Страница:
направлено до 50% сил и средств армии.
Но противник продолжал непрерывно перебрасывать резервы в полосу
действий нашей армии. К рассматриваемому времени здесь были уже
сосредоточены вновь прибывшие из района Радомысль (Польша) главные силы
359-й пехотной дивизии и передислоцированная из района севернее Варшавы 24-я
танковая дивизия. Они также были включены в так называемую группу Пюхлера,
объединявшую все немецко-фашистские войска в полосе наступления 38-й армии.
Их теперь было столько, что если в начале операции мы имели общее
превосходство в силах и средствах, то теперь об этом не приходилось и
говорить. Наоборот, при равном соотношении численности войск противник имел,
например, танков, самоходных установок и пулеметов в два с половиной раза
больше, чем мы.
Так что же, провал замысла операции? Нет, ни в коем случае. Анализ
обстановки говорил о другом.
Инициатива принадлежала нам, и советское командование знало, что нужно
предпринять в условиях, когда врагу удалось временно изменить в свою пользу
разрыв в соотношении сил. По приказу И. С. Конева подтягивались фронтовые
резервы и включались по мере необходимости в состав армии.
Так, к моменту, о котором идет речь, он передал в мое подчинение 14-ю
гвардейскую и 359-ю стрелковые дивизии генерала В. В. Скрыганова и
полковника П. П. Косолапова, 4-й гвардейский и 31-й танковые корпуса
генерал-лейтенанта П. П. Полубоярова и генерал-майора В. Е. Григорьева.
Корпуса имели соответственно лишь 59 и 58 танков.
В результате армия по-прежнему обладала необходимыми силами и
средствами для выполнения поставленных задач и, в частности, для поиска и
реализации нового решения, соответствующего изменившейся обстановке.
Из сказанного видно, что угрозы полного срыва нашего наступления не
существовало. Другое дело, что обстановка действительно была сложной,
напряженной. Причем при сложившемся соотношении сил исход борьбы зависел,
пожалуй, от того, какая из воюющих сторон раньше найдет у противостоящих
войск уязвимое место и стремительнее нанесет удар.
Противник, как мы видим, искал успеха на правом фланге и в центре
полосы наступления 38-й армии. Здесь, на участке Луценно, Дукля, и была
сосредоточена к середине сентября основная группировка войск противника.
Ей противостояли и наши главные силы -ударная группировка армии в
центре и весьма значительное количество войск на правом фланге. \467\
В поисках ответа на вопрос, где находится наиболее уязвимое место у
противника, мы, естественно, обратили внимание на свой левый фланг, против
которого действовали всего лишь две пехотные дивизии - 68-я и 75-я. Главные
силы последней оборонялись у Дукли, пытаясь в то же время многочисленными
контратаками пехоты и танков с востока захватить занятый нашими частями
отрезок шоссе Дукля-Змигруд Новы. Там, к востоку от Дукли, в полосе 67-го
стрелкового корпуса, и находилось наиболее слабое звено в обороне
противника.
Правда, здесь его рубеж проходил по горному хребту, имевшему
всего-навсего два узких прохода - севернее Любатувки и южнее Рыманува, где
почти исключался маневр войск. Но зато овладение ими и дальнейшее движение
на Ясьлиску позволяло выйти в тыл сильной вражеской группировке,
сосредоточенной против 101-го стрелкового корпуса. Тем самым мы могли
добиться ряда выгод, а именно: расширить прорыв в сторону левого фланга,
оказать помощь отрезанному врагом 1-му кавалерийскому корпусу и, наконец,
сорвать готовившийся одновременный удар противника со стороны Змигруд Новы и
из района Дукли.
Так было принято решение перенести главные усилия армии на левый фланг.
В боевом приказе войскам ставилась задача нанести удар по вражеской
группировке восточнее Дукли, лишенной надежных коммуникаций с главными
силами противника, и уничтожить ее. К наступлению из района
Врублик-Крулевски в направлении Ясьлиски привлекался 4-й гвардейский
танковый корпус, имевший 59 танков и 9 самоходных установок. Он был
направлен на левый фланг армии, где должен был действовать совместно со
140-й стрелковой дивизией. Им было приказано отрезать пути отхода войск
противника от Дукли на юг, в сторону перевала через Карпаты, разгромить их и
захватить Ясьлиску и Тылеву, а в дальнейшем соединиться с 1-м гвардейским
кавалерийским корпусом.
Выполнению этого замысла должно было способствовать и наступление 1-й
гвардейской армии генерал-полковника А. А. Гречко. Она наносила одновременно
с нами удар на своем правом фланге у г. Санок сначала одним 107-м стрелковым
корпусом, два дня спустя также 30-м, а с 14 сентября и 11-м стрелковыми
корпусами. Такое наращивание сил было вызвано тем, что одного корпуса
оказалось недостаточно для выполнения задачи. Противник, укрепившийся на
высотах и в населенных пунктах, оказывал ожесточенное сопротивление,
вследствие чего запланированный темп наступления войск нашего левого соседа
не был выдержан.
Возможно, в этом сказался и неуспех наступления левофланговых
соединений нашей армии в первые дни операции. Впрочем, и на действия
последних, в свою очередь, известное влияние оказал медленный темп
продвижения правофланговых войск 1-й гвардейской армии. Во всяком случае всю
первую неделю операции \468\ действия тех и других велись изолированно. Лишь
к 15 сентября, когда они слились в один удар не только по цели, а также по
месту и времени, возникли условия для более тесного взаимодействия.
II
15 сентября бои разгорелись с новой силой. Одновременно с
левофланговыми войсками перешла в наступление наша главная группировка.
Однако она встретила ожесточенное сопротивление противника и большого успеха
не имела, продвинувшись лишь на отдельных участках фронта на 1,5-2 км.
В то же время вражеское командование, явно надеявшееся разгромить наши
войска и продолжавшее с этой целью сосредоточивать силы у Змигруд Новы,
предприняло наступление в районе Мысповы и к концу дня овладело этим
населенным пунктом. В результате ухудшилось положение 1-го гвардейского
кавалерийского корпуса. Снабжение его наземным путем прекратилось и теперь
осуществлялось только транспортной авиацией.
