Нэвилл Крис. Восемь

- Готова побиться об заклад, что у него есть тридцать- сорок веских
причин, - ответила я ему и вернулась к своей бумажной работе.
- Ты сама себе роешь могилу, ты это понимаешь? - спросил он. - Ты не
можешь вертеть такими парнями, как Джок Уфам. Он не отправится спокойно в
свой угол, как нашкодивший мальчишка, не будет ходить вокруг да около.
Хочешь совет? Я думаю, тебе следует прямо сейчас отправиться к нему в
кабинет и принести свои извинения. Скажи ему, что сделаешь все, о чем он
попросит, пригладь ему перышки. Если ты этого не сделаешь, я тебе
гарантирую, что твоя карьера окончена.
- Он не уволит меня за отказ делать незаконные вещи, - сказала я.
- Ему не придется тебя увольнять. Он занимает такое положение, что
запросто сделает тебя несчастной и ты пожалеешь, что вообще пришла сюда. Ты
хорошая девочка, Кэтрин, ты мне нравишься. Ты слышала мое мнение. Теперь я,
пожалуй, пойду, а ты оставайся писать собственную эпитафию.
Это случилось неделю назад. Я не извинилась перед Джоком и никому не
рассказала о нашем с ним разговоре. Я отправила свои рекомендации клиенту за
день до Рождества, по графику. Кандидату Джока не повезло. С тех пор вокруг
почтенной фирмы "Фулбрайт, Кон, Кейн и Уфам" все было спокойно. До этого
утра.
Компании понадобилась неделя, чтобы придумать, какую форму пытки для
меня выбрать. Этим утром Лайл прибыл в мой офис с приятными известиями.
- Итак, - проговорил он, - ты не можешь сказать, что я тебя не
предупреждал. С женщинами всегда одни неприятности, они никогда не
прислушиваются к доводам рассудка.
Кто-то в соседнем "офисе" воспользовался туалетом, и я переждала, пока
не стихнет шум. Такое вот предзнаменование будущего.
- Какой смысл выслушивать "доводы рассудка", когда все уже произошло? -
спросила я. Знаешь, как это называется? Пустопорожние размышления.
- Там, куда ты отправляешься, у тебя будет много времени для
размышлений, - сказал Лайл. - Компаньоны встретились рано утром за кофе и
пончиками с джемом и позаботились о твоей судьбе. Выбор был небольшой -
между Калькуттой и Алжиром. Ты будешь счастлива узнать, что Алжир победил.
Мой голос был решающим, надеюсь, ты это оценишь.
У меня под ложечкой противно засосало.
- О чем ты говоришь? - спросила я. - Где, к дьяволу, находится этот
Алжир и какое отношение он имеет ко мне?
- Алжир - это столица Алжира, социалистического государства на
побережье Северной Африки. Входит в страны третьего мира. Думаю, тебе лучше
взять эту книгу и почитать о нем. - Он уронил тяжелый том на мой письменный
стол и продолжил: - Как только тебе выправят визу, что займет примерно три
месяца, ты станешь проводить там много времени. Это твое новое назначение.
- Что же я назначена делать? - спросила я. - Или это просто ссылка?
- Нет, мы только что начали там один проект. Мы работаем во многих
экзотических местах. Это ежегодный сбор в маленьком клубе стран третьего
мира, которые время от времени встречаются, чтобы поболтать о ценах на
бензин. Он называется ОТРАМ или как-то в этом роде. Минутку...- Он достал из
кармана куртки какие-то бумажки и пролистал их. - Вот, нашел, это называется
ОПЕК.
- Никогда не слышала о таком, - сказала я.
В декабре 1972 года не так уж много людей знали об ОПЕК. Хотя в скором
времени всему миру предстояло услышать об этой организации.
- Я тоже, - признал Лайл. - Вот почему компания считает, что это будет
для тебя прекрасным назначением. Они хотят тебя похоронить, Велис, как я и
говорил,
В туалете снова спустили воду, и с ней уплыли в канализацию все мои
надежды.
