Нэвилл Крис. Восемь

Я положила кисти в воду и уставилась на нее. Это прозвучало
подозрительно похоже на приглашение. Лили давно взяла за правило не посещать
шахматные матчи, если не участвовала в них сама.
- Кто такой Соларин? - спросила я.
Лили взглянула на меня с таким изумлением, как будто я спросила, кто
такая королева Англии.
- Я забыла, что ты не читаешь газет, - проговорила она. - Он же у всех
на устах. Это политическое событие последних десяти лет! Считается, что он
лучший шахматист со времен Капабланки, прирожденный гений игры. Он только
что приехал из Советской России, впервые за три года...
- Я думала, лучшим в мире считается Бобби Фишер, - сказала я, отмывая
кисти в горячей воде. - Что за шумиха была в Рейкьявике прошлым летом?
- Отлично, ты все-таки слышала об Исландии, - сказала Лили и попыталась
протиснуться в кладовую. - Факт в том, что с тех пор Фишер не играл. Ходят
слухи, что он не будет защищать свой титул и не будет больше играть на
публике. Русские потирают руки от предвкушения. Шахматы - их национальный
вид спорта, и они грызут друг друга, стараясь забраться на вершину. Если
Фишер сойдет с дистанции, то останутся только претенденты из России.
- Таким образом, прибывший русский - основной претендент на титул, -
сказала я. - Ты думаешь, этот парень...
- Соларин.
- Ты думаешь, чемпионом станет Соларин?
- Может, да, а может, и нет, - сказала Лили и снова вернулась к своей
любимой теме. - Самое удивительное в том, что многие верят, что он лучший,
но притом за ним не стоит Политбюро, а это неслыханно для игрока из России.
Последние несколько лет ему фактически не давали играть.
- Почему не давали? - Я положила кисти на сушилку и вытерла руки
полотенцем. - Если они так мечтают победить, что это становится вопросом
жизни и смерти...
- Очевидно, у него нет советской закалки, - сказала Лили, достала из
холодильника бутылку с вином и налила себе еще. - На турнире в Испании три
года назад был какой-то скандал. Глухой ночью Соларина быстро отправили
обратно в матушку Россию. Сначала говорили, что он заболел, потом - что у
него нервный срыв. Такие вот истории, а затем наступила тишина. С тех пор о
нем ничего не было слышно. До этой недели.
- Что произошло на этой неделе?
- На этой неделе, как гром среди ясного неба, в Нью-Йорк вдруг
прилетает Соларин, причем в окружении парней из КГБ, как в клетке. Он
заявляется в шахматный клуб Манхэттена и говорит, что хочет участвовать в
турнире Германолда. Разразился скандал по всем статьям. Во-первых, для
участия в этом турнире должно быть приглашение. Соларин приглашен не был.
Во-вторых, это турнир пятого сектора, куда входят только США. А СССР - это
сектор четыре. Можешь представить, в какой ужас пришли организаторы турнира,
когда узнали, кто он такой.
- Почему они не могли отказать ему?
- А в том-то и чертовщина! - ликующе воскликнула Лили. - Джон
Германолд, спонсор турнира, был когда-то театральным продюсером. После того
как Фишер стал сенсацией в Исландии, ставки на шахматы взлетели до небес.
Теперь это огромные деньги. Германолд убьет за то, чтобы на билетах
красовалось имя Соларина.
- Я не понимаю, как Соларин приехал из России на турнир, если, ты
говоришь, Советы ему не разрешали играть?
- Дорогая моя, над этим сейчас все и ломают головы, - сказала Лили. -
Раз его сопровождают телохранители из КГБ, значит, он приехал с
благословения правительства, не так ли? О, какая очаровательная интрига! Вот
почему я подумала, ты захочешь пойти сегодня...
Лили замолчала.
- Пойти куда? - медовым голоском спросила я, хотя совершенно точно
знала, к чему она ведет.
