Ермишин Олег. Афоризмы

 
   Жизнь – как пьеса: не то важно, длинна ли она, а то, хорошо ли сыграна.^[2052]
 
   Самое жалкое – это потерять мужество умереть и не иметь мужества жить.^[2053]
 
   Умрешь ты не потому, что хвораешь, а потому, что живешь.^[2054]
 
   Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным.^[2055]
 
   Кто из нас не преувеличивает своих страданий и не обманывает самого себя?^[2056]
 
   Болезнь можно одолеть или хотя бы вынести. (…) Не только с оружьем и в строю можно доказать, что дух бодр и не укрощен крайними опасностями; и под одеялом [больного] видно, что человек мужествен.^[2057]
 
   Слава – тень добродетели.^[2058]
 
   Чтобы найти благодарного, стоит попытать счастье и с неблагодарными. Не может быть у благодетеля столь верная рука, чтобы он никогда не промахивался.^[2059]
 
   Мы ничего не ценим выше благодеянья, покуда его домогаемся, и ниже – когда получим.^[2060]
 
   Нет ненависти пагубнее той, что рождена стыдом за неотплаченное благодеянье.^[2061]
 
   Римский вождь (…), посылая солдат пробиться сквозь огромное вражеское войско и захватить некое место, сказал им: «Дойти туда, соратники, необходимо, а вернуться оттуда необходимости нет».^[2062]
 
   Усталость – цель всяких упражнений.^[2063]
 
   Луций Писон как однажды начал пить, так с тех пор и был пьян.^[2064]
 
   Опьяненье – не что иное, как добровольное безумье. Продли это состояние на несколько дней – кто усомнится, что человек сошел с ума? Но и так безумье не меньше, а только короче.^[2065]
 
   Велика ли слава – много в себя вмещать? Когда первенство почти что у тебя в руках, и спящие вповалку или блюющие сотрапезники не в силах поднимать с тобою кубки, когда из всего застолья на ногах стоишь ты один, когда ты всех одолел блистательной доблестью и никто не смог вместить больше вина, чем ты, – все равно тебя побеждает бочка.^[2066]
 
   Напившись вином, он [Марк Антоний] жаждал крови. Мерзко было то, что он пьянел, когда творил все это, но еще мерзостнее то, что он творил все это пьяным.^[2067]
 
   Так называемые наслаждения, едва перейдут меру, становятся муками.^[2068]
 
   Тот, кому завидуют, завидует тоже.^[2069]
 
   На чьей земле ты поселенец? Если все будет с тобою благополучно – у собственного наследника.^[2070]
 
   Стремиться знать больше, чем требуется, – это тоже род невоздержности. (…) Заучив лишнее, (…) из-за этого неспособны выучить необходимое.^[2071]
 
   Достоверно (…) только то, что нет ничего достоверного.^[2072]
 
   [В нынешних] книгах исследуется, (…) кто истинная мать Энея, (…) чему больше предавался Анакреонт, похоти или пьянству, (…) была ли Сафо продажной распутницей, и прочие вещи, которые, знай мы их, следовало бы забыть.^[2073]
 
   Все (…) познается легче, если (…) расчленено на части не слишком мелкие (…). У чрезмерной дробности тот же порок, что у нерасчлененности. Что измельчено в пыль, то лишено порядка.^[2074]
 
   Вы [чревоугодники] несчастны, ибо (…) голод ваш больше вашей же утробы!^[2075]
 
   Говори (…), чтобы (…) услышать и самому; пиши, чтобы самому читать, когда пишешь.^[2076]
 
   Самый счастливый – тот, кому не нужно счастье, самый полновластный – тот, кто властвует собою.^[2077]
 
   Природа не дает добродетели: достичь ее – это искусство. (…) [Древние] были невинны по неведенью; а это большая разница, не хочет человек грешить или не умеет.^[2078]
 
   Безопасного времени нет. В разгаре наслаждений зарождаются причины боли; в мирную пору начинается война.^[2079]
 
   Судьба городов, как и судьба людей, вертится колесом.^[2080]
 
   Беда не так велика, как гласят о ней слухи.^[2081]
 
   Прах всех уравнивает: рождаемся мы неравными, умираем равными.^[2082]
 
   Пока смерть подвластна нам, мы никому не подвластны.^[2083]
 
   Наслажденье – это благо для скотов.^[2084]
 
   Наполнять надо душу, а не мошну.^[2085]
 
