Нэвилл Крис. Восемь

смахивающие на скатерти в итальянских ресторанчиках. Едва я переступила
порог министерства, как все взоры тут же обратились в мою сторону, и я
быстро поняла почему. Я оказалась одной из очень немногих посетителей, кто
явился в министерство в брюках.
Нигде не было видно ни схемы здания, ни указателей с расположением
кабинетов, зато перед лифтами стояли три длинные очереди. Меня не слишком
прельстила перспектива ездить вверх-вниз в одной кабине с людьми, которые
будут пялиться на меня во все глаза, тем более что я не знала, какой кабинет
Мне нужен. Обдумав все это, я направилась к широкой мраморной лестнице. Но
на полпути к ступеням меня перехватил чернявый паренек в деловом костюме.
- Могу я помочь вам? - отрывисто спросил он, заступив мне путь к
лестнице.
- У меня тут встреча, - сказала я, пытаясь обойти его. - Встреча с мсье
Кадыром, Эмилем Камилем Кадыром. Он ждет меня.
- Министр нефтяной промышленности? - спросил парень и недоверчиво
оглядел меня. После чего, к моему ужасу, вдруг вежливо кивнул и заявил: -
Конечно, мадам, я провожу вас к нему.
Черт! Мне ничего не оставалось, как позволить ему отвести меня к
лифтам. Парень поддерживал меня под локоть и прокладывал в толпе дорогу,
словно я была королевой-матерью. Вот он удивится, когда узнает, что мне не
было назначено никакой встречи! Вдобавок пока молодой человек вел меня к
отдельному лифту на две персоны, я вдруг сообразила, что мне не удастся так
же лихо объясниться на французском, как мне это удается на английском.
Ладно! Продумаю свою стратегию, пока буду ждать в приемной - Петар говорил
мне, что очереди здесь обычное дело. Ожидание даст мне возможность собраться
с мыслями.
Лифт доставил нас на последний этаж. Там, у стойки дежурного
охранника-секретаря, толпилась стайка жителей пустыни в белых балахонах.
Дежурный в тюрбане по одному проверял их портфели на предмет наличия
огнестрельного оружия. Он удобно устроился за стойкой рядом с портативным
радиоприемником и время от времени мановением руки подзывал на инспекцию
следующего в очереди. Жители пустыни производили сильное впечатление. Их
наряды здорово смахивали на большие простыни, но зато золотые перстни с
рубинами-кабошонами заставили бы умереть от зависти самого Луи Тиффани.
Мой провожатый отбуксировал меня к стойке, беззастенчиво растолкав
строй замотанных в саваны пустынников. Он бросил несколько слов по-арабски
дежурному, тот вскочил, помчался по коридору и сказал что-то солдату с
винтовкой, стоящему у поворота. Оба они повернулись и уставились на меня,
затем солдат исчез за углом. Через мгновение он вернулся и махнул рукой.
Парень, который сопровождал меня от самого вестибюля, кивнул и повернулся ко
мне.
- Министр ждет вас, - произнес он.
Бросив последний взгляд на ку-клукс-клан вокруг, я схватила свой
портфель и торопливо зашагала следом за парнем.
В конце коридора солдат сделал мне знак следовать за ним. Он
вразвалочку обогнул угол, и мы оказались в другом коридоре, упиравшемся в
дверь футов двадцать в высоту.
Солдат остановился, вытянулся по стойке "смирно" и стал дожидаться,
когда я зайду внутрь. Сделав глубокий вдох, я открыла дверь. За ней
оказалось большое фойе. Пол в нем был выложен серым мрамором, а посередине
красовалась звезда из мрамора розового.
Распахнутые двери в противоположной от входа стене вели в просторный
кабинет. Здесь пол был устелен черным ковром с огромными розовыми
хризантемами. Дальняя стена представляла собой множество двустворчатых окон
от пола до потолка. Окна были открыты, бриз с моря играл с легкими шторами.
Верхушки многолетних пальм отчасти закрывали вид на море.
Опираясь на кованые перила балкона, спиной ко мне стоял высокий
стройный мужчина с песочного цвета шевелюрой и любовался на море. Услышав
мои шаги, он обернулся.
- Мадемуазель, - тепло произнес он.
Хозяин кабинета обошел стол и сделал несколько шагов мне навстречу.
Остановившись, он протянул руку для приветствия.
- Разрешите представиться. Я - Эмиль Камиль Кадыр, министр нефтяной
промышленности. Я с нетерпением ждал нашей встречи.
