Нэвилл Крис. Восемь

Что-то в ее голосе заставило аббатису насторожиться.
- Они надежно спрятаны там, где им ничто не угрожает, - ответила она.
- Моя возлюбленная Элен, мы должны немедленно собрать вместе все
фигуры! Ты ведь знаешь, какой властью наделены эти шахматы! В руках
благонадежного монарха с ними не случится ничего дурного...
- Послушай, - прервала ее аббатиса. - В течение сорока лет я
игнорировала твои мольбы вскрыть стены монастыря и разыскать шахматы
Монглана. Теперь я скажу тебе почему. Я всегда знала точное место, где они
были спрятаны. - Аббатиса подняла руку, поскольку Екатерина собиралась
разразиться возмущенной тирадой. - Я также знала, почему шахматы опасно
извлекать на свет. Только святой смог бы устоять против такого искушения. А
ты совсем не святая, моя дорогая Фике.
- О чем ты? - вскричала императрица. - Я объединила разрозненную нацию,
принесла просвещение невежественным людям! Я усмирила чуму, построила
больницы и школы, прекратила войны, которые грозили расколоть Россию и
сделать ее легкой добычей для врагов! Ты полагаешь, я деспот?
- Я думаю только о твоем благополучии, - спокойно проговорила аббатиса.
- Эти фигуры способны вскружить даже самую холодную голову. Вспомни, шахматы
Монглана чуть не раскололи на части империю франков: после смерти Карла его
сыновья начали войну за престол.
- Обычная междоусобица, - фыркнула Екатерина. - При чем здесь шахматы?
- Только благодаря огромному влиянию, которое католическая церковь
имела в Центральной Европе, нам удавалось так долго удерживать под покровом
тайны эту темную силу. Но когда до меня дошли известия, что во Франции
принят декрет о конфискации церковной собственности, я поняла, что мои
худшие опасения могут сбыться. Когда я узнала, что французские солдаты
направляются в Монглан, все стало ясно. Почему в Монглан? Мы находились
далеко от Парижа, затерянные глубоко в горах. Были ведь аббатства богаче
нашего и гораздо ближе к столице. Разграбить их было бы куда проще. Но нет,
солдаты были посланы именно за шахматами. Я провела немало часов в
размышлениях, прежде чем у меня родился план: извлечь фигуры из стен
монастыря и так рассеять по всей Европе, чтобы их нельзя было собрать долгие
годы.
- Рассеять! - Екатерина вскочила на ноги, все еще прижимая к груди
шахматную фигуру, и заметалась по комнате, словно зверь по клетке. - Как ты
могла это сделать?! Ты должна была прийти ко мне и попросить помощи!
- Говорю тебе, я не могла! - ответила аббатиса голосом ломким и хриплым
- давала о себе знать усталость после долгого путешествия. - Я узнала, что
были и другие, кто знал о местонахождении шахмат. Кто-то подкупил членов
французского Национального собрания, чтобы провести Декрет о конфискации, и
направил их интересы в сторону Монглана. По слухам, этот человек действовал
из-за границы. О совпадении и речи быть не может: среди тех, кого эта темная
сила старалась подкупить, были великий оратор Мирабо и епископ Отенский.
Один был автором Декрета, другой - его наиболее ярым защитником. Когда в
апреле Мирабо заболел, епископ не отходил от него ни на шаг до самого его
последнего вздоха. Без сомнения, он отчаянно хотел перехватить
корреспонденцию, которая могла изобличить их обоих.
- Как тебе удалось все это узнать? - пробормотала Екатерина.
Отвернувшись от аббатисы, она подошла к окну и принялась смотреть на
темнеющее небо. На горизонте собирались грозовые облака.
- Эта корреспонденция у меня, - ответила аббатиса.
С минуту никто из женщин не проронил ни слова. Наконец мягкий голос
аббатисы снова зазвучал в полумраке комнаты.
- Ты спрашивала, какое дело так надолго задержало меня во Франции.
Теперь ты знаешь. Я должна была выяснить, кто направлял мою руку, кто
заставил меня извлечь шахматы Монглана из тайника, где они пролежали тысячу
лет. Это было необходимо, чтобы установить, кто был тем врагом, который гнал
меня, словно зверя, пока я не вышла из-под крыла церкви и не отправилась
через весь континент искать другое убежище для сокровища, порученного моим
заботам.
- Ты узнала имя того, кого искала? - осторожно спросила
Екатерина, поворачиваясь к аббатисе лицом.