Я просто наслаждалась, наблюдая, как мучается Лили, стараясь изо всех
сил показать, будто ей все равно, что происходит на состязаниях. "Я не
разыгрываю из себя мужчину, - частенько твердила она, - я играю в шахматы".
- Соларин играет сегодня, - нерешительно сказала она. - Это его первая
игра после происшествия в Испании. Этот матч многое решает, все билеты были
распроданы заранее. Он начнется через час, и я думаю, что могу провести
нас...
- Большое спасибо, я пас, - перебила я. - Мне неинтересно наблюдать за
шахматной игрой. Почему бы тебе не пойти одной?
Лили сжала в руке бокал с вином, выпрямилась и как-то напряженно
проговорила:
- Ты же знаешь, я не могу.
Это был, наверное, первый случай, когда Лили обращалась к кому-нибудь
за помощью. Если бы я отправилась с ней на игру, она могла бы сделать вид,
что оказывает любезность подруге. Если бы Лили объявилась в толпе
спрашивающих лишний билетик одна, она бы тут же попала в шахматные колонки
газет. Соларин, возможно, и был сенсацией, но в нью-йоркских шахматных
кругах появление Лили Рэд на матче стало бы куда более лакомым поводом для
сплетен. Она была одной из лучших шахматисток США и, конечно, самой
экстравагантной.
- На следующей неделе, - стиснув зубы, проговорила она, - я играю с
победителем сегодняшнего матча.
- А-а, теперь понятно, - кивнула я. - Победителем может стать Соларин.
И поскольку ты никогда не играла с ним и, несомненно, никогда не читала о
стиле его игры...
Я подошла к гардеробной и открыла дверь. Кариока пулей вылетел оттуда и
принялся бегать вокруг меня и кидаться на домашние тапочки. Я немного
понаблюдала за ним, затем поддела его ногой и швырнула в груду подушек. Пес
с удовольствием разлегся там и тут же вытащил несколько перьев с помощью
своих маленьких острых зубов.
- Не могу понять, почему он все время цепляется к тебе, - заметила
Лили.
- Просто выясняем, кто тут хозяин, - пожала я плечами. Лили промолчала.
Мы наблюдали, как Кариока обследует подушки, словно там было что-то
интересное. Хотя о шахматах я знала очень мало, я чувствовала, что сейчас
удерживаю центр доски. Правда, я и подумать тогда не могла, что следующий
ход будет моим.
- Ты должна пойти со мной, - наконец сказала Лили.
- По-моему, ты неправильно ставишь вопрос, - проговорила я.
Лили встала, подошла ко мне и проникновенно посмотрела в глаза.
- Ты даже не представляешь, как для меня важен этот турнир, - сказала
она. - Германолд подначил членов шахматного комитета разрешить проведение
этого турнира, пригласив всех гроссмейстеров пятого сектора. Выступив хорошо
и набрав очки, я могла бы выйти в высшую лигу. Я могла бы даже победить.
Если бы не появился Соларин...
Жеребьевка в шахматах всегда была для меня загадкой. А в том, что нужно
сделать, чтобы завоевать такие титулы, как гроссмейстер (ГМ) и мастер
международного класса (ММ), я и вовсе ничего не понимала.
Если рассматривать шахматы как своего рода математику, то становится
несколько проще представить себе пути, ведущие к вершине. Но шахматное
сообщество больше напоминало старый добрый мальчишеский клуб. Я могла понять
раздражение Лили, однако кое-что меня озадачивало.
- И что с того, если ты будешь второй на этом турнире? - спросила я. -
Ты и так одна из лучших женщин-шахматисток в США.
- Лучших женщин! Женщин?!
Лили выглядела так, словно собиралась плюнуть на пол. Я вспомнила, что
она дала зарок никогда не играть в шахматы против женщин. Шахматы были
мужской игрой, и, чтобы выиграть, ты должна была побить мужчин. Уже целый
год Лили ждала, чтобы ей присвоили звание мастера международного класса,
честно ею заслуженное. Нынешний турнир действительно был важен для нее: если
бы она выиграла у мастеров международного класса, те, кто заправляет в
шахматном спорте, больше не могли бы тянуть с присвоением ей этого звания.
