Страница:
60-я армии, у противника была отмечена слаборазвитая оборона и отсутствовал
сплошной фронт. Зато на стыке со 2-м Украинским фронтом и в районе Винницы,
т. е. в полосах 18-й и 38-й армий, была сосредоточена наиболее сильная
вражеская группировка.
В дни, непосредственно предшествовавшие Проскурово-Черновицкой
операции, противник усилил оборону и на львовском и тернопольском
направлениях, перебросив в район Староконстантинова, Тернополя, Проскурова
четыре танковые дивизии-1, 16, 17-ю, "Адольф Гитлер". Они были сняты с
уманского направления, так как немецко-фашистское командование не ожидало
здесь активных действий с нашей стороны и в то же время хотело этими силами
укрепить положение своей 4-й танковой армии. \266\
На винницком направлении, где противник также ждал удара, по-прежнему
оставались наиболее боеспособные вражеские соединения. Тут же держал
Манштейн и свой оперативный резерв-танковые дивизии СС "Райх" и 6-ю, которые
в случае необходимости могли быть переброшены и в район Староконстантинова,
Проскурова и Тернополя.
Вражеская оборона, основательно изученная нами за время небольшого
затишья в боевых действиях, была полевого типа и состояла из отдельных
окопов и стрелковых ячеек полного и неполного профиля, соединенных ходами
сообщения. На некоторых участках были установлены пулеметы, крупные
населенные пункты превращены в опорные пункты и подготовлены к круговой
обороне.
Таким образом, противник усиленно готовился отразить наше новое
наступление. И у него для этого имелись немалые силы и средства. Но
моральное состояние немецко-фашистских войск являлось далеко не блестящим.
Их боевой дух был надломлен продолжавшимся уже много месяцев успешным
наступлением Красной Армии. Многие офицеры и солдаты противостоявших нам
войск уже не верили в победу Германии, участились случаи уклонения от
выполнения боевых заданий. Дисциплина поддерживалась при помощи жестоких
репрессий гестапо против солдат на фронте и их семей в тылу, а также
запугивания "ужасами" русского плена и высылкой немецкого населения в Сибирь
в случае поражения Германии.
Совершенно по-иному обстояло дело в наших войсках. Каждый воин -
рядовой, командир и политработник, независимо от того, был ли он
беспартийным, комсомольцем или членом партии, молодым или уже в летах,
стремились к единой цели - быстрее очистить советскую землю от фашистской
коричневой чумы. Помню, даже девушки, служившие медицинскими сестрами,
связистками и регулировщицами движения на прифронтовых дорогах, овладев
искусством снайперов, просили послать их на передний край, дать возможность
сражаться с врагом. И не каждую из них удавалось отговорить от этого
намерения. Многие из них добивались своего и с гордостью шли на ратный
подвиг.
Высокое моральное состояние наших войск было мощным оружием, с помощью
которого мы побеждали врага. И Коммунистическая партия неустанно оттачивала
это оружие. Огромную воспитательную работу в войсках вели словом и личным
примером наши политработники, все коммунисты. Плодами этой неутомимой
деятельности были твердая уверенность советских воинов в близкой
окончательной победе над фашизмом и готовность к величайшему
самопожертвованию во имя его разгрома.
После получения директивы Ставки командующий войсками 1-го Украинского
фронта генерал армии П. Ф. Ватутин 20 февраля принял решение на проведение
Проскурово-Черновицкой \267\ наступательной операции. В его разработке
непосредственно участвовал представитель Ставки Маршал Советского Союза Г.
К. Жуков.
Основной свой замысел командующий фронтом сформулировал следующим
образом:
"... Главный удар нанести с фронта Дубно, Шепетовка, Любар силами 13,
60, 1 гв. армий, 3 гв., 4 танковых армий, усиленных всей артиллерией фронта
и при поддержке авиации фронта, в южном направлении на Проскуров с ближайшей
задачей к исходу третьего дня операции выйти и овладеть рубежом Берестечко,
Кременец, Вязовец, Антонины, Староконстантинов, Мотовиловка. В дальнейшем,
развивая наступление в южном направлении, к исходу двенадцатого дня операции
овладеть важнейшими узлами дорог противника Броды, Тернополь, Скалат,
Проскуров, Трибуховцы, Хмельники и выйти на рубеж Берестечко, Броды,
Тернополь, Проскуров, Хмельники.
На правом крыле фронта с рубежа Луцк, Броды продолжать наступление и
главными силами выйти и овладеть рубежом Киселин, Радзехув, Красне, Зборов,
где и закрепиться с задачей жесткой обороной обеспечить правое крыло фронта
от атак противника с запада. \268\
По выходе на рубеж Тернополь, Проскуров, Хмельники войска ударной
группы фронта должны быть готовы к продолжению наступления в общем
направлении на Чортков"{162}.
Из плана операции видно, что войскам фронта были поставлены задачи на
осуществление обходного флангового удара по левому крылу группы армий "Юг".
Разгром противника в треугольнике городов Кременец, Староконстантинов,
Тернополь должна была осуществить ударная группа фронта в ходе
стремительного наступления в южном направлении. Причем 13-я и 60-я армии
выходом на линию Броды, Тернополь обеспечивали действия войск на Чортков от
всяких неожиданностей с запада, со стороны Львова. Кроме того, 13-я армия
угрожала наступлением на Львов. 1-й гвардейской армии предстояло ударом на
Староконстантинов, Проскуров рассечь вражеский фронт и поставить в
невыгодное положение войска противника, оборонявшиеся за р. Южный Буг, в
районе южнее Бердичева, Винницы и Хмельника.
4-й танковой армии предписывалось войти в прорыв в полосе 60-й армии и
нанести удар в юго-восточном направлении и во взаимодействии с 3-й
гвардейской танковой армией, вводившейся в прорыв в полосе 1-й гвардейской
армии, овладеть районом Проскурова. Этим они должны были расчленить
противостоящие силы противника на изолированные части и перерезать основную
железнодорожную магистраль, по которой обеспечивалось все снабжение
вражеских войск на Правобережной Украине. Что касается решения командующего
войсками 1-го Украинского фронта в отношении левого крыла, где находились
18, 38 и 1-я танковая армии, то оно сводилось в основном к его обороне на
первом этапе операции. Правда, 18-я армия имела задачу на 2-3-й день
операции перейти в наступление, но лишь тремя правофланговыми дивизиями, и
во взаимодействии с 1-й гвардейской армией окружить и разгромить
остропольскую группу противника.