- Да, я узнала, - спокойно ответила та. - Моя дорогая Фике, это была
ты!
- Если ты все знала, почему же ты все-таки приехала в Петербург? -
спросила царица, когда они с аббатисой на следующее утро прогуливались по
заснеженной дорожке, возвращаясь в Эрмитаж. - Я не понимаю...
Женщины шли между двумя колоннами солдат. Полк императорской гвардии,
поднимая снег казачьими сапогами, маршировал в двадцати шагах от них.
Гвардейцы были достаточно далеко, так что можно было говорить спокойно.
- Потому что, несмотря на все, я тебе доверяю, - сказала аббатиса,
слегка слукавив. - Знаю, ты боялась, что французское правительство рухнет и
страна впадет в хаос. Ты хотела быть уверенной, что шахматы Монглана не
попадут в неправедные руки. Но ты подозревала, что меры, которые ты
предприняла, мне не понравятся. Скажи-ка мне, Фике, как ты собиралась
отнимать у французских солдат их добычу, после того как они достали бы
фигуры? Предприняла вторжение русских полчищ во Францию?
- Я послала в горы своих солдат, чтобы перехватить французов на
обратном пути, - с улыбкой призналась Екатерина. - Мои люди не были одеты в
форму.
- Понятно, - проговорила аббатиса. - И что подвигнуло тебя на столь
крайние меры?
- Полагаю, я должна поделиться с тобой тем, что знаю, - ответила
императрица. - Как ты уже поняла, я купила библиотеку Вольтера после его
смерти. Среди бумаг оказался тайный дневник кардинала Ришелье. В дневнике
кардинал, пользуясь для секретности особым кодом, вел записи о своих
изысканиях касательно шахмат Монглана. Вольтер расшифровал код, и я смогла
прочесть то, что он обнаружил. Рукопись спрятана в подвале Эрмитажа, куда мы
теперь идем. Я настаиваю, чтобы ты взглянула на эти записи.
- В чем же важность сего документа? - спросила аббатиса, недоумевая,
почему ее подруга не упомянула об этом раньше.
- Ришелье проследил историю шахмат Монглана до мавров, которые
преподнесли их в качестве подарка Карлу Великому, до того момента, когда
шахматы попали к маврам, и даже дальше. Как ты знаешь, Карл предпринял много
крестовых походов против мавров как в Испании, так и в Африке. Но однажды он
защитил Кордову и Барселону от басков-христиан, которые пытались скинуть
мавританское владычество. Хотя баски и были христианами, они веками
совершали набеги на франкское государство, пытаясь захватить власть над
землями Западной Европы, в частности над побережьем Атлантики и горами, в
которых они чувствовали себя как дома.
- Пиренеи, - подсказала аббатиса.
- Точно, - ответила царица. - Баски называли их "Волшебные горы". А
тебе известно, что Пиренеи - родина самого загадочного и мистического
культа, который только знала земля со времен Христа? Именно из этих мест
вышли кельты и двинулись на север, чтобы осесть сперва в Бретани, а позднее
- на Британских островах. Чародей Мерлин жил в этих горах, а тайный культ мы
сегодня называем культом друидов.
- Этого я не знала, - проговорила аббатиса, глядя на утоптанный снег
под ногами.
Ее тонкие губы были сжаты, а морщинистое лицо напоминало камень с
древнего надгробия.
- Ты сможешь прочесть об этом в дневнике, мы почти пришли, - сказала
императрица, - Ришелье утверждает, что мавры завоевали Пиренеи и узнали
страшную тайну, которую веками хранили сначала кельты, а потом баски. И
тогда эти мавританские завоеватели зашифровали полученные знания собственным
шифром: они спрятали тайну в золотых и серебряных шахматных фигурах. Когда
стало ясно, что мавры могут потерять свое могущество на Иберийском
полуострове, они отправили шахматы Карлу Великому, с которым были
союзниками. Если кто и сможет защитить тайну, посчитали они, то только он,
самый могущественный правитель в истории цивилизованного мира.
- И ты веришь в эту историю? - спросила аббатиса, когда они
приблизились к величественному фасаду Эрмитажа.
- Суди сама, - сказала Екатерина. - Я знаю, что тайна гораздо древнее,
чем мавры, древнее, чем баски. Возможно, она даже древней, чем друиды. Я
должна спросить тебя, мой друг: ты когда-нибудь слышала о тайном обществе,
члены которого иногда называют себя масонами?