Длинное приветствие было произнесено на английском. От облегчения у
меня едва не подкосились ноги.
- Вы удивлены, услышав мой английский? - спросил министр с улыбкой.
Это не была "официальная" гримаса, какую я наблюдала у всех местных
уроженцев. На лице Кадыра сияла одна из самых приятных улыбок, которые мне
доводилось видеть. Его рукопожатие оказалось чуть продолжительнее того, что
требовала вежливость.
- Я вырос в Англии и учился в Кембридже. Все сотрудники министерства
немного говорят по-английски. Ведь английский, кроме всего прочего, это язык
нефти.
И голос его тоже оказался приятным, богатым модуляциями и тягучим, как
мед. Вообще многое в облике Кадыра наводило на мысль о меде: янтарные глаза,
волнистые светлые волосы, кожа золотисто-оливкового цвета. Когда он
улыбался, а делал он это часто, в уголках глаз появлялись морщинки - следы
долгого пребывания на солнце. Я подумала о теннисном матче и улыбнулась.
- Пожалуйста, садитесь, - сказал он, пододвигая мне красивый резной
стул из розового дерева.
Подойдя к столу, министр нажал кнопку интеркома и что-то произнес
по-арабски.
- Я попросил принести чай, - сказал он мне. - Как я понял, вы
остановились в "Эль-Рияд"? Кухня там, мягко говоря, никудышная, хотя сам
отель вполне приличный. Позвольте пригласить вас после нашей беседы
разделить со мной ланч, если, конечно, у вас нет других планов. Затем вы
сможете немного осмотреть город.
Я была ошарашена таким теплым приемом, и, видимо, смущение отразилось
на моем лице, потому что Кадыр добавил:
- Возможно, вы удивлены, что я так быстро принял вас?
- Признаюсь, меня предупредили, что ожидание может занять несколько
больше времени.
- Видите ли, мадемуазель... Можно, я буду называть вас Кэтрин?
Прекрасно, а вы должны звать меня Камилем - это мое, так сказать,
христианское имя. Видите ли, в нашей культуре считается грубостью отказать
женщине в чем-либо. Это недостойно мужчины. Если женщина говорит, что у нее
назначена встреча с министром, ее нельзя заставлять томиться в приемной,
женщину надо принять сразу же! - Кадыр рассмеялся своим удивительным
золотистым смехом. - Теперь, когда вы знаете рецепт успеха, вам даже
убийство сойдет с рук!
У него был длинный римский нос и высокий лоб - чеканный профиль, как на
древних монетах. В этом мне почудилось нечто знакомое.
- Вы ведь кабил, не так ли? - неожиданно для самой себя спросила я.
- О да! - Он выглядел довольным. - Как вы узнали?
- Просто догадка.
- Хорошая догадка. Большинство сотрудников министерств - кабилы. Хотя
мы составляем лишь пятнадцать процентов от всего населения Алжира,
восемьдесят процентов высоких государственных постов занимают кабилы. Нас
всегда выдает золотистый цвет глаз - это из-за того, что мы много смотрим на
деньги! - рассмеялся он.
Похоже, Кадыр пребывал в прекрасном расположении духа, и я решилась.
Самое время перевести разговор на животрепещущую тему. Вот только я понятия
не имела, с какой стороны к ней подступиться. Этот человек выставил старших
партнеров моей компании, сославшись на теннисный матч. Что может помешать
ему выкинуть меня, словно больную заразной болезнью? Однако я ведь уже
допущена в святая святых, и, возможно, это мой единственный шанс. Я решила
пойти в атаку и закрепить успех.
- Видите ли, мне необходимо обсудить с вами один вопрос, и хотелось бы
сделать это прежде, чем мои коллеги вернутся в Алжир к концу недели, -
начала я.
- Ваши коллеги? - спросил министр и сел за стол. Интересно, мне
показалось или он действительно насторожился?
- Если быть точной, прибудет мой менеджер, - сказала я. - Фирма решила,
что, пока контракт не будет подписан, его присутствие необходимо, чтобы
отслеживать, как продвигаются дела. В действительности я нарушила
распоряжение начальства, когда приехала сюда на неделю раньше. Однако я
прочитала контракт...- я достала копию контракта из своего портфеля и
положила ее на стол, - и, честно говоря, не обнаружила там ничего, что
требовало бы столь пристального контроля.