- Ты ничего не понимаешь! - сказала Лили. - Это турнир на выбывание. Я
играю против Соларина во второй встрече, при условии, что мы оба выигрываем
первую, а мы выиграем. Если я проиграю ему, то вылечу из турнира.
- Ты боишься, что не сможешь обыграть его? - спросила я.
Хотя Соларин и был величиной, я удивилась, что Лили допускает саму
возможность поражения.
- Я не знаю, - честно призналась она. - Мой тренер считает, что Соларин
размажет меня по доске, всыплет мне как следует. Ты не понимаешь, что
чувствуешь, когда проигрываешь! Я ненавижу проигрывать. Ненавижу...
Она заскрежетала зубами и сжала кулаки.
- Разве они не могут для начала выставить против тебя игроков твоего
уровня? - спросила я. Кажется, я что-то читала об этом.
- В Штатах всего несколько десятков игроков, кто набрал двадцать четыре
сотни очков, - хмуро отметила Лили. - И далеко не все из них играют на этом
турнире. Хотя Соларин в последний раз набрал две с половиной тысячи очков,
между моим и его уровнем всего пять человек. Но из-за того, что я играю с
ним уже во второй встрече, у меня не будет возможности "разогреться" в
других играх.
Теперь я поняла. Театральный продюсер, который устраивал этот турнир,
пригласил Лили из-за ее известности в обществе. Он хотел, чтобы билеты
продавались, а Лили была Жозефиной Бейкер [Жозефина Бейкер - знаменитая
джазовая певица и танцовщица, выступала преимущественно в откровенном наряде
из страусовых перьев] шахмат. У нее было все, кроме оцелота и бананов.
Теперь, когда у спонсора появилась козырная карта в лице Соларина, Лили
можно было принести в жертву как подержанный товар. Германолд поставил ее в
пару с Солариным, чтобы выбить из турнира. Не имело значения, что для нее
турнир был средством получить звание. Я вдруг подумала, что шахматы мало чем
отличаются от аудита.
- О'кей, ты все объяснила, - сказала я и устремилась в коридор.
- Куда ты? - спросила Лили, повысив голос.
- Хочу принять душ, - бросила я через плечо.
- Душ? - В голосе Лили зазвучали истерические нотки. - Какого черта?
- Я должна принять душ и переодеться, - ответила я, остановившись перед
дверью в ванную, и оглянулась, чтобы посмотреть на нее. - Если, конечно, мы
собираемся через час попасть на игру.
Лили смотрела на меня, не говоря ни слова. На лице ее застыла
растерянная улыбка.
По-моему, ужасно глупо ездить в открытой машине в середине марта, когда
над головой висят снеговые облака и температура падает до нуля.
Лили куталась в свою меховую накидку, Кариока деловито обгрызал
кисточки и раскидывал их по полу машины. На мне было только черное шерстяное
пальто, и я замерзала.
- У этой штуки есть крыша? - спросила я, перекрикивая шум ветра.
- Почему бы тебе не попросить Гарри сшить для тебя что-нибудь меховое?
Кроме всего прочего, это его бизнес, а ты - его любимица.
- Сейчас это мне не поможет, - ответила я. - Объясни мне, почему эта
игра проводится за закрытыми дверями в клубе "Метрополитен"? Я думала,
спонсор захочет пригласить как можно больше публики на первую игру Соларина
на Западе спустя несколько лет.
- Ты отлично знаешь спонсоров, - согласилась Лили. - Однако сегодня
Соларин играет с Фиске. Если проводить открытый публичный матч, это может
привести к обратному результату. Сказать, что Фиске "немного того", - значит
ничего не сказать.
- Кто такой Фиске?