Аббатиса побледнела и остановилась перед входной дверью.
- Что ты сказала? - слабым голосом произнесла она и схватила подругу за
руку.
- А-а... - протянула Екатерина. - Значит, ты знаешь о нем. Когда ты
прочтешь рукопись, я расскажу тебе одну историю.

История Императрицы

Когда мне было четырнадцать лет, я уехала из своего дома в Померании,
где мы с тобой росли бок о бок. Твой отец незадолго до этого продал имение
по соседству и уехал на родину, во Францию. Вскоре мне предстояло стать
супругой наследника престола. Я никогда не забуду свою печаль, дорогая Элен,
от невозможности разделить с тобой мой триумф, о котором мы столько
говорили.
События, о которых я хочу рассказать, произошли со мной по пути ко
двору Елизаветы Петровны, в Москву. Елизавета, дочь Петра Великого, стала
императрицей, совершив дворцовый переворот. Всех своих противников она
впоследствии бросила в тюрьму. Так как она никогда не была замужем и уже
вышла из детородного возраста, она избрала наследником своего неразумного
племянника - великого князя Петра. Я должна была стать его невестой.
По пути в Россию мы с матерью остановились в Берлине, при дворе
Фридриха II. Молодой император Пруссии, которого Вольтер уже окрестил
Фридрихом Великим, пожелал поддержать меня, поскольку рассчитывал, что мой
брак поспособствует объединению России и Пруссии. Я была лучшим выбором, чем
родная сестра Фридриха, которую он не смог заставить принести подобную
жертву.
В те дни прусский двор был столь же блестящим, сколь скучным он стал в
последние годы правления Фридриха. Когда я прибыла, король приложил огромные
усилия, чтобы я чувствовала себя при дворе в фаворе. Он одевал меня в платья
своих сестер, усаживал подле себя на каждом обеде, развлекал меня оперой и
балетом. Однако, хотя я и была в те годы еще ребенком, его ухищрения не
обманули меня. Я знала, что Фридрих планирует использовать меня как пешку в
большой игре, где шахматной доской ему служила Европа.
Спустя некоторое время мне стало известно, что при дворе находится
человек, который провел при дворе в России около десяти лет. Это был
придворный математик Фридриха, его звали Леонард Эйлер. Я набралась смелости
и испросила у него личной аудиенции, в надежде, что он поделится со мной
глубоким знанием страны, куда мне предстояло отправиться. Я не могла
предвидеть, что наша встреча изменит всю мою жизнь.
Моя первая встреча с Эйлером произошла в маленьких покоях при дворе в
Берлине. Этот человек простых привычек, но блестящего ума встретился с
девочкой, которой в скором времени было суждено стать царицей. Вероятно, мы
были странной парой. Он был один в своей комнате, высокий мужчина хрупкого
телосложения, с длинной шеей, большими темными глазами и длинным носом.
Смотрел он немного искоса, поскольку из-за наблюдений за солнцем был слеп на
один глаз. Эйлер был не только математиком, но и астрономом.
- Я не привычен к беседам, - начал он. - Я лишь недавно приехал из
страны, где за разговоры могут повесить.
Это было первое, что я узнала о России, и уверяю тебя, предупреждение
Эйлера сослужило мне добрую службу в последующие годы. Он рассказал, что
царица Елизавета Петровна имеет около пятнадцати тысяч платьев, двадцать
пять тысяч пар туфель, что она швыряет туфли в головы министров, если не
согласна с ними, и по малейшему своему капризу посылает людей на виселицу. У
нее тьма любовников, а в пьянстве она еще более невоздержанна, чем в амурных
похождениях. Царица не терпит, если у кого-то имеется свое мнение.
Когда мне удалось сломать лед его неловкости, мы с доктором Эйлером
стали встречаться чаще и провели немало времени вместе. Он предложил мне
остаться при дворе в Берлине и стать его ученицей по математике, поскольку
разглядел у меня большой талант к этой науке. Однако это, увы, было
невозможно.
Эйлер даже готов был ради меня поступиться интересами Фридриха, его
покровителя. На то имелась веская причина, и дело было не только в том, что
король Пруссии был не слишком одарен в математике. Эйлер объяснил мне эту
причину в последнее утро моего пребывания в Берлине.
- Мой маленький друг, - сказал он, когда я пришла к нему в лабораторию
в это судьбоносное утро, чтобы попрощаться.
Я помню, он полировал линзы шелковым шарфом - он всегда этим занимался,
когда думал над какой-либо задачей.
