Ермишин Олег. Афоризмы

 
   Нас мучит и будущее, и прошедшее. (…) Никто не бывает несчастен только от нынешних причин.^[1909]
 
   Некоторых больных надо поздравлять и с тем, что они почувствовали себя больными.^[1910]
 
   Любое благо нам не на радость, если мы обладаем им в одиночку.^[1911]
 
   Долог путь наставлений, краток и убедителен путь примеров.^[1912]
 
   Нельзя уподобляться злым оттого, что их много, нельзя ненавидеть многих оттого, что им не уподобляешься.^[1913]
 
   Люди учатся, обучая. [Отсюда пословица: «Уча, учимся».]^[1914]
 
   «Но ради чего я учился?» – Нечего бояться, что труд твой пропал даром: ты учился для себя самого.^[1915]
 
   Фортуна не сбивает с пути – она опрокидывает и кидает на скалы.^[1916]
 
   Как много поэты говорят такого, что или сказано, или должно быть сказано философами!^[1917]
 
   Художнику приятней писать картину, чем ее окончить. (…) Пока он писал, его радовало само искусство. Отрочество наших детей щедрее плодами, но их младенчество нам милее.^[1918]
 
   Кто завел друга, чтобы тот выручил из цепей, тот покинет его, едва загремят оковы.^[1919]
 
   Люди (…) шепотом возносят (…) богам постыднейшие мольбы.^[1920]
 
   Живи с людьми так, будто на тебя смотрит бог, говори с богом так, будто тебя слушают люди.^[1921]
 
   Некоторых больше всего и надо опасаться, когда они покраснеют: тут-то их и покидает всякий стыд. Сулла был особенно жесток тогда, когда к лицу его приливала кровь.^[1922]
 
   Нам нужен кто-нибудь, по чьему образцу складывался бы наш нрав. Ведь криво проведенную черту исправишь только по линейке.^[1923]
 
   Плоды для нас вкуснее всего, когда они на исходе; дети красивей всего, когда кончается детство.^[1924]
 
   Возраст самый приятный тот, что идет под уклон, но еще не катится в пропасть.^[1925]
 
   Смерть (…) должна быть перед глазами и у старика, и у юноши – ведь вызывают нас не по возрастному списку.^[1926]
 
   Нет стариков столь дряхлых, чтобы им зазорно было надеяться на лишний день.^[1927]
 
   Каждый день нужно проводить так, словно он замыкает строй, завершает число дней нашей жизни. (…) Отправляясь ко сну, говорить весело и радостно: «Прожита жизнь, и пройден весь путь, что судьбой мне отмерен». А если бог подарит нам и завтрашний день, примем его с радостью.^[1928]
 
   Поблагодарим бога за то, что никто не может навязать нам жизнь.^[1929]
 
   Я не устану потчевать тебя Эпикуром, и пусть знают все, кто твердит его слова и ценит их не за то, что в них сказано, а за то, кем они сказаны: лучшее принадлежит всем.^[1930]
 
   Воображение (…) доставляет нам больше страданий, чем действительность. (…) Многое мучит нас больше, чем нужно, многое – прежде, чем нужно.^[1931]
 
   Вымышленное тревожит сильнее. Действительное имеет свою меру, а о том, что доходит неведомо откуда, пугливая душа вольна строить догадки.^[1932]
 
   Если бояться всего, что может случиться, то незачем нам и жить.^[1933]
 
   Беда глупости еще и в том, что она все время начинает жизнь сначала. (Со ссылкой на Эпикура, но, вероятно, это собственная формулировка Сенеки.)^[1934]
 
   До чего противно легкомыслие тех, (…) кто перед кончиной начинает надеяться заново. (…) Что гнуснее старика, начинающего жизнь сначала?^[1935]
 
   Многим пришлось бояться оттого, что их можно было бояться.^[1936]
 
   Кто мудр, тот во всем смотрит на замысел, а не на исход. Начало в нашей власти; что выйдет, решать фортуне, над собой же я не признаю ее приговора.^[1937]
 
   Мы не должны ни во всем уподобляться (…) толпе, ни во всем от нее отличаться. (…) Больше стойкости в том, чтобы оставаться трезвым, когда весь народ перепился до рвоты, больше умеренности в том, чтобы, не смешиваясь со всеми, не выделяться и не составлять исключения и делать то же самое, что все, но иначе.^[1938]
 