   Много ли радости прожить восемьдесят лет в праздности? (…) Прожил восемьдесят лет! Но дело-то в том, с какого дня считать его мертвым.^[2086]
 
   По-твоему, счастливее тот, кого убивают в день [гладиаторских] игр на закате, а не в полдень? Или, ты думаешь, кто-нибудь так по-глупому жаден к жизни, что предпочтет быть зарезанным в раздевалке, а не на арене? Не с таким уж большим разрывом обгоняем мы друг друга; смерть никого не минует, убийца спешит вслед за убитым.^[2087]
 
   Каждый в отдельности вмещает все пороки толпы, потому что толпа наделяет ими каждого.^[2088]
 
   Несчастного Александра гнала и посылала в неведомые земли безумная страсть к опустошению. (…) Он идет дальше океана, дальше солнца. (…) Он не то что хочет идти, но не может стоять, как брошенные в пропасть тяжести, для которых конец паденья – на дне.^[2089]
 
   Не думай, будто кто-нибудь стал счастливым через чужое несчастье.^[2090]
 
   Само по себе одиночество не есть наставник невинности, и деревня не учит порядочности.^[2091]
 
   Блаженствующие на взгляд черни дрожат и цепенеют на этой достойной зависти высоте и держатся о себе совсем иного мнения, чем другие. Ведь то, что прочим кажется высотою, для них есть обрыв.^[2092]
 
   Мы часто про себя желаем одного, вслух – другого, и даже богам не говорим правды.^[2093]
 
   Войны (…) – это прославляемое злодейство.^[2094]
 
   Запрещенное частным лицам приказывается от лица государства. За одно и то же преступление платят головою, если оно совершено тайно, а если в солдатских плащах – получают хвалы.^[2095]
 
   Человек – предмет для другого человека священный.^[2096]
 
   Природа (…) родила нас братьями.^[2097]
 
   [О Катоне Младшем]: Сколько в нем силы духа, сколько уверенности среди общего трепета! (…) Он единственный, о чьей свободе речь не идет; вопрос не о том, быть ли Катону свободным, а о том, жить ли ему среди свободных.^[2098]
 
   Богу я не повинуюсь, а соглашаюсь с ним и следую за ним не по необходимости, а от всей души.^[2099]
 
   Злодеянья могут быть безнаказанны, но не безмятежны. (…) Первое и наибольшее наказанье за грех – в самом грехе.^[2100]
 
   Никогда не считай счастливцем того, кто зависит от счастья!^[2101]
 
   Кто страдает раньше, чем нужно, тот страдает больше, чем нужно.^[2102]
 
   [Мудрец] считает одинаково постыдным бежать и от смерти, и от жизни.^[2103]
 
   Мы ищем причин для страданья и хотим сетовать на судьбу даже неоправданно, когда она не дает нам повода к справедливым жалобам.^[2104]
 
   Расстоянье между первым и последним днем [жизни] изменчиво и неведомо; если мерить его тяготами пути, оно велико даже у ребенка, если скоростью – коротко даже у старца.^[2105]
 
   Люди стонут более внятно, когда их слышат.^[2106]
 
   Человеку ничего не обещано наверняка, и фортуна не должна непременно довести его до старости, но вправе отпустить, где ей угодно.^[2107]
 
   Пусть (…) память [об умерших] будет долгой, а скорбь – короткой.^[2108]
 
   Более велик тот, кто отнимает у нас саму способность оценивать, чем тот, кто заслуживает высочайшей оценки.^[2109]
 
   Не будем ничего откладывать, чтобы всякий день быть в расчете с жизнью.^[2110]
 
   Природа обыскивает нас при выходе, как при входе. Нельзя вынести больше, чем принес.^[2111]
 
   Зверей заставляет нападать или голод, или страх, а человеку погубить человека приятно.^[2112]
 
   Привыкшая к слепому страху душа неспособна заботиться о собственном спасенье: она не избегает, а убегает, а опасности легче ударить нас сзади.^[2113]
 
   Многое, что ночью представляется ужасным, день делает смехотворным.^[2114]
 
   К ним [власть имущим] нужно приближаться, но не сближаться тесно, чтобы лекарство не обошлось нам дороже самой болезни.^[2115]
 
   У всякого есть человек, которому доверяют столько же, сколько ему самому доверено. Пусть да же первый (…) довольствуется одним слушателем, – их получится целый город.^[2116]
 