- Я должен кое-что рассказать тебе перед тем, как ты уедешь. Я хорошо
изучил тебя за последнее время и знаю, что могу довериться тебе. Однако если
ты по неосторожности проговоришься о том, что я хочу тебе рассказать, то
подвергнешь нас обоих огромной опасности.
Я заверила доктора Эйлера, что скорее умру, чем выдам его тайну. К
моему удивлению, он ответил, что вполне может случиться именно так.
- Ты молода, беспомощна, ты - женщина, - сказал Эйлер. - Вот почему
Фридрих выбрал тебя своим орудием. Россия - темная империя. Возможно, ты не
осознаешь этого пока, но эта великая держава в последние двадцать лет
управлялась исключительно женщинами: сначала Екатериной Первой, вдовой Петра
Великого, затем Анной Мекленбургской, которая была регентшей своего сына
Ивана Шестого, и теперь Елизаветой Петровной, дочерью Петра. Если ты
продолжишь эту славную традицию, то окажешься в опасности.
Я вежливо слушала напутствия джентльмена, хотя в душе у меня зародилось
подозрение, что солнце повредило ему не только глаз.
- Существует тайное общество людей, которые чувствуют, что их миссия на
земле - изменить путь цивилизации, - сказал мне Эйлер.
Мы сидели в его кабинете, окруженные телескопами, микроскопами,
пыльными книгами, разбросанными поверх толстого слоя бумаг на столах
красного дерева.
- Эти люди, - продолжал он, - называют себя учеными и инженерами, но по
сути они - мистики. Я расскажу тебе все, что знаю об их истории, поскольку
это может быть очень важным для тебя. В году тысяча двести семьдесят первом
принц английский Эдуард, сын Генриха Третьего, отправился в крестовый поход
к берегам Северной Африки. Он высадился в Акре, городе неподалеку от
Иерусалима, стоявшем там с древних времен. О том, что он там делал, известно
мало. Мы знаем только, что он участвовал в нескольких битвах и встретился с
вождями мавров, которые исповедовали ислам. В следующем году Эдуард был
отозван в Англию, так как умер его отец. По | возвращении он стал королем
Эдуардом Первым, и что было с ним потом, ты можешь прочитать в книгах. Чего
ты там не найдешь, так это того, что он кое-что привез с собой из Африки.
- Что это было? - с любопытством спросила я.
- С собой он привез знание о величайшей тайне, история которой началась
на заре цивилизации, - ответил Эйлер. - Однако вернемся к моему рассказу. По
возвращении Эдуард создал в Англии общество людей, с которыми он
предположительно поделился своим секретом. Мы знаем о них мало, но
передвижения их можем отследить. После покорения скоттов это общество
распространилось в Шотландию, где на некоторое время затаилось. Когда в
начале века якобиты бежали из Шотландии, они вместе с этим обществом и его
учителями перебрались во Францию. Монтескье, великий французский поэт, был
посвящен в орден во время своего пребывания в Англии, и с его помощью во
Франции в тысяча семьсот тридцать четвертом году была учреждена Ложа наук.
Спустя четыре года, до того как стать королем Пруссии, Фридрих Великий
вступил в тайное общество в Брауншвейге. В тот же самый год Папа Клементин
Двенадцатый издал буллу, приказывая уничтожить общество, которое к тому
времени распространилось в Италии, Пруссии, Австрии, Нидерландах, а также и
во Франции. Это общество обладало такой властью, что парламент католической
Франции отказался исполнить папскую буллу.
- Зачем вы мне все это рассказываете? - спросила я доктора Эйлера. -
Даже если я когда-нибудь узнаю, какую тайну хранят эти люди, чем это мне
поможет? И что я смогу с ними сделать? Хотя я и стремлюсь к великим
свершениям, я еще ребенок.
- Из того, что я знаю об их целях, - мягко сказал Эйлер, - если это
братство не уничтожить, оно уничтожит мир. Да, сегодня ты ребенок, но скоро
тебе предстоит стать женой наследника российского престола, первого
правителя-мужчины этой империи за последние два десятилетия. Ты должна
выслушать все, что я расскажу тебе, и крепко-накрепко запомнить это.
Он взял меня за руку.