Задача нашей 38-й армии оставалась прежней. Нам предстояли, как
предусматривалось директивой Ставки, на первом этапе операции оборона для
сковывания противника, на втором - наступление в тесном взаимодействии с
40-й армией 2-го Украинского фронта.
1-я танковая армия находилась на доукомплектовании в районе Погребище,
за нашей 38-й армией, и ей также не планировались боевые действия на первом
этапе.
2-я воздушная армия получила задачу уничтожать авиацию противника на
аэродромах, срывать железнодорожные перевозки и подход резервов врага,
нарушать управление его войсками и обеспечивать наше наступление главным
образом на направлении действий ударной группировки фронта. \269\
25 февраля Ставка утвердила представленный фронтом план, внеся в него
некоторые изменения. 3-я гвардейская танковая армия должна была вводиться в
прорыв в полосе не 1-й гвардейской, а 60-й армии, как и 4-я танковая.
Действовать ей предстояло по-прежнему на проскуровском направлении, но с
северо-запада. Чтобы 1-я гвардейская армия не оказалась при прорыве
вражеской обороны без поддержки танков, Ставка рекомендовала усилить ее
отдельными танковыми и самоходно-артиллерийскими полками, имевшимися в
составе войск фронта.
II
Одним из важнейших вопросов подготовки операции являлось сосредоточение
сил и средств, а оно было связано с большими перегруппировками. Требовалось
осуществить рокировку значительного количества частей и соединений с левого
крыла фронта, где они находились в период ликвидации корсунь-шевченковской
группировки противника, на правое. Их переброска по железнодорожным линиям и
походным порядком по грунтовым дорогам началась уже 20 февраля.
Для создания ударной группировки 60-я армия передвигалась в правую
половину своей полосы, а левую уступала 1-й гвардейской армии. Та, в свою
очередь, передавала свою полосу 18-й армии, фронт которой в результате этого
удваивался. С целью маскировки проводимых мероприятий 60-я армия оставляла
на старых позициях один стрелковый корпус, передавая его 1-й гвардейской
армии. Последняя делала то же самое в прежней своей полосе, получая взамен
17-й гвардейский стрелковый корпус из 38-й армии. В состав ударной
группировки фронта перемещались 3-я гвардейская и 4-я танковые армии
(последняя прибывала из района Киева, где она находилась в резерве Ставки),
семнадцать стрелковых и одна артиллерийская дивизии, целый ряд
артиллерийских и инженерных частей с левого крыла фронта.
Наступление ударной группы фронта планировалось провести в два этапа на
общую глубину 80-85 км в течение 12 дней. На выполнение ближайшей задачи
глубиной 50 км отводилось трое суток, а дальнейшей (на глубину до 35 км) -
девять суток. Последующие действия не планировались, а только указывалось,
как мы видели, их направление - на Чортков.
Не были ли намеченные темпы наступления заниженными? Нет. Не следует
забывать, что они всегда находятся в немалой зависимости от природных и
климатических условий.
Местность, где должны были на этот раз развернуться боевые действия,
представляет собой равнину, изрезанную густой сетью речных долин и оврагов,
особенно у левых притоков Днестра. Реки, среди которых наиболее крупными
были \270\ Южный Буг, Днестр и Прут, в тактическом отношении затрудняли
развитие наступательной операции. Тем более, что форсировать их надо было в
период весеннего разлива. Дорожная сеть в значительной степени была
разрушена, что затрудняло маневр войск, а также подвоз и эвакуацию. К тому
же началась весенняя распутица. И так как немногочисленные шоссейные пути
пришлось предоставить артиллерии на автотракторной тяге и автотранспорту, то
пехоте, артиллерии на конной тяге и гужевому транспорту остались лишь
проселочные дороги.
В таких условиях противостоящие друг другу войска, как к магниту,
тянутся к городам и к дорогам с твердым покрытием. Разгорается жестокая
борьба за населенные пункты, являющиеся узлами дорог, и наступающим
приходится преодолевать особенно яростное сопротивление противника, что,
естественно, замедляет темпы их продвижения вперед. Все это и было учтено
командующим фронтом при определении темпов наступления и сроков проведения
операции. В таком решении я вижу еще одно проявление полководческого опыта и
искусства, которым владели генерал армии Н. Ф. Ватутин и Маршал Советского
Союза Г. К. Жуков.
Кстати, противник, лихорадочно искавший "радикальных" средств борьбы с
наступающей Красной Армией, именно в удержании узлов коммуникаций видел
весной 1944 г. способ остановить победоносное движение войск 1-го
Украинского фронта.
С этой целью гитлеровское командование решило объявить крепостями
населенные пункты, являвшиеся узлами коммуникаций. В них сосредоточивались
войска, создавались запасы всего необходимого для жизни и боя гарнизона и
назначался комендант, который в случае падения крепости должен был
расплачиваться головой. Предполагалось, что крепости преградят путь к важным
дорогам или рубежам, а их гарнизоны в случае необходимости будут вести бой в
окружении, сковывая и задерживая продвижение наступающих.
Любопытно, что Манштейн, задним числом критикуя в своих воспоминаниях
"идею" таких крепостей, приписывал ее верховному командованию вермахта.
Однако, судя по тому, что он был автором множества подобных "изобретений" и,
в частности, весьма усиленно создавал в 1944 г. такие "крепости", полагаю,
что он сам и был инициатором в этом деле. Как утопающий хватается за
соломинку, так и командование группы армий "Юг" пыталось держаться за узлы
коммуникаций.
Но попытки эти не оправдали надежд. В ходе последовавшего вскоре
весеннего наступления войск 1-го Украинского фронта в наших руках довольно
быстро оказались все "крепости". Несколько затянулась лишь борьба за
Тернополь, но и там окруженный гарнизон противника был уничтожен 14 апреля
1944 г. Во всех остальных случаях гарнизоны крепостей оказывали
сопротивление только до тех пор, пока не \271\ становилось неминуемым их
окружение. Обнаружив наши обходные движения, гитлеровцы бросали тяжелое
вооружение и поспешно бежали.
