Страница:
30 дивизий, из них 7 танковых и 2 моторизованные, более 3600 орудий и
минометов, до 400 танков и штурмовых орудий, 665 самолетов. Из этого
количества перед фронтом 38-й и 60-й армий действовало 12 пехотных и 2
танковые дивизии. Плотность артиллерии и минометов на 1 км обороны не
превышала 38-40 единиц. Однако оборона врага, особенно в полосе предстоящих
действий 38-й и 3-й гвардейской танковой армий, была довольно прочной. Здесь
она имела глубину до 14-15 км и состояла из трех полос. Кроме того,
непосредственно к северу от Киева гитлеровцы использовали противотанковый
ров, вырытый нашими войсками еще летом 1941 г. Позиции противника состояли
из траншей, ходов сообщений и хорошо оборудованных огневых точек. Наибольшая
плотность инженерных сооружений была в полосе шоссе Лютеж-Киев. В глубине на
особо важных направлениях имелись оборонительные рубежи. Все дороги были
заминированы, села превращены в опорные пункты.
Нам предстояло сокрушить оборону врага, и первым условием успешного
выполнения этой задачи была скрытность подготовки. \157\
Благодаря принятым мерам переправа войск с букринского плацдарма на
левый берег проходила в основном незаметно для противника. Но еще важнее
было достичь такого же результата во время их марша на север и в особенности
при переброске на лютежский плацдарм.
Легко представить себе, сколько поистине героических усилий
потребовалось для этого от всех, кто участвовал в перегруппировке. Ведь на
лютежский плацдарм до 1 ноября должны были рокироваться большие войсковые
массы и целый поток материальных средств. То были 3-я гвардейская танковая
армия, переправой которой руководил заместитель командующего фронтом
генерал-полковник А. А. Гречко, 23-й стрелковый корпус генерал-майора Н. Е.
Чувакова в составе трех стрелковых дивизий, 7-й артиллерийский корпус
прорыва генерал-майора П. М. Королькова, несколько стрелковых дивизий,
которые вошли в 21-й стрелковый корпус генерал-майора В. Л. Абрамова, 21-я
зенитная артиллерийская дивизия, 9-я истребительно-противотанковая
артиллерийская бригада и другие части для усиления 38-й армии.
Переправа и здесь производилась только ночью. Однако не хватало мостов,
и нужно было строить новые под бомбами и \158\ снарядами врага. Но и
организация переброски войск не исчерпывала забот. Необходимо было еще и
скрытно, с соблюдением строжайшей маскировки, сосредоточить на плацдарме
вновь прибывающие соединения и части.
И на все это нам было отведено всего лишь несколько дней. Директива
фронта требовала готовности войск к исходу 1 ноября. Правда, наступление
38-й армии, намечавшееся на 2 ноября, было затем отсрочено на сутки для
накопления необходимого количества боеприпасов, но все же время для
подготовки было ограниченным.
В том, что подготовка была своевременно и успешно осуществлена,
огромная заслуга всех воинов армии, командиров и политработников ее
соединений и частей. Прекрасно организовал генерал-майор А. П. Пилипенко
работу возглавляемого им штаба, от четкости которой по существу и зависела
во многом организация всей подготовки. Значение деятельности штаба армии в
те дни было особенно велико еще и потому, что нам предстояло наносить
главный удар в операции по освобождению Киева.
III
38-й армии в составе 21, 23, 50 и 51-го стрелковых корпусов и 1-й
чехословацкой пехотной бригады с приданными армии 5-м гвардейским танковым
корпусом и 7-м артиллерийским корпусом прорыва было приказано нанести
главный удар с рубежа Мощун, Вышгород в направлении Дачи Пуща-Водица,
Святошино, ст. Жуляны, Васильков. Прорвав фронт противника, мы должны были
обеспечить ввод 3-й гвардейской танковой армии и 1-го гвардейского
кавалерийского корпуса. Далее нам предстояло обойти Киев с запада,
освободить его и к исходу 5 ноября выйти на рубеж Васильков, Триполье. 3-я
гвардейская танковая армия с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом,
составлявшие подвижную группировку фронта, получили задачу к тому же сроку
достичь района Фастов, Белая Церковь, Гребенки.
Напомню, что севернее лютежского плацдарма находились позиции 60-й
армии генерал-лейтенанта И. Д. Черняховского, но между ними и фронтом 38-й
армии существовал обращенный в нашу сторону выступ. Он был занят войсками
противника, угрожавшими оттуда тылу 38-й армии. Поэтому армии генерала
Черняховского было приказано наступать в юго-западном направлении и
разгромить оборонявшегося там противника, очистив от его войск междуречье
Ирпени и Здвижка и обеспечивая ударную группировку фронта с запада. С целью
воспрепятствовать переброске в полосу наступления последней сил противника,
действовавших против наших войск на букринском плацдарме, 40-я и 27-я армии
также должны были перейти в наступление и, развивая его в направлении Пии,
Кагарлык, Белая Церковь, сковать там вражеские дивизии. \159 - карта; 160\
Таким образом, основная идея этого решения заключалась в том, чтобы
главным ударом с лютежского плацдарма и вспомогательным с букринского
разгромить группировку противника, освободить Киев и тем самым создать
благоприятные условия для освобождения Правобережной Украины.
Принятое мною на основе директивы фронта решение было изложено в боевом
приказе войскам армии.
Я счел необходимым нанести главный удар внутренними флангами 50-го и
51-го стрелковых корпусов во взаимодействии с 5-м гвардейским танковым
корпусом в общем направлении на Святошино. Им приказывалось расчленить
группировку противника в северном секторе обороны Киева и, уничтожив ее по
частям, выйти на фронт Любка, ст. Беличи, северная окраина Приорки. В
дальнейшем действия по овладению Киевом возлагались на 51-й стрелковый
корпус. Главные же силы армии должны были к исходу 4 ноября достичь рубежа
Дачи Буча, Забуча, Лычанка, Музычи, Бобрица, Будаевка, Лесники и во
взаимодействии с южной группировкой фронта окружить и уничтожить вражеские
войска в районе Киева.
Вспомогательный удар планировалось нанести силами левобережного
сводного отряда, находившегося в районе острова Казачий (южнее Киева). Он
должен был к исходу первого дня наступления ударной группировки армии
переправиться через Днепр и перерезать дорогу, идущую с юга через Пирогово
на Киев.
