Страница:
"Языческая Испания" (Pagan Spain, 1957), написанной на основе личных
впечатлений от поездки в страну. В том же 1957 г. писатель издал сборник
остропублицистических статей "Слушай, белый!" (White Man, Listen),
направленных против расизма.
Райт оказал существенное влияние на молодых афроамериканских писателей,
несмотря на то что некоторые из них (например, Дж. Болдуин) порой вступали с
ним в ожесточенную полемику. Под явным воздействием рассказа Райта "Человек,
который жил в подземелье" написан роман Р. Эллисона "Человек-невидимка"
(1952).
Т. Морозова
Рексрот (Rexroth), Кеннет (22.XII.1905, Саут-Бенд, Индиана, 1982) -
поэт-авангардист, один из зачинателей движения битников (которое позднее
осудил), переводчик поэзии, полемист и литературный критик, автор
многочисленных сборников статей, в т. ч. "Как сговориться" (Assays, 1962) и
"Птица в кусте" (Bird in the Bush, 1959). Первые 22 года жизни описаны им в
надиктованном на пленку "Автобиографическом романе" (An Autobiographical
Novel, 1966). Рексрот послужил прототипом "малыша-аптекаря" в романе Дж.
Фаррелла "Стаде Лониган" и поэта-анархиста Рейнголда в романе Дж. Керуака
"Бродяги Дхармы".
Отец его, фармацевт, после смерти жены от туберкулеза и нескончаемых
неудач умер от алкоголизма; сын, оставшись круглым сиротой, бросил школу и,
перепробовав множество ремесел, прибился в конце концов к чикагской богеме и
выступил в амплуа художника-абстракциониста. Под впечатлением "Джунглей" Э.
Синклера Рексрот принял своеобразный революционный обет, запечатленный в
стихах: "Пока есть на свете низшие классы / Я из их числа". Он вступил в
организацию "Индустриальные рабочие мира", был активным членом Клуба Джона
Рида. Впоследствии, однако, отмежевался от всякой партийной принадлежности,
заявляя о своем "политическом индивидуализме".
Рексрот начал писать стихи в отрочестве. Первые его публикации,
удостоившиеся литературных премий, - "В такой час" (In What Hour, 1940) и
"Феникс и черепаха" (The Phoenix and the Tortoise, 1944). Ранняя лирика
собрана в книге "Искусство мирской премудрости" (The Art of Worldly Wisdom,
1949). Как многие авангардисты той поры, Рексрот подпал под влияние
французского сюрреализма, однако же он изначально имел собственное задание:
проповедь "революционной метафизики", "полного отождествления одного
человека с другим". Тогда же была найдена основополагающая структура его
стиха - семи-девятисложный верлибр, максимально приближенный к
индивидуальному речевому ритму ("Я истратил жизнь на то, чтобы писать так,
как говорю", - сказано в "Автобиографическом романе"). Поэзия Рексрота
повествовательна: ее задание - предельно сблизить субъект и объект
стихотворного описания. Стихотворение расценивается как творческий акт
приобщения, актуализации внутренней жизни человека. Именно так
расшифровывает Рексрот свой "эротический мистицизм", "духовную алхимию".
Своим учителем и предшественником Рексрот называет Д. Г. Лоуренса.
Подобно Лоуренсу, он протестует против "буржуазной цивилизации" XX в.,
однако протест его (опять-таки как у Лоуренса) носит индивидуалистический
характер, и "утверждение человечности" то и дело сбивается на
немощно-риторическую апологетику "естественного поведения" и "естественных
чувств" с оттенком дарованного поэту-жрецу предвидения и предведения
будущего.
Из его стихотворных сборников наиболее известны, кроме названных: "Все
- подпись" (The Signature of All Things, 1949), "В защиту земли" (In Defence
of the Earth, 1956), "Сад сердца, сердце сада" (The Heart's Garden, The
Garden's Heart, 1968). Его стихотворные драмы ("За горами", Beyond the
Mountains, 1951) стилизованы под древнегреческую драматургию и японский
театр "Но". Автор ряда книг стихотворных переводов (с японского, китайского,
древнегреческого, французского), Рексрот часто выступал как составитель и
редактор поэтических антологий (American Poetry in XXII Century, 1971) и др.
Предварительными итогами его творческого пути явились "Избранные короткие
стихи" (Collected Shorter Poems, 1966), "Избранные длинные стихи" (Collected
Longer Poems, 1968) и "Новые стихи" (New Poems, 1974), а также 60 статей,
составивших нечто вроде его литературного завещания "Снова за классиками"
(Classics Revisited, 1969).
В. Муравьев
Ретке (Roethke), Теодор (25.V.1908, Сагино, Мичиган - 1.VIII.1963,
Бейнбридж-Айленд, Вашингтон) - поэт, критик, поборник изоляционистской,
"почвеннической" и сенсуалистской поэзии. Согласно признаниям самого Регке,
в американской литературе ему особенно близок Уолт Уитмен, а в английской -
Дилан Томас; трагическое интонирование индивидуальных переживаний,
рассматриваемых как неповторимые мировоззренческие откровения, сближает его
с X. Крейном и У. Стивепсом.
Отец Ретке был садоводом, и детство поэта связано с впечатлениями от
теплицы: жизнь растения - постоянный фон его творчества.
Ретке окончил Мичиганский университет (1936), учился в Гарвардском,
получил степень магистра; с конца 1930-х гг. до смерти преподавал английскую
и американскую литературу сначала в Лафайетском, затем в Вашингтонском
университете (Сиэтл).
"Мне понадобились десять лет для написания одной книжицы", - вспоминал
Ретке; это был сборник 1941 г. "Открытый дом" (Open House), имевший большой
успех у читателей и критиков. В этой поэтической книге Ретке выказывает себя
сторонником строгой классической формы; верлибр используется пародийно
(оттенок пародийности сохраняется и в последующих свободных стихах Ретке);
по-видимому, тогда поэт считал "расковывание формы" пренебрежением к
мировоззренческой стороне поэзии.
Ретке стремился к полному поэтическому отождествлению стихотворного
сюжета с его субъектом; его поэзия как бы самопроизвольно (непроизвольность
поэтического высказыванияпостоянный мотив Ретке) изыскивает ритм переживаний
и ощущений индивида и определяет себя как словесно-звуковое соответствие
этому ритму, корректируя его в свою очередь. В характернейших вещах Ретке
предстает как предельно "внеличностный" автоизобразитель сумеречных
состояний души, некой плазматической всеобщности душевной жизни, причем
чередование жизни и смерти интерпретируется как обреченность и всякое
переживание - ее вариация.
