Дворецкая Елизавета. Стоячие камни (Корабль во фьорде - 1)

   Он толкнул локтем брата, и Сёльви отмахнулся:
   - Не надо поминать здесь чужую нечисть! Я думаю, здешние тролли так же не в ладах с нашими, как мы сами - с квиттами!
   - Ничего подобного! Нечисть всегда стоит друг за друга против доброго человека!
   Слушая привычный спор между близнецами, Хродмар наконец поверил, что они все действительно остались живы. Он сидел прямо на холодной земле, прислонясь спиной к стволу сосны, а на тесной поляне перед ним сидели и лежали восемь человек из дружин Торбранда и самого Хродмара - те, кто успел проскочить вместе с ним следом за Стюрмиром. Потом, когда великан опять зашевелился и стал сдвигать горы, фьяллям стало, конечно, не до квиттингского конунга. Пусть он бежит себе хоть прямо к Хель! Если Хель еще не пришла за ним прямо сюда, на что было очень похоже.
   - Хорошо бы костер разжечь! - подал голос кто-то из хирдманов, но в сумерках Хродмар даже не разобрал, кто это был. После битвы голоса у всех стали хриплые и дрожащие, и их было трудно узнать.
   - А ты помнишь, что кроме нечисти тут еще бродят квитты? - ответил ему Сигват кормчий, изумительно спокойный. - Десятка два квиттов с самим конунгом во главе. Как бы они не сбежались погреться на огонек!
   - А разве их не засыпало? - разочарованно протянул Слагви.
   - Они же бежали впереди нас! - укорил его брат. - Поэтому они все уцелели. Все, кто был перед нами.
   - Они, как видно, уже ушли в глубь своих троллиных гор! Грызи их всех Нидхёгг! - выбранился кто-то еще и хрипло закашлялся. - Нажрался я тут камней, как каменный тролль!
   - Слышу, в брюхе у тебя стучит! - отозвался товарищ и гулко похлопал его по спине.
   - Надо полагать, квитты тоже сидят где-то под кустами и прикидывают, на земле они или уже под землей! - сказал наконец Хродмар. - Если мы разведем костер в ложбинке и со всех сторон занавесим его плащами, большой беды не будет. А вы, близнецы, пойдете поищете квиттингский костер. Не ворчи, Слагви, я по голосу слышу, что ты устал меньше всех.
   - Надеюсь, ты не думаешь, что это оттого, что я плохо сражался? обиделся Слагви.
   - Вовсе нет. Просто когда у человека в душе большие запасы смеха, он может ими греться и питаться. Поднимитесь вон на ту скалу и хорошенько оглядитесь по сторонам. Раз уж великан закрыл нам дорогу к морю, значит, мы сможем выйти из этого проклятого леса только с другой стороны. И я намерен вернуться к нашему конунгу не с пустыми руками. Где-то по этому лесу гуляет голова, которую он хочет видеть отдельно от тела. И он ее увидит!
   Когда два брата поднялись на вершину скалы, уже совсем стемнело и черный лес едва-едва можно было отличить от темно-серого неба.
   - Вон огонь! - вполголоса воскликнул Слагви, первым добравшийся до вершины.
   Ветер задувал ему в глаза длинные пряди волос из расплетшихся в битве кос и мешал смотреть. В распадке сквозь густую тьму ельника еле-еле пробивался оранжевый огонек, дрожащий, как будто ему тоже было страшно.
   - А вон там тоже! - подхватил Сёльви, показывая в другую сторону. Там, прямо на отвесном склоне скалы, виднелся маленький красный огонек, и он горел ровно и спокойно. - Хотел бы я знать - у квиттов здесь два отряда? Или это кто-нибудь еще?
   - А, это тролли! - уверенно ответил Слагви. - Кому еще здесь быть?