Предусматривалось двухэшелонное оперативное построение войск армии в
наступательной операции. В первом - 50-й, 51-й стрелковые и 5-й гвардейский
танковый корпуса, во втором - 21-й и 23-й стрелковые корпуса. Такой боевой
порядок обусловливался сложившейся в районе Киева обстановкой.
Не приходилось сомневаться, что противник не отдаст Киев без упорной
борьбы. И мы ожидали, что уже в первые дни нашего наступления он попытается
сорвать его сильным контрударом. Именно на этот случай нам были необходимы
достаточно мощные вторые эшелоны, способные как парировать удары врага, так
и обеспечить наращивание усилий первого эшелона армии для развития
стремительного наступления.
В соответствии с этим решением войскам армии были поставлены следующие
задачи.
50-му стрелковому корпусу генерала С. С. Мартиросяна в составе 163, 232
и 167-й стрелковых дивизий с 39-м армейским танковым полком было приказано
нанести главный удар своим левым флангом в направлении Дачи Пуща-Водица, ст.
Беличи, развернув 74-ю стрелковую дивизию для прикрытия правого фланга от
удара противника по восточному берегу р. Ирпень. Окружив и уничтожив
противника в районе Мостище, Дачи Пуща-Водица, высота 114,2, он должен был к
исходу первого дня выйти главными силами на рубеж указанной высоты, ст.
Беличи, Берковец. \161\
В дальнейшем ему надлежало развивать наступление на Святошино, Жуляны,
Пирогово и, достигнув к исходу третьего дня линии Бета Почтовая, Кременище,
Лесники, Пирогово, быть в готовности к нанесению удара в направлении
Германовки.
51-му стрелковому корпусу генерала П. П. Авдеенко в составе 136, 240 и
180-й стрелковых дивизий с 20-й и 22-й гвардейскими танковыми бригадами 5-го
гвардейского танкового корпуса предстояло нанести главный удар правым
флангом в направлении Детский санаторий, Сырец. Разгромив вражеские войска в
районе Детского санатория, северной окраины Приорки и южной части Вышгорода,
он должен был к исходу первого дня выйти на рубеж Берковец, северная окраина
Приорки. Дальнейшая его задача
состояла в том, чтобы, развивая удар в направлении Сырец, Соломенка,
ст. Киев-2 товарная и введя в бой 1-ю чехословацкую отдельную бригаду,
достичь к исходу второго дня населенных пунктов Отрадный, Сырецкие лагеря, а
также ст. Киев, Петровка товарная, к концу следующего дня - линии Мышеловка,
Совки, Соломенка, Подол, к исходу 5 ноября - овладеть Киевом.
23-й стрелковый корпус генерала П. Е. Чувакова действовал в составе 23,
30 и 218-й стрелковых дивизий, а также 74-й стрелковой дивизии, которая
переподчинялась ему после выхода 50-го стрелкового корпуса на рубеж Любка,
Берковец. Сразу же после этого он должен был наступать вдоль восточного
берега р. Ирпень и с утра 4 ноября атаковать противника на фронте Мостище,
Гореничи. К исходу того же дня ему надлежало выйти на рубеж Дачи Буча,
Забуча, Лычанка, Неграши, Музычи и быть в готовности к отражению контрударов
немецко-фашистских войск с запада и к продолжению наступления вдоль
Житомирского шоссе.
21-й стрелковый корпус генерала В. Л. Абрамова начинал наступление
двумя стрелковыми дивизиями - 135-й и 202-й. Сосредоточив их к вечеру
третьего дня в лесу южнее Дачи ПущаВодица и используя успех 50-го и 23-го
стрелковых корпусов, он должен был за сутки продвинуться до Белгородки,
Бобрицы, Будаевки, Веты Почтовой. На четвертый день ему предстояло принять в
свой состав также 71-ю и 340-ю стрелковые дивизии, после \162\ чего, по мере
продвижения левого крыла 60-й армии к Раковке и Озерам, сворачивать фронт
противника.
Существенная роль в операции отводилась 5-му гвардейскому танковому
корпусу. Ему приказывалось поддерживать бой 51-го стрелкового корпуса не
менее чем двумя танковыми бригадами, чьи силы должны были действовать в
качестве танков НПП. Далее ему надлежало иметь в резерве мотострелковую и
танковую бригады, а также танковый полк для развития прорыва в направлении
Святошино, на участке 50-го стрелкового корпуса.
Прорыв я решил осуществить на 6-километровом участке, с тем чтобы
обеспечить там максимально возможное массирование артиллерии. Дело в том,
что весь наш фронт в сторону Киева равнялся 14 км, и при равномерном
распределении на нем имевшихся орудий и минометов получалось не более 185
стволов на километр. Директива же фронта требовала довести их до 300.
Поэтому и было предпринято сосредоточение основной массы артиллерии и
минометов на узком участке.
Здесь, в полосах наступления 50-го и 51-го стрелковых корпусов, к
артиллерийской подготовке были привлечены как их собственные средства, так и
орудия и минометы 7-го артиллерийского корпуса, двух других стрелковых
корпусов, а также 3-й гвардейской танковой армии, 1-го гвардейского
кавалерийского корпуса и 1-й чехословацкой отдельной бригады. В результате
мы сосредоточили на 6-километровом участке 88% всех имевшихся орудий и
минометов, создав здесь весьма высокую плотность - в среднем 380 стволов на
километр фронта.
Но и при этом распределение артиллерии не было равномерным. Учитывая
характер предстоявших действий, мы сосредоточили в 51-м стрелковом корпусе
по 344 орудия и миномета на 1 км фронта, а в 50-м - по 416{94}, не считая
гвардейских минометов, в том числе и приданной нам 3-й гвардейской
минометной дивизии.
Такая высокая плотность артиллерии при прорыве вражеской обороны была
тогда создана впервые за весь прошедший период Великой Отечественной войны.
Кстати, немецко-фашистские генералы накануне Курской битвы утверждали, что
прорвут оборону советских войск техническими средствами борьбы. Но, как
известно, и это им не помогло. Прошло четыре месяца, и мы стояли уже на
пороге Киева. Причем, перед нашими техническими средствами - артиллерией,
минометами, танками, авиацией не устояла вражеская оборона ни на так
называемом Восточном вале, ни, как мы увидим, в Киевской наступательной
операции. Успех этой операции, помимо всего прочего, означал еще и крупную
техническую победу Вооруженных Сил Советского Союза, обеспечившую при
огромном размахе боевых действий \163\ минимальные потери в людях. И немалый
вклад в это важное достижение был внесен 38-й армией.