Камиль бросил взгляд сначала на контракт, затем на меня, сплел пальцы в
молитвенном жесте, опустил на них подбородок и принял задумчивый вид. Теперь
я была уверена, что зашла слишком далеко. Наконец министр нарушил молчание:
- Итак, вы считаете, что правила следует нарушать? Интересно, Хотелось
бы знать почему?
- Это так называемый генеральный контракт на услуги одного
консультанта, - объяснила я, показывая на лежащую
на столе папку, к которой Кадыр так и не притронулся. - В нем
говорится, что я должна проанализировать запасы нефти как в разрабатываемых
месторождениях, так и в законсервированных. Все, что мне для этого нужно, -
компьютер для работы и подписанный контракт. А начальство будет только
путаться под ногами.
- Понимаю. - Кадыр больше не улыбался. - Вы все прекрасно объяснили, но
не ответили на мой вопрос. Что ж, попробую задать другой: вы знакомы с
числами Фибоначчи?
Усилием воли мне удалось не выдать своего потрясения.
- Немного, - призналась я. - Их используют для анализа биржевых торгов.
Позвольте спросить, почему вас интересует этот вопрос из области, так
сказать, общей эрудиции?
- Одну минуту, - попросил Кадыр и нажал кнопку интеркома.
Спустя мгновение в кабинет вошел служащий. В руках у него была кожаная
папка, он отдал ее министру и вышел.
- Правительство Алжира, - начал Кадыр, достав из папки документ и
вручая его мне, - считает, что наша страна имеет ограниченные запасы нефти.
Их хватит лет на восемь. Возможно, мы найдем нефть в пустыне, возможно -
нет. Сейчас это наш основной вид экспорта. Ее продажа поддерживает нашу
страну, дает возможность оплачивать все импортируемые товары, включая
продовольствие. Как вы уже могли заметить, у нас очень мало земли, которую
можно использовать в качестве сельскохозяйственных угодий. Мы вынуждены
ввозить все: мясо, молоко, зерно, древесину... даже песок.
- Вы импортируете песок? - удивилась я, отрываясь от чтения документов,
которые он мне дал.
Как известно, в Алжире сотни тысяч квадратных миль пустыни.
- Я имею в виду технический песок. Пески Сахары не пригодны для
использования в производстве. Таким образом, мы полностью зависим от продажи
нефти. У нас мало нефтяных месторождений, зато в больших количествах имеется
природный газ. Его так много, что в будущем мы надеемся стать крупнейшим
мировым экспортером газа. Надо лишь найти способ его транспортировки.
- Какое отношение это имеет к моему проекту? - спросила я, быстро
просматривая страницы документа.
Он был на французском, но я и так видела, что слова "нефть" и
"природный газ" в нем не упоминаются.
- Алжир - член ОПЕК. Каждая страна, входящая в ее состав, постоянно
заключает контракты и устанавливает цены на нефть. Для разных стран разные
условия продаж. В большинстве случаев это одиночные и весьма непрозрачные
бартерные сделки. Как одна из стран - членов ОПЕК, мы предлагаем нашим
коллегам перейти на концепцию совместного бартера. Это послужит двум целям.
Во-первых, значительно увеличит цену за один баррель нефти на мировом рынке,
в то время как себестоимость добычи останется на прежнем уровне. Во-вторых,
мы сможем вложить вырученные средства в развитие новых технологий, как
сделал Израиль, получив западные субсидии.
- Вы имеете в виду оружие?
- Нет, - с улыбкой ответил Камиль. - Хотя многим кажется, что мы много
делаем в этом направлении. Я имею в виду промышленный рост, и не только это.
Мы сможем оросить пустыню. Как вы знаете, ирригация - это основа
цивилизации.
- Однако в этом документе я не вижу ничего из того, о чем вы говорите,
- заметила я.
В это время дверь отворилась, и слуга в белых перчатках вкатил в
кабинет сервировочный столик на колесиках. Лакей ловко разлил чай, как это
делали в кабаре; струя дымящегося напитка хлынула в стаканы, в воздухе
разнесся аромат мяты.
- Мятный чай традиционно подают именно так, - объяснил Камиль. - Листья
мяты курчавой мелко крошат и заливают кипятком. В воде заранее растворяют
столько сахара, чтобы концентрация его была предельной. При соблюдении
определенных пропорций этот напиток является хорошим тонизирующим средством,
при других - афродизиаком.
Камиль рассмеялся, и мы подняли стаканы. Я сделала глоток ароматного
напитка.