В сборниках "Блудный сын" (The Lost Son, 1948) и "Пробуждение" (The
Waking, 1953, Пулитц. пр.) такое отождествление приобретает
национально-географический смысл-история при этом упраздняется и
символическое соответствие душевной жизни героя американскому пейзажу
становится основополагающей установкой. Все, вплоть до самых интимных,
стихотворения Ретке прочитываются как перипетии судьбы нации. Из-за
отсутствия лирического героя-индивида с собственной биографией это тождество
подчас становится почти комическим, невольно-пародийным.
В последних сборниках Ретке происходит сдвиг к религиозно окрашенному
мистицизму: он ведет к индивидуализации и сложному переосмыслению образа
лирического героя, который, однако, остается неуверенным в себе, мятущимся
буржуазным интеллигентом XX в. Пантеизм (в духе У. Блейка) становится
формообразующим; как "песнопения о себе" построены многие его стихотворения
последнего периода, вошедшие в посмертный сборник "Далекое поле" (The Far
Field, 1964). При этом, однако, образная конкретность словесной ткани стиха
не пострадала, а связь личности с природой обрела новый уровень. И все же
ведущим мотивом его стихов остается трагический индивидуализм.
Статьи Ретке собраны в книге "О поэте и его ремесле" (On the Poet and
his Craft, 1965), его стихи для детей - в сборнике "Грязнуля Динки и другие
детские стихи" (Dirty Dinky and Other Creature Poems for Children, 1974).
Избранные письма Ретке изданы в 1968 г. Как масштабное литературное событие
была воспринята в США публикация его записных книжек "Солома на огне" (Straw
for the Fire. From the Notebooks 1943-1963, 1972), подтверждающих и
иллюстрирующих его тяготение к мистицизму и визионерству (культу
поэтического ясновидения) и содержащих - подобно многим стихам одного из
центральных сборников Ретке "Хвала пределу" (Praise to the End, 1951) -
прямую перекличку с У. Б. Йейтсом.
В. Муравьев
Рид (Reed), Джон (22.Х.1887, Портленд, Орегон - 17.Х.1920, Москва) -
журналист, публицист, поэт. Выходец из состоятельной семьи, учился в
привилегированной средней школе в Морристауне, затем в Гарвардском
университете (1906-1910). Дебютировал стихами и очерками в журнале "Америкэн
мэгэзин". Будучи близок к художественным кругам Гринич-виллидж, формировался
в атмосфере радикального брожения 1910-х гг. В своих ранних рассказах:
"Капиталист" (The Capitalist), "Куда влечет сердце" (Where the Heart Is) и
др. - показывает изнанку "процветания", людей нью-йоркского дна, бродяг,
безработных, уличных женщин. Свидетельством роста его мастерства, искусства
в создании социально емкого портрета героя стали его известные новеллы "Мак
Американец" (Mac American, 1914) и "Дочь революции" (The Daughter of
Revolution, 1914). С 1913 г. сотрудничает в радикальном журнале "Мэссиз",
где публикует очерк "Война в Патерсоне" (The War in Patersoh), посвященный
стачке текстильщиков, которым он отдает свои симпатии: в его творчество
входит главная тема - социальной, классовой борьбы пробудившихся масс. В
1913-1914 гг. проводит как корреспондент журнала "Метрополитен" 4 месяца в
охваченной крестьянской революцией Мексике, в рядах партизанской армии. В
книге "Восставшая Мексика" (Insurgent Mexico, 1914, рус. пер. 1925),
исполненной героического пафоса и ярких романтических красок, проявилось
мастерство Рида в передаче мексиканского колорита, создании массовых, а
также батальных сцен, в обрисовке типических фигур "людей из толпы".
Незабываема картина мощного людского потока, партизанской армии, рельефна
фигура талантливого самородка, народного вожака Панчо Вильи. Весной 1914 г.
Рид создает очерк "Война в Колорадо" (The Colorado War}, в котором описал
расправу над бастовавшими горняками в Ладлоу. Выступая как новеллист,
драматург, автор одноактных пьес ("Заход луны", Moondown, 1913; "Свобода",
Freedom, 1916), участник театрального объединения "Провинстаун плейере",
поэт, создатель оставшейся неоконченной, написанной в уитменовском ключе
поэмы "Америка 1918", публицист, Рид внес наиболее значительный вклад в
"литературу факта", дав классические образцы очерка и репортажа, входящие
ныне в учебные хрестоматии.
Социальный опыт Рида, ставшего убежденным антимилитаристом, углубился в
период первой мировой войны, чему способствовали поездки на фронт в Западную
Европу осенью 1914 г. и посещение балканского и русского театров боевых
действий весной и летом 1915 г.; итогом его стала книга путевых очерков
"Война на Восточном фронте" (The War in Eastern Europe, 1916), запечатлевшая
мрачные картины разрушений, бессмысленных жертв и страданий народов.
Убедительны главы, рисующие Сербию, "страну смерти", разоренную, пораженную
эпидемиями; в "русских" главах Рид передал атмосферу тяжелого лета 1915г.,
хаос, неэффективность царской военной машины, а также и растущее
недовольство трудящихся масс. После вступления США в войну в апреле 1917 г.
Рид с еще большей энергией обличает "вильсоновско-уолл-стритовскую войну",
за что подвергается травле со стороны "патриотов доллара". Приветствуя
падение царизма в России, Рид в ряде статей весной и летом 1917 г.
предсказывает, что революция будет развиваться, вступая в новую стадию. В
августе 1917 г. как корреспондент "Мэссиз" вместе со своей женой
журналисткой Луизой Брайант приезжает в Петроград. В период подготовки
Октябрьского восстания изучает обстановку, бывает на рабочих митингах и
собраниях, на заводах, открыто принимает сторону большевиков. После победы
восстания в Петрограде, свидетелем которого он стал, вместе со своим другом
А. Р. Вильямсом работает в Бюро революционной пропаганды при Наркоминделе. В
январе 1918 г., выступая на III Всероссийском съезде Советов, обещает
рассказать на родине правду о русской революции. Вернувшись в США в мае
1918г., Рид совершает лекционное турне по стране, в условиях резкой
антибольшевистской кампании подвергается арестам, штрафам, дважды предстает
перед судом; у него конфискуются привезенные из России материалы. В
1918-1919 гг. публикует серию статей и очерков о большевиках, Советах,
Ленине ("Красная Россия", "Как работает русская революция", "Структура
советского государства" и др.), явившихся своеобразным "прологом" к книге об
Октябре, над которой он начал работать осенью 1918 г.