Как признал и Манштейн, ставка на "крепости" привела его войска в 1944
г. лишь к значительному увеличению и без того больших потерь.
Мы же, наступая, как-то даже и не почувствовали, что имеем дело с
крепостями. Например, о том, что г. Винница был немецко-фашистским
командованием объявлен крепостью, я узнал лишь много лет спустя, после
войны, из воспоминаний гитлеровских генералов. Единственное, что бросилось в
глаза в дни весенних боев 1944 г., это то, что, в частности, трофейным
командам 38-й армии не приходилось собирать по полям \272\ брошенные
гитлеровцами вооружение и технику, так как войска противника оставляли все
это в населенных пунктах.
Наши воины немало над этим потешались. Помнится, в г. Бар, где после
бегства гитлеровцев осталось колоссальное количество трофеев, мне довелось
услышать такой разговор между солдатами трофейной команды и стрелкового
подразделения. Первые торжественно поздравляли вторых с тем, что они
"приучили" гитлеровцев не разбрасывать где попало вооружение и прочее
военное имущество", а оставлять все это в сосредоточенном виде. В связи с
этим трофейщики настаивали на том, чтобы бойцы переднего края продолжали
"обучение фашистов" и добились от них "сдачи оружия из рук в руки".
Генерал Н. Ф. Ватутин не знал, конечно, что гитлеровское командование
вдохновится "идеей" крепостей. Но он ясно и отчетливо представлял себе
характер предстоявших военных действий, учитывая падение морального духа
немецко-фашистских войск. Поэтому при постановке задач армиям были
предусмотрены мероприятия, которые в конечном итоге свели к нулю все усилия
фашистского командования по организации упорной обороны в крепостях. Так,
13-й армии было приказано "... Дубно с фронта не атаковать, а обходя его с
северо-запада и юго-востока, блокировать Дубно и не допустить прорыва войск
противника из Дубно на юго-запад"{163}.
И в дальнейшем командующий фронтом требовал применения подобной
тактики. Когда к югу от Шепетовки и в районе Любар противник создал узлы
сопротивления, ликвидация которых могла отнять много времени и сил, Н. Ф.
Ватутин приказал обойти их с флангов. Это позволило 60-й и 1-й гвардейской
армиям успешно развивать наступление в глубину, нанося удары в промежутках
между узлами сопротивления. И тотчас же вражеские гарнизоны, боясь
окружения, бросали свои "крепости" и начинали отход. В результате разгром их
всегда происходил на открытой местности, вне укреплений. Это экономило время
и силы наступающих.
Наша 38-я армия в составе одиннадцати стрелковых дивизий, десяти
артиллерийских полков и других средств усиления занимала 90-километровую
полосу на рубеже Голендра, Андрусовка, Липовец, Оратов. Главные усилия войск
армии были сосредоточены в направлении Липовца. Дивизии первого эшелона
имели участки от 6 до 12 км. Четыре дивизии находились во втором эшелоне, за
счет чего создавалась глубина обороны.
Винницкое направление, на котором оборонялась 38-я армия, являлось
тогда одним из важнейших, так как здесь, на стыке 1-го и 2-го Украинских
фронтов, противник имел наиболее многочисленную группировку войск, в которую
входили "самые боеспособные танковые дивизии. Вероятность нанесения \273\
этими силами нового удара в северном направлении предопределила
необходимость надежно прикрыть его. Эту задачу и выполняла наша
доукомплектованная и пополненная 38-я армия с приданными ей мощными
средствами усиления. В соответствии с замыслом предстоящей операции нам
предстояло сковать упомянутые вражеские силы на левом крыле фронта и тем
самым обеспечить возможность нанесения главного удара на правом, где оборона
противника была значительно слабее. На втором этапе требовалось оставить в
обороне на правом фланге армии четыре дивизии, а семью во взаимодействии с
1-й танковой армией, расположенной в районе Погребище, подготовить
наступление в направлении Бабина, Райгорода с целью содействия правому крылу
2-го Украинского фронта в овладении районом Гайсин.
Следовательно, нашей армии, как мы понимали, не отводилась, как прежде,
ведущая роль в предстоящей наступательной операции. И хотя это было
непривычно, однако настроение у всех нас оставалось превосходным, потому что
мы уже более полугода безостановочно гнали фашистов со своей земли и знали:
близок час окончательного освобождения всей советской территории от врага.
Да и все преимущества замысла генерала Н. Ф. Ватутина были очевидны.
Сильный удар правым крылом фронта позволял захлестнуть войска
противника, перерезать его коммуникации. Если в августе 1943 г. при разгроме
белгородско-харьковской группировки немецко-фашистских войск Воронежский
фронт наносил по ней лобовой удар, то теперь нам представилась возможность
ударить в обход вражеской группировки, по самому слабому ее месту. Это
диктовалось конкретно сложившейся обстановкой.
Ни мне, ни члену Военного совета армии А. А. Епишеву не нужно было
разъяснять преимущества такого плана. Поэтому мы и направили все свои усилия
на то, чтобы успешно выполнить возложенную на 38-ю армию часть общей задачи
войск фронта.
Сделать же нужно было немало. Помимо перечисленных задач, поставленных
армии 23 февраля, четыре дня спустя нам было приказано одновременно со
сковыванием противника и подготовкой наступления демонстрировать подготовку
к наступлению большого масштаба. Этим мы должны были убедить вражеское
командование, что главный удар фронта готовится именно здесь, на винницком
направлении, а не на правом крыле фронта. С этой целью 38-я армия с 28
февраля должна была во всей своей полосе вести разведку боем,
рекогносцировку местности группами командного состава, пристрелку артиллерии
и осуществить ряд других демонстрационных мероприятий.
Легко понять, что данная задача основательно осложнила действия армии.
Ведь мы действительно готовили наступление, хотя и частью сил. А это
требовало скрытности, маскировки. \274\
Нам же было приказано сделать все, чтобы противник поверил в
готовящееся на нашем участке наступление и, следовательно, принял
необходимые контрмеры. Как сочетать выполнение этих двух, казалось бы,
взаимоисключающих задач? С таким вопросом ко мне сразу же обратились
генерал-лейтенант В. С. Голубовский, генерал-майор П. В. Котелков и
генерал-майор Д. И. Кислицын, командовавшие 101, 106 и 67-м стрелковыми
корпусами. Особенно недоумевал Д. И. Кислицын.