Но (Б тот же самый день мы начали расширять прорыв в сторону левого
фланга. 4-й гвардейский танковый корпус генерала П. П. Полубоярова и 140-я
стрелковая дивизия генерала А. Я. Киселева, сосредоточившись в районе
Врублик-Крулевски, нанесли удар в направлении Рыманува, Ясьлиски. Рыманув
они захватили, но прорваться вдоль дороги по узкому ущелью не смогли.
Следовательно, выход в тыл вражеской группировки, сражавшейся у Дукли, не
был осуществлен.
Тогда я приказал генералу П. П. Полубоярову выдвинуть сильный отряд еще
левее и, захватив горный проход к югу от населенного пункта Сенява, нанести
оттуда удар в тыл противнику, оборонявшему ущелье южнее Рыманува.
В район Сенявы была направлена 13-я гвардейская танковая бригада
полковника В. Ф. Орлова. Штурмовая группа бригады ночью неожиданно для врага
овладела этим населенным пунктом. Но теперь нужно было преодолеть глубокий
горный проход. А для этого сил одной танковой бригады оказалось мало. В то
же время для дальнейших успешных действий требовалось сковать силы
противника в районе м. Рыманув.
В связи с этим мною было принято решение скрытно перебросить танковый
корпус и стрелковую дивизию в район Сенявы и оттуда перейти в наступление,
нанося удар в тыл вражеской группировки. К тому времени по решению
командующего фронтом в состав армии прибыл 31-й танковый корпус. Он также
сосредоточился на левом фланге. Теперь наша ударная группа здесь стала
сильнее, и ей были поставлены еще более решительные задачи.
Новый боевой приказ, требовавший от ударной группировки в центре
продолжать наступление в южном направлении, в сторону \469\ перевалов,
одновременно предписывал ударной группе на левом фланге преодолеть горный
хребет, отрезать пути отхода противника на юг и оказать помощь кавкорпусу. В
приказе, в частности, говорилось:
"... 3. 4 тк к рассвету 18.9.44 г. овладеть проходом в район
Рудавка-Рымановска и, введя в бой весь корпус, наступать в направлении
Крулик Польски, Лобатова с задачей к исходу 18.9.44 г. выйти главными силами
к Дукля, Нова Весь и Завадка-Рымановска, отрезав пути отхода противника из
района Дукля.
4. 31 тк с утра 18.9.44 г. стремительным ударом главных сил в
направлении Вислочек, Крулик Польски, Каменка, Завадка-Рымановска по тылам
дуклинской группировки противника к исходу дня выйти в район Мшана, Тылява,
где соединиться с частями 1 гв. кк.
Вспомогательный удар нанести в направлении Вернеювка, Поляны Суровчине,
м. Ясьлиска и далее на Тылява. Сильным передовым отрядом занять Липовец,
Крайна Быстра, Нижни Комарник, где соединиться с партизанским отрядом
Шукаева.
Для быстрейшего выполнения задачи использовать проход в районе Розтоки,
занятый 2 воздушнодесантной чехословацкой бригадой.
5. 140 сд 67 ск, перегруппировав главные силы к левому флангу,
наступать за 4 тк с задачей к исходу дня свернуть оборону противника и выйти
в Любатова.
6. Начало наступления с исходного района Рудавка-Рымановска - 9.00
18.9.44 г.
7. Действия танкистов и пехоты должны быть смелыми и дерзкими. Опорные
пункты противника обходить, оставляя небольшие блокировочные группы..."{270}
Основная идея плана, как видим, состояла в том, что разгрому
подвергался изолированный правый фланг 1-й танковой армии противника, а удар
наносился в западном направлении с обходом вражеских войск, оборонявших
горный хребет. При этом впервые осуществлялось непосредственное
взаимодействие с 1-й гвардейской армией 4-го Украинского фронта.
Конечно, ход боевых действий протекал не гладко. На пути танковых
корпусов был 3-километровый горный проход шириной от 200 до 500 м.
Преодолеть его было далеко не так просто. Гитлеровцы заминировали все это
ущелье, и на его крутых склонах, покрытых лесом, устроили засады, снабдив их
штурмовыми орудиями. Мосты через р. Вислок, лежавшую на нашем пути, были
подготовлены врагом к взрыву.
В то же время в районе Ивля командование 1-й танковой армии противника
готовило новый контрудар с целью разгрома наших войск и захвата шоссе,
идущего оттуда на Дуклю. Как раз \470\ к исходу 17 сентября оно закончило
перегруппировку, сосредоточив у Змигруд Новы 1, 8 и 24-ю танковые дивизии,
насчитывавшие до 180 танков и самоходных орудий. Там же были 78-я и 208-я
пехотные дивизии.
Вражеское командование торопилось. Вероятно, оно было не на шутку
обеспокоено судьбой своих правофланговых соединений и потерей ближайших
коммуникаций, находившихся в наших руках. Стремление овладеть
коммуникациями, использовать их в целях снабжения войск изолированного
фланга и восстановления маневренных возможностей и заставило его
сосредоточить для этого три танковые дивизии.
Но план противника был сорван в первые же часы боя.
День 18 сентября начался атаками вражеских танков со стороны Змигруд
Новы. Они были отбиты 101-м стрелковым корпусом. При этом основная тяжесть
боя пала на артиллерию. Расчеты противотанковых орудий, установленных в
опорных пунктах, метко подбивали вражеские танки и штурмовые орудия. И снова
нашим верным союзником был горный рельеф. Тем самым вновь подтвердилось, что
обороняться в Карпатах во много раз легче, чем наступать.
В то время как восточное Змигруд Новы еще шел жаркий бой, на
противоположном, левом, фланге 38-й армии начала атаку наша ударная группа.
Первыми подошли к р. Вислок 237-я танковая бригада подполковника В. С.
Белоусова с батальоном автоматчиков при поддержке 257-го гвардейского
тяжелого самоходно-артиллерийского полка. Батальон автоматчиков переправился
вброд через реку и захватил подготовленный к взрыву мост. Саперы немедленно
разминировали его, и тотчас же по мосту переправились танки. Наступая вслед
за автоматчиками и сломив сопротивление противника, танкисты в середине дня
овладели северо-восточной окраиной населенного пункта Рудавка-Рымановска.
К утру 19 сентября все танковые бригады сосредоточились в районе
Тарнавки. Там они повернули фронт наступления на запад - во фланг и тыл
вражеской группировке, оборонявшей высоту восточное Дукли.