   Кто ждет наказанья, тот наказан, а кто заслужил его, тот ждет непременно.^[2117]
 
   Дела за нами не гонятся – люди сами держатся за них и считают занятость признаком счастья.^[2118]
 
   В чтении, как и во всем, мы страдаем неумеренностью; и учимся для школы, а не для жизни.^[2119]
 
   Жизнь – вещь грубая. Ты вышел в долгий путь – значит, где-нибудь и поскользнешься, и получишь пинок, и упадешь, и устанешь, и воскликнешь «умереть бы!» – и, стало быть, солжешь.^[2120]
 
   Равенство прав не в том, что все ими воспользуются, а в том, что они всем предоставлены.^[2121]
 
   Ничтожен и лишен благородства тот, кто (…) хотел бы лучше исправить богов, чем себя.^[2122]
 
   Целым овладевают по частям.^[2123]
 
   Многие приходят слушать, а не учиться. (…) Некоторые приходят даже с письменными дощечками – затем, чтобы удержать не мысли, а слова, и потом произнести их без пользы для слушающих, как сами слушали без пользы для себя.^[2124]
 
   Разве ты не видел, каким криком оглашается театр, едва скажут что-нибудь, с чем все мы согласны (…)? «Имеет все, кто хочет, сколько надобно». Слыша это, (…) те, кто всегда хочет больше, чем надобно, кричат от восторга и проклинают деньги.^[2125]
 
   Лучше всего пахнет тело, которое ничем не пахнет.^[2126]
 
   Мера (…) ближе к воздержанию и, может быть, труднее воздержанья: ведь от чего-то легче отказаться совсем, чем сохранять умеренность.^[2127]
 
   [О вегетарианстве]: Человеку и бескровной пищи хватит; (…) [а] там, где резня служит удовольствию, жестокость переходит в привычку.^[2128]
 
   То, что было философией, становится филологией.^[2129]
 
   Сама старость есть неизлечимая болезнь.^[2130]
 
   Из одного и того же каждый извлекает лишь нечто, соответствующее его занятиям. На одном и том же лугу бык ищет лишь траву, собака – зайца, аист – ящерицу.^[2131]
 
   «Жизнь ему в тягость». – Не спорю, а кому она не в тягость? Люди и любят, и ненавидят свою жизнь.^[2132]
 
   Речь – убранство души.^[2133]
 
   С тех пор как они [деньги] в чести, ничему больше нет заслуженной чести: делаясь поочередно то продавцами, то товаром, мы спрашиваем не «какова вещь?», а «какова цена?»^[2134]
 
   Всем кажется лучшим то, от чего отказались.^[2135]
 
   Мы защищаем наши пороки, так как любим их, и предпочитаем извинять их, а не изгонять. (…) «Не хотим» – вот причина; «не можем» – только предлог.^[2136]
 
   Тебе кажется высоким то, от чего ты далеко, а взойди наверх – и оно окажется низким. Пусть я буду лжецом, если тебе и тогда не захочется взойти выше: то, что ты считал вершиной, – только ступенька.^[2137]
 
   Деньги никого не сделали богатыми, – наоборот, каждого они делают еще жаднее до денег.^[2138]
 
   Необходимое не приедается.^[2139]
 
   Расточитель прикидывается щедрым, хотя между умеющим одарять и не умеющим беречь – разница огромная.^[2140]
 
   Великое дело – играть всегда одну роль. Но никто, кроме мудреца, этого не делает; все прочие многолики. (…) Порой о человеке, с которым виделись вчера, по праву можно спросить: «Кто это?»^[2141]
 
   Даже бессловесным и тупым скотам, как бы ни были они неуклюжи во всем прочем, хватает ловкости и вниманья, чтобы жить. (…) Даже те из них, что для других бесполезны, для своей цели ничего не упустят.^[2142]
 
   Только не имея некоторых вещей, мы узнаем, что многие из них нам и не нужны.^[2143]
 
   Тут испустил он дух и перестал притворяться живым.^[2144]
 
   Нигде в мире мы не найдем чужой нам страны; отовсюду одинаково можно поднять глаза к небу.^[2145]
 
   Гай Цезарь [Калигула], которого природа создала словно затем, чтобы показать, на что способны безграничная порочность в сочетании с безграничной властью, однажды устроил пир, стоивший миллионов сестерциев; и хотя изобретательность всех была к его услугам, он лишь с трудом добился того, чтобы один обед поглотил доходы с трех провинций.^[2146]
 
