Страница:
— Да, это я. Скажи своим волкам, чтоб стволы убрали!
— Уберите... — механически повторила она, еще не вполне сориентировавшись. — Вот так встречка... Вот уж не думала...
— В чем дело? — требовательно спросил Медведь.
— Потом... Браслеты! — коротко распорядилась Людмила. — Да не мне! Ты что, совсем тупой?! Вторую пару давай. Спеленай мусоров.
Борис покорно подставил руки.
— Люда?.. — вопросительно произнес Мухин.
— Правую давай! — прикрикнул на него Медведь. Правую руку Виктор поднять не мог — он ее не чувствовал, как будто ее и вовсе не было. Наручники все же застегнули и по приказу Людмилы поволокли обоих к строгому темно-зеленому «Вольво».
— Здесь нельзя уже, я с ними в лесу разберусь, — бросила она. — За рулем Квадрат.
— Ну?.. — нахмурился Медведь.
— Гну! Все, я сама их кончу. Квадрат! Падай в тачку! Остальные по домам.
— По каким еще домам, Люся?..
— По публичным!
— Не, я тебя одну не отпущу, — сказал Медведь. — Этого кекса не знаю, а генерал на подвиги горазд.
— Никаких мне кавалькад! — отрезала она. — Если хочешь, поехали с нами.
Медведь, осуждающе поцокав, все же забрался на заднее сиденье, следом за ним запихнули Виктора и Бориса. Людмила села рядом с водителем, и «Вольво», красиво, с дымком, развернувшись, помчался по набережной.
— В Тропарево, — сказала Люда.
— Сейчас, мусорки, вы друг другу могилы рыть будете, — проговорил Медведь.
— Ты уверен, Боря? — слизывая с губы кровь, спросил Мухин.
— В чем?
— В том.
— Да на сто процентов, — ответил Борис.
— А в этом?
— В этом?.. Спроси чего полегче.
— Э, звери! — Медведь двинул Мухина в живот. — Что за шифротелеграммы? А то до парка не доедем! Здесь и нырнете! Люся, давай их утопим!
— Давай лучше помолчим. Следи, чтоб не выскочили. Ой, а кто там за нами прется?..
Людмила перегнулась через спинку. Виктор попытался поймать ее взгляд, но на него она посмотрела, кал на колоду. Сняв с панели трубку, она набрала номер сказала:
— Ну чо за дела-то? Боба, ты, что ли? Ах, охра-ана!.. От кого? От двух недорезанных? Боба, со мной Медведы Квадратик. Вот я им сейчас передам, что ты их за лохов держишь...
— Кто? Боба? — фальшиво возмутился Медведь. — Боба! Пасись! — крикнул он так, чтоб абонент услышал.
— Шума от тебя много... — заметила Люда. Не доезжая до конца Ленинского проспекта, машина свернула на какую-то улочку без названия и поехала вдоль бетонного забора. Сзади поднималась стена белесой цементной пыли. В Тропарево Виктор ездил и сам, но этот путь был ему неизвестен.
Улица постепенно перешла в пустырь, асфальт сменили сначала косые плиты, а метров через сто — сухая щебенка с глубокой колеёй от тяжелых грузовиков. «Вольво» переваливался с боку на бок, но без того надрывного скрипа, с каким это делал бы «Москвич» или «жигуленок». Когда машина въехала в лес, Мухину, по его прикидкам, оставалось пребывать в трансе уже не более сорока минут,
«Если с умом потянуть время, может и обойтись, — решил он. — Сорок минут — не так уж и много...»
О дальнейшей судьбе ботаника думать не хотелось. Виктор чувствовал вину за то, что втравил его в эту историю, и сам же признавал, что одними угрызениями ничего не поправишь. Максимум через час он перекинется обратно, в слой не слишком приятный, но относительно безопасный, во всяком случае для оператора. А все эти бандитские неурядицы за него будет расхлебывать местный бедолага. Причем расхлебывать — это еще в лучшем случае. В худшем же его просто убьют. Сейчас, вот в этом лесочке...
На капот набежали тени от деревьев, и водитель, включив «дворники», промыл лобовое стекло. Дорога перешла в мягкую грунтовку — «Вольво», прекратив прыгать, легко покачивался. Людмила тронула магнитолу, и из четырех динамиков неожиданно зазвучал Рахманинов.
Мухину стало противоестественно уютно. Умирать расхотелось напрочь.
— Боря... улетал бы ты отсюда... Ничего интересного не предвидится.
— Да, Боря, — подтвердил Медведь. — Щас башку тебе просверлю, и полетишь, ха-ха!..
— Тормози, — приказала Людмила.
Машина, свернув с дороги, встала под случайно затесавшимся в березки старым кленом. Поляны как таковой здесь не было, но деревья росли редко, и народ это место приметил давно. В утоптанной траве чернело широкое промокшее кострище, рядом с торчавшими из земли гнилыми столбиками лежали свежеоструганная осина и две доски.
Виктор поискал за окном топор или хотя бы молоток, но таких чудес природа не предлагала.
— Квадратик... — со значением произнесла Люда. Водитель, не возражая, сцапал пачку сигарет и вышел.
— Медведь, ты тоже.
— Не понял, Люся!..
— Вали, сказала! У меня с генералом разговор женский, не для твоих нервов. Мне еще узнать кой-чего... Вали, Медведь, вали!
Тот ревностно проверил наручники и, присоединившись к Квадрату, взял у него сигарету. Оба стояли метрах в трех и с азартом пускали в небо кольца.
— Вы подслушивать собрались?
— Да пожалуйста... — оскорбленно ответил Медведь, уводя Квадрата от машины.
Людмила задрала блузку и вытащила из-за пояса плоский хромированный пистолет.
— Это ты или не ты? — спросил Мухин.
— Попрощаемся, ребята, — сказала она печально. — Мало ли что...
Она открыла дверь и встала на примятую траву. Медведь с водителем резко обернулись на звук — пожалуй резче, чем требовалось.
— Живая, живая, — успокоила их Люда, помахав для наглядности левой рукой. И, как только братки отвернулись обратно, тут же подняла правую и четыре раза выстрелила им в спины. Потом подошла ближе и, проведя стволом длинную дугу, сделала обоим по контрольному в затылок. Завершая это быстрое и прозаическое движение, Людмила достала новую обойму, перезарядила пистолет и вновь сунула его под блузку. Все эти действия она совершила подряд, без паузы, не канителясь и особо не задумываясь.
Снова усевшись в машину, она нашла в «бардачке» ключ и протянула его Борису.
— Н-да... — выдавил Мухин. — Похоронили, ничего не скажешь... Оплакали как полагается.
— Сколько там полегло? — спросил Борис, избавляясь от наручников.
— На кладбище? Человек двадцать. И в больничке еще десяток жмурнется... Умрет то есть, — поправилась Людмила.
— А свалить на меня собиралась...
— Конечно, — сказала она простодушно. — Тем более ты там засветился. Я уж испугалась: вдруг еще и от ваших подарочек будет?
