Прошкин Евгений Александрович. Слой Ноль

   — Ну, попрощаемся, — сказал он, по-стариковсю тяжело поднимаясь с кровати. — Долго я вас тут промурыжил... Ладно, вам же на пользу.
   — В каком смысле?
   — Счастливо, Витя.
   — Ты о чем это?.. — насторожился Мухин. — Что случилось?
   — С тобой, кажется, все в порядке. Люду жалко.Она мне симпатична. — Борис невесело рассмеялся. — Звучит, будто откровение педофила, да?.. Я уже начал забывать, сколько мне лет на самом деле. Всего лишь сорок два. Ей — двадцать девять. Разница не принципиальная...
   — Боря, не темни, пожалуйста!
   — Ты ее теперь не скоро увидишь. Я тоже.
   — Что с ней?!
   — До встречи, Витька.
   — Да объясни же!.. — вышел из себя Мухин, но увидел, что говорит с пустотой.
   Со стороны это, вероятно, было похоже на перебро Людмилы и кого угодно еще — когда человек начинае фразу, а закончить не может, потому что его уже нет.
   Виктор взмыл вверх, но не в небо, — неба как там вого здесь не оказалось. Земля внизу была плоской, лес тоже был плоским — и почти бесконечным. Мухи поднялся над деревьями так высоко, что они слились в сплошные зеленые кудри. Впрочем, нет, далеко не сплошные... Тут и там чернели выгоревшие проплешины. Огня Виктор не видел, да и деревья напоминали скорее некие символические фигурки, чем что-то живое. Наверно, это Борис... Сравнение с лесом — его придумка.
   На гладком поле выделялось несколько ярких крон, также весьма условных, но чем-то знакомых. Их Мухин различал безо всякого труда: вот здесь он существовал как Сука. Тлеющий слой... А здесь он был бит разочарованными наркошами, здесь же они с Константином ездили на Воробьевы горы за последним закатом... От этого слоя осталась какая-то пегая головешка, с ним уже все кончено. А вот здесь он по-прежнему существует как ботаник. Значит, стрелок в вертолете все-таки раздумал... Здесь — как оператор... Сюда Виктор и стремился, но не по своей воле, а по какому-то неизреченному внутреннему закону.
   Мухин узнавал и другие слои, хотя в то же время они оставались простыми пиктограммами. Лишь нулевого слоя он, как ни старался, не нашел. Не вспомнил. Не почувствовал.
   Полет оборвался внезапно, словно Виктора выдернул из транса кто-то посторонний. Проморгавшись, он увидел над головой черную глубину ночного неба. Это было совсем не то место, куда он всегда возвращался.

Часть II ЛИНИЯ СМЕРТИ

Глава 15

   —Г-г-де я?..
   — Так, ну жить-то теперь он будет, — сказал душевный лысенький мужичок в клетчатой рубашке и полосатом галстуке. Обращался он вроде к Виктору, но в то же время и не к нему. — Состояние стабильное, но я его, конечно, забираю.
   — Конечно же, нет, — произнес Немаляев.
   Виктор повернул голову и увидел в дальнем углу Костю, Сан Саныча и Сапера. Людмилы не было.
   — Кома — не триппер, уколом не обойдешься, — деловито заметил клетчато-полосатый. — Я вызову машину.
   Молодой человек у него за спиной укладывал в пузатые алюминиевые кейсы какой-то электрический скарб.
   — Сам поправится, — беспечно ответил Константин. — Он у нас крепенький. Правда, Витя?
   — Угу...
   Мухин почесал левую грудь и относительно легко встал. Стены в комнате почему-то поменяли цвет с кремового на приятно голубоватый и ощутимо раздвинулись. И еще... напротив кровати появилось окно — oгромный стеклопакет с видом на темные ели и уходящую в даль ЛЭП. Потолок поднялся и выгнулся стеклянным конусом. Через него были видны звезды.
   — Как ты, Витя? — осведомился Немаляев.
   — Прилично.