19 марта 1919 г. выходит эта знаменитая книга, "Десять дней, которые
потрясли мир" (Ten Days That Shook the World, рус. пер. 1923), имевшая
всемирный резонанс, высоко оцененная В. И. Лениным. Сама тема огромной
значимости определила новаторскую форму книги Рида, в которой выделяются три
плана: художественно-изобразительный, документальный и публицистический.
Ярко воссозданы в ней образы и картины русской революции (Петроград в канун
штурма Зимнего; Смольный, штаб восстания, и др.); точными сильными штрихами
выписан образ В. И. Ленина, "необыкновенного народного вождя", на трибуне
Второго Всероссийского съезда Советов. Художник-новатор, Рид уловил нелегкий
процесс вызревания революционных настроений масс, их переход на
большевистские позиции.
В феврале 1919 г. вместе с Вильямсом, Л. Брайант и др. Рид предстал
перед сенатской комиссией, расследовавшей "большевистскую пропаганду" в США,
мужественно отстаивал правду о Стране Советов. В одноактной пьесе-фантазии
"Мир, который выходит за пределы постижимого" (The Peace That Passeth Under-
standing, 1919, рус. пер. 1957) сатирически высмеивает В. Вильсона, Ж.
Клемансо, Д. Ллойд-Джорджа, "распорядителей" Версальской мирной конференции.
В августе-сентябре 1919 г. Рид принимает участие в создании
Коммунистической рабочей партии США, переходит на нелегальное положение.
Осенью 1919 г. тайно приезжает в Россию, работает в Москве, в Коминтерне,
собирает материалы для новой книги, посвященной уже послеоктябрьскому
периоду. В июле 1920 г. принял участие в работе II Конгресса Коминтерна,
выступал с речами по вопросу о профсоюзах и негритянскому вопросу. В
сентябре был участником съезда революционных народов Востока в Баку. Умер от
тифа, похоронен у Кремлевской стены.
Писатель нового типа, Рид был особенно популярен в США в пору "красных
тридцатых", когда возникли Клубы Джона Рида.
Б. Гиленсон
Робинсон (Robinson), Эдвин Арлингтон (22.XII.1869, Хед-Тайд, Мэн -
6.IV.1935, Нью-Йорк) - поэт. Прямой предшественник и активный участник
"поэтического ренессанса" 10-х гг., с которого начинается история
американской поэзии XX в. Поэт вырос в крохотном городке Гарднер, штат Мэн,
который войдет в его стихи под именем Тильбюри-таун. Родители считали его
прирожденным неудачником, поражаясь равнодушию, с которым он относился к
интересам сверстников и разговорам о своем будущем. Два года (1891-1893)
Робинсон учился в Гарварде, где начал всерьез заниматься поэзией. В 1896 г.
за свой счет издал первый сборник - "Потоп и за ночь до этого" (The Torrent
and the Night Before). Книгу, которая обошлась ему в 52 доллара, Робинсон
напечатал с посвящением "любому мужчине, женщине или критику, кто потрудится
разрезать страницы". Таких нашлось немного, не составил ему славы и сборник
"Дети ночи" (The Children of the Night, 1897). Литература не приносила ни
гроша, Робинсону пришлось устроиться диспетчером на нью-йоркской подземке.
Успех пришел с книгой "Капитан Крейг" (Captain Craig, 1902). Ее высоко
оценил президент Теодор Рузвельт, поместивший в журнале хвалебную рецензию,
а автору подыскавший нехлопотную должность в таможне, где Робинсон прослужил
до 1910 г. В тот же год вышел лучший его сборник "Город вниз по реке" (The
Town Down the River), а когда в 1916г. был напечатан "Человек на фоне неба"
(The Man Against the Sky), Робинсона признали одним из крупнейших поэтов
своего времени едва ли не единодушно: подтверждение тому три Пулитцеровские
премии (1922, 1925 и 1928 гг.).
На склоне лет он увлекся мыслью о серии поэм на исторические сюжеты,
связанные с шекспировской эпохой и с легендами Артуровского цикла: "Мерлин"
(Merlin, 1917), "Ланселот" (Lancelot, 1920), "Тристан" (Tristram, 1927,
Пулитц. пр.) и другие поэмы остались памятниками этого не доведенного до
конца замысла, потребовавшего почти двух десятилетий работы. Удача не
сопутствовала Робинсону, как и в поэмах, по содержанию стоящих ближе к
нашему времени: "Роман Бартолоу" (Roman Bartholow, 1923) и др. Ему трудно
давалась большая форма; поэмы его статичны, перегружены деталями, не
представляющими интереса для современного читателя, однообразны по стиху и
отмечены явным налетом мистицизма. Из поздних книг Робинсона наиболее ценны
"Сонеты" (Sonnets: 1889-7927, 1928); однако свое почетное место в
литературных анналах он сохраняет прежде всего благодаря трем книгам лирики,
созданным в середине творческого пути.
Робинсон связывает в американской поэзии романтический период и XX век.
В юности он был восторженным поклонником У. Вордсворта и Р. Киплинга, и
первые сборники свидетельствуют о их влиянии. Традиционность тематики и
однообразие стиха здесь еще одерживают верх над устремлением Робинсона к
простоте изобразительных средств и естественности поэтического языка. Эти
черты впервые появляются в "Капитане Крейге". Робинсон предстает в этой
книге поэтом городков Новой Англии, певцом провинциального быта, при всей
своей закоснелости обнаруживающего под его пером и драматизм, и красоту, и
напряженность духовных коллизий.
Одним из основных жанров поэзии Робинсона была баллада, которую он
освободил от романтических штампов. В его книгах, отличающихся переплетением
иронии и лиризма, сложностью эмоциональной гаммы, появляется целая галерея
типичных обитателей захолустья. Хотя в отдельных стихотворениях дало себя
почувствовать увлечение идеями Г. Спенсера, Робинсон справедливо утверждал,
что в его книгах "нет никакой "философии", если не считать таковой мысль об
упорядоченности вселенной и настороженного отношения к рационализму".
В духе своей литературной эпохи Робинсон отвергал претензии логически
истолковывать все многообразие человеческого опыта. Его привлекали
психологические ситуации, неподконтрольные рассудку, и трудноуловимые
движения души, которые не поддаются тривиальным объяснениям. В стихах о
Тильбюригауне намечены мотивы Ш. Андерсона и его персонажей-гротесков -
людей, отклоняющихся от общепринятых норм, тщетно взыскующих духовно
полноценной жизни.
Робинсон много раз подчеркивал свое безразличие к религии, утверждая,
что ни в каком смысле не является христианином. Однако уже в медитативных
стихах 10-х гг. проступает пессимистический взгляд на жизнь, которая
воспринимается им как царство утилитарных понятий и отношений, губительных
для тонко чувствующей души. Такие настроения усиливаются у Робинсона к концу
пути, создавая почву для увлечения мистицизмом, негативно сказавшегося на
его творчестве.
