Страница:
число людей, которых предполагают казнить, и порядок очередности их отбора.
Следует избегать захоронения большого числа трупов в общей могиле в
одном месте, чтобы не создавать места паломничества для значительного числа
лиц, так как позднее эти места погребения могут быть использованы в
интересах антинемецкой пропаганды. Вот почему, насколько возможно,
погребение должно всегда производиться в различных местах".
Параллельно с этим документом, касающимся Франции, существует приказ
Фалькенхаузена от 19 сентября 1941 г. относительно Бельгии; Вы найдете его
на странице 6 официального доклада о Бельгии, документ Ф-683, РФ-275.
Относительно Норвегии и Дании существует телеграфное распоряжение
Кейтеля на имя главнокомандующего военно-морским флотом, датированное 30
ноября 1944 г., которое Вы найдете в книге документов под номером С-48,
РФ-280.
"Каждый рабочий верфи должен знать, что всякий акт диверсии,
происходящий в районе его деятельности, повлечет самые серьезные последствия
для него лично или для его близких, если он скроется".
Страница 2 документа ПС-870, РФ-281: "4. Я только что получил по
телеграфу распоряжение фельдмаршала Кейтеля, требующее издания приказа,
согласно которому все причастные лица, а в случае необходимости также их
ближайшие родственники будут подвергаться коллективной ответственности за
акты саботажа, происходящие на предприятиях, где эти лица работают".
Автор этого документа, Тербовен, прибавляет следующую фразу, уличающую
фельдмаршала Кейтеля:
"Это требование может быть выполнено успешно лишь в том случае, если я
смогу действительно приступить к расстрелам".
Все эти документы будут представлены Суду.
Председатель: Господин Дюбост, правильно ли я понимаю, что в Бельгии,
Голландии, Норвегии и Дании были изданы аналогичные распоряжения и приказы в
Отношении заложников?
Дюбост: Я именно собирался, господин председатель, зачитать те из них,
которые касаются Бельгии, Голландии и Норвегии.
Относительно Бельгии, например, на странице 6 документа Ф-683, который
является официальным документом бельгийского министерства юстиции, в абзаце
5 вы найдете следующее: "В будущем население должно знать, что нападение на
немецких военнослужащих или сотрудников немецкой полиции в тех случаях,
когда виновные не могут быть арестованы, вызовет расстрел заложников, число
которых будет определяться в соответствии с тяжестью совершенного и во
всяком случае не менее пяти заложников, если нападение привело к
смертельному исходу.
Все политические заключенные в Бельгии будут отныне рассматриваться как
заложники"...
Председатель: Можете ли Вы указать нам, какие документы относятся к
Голландии, Норвегии, Бельгии и Дании?
Дюбост: Могу. Что касается Бельгии, то это документ Ф-683, страница 6,
декрет Фалькенхаузена от 19 сентября 1941 г., представленный под номером
РФ-275. Документ является официальным докладом о злодеяниях главных немецких
военных преступников в Бельгии.
Второй документ - С-46 от 24 ноября 1942 г., представленный под номером
РФ-276.
Относительно Голландии. Приказ Зейсс-Инкварта, документ Ф-224, РФ-279:
"За разрушения и нанесение ущерба железнодорожным постройкам,
телефонной связи и отделениям почты вся ответственность возлагается на
жителей территории данного объекта. Проживающие в этих местах возмещают
ущерб личным имуществом. В иных случаях отдельные дома либо кварталы будут
разрушены".
Относительно Норвегии и Дании мы имеем несколько документов, которые
устанавливают, что такая же политика казней заложников проводилась и там.
Эти документы представлены под номером С-48, РФ-280.
Все эти специальные приказы, касающиеся каждой из оккупированных стран
Запада, явились следствием основного приказа Кейтеля.