- Энтони Фиске очень сильный игрок, - сказала Лили, поправляя меха. -
Он английский гроссмейстер, но зарегистрирован в пятом секторе, потому что
жил в Бостоне, когда активно играл. Я вообще удивляюсь, что он принял
приглашение, поскольку уже много лет не играл. На последнем турнире он
потребовал, чтобы публика покинула комнату: думал, что комната набита
"жучками" и что там какие-то таинственные колебания в воздухе, которые
накладываются на его мозговые волны. Все шахматисты такие - балансируют на
грани безумия. Говорят, Пол Морфи, первый чемпион США, умер, сидя в ванне
полностью одетым, а вокруг плавали женские туфли. Сумасшествие - это бич
шахмат, но ты не думай, что я тронусь. Это происходит только с мужчинами.
- Почему только с мужчинами?
- Потому что шахматы, моя дорогая, это своего рода эдипова игра. Убей
короля и трахни королеву, вот это о чем. Психологи любят сопровождать
шахматистов, чтобы посмотреть, не слишком ли часто они моют руки, не нюхают
ли кеды, не мастурбируют ли в перерывах. А потом пишут об этом в медицинских
журналах.
Светло-голубой "роллс-ройс" остановился перед клубом "Метрополитен" на
Шестнадцатой улице, совсем недалеко от Пятой авеню. Сол помог нам выйти из
машины. Лили вручила ему Кариоку и прыгнула прямо под полог, натянутый над
входом. Во время поездки Сол не произнес ни слова, а теперь, все так же
молча, подмигнул мне. Я пожала плечами и последовала за Лили.
Клуб "Метрополитен" - это реликт Нью-Йорка. Частная резиденция мужчин.
Похоже, в этих стенах ничего не изменилось с прошлого века. Выцветший
красный ковер в фойе явно нуждался в чистке, а темное дерево стола
администратора - в воске. Однако главный зал был выдержан в довольно
самобытном стиле, вот только лак на дверях облупился.
Это было огромное помещение с высоким, до тридцати футов, потолком,
отделанным вставками сусального золота. В центре на длинном тросе свисала
вниз единственная люстра. На двух стенах имелись балкончики с резными
перилами, украшенными цветочным орнаментом, как в венецианском дворике.
Третья стена была полностью зеркальной, а четвертая отделена от фойе красным
бархатным занавесом. На мраморном полу в черно-белую шахматную клетку стояли
десятки небольших столиков с кожаными креслами вокруг. В дальнем углу рядом
с китайской ширмой красовался черный концертный рояль.
От изучения декора меня отвлек голос Лили, раздавшийся откуда-то
сверху. Оказывается, она уже успела подняться на один из балконов. Меховая
накидка болталась у нее на одном плече. Лили махнула мне рукой, указывая на
широкую мраморную лестницу, которая начиналась в фойе и, плавно изгибаясь,
вела на балкон.
Наверху Лили завела меня в маленькую комнату для игры в карты и вошла
следом. Комната была выполнена в травянисто-зеленых тонах, большие
французские окна выходили на Пятую авеню и парк. Несколько рабочих
отодвигали к стене карточные столы, покрытые кожей и зеленым сукном.
Грузчики то и дело нахально поглядывали в нашу сторону.
- Игра будет проводиться здесь, - сказала Лили. - Только никто,
наверное, еще не приехал. У нас есть полчаса в запасе.
Повернувшись к проходившему мимо рабочему, Лили спросила:
- Вы не знаете, где Джон Германолд?
- Возможно, в столовой, - пожал плечами мужчина.
- Вы можете подняться и позвать его?
Мужчина оглядел Лили с ног до головы. Та выглядела вызывающе в своем
платье, и я порадовалась, что надела строгий серый костюм из фланели. Я
стала снимать пальто, но рабочий остановил меня.
- Леди не разрешается находиться в комнате, где проходит игра, - сказал
он мне, а для Лили добавил: - В столовой тоже нельзя. Вы бы лучше спустились
вниз и позвонили.
- Я убью этого ублюдка Германолда, - прошипела Лили сквозь стиснутые
зубы. - Частный мужской клуб, ад и дьяволы!