Наибольшего успеха левофланговая группировка 38-й армии добилась 20
сентября. 4-й гвардейский танковый корпус продвинулся на 18 км и вместе с
1-м Чехословацким армейским корпусом в этот день овладел населенным пунктом
Дукля. 31-й танковый корпус продвинулся на 6-9 км. У Поляны Суровичне он
встретил упорное сопротивление гитлеровцев. Отступившие сюда части
противника закрепились на покрытой лесом высоте. На этот участок вражеское
командование поспешно перебрасывало также 24-ю танковую дивизию.
Вслед за танковыми и 1-м Чехословацким армейским корпусами на рубеж
Дукля, Каменка, Поляна Суровичне вышли и стрелковые дивизии. \471\
Быстрому разгрому вражеских войск на левом фланге 38-й армии
способствовал обходный маневр танковых корпусов во взаимодействии с
фронтальным ударом. Кроме того, важное значение имели упорные бои
правофланговых соединений 1-й гвардейской армии, которые к 20 сентября
продвинулись до 20 км и вышли к населенному пункту Чертижне.
Чем ближе подходили войска к перевалу, тем менее проходимой становилась
местность. И тем яснее становились ошибки, допущенные при планировании и, в
частности, при определении темпов продвижения войск. Ощутимее давали себя
знать последствия того, что на подготовку операции мы имели крайне
ограниченный срок, все сильнее сказывалось отсутствие опыта наступления в
горно-лесистой местности.
Например, оказалось, что в условиях гор велико значение действий
вражеских резервных частей и даже таких подразделений, как рота и взвод,
усиленных одним или несколькими орудиями. На равнинной местности они не
оказывали существенного влияния на ход и исход боя соединений. Здесь же роты
и даже взводы, занимая ущелья в глубине обороны, замедляли темп наступления
наших войск при разгроме главных сил противника, предоставляли своему
командованию возможность подтянуть резервы или организовать оборону на
следующем горном рубеже силами отошедших частей.
Отсутствие у нас опыта наступления в горах привело, в частности, и к
вводу в прорыв кавалерийского корпуса. На равнинной местности это всегда
приводило к коренному улучшению обстановки в пользу наступающих советских
войск. Там не было случая, чтобы наши подвижные - танковые или кавалерийские
- соединения, проникнув в оперативную глубину вражеской обороны, не повели
за собой пехоту и артиллерию. В горных же условиях с 1-м гвардейским
кавалерийским корпусом произошло иное.
Он вошел в прорыв только с частью артиллерии - с 6 из 17 имевшихся в
наличии 76-мм дивизионных пушек, с 14 из 26 полковых, с 12 из 32
противотанковых орудий. 120-мм минометов он смог взять с собой 2 из 27{271}.
Корпус действовал без 122-мм гаубиц: три из них, взятые в прорыв, пришлось
закопать в землю из-за невозможности использовать в условиях бездорожья и
отсутствия боеприпасов. Уже к концу дня 13 сентября он израсходовал скудные
запасы боеприпасов, оставшиеся у него после того, как были перерезаны его
коммуникации. Осуществлявшееся же снабжение воздушным путем не могло
обеспечить его всем необходимым для ведения боя вследствие неблагоприятных
метеорологических условий для действий авиации.
Кавкорпус особенно сильно испытал на себе тяжелые условия горной
местности. При весьма незначительных потерях в личном составе он лишился
большого количества лошадей. Для многих из \472\ них, не привычных к горам,
движение по такой местности оказалось непосильным. Падеж верховых и особенно
артиллерийских и обозных лошадей достиг 37%, что, разумеется, также резко
сказалось на положении кавкорпуса.
Все это вместе взятое парализовало действия кавалеристов и вынудило их
прорываться обратно на соединение с наступавшими войсками 38-й армии. Таким
образом, рейд этого корпуса в целом не оказал сколько-нибудь существенного
содействия ударной группировке 38-й армии.
Из сказанного можно сделать вывод, что медленные по сравнению с
намеченными темпы наступления были прежде всего результатом не учтенных при
планировании операции особых, чрезвычайно сложных условий театра военных
действий. Такой высокой физической нагрузки на личный состав и интенсивности
использования технических средств и транспорта, какими отличалась
Карпатско-Дуклинская операция, мы не знали в прошедшие годы войны. Даже
форсирование Днепра и операции в период весенней распутицы, пожалуй,
потребовали меньшей затраты мускульной силы воинов.
III
Но тяжесть борьбы не сломила упорства советских бойцов. Ими владела
одна мысль - быстрее захватить Дуклинский перевал, преодолеть Карпаты и
оказать помощь восставшим словакам. Политдонесения за тот период содержали
многочисленные высказывания бойцов, младших командиров и офицеров всех родов
войск, объединенных единой мыслью: ни горы, ни фашистские силы не остановят
нашего наступления, не помешают Красной Армии помочь народам Европы в
освобождении от ненавистного ига.
Этой думой жило и командование армии. Мы верили, знали, что победа
близка, и делали все во имя ее быстрейшего достижения. И все же нет-нет, да
и бывало взгрустнется: ведь как бы там ни было, а мы не выполнили в
запланированный срок поставленную задачу, не прорвались в район Словацкого
народного восстания. Легко поэтому представить, как радостно было узнать,
что совсем по-иному действия 38-й армии оцениваются в Москве. Об этом я
узнал от Алексея Алексеевича Епишева.
22 сентября, в разгар борьбы с врагом, он возвратился в армию после
лечения в госпитале и приступил к исполнению своих обязанностей члена
Военного совета.
Мне уже было известно, что 18 сентября Ставка Верховного
Главнокомандования перебросила в помощь восстанию 1-й чехословацкий
истребительный авиационный полк, а за ним и 2-ю чехословацкую
воздушнодесантную бригаду{272}. Кроме 1855 солдат и \473\ офицеров,
советское командование направило повстанцам более 360 т необходимых им
грузов. Знал я и о том, что существенное содействие восставшим оказывали
летчики 2-й воздушной армии. Они наносили бомбардировочные удары по
железнодорожным узлам и скоплениям немецко-фашистских войск в Словакии.