   Он был на удивление прав, Слагви сын Стуре-Одда. Хёрдис наотрез отказалась возвращаться в Великанью долину, не узнав, чем все кончится. А Свальнир, почти такой же обессиленный, как после поединка с Тором, не мог ей достойно сопротивляться. У него едва хватило сил на то, чтобы вырубить своим мечом пещерку в скале и развести огонь, чтобы его сокровище не замерзло. Теперь он сидел, привалившись к стене пещерки и закрыв глаза, заново набираясь сил от гор, с которыми составлял единое целое. Хёрдис устроилась на жесткой охапке сосновых веток, наломанных собственноручно. Закутавшись в накидку и обняв колени, она смотрела в багровый троллиный огонь и думала. Человеческий мир снова был рядом с ней. Видения битвы и лиц, знакомых по прежней жизни, так живо напомнили ей обо всем прошедшем, что у нее сладко и больно защемило сердце. Ей снова вспоминался лодочный сарай, и лицо Торбранда Тролля, когда он целился в нее из лука. Даже давно зажившая рана на плече тихонько пискнула отголоском боли, напоминая о себе. Но Торбранд Тролль остался там, на берегу моря, отгороженный каменными воротами гор.
   А здесь, неподалеку, был Стюрмир конунг, Метельный Великан. Благодаря щиту из драконьей чешуи Хёрдис знала о гибели Фрейвида Огниво. Сбылись предчувствия, полнившие ее в миг молчаливого прощания с отцом возле усадьбы Угольные Ямы, - они виделись в последний раз. Только он думал, что провожает на смерть свое злосчастное порождение, а вышло наоборот. Грозный хёвдинг западного побережья не прожил после этого и месяца, а она, Хёрдис Колдунья, жива и собирается жить еще долго! Люди хотели погубить ее, а вместо этого невольно подарили ей огромное могущество. Хёрдис неприязненно покосилась на дремлющего великана и сжала зубы в приступе горестной досады. Она ненавидела его, жадно пьющего из нее тепло человеческой крови и остающегося при этом все таким же холодным камнем. Но сейчас он был нужен ей. Хёрдис не могла и не хотела остаться равнодушной к вражде и борьбе человеческого мира. Хотя бы так она должна была поддержать свою связь с ним, чтобы не стать такой же холодной и ко всему безучастной, от всего далекой и всему чужой, как сам Свальнир.
   И сейчас она недолго колебалась, прежде чем решить, на чьей она стороне. Теперь, когда Фрейвид Огниво сполна расплатился за все те огорчения, которые причинил своей нелюбимой дочери, Хёрдис больше не чувствовала к нему ненависти. Один долг был взыскан, а вместе с этим появился другой.
   - Спишь, чудовище? - не желая больше ушибать руку, Хёрдис ткнула Свальнира толстым сосновым суком. Не вздрогнув, он поднял веки и устремил на нее тусклый взгляд темных глаз, пустых и ничегошеньки не выражающих. Просыпайся! - с ненавистью, которой великан все равно не мог распознать, потребовала Хёрдис. - И думай, каменная твоя голова! Завтра тебе предстоит работа. Здесь ходит человек, которого я должна уничтожить! Что ты молчишь? яростно крикнула она, потому что великан не отвечал, спокойно ожидая четких указаний. - Ты что, забыл, что я дочь Фрейвида Огниво?
   Утром, едва дождавшись бледно-серого рассвета, Хродмар поднял своих людей. Ночью снова приморозило, и лесная земля звонко отзывалась на человеческие шаги. Смерзшаяся хвоя похрустывала под сапогами, но снега уже нигде не было, и Слагви шепотом радовался скорой весне.
   - Как по-твоему, доберемся мы до человеческого жилья к Празднику Дис? приставал он к брату.
   Сёльви отмахивался, и за него ответил Хродмар:
   - А это зависит от того, насколько быстро мы пойдем. Так что не трать время на разговоры, а веди нас туда, где вчера видел огонь.
   - А я видел два!