- Несколько недель назад мы получили из парижского офиса
телефонограмму, в которой нас просили прислать эксперта по компьютерам для
работы в сфере нефти, природного газа и энергетики. Они возьмут любого, а мы
получим жирный куш. Никто из старшего консультационного состава не пожелал
поехать. Просто энергетика - не слишком высокоразвитая индустрия. Похоже,
это назначение - тупик. Мы уже хотели телеграфировать им, что никого не
нашли, когда всплыло твое имя.
Они не могли заставить меня силой принять это назначение: рабство
закончилось в Штатах вместе с Гражданской войной. Они хотели заставить меня
уйти из фирмы, но будь я проклята, если сдамся так легко.
- И что я буду делать для этих миляг из третьего мира? - сахарным
голоском спросила я. - Я ничегошеньки не знаю о нефти и о природном газе.
Знаю только то, что им несет из соседнего "офиса".
Я имела в виду туалет.
- Рад, что ты спросила, - сказал Лайл. - Тебя направляют в "Кон
Эдисон", будешь работать там до самого отъезда в Алжир. На своей
электростанции они используют все, что плывет вниз по течению Ист-Ривер, и
за несколько месяцев ты станешь экспертом в энергетике. Не горюй, Велис!
Ведь это могла быть и Калькутта.
Лайл рассмеялся, пожал плечами и вышел.
Вот так и получилось, что я оказалась среди ночи в вычислительном
центре компании "Пан-Американ". Я зубрила про страну, о которой никогда не
слышала, располагавшуюся на континенте, о котором я ничего не знала, чтобы
стать экспертом в сфере, которая меня не интересовала, и жить среди людей,
которые не говорили на моем языке и, возможно, полагали, что женщине место в
гареме.
Да уж, от сотрудничества "Фулбрайт Кон" и алжирцев выигрывали обе
стороны.
При всем этом страха я не испытывала. Мне потребовалось три года, чтобы
узнать все, что только можно, о сфере грузоперевозок. Узнать столько же об
энергетике представлялось мне более простым делом. Сверлишь дыру в земле,
оттуда фонтанирует нефть, что же в этом сложного?
На практике меня ждала бы незавидная участь, если бы все книги, которые
я прочитала, были такие же "блестящие", как та, что лежала передо мной:
"В 1950 году арабская легкая нефть продавалась по 2 доллара за баррель.
И в 1972 году она также продается по 2 доллара за баррель. Это делает
арабскую легкую нефть одним из самых дешевых видов сырья, даже без учета
роста инфляции за указанный промежуток времени. Объяснение этого феномена
кроется в жестком контроле, который введен мировыми правительствами на
данный сырьевой продукт".
Потрясающе! Но что я посчитала действительно обворожительным, так это
то, чего книга не объясняла. Этой ночью я узнала о том, о чем не говорилось
ни в одной книге.
Арабская легкая нефть - это, оказывается, определенный сорт нефти.
Фактически это самая ценная нефть в мире. Причина, по которой цена на нее
оставалась неизменной больше двадцати лет, была в том, что цена
контролировалась не теми, кто продавал нефть, и не теми, кто владел
нефтяными месторождениями, а теми, кто распределял ее, -
жуликами-посредниками. И так было всегда.
В мире было восемь больших нефтяных компаний: пять из них американские,
остальные три - британская, датская и французская. Пятьдесят лет назад
некоторые из этих посредников во время охоты на куропаток в Шотландии решили
разделить между собой мировое распределение нефти так, чтобы не стоять на
пути друг у друга. Несколько месяцев спустя они встретились в Остенде с
парнем по имени Калуст Гульбекян, который прибыл туда с красным карандашом в
кармане. Достав его, он провел то, что позднее назвали "Красной линией",
обозначив большой кусок земли, который включал в себя старую Оттоманскую
империю (теперь это Ирак и Турция), а также большой кусок Персидского
залива. Джентльмены поделили все это и принялись за бурение. В Бахрейне
ударила струя нефти, и гонка пошла.