В связи с этим мне вспомнилась подобная же ситуация в декабре 1942 г.
Как я уже рассказывал в своей первой книге, 6-я армия Воронежского фронта
должна была тогда наступать вместе с Юго-Западным фронтом на Среднем Дону.
40-я же армия, которой я тогда командовал, готовилась к проведению
Острогожско-Россошанской операции. Нам предстояло перейти в наступление со
сторожевского плацдарма. И здесь же мы по приказу фронта для сковывания
противника в целях содействия 6-й армии и Юго-Западному фронту
демонстрировали подготовку наступления. Все получилось как нельзя лучше.
Сначала вражеское командование, ожидая наступления со сторожевского
плацдарма, не перебросило резервы в полосу наступления Юго-Западного фронта
и 6-й армии. Когда же последние успешно решили поставленные задачи, 40-я
армия внезапно для противника прорвала его оборону на сторожевском
плацдарме, окружила и совместно с 3-й танковой ликвидировала всю
острогожско-россошанскую группировку вражеских войск.
- Задача, конечно, не из легких, - к такому выводу пришли командиры
корпусов, после того как я познакомил их с опытом подготовки
Острогожско-Россошанской операции, - но вполне осуществимая.
III
Так началось в новых условиях осуществление опыта прошлой зимы.
Командиры корпусов и дивизий получили ясное представление о стоявших перед
ними задачах и приступили к их выполнению.
Мне не забыть встречи с Н. Ф. Ватутиным, происшедшей несколько позже,
незадолго до трагического случая, когда он был тяжело ранен. Николай
Федорович хорошо понимал, что я предпочел бы быть среди тех, кто готовился к
предстоящим боям в составе ударной группировки фронта. Поэтому он особо
подчеркнул, что успех всей фронтовой операции в значительной степени зависел
от выполнения задач, возложенных на 38-ю армию.
- Пойми, - говорил он, - мы идем на риск, сосредоточивая ударную
группировку на правом крыле фронта, в то время как главные силы противника
находятся у нас на левом крыле. Но риск будет полностью оправдан, если 38-я
и находящаяся у нее \275\ в тылу 1-я танковая армия обеспечат отражение
возможного вражеского контрудара в северном и северо-восточном направлениях.
А в том, что они это сделают, не сомневаюсь. В свою очередь, успех ударной
группировки откроет для 38-й и 1-й танковой армий возможность сыграть важную
роль в наступлении на втором этапе операции.
Николай Федорович точно предугадал ход событий.
Но вернемся к периоду подготовки операции. Напомню, что еще в начале
февраля 38-я армия приступила к совершенствованию своей обороны. Мы
укрепляли ее инженерными сооружениями, ставили минно-взрывные заграждения,
вели разведку и внимательно следили за всеми передвижениями противника.
Количество установленных нами мин достигло 45 тыс.{164} Среди них
насчитывалось 29 тыс. противотанковых. Это было вызвано тем, что, как мы
знали, наибольшую опасность представляли сосредоточенные против нас танковые
дивизии врага.
Позиции противника представляли собой полевую оборону, состоявшую из
двух линий траншей в сочетании с опорными пунктами в главной полосе. Второй
оборонительный рубеж проходил по линии Кордылевка, Прилука-Старая, Вахновка,
Липовец и далее по р. Соб. Имелись сведения, что гитлеровцы ведут
оборонительные работы и на правом берегу Южного Буга.
Благодаря постоянным наблюдениям мы знали, что, хотя все
противостоявшие части противника в январских боях понесли значительные
потери, к концу февраля они получили пополнение личного состава, вооружения
и техники. В ротах насчитывалось уже по 80-100 солдат и офицеров. В обороне
следовало ожидать не только упорства гитлеровцев, но и их активных действий.
Непосредственно перед фронтом й8-й армии враг оборонялся силами 101-й
горнострелковой и 254-й пехотной дивизий, остатками 223-й пехотной дивизии,
сведенными в два отдельных отряда, одним полком и разведывательным отрядом
168-й пехотной дивизии. Однако позади них находились крупные резервы, в
составе которых наряду с 4-й горнострелковой дивизией и офицерским штрафным
батальоном были 6-я танковая дивизия (в г. Брацлав) и полк 25-й танковой
дивизии (в Калиновке). До 50 танков врага действовало в районе Липовца и к
северо-западу от него. Кстати, борьба с танками противника велась нами и в
период затишья в боевых действиях на фронте армии. Пусть это не удивляет
читателя. Дело в том, что все наши стрелковые дивизии и инженерно-саперные
части, не ограничиваясь оборонительными работами и установкой мин, постоянно
готовили группы саперов - охотников за танками и засылали их во вражеский
тыл. Например, на 19 февраля действовало 7, а к концу того же месяца еще 50
таких групп. Они \276\ смело проникали в расположение врага, скрытно
подбирались к фашистским танкам и подрывали их.
В соединениях армии регулярно проводились занятия с рядовым и
офицерским составом по боевой и политической подготовке, совершенствовалось
сколачивание подразделений после распределения пополнения, В качестве
пополнения в состав армии в феврале прибыло свыше 24 тыс. бойцов и
командиров{165}.
На некоторых участках фронта армии дивизии производили улучшение
позиций, последовательно выдвигая вперед линию боевого охранения, а затем
передний край главной полосы обороны.
Несколько слов о саперах - истребителях танков.
В прошедшей войне бронетанковые войска являлись наиболее маневренной и
- вместе с артиллерией - ударной силой сухопутных войск. Тесно
взаимодействуя с другими родами войск и авиацией, они определяли исход
операции или сколько-нибудь крупного боя.
Наиболее эффективно вела борьбу с вражескими танками, особенно при
массированном их применении, разумеется, артиллерия. Пехота широко применяла
и другие средства подрыва или поджога танков противника, в том числе бутылки
с зажигательной смесью, связки ручных гранат, противотанковые гранаты,
противотанковые ружья. В каждом стрелковом подразделении имелись истребители
танков. В первый период войны они были вооружены лишь гранатами и, находясь
в стрелковых окопах, при приближении атакующих танков вели с ними борьбу, в
сплошной фронт. Зато на стыке со 2-м Украинским фронтом и в районе Винницы,
т. е. в полосах 18-й и 38-й армий, была сосредоточена наиболее сильная
вражеская группировка.