   Виктор снова потрогал грудь и, нащупав маленький квадратик пластыря, машинально его оторвал. Продолжая почесываться, Мухин обнаружил, что испачкал пальцы в крови. Под пластырем у него в теле оказалась маленькая дырочка.
   — Чего это ты в меня втыкал? — недовольно спросил он.
   — Адреналин втыкал... — медленно выговорил врач. — Колол, в смысле... В сердце.
   Его помощник, вероятно брат милосердия, также замер и уставился на Мухина.
   — Я должен его забрать, — сказал доктор. — То, что он ходит... это еще ни о чем...
   — Ты нам ничего не должен, — отрезал Константин. — Мы-то тебе сколько?..
   — Я зарплату получаю, — нервно ответил доктор.
   — Ну да, и звездочки... Тогда все, спасибо за внимание. Начальству привет и передай, что мы благодарны. Этому, духу твоему... — Костя кивнул на санитара. — Пусть и ему тоже... Пусть хоть премию, что ли, отпишут. Чемоданы твои тащил.
   — Спасибо, мы сами разберемся.
   — Мы тоже.
   Халатов на медиках Виктор так и не увидел и сделал вывод, что это были медики особые. Не формалисты. И еще он понял, что за время транса переместился из подвала в элитную многоэтажку на границе города.
   Костя проводил доктора и, через минуту вернувшись, встал напротив Мухина.
   — Гнида ты...
   Он произнес это абсолютно спокойно, и Виктор очень удивился, когда Сапер, прыгнув к Константину, начал выкручивать ему руки. Даже Сан Саныч, несмотря на возраст, сделал какое-то порывистое движение, словно тоже собирался куда-то броситься.
   — Вы чего?..
   — "Чего"! — зло передразнил Немаляев. — У него нож всегда с собой!
   — Ну так... — растерялся Мухин. — Я-то при чем?
   — Ты-то?.. — Сапер придавил Косте шею и встал коленом ему на запястье. В разжавшихся пальцах показалась деревянная ручка — нож Константин держал по филиппински, лезвием вниз. — Ты-то?.. — хрипло п вторил Сапер, но опять ничего к этому не добавил.
   — Костя, уймись! — воскликнул Немаляев.
   — Правда, Костя, — сказал Мухин. — Сколы можно меня убивать? Значит, ты меня ножичком, да?..
   — По-всякому.
   — По обстоятельствам... — печально усмехнулся Виктор. — Ты меня везде можешь зарезать, только ня здесь. Здесь у меня порт приписки, если я правильнв выражаюсь. Помру — ищи меня снова по всем слоям.
   — Ты нам условия ставить собрался? — прокряхтев из-под Сапера Константин. — Да слезь ты с меня! Сам Саныч, вы поняли? Эта вошь возомнила, что держит нас на крючке!
   — Сапер, оставь его! Костя, спрячь перо и веди себя прилично! Витя, не борзей! — распорядился Немаляв и, присев на кровать, чутко, как дрессировщик, огляде всех троих. — По углам, сказал, разбежались! — рявкнул он. — Действительно думаешь, что мы от тебя зависим? — иронически спросил он у Мухина. — Что ж... Верно, зависим. А ты — от нас. Дело у нас общее, сорвется — пострадаем все.
   — А ты, Витя, — особенно, — мечтательно закатил глаза, проговорил Константин. — Давай, змей мутный. Очухался? Покойничек... Давай поведай нам.
   — Что я тебе поведаю?.. Это вы мне объясните, с какого перепугу мы из бункера вылезли.
   — Сан Саныч, смотрите на него! Он не в курсе!
   — Витя, дурака из себя не корчь, — строго проговорил Немаляев. — Я, например, пока еще не уверен...
   — О чем речь-то?! — не выдержал Мухин.
   — ...но, если будешь так выделываться, я тебя защищать не стану, — закончил тот.
   — Сапер... — сказал Виктор. — Хоть ты мне...
   — Я б тебе сам шею свернул. Если б можно было. Но я на тот слой слишком много сил потратил, мне эта каторга уже во где. — Сапер звонко шлепнул себя по горлу — А другой подготовить уже не успеем...
   — Когда ты с Петром встречался? — спросил Константин. — Когда ты ему базу сдал? Сейчас или еще раньше?