   Чего ты дожидаешься? (…) Исполнения всех желаний? Такое время не наступит! (…) Такова цепь желаний: одно родит другое.^[1939]
 
   Покуда ты будешь на все зариться, все будут зариться на тебя.^[1940]
 
   Заблуждается тот, кто ищет друзей в сенях, а испытывает их за столом.^[1941]
 
   Люди больше всего ненавидят тех, кому больше обязаны.^[1942]
 
   Малая ссуда делает человека твоим должником, большая – врагом.^[1943]
 
   [Благодеяния надо] не разбрасывать, а распределять. (…) Дело не в том, что ты дал, а в том, кому ты дал.^[1944]
 
   Люди не знают, чего хотят, до того мига, пока не захотят чего-нибудь.^[1945]
 
   Даже самый робкий предпочел бы один раз упасть, нежели все время висеть.^[1946]
 
   Немногих удерживает рабство, большинство за свое рабство держится.^[1947]
 
   Все заботятся, не о том, правильно ли они живут, а о том, долго ли проживут; между тем жить правильно – это всем доступно, жить долго – никому.^[1948]
 
   Все, чем тешится чернь, дает наслаждение слабое и поверхностное, всякая радость, если она приходит извне, лишена прочной основы.^[1949]
 
   Плохо живут те, кто всегда начинает жизнь сначала. (…) Напрасно мы полагаем, будто таких людей мало: почти все таковы. А некоторые тогда и начинают жить, когда пора кончать. А (…) некоторые кончают жить, так и не начав.^[1950]
 
   Зачем сейчас портить себе жизнь страхом перед будущим? Глупо (…) чувствовать себя несчастным из-за того, что когда-нибудь станешь несчастным.^[1951]
 
   Если ты хочешь избавиться от всякой тревоги, представь себе, что пугающее тебя случится непременно, и какова бы ни была беда, найди ей меру и взвесь свой страх. Тогда ты наверняка поймешь, что несчастье, которого ты боишься, или не так велико, или не так длительно.^[1952]
 
   Поверь мне, (…) смерть настолько не страшна, что благодаря ей ничто не страшно.^[1953]
 
   Надейся на справедливое решение, но будь готов к несправедливому.^[1954]
 
   Отдели смятение от его причины, смотри на само дело – и ты убедишься, что в любом из них нет ничего страшного, кроме самого страха.^[1955]
 
   Как водяные часы делает пустыми не последняя капля, а вся вытекшая раньше вода, так и последний час, в который мы перестаем существовать, не составляет смерти, а лишь завершает ее: в этот час мы пришли к ней – а шли мы долго. (…) «Смерть, уносящая нас, – лишь последняя смерть среди многих».^[1956]
 
   Только люди бывают так неразумны и даже безумны, что некоторых заставляет умереть страх смерти.^[1957]
 
   Мудрый и мужественный должен не убегать из жизни, а уходить. И прежде всего нужно избегать той страсти, которой охвачены столь многие, – сладострастной жажды смерти. Ибо помимо прочих душевных склонностей есть (…) еще и безотчетная склонность к смерти, и ей нередко поддаются люди благородные и сильные духом, но нередко также и ленивые и праздные. Первые презирают жизнь, вторым она в тягость.^[1958]
 
   Все, в чем мы нуждаемся, или стоит дешево, или ничего не стоит.^[1959]
 
   Гнет возраста чувствует только тело, а не душа, и состарились одни лишь пороки и то, что им способствует.^[1960]
 
   «Размышляй о смерти!» – Кто говорит так, тот велит нам размышлять о свободе. Кто научился смерти, тот разучился быть рабом. Он выше всякой власти и уж наверное вне всякой власти.^[1961]
 
   Совершенство духа нельзя ни взять взаймы, ни купить, а если бы оно и продавалось, все равно, я думаю, не нашлось бы покупателя. Зато низость покупается ежедневно.^[1962]
 
   Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если ты повсюду таскаешь самого себя? (Со ссылкой на Сократа).^[1963]
 
   Насколько выше была б ему цена, если б толпа ценила его пониже.^[1964]
 
   Передышками нельзя пренебрегать: тяжелобольным временное улучшение заменяет здоровье.^[1965]
 
