Страница:
зными тогдашними научными методами проверять,а выходило все,
как дед говорил. Ну, вот и формовщик у нас такой же был.Знал
он особый секрет земли. Особый состав ее, такой, чтобы отли-
вка никогда не имела браку, по вине формовщиков, конечно. И
никогда, ни разу у него браку не было. Его спрашивают: "Дед,
почему у тебя браку не бывает?"А он только посмеивается:"Пе-
тушиное слово знаю". И молчит. Ну, в ноябре прошлого года
261
завод, разумеется, встал. Народ разбрелся, только охрана -
как вот у нас. А старик чувствует, что помирает: эвакуирова-
ться в свое время отказался. Он тогда своей старухе и говор-
ит: "Сквалыжник я, говорит, и скряга, и грешник великий, го-
ворит, хоть в бога и не верю. До сих пор свой секрет земли
никому не передал. А теперь - некому. Кроме тебя. Да ты жен-
щина, притом немолодая, к литейному делу никакого отношения
не имеешь. Ну, делать нечего - край. Я не помру, пока ты мой
секрет не усвоишь. Пойдем". Та: "Куда?" - "На завод, в лите-
йную". Повела она его под ручку в литейную, довела - и стал
он ее обучать своему секрету земли. Составу, пропорциям.....
Представляешь - двое голодных, полуумирающих стариков одни в
холоднющей литейной...Но ведь каждый божий день, оба истоще-
нные, тащились они в литейную - и трудились, копались в хол-
одной земле. Да еще старик старуху заставлял съедать полови-
ну его вечернего супа, говорил: "Я так и так помру, а ты до-
лжна выжить, чтоб потом, когда завод заработает, секрет зем-
ли всем формовщикам открыть". И ведь выучил ее! И когда она
при нем несколько раз состав этот, с его секретом, воспроиз-
вела, лег старик и говорит: "Слава тебе господи,с чистой со-
вестью на тот свет ухожу".И на другой день помер. Вечная ему
память - имя его я обязательно узнаю. А старуха,говорят, жи-
ва, даже, говорят, эвакуировали ее, заботятся: ну как же,та-
кой секрет - это ж важно...
Он помолчал и сказал еще задумчивей, точно говорил то-
лько с самим собою:
- А может, к тому времени, когда завод заработает, и не
нужен будет стариковский секрет. Изобретут нечто более точ-
ное, научное. Неважно. Не в этом дело...- Он помолчал, пожал
плечами. - А может и не изобретут. Выше любви человеческой -
разной...к родной земле, к человеку, к женщине или женщины к
мужчине,- выше этого ничего, Лялька, изобрести нельзя...Нет,
не изобретут..."Ибо тайна сия велика есть": секрет земли....
И ему, наверное, хотелось поговорить, пофилософствовать
даже, с близким человеком, и он много говорил в тот вечер, а
мы ведь тогда совсем мало говорили- инстинктивно берегли си-
лы.
Папа рассказывал, как организует стационар на своей фа-
брике.
- Вот хожу по Невской заставе с нашими фабричными властя-
ми и привожу в стационар кадровых наших ткачей и ткачих. Я
ведь их всех знаю- слава богу, двадцать лет на фабрике...Эти
у меня не умрут! Ну, черт же побери, ведь когда-нибудь фабр-
ика-то заработает! И сукно нужно будет людям, одежонка-то за
войну пообтреплется, а?
- Наверное, - сказала я.
Мне было почему-то противно думать о сукне, даже затош-
нило, когда я его себе представила- серое, жесткое, и почему
-то его еще надо разжевать...
262
Я совершенно опьянела от вонючей еды, от кипятка,от те-
пла, меня клонило куда-то в сторону, я стала не то засыпать,
не то умирать. Черноглазая Матреша первая заметила мое сост-
ояние.
- Доктор, - сказала она, - а дочке-то спать пора.
И уж тоном приказа добавила:
- Снимайте валенки, я вам ноги вымыть помогу. Я все ж та-
ки тут снежку натаяла, согрела.
- Мне не снять валенки, Матреша.
- Ну-ка, выпей, - сказал отец и дал чего-то горького.
А Матреша ловко, хотя и с трудом, стянула валенки с
распухших ног моих и погрузила их в ведерко с теплой водой.
О, какое это было блаженство, ясное, младенческое блаженст-
во! Теплая вода и чьи-то ласковые, родные и властные руки,
расторопно скользящие по ноющим ступням, - то санитарка Мат-
реша, стоя на коленях, мыла и растирала мне ноги, и мне поч-
ему-то не было стыдно, что мне, взрослому человеку, моют но-
ги, а она поглядывала на меня снизу вверх милыми своими кру-
глыми глазами и приговаривала чуть нараспев, точно рассказы-
вала сказку про кого-то другого, и я сквозь сон слушала ее.
- ...А шла-то издалека, из города, да все по снегу да по
льду... Умница, к папочке шла, правильно надумала... А ведь
как на папочку похожа, до чего ж похожа, до чего ж похожа,
портрет вылитый...
Я вздрогнула, как вздрагивают просыпаясь, и взглянула
прямо в глаза Матреши: санитарка смотрела на меня с такой
любовью, что мне стало ясно: эта женщина тоже любит моего
отца...
КНЯЖНА ВАРВАРА. - Ну а теперь я тебя уложу, - сказал папа и
повел меня по своей маленькой бревенчатой амбулатории в ка-
кую-то комнатушку. Я легла на койку, а он сел рядом на низе-
нькую табуретку и даже зажег ту свечку, башенкой,- с ней бы-
ло светлее, чем с каганцом, и казалось теплее.
- Отец, чего ты казенный свет палишь? - пробормотала я,
кивнув на свечу.
- Ничего, я на минутку. Ты сейчас уснешь,а я зайду к сво-
им пожарникам и к дистрофикам в стационар.... Хочу все-таки
образцово-показательно наш стационар поставить...Как думаешь,
девчонка, поставлю?
- Конечно. У тебя персонал хороший.
- Ах, хороший! - самозабвенно, упоенно почти пропел отец
и, смутясь, добавил:- Не воруют!
Он так любил людей - и не человечество вообще, что лег-
че всего, а именно людей, обычных, грешных, - что стеснялся
говорить о своей любви к ним, как о чем-то самом интимном.
Поэтому он иногда - от ревнивейшей любви - людей обругивал,
сердился на них, как Антон Иванович, или говорил о них наро-
чно грубовато, как сейчас. Он не понимал,что виден людям на-
263
сквозь со своим страстным и чистым сердцем мудреца и всегда
большого ребенка...Он считал себя...циником.
- Нет, верно, хорошие бабенки,- поправился он.-Люди! Ведь
Матреша-то каждого так моет, кого приводим, как тебя сейчас...