— Менты воров не взрывают, — возразил Борис. — Это для показателей не полезно.
— Ну да, премии лишат...
— Зачем ты это сделала?
— Игла сделала, с нее и спрашивай.
— Я серьезно. Войны хочешь?
— Столько хороших людей в одном месте... больно заманчиво показалось. А война — она и без меня начнется. Игла тут не самая козырная, ты в курсе.
— Тебе отмазка срочно нужна, — озабоченно сказал Борис. — Отмазка железобетонная. Или на дно, на всю оставшуюся жизнь.
— Или грохнуть одного генерал-майора МВД... — медленно проговорила Люда. — Расслабься, я шучу. Сообразим, у меня времени много.
— Ё-моё... — застонал Виктор.
— Что у тебя с рукой?
— Ушиб, — ответил Борис. — Пройдет, не смертельно.
— Я-то думал, слой приличный... — сокрушенно произнес Мухин. — Какое же, блин, кругом дерьмо!.. Глушить, как рыбу... На кладбище! Что за помойка?..
— А рая, Витя, нигде нет, — отозвалась Людмила. — Я его до-олго искала. Потом надоело... Как твоя нога? — спросила она у Бориса.
—Две дырки лучше, чем одна. Навылет, — пояснил он.
Борис снял ремень, просунул его под простреленное бедро и, вставив язычок в пряжку, резко затянул.
— Ну, за тебя переживать нечего, — сказала она. — А тебе, Витя, я сейчас название запишу. Мазь хорошая, швейцарская. Она не везде есть... адрес я тоже дам. Оставь на видном месте, чтоб твой ботаник сразу нашел.
Людмила вырвала страничку из блокнота и принялась что-то там деловито строчить.
— Дорогая небось? — спросил Мухин.
— Мазь-то?.. Не-е... Баксов сорок, что ли... или сто сорок... не помню.
Виктор надул щеки и посмотрел на Бориса.
— Ты, Люда, на землю спустись, — строго сказал тот. — Какие сто сорок? У кого?.. У него?
— Да, вообще-то... Ты же ботаник... И тачку мы тебе попортили. В семье, наверное, скандал будет?
— Скандал! — саркастически воскликнул Мухин. — Они его просто задушат, вот и все. Слава богу, что не меня.
— С тобой одни проблемы, Витя. Так... — Она порылась в сумке и вздохнула. — Налички у меня нет почти. Ладно, вот тебе карточка. Деньги снять надо сейчас и побольше. И подальше от дома. Вечером Игла ее хватится, счет заблокируют. Ну и, понятно, начнут искал. того, кто успел попользоваться.
— Хватит уж с ботаника напрягов! — возмутило Мухин. — Он у меня и так чуть живой!
— Прикроем, — пообещал Борис. — Ну а теперь делу.
— О деле я, боюсь, уже не успею, — сказал Виктор, посмотрев на часы. — Пора мне...
— Тебе давно пора бы...
— Ты?.. Опять?..
— Таблетка твоя вредная уже полчаса как кончилась. Сиди ровно, не возникай. Когда надо будет, тогда и вернешься... Физики среди вас есть? — спросил Борис невпопад.
Люда прикрыла глаза, перебирая в уме свои оболочки. Мухину сосредоточиваться не потребовалось, его список был пока небольшим.
— Есть писатель-фантаст, — предложил он.
— О нет! Нам и без него бреда хватает.
— Физикой я как-то не увлекалась, — развела руками Людмила.
— Я тоже не силен, — признался Борис. — В общем,, удалось мне кое-что узнать... Это действительно машина.
— Какая еще машина?
— Та, о которой мы говорили. В нулевом слое аппарат по-прежнему работает, и, пока он не заглохнет, ничего не изменится.
— Может, античастицы?.. — изрек Виктор,
Людмила кашлянула и поправила повязку на горле..
— В пятидесятом году античастиц еще не было, — веско заметила она.
— Мы все не о том, — прервал их Борис. — Задача упрощается. Первое: найти нулевой слой. Второе: найти аппарат. Сделаем это — с остальным справимся легко.
— Куда уж легче! — хмыкнул Мухин. — Его, наверное, еще и охраняют...
— Объясним тамошним, пусть сами остановят.
— Объяснишь, как же! Интересно, им-то он зачем нужен? Превращать свинец в золото?
— Подозреваю, штуковина эта не столько научная, сколько военная, — сказал Борис.
— Еще лучше! А вдруг не в ту сторону ручку повернем? «Кто бросил валенок на пульт?..»
— Это очень старый анекдот, — вздохнула Людмила.
— А я смешить не собирался. Дело-то наше грустное. Оно ведь не только правое, но и одноразовое. Не ошибиться бы, а то вместо единственного слоя получим какой-нибудь коллапс... Потренироваться бы для начала. Она ведь, эта машина, в каждом слое должна быть. Кстати, Люда, ты узнала?
— О чем?..
— Ты что?! Мы же договаривались! Ты должна была выяснить, в каких слоях Костя меня чикал. А то как же мы нулевой найдем?
— Не спрашивала я ничего, — помрачнев, сказала она. — Мы с ним не виделись. Этим придется заниматься тебе.
— Нет у меня с ним контакта.
— У меня тоже... контакта больше нет.
— Так налаживай!
— Морду тебе разбить? — медленно произнесла Людмила и снова закашлялась. — Что значит «налаживай»?!
— Завязывайте со своими разборками, — сказал Борис. — Или обоих сейчас выкину. Подытожим: нулевой слой и машина. Про слой Константина пытайте, у меня-то с ним точно душевного разговора не получится. А про машину... Про машину, по идее, должен бы знать. Президент.
— Там я еще не бывал, — ответил Виктор.
— А импортный?
— Анкл Шуст? — Мухин погладил затылок. — Нет, он ни о чем таком не слышал.
— Тогда, пожалуй, все, — промолвил Борис. — Рад был тебя увидеть, — сказал он Людмиле. — Я думал, так быстро не встретимся.
Она поджала губы и опустила голову.
— Да, насчет кредитки и прочего... — вспомнил он. — Витя, не вешал бы ты это на ботаника. Сам все организуй, я вас тут подержу еще. Часа за полтора управитесь?
Виктор взглянул на Людмилу. Ему было не совсем ясно, что Борис подразумевает под словом «управитесь», но на всякий случай он сказал:
— Лучше два.
— Хорошо, два. Люда, дай-ка телефон. Мой что-то больно хрупкий оказался. — Борис набрал номер и молча выслушал. — Значит, так, Витя. Не знаю, насколько это пригодится у вас, но здесь Корзун, в принципе, может зашхериться у своей одноклассницы. У них по детству любовь-морковь крутилась, в общем, она бы ему не отказала. Запоминай: Глыбова Екатерина Михайловна, в девичестве — Затонова, уроженка Курска, шестьдесят первого года. Этого вполне достаточно.
Борис почесал короткой антенной переносицу.