- Иногда эти люди называют себя масонами, братством вольных каменщиков,
иногда - розенкрейцерами. Однако какое бы имя они ни выбрали, их объединяет
одно. Истоки их учения кроются в Северной Африке. Когда принц Эдуард привел
это общество в Западную Европу, они называли себя "орденом архитекторов
Африки". Они утверждали, что их предками были созидатели древней
цивилизации, что это они вырубили и сложили камни пирамид Египта, построили
висячие сады Вавилона, Вавилонскую башню и врата. Они знали тайны древних,
но я думаю, они были созидателями чего-то еще, чего-то более редкостного и
могучего...
Эйлер замолчал и послал мне взгляд, который я никогда не забуду. Он
преследует меня и сегодня, почти пятьдесят лет спустя, как будто это
случилось только что. С ужасающей четкостью я вижу его даже во сне, ощущаю
дыхание Эйлера на шее, как будто он наклонился и что-то шепчет мне.
- Я думаю, что они были создателями шахмат Монглана. И считают себя их
полноправными хозяевами.
Когда Екатерина закончила свою историю, они с аббатисой некоторое время
молча сидели в библиотеке Эрмитажа, куда принесли рукопись Вольтера.
Екатерина следила за подругой, кошка за мышонком. Аббатиса смотрела в окно
на плац, где императорские гвардейцы приплясывали от холода и дули на руки.
- Мой муж, - мягко добавила Екатерина, - был поклонником Фридриха
Великого, короля Пруссии. Петр одевался в прусскую форму при дворе в
Петербурге, В нашу первую брачную ночь он расставил игрушечных прусских
солдатиков на нашем ложе и заставил меня командовать полками. Когда Фридрих
своей властью учредил в Пруссии орден масонов, Петр присоединился к ним и
посвятил этому свою жизнь.
- И потому ты свергла его с трона, посадила в тюрьму, а затем
распорядилась убить, - заметила аббатиса.
- Он был опасным маньяком, - сказала Екатерина. - Но я не причастна к
его гибели. Спустя шесть лет, в тысяча семьсот шестьдесят восьмом году,
Фридрих основал великую ложу африканских архитекторов в Силезии. Король
шведский Густав присоединился к ордену, и, несмотря на попытки Марии Терезии
изгнать братство из Австрии, ее сын Йозеф Второй тоже вступил в его ряды.
Как только я узнала обо всем этом, то сразу же привезла в Россию доктора
Эйлера. К тому времени старый математик был полностью слеп, но разум его
оставался по-прежнему прозорлив. После смерти Вольтера Эйлер заставил меня
приобрести его библиотеку. Она содержала некоторые важные документы, которые
мечтал заполучить Фридрих. Когда я добилась успеха и доставила библиотеку в
Петербург, я нашла вот что. Я сохранила это, чтобы показать тебе.
Императрица достала из рукописи Вольтера документ, написанный на
пергаменте, и вручила его аббатисе. Та осторожно развернула его. Это было
письмо принца-регента Пруссии Фридриха Вольтеру, датированное тем самым
годом, когда Фридрих вступил в масонское братство:
"Мсье, ничего больше я не желаю, кроме как получить все ваши записи...
Если в ваших рукописях есть нечто, что вы желаете скрыть от глаз
общественности, я готов сохранить это в величайшем секрете..."
Аббатиса взглянула на документ и пробежала его глазами. Затем она
медленно свернула письмо и отдала обратно Екатерине, которая спрятала
пергамент в тайник.
- Разве отсюда не ясно, что он говорит о рукописи Вольтера, которая
является расшифрованным дневником кардинала Ришелье? - спросила императрица.
- Он искал возможность познакомиться с этими записями с того дня, как
вступил в тайный орден. Возможно, теперь ты поверишь мне...
Екатерина взяла том в кожаном переплете, перелистала, отыскав нужное
место, и прочла вслух слова, уже запечатленные в голове аббатисы, слова,
которые давно умерший кардинал Ришелье позаботился зашифровать:
"Наконец я узнал, что тайна, обнаруженная в древнем Вавилоне, тайна,
доставшаяся по наследству персидской и индийской империям, известная только
немногим избранным, фактически является тайной шахмат Монглана...
Этот секрет, как и тайное имя Господа, не может быть записан ни на
одном человеческом языке. Эта страшная тайна, которая вызывала падение
цивилизаций и гибель королей, никогда не попадала в случайные руки. В нее
были посвящены лишь избранные, те, кто прошел испытания и принес клятвы.
Таким ужасным было это знание, что доверить его можно было только лучшим из
лучших...