Робинсон оставался традиционалистом в поэтике, упорно держась белого
пятистопного ямба и после того, как магистральным направлением стал верлибр.
И в этом, и во многих других отношениях он обрел союзника в лице Р. Фроста,
высоко отозвавшегося о его поэзии. Напротив, Т. С. Элиот оценивал творчество
Робинсона как явление периферийное и незначительное, утверждая, что оно не
способствовало совершенствованию поэтического языка и было слишком
старомодным по тематике. Эта пристрастная и односторонняя оценка долгое
время препятствовала пониманию истинного значения Робинсона для американской
поэзии. В настоящее время оно не оспаривается никем из литературоведов как в
США, так и за их пределами.
В 1971 г. однотомник избранных стихотворений Робинсона издан на русском
языке в переводе А. Сергеева.
А. Зверев
Рот (Roth), Филип [Милтон] (р. 19.III.1933, Ньюарк, Нью-Джерси) -
прозаик. Выходец из семьи еврейских иммигрантов. Учился в ряде американских
университетов, где впоследствии преподавал литературу. Дебютировал
рассказами, появлявшимися в периодике с середины 50-х гг.; вместе с повестью
"Прощай, Колумбус" (Goodbye, Columbus, 1959) они составили первую книгу
прозаика, высоко оцененную критикой и удостоенную в 1960 г. Национальной
книжной премии.
И в повести, и в последовавшем за ней романе "Попустительство" (Letting
Go, 1962) показан конфликт молодого интеллектуала, представителя поколения,
болезненно ощущающего на себе последствия маккартизма, насаждавшего идейную
нетерпимость, с самодовольным мещанством и доминирующей в американском
обществе той поры философией практицизма. Ироничное повествование, в котором
точные бытовые и психологические зарисовки сочетаются с пародийно
обыгранными штампами обывательского мышления, свидетельствовало о
преимущественно сатирическом характере дарования Рота. Критика сулила ему
назначение хранителя твеновских традиций. Такие предсказания получили
дополнительные обоснования после выхода романа "Она была такая хорошая"
(When She Was Good, 1967, рус. пер. 1971), в котором воссоздана
запоминающаяся картина бесцветного провинциального существования, исподволь
калечащего человеческие души.
Однако публикация романа "Жалобы Портного" (Portnoy's Complaint, 1969)
опровергла подобные прогнозы. Обнаружилось, что истинное призвание Рота -
проза, в основе которой трагифарсовые коллизии, порожденные специфическими
обстоятельствами еврейского иммигрантского бытия. Герой Рота, исповедующийся
перед врачом-психоаналитиком, в тщетной надежде избавиться от преследующей
его подозрительности по отношению ко всему вокруг, а также от
психологических травм детства, несет в себе неистребимые черты лицемера,
убогого прагматика, и биография Портного раскрывается как естественный
результат воспитания в среде, которая и под американским небом сохранила
местечковую психологию с ее немыслимым смешением самонадеянности,
сервилизма, ригористических запретов, окаменелых этических стереотипов,
легко воспламеняющегося и столь же быстро угасающего фанфаронства.
Скандальный успех "Жалоб Портного", вызвавших в адрес автора упреки в
грубом эротизме и антисемитизме - и в то же время обеспечивших ему репутацию
едва ли не первого прозаика своего поколения, подсказал сюжетную основу
большинства произведений Рота: романа "Моя мужская жизнь" (My Life as a Man,
1974) и цикла гротескно-трагифарсовых романов, объединенных общим героем,
прославленным и ненавидимым писателем Натаном Цукерманом, посягнувшим на
основы основ еврейского самосознания ("Литературный негр", The Ghost Writer,
1979; "Освобожденный Цукерман", Zuckerman Unbound, 1981; "Урок анатомии",
The Anatomy Lesson, 1983). В герое этого цикла, как и в писателе Питере
Тарнополе, выведенном на страницах "Моей мужской жизни", распознается особая
духовная "подпочва": они питомцы нью-йоркского еврейского квартала,
пропитанные его атмосферой, как бы ни старались они от нее избавиться,
шокируя своих читателей вторжением в сокровенное бытие собственных братьев и
отцов. В одночасье прославившись талантливой книгой, они сжигают за собой
мосты, попадая в положение литературных звезд, которым, впрочем, трудно
соответствовать репутации бунтарей, поскольку типично национальные черты,
как их понимает Рот, а также с детства укоренившиеся поведенческие нормы у
них обоих слишком прочны, чтобы жест неприятия, даже подчеркнуто
радикальный, обозначал настоящее преодоление подобного духовного наследства.
Истинная жизнь для них начинается после того, как этот жест сделан, но
вслед ему возникает ситуация распутья, и героев преследуют сожаления о
случившемся, тайные помыслы о примирении, страхи, чувство вакуума, когда
отсутствуют и связь с собственным прошлым, и ощущение причастности к своему
настоящему. Зримым свидетельством подобного бытия на распутье становятся
присущие героям Рота цинизм, плоско гедонистический стиль жизни,
приверженность к изысканному эросу как единственному способу познать свое
"я", постоянная насмешка над собой и опыты конструирования "контржизни", как
назван один из романов Рота на ту же тему (Counterlife, 1986).
Контржизнь - фикция, конструируемая самим автором, напрасно пытающимся
себя убедить, будто она способна когда-нибудь стать реальностью - ключевое
понятие для романов о Тарнополе - Цукермане, представляющих собой пародийное
осмысление в принципе возможных вариантов судьбы главного героя, остающейся
по существу неизменной, предопределенной всей его биографией, хотя сами
версии могут оказаться чрезвычайно экстравагантными. Приспособленчество к
любым обстоятельствам и любым веяниям Рот считает доминирующим мотивом всей
деятельности своего центрального персонажа, поэтому и способного меняться
почти до неузнаваемости, превращаясь из вчерашнего искателя дешевых
блаженств в строгого пуриста, а из бунтаря в провозвестника национальной
исключительности. Бурлеск для Рота наиболее органичен среди всех
используемых им форм смеховой культуры. При всей изобретательности в
гротесковых ситуациях и абсурдистских изломах фабулы повествование Рота, как
правило, не идет дальше выявления самоочевидных парадоксов будничного
существования героя, вызываемых его разнообразными психологическими
обсессиями. Притязая на философскую комедию, Рот, однако, остается в рамках
затейливо выполненного бытового скетча.