Закон о поставках и потреблении нефти - весьма спорный момент, особенно
если ты крупнейший потребитель этого продукта и в то же время контролируешь
его поставки. Согласно графикам, которые я изучала, Америка давно уже
является самым крупным потребителем нефти. Все нефтяные компании, и особенно
американские, контролировали поставки. Делали они это просто. Заключали
контракты на добычу (или разведку) нефти по расценкам владельцев основной
доли, а затем перевозили и распределяли нефть, получая при этом
дополнительный доход от разницы цен.
Я сидела в одиночестве перед массивной стопкой книг, набранных мной в
библиотеке "Пан-Американ", единственной, которая была открыта в новогоднюю
ночь. Наблюдала, как за окном в желтом свете уличных фонарей, цепочкой
тянувшихся вдоль Парк-авеню, сыплется снег. И думала.
Одна мысль упорно крутилась у меня в голове. Та самая, которая спустя
несколько месяцев займет умы куда более выдающиеся. Мысль, которая
взбудоражит правителей государств и сделает богами управляющих нефтяными
компаниями. Мысль, которая низвергнет мир в кровопролитные войны и
экономический кризис, поставит планету на грань третьей мировой войны. Но
мне она не казалась такой уж революционной.
Мысль была примерно такая: что было бы, если бы мы перестали
контролировать поставки нефти? Ответ на этот вопрос, весьма красноречивый во
всей его простоте, через двенадцать месяцев явится миру, как пресловутые
огненные письмена на стене.
Это стало бы нашим "свиданием в Самарре".

Спокойный ход

Позиционный: термин, относящийся к ходу, маневру или стилю игры,
преследующему скорее стратегические, нежели тактические цели. Таким образом,
позиционный ход, как правило, является спокойным ходом.
Спокойный ход: не приводит к обмену фигурами или их захвату и не
содержит прямой угрозы. Вполне очевидно, что такой ход предоставляет черным
наибольшую свободу действий.
Эдвард Р. Брас.
Иллюстрированный
словарь шахматной игры

Где-то звонил телефон. Я подняла голову и огляделась. Мне понадобилось
какое-то время, чтобы сообразить, что я все еще нахожусь в вычислительном
центре "Пан-Американ". По-прежнему был канун Нового года, настенные часы в
дальнем конце комнаты показывали четверть двенадцатого. Я удивилась, почему
никто не снимает трубку.
Я оглядела центр - огромный зал с белым подвесным потолком. Над
квадратными плитами потолка, словно земляные черви в толще земли, змеились
мили коаксиального кабеля. Ни движения вокруг. Как в морге.
Затем я вспомнила, что отпустила операторов на перерыв, пообещав
подменить их. Однако это было несколько часов назад. Я раздраженно встала и
отправилась к щиту управления, подумав, что их просьба отлучиться выглядела
странной. "Ты не против, если мы отправимся в хранилище немного повязать?" -
спросили они. Повязать? Я добралась до контрольной панели с
распределительными щитами и консолями, откуда можно было связаться с охраной
ворот и постами в здании. Нажала на светившуюся кнопку телефонной линии и
заметила, что один из индикаторов горит красным светом, показывая, что
закончилась лента. Я нажала другую кнопку, для связи с хранилищем, чтобы
вызвать оператора на этаж, и наконец подняла телефонную трубку.
- "Пан-Американ", ночной дежурный - сказала я, сонно протирая глаза.
- Видишь? - раздался медоточивый голосок с безошибочно узнаваемым
британским акцентом. - Говорил я тебе, она будет работать! Она всегда
работает.
Фраза была адресована кому-то на другом конце провода. Затем собеседник
обратился ко мне:
- Кэт, дорогая! Ты опаздываешь. Мы все тебя ждем! Уже двенадцатый час.
Ты что, не помнишь, какая сегодня ночь?
- Ллуэллин, - сказала я, потягиваясь, чтобы размять затекшие руки и
ноги, - я действительно не могу прийти. Мне надо сделать работу. Знаю, я
обещала, но...