В дни, непосредственно предшествовавшие Проскурово-Черновицкой
операции, противник усилил оборону и на львовском и тернопольском
направлениях, перебросив в район Староконстантинова, Тернополя, Проскурова
четыре танковые дивизии-1, 16, 17-ю, "Адольф Гитлер". Они были сняты с
уманского направления, так как немецко-фашистское командование не ожидало
здесь активных действий с нашей стороны и в то же время хотело этими силами
укрепить положение своей 4-й танковой армии. \266\
На винницком направлении, где противник также ждал удара, по-прежнему
оставались наиболее боеспособные вражеские соединения. Тут же держал
Манштейн и свой оперативный резерв-танковые дивизии СС "Райх" и 6-ю, которые
в случае необходимости могли быть переброшены и в район Староконстантинова,
Проскурова и Тернополя.
Вражеская оборона, основательно изученная нами за время небольшого
затишья в боевых действиях, была полевого типа и состояла из отдельных
окопов и стрелковых ячеек полного и неполного профиля, соединенных ходами
сообщения. На некоторых участках были установлены пулеметы, крупные
населенные пункты превращены в опорные пункты и подготовлены к круговой
обороне.
Таким образом, противник усиленно готовился отразить наше новое
наступление. И у него для этого имелись немалые силы и средства. Но
моральное состояние немецко-фашистских войск являлось далеко не блестящим.
Их боевой дух был надломлен продолжавшимся уже много месяцев успешным
наступлением Красной Армии. Многие офицеры и солдаты противостоявших нам
войск уже не верили в победу Германии, участились случаи уклонения от
выполнения боевых заданий. Дисциплина поддерживалась при помощи жестоких
репрессий гестапо против солдат на фронте и их семей в тылу, а также
запугивания "ужасами" русского плена и высылкой немецкого населения в Сибирь
в случае поражения Германии.
Совершенно по-иному обстояло дело в наших войсках. Каждый воин -
рядовой, командир и политработник, независимо от того, был ли он
беспартийным, комсомольцем или членом партии, молодым или уже в летах,
стремились к единой цели - быстрее очистить советскую землю от фашистской
коричневой чумы. Помню, даже девушки, служившие медицинскими сестрами,
связистками и регулировщицами движения на прифронтовых дорогах, овладев
искусством снайперов, просили послать их на передний край, дать возможность
сражаться с врагом. И не каждую из них удавалось отговорить от этого
намерения. Многие из них добивались своего и с гордостью шли на ратный
подвиг.
Высокое моральное состояние наших войск было мощным оружием, с помощью
которого мы побеждали врага. И Коммунистическая партия неустанно оттачивала
это оружие. Огромную воспитательную работу в войсках вели словом и личным
примером наши политработники, все коммунисты. Плодами этой неутомимой
деятельности были твердая уверенность советских воинов в близкой
окончательной победе над фашизмом и готовность к величайшему
самопожертвованию во имя его разгрома.
После получения директивы Ставки командующий войсками 1-го Украинского
фронта генерал армии П. Ф. Ватутин 20 февраля принял решение на проведение
Проскурово-Черновицкой \267\ наступательной операции. В его разработке
непосредственно участвовал представитель Ставки Маршал Советского Союза Г.
К. Жуков.
Основной свой замысел командующий фронтом сформулировал следующим
образом:
"... Главный удар нанести с фронта Дубно, Шепетовка, Любар силами 13,
60, 1 гв. армий, 3 гв., 4 танковых армий, усиленных всей артиллерией фронта
и при поддержке авиации фронта, в южном направлении на Проскуров с ближайшей
задачей к исходу третьего дня операции выйти и овладеть рубежом Берестечко,
Кременец, Вязовец, Антонины, Староконстантинов, Мотовиловка. В дальнейшем,
развивая наступление в южном направлении, к исходу двенадцатого дня операции
овладеть важнейшими узлами дорог противника Броды, Тернополь, Скалат,
Проскуров, Трибуховцы, Хмельники и выйти на рубеж Берестечко, Броды,
Тернополь, Проскуров, Хмельники.
На правом крыле фронта с рубежа Луцк, Броды продолжать наступление и
главными силами выйти и овладеть рубежом Киселин, Радзехув, Красне, Зборов,
где и закрепиться с задачей жесткой обороной обеспечить правое крыло фронта
от атак противника с запада. \268\
По выходе на рубеж Тернополь, Проскуров, Хмельники войска ударной
группы фронта должны быть готовы к продолжению наступления в общем
направлении на Чортков"{162}.
Из плана операции видно, что войскам фронта были поставлены задачи на
осуществление обходного флангового удара по левому крылу группы армий "Юг".
Разгром противника в треугольнике городов Кременец, Староконстантинов,
Тернополь должна была осуществить ударная группа фронта в ходе
стремительного наступления в южном направлении. Причем 13-я и 60-я армии
выходом на линию Броды, Тернополь обеспечивали действия войск на Чортков от
всяких неожиданностей с запада, со стороны Львова. Кроме того, 13-я армия
угрожала наступлением на Львов. 1-й гвардейской армии предстояло ударом на
Староконстантинов, Проскуров рассечь вражеский фронт и поставить в
невыгодное положение войска противника, оборонявшиеся за р. Южный Буг, в
районе южнее Бердичева, Винницы и Хмельника.
4-й танковой армии предписывалось войти в прорыв в полосе 60-й армии и
нанести удар в юго-восточном направлении и во взаимодействии с 3-й
гвардейской танковой армией, вводившейся в прорыв в полосе 1-й гвардейской
армии, овладеть районом Проскурова. Этим они должны были расчленить
противостоящие силы противника на изолированные части и перерезать основную
железнодорожную магистраль, по которой обеспечивалось все снабжение
вражеских войск на Правобережной Украине. Что касается решения командующего
войсками 1-го Украинского фронта в отношении левого крыла, где находились
18, 38 и 1-я танковая армии, то оно сводилось в основном к его обороне на
первом этапе операции. Правда, 18-я армия имела задачу на 2-3-й день
операции перейти в наступление, но лишь тремя правофланговыми дивизиями, и
во взаимодействии с 1-й гвардейской армией окружить и разгромить
остропольскую группу противника.