Так, 18 сентября 15 самолетов 82-го гвардейского бомбардировочного
авиационного полка 1-й гвардейской бомбардировочной дивизии подвергли удару
воинские эшелоны противника на ст. Прешов. Ведущий штурман полка гвардии
капитан Н. В. Мамай, которому впоследствии было присвоено звание Героя
Советского Союза, точно вывел самолеты на цель и провел их сквозь
заградительный огонь зенитной артиллерии противника. В результате
бомбардировки только прямым попаданием бомб было уничтожено около 60 вагонов
с войсками, боевой техникой и различными военными грузами, а сама станция
выведена из строя.
Важную роль в деле помощи Словацкому народному восстанию сыграло и то,
что во второй половине сентября в наступление, кроме 1-й гвардейской армии,
перешли и остальные войска 4-го Украинского фронта - 18-я армия и 17-й
гвардейский стрелковый корпус.
И это было мне известно.
Но благодаря рассказанному А. А. Епишевым все окончательно прояснилось
и в данном отношении. Он сказал, что, как считают в столице, наступление
38-й армии сыграло чрезвычайно большую роль в поддержке Словацкого народного
восстания. Немецко-фашистские войска, сосредоточенные против повстанцев,
были срочно переброшены к северу от Карпат, в полосу нашего наступления. Это
вместе с непрерывной помощью, поступавшей из Советского Союза воздушным
путем, способствовало расширению района восстания, укреплению революционных
органов власти и консолидации сил трудящихся Словакии.
Оказалось, что особое значение в этом смысле имел первоначальный удар
нашей 38-й армии и 107-го стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии,
вынудивший противника отвлечь значительные силы от действий в районе
восстания. В результате положение словацких патриотов было сразу же
значительно облегчено. Фашистские планы расправы над ними были сорваны.
- Москва, - улыбаясь, говорил Алексей Алексеевич, - шлет в связи с этим
свои поздравления 38-й армии и ее командованию, пожелание дальнейших
успешных действий.
Так тот день стал для меня вдвойне радостным: и Алексей Алексеевич
возвратился, и мои опасения, что медленные темпы нашего наступления могли
привести к ухудшению положения повстанцев, не оправдались. Напротив,
оказалось, что в Москве отлично видели трудности операции и высоко оценивали
действия 38-й армии по оказанию помощи Словацкому народному восстанию. И это
не просто успокоило, но и исключительно воодушевляюще подействовало как на
меня, так и на войска, которым мы, \474\ конечно, поспешили сообщить высокую
оценку результатов их трудной борьбы с врагом.
Алексей Алексеевич привез и главное - оценку наших действий на общем
фоне обстановки на советско-германском фронте. Так я узнал, что Генеральный
штаб и Главное политическое управление придают им важное значение уже
потому, что операция, проводимая 38-й армией, способствовала созданию
благоприятных перспектив для действий войск 1-го Украинского фронта
севернее, а войск 2-го Украинского фронта - южнее Карпат.
Выше говорилось, что наступление в Карпаты не отвечало стратегическим и
оперативным замыслам советских войск и имело лишь политическую цель - помощь
Словацкому народному восстанию. Поэтому Верховное Главнокомандование и
запланировало тогда только частную наступательную операцию силами одной
общевойсковой армии при содействии правого крыла 4-го Украинского фронта.
Однако к концу сентября ее осуществление дало некоторые преимущества и в
оперативном отношении. Чтобы представить это, необходимо обратиться к
обстановке на ближайших к полосе 38-й армии участках советско-германского
фронта.
После окончания Львовско-Сандомирской наступательной операции положение
сторон в полосе 1-го Украинского фронта стабилизировалось. В особенности
были заинтересованы в передышке немецко-фашистские войска на
краковско-силезском направлении, испытывавшие острую нужду в резервах. Но
они ее не получили. И причиной тому был переход 38-й армии в наступление.
Участок фронта гитлеровцев в Карпатах начал с молниеносной быстротой
поглощать резервы, которые тут же перемалывались нашей армией. Таким
образом, их накопление на краковско-силезском направлении было сорвано.
Вражеское командование было вынуждено из 20 дивизий, оборонявшихся в
полосе 1-го Украинского фронта, сосредоточить против 38-й армии до
двенадцати - 68, 75, 78, 208, 357, 359, 545-ю пехотные, 1, 8, 24-ю танковые,
101-ю горнострелковую, часть сил 544-й пехотной и 1-й лыжно-егерской, а
также ряд батальонов резерва главного командования. Иначе говоря, противник
имел здесь около 60% всех своих сил и средств, действовавших против войск
всего 1-го Украинского фронта.
И это в то время, когда севернее от нас другие армии фронта удерживали
сандомирский плацдарм, представляющий большую угрозу для фашистской Германии
на главнейшем стратегическом направлении. Исходя из трехлетнего опыта войны,
можно было предположить, что для ликвидации этого плацдарма гитлеровское
командование при наличии резервов не посчиталось бы ни с какими жертвами. Но
у него не оказалось необходимых сил, так как большая часть их была скована
боями в Карпатах.
При этом не следует забывать, что резервы остро нужны были вражескому
командованию не только в Польше, но и в восточной части Венгрии, где успешно
наступали войска 2-го Украинского \475\ фронта. И туда, несомненно, была бы
направлена часть сил, в первую очередь танковые дивизии, если бы не
проводилась Карпатско-Дуклинская наступательная операция.
Именно в сковывании крупных сил противника и заключалось оперативное
значение этой операции. Наша армия имела в своем составе к концу сентября
только 12 ослабленных стрелковых дивизий и 3 также ослабленных танковых
корпуса, которые по количеству имевшихся танков были слабее одной
укомплектованной танковой бригады. У противника же было около 12 дивизий, в
том числе 3 танковые, насчитывавшие 180 танков и штурмовых орудий.
Алексей Алексеевич Епишев сразу же с головой окунулся в дело. И это
почувствовалось во всем, особенно в еще большем развертывании политической
работы в войсках армии.
За действиями нашей армии в эти дни по-прежнему неослабно следил
командующий фронтом. Уж кто-кто, а И. С. Конев понимал, какой выигрыш от
сковывания крупных сил противника на второстепенном направлении в Карпатах
получали главные силы фронта. На сандомирском плацдарме линия фронта
стабилизировалась. Армии правого крыла и центра 1-го Украинского фронта
создали глубоко эшелонированную оборону и в сравнительно спокойной
обстановке доукомплектовывались личным составом, получали вооружение и
готовились к будущим наступательным операциям.