   - Я тебе еще вчера говорил: квитты не полезут на такую скалу! напомнил Сёльви и махнул рукой в ту сторону, где ночью горел багровый огонек на отвесном склоне. - Это был троллиный огонь, Хродмар ярл. Ты можешь мне поверить,
   Хродмар молча кивнул: усадьба кузнеца Стуре-Одда, отца Сёльви и Слагви, стояла в самой вершине Аскефьорда, ближе всех к Дымной rope, в которой обитал бергбур - крупный и уродливый горный тролль, один из того многочисленного племени, что заполонило Черные горы в глубине Фьялленланда. Вообще-то бергбуры, которых считают помесью троллей и великанов, с людьми не дружили и даже, по слухам, были людоедами, так что их старательно избегали. Но бергбур из Дымной горы жил там издавна и остался, когда люди заселили Аскефьорд. Кузнецы из ближайшей усадьбы привыкли к жутковатому соседу, который, впрочем, при свете дня никогда не показывался, и даже обменивались с ним некоторыми услугами. Поэтому сыновья Стуре-Одда считались лучшими знатоками нечисти во всем войске. Крохотный отряд тронулся в путь. Скорым ровным шагом фьялли шли по склону горы через сосновый лес к низине, где братья видели огонь квиттов. Было тихо, только мерзлая хвоя поскрипывала под сапогами, да шуршали ветки, задевая за головы и плечи людей.
   - Я их вижу! - Хёрдис обернулась к Сваль-ниру. - Ты не спишь там, чудовище?
   - Я не сплю! - бухнул великан.
   Сейчас он был ростом с обыкновенного человека, но голос его, как показалось Хёрдис, остался прежним, пеликаньим.
   - Потише! - яростно зашипела она. - А не то они услышат тебя раньше времени, и тогда все пропало!
   - Почему - пропало? - удивился великан. Сидя на земле между валунов, он был среди них почти незаметен, только темные глаза его не отрывались от Хёрдис. Ей казалось, что сами камни смотрят на нее и чутко сторожат каждое ее движение. - Ничего не пропало. Даже если и увидят - куда они от меня денутся? Никуда. Я сделаю все, как ты захочешь, и никто никуда не денется.
   - А! - Хёрдис в досаде махнула рукой и отвернулась.
   Что он понимает, валун неотесанный! Хорошая месть должна хорошо выглядеть. Прежде чем умереть, обидчик должен понять, от чьей руки он умирает и за что. И по возможности горько раскаяться в содеянном. Но будет поздно!
   А они приближались. Стоя у края скалы на самой вершине перевала, Хёрдис смотрела вниз и видела, как по каменистому склону горы прямо к ней упрямо поднимается отряд человек в двадцать. Впереди шел сам Метельный Великан, с красным лицом и разметавшимися по плечам белыми волосами, следом за ним какой-то щуплый, но очень упрямый на вид человечек нес на плече стяг с тремя волчьими хвостами. Конец древка был обломан. Стюрмир конунг, как видно, решил не ходить через Совиный перевал, который мог бы вывести его обратно на западное побережье, захваченное фьяллями, и вел остатки дружины на юг, к Острому мысу.
   Никто кз угрюмо топавшей дружины не смотрел вперед и не видел Хёрдис. Ее не так-то легко было заметить: в косматой волчьей накидке, окутанная волнами длинных темно-русых волос, она почти сливалась со скалой. Она дождалась, когда Стюрмир подойдет шагов на двадцать, а потом вдруг резко шагнула вперед и встала на краю валуна, выступив из тени скалы. Теперь ее было хорошо видно.
   - Стой, Стюрмир конунг! - пронзительно крикнула Хёрдис и со злорадством отметила, что люди сильно вздрогнули.
   Вздрогнул и сам Стюрмир и только после этого поднял голову. Отряд остановился.
   А Хёрдис подняла руки ладонями вперед, как будто держала невидимую стену и преграждала идущим путь.
   - Дальше ты не пойдешь, Стюрмир конунг! - объявила она.
   Кто-то из людей схватился за оружие, кто-то - за амулеты. Хёрдис не знала, что от жизни возле Свальнира почти утратила жизненные краски и ее кожа стала серовато-бледной, как у настоящей подземной нечисти. Но люди видели это, и каждого обдала волна холодной дрожи: перед ними стояла женщина-тролль.