Задача нашей 38-й армии оставалась прежней. Нам предстояли, как
предусматривалось директивой Ставки, на первом этапе операции оборона для
сковывания противника, на втором - наступление в тесном взаимодействии с
40-й армией 2-го Украинского фронта.
1-я танковая армия находилась на доукомплектовании в районе Погребище,
за нашей 38-й армией, и ей также не планировались боевые действия на первом
этапе.
2-я воздушная армия получила задачу уничтожать авиацию противника на
аэродромах, срывать железнодорожные перевозки и подход резервов врага,
нарушать управление его войсками и обеспечивать наше наступление главным
образом на направлении действий ударной группировки фронта. \269\
25 февраля Ставка утвердила представленный фронтом план, внеся в него
некоторые изменения. 3-я гвардейская танковая армия должна была вводиться в
прорыв в полосе не 1-й гвардейской, а 60-й армии, как и 4-я танковая.
Действовать ей предстояло по-прежнему на проскуровском направлении, но с
северо-запада. Чтобы 1-я гвардейская армия не оказалась при прорыве
вражеской обороны без поддержки танков, Ставка рекомендовала усилить ее
отдельными танковыми и самоходно-артиллерийскими полками, имевшимися в
составе войск фронта.
II
Одним из важнейших вопросов подготовки операции являлось сосредоточение
сил и средств, а оно было связано с большими перегруппировками. Требовалось
осуществить рокировку значительного количества частей и соединений с левого
крыла фронта, где они находились в период ликвидации корсунь-шевченковской
группировки противника, на правое. Их переброска по железнодорожным линиям и
походным порядком по грунтовым дорогам началась уже 20 февраля.
Для создания ударной группировки 60-я армия передвигалась в правую
половину своей полосы, а левую уступала 1-й гвардейской армии. Та, в свою
очередь, передавала свою полосу 18-й армии, фронт которой в результате этого
удваивался. С целью маскировки проводимых мероприятий 60-я армия оставляла
на старых позициях один стрелковый корпус, передавая его 1-й гвардейской
армии. Последняя делала то же самое в прежней своей полосе, получая взамен
17-й гвардейский стрелковый корпус из 38-й армии. В состав ударной
группировки фронта перемещались 3-я гвардейская и 4-я танковые армии
(последняя прибывала из района Киева, где она находилась в резерве Ставки),
семнадцать стрелковых и одна артиллерийская дивизии, целый ряд
артиллерийских и инженерных частей с левого крыла фронта.
Наступление ударной группы фронта планировалось провести в два этапа на
общую глубину 80-85 км в течение 12 дней. На выполнение ближайшей задачи
глубиной 50 км отводилось трое суток, а дальнейшей (на глубину до 35 км) -
девять суток. Последующие действия не планировались, а только указывалось,
как мы видели, их направление - на Чортков.
Не были ли намеченные темпы наступления заниженными? Нет. Не следует
забывать, что они всегда находятся в немалой зависимости от природных и
климатических условий.
Местность, где должны были на этот раз развернуться боевые действия,
представляет собой равнину, изрезанную густой сетью речных долин и оврагов,
особенно у левых притоков Днестра. Реки, среди которых наиболее крупными
были \270\ Южный Буг, Днестр и Прут, в тактическом отношении затрудняли
развитие наступательной операции. Тем более, что форсировать их надо было в
период весеннего разлива. Дорожная сеть в значительной степени была
разрушена, что затрудняло маневр войск, а также подвоз и эвакуацию. К тому
же началась весенняя распутица. И так как немногочисленные шоссейные пути
пришлось предоставить артиллерии на автотракторной тяге и автотранспорту, то
пехоте, артиллерии на конной тяге и гужевому транспорту остались лишь
проселочные дороги.
В таких условиях противостоящие друг другу войска, как к магниту,
тянутся к городам и к дорогам с твердым покрытием. Разгорается жестокая
борьба за населенные пункты, являющиеся узлами дорог, и наступающим
приходится преодолевать особенно яростное сопротивление противника, что,
естественно, замедляет темпы их продвижения вперед. Все это и было учтено
командующим фронтом при определении темпов наступления и сроков проведения
операции. В таком решении я вижу еще одно проявление полководческого опыта и
искусства, которым владели генерал армии Н. Ф. Ватутин и Маршал Советского
Союза Г. К. Жуков.
Кстати, противник, лихорадочно искавший "радикальных" средств борьбы с
наступающей Красной Армией, именно в удержании узлов коммуникаций видел
весной 1944 г. способ остановить победоносное движение войск 1-го
Украинского фронта.
С этой целью гитлеровское командование решило объявить крепостями
населенные пункты, являвшиеся узлами коммуникаций. В них сосредоточивались
войска, создавались запасы всего необходимого для жизни и боя гарнизона и
назначался комендант, который в случае падения крепости должен был
расплачиваться головой. Предполагалось, что крепости преградят путь к важным
дорогам или рубежам, а их гарнизоны в случае необходимости будут вести бой в
окружении, сковывая и задерживая продвижение наступающих.
Любопытно, что Манштейн, задним числом критикуя в своих воспоминаниях
"идею" таких крепостей, приписывал ее верховному командованию вермахта.
Однако, судя по тому, что он был автором множества подобных "изобретений" и,
в частности, весьма усиленно создавал в 1944 г. такие "крепости", полагаю,
что он сам и был инициатором в этом деле. Как утопающий хватается за
соломинку, так и командование группы армий "Юг" пыталось держаться за узлы
коммуникаций.
Но попытки эти не оправдали надежд. В ходе последовавшего вскоре
весеннего наступления войск 1-го Украинского фронта в наших руках довольно
быстро оказались все "крепости". Несколько затянулась лишь борьба за
Тернополь, но и там окруженный гарнизон противника был уничтожен 14 апреля
1944 г. Во всех остальных случаях гарнизоны крепостей оказывали
сопротивление только до тех пор, пока не \271\ становилось неминуемым их
окружение. Обнаружив наши обходные движения, гитлеровцы бросали тяжелое
вооружение и поспешно бежали.