Рот создал несколько повестей на актуальные политические сюжеты,
примечательных откровенным травестированием поднятых в них проблем ("Наша
впечатлений от поездки в страну. В том же 1957 г. писатель издал сборник
остропублицистических статей "Слушай, белый!" (White Man, Listen),
направленных против расизма.
Райт оказал существенное влияние на молодых афроамериканских писателей,
несмотря на то что некоторые из них (например, Дж. Болдуин) порой вступали с
ним в ожесточенную полемику. Под явным воздействием рассказа Райта "Человек,
который жил в подземелье" написан роман Р. Эллисона "Человек-невидимка"
(1952).
Т. Морозова
Рексрот (Rexroth), Кеннет (22.XII.1905, Саут-Бенд, Индиана, 1982) -
поэт-авангардист, один из зачинателей движения битников (которое позднее
осудил), переводчик поэзии, полемист и литературный критик, автор
многочисленных сборников статей, в т. ч. "Как сговориться" (Assays, 1962) и
"Птица в кусте" (Bird in the Bush, 1959). Первые 22 года жизни описаны им в
надиктованном на пленку "Автобиографическом романе" (An Autobiographical
Novel, 1966). Рексрот послужил прототипом "малыша-аптекаря" в романе Дж.
Фаррелла "Стаде Лониган" и поэта-анархиста Рейнголда в романе Дж. Керуака
"Бродяги Дхармы".
Отец его, фармацевт, после смерти жены от туберкулеза и нескончаемых
неудач умер от алкоголизма; сын, оставшись круглым сиротой, бросил школу и,
перепробовав множество ремесел, прибился в конце концов к чикагской богеме и
выступил в амплуа художника-абстракциониста. Под впечатлением "Джунглей" Э.
Синклера Рексрот принял своеобразный революционный обет, запечатленный в
стихах: "Пока есть на свете низшие классы / Я из их числа". Он вступил в
организацию "Индустриальные рабочие мира", был активным членом Клуба Джона
Рида. Впоследствии, однако, отмежевался от всякой партийной принадлежности,
заявляя о своем "политическом индивидуализме".
Рексрот начал писать стихи в отрочестве. Первые его публикации,
удостоившиеся литературных премий, - "В такой час" (In What Hour, 1940) и
"Феникс и черепаха" (The Phoenix and the Tortoise, 1944). Ранняя лирика
собрана в книге "Искусство мирской премудрости" (The Art of Worldly Wisdom,
1949). Как многие авангардисты той поры, Рексрот подпал под влияние
французского сюрреализма, однако же он изначально имел собственное задание:
проповедь "революционной метафизики", "полного отождествления одного
человека с другим". Тогда же была найдена основополагающая структура его
стиха - семи-девятисложный верлибр, максимально приближенный к
индивидуальному речевому ритму ("Я истратил жизнь на то, чтобы писать так,
как говорю", - сказано в "Автобиографическом романе"). Поэзия Рексрота
повествовательна: ее задание - предельно сблизить субъект и объект
стихотворного описания. Стихотворение расценивается как творческий акт
приобщения, актуализации внутренней жизни человека. Именно так
расшифровывает Рексрот свой "эротический мистицизм", "духовную алхимию".
Своим учителем и предшественником Рексрот называет Д. Г. Лоуренса.
Подобно Лоуренсу, он протестует против "буржуазной цивилизации" XX в.,
однако протест его (опять-таки как у Лоуренса) носит индивидуалистический
характер, и "утверждение человечности" то и дело сбивается на
немощно-риторическую апологетику "естественного поведения" и "естественных
чувств" с оттенком дарованного поэту-жрецу предвидения и предведения
будущего.
Из его стихотворных сборников наиболее известны, кроме названных: "Все
- подпись" (The Signature of All Things, 1949), "В защиту земли" (In Defence
of the Earth, 1956), "Сад сердца, сердце сада" (The Heart's Garden, The
Garden's Heart, 1968). Его стихотворные драмы ("За горами", Beyond the
Mountains, 1951) стилизованы под древнегреческую драматургию и японский
театр "Но". Автор ряда книг стихотворных переводов (с японского, китайского,
древнегреческого, французского), Рексрот часто выступал как составитель и
редактор поэтических антологий (American Poetry in XXII Century, 1971) и др.
Предварительными итогами его творческого пути явились "Избранные короткие
стихи" (Collected Shorter Poems, 1966), "Избранные длинные стихи" (Collected
Longer Poems, 1968) и "Новые стихи" (New Poems, 1974), а также 60 статей,
составивших нечто вроде его литературного завещания "Снова за классиками"
(Classics Revisited, 1969).
В. Муравьев
Ретке (Roethke), Теодор (25.V.1908, Сагино, Мичиган - 1.VIII.1963,
Бейнбридж-Айленд, Вашингтон) - поэт, критик, поборник изоляционистской,
"почвеннической" и сенсуалистской поэзии. Согласно признаниям самого Регке,
в американской литературе ему особенно близок Уолт Уитмен, а в английской -
Дилан Томас; трагическое интонирование индивидуальных переживаний,
рассматриваемых как неповторимые мировоззренческие откровения, сближает его
с X. Крейном и У. Стивепсом.
Отец Ретке был садоводом, и детство поэта связано с впечатлениями от
теплицы: жизнь растения - постоянный фон его творчества.
Ретке окончил Мичиганский университет (1936), учился в Гарвардском,
получил степень магистра; с конца 1930-х гг. до смерти преподавал английскую
и американскую литературу сначала в Лафайетском, затем в Вашингтонском
университете (Сиэтл).
"Мне понадобились десять лет для написания одной книжицы", - вспоминал
Ретке; это был сборник 1941 г. "Открытый дом" (Open House), имевший большой
успех у читателей и критиков. В этой поэтической книге Ретке выказывает себя
сторонником строгой классической формы; верлибр используется пародийно
(оттенок пародийности сохраняется и в последующих свободных стихах Ретке);
по-видимому, тогда поэт считал "расковывание формы" пренебрежением к
мировоззренческой стороне поэзии.
Ретке стремился к полному поэтическому отождествлению стихотворного
сюжета с его субъектом; его поэзия как бы самопроизвольно (непроизвольность
поэтического высказыванияпостоянный мотив Ретке) изыскивает ритм переживаний
и ощущений индивида и определяет себя как словесно-звуковое соответствие
этому ритму, корректируя его в свою очередь. В характернейших вещах Ретке
предстает как предельно "внеличностный" автоизобразитель сумеречных
состояний души, некой плазматической всеобщности душевной жизни, причем
чередование жизни и смерти интерпретируется как обреченность и всякое
переживание - ее вариация.