   - Здесь кончается твой путь по земле! - с торжеством продолжала она. Вспомни, сколько зла ты натворил! Ты обманом завлек в Тюрсхейм Фрейвида Огниво, заставил его войти туда одного и предательски убил! Ты думал, что у Фрейвида нет сына и некому отомстить за него! Ты ошибся! У него осталась дочь! И я отомщу тебе! Дальше ты не пойдешь, и могила твоя будет здесь, и эти горы станут поминальным камнем твоему вероломству и предательству! Давай, чудовище!
   Последние слова предназначались Свальниру. Он не понимал, зачем говорить так много, но Хёрдис уже приучила его к повиновению. Дождавшись условленного знака, Свальнир встал кз-за камней и мгновенно вырос до своего настоящего роста. Никто из людей на склоне даже не вскрикнул.
   Позади них, у подножия склона, мелькнуло что-то живое.
   - Вон они, я их вижу! - Проворный Слагви первым выскочил из сосняка и глянул вперед, на склон новой горы, - Шагают, как миленькие. И сам Метельный Великан с ними. Топает впереди, и стяг при нем. Волчьими хвостами хорошо заметать следы.
   Хродмар вышел из-за рыжих сосновых стволов и встал рядом с ним. Он тоже увидел кзиттов, быстро уходящих на юг. Похоже, они знали дорогу,
   - Послушай, Хродмар ярл, что я подумал, - сказал у него за спиной Сигват кормчий. - Квитты знают дорогу через эти горы. А мы, при всей нашей доблести, не знаем. Не умнее ли нам было бы дать им спокойно идти вперед, пока они не выведут нас на другой край Медного Леса? Я слышал, там где-то есть еще какой-то перевал, то ли Троллиные Ступени, то ли как-то вроде того называется, но я не знаю, как мы сами будем его искать.
   - Замысел хорош, если бы знать заранее, что по пути никто к ним не присоединится, - подумав, ответил Хродмар. - А если их станет больше, то наше дело пропало. Нас и так восемь против двадцати.
   - Восемь фьяллей - это всегда больше, чем двадцать квиттов! - убежденно заметил Слагви.
   - Конечно! - согласился с ним брат. - Но если квиттов станет пятьдесят, то к концу схватки фьяллей останется... гораздо меньше. И неизвестно, будет ли кому донести голову Стюрмира до Аскефьорда.
   - Умнее нам было бы не ходить по долине открыто! - снова сказал Сигват. - Если кто-то из них обернется, они сразу нас увидят. А место для боя должны выбрать мы сами. И пока я не вижу подходящего.
   Хродмар молча кивнул и свернул к опушке сосняка. Путь по открытому месту был бы короче, но показываться врагам на глаза и правда было рановато,
   Стюрмир со своими людьми добрался уже почти до гребня перевала, как вдруг Хродмар охнул, впился глазами в вершину и шагнул вперед.
   - Что с тобой? - спросил Сигват.
   Он тоже глянул на вершину, но ничего ке увидел.
   - Это она... - прошептал Хродмар, как будто потрясение лишило его даже голоса. - Она... ведьма...
   Из семи его нынешних спутников ни один не знал Хёрдис в лицо и не понимал в полной мере, что она для него значит. А Хродмар разом побледнел так, что мелкие рубцы на коже проступили белой сеткой. Она, квиттингская ведьма, в серой накидке, с распущенными волосами до колен, стояла на валуне над перевалом. Пока еще она пряталась в тени скалы, усмехаясь каким-то своим темным мыслям, но Хродмар видел ее, и эта странная, половинчатая усмешка напомнила ему их самую первую встречу - над Тюленьим камнем, неполный год назад, когда он метнул в нее нож. Ах, если бы он тогда попал ей в горло, как метил! Ничего бы не было! Не было бы "гнилой смерти" на "Тюлене" и в Аскефьорде, не было бы погребального костра кюны Бломменатт и ее сыновей, не было бы этой войны и Битвы Конунгов, после которой Хродмар сам еще не знал, кого из товарищей и родичей придется поминать... Она, злая судьба, женщина-тролль в своем настоящем, мерзостном обличий, бледная до серости, стояла над перевалом - так близко!