Нет, работать с ними можно...но...но...эх, девчонка!..Княжну
Варвару мне бы сюда!"
("Дневные звезды",стр.306-318)
(воспоминания Ольги о княжне Варваре - см.выше - в 1918
-1921 гг.,а также в биографии ее матери Марии Тимофеевны под
теми же годами)
"...И вот отец первый раз в жизни заговорил со мной о княжне
Варваре в тот день, когда я, овдовев,пришла к нему из города.
- А где она сейчас, папа? - спросила я.
- Не знаю, - помолчав, ответил он, - я почти не встречал-
ся с нею с тех пор, как привез вас из Углича.
И я поняла, что он расстался с ней из-за нас,с тех пор,
когда после гражданской войны собрал семью и вернулся в нее,
главным образом к нам - ко мне и Муське... Я ничего больше
не стала спрашивать у него о княжне Варваре, но облик неста-
реющей, стройной, пленительной женщины на мгновение мелькнул
передо мною в холодных потемках блокадного жилища..."
(там же, стр.321)
(в действительности, как следует из довоенной записной
книжки Ф.Х., где был ленинградский адрес княжны Варвары,он об-
щался с ней тем или иным способом и после 1921 г. и, наверное,
знал, что она была тогда в эвакуации....
........эпизод о встрече княжны Варвары с отцом перед концом
его жизни - см.ниже под 7 ноября 1948 г.)
СЛАВА МИРА. А в тот вечер, когда я лежала у папы в амбулато-
рии, он сидел рядом, поглаживая мне то руку, то голову, как
иногда делал в раннем моем детстве,когда у нас была корь или
ангина.
И оттого, что он вот так поглаживал мне руку и лоб, отт-
ого, что возник у нас разговор о княжне Варваре и сказочный
облик ее на мгновение засветился в холодном полумраке блокад-
ного жилища,- в лицо мне дохнуло детство, и я вспомнила о Па-
левском.
- Папа, а что на Палевском? Как тетя Варя? Дуня?
Он долго молчал, неподвижно глядя на свечку.
- Они умерли от голода. Тетка Варя - по дороге в госпит-
аль. Авдотья - на своей фабрике, на дежурстве. А дом прошило
снарядом.
- Значит... там никто не живет?
- Нет. Никто. Там теперь одни сугробы...
Он вновь замолчал, замолчала и я.....
....дом наш занесло снегом, снег стелется по всей России -
264
только снег, снег и снег и такое же нескончаемое, безмолвное
горе, как у меня. Медленно-медленно просыпалась в душе боль,
а значит- и жизнь, но я тогда еще не понимала этого.
- Папа,- сказала я вслух, - по-моему, я уже не живу...
- Вранье,- сердито возразил отец.- Живешь. Если б не жила
- легла бы и сюда не пошла бы.
- Нет, правда. Мне совсем не хочется жить.Верней- все ра-
вно...
Он ответил печально и ласково:
- Дуреха! А я, например, очень хочу жить...Знаешь, я даже
коллекционером стал.
- Что же ты... коллекционируешь?
Он засмущался.
- Да всякую ерунду... Это, быть может, тоже какой-то пси-
хоз. Все коллекционирую, что могу: открытки, пуговицы, семе-
на роз.
- Пуговицы? Зачем?
Из-за свечи, из сумерек, не знаю, из какого времени, из
каких столетий, прошлых или будущих, он взглянул на меня не-
вероятно чистыми голубыми глазами и сокрушенно признался:
- Знаешь, может быть это некрасиво, особенно у нас, в Ле-
нинграде, но у меня такая жажда жизни появилась! Немыслимая
- как первая любовь - жажда. Нет, даже не жажда, а жадность...
Вот-вот-вот...И до того хочется все сберечь, сохранить, про-
сто вот...к самому сердцу прижать! Ну все,что на свете есть:
и пуговицы, и открытки, и семена роз. Прижать все к сердцу,
до последней пуговицы, чтоб не исчезло...
Как доверчиво смотрел он на меня, поверяя всю эту несу-
светность, эту "великую дичь" нашего времени, как увлеченно,
верней - заговорщицки добавил:
- Знаешь, мне обещали прислать семена особых роз. Называ-
ются они "слава мира". Это такие, знаешь, большущие, медлен-
но распускающиеся розы золотистого цвета с чуть-чуть оранже-
вым ободком по краям. Они вообще-то на юге растут,да и то не
везде, но я их здесь разведу, вот около своей амбулатории.
Жалко, конечно, что Матреша за зиму палисадник сожжет, ну
ничего, другой соорудим. Весной я эти розы в грунт посажу.
Ну, года через два-три они должны расцвести.....Придешь взг-
лянуть, а? Как думаешь- хорошо будет?
- Хорошо,- ответила я, с удивлением прислушиваясь к тому,
как рядом с нарастающей болью в сердце возникает еще какое-
то чувство.
Быть может, то, что Матреша вымыла мне ноги, как мать
или старшая сестра, и то, что пожарник принес лепешку из зе-
мли - щедрый дар голодного голодному, и оттого, что папа ра-
ссказал о старом формовщике, а теперь говорил о розах, имен-
уемых "слава мира", о том, как я приеду к нему,- "значит бу-
дут ходить даже трамваи?" - от всего этого и многого еще не
осознанного- да, рядом с болью встало в моей душе некое спо-
265
койное и стойкое чувство. Оно, пожалуй, было похоже на горд-
ость, но не было ею. Повторяю, теперь-то я понимаю, что все
это было возвращением к жизни. "Конечно, отец прав,- подума-
ла я, - я жива, я хожу, я дошла до него...К черту, не присл-
ушиваться к себе, делать все, что можешь! Господи! Да ведь у
меня еще две передачи впереди - и на город и на эфир, - надо
их сделать как следует.... Сейчас посплю, а завтра - крайний
срок послезавтра - пойду в Радиокомитет и буду работать. Лу-
чше умереть на ходу и в работе. Но я не умру. Я выживу назло
всему, что сделано со мною и с нею... с родимой сторонушкой.
Она жива, и она тоже выживет...А сейчас мы с ней будем спать.
...Она и я. Мы устали. Сейчас ночь. Мы будем спать".
- Папа, кажется, я буду сегодня спать, - сказала я, - по-
туши наконец государственную свечку...
Он положил мне на лицо большую свою докторскую ладонь,
и я поцеловала ее, как в детстве...
- Ну, спи, спи, это лучше всего... А потом ты увидишь у
меня в палисаднике розы "слава мира"...
Он встал и, прежде чем затушить свечу, окружил ее жел-
тый огонек ладонями и показал округлым движением, какие розы
будут большущие и как будут распускаться.
- Вот так, понимаешь, вот так - огро-омные, золотые,- го-
ворил он, пошевеливая пальцами, - вот такой величины могут
быть! А? Здорово?!