   — Спятил?..
   — Тебе, Витя, три капсулы жрать рановато, — наставительно произнес Сапер. — Я к этой дозе долго привыкал, а ты сразу решил, на второй день. Хочешь оболочку угробить?
   — Я одну принял, — возразил Мухин.
   — И с одной улетел на девять часов, — мрачно отозвался Немаляев. — Да так, что пульс пропал.
   — Я... вы бы их пересчитали, таблетки свои! — Виктор перевел взгляд на Сапера, потом на Костю. Они ему не верили — настолько, что любая попытка объясниться только усилила бы их сомнения. Его снова подозревали в дружбе с Петром, но если Шибанов колол его терпеливо и почти ненавязчиво, то эти трое просто взяли и пришили ему измену, а отмыться от таких обвинений гораздо труднее, чем их доказать.
   Наверное, так им было легче. Найти простое решение — самое простое из всех возможных. Выбрать того, кто поближе, и назначить виноватым. Знать бы хоть, в чем...
   — Я никого не предавал, — сказал Мухин. — Никогда! Вы поняли, нет? Кроме группового секса, мне ничего не предъявишь, а это не карается. Ну, «снежок» понюхивал, было... Что вам еще о себе рассказать? Трусы снимать не надо?! — крикнул он, заводясь. — Характеристику из школы?! Справки о прививках?.. Не нравлюсь вам, да? А кто меня сюда затащил, в эту порнуху?! В этот вонючий слой! Кем еще здесь быть, как не порнографом?.. Я фиксировал реальность, ничего более. Но я никого не предавал. Хотя вообще-то... Знаете что?.. Пошли вы все в жопу, — тихо закончил Виктор и направился через комнату.
   Ему позволили дойти до двери, но едва он взялся з ручку, как с обеих сторон возникли Костя с Сапером.
   — Разговор наш, Витя, еще не окончен, — раздался за спиной голос Немаляева. Прыткий старик Сан Саныч тоже его догнал и не схватил за шкирку единственно потому, что в этом не было нужды.
   Мухин, упрямо мотнув головой, рванулся вперед и за порогом наскочил на Председателя. Он, как ребенок уперся Шибанову в грудь и поднял глаза вверх, на большой округлый подбородок с пробившимися точками щетины. Виктор зачем-то провел пальцами по своим щекам — сам он не держал в руках бритвы еще с четверга. За двое с половиной суток на лице выросло немного, но обаяние оно уже потеряло.
   — Что вы тут?.. — озабоченно спросил Шибанов. — Драться не надо, а то у меня пистолет.
   Мухин сообразил, что это не угроза, а искрометный гэбэшный юмор. Деваться было некуда — все четверо образовали непроходимую «коробочку», да и за пределами комнаты наверняка кто-нибудь подстраховывал.
   Виктор вернулся обратно. Стульев не наблюдалось, и он приткнулся к низкому, чрезвычайно узкому подоконнику. Сидеть на нем было неудобно, но стоять Мухин принципиально не хотел — так он выглядел бы подсудимым на оглашении приговора. На подоконнике же как будто не выглядел... Во всяком случае, вердикт еще не оглашали.
   — Пока ты, Витя, шлялся, у меня семь человек убили, — печально, но неожиданно миролюбиво сообщил Шибанов. — Они вас там охраняли, в бункере. Ваш покой и сон, ваше мирное бздение под одеялом... Семеро, Витя, вот так. Это не просто ЧП, это катастрофа. У нас тут хоть и порнуха... — Он сделал небольшую паузу, позволяя Мухину врубиться. Мухин врубился: комнату прослушивали. — Хоть и порнуха, — повторил Шибанов с укором, — а все ж не тридцать седьмой год. Если в Конторе образуется пять трупов, президент требует доклад и все материалы. А у нас нынче не пять. Семь. Молодые ребята, недавно из училища. Стрелять уже умели, беречься еще нет...
   — Мне жаль, — разлепив склеившиеся губы, ответил Мухин. — Но я к этому отношения не имею.