То обстоятельство, что участок прорыва был чрезвычайно узким, сначала
вызывало сомнение в правильности решения. Опасение состояло в том, что
противник огнем артиллерии и минометов с флангов мог прошить всю эту
небольшую полоску земли и тем самым застопорить наше наступление.
Беспокойство по этому поводу выразил и представитель Ставки маршал Г.
К. Жуков, присутствовавший на одном из наших совещаний. Это было 1 ноября,
когда я собрал в Новопетровцах, в местном колхозном клубе, членов Военного
совета, командиров корпусов, дивизий и бригад, среди которых находился и
командир чехословацкой бригады полковник Л. Свобода, начальников
политотделов, а также командующих артиллерией армии, корпусов и дивизий.
Совещание проходило под руководством командующего фронтом Н. Ф. Ватутина.
Кроме него и маршала Г. К. Жукова, присутствовали члены Военного совета
фронта, заместитель командующего А. А. Гречко и начальник штаба С. П.
Иванов.
Когда я доложил замысел операции и свое решение, предусматривавшее, в
частности, сокращение участка прорыва вдвое, Георгий Константинович заметил:
- А не прошьет ли противник огнем с флангов боевые порядки частей
прорыва?
Но обменявшись мнениями с Н. Ф. Ватутиным, поддержавшим мое решение, он
также дал свое согласие.
Здесь же мы отработали на картах операцию, уточнили порядок выполнения
задач войсками армии. Собравшиеся договорились и обо всем, что относилось к
взаимодействию, а затем разъехались по соединениям, чтобы на местности еще
раз проверить свои замыслы и поставить задачи войскам.
Что касается выбранного мною весьма узкого участка прорыва, то именно
"нетипичность" такого решения для армии и обеспечила в дальнейшем успех,
явившись неожиданностью для вражеского командования. Кроме того, мы
учитывали еще два существенных фактора. Первый из них заключался в том, что
покрытая лесами местность в районе предстоявших действий сильно ограничивала
наблюдение противника. Второй же - намеченная быстротечность операции не
оставляла врагу достаточного времени, чтобы принять эффективные ответные
меры.
Итак, четыре дня и четыре ночи непрерывно работали штабы армии,
соединений и частей над созданием ударной группировки. Одновременно гола
постановка задач войскам и организация взаимодействия. Повсюду, от корпуса
до взвода, она производилась непосредственно на местности.
Кроме того, со всем командным составом армии мы отработали каждую
деталь предстоявших боевых действий, особенно вопросы взаимодействия
артиллерии и авиации со стрелковыми и танковыми частями. Большая работа была
проделана также \164\ по инженерному оборудованию исходного положения для
наступления. Командные и наблюдательные пункты командиров всех степеней для
лучшего управления боем располагались в непосредственной близости от своих
войск.
Мы с командующим 3-й гвардейской танковой армией генералом П. С.
Рыбалко обосновались вместе на моем командном пункте, оборудованном в
Новопетровцах. Наблюдательный пункт был устроен на безымянной высоте
юго-западнее этого населенного пункта, в 200 м от переднего края противника.
Здесь же было оборудовано два блиндажа для генерала Н. Ф. Ватутина, который
со своей оперативной группой и занял их 31 октября, чтобы лично наблюдать за
действиями войск.
В полосе 38-й армии, от устья р. Ирпень до Триполья, на фронте в 90 км
оборонялись части немецко-фашистской 4-й танковой армии в составе девяти
дивизий - 68, 75, 82, 88, 208, 223, 323-й пехотных и 7-й и 8-й танковых,
усиленных артиллерией резерва главного командования противника. Кроме того,
следовало ожидать, что в ближайшие дни после прорыва обороны вражеское
командование перебросит сюда значительную часть сил из числа 14 пехотных, 5
танковых и 2 моторизованных дивизий, находившихся на других участках в
полосе фронта.
Мы понимали, что в этом случае резко уменьшится созданное нами
превосходство сил на главном направлении, снизится темп наступления, бои
примут тяжелый, напряженный характер. И соответственно готовили войска.
В эти дни под руководством членов Военного совета армии генерал-майора
А. А. Епишева и полковника 3. Ф. Олейника политорганы, партийные и
комсомольские организации соединений и частей провели большую и
содержательную работу по мобилизации всего личного состава на выполнение
поставленной нам исключительно ответственной задачи. Особое значение ей
придавало то, что она совпала с подготовкой к празднованию 26-летия Великой
Октябрьской социалистической революции. "Освободим Киев к 26-й годовщине
Великого Октября" - этот лозунг стал основой всей политической работы в
войсках армии.
В подразделениях и частях накануне наступления состоялись короткие
митинги. Такая форма обращения к бойцам перед боем стала у нас традицией и
являлась одним из звеньев, обеспечивавших успех операции.
Хочу подчеркнуть, что слово писателя в годы Великой Отечественной войны
играло важную роль в формировании и укреплении в каждом советском человеке,
в каждом воине Красной Армии любви к социалистической Родине и ненависти к
захватчикам. Большое моральное воздействие оказывали произведения Алексея
Толстого, Михаила Шолохова, Алексея Суркова, Ильи Оренбурга, Константина
Симонова и других наших писателей и поэтов. Они тонко понимали думы и
чувства советских людей и умело, вдохновенно писали о любви к Отчизне. Их
статьи, \165\ публиковавшиеся главным образом в "Правде" и "Красной звезде",
перепечатывались во фронтовых и армейских газетах.
Накануне наступления в нашей армии побывал И. Эренбург. Его выступление
на митинге было опубликовано в армейской газете "За счастье Родины": "Мы
должны спасти Киев. Мы должны опередить факельщиков. Мы должны обогнать
смерть. Киев ждет. Он ждет в смертельной тоске. Нет без Киева Украины. Нет
без Киева нашей Родины. На нас смотрит сейчас вся Россия. Здесь, у седого
Днепра, идут грозные бои. От них зависит судьба Киева. От них зависит и наша
судьба. Если выбьем немцев из Киева, они покатятся в Германию. Немцы хотят,
чтобы Киев стал их опорой. Киев должен стать их могилой"{95}.
Накануне наступления личному составу был объявлен приказ Военного
совета фронта о решительном штурме Киева. В нем говорилось о великой чести,
выпавшей на долю войск фронта в освобождении столицы Украины. Битва за Киев,
указывалось в приказе, это - борьба за вызволение всей Украины, за разгром
противника и изгнание его с советской земли.