А я смотрела на его руки: освещенные изнутри, просвечи-
вающие по краям розовым, они как бы сами источали почти осл-
епляющий золотсто-розовый свет - руки русского доктора, хир-
урга, спасшие тысячи и тысячи солдатских и иных жизней, выр-
убившие во льду ступеньки к проруби,сейчас действительно по-
хожие на огромный невиданный цветок;
такие же прекрасные, как руки бабушки моей, чугунные на
вид, перевитые темными венами, узлами и мозолями, руки, кот-
орыми благословила она в дни штурма города меня и всю страну
нашу;
такие же властные и добрые, как руки Матреши;
такие же большие, и умелые, и бесстрашные,как руки ста-
рого заставского формовщика;
руки, источающие свет и силу, знающие и передающие друг
другу и будущему секрет земли, трудовые руки - высшая, подл-
инная, вечная слава мира.
"Да, я увижу папины розы летом", - подумала я твердо и
просто, как о чем то обчном и само собой разумеющемся,- так,
как говорил об этом отец...
С тем же чувством спокойной твердости пошла я на второе
утро обратно в город, все по тому же пути, по которому почти
мертвая, шла сюда позавчера". (там же, стр.326-330)
Как будет видно из дальнейшего дом на Палевском тогда
еще стоял и в нем жили тетя Варя и тетя Тася. Вместе с ними
266
там же жил их племянник - сын брата их отца Ильи Львовича.И
весьма возможно, что вместе с ними жил сын их сестры Аппол-
инарии - Юрий Горбачев - мальчик 11 лет, пришедший сюда не-
задолго до смерти родителей по строгому наущению его матери.
Из дневника Ольги Берггольц
"7/11-42
...А между тем, может быть меня ждет новое горе. Собирался
часам к 7 прийти батька, но перед этим должен был зайти в
НКВД насчет паспорта - и вот уже скоро 10, а его все нет.Ум-
ер по дороге? Задержали в НКВД? Одиннадцатый час, а его нет.
М.б., сидит там и ждет, когда выправят паспорт? Может, у ме-
ня в Ленинграде уже нет папы?....
Пол-одиннадцатого - папы нет. О, Господи.... Папа так и
не пришел. Просто не знаю в чем дело. Он очень хотел прийти-
я приготовила ему 2 плитки столярного клея,кулек месятки,бу-
тылку политуры, даже настоящего мяса. Что с папой?.
"8/11-42
Папу держали вчера в НКВД до 12 ч.,а потом он просто не
попал к нам потому, что дверь в Дом радио была уже закрыта.
Его, кажется, высылают все-таки. В чем дело, он не объяснил,
но говорит какие-то новые мотивы, и просил "приготовить рюк-
зачок". Расстроен страшно. Должен завтра прийти. В чем дело-
ума не приложу, чувствую только, что какая-то очередная под-
лая и бессмысленная обида. В мертвом городе вертится мертвая
машина и когтит и без того измученных и несчастных людей.
Я ходила к отцу несколько дней тому назад...
Он организовал лазарет для дистрофиков - изобретает для
них разные кисельки, возится с больными сиделками, хлопочет-
уже старый, но бодрый, деятельный, веселый.
Естественно, мужественно, без подчеркивания своего гер-
оизма, человек выдержал 5 месяцев дикой блокады, лечил людей
и пекся о них неустанно, несмотря на горчайшую обиду, нанес-
енную ему властью в октябре, когда его ни за что собирались
выслать, жил общей жизнью с народом - сам народ и костяк жи-
зни города - и вот!
Что-то все-таки откопали и допекают человека."
Правда, надо сказать, что попытка высылки Федора Христ-
офоровича была предпринята не в октябре, а в начале сентября
1941 г. И в этот раз Ольге удалось отстоять папу,
"Едва ли возможно, чтоб папа так долго не рассказывал
Ольге о сути дела (хотя мы так боялись ей навредить, зная ее
характер!) Ведь отказ "помочь" НКВД, отказ шпионить и донос-
ить был криминалом. Похоже,что они искали для заявлений дру-
гую "причину" - в том, например, чем его пугали: вот ходил к
знакомому священнику играть в карты...А тот, бедный, очевид-
но, уже был арестован (это был отец Вячеслав,отец нашего уч-
267
ителя математики...)"(Из комментариев М.Ф.Берггольц к публи-
кации дневников О.Берггольц в журн."Апрель", N4, 1991 г.)
19 февраля 1942 г. дед пишет письмо дочери Марии в Мос-
кву,пользуясь случайной оказией, где сообщает о смерти Коли,
Жоржа- мужа тетки Полины "и из знакомых моих Конопницкий Ва-
ся, Смолины". Делится своими тревогами по поводу здоровья
Ольги."Сам я жив и здоров, но ввиду черезвычайных обстояте-
льств прошу прислать посылку с продовольствием и надеюсь по-
править здоровье где-нибудь на даче под Москвой"
24 февраля 1942 г. - письмо дочери Ольге- на гладком листе с
2 сторон фиолетовыми чернилами неразборчивым почерком. Поже-
лания о действиях в Москве связаны, очевидно,с тем, что Оль-
ге после гибели мужа многие советовали уехать в Москву, тем
более, что она подозревала, что беременна от умершего мужа.
Наверное этими мыслями она поделилась с отцом.
"24/11 42 Милая Ляля!
Посылаю тебе мыльный спирт.Смочить голову теплой водой и по-
сле этого взять немного мыл.спирта (он очень пенится) Не за-
будь относительно семян. Напиши Зощенко-Ахматовой в Батум,
Сочи, Туапсе, Сухум, Кубань.С твоим знакомым, позабыл, Влад-
икавказа. Ну и вот куда - могут прислать семян табаку (может
есть и в Москве - Ботанич.сад и т.д.) Семена могут быть при-
сланы в письме - между листами бумаги - они очень мелкие. В
Москве поищи _кремней_ для зажигалок! У нас обещали достать
мне по 50 руб за штуку- да еще нет! Ну, пока. Целую тебя.Же-
лаю тебе всего хорошего. Поцелуй от меня Мусю и пожелай от
меня ей добра и счастья. Не забывай обещанного (дача!) При
сем прилагается письмо Г.И. Хорошо бы прислать табачку и са-
хара (песок), но это от лукавого. Привет Юрию. Скажи что-бы
он мне позванивал.
Твой папа.
Ф.Б."
"Когда я приехала в Ленинград по Дороге жизни (25/11-42
г.), папа сразу рассказал мне все дословно.... Я предложила
папе: дай вывезу тебя вместе с другими "эваками"! Куда там:
"Отсюда только на фронт". Ох, наивные мы были люди!"(М.Ф.Бе-
рггольц, оттуда же)
В это время Федор Христофорович встречается с младшей
дочерью и рассказывает ей о судьбе родственников, оставшихся
в блокадном Ленинграде.