Кейтель несет полную ответственность за развитие этой политики казней
заложников. К нему поступали предупреждения, да и сами немецкие генералы
признавали, что эта политика вышла за пределы той цели, которую она должна
была преследовать, и могла стать опасной. 16 сентября 1942 г. генерал
Фалькенхаузен написал письмо, из которого я процитирую один абзац. Это
документ ПС-1594, который я представляю под номером РФ-281:
"При сем прилагаются данные о казнях заложников, проведенных до сего
дня в моем секторе, и о событиях, послуживших причинами этих казней. Во
многих случаях, в особенности в наиболее важных, лица, производившие
покушения, в последующем арестовывались и осуждались. Эти результаты отнюдь
не способствуют умиротворению. Такие меры являются не столь запугивающими,
сколь разрушающими право и безопасность в глазах населения. Исчезает та
пропасть, которая существовала между частью населения, находящейся под
влиянием коммунистов, и остальным населением; все слои населения будут полны
ненависти к оккупационным силам, что поможет вражеской пропаганде. Это
опасно в военном отношении и неблагоприятно отразится на проведении общей
политики. Подписано: Фалькенхаузен".
В документе ПС-1587, страница 4, абзац 3 (тот же немецкий генерал),
высказывается такая мысль:
"Во многих случаях лица, виновные в актах агрессии и диверсий,
обнаруживались уже после того, как заложники в соответствии с полученными
инструкциями были расстреляны непосредственно после того, как происходили
эти акты саботажа. Настоящие же виновники зачастую принадлежали совершенно к
другой среде, чем заложники. Без сомнения, в таких случаях казни заложников
вызывают не страх, а, скорее, безразличное отношение населения к этим
репрессиям и даже отрицательное отношение со стороны многих, кто раньше был
пассивен. В этом случае казнь оказывает отрицательное действие с точки
зрения интересов оккупационной власти и содействует стремлениям английских
агентов, которые часто являются подстрекателями таких действий. Таким
образом, необходимо осуществлять отсрочку казни в тех случаях, когда можно
надеяться на арест настоящих виновников.
Я прошу также дать мне право откладывать исполнение казни для того,
чтобы достигнуть наибольшего успеха в борьбе против террористов".
На второй странице документа ПС-1587 вы найдете выдержку из
ежемесячного отчета командующего немецкими вооруженными силами в Нидерландах
за август 1942 года. Это новое предостережение Кейтелю: "...б) Особые
происшествия и политическая ситуация. При покушении на поезд с отпускниками,
следовавший в Роттердам, был серьезно ранен голландский путевой сторож,
который прикоснулся к металлическому проводу, присоединенному к взрывчатому
веществу, и вызвал этим взрыв. Во всей голландской прессе было опубликовано
о следующих мерах репрессии.
Крайний срок ареста лиц, совершивших эту акцию, был назначен на полночь
14 августа, причем населению было предложено содействовать аресту. Выло
назначено вознаграждение в сумме 100 тысяч флоринов за выдачу этих лиц,
которая останется в тайне. В случае если лица, совершившие покушение, не
будут за это время арестованы, будут казнены заложники. Железные дороги
должны охраняться голландцами.
Несмотря на это предупреждение, виновник не появился и его никак не
могли найти, а нижеследующие лица, которые в течение нескольких недель
находились под стражей в качестве заложников, были расстреляны по приказу
начальника СС".
Председатель: Не можете ли Вы назвать их фамилии и занимаемые ими
должности?
Дюбост: Виллем-Рюи - генеральный директор из Роттердама, граф ван
Лимбург-Штирум из Архейма, Роберт Вельде - доктор юридических наук из
Роттердама, Кристо-фель Венненкерс - бывший генеральный инспектор полиции,
Роттердам; барон Александр Шиммельпеннинк ван дер Ойе...
Продолжаю оглашать выдержку из отчета: "Общественное мнение было
исключительно взволновано казнями заложников. Прилагаемые отчеты выражают то
мнение, что с начала оккупации ни одно действие немцев не произвело большего
впечатления. Многочисленные анонимные письма, так же как и письма,
подписанные, адресованные командующему вооруженными силами, которого все
считали ответственным за эти неслыханные события, отражают различные
чувства, овладевшие населением. В этих письмах, содержавших просьбы и
убеждения не прибегать к чрезвычайным мерам, а также угрозы и осуждение,
отражалось полное непонимание этих мер.