Обращаясь к воинам, Военный совет фронта писал: "Боевые друзья! В боях
с врагом вы показали величественные примеры отваги, мужества и героизма.
Грудь многих из вас украшена орденами и медалями. Около тысячи бойцов,
сержантов, офицеров и генералов нашего фронта удостоены высшего звания -
Героя Советского Союза. Вы разгромили врага на Дону. Вы разгромили немецкие
дивизии под Белгородом. От Дона до Днепра вы победно прошли сквозь пламя и
лишения войны. Вы героически форсировали Днепр и подошли к стенам великого
Киева". Во имя его освобождения приказ призывал "не щадить ни сил, ни крови
своей, ни самой жизни... Стремительным ударом рассекать вражеские войска,
окружать их и брать в плен. Тех, кто не сдается, беспощадно уничтожать..."
Как я уже говорил, наступление войск 38-й и 60-й армий было перенесено
на 3 ноября, что было связано с большими трудностями в накоплении
материальных запасов. А за два дня до этого противнику был нанесен удар с
букринского плацдарма, имевший целью ввести его в заблуждение, сковать силы
на второстепенном направлении и не дать возможности использовать их против
главной ударной группировки наших войск, готовивших наступление севернее
Киева.
Хотя действовавшие там 40-я и 27-я армии в течение 1- 2 ноября в ходе
напряженных боев сумели лишь на отдельных участках продвинуться на 1-1,5 км,
все же они своими действиями ввели в заблуждение противника. Судя по
противодействовавшим им крупным силам, вражеское командование по-прежнему
считало, что там наносится главный удар. Так, оно дополнительно ввело в бой
танковую дивизию СС "Райх" и \166\ одновременно выдвинуло к букринскому
плацдарму до двух пехотных дивизий.
Несмотря на усиливавшееся противодействие врага, 40-я и 27-я армии по
приказу командующего фронтом все же продолжали наступление и этим в
значительной мере содействовали успеху предстоявшего удара нашей главной
группировки севернее Киева.
IV
... Незаметно, в заботах, прошла ночь перед боем. Закончены последние
приготовления. Войска заняли исходное положение для наступления. Саперные
подразделения разминировали проходы в минных полях, завершили свою работу
связисты. Посланные в войска офицеры штаба армии один за другим
возвратились, доложив о готовности соединений и частей к наступлению. В 5
часов утра 3 ноября, получив соответствующие донесения от командиров
корпусов, дивизий и частей усиления, я, в свою очередь, доложил командующему
фронтом: войска армии готовы к наступлению.
Три часа спустя по моему сигналу началась 40-минутная артиллерийская и
авиационная подготовка. Для того, чтобы противник не уловил момента ее
окончания и начала поддержки атаки пехоты и танков, нами был разработан
специальный график артиллерийского наступления, имевший одну особенность.
Она состояла в том, что огневой налет по переднему краю и ближайшей глубине
обороны противника был коротким, всего лишь трехминутным. Вместо же
заключительного огневого налета в последние пять минут артиллерийской
подготовки по тем же целям был произведен залп всех частей полевой и
реактивной артиллерии и орудий, стрелявших прямой наводкой.
Тут-то и дала себя знать созданная нами высокая плотность артиллерии.
Оборона противника была буквально сметена. Как мы потом увидели, все
траншеи, ходы сообщений, огневые позиции и дзоты были разрушены. В
результате вскоре же после начала атаки стали поступать донесения о том, что
наши войска беспрепятственно продвинулись до 2 км в глубину вражеской
обороны. Немногие уцелевшие там солдаты и офицеры противника разбежались. На
огневых позициях и в траншеях было обнаружено много убитых гитлеровцев,
большое количество брошенных орудий и боеприпасов.
Вот как проходила атака в 167-й стрелковой дивизии генерала И. И.
Мельникова.
В момент окончания артиллерийской подготовки ее атакующие цепи с
танками 39-го армейского танкового полка в едином мощном порыве бросились
вперед. Минуты потребовались для преодоления расстояния в 150-250 м, и
наступающие оказались там, где еще недавно была траншея фашистов. Теперь она
была \167\ разрушена, как и проволочное препятствие перед ней и все
инженерные сооружения. Зияли лишь воронки от снарядов и мин, повсюду были
трупы гитлеровцев, обломки дзотов и оружия.
Такая же картина ждала наших воинов и дальше.
Лишь продвинувшись на два километра, бойцы батальона старшего
лейтенанта А. И. Рожкова по вспышкам стрелкового оружия определили, что
впереди - уцелевшие гитлеровцы. Но звуков их стрельбы не было слышно. Ее
заглушал мощный грохот артиллерийского сопровождения атаки. Двигаясь на
острие клина своей дивизии, батальон решительно углублялся в оборону врага,
уничтожая отступавшие остатки подразделений противника.
Но так было до подхода к району Дачи Пуща-Водица. Здесь батальон был
контратакован силами более пехотного полка и, вынужденный остановиться,
занял круговую оборону. Одна за другой были отражены четыре контратаки
пехоты с танками. Сильную поддержку батальону продолжала оказывать
артиллерия. С ее помощью враг был рассеян, и батальон старшего лейтенанта
Рожкова вновь стремительно двинулся вперед.
Везде, где враг оказывал сопротивление, его уничтожали. Где не могла
действовать артиллерия, вступали в бой истребители танков. Так было в полосе
240-й стрелковой дивизии полковника Т. Ф. Уманского. Продвигаясь вдоль
дороги на Киев, ее части были контратакованы пехотой с 70 танками. Поскольку
лесистая местность затрудняла действия артиллерии, с врагом схватились
истребители танков. Правда, это несколько затянуло дело, однако к
наступлению темноты противник был большей частью уничтожен, а его остатки
поспешно отступили.
В ходе наступления 3 ноября артиллерия еще дважды открывала
массированный огонь по опорным пунктам противника: один раз по южной части
Дачи Пуща-Водица и другой - по высоте, расположенной восточное. В этот день
впервые в полосе армии действовал 7-й артиллерийский корпус прорыва под
командованием генерала П. М. Королькова. Его удар по врагу был подобен
огневому смерчу. Тогда все мы воочию убедились, каким \168\ мощным средством
являлся артиллерийский корпус прорыва. Понятным стало, чего не хватало
нашему Воронежскому фронту в оборонительной битве на Курской дуге...