Она двинулась по коридору в поисках своей жертвы, а я вернулась в
комнату и плюхнулась в кресло под враждебными взглядами рабочих. Я бы не
завидовала Германолду, когда Лили отыщет его.
Сидя в комнате для игры, я разглядывала Центральный парк через грязные
окна. Там висело несколько флагов, уже вылинявших за зиму.
- Простите, - произнес позади меня чей-то надменный голос.
Я оглянулась и увидела высокого привлекательного мужчину лет
пятидесяти. Он был одет в морской блейзер, серые брюки и белую водолазку. От
него несло Андовером и Йелем [Престижные учебные заведения в США].
- Никому нельзя находиться в комнате, пока не началась игра, - сухо
сказал он. - Если у вас есть билет, я готов пока посадить вас внизу. В
противном случае, боюсь, вам придется покинуть клуб.
Его привлекательность сразу померкла. "Мило, очень мило", - подумала я,
но вслух сказала:
- Я предпочитаю остаться здесь. Я жду кого-нибудь, кто принесет мне
билет...
- Боюсь, это невозможно, - резко ответил он и почти что схватил меня за
локоть. - У меня обязательства перед клубом, существуют правила. Более того,
некие скрытые...
Оказывается, я все еще оставалась на месте, хотя он и тащил меня со
всей силы, которую мог себе позволить. Я подсмеивалась над ним, зацепившись
ногами за кресло.
- Я пообещала своей подруге Лили Рэд, что дождусь ее, - сказала я. - Вы
знаете, она ищет...
- Лили Рэд! - вскричал он и так резко отпустил мою руку, словно это
была раскаленная кочерга.
Я уселась обратно с умильным выражением на лице.
- Лили Рэд здесь?!
Я кивнула, продолжая улыбаться.
- Разрешите представиться, мисс...
- Велис, - сказала я, - Кэтрин Велис.
- Мисс Велис, я Джон Германолд, - слегка поклонился он. - Я спонсор
этого турнира. - Он снова схватил мою руку и принялся трясти ее. - Вы не
представляете, какая для меня честь, что Лили пришла на эту игру. Вы не
знаете, где я могу найти ее?
- Она отправилась искать вас, - объяснила я. - Рабочие сказали, что вы
в столовой. Возможно, она там.
- В столовой...- повторил Германолд. Похоже, он с ходу представил себе
наихудший вариант развития событий. - Я сейчас же пойду и разыщу ее, хорошо?
Когда мы встретимся, я куплю вам что-нибудь выпить.
С этими словами он захлопнул дверь.
Теперь, когда Германолд стал моим "старым приятелем", рабочие
поглядывали на меня с каким-то завистливым уважением. Я наблюдала, как они
выносят из комнаты столы и начинают расставлять ряды стульев, обращенные к
окнам, оставив в центре островок свободного пространства. Самое странное,
что затем они стали ползать по полу с рулеткой и расставлять мебель так,
словно следовали какому-то невидимому плану.
Я с таким любопытством следила за этими маневрами, что не заметила тихо
вошедшего в комнату мужчину, пока он не подошел ко мне вплотную. Он был
высок и строен, с очень светлыми белокурыми волосами, довольно длинными и
зачесанными назад. Кончики волос доходили до ворота и чуть кудрявились. На
незнакомце были серые брюки и свободная белая льняная рубаха. Воротник был
расстегнут, оставляя на виду сильную шею и крепкие ключицы, как у танцора.
Он быстро двинулся к рабочим и вполголоса заговорил с ними.
Те, кто делал замеры на полу, поднялись и подошли к нему. Затем мужчина
вскинул руку, указывая на что-то, и рабочие поспешили выполнить его
пожелания.