— Ну а теперь уходите. И желательно другой дорогой. — Он снова куда-то позвонил. — Ириша! Я в Тропаревском лесу, въезд со стороны Ленинского, через стройку... Не «шашлычок, товарищ генерал», а «Скорую» мне сюда! И оперов, самых злых.
Он вышел из «Вольво», и Людмила торопливо пересела за руль. Мухин тоже вышел, чтобы занять место! впереди, но остановился и шепнул Борису:
— Если не трудно, подержи нас тут подольше.
— Дольше — это сколько? Три?
— Четыре, — сказал Виктор. — Четыре часа в самый раз будет.
— Хорошо, господин Президент, — усмехнулся Борис. Люда выехала из парка и, огибая пустырь, приняла вправо. Автомобиль вновь закачался на рытвинах. Прежде чем со стройки донеслась сирена, «Вольво» уже скрылся за косой густого подлеска и рвануло по асфальтированной аллее.
— Люда, что у тебя там стряслось, в нашем слое? — спросил Виктор.
— Так, ничего... — ответила она, не поворачиваясь. — Прихворнула немного... Воспаление легких. Я уже выздоравливаю.
— А где ты? Я бы тебя навестил.
— Не нужно... В смысле, я сама не представляю, где меня держат.
— В больнице, что ли?
— Не знаю, Витя... Нет, кажется, не в больнице. Пруд в окно видно. И высоковольтную линию, шесть опор. Я их от скуки каждый час пересчитываю. А с Костей... Ты не обижайся, это не капризы. Его ко мне не пускают... Наверное.
— Я и не обижаюсь...
Аллея неожиданно вывернула на какую-то улицу в Теплом Стане, и вскоре «Вольво» уже смешался с потоком машин на Кольцевой.
— Тебе с твоей рукой к врачу надо, — сказала Людмила.
— Тебе с твоим горлом тоже не помешает, — в тон откликнулся Виктор.
— Туда и едем... для начала.
— Для начала, конечно, — подхватил Виктор, не уточняя.
Домой он явился, как Бельмондо в финальных сценах: слегка утомлен, но улыбчив, с перевязанной рукой на черной косынке и в одежде из бутика на Охотном Ряду.
— Чуешь, куда денежки-то пошли? — вкрадчиво произнесла теща. — Кожаные портки у него теперь... Ему еще гитару с проводами и девку жопастую в придачу!
— Жопастых нам и так хватает, — сказал Мухин. — Где моя водка?
— Витюша... — молвила жена, оторопело разглядывая его костюм. — Это же все дорогое... Ты где так пришелся? На какие шиши? Тебе бы не хватило... Взаймы взял?! — трагически догадалась она. — Кто ж тебе одолжил-то?..
— Крупье одолжил, — ответил Мухин, изящным движением кидая на стол две банковские упаковки по десять тысяч долларов. — Без возврата!
— Ты в казино, что ль, был?!
— Нет, блин, ларьки грабил! Водка где?
— А водка... а я как раз на улицу собиралась... — заквохтала Светлана Николаевна. — Ну и что ж... и водочки как раз... прихвачу, да-а... А сколько ты выиграл, Витенька?
— Сколько выиграл, столько и принес.
— Ой, там ведь налоги большие, — озаботилась она.
— Мама! Водки! — взревел Мухин.
— Правда, мама... — осуждающе произнесла Настя. — Не порть нам праздник!
Виктор уселся за стол и небрежно вытащил из левого кармана пачку «Captain Black».
— Ой... — супруга сложила ладони, будто собиралась на эту пачку помолиться. — Витюшка-транжира. А еще что принес?
— Хватит уж гостинцев. Завтра тебя пойдем одевать.
— А с рукой что? — спросила Настя тем же тоном.
— Да лестницы у них там скользкие...
Мухин прикурил от любезно поднесенной зажигалки и оглядел кухню, соображая, где бы спрятать взятую у Медведя пятнадцатизарядную «беретту» и остальные тридцать тысяч, о которых жене знать было необязательно. Как необязательно ей было знать и о том, что татуировка в виде змеи, обвивающей стройную ножку и словно бы вползающей известно куда, может пробудить к жизни даже сильно израненный мужской организм.
Виктор выпустил струйку ароматного дыма и незаметно пощупал рукоятку под пиджаком.
Если б раззява-ботаник случайно вспомнил хоть час из сегодняшнего дня, он решил бы, что ему все приснилось. Мухин и сам в это почти не верил.
Глава 22
— Уберите... — механически повторила она, еще не вполне сориентировавшись. — Вот так встречка... Вот уж не думала...
— В чем дело? — требовательно спросил Медведь.
— Потом... Браслеты! — коротко распорядилась Людмила. — Да не мне! Ты что, совсем тупой?! Вторую пару давай. Спеленай мусоров.
Борис покорно подставил руки.
— Люда?.. — вопросительно произнес Мухин.
— Правую давай! — прикрикнул на него Медведь. Правую руку Виктор поднять не мог — он ее не чувствовал, как будто ее и вовсе не было. Наручники все же застегнули и по приказу Людмилы поволокли обоих к строгому темно-зеленому «Вольво».
— Здесь нельзя уже, я с ними в лесу разберусь, — бросила она. — За рулем Квадрат.
— Ну?.. — нахмурился Медведь.
— Гну! Все, я сама их кончу. Квадрат! Падай в тачку! Остальные по домам.
— По каким еще домам, Люся?..
— По публичным!
— Не, я тебя одну не отпущу, — сказал Медведь. — Этого кекса не знаю, а генерал на подвиги горазд.
— Никаких мне кавалькад! — отрезала она. — Если хочешь, поехали с нами.
Медведь, осуждающе поцокав, все же забрался на заднее сиденье, следом за ним запихнули Виктора и Бориса. Людмила села рядом с водителем, и «Вольво», красиво, с дымком, развернувшись, помчался по набережной.
— В Тропарево, — сказала Люда.
— Сейчас, мусорки, вы друг другу могилы рыть будете, — проговорил Медведь.
— Ты уверен, Боря? — слизывая с губы кровь, спросил Мухин.
— В чем?
— В том.
— Да на сто процентов, — ответил Борис.
— А в этом?
— В этом?.. Спроси чего полегче.
— Э, звери! — Медведь двинул Мухина в живот. — Что за шифротелеграммы? А то до парка не доедем! Здесь и нырнете! Люся, давай их утопим!
— Давай лучше помолчим. Следи, чтоб не выскочили. Ой, а кто там за нами прется?..
Людмила перегнулась через спинку. Виктор попытался поймать ее взгляд, но на него она посмотрела, кал на колоду. Сняв с панели трубку, она набрала номер сказала:
— Ну чо за дела-то? Боба, ты, что ли? Ах, охра-ана!.. От кого? От двух недорезанных? Боба, со мной Медведы Квадратик. Вот я им сейчас передам, что ты их за лохов держишь...
— Кто? Боба? — фальшиво возмутился Медведь. — Боба! Пасись! — крикнул он так, чтоб абонент услышал.