минометов, до 400 танков и штурмовых орудий, 665 самолетов. Из этого
количества перед фронтом 38-й и 60-й армий действовало 12 пехотных и 2
танковые дивизии. Плотность артиллерии и минометов на 1 км обороны не
превышала 38-40 единиц. Однако оборона врага, особенно в полосе предстоящих
действий 38-й и 3-й гвардейской танковой армий, была довольно прочной. Здесь
она имела глубину до 14-15 км и состояла из трех полос. Кроме того,
непосредственно к северу от Киева гитлеровцы использовали противотанковый
ров, вырытый нашими войсками еще летом 1941 г. Позиции противника состояли
из траншей, ходов сообщений и хорошо оборудованных огневых точек. Наибольшая
плотность инженерных сооружений была в полосе шоссе Лютеж-Киев. В глубине на
особо важных направлениях имелись оборонительные рубежи. Все дороги были
заминированы, села превращены в опорные пункты.
Нам предстояло сокрушить оборону врага, и первым условием успешного
выполнения этой задачи была скрытность подготовки. \157\
Благодаря принятым мерам переправа войск с букринского плацдарма на
левый берег проходила в основном незаметно для противника. Но еще важнее
было достичь такого же результата во время их марша на север и в особенности
при переброске на лютежский плацдарм.
Легко представить себе, сколько поистине героических усилий
потребовалось для этого от всех, кто участвовал в перегруппировке. Ведь на
лютежский плацдарм до 1 ноября должны были рокироваться большие войсковые
массы и целый поток материальных средств. То были 3-я гвардейская танковая
армия, переправой которой руководил заместитель командующего фронтом
генерал-полковник А. А. Гречко, 23-й стрелковый корпус генерал-майора Н. Е.
Чувакова в составе трех стрелковых дивизий, 7-й артиллерийский корпус
прорыва генерал-майора П. М. Королькова, несколько стрелковых дивизий,
которые вошли в 21-й стрелковый корпус генерал-майора В. Л. Абрамова, 21-я
зенитная артиллерийская дивизия, 9-я истребительно-противотанковая
артиллерийская бригада и другие части для усиления 38-й армии.
Переправа и здесь производилась только ночью. Однако не хватало мостов,
и нужно было строить новые под бомбами и \158\ снарядами врага. Но и
организация переброски войск не исчерпывала забот. Необходимо было еще и
скрытно, с соблюдением строжайшей маскировки, сосредоточить на плацдарме
вновь прибывающие соединения и части.
И на все это нам было отведено всего лишь несколько дней. Директива
фронта требовала готовности войск к исходу 1 ноября. Правда, наступление
38-й армии, намечавшееся на 2 ноября, было затем отсрочено на сутки для
накопления необходимого количества боеприпасов, но все же время для
подготовки было ограниченным.
В том, что подготовка была своевременно и успешно осуществлена,
огромная заслуга всех воинов армии, командиров и политработников ее
соединений и частей. Прекрасно организовал генерал-майор А. П. Пилипенко
работу возглавляемого им штаба, от четкости которой по существу и зависела
во многом организация всей подготовки. Значение деятельности штаба армии в
те дни было особенно велико еще и потому, что нам предстояло наносить
главный удар в операции по освобождению Киева.
III
38-й армии в составе 21, 23, 50 и 51-го стрелковых корпусов и 1-й
чехословацкой пехотной бригады с приданными армии 5-м гвардейским танковым
корпусом и 7-м артиллерийским корпусом прорыва было приказано нанести
главный удар с рубежа Мощун, Вышгород в направлении Дачи Пуща-Водица,
Святошино, ст. Жуляны, Васильков. Прорвав фронт противника, мы должны были
обеспечить ввод 3-й гвардейской танковой армии и 1-го гвардейского
кавалерийского корпуса. Далее нам предстояло обойти Киев с запада,
освободить его и к исходу 5 ноября выйти на рубеж Васильков, Триполье. 3-я
гвардейская танковая армия с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом,
составлявшие подвижную группировку фронта, получили задачу к тому же сроку
достичь района Фастов, Белая Церковь, Гребенки.
Напомню, что севернее лютежского плацдарма находились позиции 60-й
армии генерал-лейтенанта И. Д. Черняховского, но между ними и фронтом 38-й
армии существовал обращенный в нашу сторону выступ. Он был занят войсками
противника, угрожавшими оттуда тылу 38-й армии. Поэтому армии генерала
Черняховского было приказано наступать в юго-западном направлении и
разгромить оборонявшегося там противника, очистив от его войск междуречье
Ирпени и Здвижка и обеспечивая ударную группировку фронта с запада. С целью
воспрепятствовать переброске в полосу наступления последней сил противника,
действовавших против наших войск на букринском плацдарме, 40-я и 27-я армии
также должны были перейти в наступление и, развивая его в направлении Пии,
Кагарлык, Белая Церковь, сковать там вражеские дивизии. \159 - карта; 160\
Таким образом, основная идея этого решения заключалась в том, чтобы
главным ударом с лютежского плацдарма и вспомогательным с букринского
разгромить группировку противника, освободить Киев и тем самым создать
благоприятные условия для освобождения Правобережной Украины.
Принятое мною на основе директивы фронта решение было изложено в боевом
приказе войскам армии.
Я счел необходимым нанести главный удар внутренними флангами 50-го и
51-го стрелковых корпусов во взаимодействии с 5-м гвардейским танковым
корпусом в общем направлении на Святошино. Им приказывалось расчленить
группировку противника в северном секторе обороны Киева и, уничтожив ее по
частям, выйти на фронт Любка, ст. Беличи, северная окраина Приорки. В
дальнейшем действия по овладению Киевом возлагались на 51-й стрелковый
корпус. Главные же силы армии должны были к исходу 4 ноября достичь рубежа
Дачи Буча, Забуча, Лычанка, Музычи, Бобрица, Будаевка, Лесники и во
взаимодействии с южной группировкой фронта окружить и уничтожить вражеские
войска в районе Киева.
Вспомогательный удар планировалось нанести силами левобережного
сводного отряда, находившегося в районе острова Казачий (южнее Киева). Он
должен был к исходу первого дня наступления ударной группировки армии
переправиться через Днепр и перерезать дорогу, идущую с юга через Пирогово
на Киев.