   — Ты в коме валялся... А если б и не валялся — куда тебе до моих ребят! А отношение к этому имеет Петр. Петенька Еремин, анархист хренов. Самое непосредственное отношение... А ты — к нему. Имеешь.
   — Он-то как мог? Его же в этом слое нет.
   — Откуда ты знаешь? Он сам тебе сказал?
   — Не он, а... неважно.
   — Людмила сказала, — догадался Шибанов. — Ох уж эта Людмила!.. Ох, Люська...
   — А что с ней? — спросил Виктор.
   — Ну вот!! — взорвался Костя. — Все он знает, видите?! Да он в курсе! Тормоза разыгрывает!
   — Нет, — сказал Шибанов. — Знал бы про Людмилу — молчал бы. Зачем ему свою осведомленность показывать?
   — Во! Гэбэ не купишь! — поддержал Мухин. — Правильно, зачем мне трепаться, когда я... А что с Людмилой-то?!
   — Я думаю, Петр его особо не посвящал, — высказался Председатель. — Использовал как «дятла».
   — Как дятла — это как?
   — "Дятел" — агент, передающий мелкие, разрозненные сведения. Сам он обычно даже не подозревает, что за картина из них складывается.
   — Тьфу ты!.. — Виктор стукнулся о стекло затылком и раздраженно посмотрел на черный лес возле дома. Его могли бы убить прямо здесь, в комнате, а потом выбросить в окно. — Я ничего не передавал.
   — Про Людмилу... — напомнил Константин. — Откуда?
   — Мне Борис сказал. Не конкретно, а так: мол, что-то с ней стряслось. Вот и все! Я в трансе долго проторчал, Потому что Борису было надо. Он со мной встретиться хотел. И все!
   — Встретились? — поинтересовался Шибанов.
   — Да. В конце. Я уже решил, что навсегда там останусь. А то, что у вас тут неприятности какие-то... Мне ж оттуда не видно!
   — У нас неприятности! — с пафосом произнес Константин. — Сан Саныч?.. Неприятности у нас!..
   — Не мешай, — одернул его Шибанов. — Итак, Борис... О чем говорили?
   — Он мне глаза открыл. Вернее, ничего нового я от него не узнал, просто сам я раньше это не складывал... ну, в общую картину. Слои, оболочки, то да се... Сплошная веселуха. А веселухи-то и нет! Горит наш мир синим пламенем, а мы себе вариантики запасные ищем, норки копаем... Нет, я не против президентства, тем более в Америке, не в Гондурасе каком-нибудь. Только ведь не доживем!
   — Я пойду, не буду эту ахинею слушать, — заявил Сапер.
   — Идите, идите, — сказал Шибанов, глянув заодно и на Костю с Немаляевым.
   Сан Саныч без возражений удалился, Константин все же остался в комнате.
   — Ну-ну, — молвил Шибанов, присаживаясь на угол кровати. — Не доживем, значит...
   — Здесь-то мы точно не доживем, — утвердительно кивнул Костя. — Волна идет приличная... И если б еще перекидывало всех сразу — из одного места в другое... тогда бы хоть связи старые оставались. А то все перемешивается, перепутывается... Эвакуироваться раньше будем, иначе не успеем. Там, на месте, придется доделывать. Слышь, Анкл Сэм гребаный? Это и тебя касается.
   — Анкл Шуст, — поправил его Виктор. — Так они меня зовут. А про эвакуацию ты специально выболтал, чтоб я опять Петру передал?
   Константин раздосадованно посмотрел на Шибанова.
   — Костя, правда, кончай свои провокации, — сказал тот. — Точной даты пока нет. Так и сообщи.
   Мухин не сразу понял, что это относится уже к нему.
   — Вы серьезно?.. С чего вы взяли?! Вы же с ним не враги. Мирить я вас не собираюсь, мне ваши прошлые заморочки вообще до фени... Но не враги же! Мы друг другу не мешаем — иногда на нейтральной территории сталкиваемся, это да, но у нас же и договоренность есть! Убивать не больно, культурно. Так ведь? А главное — мотив. Зачем Петру наша смерть? Уж ему-то известно, что никого из нас убить нельзя.