Как признал и Манштейн, ставка на "крепости" привела его войска в 1944
г. лишь к значительному увеличению и без того больших потерь.
Мы же, наступая, как-то даже и не почувствовали, что имеем дело с
крепостями. Например, о том, что г. Винница был немецко-фашистским
командованием объявлен крепостью, я узнал лишь много лет спустя, после
войны, из воспоминаний гитлеровских генералов. Единственное, что бросилось в
глаза в дни весенних боев 1944 г., это то, что, в частности, трофейным
командам 38-й армии не приходилось собирать по полям \272\ брошенные
гитлеровцами вооружение и технику, так как войска противника оставляли все
это в населенных пунктах.
Наши воины немало над этим потешались. Помнится, в г. Бар, где после
бегства гитлеровцев осталось колоссальное количество трофеев, мне довелось
услышать такой разговор между солдатами трофейной команды и стрелкового
подразделения. Первые торжественно поздравляли вторых с тем, что они
"приучили" гитлеровцев не разбрасывать где попало вооружение и прочее
военное имущество", а оставлять все это в сосредоточенном виде. В связи с
этим трофейщики настаивали на том, чтобы бойцы переднего края продолжали
"обучение фашистов" и добились от них "сдачи оружия из рук в руки".
Генерал Н. Ф. Ватутин не знал, конечно, что гитлеровское командование
вдохновится "идеей" крепостей. Но он ясно и отчетливо представлял себе
характер предстоявших военных действий, учитывая падение морального духа
немецко-фашистских войск. Поэтому при постановке задач армиям были
предусмотрены мероприятия, которые в конечном итоге свели к нулю все усилия
фашистского командования по организации упорной обороны в крепостях. Так,
13-й армии было приказано "... Дубно с фронта не атаковать, а обходя его с
северо-запада и юго-востока, блокировать Дубно и не допустить прорыва войск
противника из Дубно на юго-запад"{163}.
И в дальнейшем командующий фронтом требовал применения подобной
тактики. Когда к югу от Шепетовки и в районе Любар противник создал узлы
сопротивления, ликвидация которых могла отнять много времени и сил, Н. Ф.
Ватутин приказал обойти их с флангов. Это позволило 60-й и 1-й гвардейской
армиям успешно развивать наступление в глубину, нанося удары в промежутках
между узлами сопротивления. И тотчас же вражеские гарнизоны, боясь
окружения, бросали свои "крепости" и начинали отход. В результате разгром их
всегда происходил на открытой местности, вне укреплений. Это экономило время
и силы наступающих.
Наша 38-я армия в составе одиннадцати стрелковых дивизий, десяти
артиллерийских полков и других средств усиления занимала 90-километровую
полосу на рубеже Голендра, Андрусовка, Липовец, Оратов. Главные усилия войск
армии были сосредоточены в направлении Липовца. Дивизии первого эшелона
имели участки от 6 до 12 км. Четыре дивизии находились во втором эшелоне, за
счет чего создавалась глубина обороны.
Винницкое направление, на котором оборонялась 38-я армия, являлось
тогда одним из важнейших, так как здесь, на стыке 1-го и 2-го Украинских
фронтов, противник имел наиболее многочисленную группировку войск, в которую
входили "самые боеспособные танковые дивизии. Вероятность нанесения \273\
этими силами нового удара в северном направлении предопределила
необходимость надежно прикрыть его. Эту задачу и выполняла наша
доукомплектованная и пополненная 38-я армия с приданными ей мощными
средствами усиления. В соответствии с замыслом предстоящей операции нам
предстояло сковать упомянутые вражеские силы на левом крыле фронта и тем
самым обеспечить возможность нанесения главного удара на правом, где оборона
противника была значительно слабее. На втором этапе требовалось оставить в
обороне на правом фланге армии четыре дивизии, а семью во взаимодействии с
1-й танковой армией, расположенной в районе Погребище, подготовить
наступление в направлении Бабина, Райгорода с целью содействия правому крылу
2-го Украинского фронта в овладении районом Гайсин.
Следовательно, нашей армии, как мы понимали, не отводилась, как прежде,
ведущая роль в предстоящей наступательной операции. И хотя это было
непривычно, однако настроение у всех нас оставалось превосходным, потому что
мы уже более полугода безостановочно гнали фашистов со своей земли и знали:
близок час окончательного освобождения всей советской территории от врага.
Да и все преимущества замысла генерала Н. Ф. Ватутина были очевидны.
Сильный удар правым крылом фронта позволял захлестнуть войска
противника, перерезать его коммуникации. Если в августе 1943 г. при разгроме
белгородско-харьковской группировки немецко-фашистских войск Воронежский
фронт наносил по ней лобовой удар, то теперь нам представилась возможность
ударить в обход вражеской группировки, по самому слабому ее месту. Это
диктовалось конкретно сложившейся обстановкой.
Ни мне, ни члену Военного совета армии А. А. Епишеву не нужно было
разъяснять преимущества такого плана. Поэтому мы и направили все свои усилия
на то, чтобы успешно выполнить возложенную на 38-ю армию часть общей задачи
войск фронта.
Сделать же нужно было немало. Помимо перечисленных задач, поставленных
армии 23 февраля, четыре дня спустя нам было приказано одновременно со
сковыванием противника и подготовкой наступления демонстрировать подготовку
к наступлению большого масштаба. Этим мы должны были убедить вражеское
командование, что главный удар фронта готовится именно здесь, на винницком
направлении, а не на правом крыле фронта. С этой целью 38-я армия с 28
февраля должна была во всей своей полосе вести разведку боем,
рекогносцировку местности группами командного состава, пристрелку артиллерии
и осуществить ряд других демонстрационных мероприятий.
Легко понять, что данная задача основательно осложнила действия армии.
Ведь мы действительно готовили наступление, хотя и частью сил. А это
требовало скрытности, маскировки. \274\
Нам же было приказано сделать все, чтобы противник поверил в
готовящееся на нашем участке наступление и, следовательно, принял
необходимые контрмеры. Как сочетать выполнение этих двух, казалось бы,
взаимоисключающих задач? С таким вопросом ко мне сразу же обратились
генерал-лейтенант В. С. Голубовский, генерал-майор П. В. Котелков и
генерал-майор Д. И. Кислицын, командовавшие 101, 106 и 67-м стрелковыми
корпусами. Особенно недоумевал Д. И. Кислицын.