- Никаких "но", дорогая. В канун Нового года мы все должны узнать, что
приготовила для нас судьба. Нам уже предсказали будущее, это было очень,
очень забавно. Теперь твоя очередь. Меня здесь пихает Гарри, он хочет
поговорить с тобой.
Я застонала и снова вызвала хранилище. Куда, в конце концов,
провалились эти проклятые операторы? И какого дьявола трое здоровых мужиков
собрались проводить новогоднюю ночь в темном холодном хранилище, что-то там
вывязывая?
- Дорогая, - зарокотал в трубке низкий баритон Гарри. Как всегда, мне
пришлось отдернуть трубку от уха, чтобы не оглохнуть.
Гарри был моим клиентом, когда я работала в МММ, с тех пор мы
оставались друзьями. Его семья удочерила меня, и Гарри каждый раз приглашал
меня на благотворительные вечера, навязывая мое общество своей жене Бланш и
ее брату Ллуэллину. На самом деле Гарри надеялся, что я подружусь с его
дочуркой Лили, несносной девицей примерно моих лет. Черта с два он этого
дождется!
- Дорогая, - продолжал Гарри, - надеюсь, ты простишь меня, я только что
отправил Сола за тобой.
- Ты не должен был посылать за мной машину, Гарри! - сказала я. -
Почему ты не спросил меня, прежде чем отправлять Сола в снегопад?
- Потому что ты сказала бы "нет", - веско ответил Гарри. Тут он попал в
точку. - Кроме того, Сол любит покататься. Это его работа, он же шофер. За
это я плачу ему, он не может пожаловаться. В любом случае ты должна быть мне
благодарна.
- Я не собираюсь быть тебе благодарной, Гарри, - ответила я. - Не
забывай, кто кому обязан.
Двумя годами раньше я установила для компании Гарри программу
грузоперевозок, которая сделала его самым преуспевающим меховщиком не только
в Нью-Йорке, но и в Северном полушарии. "Качественные дешевые меха Гарри"
могли доставить сшитую на заказ шубу хоть на край света в течение двадцати
четырех часов. Я снова нажала кнопку вызова. Красный глаз индикатора
по-прежнему горел, требуя ленты. Где же операторы?
- Послушай, Гарри, - нетерпеливо сказала я, - не знаю, как ты отыскал
меня, но я пришла сюда, чтобы побыть одной. Я сейчас не могу обсуждать это,
но у меня проблема.
- Твоя проблема в том, что ты всегда работаешь и ты всегда одна.
- Проблема в моей компании, - возразила я. - Они хотят вовлечь меня в
новый род деятельности, о котором я ничего не знаю. Они планируют отправить
меня за далекие моря. Мне требуется время, чтобы все обдумать и просчитать.
- Я говорил тебе, - проревел Гарри мне в ухо, - чтобы ты не доверяла
этим гоям. Лютеране-счетоводы, только послушайте! О'кей, пусть я женился на
одной из них, но я не подпускаю их к моим книгам, если ты улавливаешь, о чем
я. Кэт, будь хорошей девочкой, бери пальто и спускайся. Приезжай сюда, мы
выпьем и пошепчемся о твоих неурядицах. Кроме того, предсказательница
невероятна. Она много лет работает здесь, но я не встречал ее прежде.
Похоже, придется мне выгнать моего брокера и нанять ее.
- Ты это несерьезно! - возмутилась я.
- Разве я когда-нибудь обманывал тебя? Послушай, она знала, что ты
будешь здесь сегодня вечером. Первое, что она произнесла, приблизившись к
нашему столику, было: "А где же ваша подруга, которая занимается
компьютерами?" Ты можешь в это поверить?
- Боюсь, что нет, - сказала я. - Так где же вы все-таки?
- Я и говорю тебе, дорогая. Эта дама продолжает настаивать, чтобы ты
приехала сюда. Она даже сказала, что наше с тобой будущее как-то там
связано. И это еще не все. Представь, она знала, что и Лили должна быть.