Среди этой корреспонденции были письма, где содержались упреки в грубом
нарушении международного права, упреки, несмотря ни на что, все же серьезно
обоснованные и наводящие на размышления. В других же высказывались горькие
жалобы идеалистов, которые, несмотря на все происшедшее, все еще считали,
что существует какая-то возможность соглашения между Германией и Голландией,
а сейчас потерпели разочарование.
Кроме всего этого, напрашивается вывод, что такие методы на руку
коммунистам, которые, будучи истинными заговорщиками, радуются тому, что
таким образом для них сочетается приятное с полезным - казнят таких
заложников.
В заключение надо сказать, что такое возмущение, проникшее даже в ряды
немногих голландцев-германофилов, раньше никогда не наблюдалось, такой
ненависти раньше никогда не было. Подписано: Шнейдер, капитан".
Несмотря на эти предостережения подчиненных, ни Кейтель, ни генеральный
штаб никогда не давали других приказов. Приказ от 16 сентября 1941 г.
продолжал действовать.
Когда я приведу примеры казней заложников во Франции, Вы увидите, что
многие из этих фактов относятся к 1942, 1943 и 1944 гг.
Я предъявил Вам доказательства, последовательно огласив ряд германских
официальных документов, которые издавались высшими властями армии, партии и
нацистского правительства, преднамеренно использовавшими эти документы в
целях проведения преднамеренной террористической политики, заключающейся во
взятии заложников.
Руководствуясь обстановкой, лиц, принадлежавших по крови к побежденной
нации или бывших ее сторонниками, хватали и содержали под стражей для
обеспечения порядка в определенных районах или же после инцидентов, жертвами
которых явились представители оккупационной армии. Этих лиц хватали и
содержали под стражей для того, чтобы заставить население оккупированных
территорий совершить ряд актов, предусмотренных оккупационными властями,
как-то: доносы, выплату коллективных штрафов, выдачу виновников покушений,
совершенных против представителей германской армии, выдачу политических
Противников. Эти лица, арестованные на подобных основаниях, часто являлись в
дальнейшем жертвами массовых убийств, совершавшихся в качестве репрессии.
Такие методы приводят к заключению, что заложник - человеческое
существе являлся особым залогом, служившим гарантией безопасности врага. Это
противоречит нормам свободы личности и человеческого достоинства.
Все члены германского правительства несут общую ответственность за дачу
подобного рода указаний и за то, что эти указания были проведены в жизнь в
оккупированных странах. Ни один из членов германского правительства не может
переложить эту ответственность на плечи своих подчиненных, сославшись на то,
что последние проявили чрезмерное рвение, выполняя совершенно определенные
приказы.
Мною было показано, что, напротив, неоднократно сами исполнители
сообщали своим руководителям о последствиях морального порядка, которые
возникали в результате проведения в жизнь террористической политики в
отношении заложников, и мы знаем, что ни в одном из этих случаев не было
дано приказов, противоположных первоначальным. Нам известно, что при любых
обстоятельствах первоначальный приказ всегда оставался в силе.
Я не буду перечислять всех казней заложников, за исключением нашей
страны - Франции. В одной лишь Франции было казнено 29 660 человек. Это
явствует из документа Ф-240, составленного в Париже 21 декабря 1945 г.
Подлинник этого документа передается вам под номером РФ-266.
Этот документ находится в начале книги документов. Вы увидите точные
данные в отношении каждого района, указывающие на число заложников, которые
были там казнены:
Лилля 1143
Лаона 222
Руана 658
Анжера 863
Орлеана 501
Реймса 353
Дижона 1691
Пуатье 82
Страсбурга 211
Ренна 974
Лиможа 2863
Кпермон-Феррана 441
Лиона 3674
Марселя 1513
Монпелье 785
Тулузы 765
Бордо 806
Манси 571
Меца 220
Парижа 11000
Ниццы 324
Всего 29724
Я ограничусь в своей обвинительной речи несколькими типичными примерами
казней, которые разоблачают политический план генерального штаба,
предписывавшего их совершение, террористический план, заключавшийся в
создании розни между французами и в усилении этой розни, если рассматривать
вопрос в общих чертах. Это же относится к населению всех оккупированных
стран.