Это позволило Ивану Степановичу уделять много внимания напряженным боям
в полосе 38-й армии. Он, конечно, понимал, что в ближайшее время трудно
Но противник продолжал непрерывно перебрасывать резервы в полосу
действий нашей армии. К рассматриваемому времени здесь были уже
сосредоточены вновь прибывшие из района Радомысль (Польша) главные силы
359-й пехотной дивизии и передислоцированная из района севернее Варшавы 24-я
танковая дивизия. Они также были включены в так называемую группу Пюхлера,
объединявшую все немецко-фашистские войска в полосе наступления 38-й армии.
Их теперь было столько, что если в начале операции мы имели общее
превосходство в силах и средствах, то теперь об этом не приходилось и
говорить. Наоборот, при равном соотношении численности войск противник имел,
например, танков, самоходных установок и пулеметов в два с половиной раза
больше, чем мы.
Так что же, провал замысла операции? Нет, ни в коем случае. Анализ
обстановки говорил о другом.
Инициатива принадлежала нам, и советское командование знало, что нужно
предпринять в условиях, когда врагу удалось временно изменить в свою пользу
разрыв в соотношении сил. По приказу И. С. Конева подтягивались фронтовые
резервы и включались по мере необходимости в состав армии.
Так, к моменту, о котором идет речь, он передал в мое подчинение 14-ю
гвардейскую и 359-ю стрелковые дивизии генерала В. В. Скрыганова и
полковника П. П. Косолапова, 4-й гвардейский и 31-й танковые корпуса
генерал-лейтенанта П. П. Полубоярова и генерал-майора В. Е. Григорьева.
Корпуса имели соответственно лишь 59 и 58 танков.
В результате армия по-прежнему обладала необходимыми силами и
средствами для выполнения поставленных задач и, в частности, для поиска и
реализации нового решения, соответствующего изменившейся обстановке.
Из сказанного видно, что угрозы полного срыва нашего наступления не
существовало. Другое дело, что обстановка действительно была сложной,
напряженной. Причем при сложившемся соотношении сил исход борьбы зависел,
пожалуй, от того, какая из воюющих сторон раньше найдет у противостоящих
войск уязвимое место и стремительнее нанесет удар.
Противник, как мы видим, искал успеха на правом фланге и в центре
полосы наступления 38-й армии. Здесь, на участке Луценно, Дукля, и была
сосредоточена к середине сентября основная группировка войск противника.
Ей противостояли и наши главные силы -ударная группировка армии в
центре и весьма значительное количество войск на правом фланге. \467\
В поисках ответа на вопрос, где находится наиболее уязвимое место у
противника, мы, естественно, обратили внимание на свой левый фланг, против
которого действовали всего лишь две пехотные дивизии - 68-я и 75-я. Главные
силы последней оборонялись у Дукли, пытаясь в то же время многочисленными
контратаками пехоты и танков с востока захватить занятый нашими частями
отрезок шоссе Дукля-Змигруд Новы. Там, к востоку от Дукли, в полосе 67-го
стрелкового корпуса, и находилось наиболее слабое звено в обороне
противника.
Правда, здесь его рубеж проходил по горному хребту, имевшему
всего-навсего два узких прохода - севернее Любатувки и южнее Рыманува, где
почти исключался маневр войск. Но зато овладение ими и дальнейшее движение
на Ясьлиску позволяло выйти в тыл сильной вражеской группировке,
сосредоточенной против 101-го стрелкового корпуса. Тем самым мы могли
добиться ряда выгод, а именно: расширить прорыв в сторону левого фланга,
оказать помощь отрезанному врагом 1-му кавалерийскому корпусу и, наконец,
сорвать готовившийся одновременный удар противника со стороны Змигруд Новы и
из района Дукли.
Так было принято решение перенести главные усилия армии на левый фланг.
В боевом приказе войскам ставилась задача нанести удар по вражеской
группировке восточнее Дукли, лишенной надежных коммуникаций с главными
силами противника, и уничтожить ее. К наступлению из района
Врублик-Крулевски в направлении Ясьлиски привлекался 4-й гвардейский
танковый корпус, имевший 59 танков и 9 самоходных установок. Он был
направлен на левый фланг армии, где должен был действовать совместно со
140-й стрелковой дивизией. Им было приказано отрезать пути отхода войск
противника от Дукли на юг, в сторону перевала через Карпаты, разгромить их и
захватить Ясьлиску и Тылеву, а в дальнейшем соединиться с 1-м гвардейским
кавалерийским корпусом.
Выполнению этого замысла должно было способствовать и наступление 1-й
гвардейской армии генерал-полковника А. А. Гречко. Она наносила одновременно
с нами удар на своем правом фланге у г. Санок сначала одним 107-м стрелковым
корпусом, два дня спустя также 30-м, а с 14 сентября и 11-м стрелковыми
корпусами. Такое наращивание сил было вызвано тем, что одного корпуса
оказалось недостаточно для выполнения задачи. Противник, укрепившийся на
высотах и в населенных пунктах, оказывал ожесточенное сопротивление,
вследствие чего запланированный темп наступления войск нашего левого соседа
не был выдержан.
Возможно, в этом сказался и неуспех наступления левофланговых
соединений нашей армии в первые дни операции. Впрочем, и на действия
последних, в свою очередь, известное влияние оказал медленный темп
продвижения правофланговых войск 1-й гвардейской армии. Во всяком случае всю
первую неделю операции \468\ действия тех и других велись изолированно. Лишь
к 15 сентября, когда они слились в один удар не только по цели, а также по
месту и времени, возникли условия для более тесного взаимодействия.
II
15 сентября бои разгорелись с новой силой. Одновременно с
левофланговыми войсками перешла в наступление наша главная группировка.
Однако она встретила ожесточенное сопротивление противника и большого успеха
не имела, продвинувшись лишь на отдельных участках фронта на 1,5-2 км.
В то же время вражеское командование, явно надеявшееся разгромить наши
войска и продолжавшее с этой целью сосредоточивать силы у Змигруд Новы,
предприняло наступление в районе Мысповы и к концу дня овладело этим
населенным пунктом. В результате ухудшилось положение 1-го гвардейского
кавалерийского корпуса. Снабжение его наземным путем прекратилось и теперь
осуществлялось только транспортной авиацией.