- Лили не смогла прийти? - спросила я.
Признаться, я почувствовала облегчение, услышав эту новость. Но как
могла Лили, единственная дочь Гарри, оставить отца в Новый год? Она должна
была знать, как сильно это ранит его.
- Ох уж эти дочки, что с ними поделаешь? Мне тут срочно требуется
моральная поддержка. Я сцепился со своим шурином, мы с ним весь вечер
ругаемся.
- Ладно, я приеду, - сказала я ему.
- Великолепно! Я знал, что ты согласишься. Тогда лови Сола у входа, а
когда приедешь сюда, попадешь в мои крепкие объятия.
Я повесила трубку, испытывая еще большую депрессию, чем прежде. Только
этого мне не хватало: целый вечер слушать глупую болтовню невыносимо
скучного семейства Гарри. Но самому Гарри всегда удавалось поднять мне
настроение. Может, вечеринка поможет мне развеяться. Энергичной походкой я
прошла через центр к двери хранилища и распахнула ее. Операторы были здесь.
Они толпились вокруг маленькой стеклянной трубки, наполненной белым
порошком. Операторы виновато посмотрели на меня, когда я вошла, и протянули
мне стеклянную трубочку. Очевидно, под "вязанием" они имели в виду кокаин.
- Я ухожу на ночь, - сказала я им. - Как вы думаете, парни, все вместе
вы сумеете засунуть ленту в компьютер или нам следует прикрыть авиалинию на
сегодняшнюю ночь?
Расталкивая друг друга, они ринулись выполнять мою просьбу. Я забрала
свое пальто, сумку и отправилась к лифтам.
Когда я спустилась вниз, большой черный лимузин уже стоял перед входом.
Проходя через вестибюль, я увидела в окно Сола - он выскочил из машины и
побежал открывать тяжелые стеклянные двери.
Это был остролицый человек с глубокими морщинами от скул до подбородка.
Сола трудно было не заметить в толпе. Он был высок, много выше шести футов,
то есть ростом почти с Гарри, но если Гарри был чрезвычайно упитан, то Сол
был настолько же тощ. Вместе они смотрелись как вогнутое и выпуклое
отражение в кривых зеркалах в комнате смеха. Униформа Сола была слегка
припорошена снегом. Он подхватил меня под руку, чтобы я не поскользнулась на
льду. Усадив меня на заднее сиденье лимузина, он с улыбкой спросил:
- Не смогли отказать Гарри? Ему трудно говорить "нет".
- Он просто невозможен, - согласилась я. - Не уверена, что смысл слова
"нет" вообще знаком ему. Где точно проходит этот шабаш ведьм?
- В отеле "Пятая авеню", - ответил Сол, захлопнул дверь машины и
отправился на водительское место.
Он завел мотор, и мы покатили по свежевыпавшему снегу.
В канун Нового года основные транспортные магистрали Нью-Йорка
заполнены почти так же, как и в будние дни. Такси и лимузины курсируют по
улицам, а гуляки бродят по тротуарам в поисках очередного бара. Асфальт
усыпан серпантином и конфетти, в воздухе витает праздничное настроение.
Сегодняшняя ночь не была исключением. Мы чуть не сбили нескольких
развеселых горожан, которые выкатились из бара прямо под колеса нашей
машины. Бутылка от шампанского вылетела из аллеи и отскочила от капота
лимузина.
- Похоже, это будет тяжелая поездка, - сделала я вывод.
- Я привык к этому, - ответил Сол. - Каждый Новый год я вывожу мистера
Рэда и его семью, и всегда одно и то же. За такое надо платить боевые.
- Как давно вы с Гарри? - спросила я его, когда мы покатили по Пятой
авеню, мимо светящихся огнями зданий и тускло освещенных витрин магазинов.
- Двадцать пять лет, - сказал Сол. - Я начал работать у мистера Рэда
еще до рождения Лили. Даже до того, как он женился.