   — Зато можно раскидать по разным слоям. Мы два года в команду собирались...
   — Это я уже сто раз слышал, — прервал Костю Мухин. — Все равно. Какой ему прок от того, чтоб вам нагадить? Просто из вредности? Потому что он сволочь?
   — Потому что больше некому, — ответил Шибанов. — Ты, надеюсь, не станешь спорить, что я человек достаточно осведомленный?
   Виктор пошевелил бровями и издал какой-то неопределенно-почтительный звук. Конечно, с этим спорить было глупо.
   — Так вот... То, что они сотворили с нашим бункером, похоже на разборку ведущих группировок. Ты, к примеру, догадываешься, что начнется в городе, если какие-нибудь кавказцы объявят войну вьетнамцам? Или если все славяне объединятся против всех африканских наркодилеров?
   — Что будет... — пробормотал Мухин. — Я не министр внутренних дел... Ну, машины взрываться будут. Много машин, наверно...
   — Дома, Витя.
   — Дома?.. — переспросил Мухин. — И наш бункер?..
   — Да. Моих парней до сих пор откапывают, но спасатели сказали определенно: шансов никаких. Вы были в подвале, он почти не пострадал.
   — Когда это случилось?
   — Ровно в час, как только ты уснул. Из двенадцати охранников в живых остались пятеро. Один за обедами Поехал, хотя это запрещено... ладно уж, чего там... Еще четверо были внизу. Теперь вообрази, Витя, кто рискнул бы насмерть поссориться с Госбезом? Кто попрет на Контору? Нет таких людей, и группировок таких нет. Здесь нет, — уточнил Шибанов. — И смысла тоже нет никакого. Убить лично меня — еще куда ни шло, а дом-то зачем рвать? Это же не расчетно-кассовый центр с тонной денег... Это, Витя, тонны битого кирпича и семь трупов. Поэтому основная версия — все же Петр. Не сам, в этом слое его давно убрали. Но люди-то его здесь есть. Ренат, например...
   — Почему же вы его сразу не ликвидировали, как Петра?
   — Искали долго.
   — Нашли?
   — Нашли, нашли... — Шибанов, будто о чем-то вспомнив, достал телефон и нажал всего две кнопки. Молча выслушав, загадочно посмотрел на Константина и убрал трубку.
   — Меня-то как оттуда вывезли, из подвала? Типа, подземный ход?
   — Подземный, — подтвердил Костя.
   —А Люда?
   — Что Люд а?..
   — Она в порядке? — спросил Мухин, но не у Константина, а у Шибанова.
 
   Председатель заморгал и потрогал пальцем веко.
   — В порядке, — сказал Костя. — Мы ее спрятали. Хорошо спрятали, надежно, ни один гад не достанет. Как там у нас?..
   — Закончили допрос, — ответил Шибанов. Виктор вздрогнул и прижался спиной к стеклу. Опасения насчет пули и полета из окна вдруг показались ему вовсе не беспочвенными. Тем не менее он заставил себя улыбнуться и сказать:
   — Не знаю, что вы сумели выяснить, по-моему, мы только запутались, но, раз уж допрос окончен, могу я хотя бы...
   — Допрашивали не тебя, — возразил Шибанов. — Рената вашего... то есть, пардон, ихнего. Теперь это ясно.
   — Вы уверены? — спросил Константин.
   — Проверяли, это именно он. Болевой порог у него был сдвинут, и, говорят, сильно.
   — В смысле?.. — не понял Мухин.
   — В том смысле, Витя, что Ренату пришлось испытать такую боль, какая тебе и не снилась.
   — Вы... вы что, пытали его?!
   — Мы спешили. Он в любой момент мог отсюда перекинуться.
   — Но... Как же это?.. А ваше джентльменское соглашение?