Большую доску, на которой указывали счет, переносили с места на место
несколько раз, судейский стол тоже отодвинули подальше от игровой зоны. Сам
же игровой стол таскали туда-сюда, пока он не оказался на равном расстоянии
от каждой стены. Во время этих странных маневров, как я заметила, рабочие ни
разу не пожаловались. Казалось, они испытывали перед мужчиной благоговейный
трепет и боялись даже заглянуть ему в глаза, пока тщательно выполняли его
распоряжения. Затем я поняла, что он не только заметил мое присутствие, но и
расспрашивает обо мне рабочих. Он махнул рукой в мою сторону, а затем
повернулся сам. Когда он сделал это, я испытала шок. Было в нем что-то
знакомое и странное одновременно.
Его высокие скулы, тонкий орлиный нос, сильная нижняя челюсть были
словно высечены из мрамора. Глаза незнакомца оказались светлыми,
зеленовато-серыми, цвета жидкой ртути. Он выглядел как великолепное изваяние
эпохи Ренессанса и казался таким же холодным и непроницаемым, как камень. И
когда он оставил рабочих и двинулся в мою сторону, я приросла к месту,
зачарованная его взглядом, словно беззащитный кролик перед удавом.
Подойдя ко мне, он взял меня за руки и вытащил из кресла. Я и пикнуть
не успела, как он подхватил меня под локоть и повел к двери. На ходу
незнакомец прошептал мне на ухо:
- Что ты здесь делаешь? Тебе не следовало сюда приходить.
В голосе его слышался какой-то легкий акцент. Я задохнулась от
возмущения. В конце концов, мы даже не были знакомы! Я упрямо остановилась.
- Кто вы? - спросила я.
- Не имеет значения, кто я, - ответил мужчина. Он говорил тихим
голосом, вглядываясь в мое лицо светлыми зелеными глазами, как будто
старался что-то припомнить. - Не имеет значения, кто я, ведь я знаю, кто ты.
Ты сделала смертельную ошибку, придя сюда. Ты в большой опасности. Я
чувствую опасность кругом, даже сейчас. Где я уже слышала это раньше?
- О чем вы говорите? - сказала я. - Мы пришли с Лили Рэд на шахматную
игру. Джон Германолд сказал, я могу...
- Да-да, - нетерпеливо прервал меня он. - Я все это знаю, но ты должна
уйти отсюда немедленно. Пожалуйста, не проси меня ничего объяснять. Просто
уходи из клуба как можно скорее... Пожалуйста, сделай, как я сказал.
- Глупости! - заявила я, повысив голос.
Он бросил быстрый взгляд на рабочих и снова повернулся ко мне.
- Я никуда не уйду, пока вы не скажете, что все это значит. Не
представляю, кто вы такой, никогда в жизни вас не видела. Какое право вы...
- Ты видела. - Он спокойно и нежно положил руку мне на плечо,
заглядывая в глаза. - И мы увидимся снова, но теперь ты должна уйти.
С этими словами он исчез. Повернулся на каблуках и вышел из комнаты так
же тихо, как и появился. Я постояла какое-то время и поняла, что вся дрожу.
Оглянувшись на рабочих, я увидела, что они занимаются своим делом и,
кажется, ничего странного не заметили. Я вышла на балкон, мой мозг пытался
разобраться в том, что произошло. Предсказательница! Вот кого напомнил мне
этот странный тип, запоздало сообразила я.
Снизу меня позвали Лили и Германолд. Они стояли прямо подо мной на
черно-белых плитках мраморного пола и казались шахматными фигурами в
странном одеянии. Остальные гости двигались вокруг них.
- Спускайтесь, - позвал Германолд. - Я куплю вам что-нибудь выпить.
Я прошла по балкону к украшенной красным ковром мраморной лестнице и
спустилась в фойе. В ногах до сих пор ощущалась легкая слабость. Мне
хотелось застать Лили одну и поговорить с ней о случившемся.
- Что вы будете пить? - спросил Германолд, когда я приблизилась к
столу. Он пододвинул мне стул, Лили уже сидела. - Мы должны выпить
шампанского. Не каждый день Лили присутствует на шахматной игре!
- Совсем не каждый день, - резко сказала Лили и сбросила свои меха на
спинку стула.