- Вернемся к нашему разговору, - сказала я, как только за слугой
закрылась дверь. - У нас есть неподписанный контракт с моей фирмой, в
котором сказано, что вам нужно подсчитать запасы нефти. Имеется еще
документ, в котором говорится, что вы считаете необходимым проанализировать
импорт песка и другого сырья. И вы явно хотите просчитать и предсказать
некую тенденцию на рынке, иначе не заговорили бы о числах Фибоначчи. Зачем
так много совершенно разных историй?
- История всего одна. - Камиль поставил свой стакан на стол и
пристально посмотрел на меня. - Мы с министром Белейдом тщательно изучили
ваше резюме и пришли к выводу, что вы - прекрасный выбор для осуществления
этого проекта. Ваш послужной список говорит, что вы не любите придерживаться
правил. - При этих словах он улыбнулся еще шире, чем прежде. - Видите ли,
дорогая Кэтрин, я уже отказал в визе вашему менеджеру, мсье Петару. Как раз
сегодня утром.
Он пододвинул к себе мой невразумительный контракт, достал ручку и
поставил под ним размашистую подпись.
- Теперь у вас есть подписанный мной контракт, который объясняет ваше
пребывание в Алжире.
Кадыр передал бумаги мне. Какое-то время я в изумлении таращилась на
его подпись, затем улыбнулась. Камиль ответил мне такой же улыбкой.
- Отлично, босс, - сказала я. - А теперь не потрудитесь ли объяснить,
что от меня требуется?
- Нам нужна компьютерная модель. Однако разработка должна происходить в
строжайшей тайне.
- Какого рода модель?
Я прижимала к груди подписанный министром контракт, мечтая увидеть лицо
Петара, когда он откроет его в Париже. Тот самый контракт, подпись на
котором не смогли выбить все старшие партнеры фирмы.
- Мы хотим посмотреть, что произойдет в мире, в мировой экономике, -
сказал Камиль, - когда мы урежем поставки нефти.
Холмы, на которых была построена столица Алжира, были выше и круче, чем
в Риме или Сан-Франциско. Местами улицы шли под такой уклон, что трудно было
устоять на ногах.
К тому времени, как мы добрались до ресторана, я совсем запыхалась.
Ресторан оказался небольшим залом на втором этаже здания, окна которого
выходили на широкую площадь. Назывался он "El Bacour" - "Седло верблюда". В
крошечном фойе и баре повсюду были развешаны верблюжьи седла из грубой кожи,
украшенные тиснением в виде растительного орнамента.
В комнате стояли столы, покрытые накрахмаленными белыми скатертями,
такие же белые занавески мягко колыхались от ветерка.
Мы заняли столик у окна, и Камиль заказал пастилу и пирог с хрустящей
корочкой, посыпанной корицей с сахаром. Начинка пирога состояла из
голубиного мяса, яиц, жареного миндаля и изюма, приправленных экзотическими
специями. Пока мы поглощали традиционный средиземноморский ланч - терпкие
местные вина лились рекой, - Камиль развлекал меня историями о Северной
Африке.
До встречи с ним я и не представляла, какая невероятная история и
культура у этой страны, где мне предстояло прожить так долго. Изначально
здесь жили туареги, кабилы и мавры - племена древних берберов, которые
селились по побережью. Потом минойцы и финикийцы стали строить крепости у
моря. За ними пришли римляне и создали на побережье свои колонии. Еще позже
испанцы, отвоевав у мавров Пиренейский полуостров, не остановились на этом и
явились за ними на берега Северной Африки. В течение трех столетий над
алжирскими пиратами формально властвовала Оттоманская империя. С 1830 года
эти земли оказались под владычеством Франции, пока десять лет назад
алжирская революция не положила этому конец.
За это время сменилось бесчисленное множество правящих династий
всевозможных беев и деев. Все они носили экзотические имена и вели не менее
экзотическую, по нашим понятиям, жизнь. Гаремы и отрубание голов были тут
обычным делом. Теперь, когда в стране было сильно мусульманское правление,
все стало несколько спокойней. Я заметила, что, хотя Камиль пил красное вино
под говяжье филе и рис с шафраном, а белое - под салат, он продолжал
изображать из себя последователя ислама.
- Ислам...- произнесла я, когда принесли черный, похожий на сироп кофе
и десерт. - Это значит "мир", не так ли?
- В каком-то смысле, - согласился Камиль.
Он разрезал на кусочки рахат-лукум - желеобразную субстанцию,
посыпанную сахарной пудрой, амброзией, жасмином и миндалем.