Я предъявляю документ, который называется "Объявление для жителей
Парижа".
В этом документе воспроизведены некоторые из многочисленных объявлений,
которые помещались в газетах с 1940 года по 1945 год и в которых сообщалось
об арестах заложников в Париже, в районе Парижа и во Франции. Я оглашу лишь
один из этих документов. На этом документе имеется заголовок "от 19 сентября
1941 г." В этом документе вы обнаружите призыв к доносу, призыв к
предательству. Вы увидите, как в нем используются средства коррупции,
средства, систематически применявшиеся во всех странах Запада в течение
оккупации, средства, с помощью которых стремились деморализовать население
этих стран.
А вот еще объявление:
"21 августа. Обращение к населению оккупированных территорий.
21 августа трусливые убийцы напали сзади на немецкого солдата и убили
его. В связи с этим я приказал взять заложников. Я пригрозил расстрелять
часть этих заложников в том случае, если подобные покушения повторятся.
Новые преступления заставили меня привести эту угрозу в исполнение.
Несмотря на это, многочисленные покушения имели место и в дальнейшем.
Я признаю, что население в своем большинстве сознает свой долг, который
заключается в оказании помощи оккупационным властям, в их усилиях,
направленных на поддержание спокойствия и порядка в стране, что делается
также и в интересах местного населения.
Но среди вас имеются агенты, оплачиваемые державами-противниками
Германии, преступные коммунистические элементы, которые имеют перед собой
единственную цель - посеять раздор между оккупирующей державой и французским
населением. Эти лица проявляют безразличие к тем последствиям, которые могут
быть вызваны их деятельностью в отношении всего населения.
Я не хочу далее подвергать угрозе жизнь германских солдат. Для того
чтобы выполнить свой долг, я не отступлю ни перед какими мерами, какими бы
суровыми они ни были, но моим долгом также является признание
ответственности всего населения, поскольку до настоящего времени не удалось
схватить этих трусливых убийц и подвергнуть их наказанию, которого они
достойны.
Я считаю себя вынужденным принять меры, и прежде всего в Париже,
которые, к сожалению, создадут затруднения в обычной жизни населения.
Французы! От вас самих зависит, усугублю ли я эти меры или же вновь
откажусь от того, чтобы их использовать. Я призываю вас всех, вашу
администрацию и вашу полицию содействовать путем проявления вами предельной
бдительности и вашей личной активной помощи в аресте виновных. Необходимо
предупреждать о преступных действиях и доносить на их участников в целях
избежания критической ситуации, которая повергла бы всю страну в несчастье.
Подпись: Штюльпнагель".
Далее следуют многочисленные уведомления, в каждом из которых
сообщается о казнях. Под номером 8 на следующей странице Вы обнаружите
список, содержащий 12 имен, в числе которых фамилии трех наиболее видных
парижских адвокатов, которые были расстреляны как якобы активные коммунисты:
господин Питар, господин Аж, господин Рольникас.
В досье 21, предъявленном моим коллегой господином Жертоффером во время
произнесения им обвинительной речи, касающейся экономики, вы обнаружите ряд
аналогичных уведомлений, которые были опубликованы в официальном германском
органе Вобиф.
Из этого уведомления от 16 сентября, в котором говорится о казни или,
скорее, умерщвлении господина Питаре и его товарищей, вы установите, что у
убийц не было ни смелости, ни законных прав для того, чтобы признать, что
они были парижскими адвокатами. Произошло ли это по ошибке? Я думаю, что это
продуманная ложь, так как в то время требовался осторожный подход к наиболее
видным деятелям: немцы еще надеялись отделить их от французского народа.
Я подробно опишу вам два случая, которые наполнили печалью сердца
французов. Они имели место в октябре 1941 года, оба эти случая остались
навсегда в памяти моих соотечественников.
Они известны под названием "Казнь в Шатобриане и Бордо".