   Не смей пересчитывать всех, кто тебе страшен. (…) К твоей смерти доступ открыт только одному, сколько бы врагов тебе ни угрожало.^[1966]
 
   Только низким путем можно снискать любовь низких.^[1967]
 
   По-моему, умирая, человек мужественнее, чем перед смертью. Когда смерть пришла, она и невежде дает силу духа не бежать от неизбежного.^[1968]
 
   Кто не хочет умирать, тот не хотел жить. Ибо жизнь дана нам под условием смерти и сама есть лишь путь к ней.^[1969]
 
   Мы боимся не смерти, а мыслей о смерти – ведь от самой смерти мы всегда в двух шагах.^[1970]
 
   Стыдно человеку, который одолел самые высокие вершины, обременять богов. Что нужды в молитвах? Сделай сам себя счастливым!^[1971]
 
   Из тесного угла можно вознестись к небу – только воспрянь.^[1972]
 
   Жизнь наша коротка, и сами мы еще больше сокращаем ее своим непостоянством, каждый раз начиная жить наново. Мы дробим ее на мелкие части и рвем в клочки.^[1973]
 
   Где что-нибудь выдается и бросается в глаза, там не все ровно. (…) [У] величайших людей (…) каждая черта в произведении так сплетена с другою, что невозможно что-либо изъять, не разрушив целого.^[1974]
 
   Не та красива, у которой хвалят руку или ногу, а та, у кого весь облик не позволит восхищаться отдельными чертами.^[1975]
 
   Одно дело помнить, другое знать! (…) Знать – это значит делать и по-своему, (…) не оглядываясь всякий раз на учителя. (…) Не становись второю книгой!^[1976]
 
   Идущий следом за другим ничего не найдет, потому что не ищет.^[1977]
 
   Истина открыта для всех, ею никто не завладел.^[1978]
 
   Говорят, что начало – это уже полдела; то же относится и к нашей душе: желание стать добродетельными – полпути к добродетели.^[1979]
 
   Дружба приносит только пользу, а любовь иногда и вред.^[1980]
 
   Ни младенцы, ни дети, ни повредившиеся в уме смерти не боятся – и позор тем, кому разум не дает такой же безмятежности, какую дарует глупость.^[1981]
 
   В пространных рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при народе, шуму много, а доверительности нет. Философия – это добрый совет, а давать советы во всеуслышанье никто не станет.^[1982]
 
   Великая душа пренебрегает великим и предпочитает умеренное чрезмерному.^[1983]
 
   Нет несчастнее зашедших так далеко, что прежде излишнее становится для них необходимым.^[1984]
 
   Нет лекарства для того, у кого пороки стали нравами.^[1985]
 
   В речах перед народом нет ни слова истины: их цель – взбудоражить толпу, мгновенно увлечь неискушенный слух, они уносятся, не давая над собою подумать.^[1986]
 
   Пусть оратор (…) говорит не быстрей и не больше, чем могут выдержать уши.^[1987]
 
   Многим не хватает только благосклонности судьбы, чтобы сравняться жестокостью, и честолюбием, и жаждой роскоши с самыми худшими. Дай им силы на все, чего они хотят, и ты узнаешь, что хочется им того же.^[1988]
 
   Мы считаем купленным лишь приобретенное за деньги, а на что тратим самих себя, то зовем даровым (…) Всякий ценит самого себя дешевле всего.^[1989]
 
   Кто сохранил себя, тот ничего не потерял, но многим ли удается сохранить себя?^[1990]
 
   Мы живем так, что внезапно увидеть нас – значит поймать с поличным.^[1991]
 
   Все, если взглянуть на изначальное происхождение, ведут род от богов.^[1992]
 
   За всеми нами одинаковое число поколений, происхожденье всякого лежит за пределами памяти.^[1993]
 
   Нет царя, что не произошел бы от раба, и нет раба не царского рода. (Со ссылкой на Платона).^[1994]
 
   Одной молитвой опровергаем другую. Желания у нас в разладе с желаниями.^[1995]
 
   Жизнь любого занята завтрашним днем. (…) Люди не живут, а собираются жить.^[1996]
 
   Мы лжем и без причин, по одной привычке.^[1997]
 
   Обходись со стоящими ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобою обходились стоящие выше.^[1998]
 