1 марта 1942 г. полумертвую от голода Ольгу мать моя на само-
лете отправляет в Москву.
2 марта - М.Ф.Берггольц посещает родственников на Палевском.
268
Застает там умершую тетю Варю, сошедшую с ума тетю Тасю и их
племянника.
3 марта - М.Ф.Берггольц посещает родственницу Горбачевых и
предлагает сыну тети Апполинарии Юре Горбачеву придти к ней
в радиокомитет.
4 марта Юра приходит в Радиокомитет и его по просьбе моей ма-
тери устраивают в ремесленное училище Г.Макогоненко и Яша Ба-
бушкин.
7 марта - М.Ф.Берггольц вылетает в Москву.
17 марта 1942 г.органы НКВД высылают по 39 статье Федора Хри-
стофоровича по этапу из г.Ленинграда и он в теплушке пересек-
ает всю страну вплоть до Минусинска. Причем потом это почему-
то официально называлось эвакуацией и никакого дела на него в
НКВД заведено не было.
С дороги из Череповца он посылает крик о помощи дочерям
в Москву и те начинают хлопотать через Фадеева о вызволении
отца из ссылки.
Записка на куске оберточной бумаги карандашом.
"22.111.42.-г.Череповец,эшелон 83, вагон 5. Милые Муся и Ля-
ля! 17/111 42 эвакуирован по паспорт. статье 39 неизвестно
куда. Просите хоть разрешить Чистополь. В дороге заболел(по-
нос) завшивел. Умоляю спасите.
Мои деньги за февраль и март остались в амбулатории у
старш.сестры А.М.Слепцовой(Слепцовой).
Просите, чтобы она переслала их вам.
Ваш отец Ф.Б.
Может быть Юрий использует мой протест прокурору и пер-
едаст от моего имени военному прокурору гор. Ленинграда."
25 марта 1942 г. - он пишет дочерям из Кирова
Из дневника Ольги Берггольц
"27.111.42 г.
Вчера из Вологды получили телеграмму от отца: Направление:
Красноярск, просил назначить Чистополь. Больной отец." Я на-
верное последний раз видела его в Радиокомитете. Его уже нет
в Ленинграде. Он погибнет, наверное, а дороге, наш "Федька",
на которого мы так раздражались,которого мы так любили. А-о!.."
3 апреля 1942 г.
"Получили письмо от отца, с какой-то станции Глазовой под от
28/111. Он пишет:
"родные мои, обратитесь к кому угодно (к Берия и т.д.,но
ОСВОБОДИТЕ меня отсюда." Он едет с 17/111,их кормят один раз
в день,да и то не каждый день. В их вагоне уже 6 человек ум-
269
ерло в пути, и еще несколько на очереди.Отец пишет:"силы га-
снут, страдаю животом...." Он заканчивает письмо - "простите
меня за все худое..."
Боже мой! За что же мы бьемся, за что погиб Коля,за что
я хожу с пылающей раной в сердце? За систему,при которой чу-
десного человека, отличного военного врача, настоящего русс-
кого патриота вот так ни за что оскорбили, скомкали, обрекли
на гибель, и с этим ничего нельзя было поделать? А ведь "ос-
вободить"отца почти невозможно. Кто же будет заниматься спа-
сением каког-то доктора? "Спасати народ"! К кому кинуться?
Писать челобитные - я же знаю по опыту, что это просто воло-
кита. Попробую поговорить завтра с Фадеевым, но разве этот
вельможа сделает хоть что-либо реальное? Вот центр.клуб НКВД
просит устроить им вечер и выступить у них. М.б., там удаст-
ся растрогать кого-нибудь из чинов и добиться до Берия или
кого-нибудь в этом роде? Все это бесполезно, я знаю, но буду
пробовать. Если отец выживет, он доберется до Красноярска,
куда его направляют, - а м.б., он уже погиб? Где искать его?
Кто этим сейчас будет заниматься? О, подлость, подлость.
Хотела писать для радио... - и после письма отца ничего
не могу,- отрава заливает, со дна души поднялись все пузыри,
все обиды. Черт знает что, преследуют и преследуют с самой
юности - и меня, и друзей, и близких, да за что же,доколе же
... Может быть, Коленька мой и впрямь счастливей меня?!"
3 апреля 42г. - телеграмма из Шарьи.
"Эшелон 133, вагон 5 следую Пермь - Свердловск проси на-
рком дать Чистополь Отец"
9 апреля 1942 г. -
"Была вчера у секретаря парторганизации НКВД,...Взял мое за-
явление, обещал сегодня ночью доложить наркому? Неужели что-
нибудь сделают? Что-то плохо верится."
11 апреля 1942 г.
"Секретарь парткома сказал на мой звонок об отце, что перед-
ал мои заявления секретарю наркома и что они "решили действ-
овать через Кубаткина (Нач.УНКВД Л-да), т.е. через Ленингр-
ад". Ну это для того, чтоб отделаться- и только. А от отца с
3/1V нет известий - жив ли?"
13 апреля 1942г. Москва.
"От отца с 3.1V. нет вестей. Может быть его уже нет в живых,
- погиб в пути, как погибают тысячи ленинградцев, Ленинград
настигает их за кольцом. У Алянского в пути умерла жена,
здесь- в Москве- сын. А почтенное НКВД "проверяет" мое заяв-
ление относительно папы. Еще бы! Ведь я могу налгать, я могу
"не знать всего" о собственном отце! Они _одни_ все знают и
никому не верят из нас! О, мерзейшая сволочь! Ненавижу! Воюю
за то чтоб стереть с лица советской земли их мерзкий, антин-
270
ародный, переродившийся институт. Воюю за свободу русского
слова, - во сколько раз больше и лучше наработали-бы мы при
полном доверии к нам! Воюю за народную советскую власть, за
народоправие, а не за почтительное народодействие.Воюю за то,
чтоб чистый советский человек жил спокойно не боясь ссылки и
тюрьмы. Воюю за свободное и независимое Искусство. Ну,а если
всего этого не будет.... посмотрим!...
Я не сберегла ни Колю, ни папу (надо было идти к Кубат-
кину и орать),..."
30 марта 1942 г. - письмо Ф.Х. со ст.Кунгур
8 апреля 1942г. - письмо Ф.Х. с дороги близь Красноярска
11 апреля 1942 г. - М.Т.Берггольц в письме к дочерям в Моск-
ву вспоминает об открытке от отца из г. Глазова Удмуртской
АССР - очевидно, также отосланную по пути из эшелона.