   Ни слова не сказав, Хродмар вырвал из-за пояса рукоять секиры и бросился вниз. Ему даже в голову не пришло позвать кого-то за собой квиттингская ведьма была его собственным проклятьем, и расправиться с ней должен был он сам. Огромными прыжками Хродмар несся вниз по склону, миновал низину, стал подниматься на гору вслед за людьми Стюрмира. Но о квиттах он сейчас уже не думал - для него существовала только Хёрдис. У него было нелепое чувство, что если он сейчас убьет ее, то все вернется и сделается так, как было, пока он еще ее не знал.,.
   Увлеченный своим порывом, Хродмар не сразу расслышал каменный грохот. Когда из-за перевала вдруг выросла громадная фигура великана -- на сей раз без меча, - Хродмар воспринял его как досадную помеху. Не сейчас было возиться с великанами, когда так близко хохотала его злая судьба!
   А великан уперся обеими руками в громадный валун, целую скалу, и с небольшим усилием столкнул его. Медленно-медленно, как в жутком сне, валун покачнулся и ринулся вниз по склону, увлекая за собой большие и маленькие камни...
   Грохот камня наполнил воздух до самого неба, поглотив все, заглушив и дикий крик Хёрдис. Она заметила движущееся пятно внизу, но едва обратила на него внимание, приняв за отставшего квитта, который торопится разделить судьбу своего конунга. Слишком поздно она разглядела блеск секиры, взмахами которой он помогал себе бежать. Мелькнули длинные пряди светлых волос, и тут же что-то горячо толкнуло Хёрдис в грудь изнутри. Эта фигура, не слишком высокая, но ладно сложенная и ловкая, с косматым медвежьим мехом на плечах, с блеском серебра на поясе, туго затянутом вокруг стана, напомнила ей о чем-то таком важном... И со смешанным чувством изумления и ужаса Хёрдис узнала Хродмара.
   Каменная глыба с грохотом катилась вниз, к кучке замерших от неожиданности людей, а за ней летела по склону целая лавина. Это глупое чудовище, Свальнир, упоенно залил и валил камни, ревел и грохотал, забавляясь как ребенок. Было поздно. Теперь никакая сила, никакие тролли и великаны не остановят обвал. Он погребет под собой всех. Всех.
   Нет! Дикий протест вспыхнул в сердце Хёрдис и толкнул ее вперед. Она не хотела, чтобы он так умер! Эту смерть она предназначила для Стюрмира, только для Стюрмира, убийцы ее отца. Хродмар Метатель Ножа, ее давний и самый драгоценный враг, был достоин иной участи, нежели быть случайно сметенным заодно с другими. Он был для Хёрдис не заодно со всем глупым, жестоким и неблагодарным человеческим родом. Он был отдельно.
   С ловкостью настоящей горной троллихи Хёрдис спрыгнула с уступа и устремилась следом за грохочущей лавиной. Позади гулко вскрикнул Свальнир, и Хёрдис спиной ощутила, что он перестал шевелиться и бросать новые валуны. Но грохот не стихал, потревоженная гора сбрасывала каменные покровы, камнепад летел вниз, воздух, насыщенный ледяной и каменкой пылью, стал холодным и плотным.
   Хродмар был дальше от лавины, чем Стюрмир и его люди. Кроме того, он раньше их заметил Хёрдис и был готов к неожиданностям. Увидев великана, толкающего утес, он быстро сообразил, к чему это приведет. Уже видя каменную глыбу, летящую ему навстречу, Хродмар отпрыгнул с прямого пути лавины и прижался к скале. Чтобы искать спасения в оставленном позади сосняке, надо было бы повернуться к лавине спиной, а это чистое безумие!