Но (Б тот же самый день мы начали расширять прорыв в сторону левого
фланга. 4-й гвардейский танковый корпус генерала П. П. Полубоярова и 140-я
стрелковая дивизия генерала А. Я. Киселева, сосредоточившись в районе
Врублик-Крулевски, нанесли удар в направлении Рыманува, Ясьлиски. Рыманув
они захватили, но прорваться вдоль дороги по узкому ущелью не смогли.
Следовательно, выход в тыл вражеской группировки, сражавшейся у Дукли, не
был осуществлен.
Тогда я приказал генералу П. П. Полубоярову выдвинуть сильный отряд еще
левее и, захватив горный проход к югу от населенного пункта Сенява, нанести
оттуда удар в тыл противнику, оборонявшему ущелье южнее Рыманува.
В район Сенявы была направлена 13-я гвардейская танковая бригада
полковника В. Ф. Орлова. Штурмовая группа бригады ночью неожиданно для врага
овладела этим населенным пунктом. Но теперь нужно было преодолеть глубокий
горный проход. А для этого сил одной танковой бригады оказалось мало. В то
же время для дальнейших успешных действий требовалось сковать силы
противника в районе м. Рыманув.
В связи с этим мною было принято решение скрытно перебросить танковый
корпус и стрелковую дивизию в район Сенявы и оттуда перейти в наступление,
нанося удар в тыл вражеской группировки. К тому времени по решению
командующего фронтом в состав армии прибыл 31-й танковый корпус. Он также
сосредоточился на левом фланге. Теперь наша ударная группа здесь стала
сильнее, и ей были поставлены еще более решительные задачи.
Новый боевой приказ, требовавший от ударной группировки в центре
продолжать наступление в южном направлении, в сторону \469\ перевалов,
одновременно предписывал ударной группе на левом фланге преодолеть горный
хребет, отрезать пути отхода противника на юг и оказать помощь кавкорпусу. В
приказе, в частности, говорилось:
"... 3. 4 тк к рассвету 18.9.44 г. овладеть проходом в район
Рудавка-Рымановска и, введя в бой весь корпус, наступать в направлении
Крулик Польски, Лобатова с задачей к исходу 18.9.44 г. выйти главными силами
к Дукля, Нова Весь и Завадка-Рымановска, отрезав пути отхода противника из
района Дукля.
4. 31 тк с утра 18.9.44 г. стремительным ударом главных сил в
направлении Вислочек, Крулик Польски, Каменка, Завадка-Рымановска по тылам
дуклинской группировки противника к исходу дня выйти в район Мшана, Тылява,
где соединиться с частями 1 гв. кк.
Вспомогательный удар нанести в направлении Вернеювка, Поляны Суровчине,
м. Ясьлиска и далее на Тылява. Сильным передовым отрядом занять Липовец,
Крайна Быстра, Нижни Комарник, где соединиться с партизанским отрядом
Шукаева.
Для быстрейшего выполнения задачи использовать проход в районе Розтоки,
занятый 2 воздушнодесантной чехословацкой бригадой.
5. 140 сд 67 ск, перегруппировав главные силы к левому флангу,
наступать за 4 тк с задачей к исходу дня свернуть оборону противника и выйти
в Любатова.
6. Начало наступления с исходного района Рудавка-Рымановска - 9.00
18.9.44 г.
7. Действия танкистов и пехоты должны быть смелыми и дерзкими. Опорные
пункты противника обходить, оставляя небольшие блокировочные группы..."{270}
Основная идея плана, как видим, состояла в том, что разгрому
подвергался изолированный правый фланг 1-й танковой армии противника, а удар
наносился в западном направлении с обходом вражеских войск, оборонявших
горный хребет. При этом впервые осуществлялось непосредственное
взаимодействие с 1-й гвардейской армией 4-го Украинского фронта.
Конечно, ход боевых действий протекал не гладко. На пути танковых
корпусов был 3-километровый горный проход шириной от 200 до 500 м.
Преодолеть его было далеко не так просто. Гитлеровцы заминировали все это
ущелье, и на его крутых склонах, покрытых лесом, устроили засады, снабдив их
штурмовыми орудиями. Мосты через р. Вислок, лежавшую на нашем пути, были
подготовлены врагом к взрыву.
В то же время в районе Ивля командование 1-й танковой армии противника
готовило новый контрудар с целью разгрома наших войск и захвата шоссе,
идущего оттуда на Дуклю. Как раз \470\ к исходу 17 сентября оно закончило
перегруппировку, сосредоточив у Змигруд Новы 1, 8 и 24-ю танковые дивизии,
насчитывавшие до 180 танков и самоходных орудий. Там же были 78-я и 208-я
пехотные дивизии.
Вражеское командование торопилось. Вероятно, оно было не на шутку
обеспокоено судьбой своих правофланговых соединений и потерей ближайших
коммуникаций, находившихся в наших руках. Стремление овладеть
коммуникациями, использовать их в целях снабжения войск изолированного
фланга и восстановления маневренных возможностей и заставило его
сосредоточить для этого три танковые дивизии.
Но план противника был сорван в первые же часы боя.
День 18 сентября начался атаками вражеских танков со стороны Змигруд
Новы. Они были отбиты 101-м стрелковым корпусом. При этом основная тяжесть
боя пала на артиллерию. Расчеты противотанковых орудий, установленных в
опорных пунктах, метко подбивали вражеские танки и штурмовые орудия. И снова
нашим верным союзником был горный рельеф. Тем самым вновь подтвердилось, что
обороняться в Карпатах во много раз легче, чем наступать.
В то время как восточное Змигруд Новы еще шел жаркий бой, на
противоположном, левом, фланге 38-й армии начала атаку наша ударная группа.
Первыми подошли к р. Вислок 237-я танковая бригада подполковника В. С.
Белоусова с батальоном автоматчиков при поддержке 257-го гвардейского
тяжелого самоходно-артиллерийского полка. Батальон автоматчиков переправился
вброд через реку и захватил подготовленный к взрыву мост. Саперы немедленно
разминировали его, и тотчас же по мосту переправились танки. Наступая вслед
за автоматчиками и сломив сопротивление противника, танкисты в середине дня
овладели северо-восточной окраиной населенного пункта Рудавка-Рымановска.
К утру 19 сентября все танковые бригады сосредоточились в районе
Тарнавки. Там они повернули фронт наступления на запад - во фланг и тыл
вражеской группировке, оборонявшей высоту восточное Дукли.