Германолд велел подать шампанское и весь так углубился в
самовосхваления, что Лили оставалось только скрипеть зубами.
- Турнир проходит просто отлично! На каждой игре у нас полно народу.
Публика заранее раскупила все билеты. Но даже я не мог предвидеть, каких
знаменитостей нам удастся привлечь. Сначала Фиске прервал свое
отшельничество и явился публике, а затем мегатонная бомба - приезд Соларина!
И конечно, вы! - добавил он, шлепнув Лили по коленке.
Я собиралась спросить его о незнакомце наверху, но не могла и слова
вставить.
- Плохо, что я не сумел арендовать большой зал на Манхэттене для
сегодняшней игры, - пожаловался Германолд, когда принесли шампанское. - Нам
пришлось запихнуть всех сюда. Вы знаете, я боюсь за Фиске. Мы даже
пригласили врача, так, на всякий случай. Я подумал, лучше дать ему сыграть
пораньше, чтобы вывести из турнира. Правда, во время турниров Фиске пока
обходился без эксцессов. Мы и прессу вызвали, прямо перед его приездом.
- Звучит волнующе, - сказала Лили. - Увидеть на одной игре сразу двух
таких мастеров да еще нервный срыв!
Наливая шампанское, Германолд зыркнул на нее глазами. Он не был уверен,
шутит она или нет. Зато я была уверена. Его замечание насчет того, чтобы
пораньше вывести Фиске из игры, попало в цель.
- Возможно, я все-таки останусь на игру, - кокетливо продолжила Лили,
потягивая шампанское. - Я планировала уехать, после того как привезла сюда
Кэт...
- Что? Вы не должны! - воскликнул Германолд, явно встревожившись. - Я
хотел сказать, вы не должны пропустить матч. Это же игра века!
- И репортеры, которым вы позвонили, будут так разочарованы, если не
найдут меня здесь, как вы им пообещали. Не так ли, дорогой Джон?
Она сделала большой глоток шампанского, а Германолд слегка порозовел. Я
получила наконец возможность высказаться и ввернула:
- Человек, которого я только что видела наверху, это Фиске?
- В комнате для игры? - обеспокоенно спросил Германолд. - Надеюсь, что
нет. Предполагалось, что он отдыхает перед игрой.
- Кто бы это ни был, он был очень странным, - сказала я. - Он вошел и
заставил рабочих двигать мебель...
- Боже мой! - вскричал Германолд. - Тогда это точно Фиске. Когда я в
последний раз имел с ним дело, он настаивал на том, что если какую-нибудь
шахматную фигуру убирают с доски, то надо убрать из комнаты человека или
кресло. Это восстанавливало его чувство "равновесия и гармонии". Он сказал,
что ненавидит женщин, не выносит, когда они находятся в комнате во время
игры.
Германолд похлопал Лили по руке, но та отдернула ее.
- Возможно, поэтому он просил меня уйти, - сказала я.
- Он просил вас уйти? - спросил Германолд. - Это было излишне, я
поговорю с ним перед игрой, нужно заставить его понять, что он не может
вести себя так, как прежде, когда был звездой. Он не играл на серьезных
турнирах больше пятнадцати лет.
- Пятнадцати? - удивилась я. - Тогда, значит, он отошел от дел в
двенадцать лет. Мужчина, которого я видела наверху, был молодым.
- Правда? - сказал озадаченный Германолд. - Тогда кто бы это мог быть?
- Высокий стройный мужчина, очень бледный. Привлекательный, но
холодный...
- О, это Алекс, - рассмеялся Германолд.
- Алекс?
- Александр Соларин, - сказала Лили. - Ты знаешь, дорогая, это один из
тех, кого ты до смерти хотела увидеть. "Мегатонная бомба"!
- Расскажите о нем побольше, - попросила я.
- Боюсь, что не могу, - признался Германолд. - Я не знал даже, как он
выглядит, до тех пор, пока он не появился и не попытался зарегистрироваться
на турнире. Человек-загадка. Он не встречается с людьми, не разрешает делать