Сам Федор Христофорович говорил (со слов моей матери),
что ехали в страшной тесноте. Ослабленные люди умирали, пра-
ктически, на каждом перегоне и покойников выносили из вагона
на каждой остановке. Он чем мог помогал больным, болея при
как дед говорил. Ну, вот и формовщик у нас такой же был.Знал
он особый секрет земли. Особый состав ее, такой, чтобы отли-
вка никогда не имела браку, по вине формовщиков, конечно. И
никогда, ни разу у него браку не было. Его спрашивают: "Дед,
почему у тебя браку не бывает?"А он только посмеивается:"Пе-
тушиное слово знаю". И молчит. Ну, в ноябре прошлого года
261
завод, разумеется, встал. Народ разбрелся, только охрана -
как вот у нас. А старик чувствует, что помирает: эвакуирова-
ться в свое время отказался. Он тогда своей старухе и говор-
ит: "Сквалыжник я, говорит, и скряга, и грешник великий, го-
ворит, хоть в бога и не верю. До сих пор свой секрет земли
никому не передал. А теперь - некому. Кроме тебя. Да ты жен-
щина, притом немолодая, к литейному делу никакого отношения
не имеешь. Ну, делать нечего - край. Я не помру, пока ты мой
секрет не усвоишь. Пойдем". Та: "Куда?" - "На завод, в лите-
йную". Повела она его под ручку в литейную, довела - и стал
он ее обучать своему секрету земли. Составу, пропорциям.....
Представляешь - двое голодных, полуумирающих стариков одни в
холоднющей литейной...Но ведь каждый божий день, оба истоще-
нные, тащились они в литейную - и трудились, копались в хол-
одной земле. Да еще старик старуху заставлял съедать полови-
ну его вечернего супа, говорил: "Я так и так помру, а ты до-
лжна выжить, чтоб потом, когда завод заработает, секрет зем-
ли всем формовщикам открыть". И ведь выучил ее! И когда она
при нем несколько раз состав этот, с его секретом, воспроиз-
вела, лег старик и говорит: "Слава тебе господи,с чистой со-
вестью на тот свет ухожу".И на другой день помер. Вечная ему
память - имя его я обязательно узнаю. А старуха,говорят, жи-
ва, даже, говорят, эвакуировали ее, заботятся: ну как же,та-
кой секрет - это ж важно...
Он помолчал и сказал еще задумчивей, точно говорил то-
лько с самим собою:
- А может, к тому времени, когда завод заработает, и не
нужен будет стариковский секрет. Изобретут нечто более точ-
ное, научное. Неважно. Не в этом дело...- Он помолчал, пожал
плечами. - А может и не изобретут. Выше любви человеческой -
разной...к родной земле, к человеку, к женщине или женщины к
мужчине,- выше этого ничего, Лялька, изобрести нельзя...Нет,
не изобретут..."Ибо тайна сия велика есть": секрет земли....
И ему, наверное, хотелось поговорить, пофилософствовать
даже, с близким человеком, и он много говорил в тот вечер, а
мы ведь тогда совсем мало говорили- инстинктивно берегли си-
лы.
Папа рассказывал, как организует стационар на своей фа-
брике.
- Вот хожу по Невской заставе с нашими фабричными властя-
ми и привожу в стационар кадровых наших ткачей и ткачих. Я
ведь их всех знаю- слава богу, двадцать лет на фабрике...Эти
у меня не умрут! Ну, черт же побери, ведь когда-нибудь фабр-
ика-то заработает! И сукно нужно будет людям, одежонка-то за
войну пообтреплется, а?
- Наверное, - сказала я.
Мне было почему-то противно думать о сукне, даже затош-
нило, когда я его себе представила- серое, жесткое, и почему
-то его еще надо разжевать...
262
Я совершенно опьянела от вонючей еды, от кипятка,от те-
пла, меня клонило куда-то в сторону, я стала не то засыпать,
не то умирать. Черноглазая Матреша первая заметила мое сост-
ояние.
- Доктор, - сказала она, - а дочке-то спать пора.
И уж тоном приказа добавила:
- Снимайте валенки, я вам ноги вымыть помогу. Я все ж та-
ки тут снежку натаяла, согрела.
- Мне не снять валенки, Матреша.
- Ну-ка, выпей, - сказал отец и дал чего-то горького.
А Матреша ловко, хотя и с трудом, стянула валенки с
распухших ног моих и погрузила их в ведерко с теплой водой.
О, какое это было блаженство, ясное, младенческое блаженст-
во! Теплая вода и чьи-то ласковые, родные и властные руки,
расторопно скользящие по ноющим ступням, - то санитарка Мат-
реша, стоя на коленях, мыла и растирала мне ноги, и мне поч-
ему-то не было стыдно, что мне, взрослому человеку, моют но-
ги, а она поглядывала на меня снизу вверх милыми своими кру-
глыми глазами и приговаривала чуть нараспев, точно рассказы-
вала сказку про кого-то другого, и я сквозь сон слушала ее.
- ...А шла-то издалека, из города, да все по снегу да по
льду... Умница, к папочке шла, правильно надумала... А ведь
как на папочку похожа, до чего ж похожа, до чего ж похожа,
портрет вылитый...
Я вздрогнула, как вздрагивают просыпаясь, и взглянула
прямо в глаза Матреши: санитарка смотрела на меня с такой
любовью, что мне стало ясно: эта женщина тоже любит моего
отца...
КНЯЖНА ВАРВАРА. - Ну а теперь я тебя уложу, - сказал папа и
повел меня по своей маленькой бревенчатой амбулатории в ка-
кую-то комнатушку. Я легла на койку, а он сел рядом на низе-
нькую табуретку и даже зажег ту свечку, башенкой,- с ней бы-
ло светлее, чем с каганцом, и казалось теплее.
- Отец, чего ты казенный свет палишь? - пробормотала я,
кивнув на свечу.
- Ничего, я на минутку. Ты сейчас уснешь,а я зайду к сво-
им пожарникам и к дистрофикам в стационар.... Хочу все-таки
образцово-показательно наш стационар поставить...Как думаешь,
девчонка, поставлю?
- Конечно. У тебя персонал хороший.
- Ах, хороший! - самозабвенно, упоенно почти пропел отец
и, смутясь, добавил:- Не воруют!
Он так любил людей - и не человечество вообще, что лег-
че всего, а именно людей, обычных, грешных, - что стеснялся
говорить о своей любви к ним, как о чем-то самом интимном.
Поэтому он иногда - от ревнивейшей любви - людей обругивал,
сердился на них, как Антон Иванович, или говорил о них наро-
чно грубовато, как сейчас. Он не понимал,что виден людям на-
263
сквозь со своим страстным и чистым сердцем мудреца и всегда
большого ребенка...Он считал себя...циником.
- Нет, верно, хорошие бабенки,- поправился он.-Люди! Ведь
Матреша-то каждого так моет, кого приводим, как тебя сейчас...
Нет, работать с ними можно...но...но...эх, девчонка!..Княжну
Варвару мне бы сюда!"