   — Тебе бы от счастья «Цыганочку» исполнять, а ты недоволен чем-то... Что, Витя, мораль припекает? Или нравственность? Какая из этих блядей в тебе проснулась? Не вовремя, Витя. Ты им скажи — пусть дальше спят, не до них нам сейчас. А про тебя мы узнали массу любопытных вещей... Ты, оказывается, Петру очень нужен. Зачем — этого Ренат не прояснил. Причина одна: он не знает. Если б знал — прояснил бы всенепременнейше... Тебя Ренат видел только один раз, ничего хорошего о тебе сказать не может. Ты не в их команде, а в нашей. Прими мои искренние сожаления и прочее... Кстати, и бункер они не взрывали. Ренат здесь оказался совершенно случайно. Не повезло, значит...
   — Вы все боялись, что я им этот слой покажу, — озлобленно произнес Мухин. — Вы же сами его и показали! Они сюда вернутся.
   — Сомнительно. Тела у Рената Зайнуллина здесь больше нет. Люди, которых он назвал, тоже вскорости без оболочек останутся. Думаю, до эвакуации мы себя обезопасили.
   — А бомбу тогда кто подкладывал? — спросил Константин. У него на лице было нарисовано явное облегчение — такое, наверное, должен был испытывать Мухин. Но почему-то не испытывал.
   — Не хотел беспокоить... — Шибанов задумался. — У нас ведь, кроме бункера, еще кое-что стряслось. Макарова покушение было.
   — Это старая новость.
   — Да нет, Костя, новая, к сожалению. Сегодня после обеда в него опять стреляли — уже не из гранатомета, а из винтовки, но от нее ведь тоже радости мало.
   — Макаров живой?
   — Живо-ой... Промазал снайпер. Воротник ему на рубашке порвал, а шею не задел. — Председатель поднялся и сунул руки в карманы. — Макарова я с вами поселю, так надежней будет. А то что-то зачастили по нему пулять. Может, и взрыв с ним как-то связан... Н-нет, едва ли... Ну, это дело служебное, разберемся. А вы своими делами занимайтесь, у вас их не меньше... Костя! Мне бы теперь Виктора на пару слов... Что ты так смотришь? Перевести на русский?
   Константин цыкнул зубом и вышел — медленно, с подчеркнутым достоинством.
   Мухин покинул свою комнату тридцатью минутами позже. Свою — потому что с этого дня ему предстояло жить здесь, в хоромах со стеклянным потолком, стеклянной стеной и квадратной трехметровой кроватью. Мебель, аппаратуру и все остальное, вплоть до зубной щетки, ему обещали доставить завтра. Ванная у Виктора теперь была собственная, отдельная. От персонального холодильника он отказался — ему очень нравились эти пустые апартаменты с видом на неухоженный лес.
   Осмотревшись в коридоре, он сразу понял, что команда заняла как минимум весь этаж. Планировка была необычной: помещения против традиции не образовывали квартир, а соединялись длинным изломанным проходом, который тут и там выныривал в какой-нибудь холл с неизменной комнатой охраны. Вероятно, Шибанов готовил этот лабиринт как резервную базу. Вместо двенадцати бойцов на этаже дежурило, по первому ощущению, человек пятьдесят.
   Никто ни о чем не спрашивал — даже когда Виктор недвусмысленно остановился перед тамбуром. Охранники, похожие на лощеных портье, посмотрели на него, как на пустой чемодан, и молча выпустили. Лишь один — тот, что встречал Мухина на улице Возрождения, — позволил себе легкий отстраненный кивок.
   «Крану повезло, — заметил Виктор не без удовольствия. — Это он, что ли, за обедом отлучался? Или не в его смену рвануло?..»
   Бронированная створка, щелкнув замком, открылась, и Мухин очутился на обыкновенной площадке перед лифтом. Здесь было еще пять дверей — самых заурядных, обитых черным и коричневым дерматином. Под ним, Виктор не сомневался, находилась добротная кирпичная кладка, а то и стальные листы. Дверь, через которую он вышел, отличалась, но несущественно: на ней не было таблички.
   Спустившись вниз, Мухин отыскал на стоянке свою новую машину — серенькую «Ауди», приличную, но неприметную.
   «Благосостояние растет не по дням, а по часам, — подумал он. — Видела бы мама... Живу на шикарной гэ-бэшной явке, катаюсь на тачке с гэбэшными номерами и... уже имею порученьице от того же Гэбэ».