Предусматривалось двухэшелонное оперативное построение войск армии в
наступательной операции. В первом - 50-й, 51-й стрелковые и 5-й гвардейский
танковый корпуса, во втором - 21-й и 23-й стрелковые корпуса. Такой боевой
порядок обусловливался сложившейся в районе Киева обстановкой.
Не приходилось сомневаться, что противник не отдаст Киев без упорной
борьбы. И мы ожидали, что уже в первые дни нашего наступления он попытается
сорвать его сильным контрударом. Именно на этот случай нам были необходимы
достаточно мощные вторые эшелоны, способные как парировать удары врага, так
и обеспечить наращивание усилий первого эшелона армии для развития
стремительного наступления.
В соответствии с этим решением войскам армии были поставлены следующие
задачи.
50-му стрелковому корпусу генерала С. С. Мартиросяна в составе 163, 232
и 167-й стрелковых дивизий с 39-м армейским танковым полком было приказано
нанести главный удар своим левым флангом в направлении Дачи Пуща-Водица, ст.
Беличи, развернув 74-ю стрелковую дивизию для прикрытия правого фланга от
удара противника по восточному берегу р. Ирпень. Окружив и уничтожив
противника в районе Мостище, Дачи Пуща-Водица, высота 114,2, он должен был к
исходу первого дня выйти главными силами на рубеж указанной высоты, ст.
Беличи, Берковец. \161\
В дальнейшем ему надлежало развивать наступление на Святошино, Жуляны,
Пирогово и, достигнув к исходу третьего дня линии Бета Почтовая, Кременище,
Лесники, Пирогово, быть в готовности к нанесению удара в направлении
Германовки.
51-му стрелковому корпусу генерала П. П. Авдеенко в составе 136, 240 и
180-й стрелковых дивизий с 20-й и 22-й гвардейскими танковыми бригадами 5-го
гвардейского танкового корпуса предстояло нанести главный удар правым
флангом в направлении Детский санаторий, Сырец. Разгромив вражеские войска в
районе Детского санатория, северной окраины Приорки и южной части Вышгорода,
он должен был к исходу первого дня выйти на рубеж Берковец, северная окраина
Приорки. Дальнейшая его задача
состояла в том, чтобы, развивая удар в направлении Сырец, Соломенка,
ст. Киев-2 товарная и введя в бой 1-ю чехословацкую отдельную бригаду,
достичь к исходу второго дня населенных пунктов Отрадный, Сырецкие лагеря, а
также ст. Киев, Петровка товарная, к концу следующего дня - линии Мышеловка,
Совки, Соломенка, Подол, к исходу 5 ноября - овладеть Киевом.
23-й стрелковый корпус генерала П. Е. Чувакова действовал в составе 23,
30 и 218-й стрелковых дивизий, а также 74-й стрелковой дивизии, которая
переподчинялась ему после выхода 50-го стрелкового корпуса на рубеж Любка,
Берковец. Сразу же после этого он должен был наступать вдоль восточного
берега р. Ирпень и с утра 4 ноября атаковать противника на фронте Мостище,
Гореничи. К исходу того же дня ему надлежало выйти на рубеж Дачи Буча,
Забуча, Лычанка, Неграши, Музычи и быть в готовности к отражению контрударов
немецко-фашистских войск с запада и к продолжению наступления вдоль
Житомирского шоссе.
21-й стрелковый корпус генерала В. Л. Абрамова начинал наступление
двумя стрелковыми дивизиями - 135-й и 202-й. Сосредоточив их к вечеру
третьего дня в лесу южнее Дачи ПущаВодица и используя успех 50-го и 23-го
стрелковых корпусов, он должен был за сутки продвинуться до Белгородки,
Бобрицы, Будаевки, Веты Почтовой. На четвертый день ему предстояло принять в
свой состав также 71-ю и 340-ю стрелковые дивизии, после \162\ чего, по мере
продвижения левого крыла 60-й армии к Раковке и Озерам, сворачивать фронт
противника.
Существенная роль в операции отводилась 5-му гвардейскому танковому
корпусу. Ему приказывалось поддерживать бой 51-го стрелкового корпуса не
менее чем двумя танковыми бригадами, чьи силы должны были действовать в
качестве танков НПП. Далее ему надлежало иметь в резерве мотострелковую и
танковую бригады, а также танковый полк для развития прорыва в направлении
Святошино, на участке 50-го стрелкового корпуса.
Прорыв я решил осуществить на 6-километровом участке, с тем чтобы
обеспечить там максимально возможное массирование артиллерии. Дело в том,
что весь наш фронт в сторону Киева равнялся 14 км, и при равномерном
распределении на нем имевшихся орудий и минометов получалось не более 185
стволов на километр. Директива же фронта требовала довести их до 300.
Поэтому и было предпринято сосредоточение основной массы артиллерии и
минометов на узком участке.
Здесь, в полосах наступления 50-го и 51-го стрелковых корпусов, к
артиллерийской подготовке были привлечены как их собственные средства, так и
орудия и минометы 7-го артиллерийского корпуса, двух других стрелковых
корпусов, а также 3-й гвардейской танковой армии, 1-го гвардейского
кавалерийского корпуса и 1-й чехословацкой отдельной бригады. В результате
мы сосредоточили на 6-километровом участке 88% всех имевшихся орудий и
минометов, создав здесь весьма высокую плотность - в среднем 380 стволов на
километр фронта.
Но и при этом распределение артиллерии не было равномерным. Учитывая
характер предстоявших действий, мы сосредоточили в 51-м стрелковом корпусе
по 344 орудия и миномета на 1 км фронта, а в 50-м - по 416{94}, не считая
гвардейских минометов, в том числе и приданной нам 3-й гвардейской
минометной дивизии.
Такая высокая плотность артиллерии при прорыве вражеской обороны была
тогда создана впервые за весь прошедший период Великой Отечественной войны.
Кстати, немецко-фашистские генералы накануне Курской битвы утверждали, что
прорвут оборону советских войск техническими средствами борьбы. Но, как
известно, и это им не помогло. Прошло четыре месяца, и мы стояли уже на
пороге Киева. Причем, перед нашими техническими средствами - артиллерией,
минометами, танками, авиацией не устояла вражеская оборона ни на так
называемом Восточном вале, ни, как мы увидим, в Киевской наступательной
операции. Успех этой операции, помимо всего прочего, означал еще и крупную
техническую победу Вооруженных Сил Советского Союза, обеспечившую при
огромном размахе боевых действий \163\ минимальные потери в людях. И немалый
вклад в это важное достижение был внесен 38-й армией.