В связи с этим мне вспомнилась подобная же ситуация в декабре 1942 г.
Как я уже рассказывал в своей первой книге, 6-я армия Воронежского фронта
должна была тогда наступать вместе с Юго-Западным фронтом на Среднем Дону.
40-я же армия, которой я тогда командовал, готовилась к проведению
Острогожско-Россошанской операции. Нам предстояло перейти в наступление со
сторожевского плацдарма. И здесь же мы по приказу фронта для сковывания
противника в целях содействия 6-й армии и Юго-Западному фронту
демонстрировали подготовку наступления. Все получилось как нельзя лучше.
Сначала вражеское командование, ожидая наступления со сторожевского
плацдарма, не перебросило резервы в полосу наступления Юго-Западного фронта
и 6-й армии. Когда же последние успешно решили поставленные задачи, 40-я
армия внезапно для противника прорвала его оборону на сторожевском
плацдарме, окружила и совместно с 3-й танковой ликвидировала всю
острогожско-россошанскую группировку вражеских войск.
- Задача, конечно, не из легких, - к такому выводу пришли командиры
корпусов, после того как я познакомил их с опытом подготовки
Острогожско-Россошанской операции, - но вполне осуществимая.
III
Так началось в новых условиях осуществление опыта прошлой зимы.
Командиры корпусов и дивизий получили ясное представление о стоявших перед
ними задачах и приступили к их выполнению.
Мне не забыть встречи с Н. Ф. Ватутиным, происшедшей несколько позже,
незадолго до трагического случая, когда он был тяжело ранен. Николай
Федорович хорошо понимал, что я предпочел бы быть среди тех, кто готовился к
предстоящим боям в составе ударной группировки фронта. Поэтому он особо
подчеркнул, что успех всей фронтовой операции в значительной степени зависел
от выполнения задач, возложенных на 38-ю армию.
- Пойми, - говорил он, - мы идем на риск, сосредоточивая ударную
группировку на правом крыле фронта, в то время как главные силы противника
находятся у нас на левом крыле. Но риск будет полностью оправдан, если 38-я
и находящаяся у нее \275\ в тылу 1-я танковая армия обеспечат отражение
возможного вражеского контрудара в северном и северо-восточном направлениях.
А в том, что они это сделают, не сомневаюсь. В свою очередь, успех ударной
группировки откроет для 38-й и 1-й танковой армий возможность сыграть важную
роль в наступлении на втором этапе операции.
Николай Федорович точно предугадал ход событий.
Но вернемся к периоду подготовки операции. Напомню, что еще в начале
февраля 38-я армия приступила к совершенствованию своей обороны. Мы
укрепляли ее инженерными сооружениями, ставили минно-взрывные заграждения,
вели разведку и внимательно следили за всеми передвижениями противника.
Количество установленных нами мин достигло 45 тыс.{164} Среди них
насчитывалось 29 тыс. противотанковых. Это было вызвано тем, что, как мы
знали, наибольшую опасность представляли сосредоточенные против нас танковые
дивизии врага.
Позиции противника представляли собой полевую оборону, состоявшую из
двух линий траншей в сочетании с опорными пунктами в главной полосе. Второй
оборонительный рубеж проходил по линии Кордылевка, Прилука-Старая, Вахновка,
Липовец и далее по р. Соб. Имелись сведения, что гитлеровцы ведут
оборонительные работы и на правом берегу Южного Буга.
Благодаря постоянным наблюдениям мы знали, что, хотя все
противостоявшие части противника в январских боях понесли значительные
потери, к концу февраля они получили пополнение личного состава, вооружения
и техники. В ротах насчитывалось уже по 80-100 солдат и офицеров. В обороне
следовало ожидать не только упорства гитлеровцев, но и их активных действий.
Непосредственно перед фронтом й8-й армии враг оборонялся силами 101-й
горнострелковой и 254-й пехотной дивизий, остатками 223-й пехотной дивизии,
сведенными в два отдельных отряда, одним полком и разведывательным отрядом
168-й пехотной дивизии. Однако позади них находились крупные резервы, в
составе которых наряду с 4-й горнострелковой дивизией и офицерским штрафным
батальоном были 6-я танковая дивизия (в г. Брацлав) и полк 25-й танковой
дивизии (в Калиновке). До 50 танков врага действовало в районе Липовца и к
северо-западу от него. Кстати, борьба с танками противника велась нами и в
период затишья в боевых действиях на фронте армии. Пусть это не удивляет
читателя. Дело в том, что все наши стрелковые дивизии и инженерно-саперные
части, не ограничиваясь оборонительными работами и установкой мин, постоянно
готовили группы саперов - охотников за танками и засылали их во вражеский
тыл. Например, на 19 февраля действовало 7, а к концу того же месяца еще 50
таких групп. Они \276\ смело проникали в расположение врага, скрытно
подбирались к фашистским танкам и подрывали их.
В соединениях армии регулярно проводились занятия с рядовым и
офицерским составом по боевой и политической подготовке, совершенствовалось
сколачивание подразделений после распределения пополнения, В качестве
пополнения в состав армии в феврале прибыло свыше 24 тыс. бойцов и
командиров{165}.
На некоторых участках фронта армии дивизии производили улучшение
позиций, последовательно выдвигая вперед линию боевого охранения, а затем
передний край главной полосы обороны.
Несколько слов о саперах - истребителях танков.
В прошедшей войне бронетанковые войска являлись наиболее маневренной и
- вместе с артиллерией - ударной силой сухопутных войск. Тесно
взаимодействуя с другими родами войск и авиацией, они определяли исход
операции или сколько-нибудь крупного боя.
Наиболее эффективно вела борьбу с вражескими танками, особенно при
массированном их применении, разумеется, артиллерия. Пехота широко применяла
и другие средства подрыва или поджога танков противника, в том числе бутылки
с зажигательной смесью, связки ручных гранат, противотанковые гранаты,
противотанковые ружья. В каждом стрелковом подразделении имелись истребители
танков. В первый период войны они были вооружены лишь гранатами и, находясь
в стрелковых окопах, при приближении атакующих танков вели с ними борьбу, в