- Это то же самое слово, что и "шалом" на иврите: "мир тебе". На
арабском оно звучит как "салям" и сопровождается низким поклоном до земли,
что символизирует полное подчинение воле Аллаха, полную покорность. - Камиль
положил мне кусочек рахат-лукума и улыбнулся. - Иногда покорность воле
Аллаха означает мир, а иногда - нет.
- Гораздо чаще - нет, - сказала я.
Но Камиль посмотрел на меня очень серьезно.
- Помните, что из всех великих пророков прошлого - а это Моисей, Будда,
Иоанн Креститель, Заратустра, Христос - единственным, кто по-настоящему
воевал, был Мухаммед. У него имелась армия в четыреста тысяч воинов, пророк
лично возглавил ее и повел на Мекку. Он отвоевал город.
- А как же Жанна д'Арк? - спросила я с улыбкой.
- Она не создала религию, - ответил он. - Однако духом она была сильна.
Тем не менее джихад - совсем не то, за что его принимают западные люди. Вы
когда-нибудь читали Коран?
Я отрицательно покачала головой.
- Я пришлю вам хорошую копию на английском. Думаю, вам будет интересно
почитать его, и ваши представления об этой книге придется серьезно
пересмотреть.
Камиль встал из-за стола, и мы вышли на улицу.
- Ну вот, а теперь - обещанная экскурсия по городу, - объявил он. - Мне
хочется начать с центрального почтамта.
Мы направились вниз по улице к высокому зданию, расположенному у воды.
По дороге Камиль продолжал рассказывать:
- Через центральный почтамт проходят все телефонные линии. Это одна из
систем, которую мы унаследовали от французов. Все поступает в центр, оттуда
ничего не выходит. То же самое касается и улиц. Междугородние звонки
соединяется вручную. Вам будет интересно посмотреть на это, особенно потому,
что вам придется иметь дело с этой архаичной телефонной системой, чтобы
создать компьютерную модель, о которой мы говорили и проект которой я
подписал. Большая часть данных будет поступать к вам по телефону.
Я не совсем поняла, каким образом модель, которую он описал мне,
требует связи через телефонные линии, но мы договорились не обсуждать это в
многолюдных местах, и я сказала только:
- Вчера вечером я пыталась сделать международный звонок. Это оказалось
непросто.
Мы стали подниматься по ступеням к почтамту. Как и в большинстве
алжирских зданий, внутри оказалось сумрачно, там были мраморный пол и
высокие потолки. С потолка свисали причудливые люстры, похожие на те, что
использовались в банковских конторах двадцатых годов. На стенах в массивных
рамках висели фотографии Хуари Бумедьена, президента Алжира. У него было
вытянутое лицо, большие печальные глаза и густые викторианские усы.
В тех алжирских учреждениях, где мне довелось бывать до сих пор, было
очень много пространства, и центральный почтамт не оказался исключением.
Хотя Алжир был большим городом, у меня создалось впечатление, что здешние
присутственные места все же слишком просторны и вряд ли есть необходимость в
таких огромных залах. Когда мы с Камилем шли по зданию почтамта, звук наших
шагов отдавался от стен. Люди разговаривали громким шепотом, словно
находились в публичной библиотеке.
В дальнем углу стоял небольшой коммутатор размером с кухонный стол. Вид
у него был такой допотопный, словно его собрал еще Александер Грейам Белл.
Рядом сидела строгая женщина лет сорока, ее волосы, ярко-рыжие от хны, были
Уложены в тяжелый узел, а губы накрашены ярко-красной помадой, какой не
выпускают со времен Второй мировой войны. Ее цветастое полупрозрачное платье
относилось примерно к тому же периоду. На коммутаторе стояла большая коробка
шоколадных конфет, тут же валялось множество скомканных фантиков.
- Неужели это министр! - воскликнула женщина, вставая, чтобы
поприветствовать Кадыра.
Она протянула ему обе руки.
- Я получила твой шоколад, - сказала она, указывая на коробку. -
Швейцарский! Ты всегда все делаешь по высшему разряду.
Голос у женщины был низкий, грудной, как у певицы-шансонье в баре на
Монмартре. В ее облике трудовой лошадки было что-то до боли родное, и она
мне сразу понравилась. Она говорила по-французски как марсельские матросы,
акцент которых великолепно изображала Валери, домработница Гарри.
- Тереза, хочу представить тебе мадемуазель Кэтрин Велис, - сказал
Камиль. - Она делает для министерства очень важную работу, касающуюся
компьютеров. В действительности это важно для всего ОПЕК. Я решил, что ей
необходимо познакомиться с тобой.