- Вам, должно быть, нравится у него работать?
- Работа есть работа, - ответил Сол и немного погодя добавил: - Я
уважаю мистера Рэда. Мы вместе пережили тяжелые времена. Помню, когда его
дела шли хуже некуда, он все равно аккуратно платил мне, даже если сам
оставался ни с чем. Ему нравилось иметь лимузин. Он говорил, наличие
лимузина придает ему лоск.
Сол остановился на красный свет светофора, повернулся ко мне и
продолжил:
- Знаете, в былые времена мы развозили меха в лимузине. Мы были первыми
меховщиками в Нью-Йорке, которые стали так делать. - В голосе Сола звучали
нотки гордости. - Теперь я в основном вожу миссис Рэд и ее брата по
магазинам, когда мистер Рэд во мне не нуждается. Или отвожу Лили на матчи.
Весь остаток пути до отеля мы ехали молча.
- Я так понимаю, Лили не появится сегодня вечером? - заметила я.
- Нет, - согласился Сол.
- Вот почему я ушла с работы... Что же это у нее за важные дела,
которые не позволяют ей провести с отцом несколько часов в новогоднюю ночь?
- Вы знаете, что у нее за дела, - ответил Сол, останавливая машину
перед отелем. Возможно, у меня разыгралось воображение, но в голосе его мне
послышалась злость. - Она занята сегодня тем же, чем и всегда, - играет в
шахматы.
Отель "Пятая авеню" располагался всего в нескольких кварталах от парка
на Вашингтон-сквер. Можно было разглядеть деревья, покрытые снегом,
пушистым, как взбитые сливки. Словно миниатюрные горные шапки или колпачки
гномов, они сгрудились вокруг массивной арки, отмечающей вход в
Гринвич-Виллидж.
В 1972 году бар в отеле еще не был переделан. Как и многие другие бары
в отелях Нью-Йорка, он так достоверно копировал деревенский постоялый двор
времен Тюдоров, что нетрудно было вообразить, будто посетителей ждут перед
домом площади, а не лимузины. Большие окна, выходящие на улицу, представляли
собой пестрые витражи. Ревущее пламя в большом каменном очаге освещало лица
посетителей бара и бросало сквозь цветные стекла рубиновые сполохи на
заснеженную улицу.
Гарри оккупировал круглый дубовый стол у окна. Мы вышли из машины, он
заметил нас и помахал рукой. Гарри весь подался вперед, и его дыхание
проделало в замерзшем стекле "глазок". Ллуэллин и Бланш виднелись на заднем
плане. Они сидели за столом, перешептываясь друг с другом, словно два
белокурых ангела Боттичелли.
Как похоже на рождественскую открытку, думала я, пока Сол помогал мне
выбраться из машины. Жаркий огонь в камине, бар, переполненный людьми в
праздничных нарядах, отблески пламени на лицах... Все выглядело нереальным,
ненастоящим. Пока Сол отъезжал, я стояла на тротуаре и наблюдала, как
искрится снег в свете уличных фонарей. Гарри тут же ринулся на улицу
встречать меня, словно боялся, что я растаю и исчезну, как снежинка.
- Дорогая! - вскричал он и сдавил в медвежьих объятиях, едва не
переломав мне кости.
Гарри был гигантом. В нем было добрых шесть футов и четыре или даже
пять дюймов, и только очень снисходительный человек мог сказать, что Гарри
"весит больше нормы". Гарри был огромной горой плоти с мудрыми глазами и
задорными ямочками на щеках, которые делали его похожим на святого Бернарда.
Нелепый жакет в красную, зеленую и черную клетку заставлял его казаться еще
более необъятным.
- Я так рад, что ты здесь, дорогая! - сказал Гарри, хватая меня за руку
и таща за собой через вестибюль и сквозь тяжелые двойные двери в бар, где
нас ждали Бланш и Ллуэллин.
- Дорогая, дорогая Кэт, - сказал Ллуэллин, поднимаясь со своего места и
чмокая меня в щеку. - Бланш и я очень удивлены тому, что ты все же приехала,
не правда ли, дорогуша?