— Шума от тебя много... — заметила Люда. Не доезжая до конца Ленинского проспекта, машина свернула на какую-то улочку без названия и поехала вдоль бетонного забора. Сзади поднималась стена белесой цементной пыли. В Тропарево Виктор ездил и сам, но этот путь был ему неизвестен.
Улица постепенно перешла в пустырь, асфальт сменили сначала косые плиты, а метров через сто — сухая щебенка с глубокой колеёй от тяжелых грузовиков. «Вольво» переваливался с боку на бок, но без того надрывного скрипа, с каким это делал бы «Москвич» или «жигуленок». Когда машина въехала в лес, Мухину, по его прикидкам, оставалось пребывать в трансе уже не более сорока минут,
«Если с умом потянуть время, может и обойтись, — решил он. — Сорок минут — не так уж и много...»
О дальнейшей судьбе ботаника думать не хотелось. Виктор чувствовал вину за то, что втравил его в эту историю, и сам же признавал, что одними угрызениями ничего не поправишь. Максимум через час он перекинется обратно, в слой не слишком приятный, но относительно безопасный, во всяком случае для оператора. А все эти бандитские неурядицы за него будет расхлебывать местный бедолага. Причем расхлебывать — это еще в лучшем случае. В худшем же его просто убьют. Сейчас, вот в этом лесочке...
На капот набежали тени от деревьев, и водитель, включив «дворники», промыл лобовое стекло. Дорога перешла в мягкую грунтовку — «Вольво», прекратив прыгать, легко покачивался. Людмила тронула магнитолу, и из четырех динамиков неожиданно зазвучал Рахманинов.
Мухину стало противоестественно уютно. Умирать расхотелось напрочь.
— Боря... улетал бы ты отсюда... Ничего интересного не предвидится.
— Да, Боря, — подтвердил Медведь. — Щас башку тебе просверлю, и полетишь, ха-ха!..
— Тормози, — приказала Людмила.
Машина, свернув с дороги, встала под случайно затесавшимся в березки старым кленом. Поляны как таковой здесь не было, но деревья росли редко, и народ это место приметил давно. В утоптанной траве чернело широкое промокшее кострище, рядом с торчавшими из земли гнилыми столбиками лежали свежеоструганная осина и две доски.
Виктор поискал за окном топор или хотя бы молоток, но таких чудес природа не предлагала.
— Квадратик... — со значением произнесла Люда. Водитель, не возражая, сцапал пачку сигарет и вышел.
— Медведь, ты тоже.
— Не понял, Люся!..
— Вали, сказала! У меня с генералом разговор женский, не для твоих нервов. Мне еще узнать кой-чего... Вали, Медведь, вали!
Тот ревностно проверил наручники и, присоединившись к Квадрату, взял у него сигарету. Оба стояли метрах в трех и с азартом пускали в небо кольца.
— Вы подслушивать собрались?
— Да пожалуйста... — оскорбленно ответил Медведь, уводя Квадрата от машины.
Людмила задрала блузку и вытащила из-за пояса плоский хромированный пистолет.
— Это ты или не ты? — спросил Мухин.
— Попрощаемся, ребята, — сказала она печально. — Мало ли что...
Она открыла дверь и встала на примятую траву. Медведь с водителем резко обернулись на звук — пожалуй резче, чем требовалось.
— Живая, живая, — успокоила их Люда, помахав для наглядности левой рукой. И, как только братки отвернулись обратно, тут же подняла правую и четыре раза выстрелила им в спины. Потом подошла ближе и, проведя стволом длинную дугу, сделала обоим по контрольному в затылок. Завершая это быстрое и прозаическое движение, Людмила достала новую обойму, перезарядила пистолет и вновь сунула его под блузку. Все эти действия она совершила подряд, без паузы, не канителясь и особо не задумываясь.
Снова усевшись в машину, она нашла в «бардачке» ключ и протянула его Борису.
— Н-да... — выдавил Мухин. — Похоронили, ничего не скажешь... Оплакали как полагается.
— Сколько там полегло? — спросил Борис, избавляясь от наручников.
— На кладбище? Человек двадцать. И в больничке еще десяток жмурнется... Умрет то есть, — поправилась Людмила.
— А свалить на меня собиралась...
— Конечно, — сказала она простодушно. — Тем более ты там засветился. Я уж испугалась: вдруг еще и от ваших подарочек будет?
— Менты воров не взрывают, — возразил Борис. — Это для показателей не полезно.
— Ну да, премии лишат...
— Зачем ты это сделала?
— Игла сделала, с нее и спрашивай.
— Я серьезно. Войны хочешь?
— Столько хороших людей в одном месте... больно заманчиво показалось. А война — она и без меня начнется. Игла тут не самая козырная, ты в курсе.
— Тебе отмазка срочно нужна, — озабоченно сказал Борис. — Отмазка железобетонная. Или на дно, на всю оставшуюся жизнь.
— Или грохнуть одного генерал-майора МВД... — медленно проговорила Люда. — Расслабься, я шучу. Сообразим, у меня времени много.
— Ё-моё... — застонал Виктор.
— Что у тебя с рукой?
— Ушиб, — ответил Борис. — Пройдет, не смертельно.
— Я-то думал, слой приличный... — сокрушенно произнес Мухин. — Какое же, блин, кругом дерьмо!.. Глушить, как рыбу... На кладбище! Что за помойка?..
— А рая, Витя, нигде нет, — отозвалась Людмила. — Я его до-олго искала. Потом надоело... Как твоя нога? — спросила она у Бориса.
—Две дырки лучше, чем одна. Навылет, — пояснил он.
Борис снял ремень, просунул его под простреленное бедро и, вставив язычок в пряжку, резко затянул.
— Ну, за тебя переживать нечего, — сказала она. — А тебе, Витя, я сейчас название запишу. Мазь хорошая, швейцарская. Она не везде есть... адрес я тоже дам. Оставь на видном месте, чтоб твой ботаник сразу нашел.
Людмила вырвала страничку из блокнота и принялась что-то там деловито строчить.
— Дорогая небось? — спросил Мухин.
— Мазь-то?.. Не-е... Баксов сорок, что ли... или сто сорок... не помню.
Виктор надул щеки и посмотрел на Бориса.
— Ты, Люда, на землю спустись, — строго сказал тот. — Какие сто сорок? У кого?.. У него?
— Да, вообще-то... Ты же ботаник... И тачку мы тебе попортили. В семье, наверное, скандал будет?
— Скандал! — саркастически воскликнул Мухин. — Они его просто задушат, вот и все. Слава богу, что не меня.
— С тобой одни проблемы, Витя. Так... — Она порылась в сумке и вздохнула. — Налички у меня нет почти. Ладно, вот тебе карточка. Деньги снять надо сейчас и побольше. И подальше от дома. Вечером Игла ее хватится, счет заблокируют. Ну и, понятно, начнут искал. того, кто успел попользоваться.