- Ах, ОПЕК! - воскликнула Тереза, делая большие глаза и щелкая
пальцами. - Очень большая работа, очень важная! Должно быть, мадемуазель
очень умная. Вы знаете, что такое ОПЕК? Скоро эта организация наделает много
шума, поверьте мне.
- Тереза знает все, - рассмеялся Камиль. - Она прослушивает все
телефонные переговоры.
- Конечно! - ответила Тереза. - Кто еще позаботится об этом, если не я?
- Тереза - pied noir, - объяснил мне Камиль.
- Что означает "черная нога", - перевела женщина на английский. Затем
она снова перешла на французский и объяснила: - Мои предки жили в Африке, но
я не из этих арабов. Мой народ пришел сюда из Ливана.
Похоже, я была обречена оставаться в неведении относительно
генетических различий, которые существовали в Алжире. Однако для жителей
страны они, по-видимому, имели огромное значение.
- У мисс Велис возникли прошлым вечером проблемы, когда она попыталась
позвонить, - сказал Камиль.
- В котором часу это произошло? - поинтересовалась Тереза.
- Около одиннадцати вечера, - объяснила я. - Я попыталась дозвониться
до Нью-Йорка из отеля "Эль-Рияд".
- Но я была здесь, на дежурстве! - воскликнула женщина. Она покачала
головой и доверительно сообщила: - Эти типы, что работают в отеле на
коммутаторе, сущие лентяи. Они просто отфутболивают постояльцев. Иногда
приходится ждать до восьми часов, чтобы дозвониться. В следующий раз, когда
соберетесь позвонить, дайте мне знать, и я все устрою. Хотите сделать звонок
сегодня вечером? Скажите только, в котором часу, и дело в шляпе!
- Мне надо послать сообщение на компьютер в Нью-Йорк, чтобы дать знать,
что я благополучно добралась до места. Там стоит автоответчик, вы говорите
сообщение, а он его записывает.
- Очень современно! - восхитилась Тереза. - Если хотите, я могу
передать ваше сообщение на английском.
Мы договорились, и я написала Ниму послание, в котором говорилось, что
я добралась до Алжира в целости и сохранности и скоро отправлюсь в горы. Он,
несомненно, поймет, что это означает. Я собиралась встретиться с антикваром
Ллуэллина.
- Отлично, - произнесла Тереза, складывая мою записку. - Я немедленно
передам его. Теперь, когда мы познакомились, ваши звонки будут проходить по
высшему приоритету. Заходите как-нибудь навестить меня.
После столь полезного знакомства мы с Камилем снова вышли на улицу.
- Тереза - одна из самых важных персон в Алжире. Она может создать или
разрушить политическую карьеру простым разъединением телефонной линии, если
кто-то придется ей не по душе. Кто знает, может, она сделает вас
президентом! - пошутил мой спутник.
Обратно к министерству мы шли вдоль берега.
- Я заметил, в записке вы упомянули про поездку в горы. Для вас это
нечто особенное? Зачем вы собираетесь туда?
- Просто хотелось бы встретиться с другом моего приятеля, - сказала я,
не желая вдаваться в подробности. - А заодно немного посмотреть страну.
- Я спрашиваю, потому что для кабилов горы - дом родной. Мое детство
прошло в горах, так что я знаю их очень хорошо. Могу дать вам машину или
отвезти сам, если хотите.
Хотя это приглашение было сделано таким же непринужденным тоном, как
предложение показать столицу, в голосе Камиля прозвучали интонации, которых
я не смогла определить.
- А я думала, ваше детство прошло в Англии, - сказала я.
- Я уехал туда в возрасте пятнадцати лет, чтобы поступить в частную
школу для мальчиков. А до этого я скакал по холмам Кабила, как горная коза.
В любом случае я не советую вам отправляться туда без проводника. Горы - это
восхитительное место, но там легко заблудиться. К сожалению, карты Алжира
оставляют желать лучшего.
Он так откровенно набивал себе цену, что я сочла невежливым отклонить
его предложение.
- Было бы лучше всего, если бы я отправилась туда с вами, - заявила я.
- Знаете, вчера, когда я ехала из аэропорта, у меня на хвосте висела машина
службы госбезопасности. Парень по имени Шариф. Как вы думаете, что это
значит?
Камиль вдруг резко остановился. Мы с ним находились в порту, где на
волнах тихо покачивались гигантские лайнеры.