   Нет рабства позорнее добровольного.^[1999]
 
   Любовь не уживается со страхом.^[2000]
 
   Цари забывают, как сильны они сами и как слабы другие, и чуть что – распаляются гневом, словно от обиды. (…) Для того и нужна им обида, чтобы кому-нибудь повредить.^[2001]
 
   Разве что-нибудь было не «совсем недавно»? Совсем недавно я был мальчиком и сидел у философа Сотиона, совсем недавно начал вести дела в суде, совсем недавно потерял к этому охоту, а там и силы. Безмерна скоротечность времени, и ясней всего это видно, когда оглядываешься назад. Взгляд, прикованный к настоящему, время обманывает, ускользая при своей быстроте легко и плавно. (…) Минувшее пребывает в одном месте, равно обозримое, единое и недвижное, и все падает в его глубину.^[2002]
 
   Что ты веселишься, если тебя хвалят люди, которых сам ты не можешь похвалить?^[2003]
 
   Ты заблуждаешься, полагая, что только в морском плавании жизнь отделена от смерти тонкою преградой: повсюду грань между ними столь же ничтожна. Не везде смерть видна так близко, но везде она стоит так же близко^[2004]
 
   Рассказывать сны – дело бодрствующего; признать свои пороки – признак выздоровления.^[2005]
 
   Мы думаем, будто смерть будет впереди, а она будет, и была. То, что было до нас, – та же смерть.^[2006]
 
   Изнеженность обрекла нас на бессилие, мы не можем делать то, чего долго не хотели делать.^[2007]
 
   Постоянство и упорство в своем намерении – вещи такие замечательные, что и упорная лень внушает уважение.^[2008]
 
   Голос мешает больше, чем шум, потому что отвлекает душу, тогда как шум только наполняет слух и бьет по ушам.^[2009]
 
   Взгляни на него: (…) он ворочается с боку на бок, стараясь (…) поймать хоть легкую дрему, и, ничего не слыша, жалуется, будто слышит. Какая тут, по-твоему, причина? Шум у него в душе: ее нужно утихомирить, в ней надо унять распрю; нельзя считать ее спокойной только потому, что тело лежит неподвижно.^[2010]
 
   У каждого потемнеет в глазах, если он, стоя у края бездны, взглянет в ее глубину. Это – не страх, а естественное чувство, неподвластное разуму. Так храбрецы, готовые пролить свою кровь, не могут смотреть на чужую, так некоторые падают без чувств, если взглянут на свежую или старую, загноившуюся рану либо прикоснутся к ней, а другие легче вынесут удар меча, чем его вид.^[2011]
 
   Никто не остается в старости тем же, чем был в юности, завтра никто не будет тем, кем был вчера. Наши тела уносятся наподобие рек. (…) Я сам изменяюсь, пока рассуждаю об изменении всех вещей. Об этом и говорит Гераклит: «Мы входим, и не входим дважды в один и тот же поток». Имя потока остается, а вода уже утекла.^[2012]
 
   [В мире] пребывает все, что было прежде, но иначе, чем прежде: порядок вещей меняется.^[2013]
 
   Что такое конец жизни – ее отстой или нечто самое чистое и прозрачное (…). Ведь дело в том, что продлевать – жизнь или смерть.^[2014]
 
   Многих красота какого-нибудь полюбившегося слова уводит к тому, о чем они писать не собирались.^[2015]
 
   Лесть всех делает дураками, каждого в свою меру.^[2016]
 
   [Истинная радость], не будучи чужим подарком, (…) не подвластна и чужому произволу. Что не дано фортуной, того ей не отнять.^[2017]
 
   Я стараюсь, чтобы каждый день был подобием целой жизни.^[2018]
 
   Несчастен не тот, кто делает по приказу, а тот, кто делает против воли.^[2019]
 
   Кратчайший путь к богатству – через презрение к богатству.^[2020]
 
   Мы ищем в слезах доказательство нашей тоски и не подчиняемся скорби, а выставляем ее напоказ. (…) И в скорби есть доля тщеславия!^[2021]
 
   Для меня думать об умерших друзьях отрадно и сладко. Когда они были со мной, я знал, что я их утрачу, когда я их утратил, я знаю, что они были со мной.^[2022]
 