Наибольшего успеха левофланговая группировка 38-й армии добилась 20
сентября. 4-й гвардейский танковый корпус продвинулся на 18 км и вместе с
1-м Чехословацким армейским корпусом в этот день овладел населенным пунктом
Дукля. 31-й танковый корпус продвинулся на 6-9 км. У Поляны Суровичне он
встретил упорное сопротивление гитлеровцев. Отступившие сюда части
противника закрепились на покрытой лесом высоте. На этот участок вражеское
командование поспешно перебрасывало также 24-ю танковую дивизию.
Вслед за танковыми и 1-м Чехословацким армейским корпусами на рубеж
Дукля, Каменка, Поляна Суровичне вышли и стрелковые дивизии. \471\
Быстрому разгрому вражеских войск на левом фланге 38-й армии
способствовал обходный маневр танковых корпусов во взаимодействии с
фронтальным ударом. Кроме того, важное значение имели упорные бои
правофланговых соединений 1-й гвардейской армии, которые к 20 сентября
продвинулись до 20 км и вышли к населенному пункту Чертижне.
Чем ближе подходили войска к перевалу, тем менее проходимой становилась
местность. И тем яснее становились ошибки, допущенные при планировании и, в
частности, при определении темпов продвижения войск. Ощутимее давали себя
знать последствия того, что на подготовку операции мы имели крайне
ограниченный срок, все сильнее сказывалось отсутствие опыта наступления в
горно-лесистой местности.
Например, оказалось, что в условиях гор велико значение действий
вражеских резервных частей и даже таких подразделений, как рота и взвод,
усиленных одним или несколькими орудиями. На равнинной местности они не
оказывали существенного влияния на ход и исход боя соединений. Здесь же роты
и даже взводы, занимая ущелья в глубине обороны, замедляли темп наступления
наших войск при разгроме главных сил противника, предоставляли своему
командованию возможность подтянуть резервы или организовать оборону на
следующем горном рубеже силами отошедших частей.
Отсутствие у нас опыта наступления в горах привело, в частности, и к
вводу в прорыв кавалерийского корпуса. На равнинной местности это всегда
приводило к коренному улучшению обстановки в пользу наступающих советских
войск. Там не было случая, чтобы наши подвижные - танковые или кавалерийские
- соединения, проникнув в оперативную глубину вражеской обороны, не повели
за собой пехоту и артиллерию. В горных же условиях с 1-м гвардейским
кавалерийским корпусом произошло иное.
Он вошел в прорыв только с частью артиллерии - с 6 из 17 имевшихся в
наличии 76-мм дивизионных пушек, с 14 из 26 полковых, с 12 из 32
противотанковых орудий. 120-мм минометов он смог взять с собой 2 из 27{271}.
Корпус действовал без 122-мм гаубиц: три из них, взятые в прорыв, пришлось
закопать в землю из-за невозможности использовать в условиях бездорожья и
отсутствия боеприпасов. Уже к концу дня 13 сентября он израсходовал скудные
запасы боеприпасов, оставшиеся у него после того, как были перерезаны его
коммуникации. Осуществлявшееся же снабжение воздушным путем не могло
обеспечить его всем необходимым для ведения боя вследствие неблагоприятных
метеорологических условий для действий авиации.
Кавкорпус особенно сильно испытал на себе тяжелые условия горной
местности. При весьма незначительных потерях в личном составе он лишился
большого количества лошадей. Для многих из \472\ них, не привычных к горам,
движение по такой местности оказалось непосильным. Падеж верховых и особенно
артиллерийских и обозных лошадей достиг 37%, что, разумеется, также резко
сказалось на положении кавкорпуса.
Все это вместе взятое парализовало действия кавалеристов и вынудило их
прорываться обратно на соединение с наступавшими войсками 38-й армии. Таким
образом, рейд этого корпуса в целом не оказал сколько-нибудь существенного
содействия ударной группировке 38-й армии.
Из сказанного можно сделать вывод, что медленные по сравнению с
намеченными темпы наступления были прежде всего результатом не учтенных при
планировании операции особых, чрезвычайно сложных условий театра военных
действий. Такой высокой физической нагрузки на личный состав и интенсивности
использования технических средств и транспорта, какими отличалась
Карпатско-Дуклинская операция, мы не знали в прошедшие годы войны. Даже
форсирование Днепра и операции в период весенней распутицы, пожалуй,
потребовали меньшей затраты мускульной силы воинов.
III
Но тяжесть борьбы не сломила упорства советских бойцов. Ими владела
одна мысль - быстрее захватить Дуклинский перевал, преодолеть Карпаты и
оказать помощь восставшим словакам. Политдонесения за тот период содержали
многочисленные высказывания бойцов, младших командиров и офицеров всех родов
войск, объединенных единой мыслью: ни горы, ни фашистские силы не остановят
нашего наступления, не помешают Красной Армии помочь народам Европы в
освобождении от ненавистного ига.
Этой думой жило и командование армии. Мы верили, знали, что победа
близка, и делали все во имя ее быстрейшего достижения. И все же нет-нет, да
и бывало взгрустнется: ведь как бы там ни было, а мы не выполнили в
запланированный срок поставленную задачу, не прорвались в район Словацкого
народного восстания. Легко поэтому представить, как радостно было узнать,
что совсем по-иному действия 38-й армии оцениваются в Москве. Об этом я
узнал от Алексея Алексеевича Епишева.
22 сентября, в разгар борьбы с врагом, он возвратился в армию после
лечения в госпитале и приступил к исполнению своих обязанностей члена
Военного совета.
Мне уже было известно, что 18 сентября Ставка Верховного
Главнокомандования перебросила в помощь восстанию 1-й чехословацкий
истребительный авиационный полк, а за ним и 2-ю чехословацкую
воздушнодесантную бригаду{272}. Кроме 1855 солдат и \473\ офицеров,
советское командование направило повстанцам более 360 т необходимых им
грузов. Знал я и о том, что существенное содействие восставшим оказывали
летчики 2-й воздушной армии. Они наносили бомбардировочные удары по
железнодорожным узлам и скоплениям немецко-фашистских войск в Словакии.
Так, 18 сентября 15 самолетов 82-го гвардейского бомбардировочного
авиационного полка 1-й гвардейской бомбардировочной дивизии подвергли удару
воинские эшелоны противника на ст. Прешов. Ведущий штурман полка гвардии
капитан Н. В. Мамай, которому впоследствии было присвоено звание Героя
Советского Союза, точно вывел самолеты на цель и провел их сквозь
заградительный огонь зенитной артиллерии противника. В результате
бомбардировки только прямым попаданием бомб было уничтожено около 60 вагонов
с войсками, боевой техникой и различными военными грузами, а сама станция
выведена из строя.