По моему разумению, тайна сия воплощена в некой формуле. Именно эта
формула была причиной падения древних царств, о которых до нас дошли лишь
легенды. Однако мавры, вопреки тому, что были посвящены в тайное знание, и
наперекор священному трепету, который испытывали перед ним, нанесли эту
формулу на шахматы Монглана. Они записали тайные символы на клетках доски и
на фигурах так, что только истинные мастера игры могут найти ключ и
разгадать шифр.
К этой мысли я пришел после перевода и изучения древних манускриптов,
найденных в Шалоне, Суасоне и Туре.
Прости, Господи, наши грешные души!
За сим подписываюсь,
Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье, викарий Люсона, Пуатье и
Парижа, кардинал Рима, премьер министр Франции.

1642 год от Рождества Христова"
Екатерина дочитала документ до конца. Аббатиса молчала.
- Из его мемуаров видно, что "серый кардинал" планировал поездку в
епархию Монглан, - сказала императрица. - Но, как ты знаешь, умер в декабре
того же года, после подавления восстания в Руссильоне. Разве можно хоть на
мгновение усомниться, что он знал о существовании тайных обществ и хотел
завладеть шахматами Монглана до того, как они попадут в руки кому-нибудь
другому? Все, что делал Ришелье, он делал из стремления к власти. Так почему
же в преклонном возрасте его побуждения должны были измениться?
- Моя дорогая Фике, - сказала аббатиса с кроткой улыбкой, хотя душа ее
после слов императрицы пришла в смятение. - Мыслишь ты правильно, но все эти
люди мертвы. При жизни своей они, возможно, искали. Однако их поиски
окончились ничем. Ведь не боишься же ты призраков?
- Призраки могут восстать из могилы! - пылко произнесла Екатерина. -
Пятнадцать лет назад британские колонии в Америке восстали против власти
империи, и их мятеж завершился успехом. Кто возглавлял мятежников?
Вашингтон, Джефферсон, Франклин - все они принадлежат к братству вольных
каменщиков. А сегодня король Франции сидит под стражей, и корона вот-вот
упадет с его головы. Кто стоит за этим? Лафайет, Кондорсе, Демулен, Бриссо,
Дантон, Сьейес, а также родные братья короля, включая герцога Орлеанского.
Все они - масоны.
- Это лишь совпадение...- начала аббатиса, но Екатерина перебила ее:
- Было ли совпадением, что из тех французов, кого я пыталась подкупить,
чтобы провести Декрет о конфискации, согласился лишь Мирабо - член масонской
ложи? Конечно, когда он брал деньги, то не мог знать, что я рассчитывала
вскоре избавить его от сокровища.
- Епископ Отенский отказался? - спросила аббатиса, с улыбкой глядя на
подругу и перебирая кипы дневников. - И какую же причину он назвал?
- Он слишком много затребовал за содействие, - проворчала царица,
поднимаясь на ноги. - Этот человек знает больше, чем говорит. Представляешь,
в Собрании Талейрана прозвали "ангорский кот". Пушистый, но с коготками. Я
не доверяю ему.
- Ты доверяешь человеку, которого можешь подкупить, и не доверяешь
тому, кто отказался от взятки? - спросила аббатиса.
Печально взглянув на подругу, она поправила свое одеяние и встала.
Затем повернулась, словно собираясь идти.
- Куда ты? - в тревоге воскликнула Екатерина. - Разве ты не понимаешь,
почему я все это сделала? Я предлагаю тебе защиту. Я полновластная
правительница самой большой страны в мире. Моя власть в твоих руках...
- София, - спокойно сказала аббатиса, - я благодарю тебя за твое
предложение, но, в отличие от тебя, не боюсь этих людей. Я готова поверить,
что они, как ты утверждаешь, мистики, возможно, даже революционеры. Тебе
никогда не приходило в голову, что все эти тайные общества, которые ты так
пристально изучала, имеют своей целью нечто совсем иное, то, чего ты не
могла предвидеть?
- О чем ты? - спросила императрица. - Их действия ясно доказывают, что
они стремятся втоптать монархию в грязь! Какую же цель преследуют они, если
не контроль над миром?
- Возможно, их цель - освободить мир? - улыбнулась аббатиса. - Сейчас я
знаю слишком мало, чтобы сказать, кто из нас прав, а кто заблуждается.
Однако того, что мне известно, довольно, чтобы после твоих слов понять со
всей очевидностью: тебя ведет судьба, которая с рождения запечатлена на
твоей ладони, - три короны. Я же должна следовать своему предназначению.
Аббатиса повернула вверх ладонь и протянула подруге. На ней, рядом с