То обстоятельство, что участок прорыва был чрезвычайно узким, сначала
вызывало сомнение в правильности решения. Опасение состояло в том, что
противник огнем артиллерии и минометов с флангов мог прошить всю эту
небольшую полоску земли и тем самым застопорить наше наступление.
Беспокойство по этому поводу выразил и представитель Ставки маршал Г.
К. Жуков, присутствовавший на одном из наших совещаний. Это было 1 ноября,
когда я собрал в Новопетровцах, в местном колхозном клубе, членов Военного
совета, командиров корпусов, дивизий и бригад, среди которых находился и
командир чехословацкой бригады полковник Л. Свобода, начальников
политотделов, а также командующих артиллерией армии, корпусов и дивизий.
Совещание проходило под руководством командующего фронтом Н. Ф. Ватутина.
Кроме него и маршала Г. К. Жукова, присутствовали члены Военного совета
фронта, заместитель командующего А. А. Гречко и начальник штаба С. П.
Иванов.
Когда я доложил замысел операции и свое решение, предусматривавшее, в
частности, сокращение участка прорыва вдвое, Георгий Константинович заметил:
- А не прошьет ли противник огнем с флангов боевые порядки частей
прорыва?
Но обменявшись мнениями с Н. Ф. Ватутиным, поддержавшим мое решение, он
также дал свое согласие.
Здесь же мы отработали на картах операцию, уточнили порядок выполнения
задач войсками армии. Собравшиеся договорились и обо всем, что относилось к
взаимодействию, а затем разъехались по соединениям, чтобы на местности еще
раз проверить свои замыслы и поставить задачи войскам.
Что касается выбранного мною весьма узкого участка прорыва, то именно
"нетипичность" такого решения для армии и обеспечила в дальнейшем успех,
явившись неожиданностью для вражеского командования. Кроме того, мы
учитывали еще два существенных фактора. Первый из них заключался в том, что
покрытая лесами местность в районе предстоявших действий сильно ограничивала
наблюдение противника. Второй же - намеченная быстротечность операции не
оставляла врагу достаточного времени, чтобы принять эффективные ответные
меры.
Итак, четыре дня и четыре ночи непрерывно работали штабы армии,
соединений и частей над созданием ударной группировки. Одновременно гола
постановка задач войскам и организация взаимодействия. Повсюду, от корпуса
до взвода, она производилась непосредственно на местности.
Кроме того, со всем командным составом армии мы отработали каждую
деталь предстоявших боевых действий, особенно вопросы взаимодействия
артиллерии и авиации со стрелковыми и танковыми частями. Большая работа была
проделана также \164\ по инженерному оборудованию исходного положения для
наступления. Командные и наблюдательные пункты командиров всех степеней для
лучшего управления боем располагались в непосредственной близости от своих
войск.
Мы с командующим 3-й гвардейской танковой армией генералом П. С.
Рыбалко обосновались вместе на моем командном пункте, оборудованном в
Новопетровцах. Наблюдательный пункт был устроен на безымянной высоте
юго-западнее этого населенного пункта, в 200 м от переднего края противника.
Здесь же было оборудовано два блиндажа для генерала Н. Ф. Ватутина, который
со своей оперативной группой и занял их 31 октября, чтобы лично наблюдать за
действиями войск.
В полосе 38-й армии, от устья р. Ирпень до Триполья, на фронте в 90 км
оборонялись части немецко-фашистской 4-й танковой армии в составе девяти
дивизий - 68, 75, 82, 88, 208, 223, 323-й пехотных и 7-й и 8-й танковых,
усиленных артиллерией резерва главного командования противника. Кроме того,
следовало ожидать, что в ближайшие дни после прорыва обороны вражеское
командование перебросит сюда значительную часть сил из числа 14 пехотных, 5
танковых и 2 моторизованных дивизий, находившихся на других участках в
полосе фронта.
Мы понимали, что в этом случае резко уменьшится созданное нами
превосходство сил на главном направлении, снизится темп наступления, бои
примут тяжелый, напряженный характер. И соответственно готовили войска.
В эти дни под руководством членов Военного совета армии генерал-майора
А. А. Епишева и полковника 3. Ф. Олейника политорганы, партийные и
комсомольские организации соединений и частей провели большую и
содержательную работу по мобилизации всего личного состава на выполнение
поставленной нам исключительно ответственной задачи. Особое значение ей
придавало то, что она совпала с подготовкой к празднованию 26-летия Великой
Октябрьской социалистической революции. "Освободим Киев к 26-й годовщине
Великого Октября" - этот лозунг стал основой всей политической работы в
войсках армии.
В подразделениях и частях накануне наступления состоялись короткие
митинги. Такая форма обращения к бойцам перед боем стала у нас традицией и
являлась одним из звеньев, обеспечивавших успех операции.
Хочу подчеркнуть, что слово писателя в годы Великой Отечественной войны
играло важную роль в формировании и укреплении в каждом советском человеке,
в каждом воине Красной Армии любви к социалистической Родине и ненависти к
захватчикам. Большое моральное воздействие оказывали произведения Алексея
Толстого, Михаила Шолохова, Алексея Суркова, Ильи Оренбурга, Константина
Симонова и других наших писателей и поэтов. Они тонко понимали думы и
чувства советских людей и умело, вдохновенно писали о любви к Отчизне. Их
статьи, \165\ публиковавшиеся главным образом в "Правде" и "Красной звезде",
перепечатывались во фронтовых и армейских газетах.
Накануне наступления в нашей армии побывал И. Эренбург. Его выступление
на митинге было опубликовано в армейской газете "За счастье Родины": "Мы
должны спасти Киев. Мы должны опередить факельщиков. Мы должны обогнать
смерть. Киев ждет. Он ждет в смертельной тоске. Нет без Киева Украины. Нет
без Киева нашей Родины. На нас смотрит сейчас вся Россия. Здесь, у седого
Днепра, идут грозные бои. От них зависит судьба Киева. От них зависит и наша
судьба. Если выбьем немцев из Киева, они покатятся в Германию. Немцы хотят,
чтобы Киев стал их опорой. Киев должен стать их могилой"{95}.
Накануне наступления личному составу был объявлен приказ Военного
совета фронта о решительном штурме Киева. В нем говорилось о великой чести,
выпавшей на долю войск фронта в освобождении столицы Украины. Битва за Киев,
указывалось в приказе, это - борьба за вызволение всей Украины, за разгром
противника и изгнание его с советской земли.