   В нерозной стене скалы обнаружилась щель глубиной локтя в два, образованная острым выступом. Хродмар забился в нее, быстро огляделся, прикидывая, выдержит ли его укрытие натиск лавины, не сдвинет ли камни, раздавив его в мокрую кашу, не накроет ли каменным ливнем сверху. Больше ему все равно было некуда деваться. Первая сброшенная скала уже промчалась мимо, пронесшись по тому месту, где стояли люди Стюрмира. Хродмар не успел заметить, что с ними стало: ему было не до того, а по склону уже текла грохочущая каменная лавина.
   Один из обломков скалы задел острым краем выступ, за которым он прятался, и Хродмар на своем теле ощутил его громадную тяжесть, безжизненный холод, слепую, бездумную силу, готовую смять и раздавить все живое - не со зла, а просто потому, что такова ее суть.
   Каменный поток стремился мимо Хродмара, с каждым мгновением нарастая. На лицо и волосы сыпалась ледяная каменная пыль и крошка, мелкие камушки больно стучали по лбу и по щекам, дышать было трудно и страшно - казалось, что каждый вздох станет последним, потому что сейчас вдохнешь эту самую смарть, своим теплом выдашь ей свое живое присутствие, и тогда она расправится с тобой, поглотит твое тепло своим холодом, но останется такой же холодной... Хродмар жмурился, прикрывая лицо ладонью и стараясь уберечь глаза. Звериный страх толкал его сжаться, закрыть голову руками, и в то же время казалось, что если он перестанет смотреть в лицо своей смерти, то первый же валун мгновенно раздавит его. Всей кожей он ощущал, как холодная твердая смерть смыкает вокруг него неразрывное кольцо, как зажимает слабую искру хрупкого и теплого человеческого тела стылый и твердый камень.
   А дикий грохот висел над головой, заглушая все прочие звуки, если они еще остались в этом мире, полком неистовства оживших камней...
   Прыгая с уступа на уступ, не замечая огромных глыб, летящих мимо нее и сердито выдергивая подол, если какая-нибудь непочтительная каменюга смела за него ухватить, Хёрдис мчалась вниз по склону, глядя только туда, где меж серо-бурых обломков скалы светлели волосы Хродмара. Почему-то сейчас ее поразил мягкий цвет и светлая нежность его волос рядом с безжалостно-холодными валунами. Там, в камнях, тлела искорка жизни, и Хёрдис летела в неосознанном порыве спасти ее.
   Вот он! Хёрдис прыгнула на горбатую спину выступа, покачнулась, даже через толстую кожаную подошву сапог ощутив холодный и острый скол кремня. Все вокруг гремело, дрожало и ползло вниз, неудержимое, гонимое собственной каменной тяжестью. И среди этого водоворота светлела голова Хродмара и знакомое лицо, искаженное страданием, с зажмуренными глазами и приоткрытым ртом, жадно ловящим тяжелый каменный воздух. Любой из этих валунов грозил зацепить и утащить с собой человека. Хёрдис бросилась на колени, потом легла животом на выступ.
   - Давай руку! - заорала она, сама себя не слыша. Ужас пронзил ее при мысли, что и он не услышит ее голоса за грохотом лавины. - Давай руку, тролль рябой! - вопила она, как будто это он должен был ее спасти, но он не поднимал головы.
   Выступ дрогнул, покачнулся. Хродмар дернулся, неосознанно стремясь уйти из ловушки, но уйти было некуда. Откуда-то издалека Хёрдис вспомнился пожар Прибрежного Дома и это самое лицо, искаженное ненавистью, с пламенным отблеском в глазах и на белых зубах ?- лицо ее смерти. Как она ненавидела его тогда, да и разве не ненавидит теперь? Да, он по-прежнему - ее смерть, но исчезни он сейчас из мира, разве она испытает облегчение? Нет, мир опустеет, если из него уйдет эта борьба, эта опасность, эта игра с острым стальным клинком. У нее, Хёрдис Колдуньи, нет в душе ни любви, ни благодарности, ни радости. Есть только обида и ненависть. Только они связывают ее с жизнью, с человеческим миром. Пропади они - что ей останется?
   Хёрдис протянула руку вниз и изо всех сил застучала по плечу Хродмара.
   - Эй, очнись! - кричала она, холодея от мысли, что его уже не вытащить. - Ты куда собрался, урод косматый! Не уходи от меня!