   Первое задание ему дал, как ни странно, Шибанов. Не Сан Саныч и даже не Константин, а Председатель Госбеза. Виктор предполагал, что поработать придется и на этом фронте тоже, но на такой скорый оборот не рассчитывал. Люда говорила, что Шибанов активно участвует в проекте, но и о службе не забывает. По словам самого Шибанова, дело было плевое, с ним мог справиться любой. Мухин же усматривал в этом не случайный выбор, а высокий гэбэшный кураж: не каждый Председатель похвастается тем, что сумел прикрутить к агентурной работе самого Президента США.
   Но это, конечно, не здесь. Помочь контрразведке Виктора просили в другом слое — в любом другом, только не в этом: тут хватало помощников и без него, да и тело его стоило тут слишком дорого.
   Вырулив со двора, Мухин покосился в зеркало, но ничего подозрительного не нашел. Собственно, он не очень-то и старался: если Шибанов все же послал за ним «хвост», то обнаружить его будет нелегко.
   «Невозможно», — поправил себя Виктор. С его нулевым опытом в этих играх — просто невозможно. В противном случае он разочаруется во всех разведках мира вместе взятых.
   Над Москвой висела глубокая ночь, которую без натяжек можно было назвать и ранним утром. Мухин смотрел на многоэтажки в голубых и алых огнях и вдруг поймал себя на том, что пытается вспомнить этот город, восстановить его по каким-то фрагментам.
   Да ведь ему это не нужно... Он все прекрасно помнил, это же была родина основной оболочки. Нет, он почти забыл... За двое с половиной суток смешал этот слой с другими, превратил для себя родину в мелкий, второстепенный мирок, завалил ее сверху свежими впечатлениями.
   Затормозив у светофора, Виктор механически прочитал несколько фраз на плакатах:
   «Решим/создадим проблемы. Категорично, конфиденциально...»
 
   «Метко стрелять за 20 дней. Школа снайперов в Измайлове...»
   «Страхование от ВСЯКИХ неприятностей...»
   Здесь ничего не изменилось. На проспекте генерала Власова продолжалась перестройка жилого дома под банк, студия «Дубль-69» по-прежнему снимала свои фильмы. Отсутствие одного из операторов вряд ли на что-то повлияло — с ним и раньше такое случалось. Неделю ему шеф простит, на восьмой день контракт будет разорван. Значит, еще есть время вернуться...
   Увидев зеленый, Мухин газанул и снова посмотрел в зеркало — сзади набирали скорость два «БМВ», кроме них, на дороге никого не было.
   Ближе к центру машин стало больше. В пределах Садового кольца день не кончался, он лишь переходил из фазы темной, с неоновыми бликами, в светлую, со светозашитными очками. Оба «БМВ» куда-то пропали, дотом один вроде снова появился — Виктор не особенно за этим следил. Ничего предосудительного он делать не собирался. После клинической смерти Немаля-ев велел ему взять тайм-аут и сообщил, что впредь будет выдавать капсулы лично. Мухин не возражал.
   Попасть на улицу Возрождения ему не удалось — все подъезды к рухнувшему дому оказались закрыты. По-петляв по соседним переулкам, Виктор нашел точку, с которой было видно хоть что-то. «Что-то» — это часть пыльной каменной россыпи и здоровый кусок стены, каким-то чудом висевший на двух голых арматуринах.
   В проеме между зданиями Мухин разглядел покатый бок белого микроавтобуса и целиком непривычно желтый «Форд» с откровенной надписью «КГБ». Слева вверху периодически возникала стрела автокрана, но, что и куда она переносила, было неясно. Виктор наблюдал за развалинами до тех пор, пока не кончилась сигарета. Больше здесь делать было нечего.
   Параллельная улица вывела на знакомую площадь с массой светофоров и чудовищно запутанной схемой проезда. Мухин с щемящим чувством вспомнил, как он совсем недавно — всего лишь позавчера! — сидел в своем убитом «Мерседесе», размышляя, как жить дальше. Тогда выбор казался очевидным, сейчас — уже не настолько.