Ллуэллин всегда называл Бланш "дорогуша" - так маленький лорд
Фаунтлерой [герой детской книжки Ф. Ходжсон-Барнетт, образец для подражания
многих поколений маленьких англичан] называл свою мать.
- Честно, дорогая, - продолжил он, - отрывать тебя от компьютера все
равно что оттаскивать Хитклифа [герой романа Эмили Бронте "Грозовой
перевал"] от смертного одра пресловутой Катерины. Клянусь, я часто
недоумеваю, что бы вы с Гарри делали, если бы каждый день не погружались с
головой в свой бизнес.
- Привет, дорогая, - проговорила Бланш, делая знак наклониться, чтобы
она могла подставить мне свою прохладную фарфоровую щечку. - Ты выглядишь
изумительно, как обычно. Садись. Скажи Гарри, что тебе налить.
- Я принесу ей яичный флип, - предложил Гарри. Он возвышался над нами,
сияя, как сверкающая огнями рождественская елка. - У них тут готовят
прекрасный флип. Ты попробуешь немного, а потом выберешь то, что захочешь.
И он начал пробираться сквозь толпу к бару. Голова Гарри гордо торчала
над морем голов и плеч других посетителей.
- Гарри сказал, ты уезжаешь в Европу. Это правда? - спросил Ллуэллин.
Он склонился к Бланш и протянул ей бокал. По случаю праздника оба
принарядились гак, чтобы соответствовать друг другу: она была в
темно-зеленом вечернем платье, которое выгодно подчеркивало ее нежный цвет
лица; он - в бархатном темно-зеленом смокинге и черном галстуке. Хотя обоим
было за сорок, Ллуэллин и Бланш выглядели удивительно молодо. Однако за
блеском золоченых фасадов прятались существа, похожие на декоративных
собачек, ухоженных, но глупых и рожденных от близкородственного скрещивания.
- Не в Европу, - ответила я. - В Алжир. Это своего рода наказание.
Алжир - это город в одноименном государстве.
- Я знаю, где это, - ответил Ллуэллин. Они с Бланш обменялись
взглядами. - Но какое поразительное стечение обстоятельств, не правда ли,
дорогуша?
- На твоем месте я бы не упоминала об этом при Гарри, - сказала Бланш,
поигрывая двойной нитью прекрасно подобранных жемчужин. - Он испытывает к
арабам какую-то непонятную враждебность. Ты бы послушала его, когда он
начинает о них говорить.
- Радоваться тебе нечему, - добавил Ллуэллин. - Это отвратительное
место. Нищета, грязь, тараканы. И кускус - ужасающая смесь вареных макарон и
жирной баранины [На самом деле кускус представляет собой маленькие шарики из
манной крупы, смешанные с подсоленной водой и сваренные на пару. Подаются к
мясным и овощным блюдам или отдельно с острым соусом].
- Вы там были? - спросила я, наслаждаясь столь ободряющим описанием
места моей предстоящей ссылки.
- Лично - нет, - ответил он. - Но я как раз искал человека, который
съездит туда для меня. Ни слова, дорогуша, я верю, что наконец-то нашел его.
Ты, наверное, знаешь, что мне время от времени приходится полагаться на
финансовую поддержку Гарри...
Никто лучше меня не знал о масштабах его долгов Гарри. Даже если бы
Ллуэллин сам не твердил об этом во всеуслышание, состояние его антикварного
магазина на Мэдисон-авеню говорило само за себя. Его продавцы подскакивали к
каждому входящему в двери покупателю, словно на распродаже подержанных
машин. Самые успешные антиквары Нью-Йорка продают свой товар только по
договоренности, а не выскакивая из засады.
- Но теперь, - говорил Ллуэллин, - я вышел на клиента, который собирает
очень редкие вещи. Если я сумею найти и приобрести одну из тех, которые он
ищет, это поможет мне получить пропуск к независимости.