   Хродмар дернул головой, судорожно потянул в себя воздух, и Хёрдис восторженно затеребила его, чувствуя, как от каждого ее движения выступ дрожит сильнее.
   - Не уходи от меня! - отчаянно кричала она, обращаясь не столько даже к Хродмару, сколько к самой судьбе, моля оставить ей последнюю, может быть, живую связь с человеческим миром. - Не уходи, я не хочу без тебя жить! Я ненавижу тебя, ты мне нужен! Лучше тебя у меня ничего нет!
   Хродмар снова дернул головой, повернул лицо к ней и судорожно заморгал.
   Далеко не сразу Хродмар понял, что его тормошит за плечо не каменный обломок, а живая человеческая рука. Чей-то пронзительный, истошный голос пробивался сквозь каменный грохот и свист мерзлой земли, но не мог пробиться. Хродмару казалось, что ему это мерещится. Но голос не замолкал и не растворялся в грохоте, кричал что-то о ненависти и жизни. Пальцы настойчиво дергали накидку Хродмара.
   Разлепив тяжелые веки, с трудом одолевая резь от каменной пыли в глазах, Хродмар посмотрел вверх и увидел над своей головой смутное пятно бледного лица с безумно горящими глазами. Со сне и наяву, при жизни и после смерти он узнал бы ведьму, образ своей злой судьбы. Она сопровождала его во всех самых страшных мгновениях жизни: сна принесла ему "гнилую смерть", пожар, Большого Тюленя, великана в Медном Лесу. Неужели к сейчас она не хочет оставить его в покое, пришла полюбоваться, как ее долгие усилия наконец увенчаютея успехом!
   Хродмар мотнул головой, пытаясь отогнать дурное виденье, но ведьма не отставала, исступленно кричала что-то, дергала его, протягивала ему узкую серую ладонь, замаранную каменной пылью. Таким жестом предлагают помощь. Но Хродмар охотнее принял бы лапу Нидхёгга, чем руку квиттингской ведьмы.
   "Пошла прочь!" - хотел крикнуть он, но из горла рвалось только хриплое рычанье, больше похожее на голос разъяренного зверя.
   Хродмар несомненно узнал ее; в глазах его сверкнула такая восхитительная ненависть, что Хёрдис стало жарко и волна новых сил выплеснулась откуда-то из неисчерпаемой глубины ее темной души. Она снова протянула ему руку, но Хродмар с трудом повернулся - каменные обломки уже засыпали его ноги выше колен, - стараясь отстраниться от нее, качнул в руке секиру, но поднять ее у него не было сил.
   Он не примет помощи от нее! Вот дурак - да разве сейчас время разбираться! Хёрдис задохнулась от негодования, хотела крикнуть что-нибудь обидное, но не придумала ничего подходящего и тем сберегла силы. Этот урод предпочитает умереть, чем принять ее руку! Но если он ее не примет, то все кончится: и ненависть, и месть, и жизнь. Он должен ее принять! Не ее, так хоть...
   Зажмурившись до боли, Хёрдис восстановила в памяти лицо Модольва Золотой Пряжки. Сейчас только этот человек из окружения Хродмара пришел ей на память, но в нем она была уверена - Модольву Хродмар доверяет как себе самому. Не помня никаких заклинаний, Хёрдис сосредоточилась. И, как всегда в мгновения сильных душевных потрясений, в глубине ее души проснулись темные и могучие силы.
   - Хродмар! Мальчик мой! Давай руку, скорее! Бледное пятно, склонившееся над качавшимся валуном, было лицом Модольва. Хродмар отчетливо видел растрепанные косы, свисавшие вниз, широкие щеки и толстый нос своего родича, рот в окружении желтоватых прядей бороды, искаженный волнением и страхом. Ему редко приходилось видеть Модольва ярла в волнении или тревоге, но нынешний случай, что ни говори, того заслуживал. Прямо перед глазами Хродмара была знакомая широкая ладонь, загрубевшая от многолетнего трения о весло и рукоять меча.