Обращаясь к воинам, Военный совет фронта писал: "Боевые друзья! В боях
с врагом вы показали величественные примеры отваги, мужества и героизма.
Грудь многих из вас украшена орденами и медалями. Около тысячи бойцов,
сержантов, офицеров и генералов нашего фронта удостоены высшего звания -
Героя Советского Союза. Вы разгромили врага на Дону. Вы разгромили немецкие
дивизии под Белгородом. От Дона до Днепра вы победно прошли сквозь пламя и
лишения войны. Вы героически форсировали Днепр и подошли к стенам великого
Киева". Во имя его освобождения приказ призывал "не щадить ни сил, ни крови
своей, ни самой жизни... Стремительным ударом рассекать вражеские войска,
окружать их и брать в плен. Тех, кто не сдается, беспощадно уничтожать..."
Как я уже говорил, наступление войск 38-й и 60-й армий было перенесено
на 3 ноября, что было связано с большими трудностями в накоплении
материальных запасов. А за два дня до этого противнику был нанесен удар с
букринского плацдарма, имевший целью ввести его в заблуждение, сковать силы
на второстепенном направлении и не дать возможности использовать их против
главной ударной группировки наших войск, готовивших наступление севернее
Киева.
Хотя действовавшие там 40-я и 27-я армии в течение 1- 2 ноября в ходе
напряженных боев сумели лишь на отдельных участках продвинуться на 1-1,5 км,
все же они своими действиями ввели в заблуждение противника. Судя по
противодействовавшим им крупным силам, вражеское командование по-прежнему
считало, что там наносится главный удар. Так, оно дополнительно ввело в бой
танковую дивизию СС "Райх" и \166\ одновременно выдвинуло к букринскому
плацдарму до двух пехотных дивизий.
Несмотря на усиливавшееся противодействие врага, 40-я и 27-я армии по
приказу командующего фронтом все же продолжали наступление и этим в
значительной мере содействовали успеху предстоявшего удара нашей главной
группировки севернее Киева.
IV
... Незаметно, в заботах, прошла ночь перед боем. Закончены последние
приготовления. Войска заняли исходное положение для наступления. Саперные
подразделения разминировали проходы в минных полях, завершили свою работу
связисты. Посланные в войска офицеры штаба армии один за другим
возвратились, доложив о готовности соединений и частей к наступлению. В 5
часов утра 3 ноября, получив соответствующие донесения от командиров
корпусов, дивизий и частей усиления, я, в свою очередь, доложил командующему
фронтом: войска армии готовы к наступлению.
Три часа спустя по моему сигналу началась 40-минутная артиллерийская и
авиационная подготовка. Для того, чтобы противник не уловил момента ее
окончания и начала поддержки атаки пехоты и танков, нами был разработан
специальный график артиллерийского наступления, имевший одну особенность.
Она состояла в том, что огневой налет по переднему краю и ближайшей глубине
обороны противника был коротким, всего лишь трехминутным. Вместо же
заключительного огневого налета в последние пять минут артиллерийской
подготовки по тем же целям был произведен залп всех частей полевой и
реактивной артиллерии и орудий, стрелявших прямой наводкой.
Тут-то и дала себя знать созданная нами высокая плотность артиллерии.
Оборона противника была буквально сметена. Как мы потом увидели, все
траншеи, ходы сообщений, огневые позиции и дзоты были разрушены. В
результате вскоре же после начала атаки стали поступать донесения о том, что
наши войска беспрепятственно продвинулись до 2 км в глубину вражеской
обороны. Немногие уцелевшие там солдаты и офицеры противника разбежались. На
огневых позициях и в траншеях было обнаружено много убитых гитлеровцев,
большое количество брошенных орудий и боеприпасов.
Вот как проходила атака в 167-й стрелковой дивизии генерала И. И.
Мельникова.
В момент окончания артиллерийской подготовки ее атакующие цепи с
танками 39-го армейского танкового полка в едином мощном порыве бросились
вперед. Минуты потребовались для преодоления расстояния в 150-250 м, и
наступающие оказались там, где еще недавно была траншея фашистов. Теперь она
была \167\ разрушена, как и проволочное препятствие перед ней и все
инженерные сооружения. Зияли лишь воронки от снарядов и мин, повсюду были
трупы гитлеровцев, обломки дзотов и оружия.
Такая же картина ждала наших воинов и дальше.
Лишь продвинувшись на два километра, бойцы батальона старшего
лейтенанта А. И. Рожкова по вспышкам стрелкового оружия определили, что
впереди - уцелевшие гитлеровцы. Но звуков их стрельбы не было слышно. Ее
заглушал мощный грохот артиллерийского сопровождения атаки. Двигаясь на
острие клина своей дивизии, батальон решительно углублялся в оборону врага,
уничтожая отступавшие остатки подразделений противника.
Но так было до подхода к району Дачи Пуща-Водица. Здесь батальон был
контратакован силами более пехотного полка и, вынужденный остановиться,
занял круговую оборону. Одна за другой были отражены четыре контратаки
пехоты с танками. Сильную поддержку батальону продолжала оказывать
артиллерия. С ее помощью враг был рассеян, и батальон старшего лейтенанта
Рожкова вновь стремительно двинулся вперед.
Везде, где враг оказывал сопротивление, его уничтожали. Где не могла
действовать артиллерия, вступали в бой истребители танков. Так было в полосе
240-й стрелковой дивизии полковника Т. Ф. Уманского. Продвигаясь вдоль
дороги на Киев, ее части были контратакованы пехотой с 70 танками. Поскольку
лесистая местность затрудняла действия артиллерии, с врагом схватились
истребители танков. Правда, это несколько затянуло дело, однако к
наступлению темноты противник был большей частью уничтожен, а его остатки
поспешно отступили.
В ходе наступления 3 ноября артиллерия еще дважды открывала
массированный огонь по опорным пунктам противника: один раз по южной части
Дачи Пуща-Водица и другой - по высоте, расположенной восточное. В этот день
впервые в полосе армии действовал 7-й артиллерийский корпус прорыва под
командованием генерала П. М. Королькова. Его удар по врагу был подобен
огневому смерчу. Тогда все мы воочию убедились, каким \168\ мощным средством
являлся артиллерийский корпус прорыва. Понятным стало, чего не хватало
нашему Воронежскому фронту в оборонительной битве на Курской дуге...