После нападений на двух германских офицеров, нападений, имевших место в
Нанте 20 октября 1941 г. и в Бордо спустя несколько дней, командование
германской армии приняло решение использовать эти случаи для дачи
поучительного урока.
21 октября 1941 г. было опубликовано в газете "Ле Фар" следующее
уведомление (страница 22 документа Ф-415):
"Трусливые преступники, оплачиваемые Англией и Москвой, утром 20
октября 1941 г. убили выстрелом в спину военного коменданта города Нанта. До
настоящего времени убийцы еще не арестованы.
В качестве возмездия за это преступление я предварительно приказал
расстрелять 50 заложников. В связи с тяжестью преступления еще 50 заложников
будут расстреляны в том случае, если преступники не будут арестованы к 24
часам 23 октября 1941 г.".
Штюльпнагель, который командовал германскими войсками во Франции,
приказал министру внутренних дел сообщить имена заключенных. Их следовало
отобрать из числа наиболее опасных коммунистов. Министр внутренних дел
подготовил список, в который были включены имена 60 французов.
Германский приказ:
"В связи с убийством 20 октября 1941 г. военного коменданта города
Нанта подполковника Хотца и в соответствии с моим объявлением,
опубликованным 22 августа 1941 г., а также в соответствии с приказом от 19
сентября 1941 г., отданным мной генеральному уполномоченному французского
правительства, французы, имена которых далее следуют и которые находятся в
настоящее время под стражей в качестве заложников, должны быть расстреляны".
На последующих страницах вы обнаружите перечень расстрелянных в тот же
день лиц. Я не буду его оглашать, чтобы не перегружать предъявлением
дополнительных материалов судебное разбирательство.
На 16 странице вы обнаружите список, который включает 48 имен. На 13-й
странице вы обнаружите список лиц, расстрелянных в Нанте, а на 12-й странице
список тех, кто был расстрелян в Шатобриане. И вы установите на основании
этих списков, что тела расстрелянных были развезены для погребения по
различным местам.
Опираясь на показания очевидцев, я сообщу вам сейчас, как происходило
их погребение после того, как они были умерщвлены. На 3-й странице того же
документа вы найдете письменное заявление господина Дюмениля относительно
казни 21 октября 1941 года. Это заявление было составлено на следующий день
после казни. Второй абзац:
"В 11 часов 30 минут в тюрьму Лафайет был вызван тюремный священник.
Какой-то офицер передал, что ему поручено сообщить нескольким заключенным о
том, что они будут расстреляны. После этого аббат остался наедине с 13-ю
находившимися в тюрьме заложниками. Троих других заложников исповедовал в
тюрьме Рошетт профессор колледжа Стенисла аббат Тэон.
Аббат Фонтэн сказал осужденным: "Господа, к сожалению, вы должны
понять, что означает мое присутствие здесь". Затем он беседовал со всеми
заключенными вместе и с каждым из них порознь в продолжение двух часов,
которые, как сообщил офицер, им предоставили для приведения в порядок личных
дел и сообщения последней воли семьям.
Казнь была назначена на 14 часов. Полчаса предназначалось на путь к
месту, где она должна была происходить. Но прошло два часа, еще час, потом
еще один, пока, наконец, приехали за заключенными. Некоторые, оптимисты по
натуре, как, например, господин Фурни, уже начали надеяться на новый приказ,
отменяющий первоначальный, но аббат в это ни на минуту не верил.
Все осужденные держали себя с исключительным мужеством, но более всех
других его проявили молодые студенты Гру и Гролло, сказавшие, что лучше
принять такую смерть, чем погибнуть при несчастном случае, не принеся
пользы. В момент отправки заключенных к месту казни тюремному священнику, не
объясняя причины, запретили их сопровождать. Он спустился с ними по тюремной
лестнице к автомашине. Заключенные были скованы по двое. На третьем были
наручники. Садясь в машину, Гру и Гролло сделали последний прощальный жест,
засмеявшись и помахав скованными вместе руками.
Подпись: Дюмениль, советник при кабинете".