   Никто не может быть презираем другими до тех пор, пока он не научился презирать самого себя.^[2147]
 
   Нельзя найти такого несчастного дома, который не имел бы утешения, видя другой дом, еще более несчастный.^[2148]
 
   Никому не дано счастья – безнаказанно родиться.^[2149]
 
   Ничто так не нравится, как погибшее; тоска по отнятому делает нас несправедливыми к оставшемуся.^[2150]
 
   Смерть – лучшее изобретение природы.^[2151]
 
   Ничто так не обманчиво, как жизнь; (…) поистине, ее не принял бы никто, если бы не получил против воли.^[2152]
 
   Если рост прекратился, близок конец.^[2153]
 
   Ничто не вечно, немногое долговечно, (…) конец у вещей различный, но все, что имеет начало, имеет и конец.^[2154]
 
   Этот страдает от того, что у него есть дети, тот – что потерял детей: слезы у нас иссякнут скорее, чем повод для печали.^[2155]
 
   Природа (…) пожелала, чтобы первым плачем был плач при рождении человека.^[2156]
 
   Цезарю [т. е. императору], которому все позволено, по тем же причинам многое не позволено. (…) Он себе уже не принадлежит, и подобно звездам, без отдыха совершающим свой путь, ему никогда не дозволяется ни остановиться, ни делать что-либо для себя.^[2157]
 
   [Об умершем]: Наконец он свободен, наконец он в безопасности, наконец он бессмертен.^[2158]
 
   Каждый в свое время, но все мы направляемся в одно и то же место.^[2159]
 
   Доля утешения: разделить свою скорбь со многими.^[2160]
 
   Не чувствовать своего горя – не свойственно человеку, а не перенести его – недостойно мужа.^[2161]
 
   Не может заниматься чужим утешением тот, кого осаждают собственные несчастья.^[2162]
 
   Любят родину не за то, что она велика, а за то, что своя.
 
   Ни один человек не является неблагожелательным судьей по отношению к самому себе.
 
   Человек для человека должен быть святыней.
 
   Гораздо тяжелее кажется то наказание, которое назначается мягким человеком.
 
   Человек по своей природе – Животное чистое и изящное.
 
   Никто не становится хорошим человеком случайно.
 
   Кто везде, тот нигде.
 
   Кому не на что надеяться, тому не в чем отчаиваться.
 
   Судьба ничего не дает в вечную собственность.
 
   Истинная радость – дело серьезное.
 
   Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям, – никогда не будет счастлив тот, кого мучит вид большего счастья… Когда тебе придет в голову, сколько людей идет впереди тебя, подумай, сколько их следует сзади.
 
   Неизбежное прими достойно.
 
   Избежать этого нельзя. Но можно все это презирать.
 
   Как басня, так и жизнь ценятся не за длину, но за содержание.
 
   Важно не то, долго ли, а правильно ли ты прожил.
 
   Благо – не всякая жизнь, а жизнь хорошая.
 
   Жизнь долга, если она полна… Будем измерять ее поступками, а не временем.
 
   Пока человек жив, он никогда не должен терять надежды.
 
   Есть люди, которые живут без всякой цели, проходят в мире, точно былинка в реке: они не идут, их несет.
 
   Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным.
 
   Пока есть возможность, живите весело!
 
   Человек, который думает только о себе и ищет во всем своей выгоды, не может быть счастлив. Хочешь жить для себя, живи для других.
 
   Пользуйся настоящими удовольствиями так, чтобы не повредить будущим.
 
   Никогда не считай счастливым того, кто зависит от счастливых случайностей.
 
   Не дано легких путей от земли к звездам.
 
   Природа дает достаточно, чтобы удовлетворить естественные потребности.
 
   Сравнивая нашу Землю со Вселенной, мы находим, что она всего лишь точка.
 
   Несовершенное неизбежно приходит в упадок и гибнет.
 
   Всякий человек столь же хрупок, как все прочие: никто не уверен в своем завтрашнем дне.
 
   Жизнь – единственное благо.
 
   Жизнь как пьеса в театре: важно не то, сколько она длится, а насколько хорошо сыграна.
 
   Пока человек жив, он должен надеяться на всё.
 
   Несчастна душа, исполненная забот о будущем.
 
   Трудно изменить природу.
 
   Никогда человек идеальный не бранил судьбу.
 