   Перестань дурно истолковывать милость фортуны. То, что ею отнято, она прежде дала!^[2023]
 
   Кто не мог любить больше, чем одного, тот и одного не слишком любил.^[2024]
 
   Ты схоронил, кого любил; ищи, кого полюбить! (…) Предки установили для женщин один год скорби – не затем, чтобы они скорбели так долго, но чтобы не скорбели дольше.^[2025]
 
   [Об умерших:] Те, кого мним мы исчезнувшими, только ушли вперед.^[2026]
 
   Сочинения иных ничем не блещут, кроме имени.^[2027]
 
   Что такое смерть? Либо конец, либо переселенье. Я не боюсь перестать быть – ведь это все равно что не быть совсем; я не боюсь переселяться – ведь нигде не буду я в такой тесноте.^[2028]
 
   Что можно добавить к совершенному? Ничего; а если можно, значит, не было и совершенства.^[2029]
 
   Способность расти есть признак несовершенства.^[2030]
 
   Одиссей спешил к камням своей Итаки не меньше, чем Агамемнон – к гордым стенам Микен, – ведь любят родину не за то, что она велика, а за то, что она родина.^[2031]
 
   Если что перед глазами, оно не ценится; открытую дверь взломщик минует. Таков же обычай (…) У всех невежд: каждый хочет ворваться туда, где заперто.^[2032]
 
   Ты схоронил, кого любил; ищи, кого полюбить! (…) Предки установили для женщин один год скорби – не затем, чтобы они скорбели так долго, но чтобы не скорбели дольше.^[2033]
 
   [Об умерших:] Те, кого мним мы исчезнувшими, только ушли вперед.^[2034]
 
   Сочинения иных ничем не блещут, кроме имени.^[2035]
 
   Что такое смерть? Либо конец, либо переселенье. Я не боюсь перестать быть – ведь это все равно что не быть совсем; я не боюсь переселяться – ведь нигде не буду я в такой тесноте.^[2036]
 
   Что можно добавить к совершенному? Ничего; а если можно, значит, не было и совершенства.^[2037]
 
   Способность расти есть признак несовершенства.^[2038]
 
   Одиссей спешил к камням своей Итаки не меньше, чем Агамемнон – к гордым стенам Микен, – ведь любят родину не за то, что она велика, а за то, что она родина.^[2039]
 
   Если что перед глазами, оно не ценится; открытую дверь взломщик минует. Таков же обычай (…) У всех невежд: каждый хочет ворваться туда, где заперто.^[2040]
 
   Как распрямляется сжатое силой, так возвращается к своему началу все, что не движется непрерывно вперед.^[2041]
 
   Не так радостно видеть многих у себя за спиной, как горько глядеть хоть на одного, бегущего впереди.^[2042]
 
   Боги не привередливы и не завистливы; они пускают к себе и протягивают руку поднимающимся. Ты удивляешься, что человек идет к богам? Но и бог приходит к людям и даже – чего уж больше? – входит в людей.^[2043]
 
   Мы сетуем, что все достается нам и не всегда, и помалу, и не наверняка, и ненадолго. Поэтому ни жить, ни умирать мы не хотим: жизнь нам ненавистна, смерть страшна.^[2044]
 
   Немногим удается мягко сложить с плеч бремя счастья; большинство падает вместе с тем, что их вознесло, и гибнет под обломками рухнувших опор.^[2045]
 
   Пусть будет нашей высшей целью одно, говорить, как чувствуем, и жить, как говорим.^[2046]
 
   Век живи – век учись тому, как следует жить.^[2047]
 
   Почему он кажется великим? Ты меришь его вместе с подставкой.^[2048]
 
   Мы слышим иногда от невежд такие слова: «Знал ли я, что меня ждет такое?» – Мудрец знает, что его ждет все; что бы ни случилось, он говорит: «Я знал».^[2049]
 
   Разве не счел бы ты глупцом из глупцов человека, слезно жалующегося на то, что он еще не жил тысячу лет назад? Не менее глуп и жалующийся на то, что через тысячу лет он не будет жить.^[2050]
 
   Сатия (…) приказала написать на своем памятнике, что прожила девяносто девять лет. Ты видишь, старуха хвастается долгой старостью; а проживи она полных сто лет, кто мог бы ее вытерпеть?^[2051]