("Дневные звезды",стр.306-318)
(воспоминания Ольги о княжне Варваре - см.выше - в 1918
-1921 гг.,а также в биографии ее матери Марии Тимофеевны под
теми же годами)
"...И вот отец первый раз в жизни заговорил со мной о княжне
Варваре в тот день, когда я, овдовев,пришла к нему из города.
- А где она сейчас, папа? - спросила я.
- Не знаю, - помолчав, ответил он, - я почти не встречал-
ся с нею с тех пор, как привез вас из Углича.
И я поняла, что он расстался с ней из-за нас,с тех пор,
когда после гражданской войны собрал семью и вернулся в нее,
главным образом к нам - ко мне и Муське... Я ничего больше
не стала спрашивать у него о княжне Варваре, но облик неста-
реющей, стройной, пленительной женщины на мгновение мелькнул
передо мною в холодных потемках блокадного жилища..."
(там же, стр.321)
(в действительности, как следует из довоенной записной
книжки Ф.Х., где был ленинградский адрес княжны Варвары,он об-
щался с ней тем или иным способом и после 1921 г. и, наверное,
знал, что она была тогда в эвакуации....
........эпизод о встрече княжны Варвары с отцом перед концом
его жизни - см.ниже под 7 ноября 1948 г.)
СЛАВА МИРА. А в тот вечер, когда я лежала у папы в амбулато-
рии, он сидел рядом, поглаживая мне то руку, то голову, как
иногда делал в раннем моем детстве,когда у нас была корь или
ангина.
И оттого, что он вот так поглаживал мне руку и лоб, отт-
ого, что возник у нас разговор о княжне Варваре и сказочный
облик ее на мгновение засветился в холодном полумраке блокад-
ного жилища,- в лицо мне дохнуло детство, и я вспомнила о Па-
левском.
- Папа, а что на Палевском? Как тетя Варя? Дуня?
Он долго молчал, неподвижно глядя на свечку.
- Они умерли от голода. Тетка Варя - по дороге в госпит-
аль. Авдотья - на своей фабрике, на дежурстве. А дом прошило
снарядом.
- Значит... там никто не живет?
- Нет. Никто. Там теперь одни сугробы...
Он вновь замолчал, замолчала и я.....
....дом наш занесло снегом, снег стелется по всей России -
264
только снег, снег и снег и такое же нескончаемое, безмолвное
горе, как у меня. Медленно-медленно просыпалась в душе боль,
а значит- и жизнь, но я тогда еще не понимала этого.
- Папа,- сказала я вслух, - по-моему, я уже не живу...
- Вранье,- сердито возразил отец.- Живешь. Если б не жила
- легла бы и сюда не пошла бы.
- Нет, правда. Мне совсем не хочется жить.Верней- все ра-
вно...
Он ответил печально и ласково:
- Дуреха! А я, например, очень хочу жить...Знаешь, я даже
коллекционером стал.
- Что же ты... коллекционируешь?
Он засмущался.
- Да всякую ерунду... Это, быть может, тоже какой-то пси-
хоз. Все коллекционирую, что могу: открытки, пуговицы, семе-
на роз.
- Пуговицы? Зачем?
Из-за свечи, из сумерек, не знаю, из какого времени, из
каких столетий, прошлых или будущих, он взглянул на меня не-
вероятно чистыми голубыми глазами и сокрушенно признался:
- Знаешь, может быть это некрасиво, особенно у нас, в Ле-
нинграде, но у меня такая жажда жизни появилась! Немыслимая
- как первая любовь - жажда. Нет, даже не жажда, а жадность...
Вот-вот-вот...И до того хочется все сберечь, сохранить, про-
сто вот...к самому сердцу прижать! Ну все,что на свете есть:
и пуговицы, и открытки, и семена роз. Прижать все к сердцу,
до последней пуговицы, чтоб не исчезло...
Как доверчиво смотрел он на меня, поверяя всю эту несу-
светность, эту "великую дичь" нашего времени, как увлеченно,
верней - заговорщицки добавил:
- Знаешь, мне обещали прислать семена особых роз. Называ-
ются они "слава мира". Это такие, знаешь, большущие, медлен-
но распускающиеся розы золотистого цвета с чуть-чуть оранже-
вым ободком по краям. Они вообще-то на юге растут,да и то не
везде, но я их здесь разведу, вот около своей амбулатории.
Жалко, конечно, что Матреша за зиму палисадник сожжет, ну
ничего, другой соорудим. Весной я эти розы в грунт посажу.
Ну, года через два-три они должны расцвести.....Придешь взг-
лянуть, а? Как думаешь- хорошо будет?
- Хорошо,- ответила я, с удивлением прислушиваясь к тому,
как рядом с нарастающей болью в сердце возникает еще какое-
то чувство.
Быть может, то, что Матреша вымыла мне ноги, как мать
или старшая сестра, и то, что пожарник принес лепешку из зе-
мли - щедрый дар голодного голодному, и оттого, что папа ра-
ссказал о старом формовщике, а теперь говорил о розах, имен-
уемых "слава мира", о том, как я приеду к нему,- "значит бу-
дут ходить даже трамваи?" - от всего этого и многого еще не
осознанного- да, рядом с болью встало в моей душе некое спо-
265
койное и стойкое чувство. Оно, пожалуй, было похоже на горд-
ость, но не было ею. Повторяю, теперь-то я понимаю, что все
это было возвращением к жизни. "Конечно, отец прав,- подума-
ла я, - я жива, я хожу, я дошла до него...К черту, не присл-
ушиваться к себе, делать все, что можешь! Господи! Да ведь у
меня еще две передачи впереди - и на город и на эфир, - надо
их сделать как следует.... Сейчас посплю, а завтра - крайний
срок послезавтра - пойду в Радиокомитет и буду работать. Лу-
чше умереть на ходу и в работе. Но я не умру. Я выживу назло
всему, что сделано со мною и с нею... с родимой сторонушкой.
Она жива, и она тоже выживет...А сейчас мы с ней будем спать.
...Она и я. Мы устали. Сейчас ночь. Мы будем спать".
- Папа, кажется, я буду сегодня спать, - сказала я, - по-
туши наконец государственную свечку...
Он положил мне на лицо большую свою докторскую ладонь,
и я поцеловала ее, как в детстве...
- Ну, спи, спи, это лучше всего... А потом ты увидишь у
меня в палисаднике розы "слава мира"...
Он встал и, прежде чем затушить свечу, окружил ее жел-
тый огонек ладонями и показал округлым движением, какие розы
будут большущие и как будут распускаться.
- Вот так, понимаешь, вот так - огро-омные, золотые,- го-
ворил он, пошевеливая пальцами, - вот такой величины могут
быть! А? Здорово?!