В сборниках "Блудный сын" (The Lost Son, 1948) и "Пробуждение" (The
Waking, 1953, Пулитц. пр.) такое отождествление приобретает
национально-географический смысл-история при этом упраздняется и
символическое соответствие душевной жизни героя американскому пейзажу
становится основополагающей установкой. Все, вплоть до самых интимных,
стихотворения Ретке прочитываются как перипетии судьбы нации. Из-за
отсутствия лирического героя-индивида с собственной биографией это тождество
подчас становится почти комическим, невольно-пародийным.
В последних сборниках Ретке происходит сдвиг к религиозно окрашенному
мистицизму: он ведет к индивидуализации и сложному переосмыслению образа
лирического героя, который, однако, остается неуверенным в себе, мятущимся
буржуазным интеллигентом XX в. Пантеизм (в духе У. Блейка) становится
формообразующим; как "песнопения о себе" построены многие его стихотворения
последнего периода, вошедшие в посмертный сборник "Далекое поле" (The Far
Field, 1964). При этом, однако, образная конкретность словесной ткани стиха
не пострадала, а связь личности с природой обрела новый уровень. И все же
ведущим мотивом его стихов остается трагический индивидуализм.
Статьи Ретке собраны в книге "О поэте и его ремесле" (On the Poet and
his Craft, 1965), его стихи для детей - в сборнике "Грязнуля Динки и другие
детские стихи" (Dirty Dinky and Other Creature Poems for Children, 1974).
Избранные письма Ретке изданы в 1968 г. Как масштабное литературное событие
была воспринята в США публикация его записных книжек "Солома на огне" (Straw
for the Fire. From the Notebooks 1943-1963, 1972), подтверждающих и
иллюстрирующих его тяготение к мистицизму и визионерству (культу
поэтического ясновидения) и содержащих - подобно многим стихам одного из
центральных сборников Ретке "Хвала пределу" (Praise to the End, 1951) -
прямую перекличку с У. Б. Йейтсом.
В. Муравьев
Рид (Reed), Джон (22.Х.1887, Портленд, Орегон - 17.Х.1920, Москва) -
журналист, публицист, поэт. Выходец из состоятельной семьи, учился в
привилегированной средней школе в Морристауне, затем в Гарвардском
университете (1906-1910). Дебютировал стихами и очерками в журнале "Америкэн
мэгэзин". Будучи близок к художественным кругам Гринич-виллидж, формировался
в атмосфере радикального брожения 1910-х гг. В своих ранних рассказах:
"Капиталист" (The Capitalist), "Куда влечет сердце" (Where the Heart Is) и
др. - показывает изнанку "процветания", людей нью-йоркского дна, бродяг,
безработных, уличных женщин. Свидетельством роста его мастерства, искусства
в создании социально емкого портрета героя стали его известные новеллы "Мак
Американец" (Mac American, 1914) и "Дочь революции" (The Daughter of
Revolution, 1914). С 1913 г. сотрудничает в радикальном журнале "Мэссиз",
где публикует очерк "Война в Патерсоне" (The War in Patersoh), посвященный
стачке текстильщиков, которым он отдает свои симпатии: в его творчество
входит главная тема - социальной, классовой борьбы пробудившихся масс. В
1913-1914 гг. проводит как корреспондент журнала "Метрополитен" 4 месяца в
охваченной крестьянской революцией Мексике, в рядах партизанской армии. В
книге "Восставшая Мексика" (Insurgent Mexico, 1914, рус. пер. 1925),
исполненной героического пафоса и ярких романтических красок, проявилось
мастерство Рида в передаче мексиканского колорита, создании массовых, а
также батальных сцен, в обрисовке типических фигур "людей из толпы".
Незабываема картина мощного людского потока, партизанской армии, рельефна
фигура талантливого самородка, народного вожака Панчо Вильи. Весной 1914 г.
Рид создает очерк "Война в Колорадо" (The Colorado War}, в котором описал
расправу над бастовавшими горняками в Ладлоу. Выступая как новеллист,
драматург, автор одноактных пьес ("Заход луны", Moondown, 1913; "Свобода",
Freedom, 1916), участник театрального объединения "Провинстаун плейере",
поэт, создатель оставшейся неоконченной, написанной в уитменовском ключе
поэмы "Америка 1918", публицист, Рид внес наиболее значительный вклад в
"литературу факта", дав классические образцы очерка и репортажа, входящие
ныне в учебные хрестоматии.
Социальный опыт Рида, ставшего убежденным антимилитаристом, углубился в
период первой мировой войны, чему способствовали поездки на фронт в Западную
Европу осенью 1914 г. и посещение балканского и русского театров боевых
действий весной и летом 1915 г.; итогом его стала книга путевых очерков
"Война на Восточном фронте" (The War in Eastern Europe, 1916), запечатлевшая
мрачные картины разрушений, бессмысленных жертв и страданий народов.
Убедительны главы, рисующие Сербию, "страну смерти", разоренную, пораженную
эпидемиями; в "русских" главах Рид передал атмосферу тяжелого лета 1915г.,
хаос, неэффективность царской военной машины, а также и растущее
недовольство трудящихся масс. После вступления США в войну в апреле 1917 г.
Рид с еще большей энергией обличает "вильсоновско-уолл-стритовскую войну",
за что подвергается травле со стороны "патриотов доллара". Приветствуя
падение царизма в России, Рид в ряде статей весной и летом 1917 г.
предсказывает, что революция будет развиваться, вступая в новую стадию. В
августе 1917 г. как корреспондент "Мэссиз" вместе со своей женой
журналисткой Луизой Брайант приезжает в Петроград. В период подготовки
Октябрьского восстания изучает обстановку, бывает на рабочих митингах и
собраниях, на заводах, открыто принимает сторону большевиков. После победы
восстания в Петрограде, свидетелем которого он стал, вместе со своим другом
А. Р. Вильямсом работает в Бюро революционной пропаганды при Наркоминделе. В
январе 1918 г., выступая на III Всероссийском съезде Советов, обещает
рассказать на родине правду о русской революции. Вернувшись в США в мае
1918г., Рид совершает лекционное турне по стране, в условиях резкой
антибольшевистской кампании подвергается арестам, штрафам, дважды предстает
перед судом; у него конфискуются привезенные из России материалы. В
1918-1919 гг. публикует серию статей и очерков о большевиках, Советах,
Ленине ("Красная Россия", "Как работает русская революция", "Структура
советского государства" и др.), явившихся своеобразным "прологом" к книге об
Октябре, над которой он начал работать осенью 1918 г.