— Хватит уж с ботаника напрягов! — возмутило Мухин. — Он у меня и так чуть живой!
— Прикроем, — пообещал Борис. — Ну а теперь делу.
— О деле я, боюсь, уже не успею, — сказал Виктор, посмотрев на часы. — Пора мне...
— Тебе давно пора бы...
— Ты?.. Опять?..
— Таблетка твоя вредная уже полчаса как кончилась. Сиди ровно, не возникай. Когда надо будет, тогда и вернешься... Физики среди вас есть? — спросил Борис невпопад.
Люда прикрыла глаза, перебирая в уме свои оболочки. Мухину сосредоточиваться не потребовалось, его список был пока небольшим.
— Есть писатель-фантаст, — предложил он.
— О нет! Нам и без него бреда хватает.
— Физикой я как-то не увлекалась, — развела руками Людмила.
— Я тоже не силен, — признался Борис. — В общем,, удалось мне кое-что узнать... Это действительно машина.
— Какая еще машина?
— Та, о которой мы говорили. В нулевом слое аппарат по-прежнему работает, и, пока он не заглохнет, ничего не изменится.
— Может, античастицы?.. — изрек Виктор,
Людмила кашлянула и поправила повязку на горле..
— В пятидесятом году античастиц еще не было, — веско заметила она.
— Мы все не о том, — прервал их Борис. — Задача упрощается. Первое: найти нулевой слой. Второе: найти аппарат. Сделаем это — с остальным справимся легко.
— Куда уж легче! — хмыкнул Мухин. — Его, наверное, еще и охраняют...
— Объясним тамошним, пусть сами остановят.
— Объяснишь, как же! Интересно, им-то он зачем нужен? Превращать свинец в золото?
— Подозреваю, штуковина эта не столько научная, сколько военная, — сказал Борис.
— Еще лучше! А вдруг не в ту сторону ручку повернем? «Кто бросил валенок на пульт?..»
— Это очень старый анекдот, — вздохнула Людмила.
— А я смешить не собирался. Дело-то наше грустное. Оно ведь не только правое, но и одноразовое. Не ошибиться бы, а то вместо единственного слоя получим какой-нибудь коллапс... Потренироваться бы для начала. Она ведь, эта машина, в каждом слое должна быть. Кстати, Люда, ты узнала?
— О чем?..
— Ты что?! Мы же договаривались! Ты должна была выяснить, в каких слоях Костя меня чикал. А то как же мы нулевой найдем?
— Не спрашивала я ничего, — помрачнев, сказала она. — Мы с ним не виделись. Этим придется заниматься тебе.
— Нет у меня с ним контакта.
— У меня тоже... контакта больше нет.
— Так налаживай!
— Морду тебе разбить? — медленно произнесла Людмила и снова закашлялась. — Что значит «налаживай»?!
— Завязывайте со своими разборками, — сказал Борис. — Или обоих сейчас выкину. Подытожим: нулевой слой и машина. Про слой Константина пытайте, у меня-то с ним точно душевного разговора не получится. А про машину... Про машину, по идее, должен бы знать. Президент.
— Там я еще не бывал, — ответил Виктор.
— А импортный?
— Анкл Шуст? — Мухин погладил затылок. — Нет, он ни о чем таком не слышал.
— Тогда, пожалуй, все, — промолвил Борис. — Рад был тебя увидеть, — сказал он Людмиле. — Я думал, так быстро не встретимся.
Она поджала губы и опустила голову.
— Да, насчет кредитки и прочего... — вспомнил он. — Витя, не вешал бы ты это на ботаника. Сам все организуй, я вас тут подержу еще. Часа за полтора управитесь?
Виктор взглянул на Людмилу. Ему было не совсем ясно, что Борис подразумевает под словом «управитесь», но на всякий случай он сказал:
— Лучше два.
— Хорошо, два. Люда, дай-ка телефон. Мой что-то больно хрупкий оказался. — Борис набрал номер и молча выслушал. — Значит, так, Витя. Не знаю, насколько это пригодится у вас, но здесь Корзун, в принципе, может зашхериться у своей одноклассницы. У них по детству любовь-морковь крутилась, в общем, она бы ему не отказала. Запоминай: Глыбова Екатерина Михайловна, в девичестве — Затонова, уроженка Курска, шестьдесят первого года. Этого вполне достаточно.
Борис почесал короткой антенной переносицу.
— Ну а теперь уходите. И желательно другой дорогой. — Он снова куда-то позвонил. — Ириша! Я в Тропаревском лесу, въезд со стороны Ленинского, через стройку... Не «шашлычок, товарищ генерал», а «Скорую» мне сюда! И оперов, самых злых.
Он вышел из «Вольво», и Людмила торопливо пересела за руль. Мухин тоже вышел, чтобы занять место! впереди, но остановился и шепнул Борису:
— Если не трудно, подержи нас тут подольше.
— Дольше — это сколько? Три?
— Четыре, — сказал Виктор. — Четыре часа в самый раз будет.
— Хорошо, господин Президент, — усмехнулся Борис. Люда выехала из парка и, огибая пустырь, приняла вправо. Автомобиль вновь закачался на рытвинах. Прежде чем со стройки донеслась сирена, «Вольво» уже скрылся за косой густого подлеска и рвануло по асфальтированной аллее.
— Люда, что у тебя там стряслось, в нашем слое? — спросил Виктор.
— Так, ничего... — ответила она, не поворачиваясь. — Прихворнула немного... Воспаление легких. Я уже выздоравливаю.
— А где ты? Я бы тебя навестил.
— Не нужно... В смысле, я сама не представляю, где меня держат.
— В больнице, что ли?
— Не знаю, Витя... Нет, кажется, не в больнице. Пруд в окно видно. И высоковольтную линию, шесть опор. Я их от скуки каждый час пересчитываю. А с Костей... Ты не обижайся, это не капризы. Его ко мне не пускают... Наверное.
— Я и не обижаюсь...
Аллея неожиданно вывернула на какую-то улицу в Теплом Стане, и вскоре «Вольво» уже смешался с потоком машин на Кольцевой.
— Тебе с твоей рукой к врачу надо, — сказала Людмила.
— Тебе с твоим горлом тоже не помешает, — в тон откликнулся Виктор.
— Туда и едем... для начала.
— Для начала, конечно, — подхватил Виктор, не уточняя.
Домой он явился, как Бельмондо в финальных сценах: слегка утомлен, но улыбчив, с перевязанной рукой на черной косынке и в одежде из бутика на Охотном Ряду.
— Чуешь, куда денежки-то пошли? — вкрадчиво произнесла теща. — Кожаные портки у него теперь... Ему еще гитару с проводами и девку жопастую в придачу!
— Жопастых нам и так хватает, — сказал Мухин. — Где моя водка?
— Витюша... — молвила жена, оторопело разглядывая его костюм. — Это же все дорогое... Ты где так пришелся? На какие шиши? Тебе бы не хватило... Взаймы взял?! — трагически догадалась она. — Кто ж тебе одолжил-то?..