Важную роль в деле помощи Словацкому народному восстанию сыграло и то,
что во второй половине сентября в наступление, кроме 1-й гвардейской армии,
перешли и остальные войска 4-го Украинского фронта - 18-я армия и 17-й
гвардейский стрелковый корпус.
И это было мне известно.
Но благодаря рассказанному А. А. Епишевым все окончательно прояснилось
и в данном отношении. Он сказал, что, как считают в столице, наступление
38-й армии сыграло чрезвычайно большую роль в поддержке Словацкого народного
восстания. Немецко-фашистские войска, сосредоточенные против повстанцев,
были срочно переброшены к северу от Карпат, в полосу нашего наступления. Это
вместе с непрерывной помощью, поступавшей из Советского Союза воздушным
путем, способствовало расширению района восстания, укреплению революционных
органов власти и консолидации сил трудящихся Словакии.
Оказалось, что особое значение в этом смысле имел первоначальный удар
нашей 38-й армии и 107-го стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии,
вынудивший противника отвлечь значительные силы от действий в районе
восстания. В результате положение словацких патриотов было сразу же
значительно облегчено. Фашистские планы расправы над ними были сорваны.
- Москва, - улыбаясь, говорил Алексей Алексеевич, - шлет в связи с этим
свои поздравления 38-й армии и ее командованию, пожелание дальнейших
успешных действий.
Так тот день стал для меня вдвойне радостным: и Алексей Алексеевич
возвратился, и мои опасения, что медленные темпы нашего наступления могли
привести к ухудшению положения повстанцев, не оправдались. Напротив,
оказалось, что в Москве отлично видели трудности операции и высоко оценивали
действия 38-й армии по оказанию помощи Словацкому народному восстанию. И это
не просто успокоило, но и исключительно воодушевляюще подействовало как на
меня, так и на войска, которым мы, \474\ конечно, поспешили сообщить высокую
оценку результатов их трудной борьбы с врагом.
Алексей Алексеевич привез и главное - оценку наших действий на общем
фоне обстановки на советско-германском фронте. Так я узнал, что Генеральный
штаб и Главное политическое управление придают им важное значение уже
потому, что операция, проводимая 38-й армией, способствовала созданию
благоприятных перспектив для действий войск 1-го Украинского фронта
севернее, а войск 2-го Украинского фронта - южнее Карпат.
Выше говорилось, что наступление в Карпаты не отвечало стратегическим и
оперативным замыслам советских войск и имело лишь политическую цель - помощь
Словацкому народному восстанию. Поэтому Верховное Главнокомандование и
запланировало тогда только частную наступательную операцию силами одной
общевойсковой армии при содействии правого крыла 4-го Украинского фронта.
Однако к концу сентября ее осуществление дало некоторые преимущества и в
оперативном отношении. Чтобы представить это, необходимо обратиться к
обстановке на ближайших к полосе 38-й армии участках советско-германского
фронта.
После окончания Львовско-Сандомирской наступательной операции положение
сторон в полосе 1-го Украинского фронта стабилизировалось. В особенности
были заинтересованы в передышке немецко-фашистские войска на
краковско-силезском направлении, испытывавшие острую нужду в резервах. Но
они ее не получили. И причиной тому был переход 38-й армии в наступление.
Участок фронта гитлеровцев в Карпатах начал с молниеносной быстротой
поглощать резервы, которые тут же перемалывались нашей армией. Таким
образом, их накопление на краковско-силезском направлении было сорвано.
Вражеское командование было вынуждено из 20 дивизий, оборонявшихся в
полосе 1-го Украинского фронта, сосредоточить против 38-й армии до
двенадцати - 68, 75, 78, 208, 357, 359, 545-ю пехотные, 1, 8, 24-ю танковые,
101-ю горнострелковую, часть сил 544-й пехотной и 1-й лыжно-егерской, а
также ряд батальонов резерва главного командования. Иначе говоря, противник
имел здесь около 60% всех своих сил и средств, действовавших против войск
всего 1-го Украинского фронта.
И это в то время, когда севернее от нас другие армии фронта удерживали
сандомирский плацдарм, представляющий большую угрозу для фашистской Германии
на главнейшем стратегическом направлении. Исходя из трехлетнего опыта войны,
можно было предположить, что для ликвидации этого плацдарма гитлеровское
командование при наличии резервов не посчиталось бы ни с какими жертвами. Но
у него не оказалось необходимых сил, так как большая часть их была скована
боями в Карпатах.
При этом не следует забывать, что резервы остро нужны были вражескому
командованию не только в Польше, но и в восточной части Венгрии, где успешно
наступали войска 2-го Украинского \475\ фронта. И туда, несомненно, была бы
направлена часть сил, в первую очередь танковые дивизии, если бы не
проводилась Карпатско-Дуклинская наступательная операция.
Именно в сковывании крупных сил противника и заключалось оперативное
значение этой операции. Наша армия имела в своем составе к концу сентября
только 12 ослабленных стрелковых дивизий и 3 также ослабленных танковых
корпуса, которые по количеству имевшихся танков были слабее одной
укомплектованной танковой бригады. У противника же было около 12 дивизий, в
том числе 3 танковые, насчитывавшие 180 танков и штурмовых орудий.
Алексей Алексеевич Епишев сразу же с головой окунулся в дело. И это
почувствовалось во всем, особенно в еще большем развертывании политической
работы в войсках армии.
За действиями нашей армии в эти дни по-прежнему неослабно следил
командующий фронтом. Уж кто-кто, а И. С. Конев понимал, какой выигрыш от
сковывания крупных сил противника на второстепенном направлении в Карпатах
получали главные силы фронта. На сандомирском плацдарме линия фронта
стабилизировалась. Армии правого крыла и центра 1-го Украинского фронта
создали глубоко эшелонированную оборону и в сравнительно спокойной
обстановке доукомплектовывались личным составом, получали вооружение и
готовились к будущим наступательным операциям.
Это позволило Ивану Степановичу уделять много внимания напряженным боям
в полосе 38-й армии. Он, конечно, понимал, что в ближайшее время трудно