19 марта 1919 г. выходит эта знаменитая книга, "Десять дней, которые
потрясли мир" (Ten Days That Shook the World, рус. пер. 1923), имевшая
всемирный резонанс, высоко оцененная В. И. Лениным. Сама тема огромной
значимости определила новаторскую форму книги Рида, в которой выделяются три
плана: художественно-изобразительный, документальный и публицистический.
Ярко воссозданы в ней образы и картины русской революции (Петроград в канун
штурма Зимнего; Смольный, штаб восстания, и др.); точными сильными штрихами
выписан образ В. И. Ленина, "необыкновенного народного вождя", на трибуне
Второго Всероссийского съезда Советов. Художник-новатор, Рид уловил нелегкий
процесс вызревания революционных настроений масс, их переход на
большевистские позиции.
В феврале 1919 г. вместе с Вильямсом, Л. Брайант и др. Рид предстал
перед сенатской комиссией, расследовавшей "большевистскую пропаганду" в США,
мужественно отстаивал правду о Стране Советов. В одноактной пьесе-фантазии
"Мир, который выходит за пределы постижимого" (The Peace That Passeth Under-
standing, 1919, рус. пер. 1957) сатирически высмеивает В. Вильсона, Ж.
Клемансо, Д. Ллойд-Джорджа, "распорядителей" Версальской мирной конференции.
В августе-сентябре 1919 г. Рид принимает участие в создании
Коммунистической рабочей партии США, переходит на нелегальное положение.
Осенью 1919 г. тайно приезжает в Россию, работает в Москве, в Коминтерне,
собирает материалы для новой книги, посвященной уже послеоктябрьскому
периоду. В июле 1920 г. принял участие в работе II Конгресса Коминтерна,
выступал с речами по вопросу о профсоюзах и негритянскому вопросу. В
сентябре был участником съезда революционных народов Востока в Баку. Умер от
тифа, похоронен у Кремлевской стены.
Писатель нового типа, Рид был особенно популярен в США в пору "красных
тридцатых", когда возникли Клубы Джона Рида.
Б. Гиленсон
Робинсон (Robinson), Эдвин Арлингтон (22.XII.1869, Хед-Тайд, Мэн -
6.IV.1935, Нью-Йорк) - поэт. Прямой предшественник и активный участник
"поэтического ренессанса" 10-х гг., с которого начинается история
американской поэзии XX в. Поэт вырос в крохотном городке Гарднер, штат Мэн,
который войдет в его стихи под именем Тильбюри-таун. Родители считали его
прирожденным неудачником, поражаясь равнодушию, с которым он относился к
интересам сверстников и разговорам о своем будущем. Два года (1891-1893)
Робинсон учился в Гарварде, где начал всерьез заниматься поэзией. В 1896 г.
за свой счет издал первый сборник - "Потоп и за ночь до этого" (The Torrent
and the Night Before). Книгу, которая обошлась ему в 52 доллара, Робинсон
напечатал с посвящением "любому мужчине, женщине или критику, кто потрудится
разрезать страницы". Таких нашлось немного, не составил ему славы и сборник
"Дети ночи" (The Children of the Night, 1897). Литература не приносила ни
гроша, Робинсону пришлось устроиться диспетчером на нью-йоркской подземке.
Успех пришел с книгой "Капитан Крейг" (Captain Craig, 1902). Ее высоко
оценил президент Теодор Рузвельт, поместивший в журнале хвалебную рецензию,
а автору подыскавший нехлопотную должность в таможне, где Робинсон прослужил
до 1910 г. В тот же год вышел лучший его сборник "Город вниз по реке" (The
Town Down the River), а когда в 1916г. был напечатан "Человек на фоне неба"
(The Man Against the Sky), Робинсона признали одним из крупнейших поэтов
своего времени едва ли не единодушно: подтверждение тому три Пулитцеровские
премии (1922, 1925 и 1928 гг.).
На склоне лет он увлекся мыслью о серии поэм на исторические сюжеты,
связанные с шекспировской эпохой и с легендами Артуровского цикла: "Мерлин"
(Merlin, 1917), "Ланселот" (Lancelot, 1920), "Тристан" (Tristram, 1927,
Пулитц. пр.) и другие поэмы остались памятниками этого не доведенного до
конца замысла, потребовавшего почти двух десятилетий работы. Удача не
сопутствовала Робинсону, как и в поэмах, по содержанию стоящих ближе к
нашему времени: "Роман Бартолоу" (Roman Bartholow, 1923) и др. Ему трудно
давалась большая форма; поэмы его статичны, перегружены деталями, не
представляющими интереса для современного читателя, однообразны по стиху и
отмечены явным налетом мистицизма. Из поздних книг Робинсона наиболее ценны
"Сонеты" (Sonnets: 1889-7927, 1928); однако свое почетное место в
литературных анналах он сохраняет прежде всего благодаря трем книгам лирики,
созданным в середине творческого пути.
Робинсон связывает в американской поэзии романтический период и XX век.
В юности он был восторженным поклонником У. Вордсворта и Р. Киплинга, и
первые сборники свидетельствуют о их влиянии. Традиционность тематики и
однообразие стиха здесь еще одерживают верх над устремлением Робинсона к
простоте изобразительных средств и естественности поэтического языка. Эти
черты впервые появляются в "Капитане Крейге". Робинсон предстает в этой
книге поэтом городков Новой Англии, певцом провинциального быта, при всей
своей закоснелости обнаруживающего под его пером и драматизм, и красоту, и
напряженность духовных коллизий.
Одним из основных жанров поэзии Робинсона была баллада, которую он
освободил от романтических штампов. В его книгах, отличающихся переплетением
иронии и лиризма, сложностью эмоциональной гаммы, появляется целая галерея
типичных обитателей захолустья. Хотя в отдельных стихотворениях дало себя
почувствовать увлечение идеями Г. Спенсера, Робинсон справедливо утверждал,
что в его книгах "нет никакой "философии", если не считать таковой мысль об
упорядоченности вселенной и настороженного отношения к рационализму".
В духе своей литературной эпохи Робинсон отвергал претензии логически
истолковывать все многообразие человеческого опыта. Его привлекали
психологические ситуации, неподконтрольные рассудку, и трудноуловимые
движения души, которые не поддаются тривиальным объяснениям. В стихах о
Тильбюригауне намечены мотивы Ш. Андерсона и его персонажей-гротесков -
людей, отклоняющихся от общепринятых норм, тщетно взыскующих духовно
полноценной жизни.
Робинсон много раз подчеркивал свое безразличие к религии, утверждая,
что ни в каком смысле не является христианином. Однако уже в медитативных
стихах 10-х гг. проступает пессимистический взгляд на жизнь, которая
воспринимается им как царство утилитарных понятий и отношений, губительных
для тонко чувствующей души. Такие настроения усиливаются у Робинсона к концу
пути, создавая почву для увлечения мистицизмом, негативно сказавшегося на
его творчестве.