— Крупье одолжил, — ответил Мухин, изящным движением кидая на стол две банковские упаковки по десять тысяч долларов. — Без возврата!
— Ты в казино, что ль, был?!
— Нет, блин, ларьки грабил! Водка где?
— А водка... а я как раз на улицу собиралась... — заквохтала Светлана Николаевна. — Ну и что ж... и водочки как раз... прихвачу, да-а... А сколько ты выиграл, Витенька?
— Сколько выиграл, столько и принес.
— Ой, там ведь налоги большие, — озаботилась она.
— Мама! Водки! — взревел Мухин.
— Правда, мама... — осуждающе произнесла Настя. — Не порть нам праздник!
Виктор уселся за стол и небрежно вытащил из левого кармана пачку «Captain Black».
— Ой... — супруга сложила ладони, будто собиралась на эту пачку помолиться. — Витюшка-транжира. А еще что принес?
— Хватит уж гостинцев. Завтра тебя пойдем одевать.
— А с рукой что? — спросила Настя тем же тоном.
— Да лестницы у них там скользкие...
Мухин прикурил от любезно поднесенной зажигалки и оглядел кухню, соображая, где бы спрятать взятую у Медведя пятнадцатизарядную «беретту» и остальные тридцать тысяч, о которых жене знать было необязательно. Как необязательно ей было знать и о том, что татуировка в виде змеи, обвивающей стройную ножку и словно бы вползающей известно куда, может пробудить к жизни даже сильно израненный мужской организм.
Виктор выпустил струйку ароматного дыма и незаметно пощупал рукоятку под пиджаком.
Если б раззява-ботаник случайно вспомнил хоть час из сегодняшнего дня, он решил бы, что ему все приснилось. Мухин и сам в это почти не верил.
Глава 22
— Глыбова Екатерина Михайловна, — назвал Виктор. — До замужества Затонова. Корзуну она землячка и ровесница.
— Ну, видишь! — воскликнул Шибанов. — Раз плюнуть!
Мухин не стал говорить, что, прежде чем ему удалось «плюнуть», он хлебнул дерьма от тещи, покрутился рядом с бомбой, которая спустя минуту разметала в брызги двадцать человек, потом был обстрелян теми, кого по случайности не разметало, потом бился в летящей тачке, как горошина в погремушке, а потом еще ехал в лес принимать смерть от какого-то Медведя. Обо всем этом Виктор решил умолчать. Вслух же он произнес:
— Информация от ментов пришла. Сами-то вы чего?.. Вы же круче. Не смогли?
— Значит, не смогли, — раздосадованно буркнул Председатель. — Здесь ни архивов, ни порядка... Ничего уже не осталось!.. Знаешь что, Витька... — произнес он вдруг ласково и слегка удивленно. — У меня ведь к тебе еще одна просьбочка имеется...
Мухин угрюмо рассмеялся.
— Маленькая, Витя. Во-от такая, — Шибанов показал какую-то козявку на кончике ногтя.
— С заусенцами надо к маникюрше обращаться. У вас сначала «маленькая просьбочка», через полчаса выясняется, что это срочно, к вечеру это уже приказ, а наутро — расстрел за невыполнение.
— То-то я смотрю — ты весь расстрелянный! Заматерел, Витя... В креслице президентском покачался, да? Ну и как?.. Удобно?
— Мне понравилось, — признался Виктор. — Этот Шуст, он, хоть и на протезе и пить не умеет, зато сам бе хозяин. Когда в тот слой перекинемся, я, пожалуй, в Америке и пропишусь. Политического убежища просить у вас не буду.
— А мы тебе и не дали бы, — ответил Шибанов. — Зачем тебе убежище? Человек на своем месте... Живи работай!
— На вас?
Председатель лукаво погрозил пальчиком и хлопнул его по плечу. Виктор хотел увернуться, но вспомнил что рука сейчас болит не у него, а у ботаника.
— Лучше расскажите, что по нашему делу известно?
— Ты про бункер?.. — Шибанов опять помрачнел, сдвинул брови так, точно хотел за ними спрятаться. — Идет дело, идет потихоньку...
— То есть ни хрена.
— Ни хрена, — согласился Председатель и, кажется, испытал от этого облегчение. — Сработали не местные. Понимаешь, взрыв дома — это не карманная кража. Здесь и разведка, и планирование, и сбор устройства, и закладка... Транспорт, наблюдение, склад опять же. Правильный теракт — это целое мероприятие, почти как День города или кинофестиваль какой-нибудь. Уйма народу, неизбежные засветки, вонь на всю округу...
— Вони не было, — догадался Мухин.
— Да не о том речь... Есть у нас хорошая спецура, чего скрывать. Надо — с президента в Кремле трусы снимут, никто и не заметит. Могла, конечно, и она... Но только теоретически, — уверенно добавил Шибанов. — И вообще, это были не диверсанты. И не террористы даже.
— Школьники, — с издевкой произнес Виктор. — Юные следопыты.
— Установили мы и тип взрывного устройства, и вещество, — сказал Председатель, глядя куда-то в угол. — Машинка простая. До смешного простая: наручные часы и китайский приемник.
— А вещество, значит, сложное, — предположил Виктор.
— Вещество еще проще. Я в Моссад запрос посылал, полуофициальный. Там много наших, и картотека по взрывам у них самая богатая. Географическое положение обязывает...
— Так если вещество простое?..
— Простое, — подтвердил Шибанов. — Но его даже Зоосаде не знают. Получить его стало возможным буквально на днях. Раньше не было технологии. Наши химики, когда формулу раскололи, чуть с ума не посходили. Там восьмой класс средней школы. Потому и кололи долго, что поверить не могли. Но в обычных условиях это вещество создать нельзя, а необычные здесь появились только в пятницу. А в субботу уже рвануло...
— "Здесь"?..
— В этом слое. Премьер-министр не удержался, от счастья дал материалы на телевидение. Я ему не советовал... Очень не советовал. Ну как же! «Революция в нефтяной промышленности!.. Прорыв в новую эру!..» — передразнил Шибанов. — Вот и рвемся теперь...
— Подождите-ка... это не с нефтью связано?
— Смотрел новости-то? Во-о... Взрывчатку из бензина получили, причем не из самого качественного. А мощность... Ты ее видел.
Виктор не понял, зачем Шибанову понадобилось это говорить — про то, что его засекли на развалинах бункера. Он прекрасно знал, что за ним следят, и Председатель в свою очередь не сомневался, что Мухин об этом знает. И уточнять здесь было нечего. Обоих это положение устраивало, вернее, ни у кого не было выбора, что в принципе почти не отличалось.
— Информацию по технологии мы сейчас секретим, — сказал Шибанов. — Поздновато, конечно... Много чего утекло. Очень уж большой интерес был в обществе.
«Похоже, эта технология дорогого стоит, если Ренат за нее убил Люду, — подумал Мухин. — Да, кстати. Ренат ведь так ничего и не выяснил, он до этого Пущина и добраться-то не успел... А Люда — успела».