А я смотрела на его руки: освещенные изнутри, просвечи-
вающие по краям розовым, они как бы сами источали почти осл-
епляющий золотсто-розовый свет - руки русского доктора, хир-
урга, спасшие тысячи и тысячи солдатских и иных жизней, выр-
убившие во льду ступеньки к проруби,сейчас действительно по-
хожие на огромный невиданный цветок;
такие же прекрасные, как руки бабушки моей, чугунные на
вид, перевитые темными венами, узлами и мозолями, руки, кот-
орыми благословила она в дни штурма города меня и всю страну
нашу;
такие же властные и добрые, как руки Матреши;
такие же большие, и умелые, и бесстрашные,как руки ста-
рого заставского формовщика;
руки, источающие свет и силу, знающие и передающие друг
другу и будущему секрет земли, трудовые руки - высшая, подл-
инная, вечная слава мира.
"Да, я увижу папины розы летом", - подумала я твердо и
просто, как о чем то обчном и само собой разумеющемся,- так,
как говорил об этом отец...
С тем же чувством спокойной твердости пошла я на второе
утро обратно в город, все по тому же пути, по которому почти
мертвая, шла сюда позавчера". (там же, стр.326-330)
Как будет видно из дальнейшего дом на Палевском тогда
еще стоял и в нем жили тетя Варя и тетя Тася. Вместе с ними
266
там же жил их племянник - сын брата их отца Ильи Львовича.И
весьма возможно, что вместе с ними жил сын их сестры Аппол-
инарии - Юрий Горбачев - мальчик 11 лет, пришедший сюда не-
задолго до смерти родителей по строгому наущению его матери.
Из дневника Ольги Берггольц
"7/11-42
...А между тем, может быть меня ждет новое горе. Собирался
часам к 7 прийти батька, но перед этим должен был зайти в
НКВД насчет паспорта - и вот уже скоро 10, а его все нет.Ум-
ер по дороге? Задержали в НКВД? Одиннадцатый час, а его нет.
М.б., сидит там и ждет, когда выправят паспорт? Может, у ме-
ня в Ленинграде уже нет папы?....
Пол-одиннадцатого - папы нет. О, Господи.... Папа так и
не пришел. Просто не знаю в чем дело. Он очень хотел прийти-
я приготовила ему 2 плитки столярного клея,кулек месятки,бу-
тылку политуры, даже настоящего мяса. Что с папой?.
"8/11-42
Папу держали вчера в НКВД до 12 ч.,а потом он просто не
попал к нам потому, что дверь в Дом радио была уже закрыта.
Его, кажется, высылают все-таки. В чем дело, он не объяснил,
но говорит какие-то новые мотивы, и просил "приготовить рюк-
зачок". Расстроен страшно. Должен завтра прийти. В чем дело-
ума не приложу, чувствую только, что какая-то очередная под-
лая и бессмысленная обида. В мертвом городе вертится мертвая
машина и когтит и без того измученных и несчастных людей.
Я ходила к отцу несколько дней тому назад...
Он организовал лазарет для дистрофиков - изобретает для
них разные кисельки, возится с больными сиделками, хлопочет-
уже старый, но бодрый, деятельный, веселый.
Естественно, мужественно, без подчеркивания своего гер-
оизма, человек выдержал 5 месяцев дикой блокады, лечил людей
и пекся о них неустанно, несмотря на горчайшую обиду, нанес-
енную ему властью в октябре, когда его ни за что собирались
выслать, жил общей жизнью с народом - сам народ и костяк жи-
зни города - и вот!
Что-то все-таки откопали и допекают человека."
Правда, надо сказать, что попытка высылки Федора Христ-
офоровича была предпринята не в октябре, а в начале сентября
1941 г. И в этот раз Ольге удалось отстоять папу,
"Едва ли возможно, чтоб папа так долго не рассказывал
Ольге о сути дела (хотя мы так боялись ей навредить, зная ее
характер!) Ведь отказ "помочь" НКВД, отказ шпионить и донос-
ить был криминалом. Похоже,что они искали для заявлений дру-
гую "причину" - в том, например, чем его пугали: вот ходил к
знакомому священнику играть в карты...А тот, бедный, очевид-
но, уже был арестован (это был отец Вячеслав,отец нашего уч-
267
ителя математики...)"(Из комментариев М.Ф.Берггольц к публи-
кации дневников О.Берггольц в журн."Апрель", N4, 1991 г.)
19 февраля 1942 г. дед пишет письмо дочери Марии в Мос-
кву,пользуясь случайной оказией, где сообщает о смерти Коли,
Жоржа- мужа тетки Полины "и из знакомых моих Конопницкий Ва-
ся, Смолины". Делится своими тревогами по поводу здоровья
Ольги."Сам я жив и здоров, но ввиду черезвычайных обстояте-
льств прошу прислать посылку с продовольствием и надеюсь по-
править здоровье где-нибудь на даче под Москвой"
24 февраля 1942 г. - письмо дочери Ольге- на гладком листе с
2 сторон фиолетовыми чернилами неразборчивым почерком. Поже-
лания о действиях в Москве связаны, очевидно,с тем, что Оль-
ге после гибели мужа многие советовали уехать в Москву, тем
более, что она подозревала, что беременна от умершего мужа.
Наверное этими мыслями она поделилась с отцом.
"24/11 42 Милая Ляля!
Посылаю тебе мыльный спирт.Смочить голову теплой водой и по-
сле этого взять немного мыл.спирта (он очень пенится) Не за-
будь относительно семян. Напиши Зощенко-Ахматовой в Батум,
Сочи, Туапсе, Сухум, Кубань.С твоим знакомым, позабыл, Влад-
икавказа. Ну и вот куда - могут прислать семян табаку (может
есть и в Москве - Ботанич.сад и т.д.) Семена могут быть при-
сланы в письме - между листами бумаги - они очень мелкие. В
Москве поищи _кремней_ для зажигалок! У нас обещали достать
мне по 50 руб за штуку- да еще нет! Ну, пока. Целую тебя.Же-
лаю тебе всего хорошего. Поцелуй от меня Мусю и пожелай от
меня ей добра и счастья. Не забывай обещанного (дача!) При
сем прилагается письмо Г.И. Хорошо бы прислать табачку и са-
хара (песок), но это от лукавого. Привет Юрию. Скажи что-бы
он мне позванивал.
Твой папа.
Ф.Б."
"Когда я приехала в Ленинград по Дороге жизни (25/11-42
г.), папа сразу рассказал мне все дословно.... Я предложила
папе: дай вывезу тебя вместе с другими "эваками"! Куда там:
"Отсюда только на фронт". Ох, наивные мы были люди!"(М.Ф.Бе-
рггольц, оттуда же)
В это время Федор Христофорович встречается с младшей
дочерью и рассказывает ей о судьбе родственников, оставшихся
в блокадном Ленинграде.