Робинсон оставался традиционалистом в поэтике, упорно держась белого
пятистопного ямба и после того, как магистральным направлением стал верлибр.
И в этом, и во многих других отношениях он обрел союзника в лице Р. Фроста,
высоко отозвавшегося о его поэзии. Напротив, Т. С. Элиот оценивал творчество
Робинсона как явление периферийное и незначительное, утверждая, что оно не
способствовало совершенствованию поэтического языка и было слишком
старомодным по тематике. Эта пристрастная и односторонняя оценка долгое
время препятствовала пониманию истинного значения Робинсона для американской
поэзии. В настоящее время оно не оспаривается никем из литературоведов как в
США, так и за их пределами.
В 1971 г. однотомник избранных стихотворений Робинсона издан на русском
языке в переводе А. Сергеева.
А. Зверев
Рот (Roth), Филип [Милтон] (р. 19.III.1933, Ньюарк, Нью-Джерси) -
прозаик. Выходец из семьи еврейских иммигрантов. Учился в ряде американских
университетов, где впоследствии преподавал литературу. Дебютировал
рассказами, появлявшимися в периодике с середины 50-х гг.; вместе с повестью
"Прощай, Колумбус" (Goodbye, Columbus, 1959) они составили первую книгу
прозаика, высоко оцененную критикой и удостоенную в 1960 г. Национальной
книжной премии.
И в повести, и в последовавшем за ней романе "Попустительство" (Letting
Go, 1962) показан конфликт молодого интеллектуала, представителя поколения,
болезненно ощущающего на себе последствия маккартизма, насаждавшего идейную
нетерпимость, с самодовольным мещанством и доминирующей в американском
обществе той поры философией практицизма. Ироничное повествование, в котором
точные бытовые и психологические зарисовки сочетаются с пародийно
обыгранными штампами обывательского мышления, свидетельствовало о
преимущественно сатирическом характере дарования Рота. Критика сулила ему
назначение хранителя твеновских традиций. Такие предсказания получили
дополнительные обоснования после выхода романа "Она была такая хорошая"
(When She Was Good, 1967, рус. пер. 1971), в котором воссоздана
запоминающаяся картина бесцветного провинциального существования, исподволь
калечащего человеческие души.
Однако публикация романа "Жалобы Портного" (Portnoy's Complaint, 1969)
опровергла подобные прогнозы. Обнаружилось, что истинное призвание Рота -
проза, в основе которой трагифарсовые коллизии, порожденные специфическими
обстоятельствами еврейского иммигрантского бытия. Герой Рота, исповедующийся
перед врачом-психоаналитиком, в тщетной надежде избавиться от преследующей
его подозрительности по отношению ко всему вокруг, а также от
психологических травм детства, несет в себе неистребимые черты лицемера,
убогого прагматика, и биография Портного раскрывается как естественный
результат воспитания в среде, которая и под американским небом сохранила
местечковую психологию с ее немыслимым смешением самонадеянности,
сервилизма, ригористических запретов, окаменелых этических стереотипов,
легко воспламеняющегося и столь же быстро угасающего фанфаронства.
Скандальный успех "Жалоб Портного", вызвавших в адрес автора упреки в
грубом эротизме и антисемитизме - и в то же время обеспечивших ему репутацию
едва ли не первого прозаика своего поколения, подсказал сюжетную основу
большинства произведений Рота: романа "Моя мужская жизнь" (My Life as a Man,
1974) и цикла гротескно-трагифарсовых романов, объединенных общим героем,
прославленным и ненавидимым писателем Натаном Цукерманом, посягнувшим на
основы основ еврейского самосознания ("Литературный негр", The Ghost Writer,
1979; "Освобожденный Цукерман", Zuckerman Unbound, 1981; "Урок анатомии",
The Anatomy Lesson, 1983). В герое этого цикла, как и в писателе Питере
Тарнополе, выведенном на страницах "Моей мужской жизни", распознается особая
духовная "подпочва": они питомцы нью-йоркского еврейского квартала,
пропитанные его атмосферой, как бы ни старались они от нее избавиться,
шокируя своих читателей вторжением в сокровенное бытие собственных братьев и
отцов. В одночасье прославившись талантливой книгой, они сжигают за собой
мосты, попадая в положение литературных звезд, которым, впрочем, трудно
соответствовать репутации бунтарей, поскольку типично национальные черты,
как их понимает Рот, а также с детства укоренившиеся поведенческие нормы у
них обоих слишком прочны, чтобы жест неприятия, даже подчеркнуто
радикальный, обозначал настоящее преодоление подобного духовного наследства.
Истинная жизнь для них начинается после того, как этот жест сделан, но
вслед ему возникает ситуация распутья, и героев преследуют сожаления о
случившемся, тайные помыслы о примирении, страхи, чувство вакуума, когда
отсутствуют и связь с собственным прошлым, и ощущение причастности к своему
настоящему. Зримым свидетельством подобного бытия на распутье становятся
присущие героям Рота цинизм, плоско гедонистический стиль жизни,
приверженность к изысканному эросу как единственному способу познать свое
"я", постоянная насмешка над собой и опыты конструирования "контржизни", как
назван один из романов Рота на ту же тему (Counterlife, 1986).
Контржизнь - фикция, конструируемая самим автором, напрасно пытающимся
себя убедить, будто она способна когда-нибудь стать реальностью - ключевое
понятие для романов о Тарнополе - Цукермане, представляющих собой пародийное
осмысление в принципе возможных вариантов судьбы главного героя, остающейся
по существу неизменной, предопределенной всей его биографией, хотя сами
версии могут оказаться чрезвычайно экстравагантными. Приспособленчество к
любым обстоятельствам и любым веяниям Рот считает доминирующим мотивом всей
деятельности своего центрального персонажа, поэтому и способного меняться
почти до неузнаваемости, превращаясь из вчерашнего искателя дешевых
блаженств в строгого пуриста, а из бунтаря в провозвестника национальной
исключительности. Бурлеск для Рота наиболее органичен среди всех
используемых им форм смеховой культуры. При всей изобретательности в
гротесковых ситуациях и абсурдистских изломах фабулы повествование Рота, как
правило, не идет дальше выявления самоочевидных парадоксов будничного
существования героя, вызываемых его разнообразными психологическими
обсессиями. Притязая на философскую комедию, Рот, однако, остается в рамках
затейливо выполненного бытового скетча.
Рот создал несколько повестей на актуальные политические сюжеты,
примечательных откровенным травестированием поднятых в них проблем ("Наша