— Тогда тем более странно... — проговорил Виктор. — Было все благополучно — мы сидели в подвале. Нависла опасность — живем в городе, в обыкновенном доме. Тачку мне дали. Спасибо, я рад, но...
— Опасаешься, — закончил за него Шибанов. — Напрасно. Опасаться нам нечего — ни тебе, ни мне, ни всем остальным. Никто нас и пальцем не тронет... — Он отвлекся на звонок и, послушав, отключил трубку.,_ Они нас не тронут. Пока команды соответствующей не получат.
— А когда получат, тогда?..
— Будем надеяться, все произойдет быстро и безболезненно.
— Это говорите вы?! Председатель КГБ?!
— Потому и говорю, что в этих делах слегка ориентируюсь. Исполнение у них на высшем уровне. Судя по технике, они могут собрать взрывное устройство за пятнадцать минут из любых подручных средств. В каждой квартире найдутся и паяльник, и часы, и телевизор. Провод подойдет телефонный, обычная «лапша», батарейки можно использовать даже сдохшие... Да ты что насупился-то? Витя! Прекрати паниковать. Живы будем — не помрем, а помрем — один черт, будем живы, такая уж наша доля! — Шибанов сделал руками быстрое движение, будто захлопывал книгу со страшной сказкой. — Отдыхай, Витя. Трудная, наверно, ходка была. Подзадержался к тому же... — добавил он как бы между прочим.
— Не мог вернуться. Штаны за ветку зацепились.
— Взрослеешь... — заметил Председатель. — Отдыхай, я зайду еще.
— Буду счастлив...
Мухин приблизился к окну и провел по прохладному стеклу кончиками пальцев. От дома, поддерживая провисшие нити тросов, уходили четыре опоры ЛЭП. Виктор попытался разглядеть пятую и шестую, но для это пришлось бы подняться на крышу. С другого крыла опору тоже не было видно — линия поворачивала, oгибая здание слева.
Они с Людмилой жили в разных домах. Возможно эти дома располагались по соседству, возможно -противоположных концах Москвы. И квартиры, и целые этажи Шибанов через свою контору мог арендовать сотнями.
Постояв у окна еще с минуту и не найдя ни пятой опоры, ни пруда, Виктор направился к выходу.
Серый «Ауди», надраенный до хамского блеска, он обнаружил на том же месте. Мухин завел мотор, посмотрел в зеркальце и, снова никого не приметив, поехал в бар.
«Действительно, лучше уж быстро, — невольно подумал он. — Умереть так, чтоб ничего не почувствовать, а когда почувствуешь — понять, что бояться уже поздно».
Горби, как и вчера, отирался возле сортира. На вкус Мухина, в зале было симпатичней, да и клиенты, прикормленные предшественником Лапой, привыкли заглядывать за наркотой в угловую кабину. Впрочем, у Горби, наверное, были свои резоны. А может, ему просто нравился запах...
— Есть? — спросил Виктор, не здороваясь.
— А, это ты, гурман? Есть, конечно.
Мухин протянул ему стодолларовую купюру.
— Тут, слышь, такие дела... — замялся Горби.
— Сколько?
— Двести. Или, если хочешь, я тебе полтинник из аванса верну.
Виктор молча достал еще одну сотню и вручил дилеру.
— Больно уникальная твоя отрава, — пояснил Горби, пряча деньги. — Ты в следующий раз заранее спрашивай, тогда дешевле будет.
— Цена не парит, — заявил Мухин. — Я на гособеспечении. Где отрава-то?
— Наверху получишь.
— Где наверху?
— Ты же сам все знаешь, гурман. Где раньше Лапа совался.
Поднявшись по лестнице, Виктор заглянул за портьеры. Вокруг стола на П-образном диване сидели малолетние гетеры.
— Кто главный? — поинтересовался он.
— Это тебе цикломезотрамин? Держи. По столу запустили плоскую упаковку с какой-надписью по-испански. Мухин поймал коробочку и хотя вовсе не собирался выпендриваться, ловко подки нул ее в воздухе.
— А я эту бяку еще не пробовала, — со значением произнесла рыжая, лет четырнадцати, в черных шортах и рваных сетчатых чулках.
— И не надо, — ответил Виктор. — От этой бяки грудь отвисает.
— Главное, молодой человек, чтоб у вас ничего не отвисло, — парировала рыжая.
Мухин скривил губы и, не найдя что сказать, пошел к стойке.
— Ну, видишь! — воскликнул Шибанов. — Раз плюнуть!
Мухин не стал говорить, что, прежде чем ему удалось «плюнуть», он хлебнул дерьма от тещи, покрутился рядом с бомбой, которая спустя минуту разметала в брызги двадцать человек, потом был обстрелян теми, кого по случайности не разметало, потом бился в летящей тачке, как горошина в погремушке, а потом еще ехал в лес принимать смерть от какого-то Медведя. Обо всем этом Виктор решил умолчать. Вслух же он произнес:
— Информация от ментов пришла. Сами-то вы чего?.. Вы же круче. Не смогли?
— Значит, не смогли, — раздосадованно буркнул Председатель. — Здесь ни архивов, ни порядка... Ничего уже не осталось!.. Знаешь что, Витька... — произнес он вдруг ласково и слегка удивленно. — У меня ведь к тебе еще одна просьбочка имеется...
Мухин угрюмо рассмеялся.
— Маленькая, Витя. Во-от такая, — Шибанов показал какую-то козявку на кончике ногтя.
— С заусенцами надо к маникюрше обращаться. У вас сначала «маленькая просьбочка», через полчаса выясняется, что это срочно, к вечеру это уже приказ, а наутро — расстрел за невыполнение.
— То-то я смотрю — ты весь расстрелянный! Заматерел, Витя... В креслице президентском покачался, да? Ну и как?.. Удобно?
— Мне понравилось, — признался Виктор. — Этот Шуст, он, хоть и на протезе и пить не умеет, зато сам бе хозяин. Когда в тот слой перекинемся, я, пожалуй, в Америке и пропишусь. Политического убежища просить у вас не буду.
— А мы тебе и не дали бы, — ответил Шибанов. — Зачем тебе убежище? Человек на своем месте... Живи работай!
— На вас?
Председатель лукаво погрозил пальчиком и хлопнул его по плечу. Виктор хотел увернуться, но вспомнил что рука сейчас болит не у него, а у ботаника.
— Лучше расскажите, что по нашему делу известно?
— Ты про бункер?.. — Шибанов опять помрачнел, сдвинул брови так, точно хотел за ними спрятаться. — Идет дело, идет потихоньку...
— То есть ни хрена.
— Ни хрена, — согласился Председатель и, кажется, испытал от этого облегчение. — Сработали не местные. Понимаешь, взрыв дома — это не карманная кража. Здесь и разведка, и планирование, и сбор устройства, и закладка... Транспорт, наблюдение, склад опять же. Правильный теракт — это целое мероприятие, почти как День города или кинофестиваль какой-нибудь. Уйма народу, неизбежные засветки, вонь на всю округу...
