёрдис не меньше, чем она хотела обладать им.
   Посидев немного, двое поднялись и пошли дальше через Озерную долину, прочь от моря. Хёрдис сердитым взглядом впилась в землю под ногами Ингвильды; прямо напротив ее укрытия Ингвильда споткнулась, вцепилась в руки Хродмара, он подхватил ее, и они застыли, как будто были сделаны из одного куска. Но огниво уже соскользнуло с колечка и упало на мягкий мох, даже не звякнув. А те двое ничего не заметили. Перешагнув через драгоценный родовой амулет, как через простую еловую шишку, Ингвильда пошла дальше. Она помнила об огниве и берегла его даже во сне, но сейчас для нее существовал только Хродмар. А потом, когда пропажа обнаружится, она совершенно справедливо рассудит, что потеряла огниво во время своей длинной прогулки. Ну и пусть потом поищет. Огниво уже будет в надежном месте! И больше его никогда не потеряют!
   Хёрдис едва дотерпела, пока эти двое отойдут подальше и скроются за елями. Легче тени она бросилась вперед, подобрала с земли огниво и метнулась в ельник. Зажав добычу в кулаке, она мчалась в другую сторону от Фьялльской отмели, и все существо ее пело от радости. У нее получилось! Она раздобыла огниво, и никто не скажет, что это кража. Главное, что никто не сможет подумать на нее! Никто не видел, как она его подобрала, никто не видел, что она вообще вышла из дома вместе с Ингвильдой! Зато теперь ее будущее в ее собственных руках!
   Домой Хёрдис вернулась в сумерках. Летом это было для нее даже рано, но она не могла утерпеть дольше: очень мучило любопытство, обнаружена ли пропажа и что из этого вышло. Едва перешагнув порог девичьей, она почти столкнулась с Ингвильдой. И с первого взгляда поняла, что пропажа замечена: лицо Ингвильды было растерянным, беспокойным - такой ее не видели даже в дни разгула "гнилой смерти".
   - Хёрдис! ?- сразу воскликнула она. - Ты не видела...
   - Что? - с хищным любопытством мгновенно отозвалась Хёрдис.
   Ингвильда помедлила, посмотрела ей в лицо, хотела что-то сказать, даже открыла рот, но передумала и отвела глаза.
   - Нет, - тихо сказала она. - Ничего. Ингвильда вышла из девичьей. Хёрдис окинула
   покой быстрым взглядом: постель Ингвильды была оправлена кое-как, словно ее только что переворачивали, а шкуры возле нее лежали слишком ровно - заново оправленные после встряски. В девичьей витал запах пыли, а Бломма с преувеличенным рвением провинившейся копалась в ларе с рубашками.
   - Что вы тут ищете? - спросила у нее Хёрдис.
   - А? - Бломма повернулась к ней, вид у нее
   был смущенно-испуганный. - Мы,.. Она велела... Не знаю.
   Хёрдис хмыкнула и пошла прочь. Все ясно. Только одну вещь в доме могут искать с таким испугом и смущением - огниво. Вернее, могли бы, потому что его еще никогда не теряли.
   Ингвильда брела через двор, внимательно, но без надежды глядя себе под ноги, и пыталась собраться с мыслями. Она с детства любила порядок и никогда ничего не теряла. А потерять такую дорогую вещь, как огниво, ей казалось почти преступлением - ведь оно принадлежит не ей, а всему роду, всем потомкам! Ей было стыдно и тревожно. Конечно, она потеряла его не дома, а где-то там, на берегу или в ельниках. Ее сильно смущала мысль о том, что придется отвечать на расспросы. "Где ты была сегодня?" "А зачем ты туда пошла?" "Кто там с тобой был?" Как признаться отцу, что она бродила по долинам с Хродмаром? Как он это примет, что скажет, что подумает? Ингвильда не привыкла смущаться или бояться ответственности за свои поступки, и ее очень угнетало положение, которое, скажем, Хёрдис, привыкшая к чужому неудовольствию, перенесла бы с легкостью. Эти неизбежные будущие вопросы мучили Ингвиль-ду даже сильнее, чем сама потеря огнива. Но деваться было некуда.