1 марта 1942 г. полумертвую от голода Ольгу мать моя на само-
лете отправляет в Москву.
2 марта - М.Ф.Берггольц посещает родственников на Палевском.
268
Застает там умершую тетю Варю, сошедшую с ума тетю Тасю и их
племянника.
3 марта - М.Ф.Берггольц посещает родственницу Горбачевых и
предлагает сыну тети Апполинарии Юре Горбачеву придти к ней
в радиокомитет.
4 марта Юра приходит в Радиокомитет и его по просьбе моей ма-
тери устраивают в ремесленное училище Г.Макогоненко и Яша Ба-
бушкин.
7 марта - М.Ф.Берггольц вылетает в Москву.
17 марта 1942 г.органы НКВД высылают по 39 статье Федора Хри-
стофоровича по этапу из г.Ленинграда и он в теплушке пересек-
ает всю страну вплоть до Минусинска. Причем потом это почему-
то официально называлось эвакуацией и никакого дела на него в
НКВД заведено не было.
С дороги из Череповца он посылает крик о помощи дочерям
в Москву и те начинают хлопотать через Фадеева о вызволении
отца из ссылки.
Записка на куске оберточной бумаги карандашом.
"22.111.42.-г.Череповец,эшелон 83, вагон 5. Милые Муся и Ля-
ля! 17/111 42 эвакуирован по паспорт. статье 39 неизвестно
куда. Просите хоть разрешить Чистополь. В дороге заболел(по-
нос) завшивел. Умоляю спасите.
Мои деньги за февраль и март остались в амбулатории у
старш.сестры А.М.Слепцовой(Слепцовой).
Просите, чтобы она переслала их вам.
Ваш отец Ф.Б.
Может быть Юрий использует мой протест прокурору и пер-
едаст от моего имени военному прокурору гор. Ленинграда."
25 марта 1942 г. - он пишет дочерям из Кирова
Из дневника Ольги Берггольц
"27.111.42 г.
Вчера из Вологды получили телеграмму от отца: Направление:
Красноярск, просил назначить Чистополь. Больной отец." Я на-
верное последний раз видела его в Радиокомитете. Его уже нет
в Ленинграде. Он погибнет, наверное, а дороге, наш "Федька",
на которого мы так раздражались,которого мы так любили. А-о!.."
3 апреля 1942 г.
"Получили письмо от отца, с какой-то станции Глазовой под от
28/111. Он пишет:
"родные мои, обратитесь к кому угодно (к Берия и т.д.,но
ОСВОБОДИТЕ меня отсюда." Он едет с 17/111,их кормят один раз
в день,да и то не каждый день. В их вагоне уже 6 человек ум-
269
ерло в пути, и еще несколько на очереди.Отец пишет:"силы га-
снут, страдаю животом...." Он заканчивает письмо - "простите
меня за все худое..."
Боже мой! За что же мы бьемся, за что погиб Коля,за что
я хожу с пылающей раной в сердце? За систему,при которой чу-
десного человека, отличного военного врача, настоящего русс-
кого патриота вот так ни за что оскорбили, скомкали, обрекли
на гибель, и с этим ничего нельзя было поделать? А ведь "ос-
вободить"отца почти невозможно. Кто же будет заниматься спа-
сением каког-то доктора? "Спасати народ"! К кому кинуться?
Писать челобитные - я же знаю по опыту, что это просто воло-
кита. Попробую поговорить завтра с Фадеевым, но разве этот
вельможа сделает хоть что-либо реальное? Вот центр.клуб НКВД
просит устроить им вечер и выступить у них. М.б., там удаст-
ся растрогать кого-нибудь из чинов и добиться до Берия или
кого-нибудь в этом роде? Все это бесполезно, я знаю, но буду
пробовать. Если отец выживет, он доберется до Красноярска,
куда его направляют, - а м.б., он уже погиб? Где искать его?
Кто этим сейчас будет заниматься? О, подлость, подлость.
Хотела писать для радио... - и после письма отца ничего
не могу,- отрава заливает, со дна души поднялись все пузыри,
все обиды. Черт знает что, преследуют и преследуют с самой
юности - и меня, и друзей, и близких, да за что же,доколе же
... Может быть, Коленька мой и впрямь счастливей меня?!"
3 апреля 42г. - телеграмма из Шарьи.
"Эшелон 133, вагон 5 следую Пермь - Свердловск проси на-
рком дать Чистополь Отец"
9 апреля 1942 г. -
"Была вчера у секретаря парторганизации НКВД,...Взял мое за-
явление, обещал сегодня ночью доложить наркому? Неужели что-
нибудь сделают? Что-то плохо верится."
11 апреля 1942 г.
"Секретарь парткома сказал на мой звонок об отце, что перед-
ал мои заявления секретарю наркома и что они "решили действ-
овать через Кубаткина (Нач.УНКВД Л-да), т.е. через Ленингр-
ад". Ну это для того, чтоб отделаться- и только. А от отца с
3/1V нет известий - жив ли?"
13 апреля 1942г. Москва.
"От отца с 3.1V. нет вестей. Может быть его уже нет в живых,
- погиб в пути, как погибают тысячи ленинградцев, Ленинград
настигает их за кольцом. У Алянского в пути умерла жена,
здесь- в Москве- сын. А почтенное НКВД "проверяет" мое заяв-
ление относительно папы. Еще бы! Ведь я могу налгать, я могу
"не знать всего" о собственном отце! Они _одни_ все знают и
никому не верят из нас! О, мерзейшая сволочь! Ненавижу! Воюю
за то чтоб стереть с лица советской земли их мерзкий, антин-
270
ародный, переродившийся институт. Воюю за свободу русского
слова, - во сколько раз больше и лучше наработали-бы мы при
полном доверии к нам! Воюю за народную советскую власть, за
народоправие, а не за почтительное народодействие.Воюю за то,
чтоб чистый советский человек жил спокойно не боясь ссылки и
тюрьмы. Воюю за свободное и независимое Искусство. Ну,а если
всего этого не будет.... посмотрим!...
Я не сберегла ни Колю, ни папу (надо было идти к Кубат-
кину и орать),..."
30 марта 1942 г. - письмо Ф.Х. со ст.Кунгур
8 апреля 1942г. - письмо Ф.Х. с дороги близь Красноярска
11 апреля 1942 г. - М.Т.Берггольц в письме к дочерям в Моск-
ву вспоминает об открытке от отца из г. Глазова Удмуртской
АССР - очевидно, также отосланную по пути из эшелона.
Сам Федор Христофорович говорил (со слов моей матери),
что ехали в страшной тесноте. Ослабленные люди умирали, пра-
ктически, на каждом перегоне и покойников выносили из вагона
на каждой остановке. Он чем мог помогал больным, болея при