— Вони не было, — догадался Мухин.
— Да не о том речь... Есть у нас хорошая спецура, чего скрывать. Надо — с президента в Кремле трусы снимут, никто и не заметит. Могла, конечно, и она... Но только теоретически, — уверенно добавил Шибанов. — И вообще, это были не диверсанты. И не террористы даже.
— Школьники, — с издевкой произнес Виктор. — Юные следопыты.
— Установили мы и тип взрывного устройства, и вещество, — сказал Председатель, глядя куда-то в угол. — Машинка простая. До смешного простая: наручные часы и китайский приемник.
— А вещество, значит, сложное, — предположил Виктор.
— Вещество еще проще. Я в Моссад запрос посылал, полуофициальный. Там много наших, и картотека по взрывам у них самая богатая. Географическое положение обязывает...
— Так если вещество простое?..
— Простое, — подтвердил Шибанов. — Но его даже Зоосаде не знают. Получить его стало возможным буквально на днях. Раньше не было технологии. Наши химики, когда формулу раскололи, чуть с ума не посходили. Там восьмой класс средней школы. Потому и кололи долго, что поверить не могли. Но в обычных условиях это вещество создать нельзя, а необычные здесь появились только в пятницу. А в субботу уже рвануло...
— "Здесь"?..
— В этом слое. Премьер-министр не удержался, от счастья дал материалы на телевидение. Я ему не советовал... Очень не советовал. Ну как же! «Революция в нефтяной промышленности!.. Прорыв в новую эру!..» — передразнил Шибанов. — Вот и рвемся теперь...
— Подождите-ка... это не с нефтью связано?
— Смотрел новости-то? Во-о... Взрывчатку из бензина получили, причем не из самого качественного. А мощность... Ты ее видел.
Виктор не понял, зачем Шибанову понадобилось это говорить — про то, что его засекли на развалинах бункера. Он прекрасно знал, что за ним следят, и Председатель в свою очередь не сомневался, что Мухин об этом знает. И уточнять здесь было нечего. Обоих это положение устраивало, вернее, ни у кого не было выбора, что в принципе почти не отличалось.
— Информацию по технологии мы сейчас секретим, — сказал Шибанов. — Поздновато, конечно... Много чего утекло. Очень уж большой интерес был в обществе.
«Похоже, эта технология дорогого стоит, если Ренат за нее убил Люду, — подумал Мухин. — Да, кстати. Ренат ведь так ничего и не выяснил, он до этого Пущина и добраться-то не успел... А Люда — успела».
— Тогда тем более странно... — проговорил Виктор. — Было все благополучно — мы сидели в подвале. Нависла опасность — живем в городе, в обыкновенном доме. Тачку мне дали. Спасибо, я рад, но...
— Опасаешься, — закончил за него Шибанов. — Напрасно. Опасаться нам нечего — ни тебе, ни мне, ни всем остальным. Никто нас и пальцем не тронет... — Он отвлекся на звонок и, послушав, отключил трубку.,_ Они нас не тронут. Пока команды соответствующей не получат.
— А когда получат, тогда?..
— Будем надеяться, все произойдет быстро и безболезненно.
— Это говорите вы?! Председатель КГБ?!
— Потому и говорю, что в этих делах слегка ориентируюсь. Исполнение у них на высшем уровне. Судя по технике, они могут собрать взрывное устройство за пятнадцать минут из любых подручных средств. В каждой квартире найдутся и паяльник, и часы, и телевизор. Провод подойдет телефонный, обычная «лапша», батарейки можно использовать даже сдохшие... Да ты что насупился-то? Витя! Прекрати паниковать. Живы будем — не помрем, а помрем — один черт, будем живы, такая уж наша доля! — Шибанов сделал руками быстрое движение, будто захлопывал книгу со страшной сказкой. — Отдыхай, Витя. Трудная, наверно, ходка была. Подзадержался к тому же... — добавил он как бы между прочим.
— Не мог вернуться. Штаны за ветку зацепились.
— Взрослеешь... — заметил Председатель. — Отдыхай, я зайду еще.
— Буду счастлив...
Мухин приблизился к окну и провел по прохладному стеклу кончиками пальцев. От дома, поддерживая провисшие нити тросов, уходили четыре опоры ЛЭП. Виктор попытался разглядеть пятую и шестую, но для это пришлось бы подняться на крышу. С другого крыла опору тоже не было видно — линия поворачивала, oгибая здание слева.
Они с Людмилой жили в разных домах. Возможно эти дома располагались по соседству, возможно -противоположных концах Москвы. И квартиры, и целые этажи Шибанов через свою контору мог арендовать сотнями.
Постояв у окна еще с минуту и не найдя ни пятой опоры, ни пруда, Виктор направился к выходу.
Серый «Ауди», надраенный до хамского блеска, он обнаружил на том же месте. Мухин завел мотор, посмотрел в зеркальце и, снова никого не приметив, поехал в бар.
«Действительно, лучше уж быстро, — невольно подумал он. — Умереть так, чтоб ничего не почувствовать, а когда почувствуешь — понять, что бояться уже поздно».
Горби, как и вчера, отирался возле сортира. На вкус Мухина, в зале было симпатичней, да и клиенты, прикормленные предшественником Лапой, привыкли заглядывать за наркотой в угловую кабину. Впрочем, у Горби, наверное, были свои резоны. А может, ему просто нравился запах...
— Есть? — спросил Виктор, не здороваясь.
— А, это ты, гурман? Есть, конечно.
Мухин протянул ему стодолларовую купюру.
— Тут, слышь, такие дела... — замялся Горби.
— Сколько?
— Двести. Или, если хочешь, я тебе полтинник из аванса верну.
Виктор молча достал еще одну сотню и вручил дилеру.
— Больно уникальная твоя отрава, — пояснил Горби, пряча деньги. — Ты в следующий раз заранее спрашивай, тогда дешевле будет.
— Цена не парит, — заявил Мухин. — Я на гособеспечении. Где отрава-то?
— Наверху получишь.
— Где наверху?
— Ты же сам все знаешь, гурман. Где раньше Лапа совался.
Поднявшись по лестнице, Виктор заглянул за портьеры. Вокруг стола на П-образном диване сидели малолетние гетеры.
— Кто главный? — поинтересовался он.
— Это тебе цикломезотрамин? Держи. По столу запустили плоскую упаковку с какой-надписью по-испански. Мухин поймал коробочку и хотя вовсе не собирался выпендриваться, ловко подки нул ее в воздухе.
— А я эту бяку еще не пробовала, — со значением произнесла рыжая, лет четырнадцати, в черных шортах и рваных сетчатых чулках.
— И не надо, — ответил Виктор. — От этой бяки грудь отвисает.
— Главное, молодой человек, чтоб у вас ничего не отвисло, — парировала рыжая.
Мухин скривил губы и, не найдя что сказать, пошел к стойке.