   Чем больше нам дано, тем больше мы желаем.
 
   Учись веселиться!
 
   Те, кто жили до нас, много свершили, но ничего не завершили.
 
   Сколь многие недостойны света, и все-таки день начинается.
 
   Кто принимает решение, не выслушав обе стороны, поступает несправедливо, хотя бы решение это и было справедливое.
 
   Все люди одинаковы по существу, все одинаковы по рождению, знатнее тот, кто честен по природе.
 
   Язык правды прост.
 
   Истина не терпит отсрочек.
 
   Наградой за доброе дело служит свершение его.
 
   Долог путь поучений, короток и успешен путь примеров.
 
   Чти тех, кто пытается совершить великое, даже если им это не удалось.
 
   Великих людей питает труд.
 
   Свои способности человек может узнать, только применив их на деле.
 
   Лучше не начинать, чем остановиться на полпути.
 
   Похвально делать то, что подобает, а не то, что дозволяется.
 
   Поспешность сама себе мешает.
 
   Пороки праздности следует преодолевать трудом.
 
   Каждому делу – свое время.
   Выбери того, чья жизнь и речь, и даже лицо, в котором отражается душа, тебе приятны; и пусть он всегда будет у тебя перед глазами либо как хранитель, либо как пример.
 
   Мы учимся, увы, для школы, а не для жизни.
 
   Незнание – плохое средство избавиться от беды.
 
   Уча других, мы учимся сами.
 
   Сколько б ты ни жил, всю жизнь следует учиться.
 
   Наука о добре и зле, которая только и составляет предмет философии.
 
   Философия есть нечто не побочное, а основное.
 
   Досуг без занятий наукой – это смерть и погребение живого человека.
 
   Ученому нетрудно быть незаносчивым и независтливым.
 
   Не бывало великого ума без примеси безумия.
 
   Для мудрости нет ничего ненавистнее мудрствования.
 
   Человек не заблуждается один. Заблуждаясь, всякий распространяет свое заблуждение между окружающими.
 
   Научись сперва добрым нравам, а затем мудрости, ибо без первых трудно научиться последней.
 
   От мелких неисправимых ошибок легко перейти к крупным порокам.
   Тяжелая ошибка часто приобретает значение преступления.
 
   Полезнее знать несколько мудрых правил, которые всегда могли бы служить тебе, чем выучиться многим вещам, для тебя бесполезным.
 
   Следует спокойно выслушивать поправки невежд.
 
   Если бы мудрость дарилась природою с обязательным условием держать ее в себе и ни с кем не делиться ею, я бы от нее отказался.
 
   Мудрость освобождает умы от тщеславия.
 
   Один только разум может обеспечить безмятежный покой.
 
   Избыток пищи мешает тонкости ума.
 
   У заблуждения нет предела.
 
   Люди верят больше глазам, чем ушам.
 
   Трех слов связать не может.
 
   Чаще пользуйся ушами, чем языком.
 
   Больше пользы приносит речь, которая малыми долями прокрадывается в душу. В пространных же рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при народе, шуму много, а доверительности нет.
 
   Если хочешь, чтобы о чем-то молчали, молчи первый.
 
   Речь – убранство души: если она старательно подстрижена, и подкрашена, и отделана, то ясно, что и в душе нет ничего подлинного, а есть некое притворство.
   Кто просит робко, напросится на отказ.
 
   Замолчи, не давай безрассудным речам
   Свободно течь из смятенной души.
 
   Правдивая речь проста.
 
   Речь людей такова, какой была их жизнь.
 
   Малые печали словоохотливы, глубокая скорбь безмолвна.
 
   Прежде чем сказать что-либо другим, скажи это себе.
 
   Кто молчать не умеет, тот и говорить не способен.
 
   Тот, кто в беде дает совет неясный, отказывает в нем.
 
   В словесности, как и во всем прочем, мы страдаем невоздержанностью.
 
   Давайте говорить то, что думаем; думать то, что говорим; пусть слова будут в согласии с жизнью.
 
   Больше звону, чем смысла.
 
   Хорошо учит говорить тот, кто учит хорошо делать.
 
   Что у кого болит, тот о том, естественно, и говорит.
 
   Польза не во многих, но в хороших книгах.
 
   Если прочтешь что-либо, то из прочитанного усвой себе главную мысль. Так поступаю и я: из того, что я прочел, я непременно что-нибудь отмечу.