16 человек было расстреляно в Нанте, 27 - в Шатоб-риане. Пятерых
расстреляли в другом департаменте. Нам известны последние минуты жизни тех,
кто был расстрелян в Шатобриане. Аббат Муайон, присутствовавший при этой
казни, составил 22 октября отчет, в котором описал, как она происходила. Это
3-й абзац на 17-й странице предъявленного вам документа.
"Население знало из газет и по пришедшим из Нанта сведениям, что на
одной из улиц Нанта был убит немецкий офицер. Но оно не могло думать о том,
что будет применена столь жестокая и столь массовая репрессивная мера. За
несколько дней до этого в лагере Шуазель германские власти поместили в
специальный барак группу заключенных, которых они намеревались использовать
в качестве заложников в случае возникновения особых затруднений. Из их числа
были взяты те, кого должны были расстрелять в этот вечер, 22 октября 1941 г.
К господину кюре де Вере пришел господин Моро, начальник лагеря в
Шуазеле. Последний в нескольких словах объяснил ему причину своего прихода.
Он явился по поручению супрефекта Шатобриана, чтобы сообщить, что 27
человек, взятые из числа политических заключенных лагеря в Шуазеле, будут
казнены во второй половине дня и господина кюре просят поэтому немедленно
прийти в лагерь, чтобы исповедать осужденных. Господин кюре заявил, что
готов выполнить эту свою тяжелую миссию, и отправился к заключенным, не
задерживаясь ни минуты.
Когда господин кюре явился туда, чтобы приступить к исполнению своих
обязанностей, господин супрефект находился среди заключенных. Он пришел
сообщить им о том, какая ужасная участь их ожидает, и предложить
незамедлительно написать прощальные письма семьям. В этот момент господин
кюре появился у входа в барак".
На странице 19-й вы обнаружите описание отправки к месту казни.
"Неожиданно раздался шум автомобилей. Дверь, которая была мною закрыта,
чтобы я мог остаться наедине с заключенными, неожиданно отворилась. Появился
германский офицер. Это был военный тюремный священник. Он произнес:
"Господин кюре, ваша миссия окончена, вы должны немедленно удалиться".
Последние строки 4-го абзаца:
"Всем французам было строжайшим образом запрещено подходить к
каменоломне - месту, где происходила казнь. Мне известно лишь то, что
заключенных для совершения казни разбили на три группы по 9 человек, что все
заключенные отказались завязать глаза, что юный Мокэ был расстрелян уже
после того, как упал, потеряв сознание, а также то, что последний пламенный
возглас, который срывался с уст каждого, был: "Да здравствует Франция!"
На странице 21 того же документа - показание жандарма Русселя:
"22 октября 1941 г. около 15 ч. 30 м. я находился на улице 11 ноября в
Шатобриане и увидел четыре или пять германских грузовиков (точное число я не
могу указать), двигавшихся из лагеря Шуазель. Впереди ехала легковая
автомашина, в которой находился германский офицер. Многочисленные
гражданские лица в наручниках находились в грузовиках, они пели
патриотические песни (Марсельезу, Прощальную и т. д.). В одном из грузовиков
ехали германские вооруженные солдаты.
Позже я узнал, что везли заложников, только что взятых в лагерь
Шуазель, и их везли к каменоломне па Саблиер, находившуюся на пути в Суден,
чтобы расстрелять в качестве заложников за убийство в Нанте германского
полковника Хотца.
Примерно двумя часами позже те же грузовики возвратились из указанной
каменоломни и въехали во двор замка в Шатобриане, где тела расстрелянных
были перенесены в подземелье, и там они находились до тех пор, пока не были
изготовлены гробы.
Во время возвращения из каменоломни грузовики были покрыты брезентом, с
них не раздавалось никаких звуков, но из-под брезента струилась кровь, и на
дороге от каменоломни до замка остался заметный узкий след крови.
На следующий день 23 октября тела расстрелянных были положены в гробы,
которые увезли и погребли в 9-ти братских могилах, то есть по 3 тела в
каждой. При этом не присутствовало ни одного француза, так как все входы в
замок охранялись часовыми. Немцы позаботились о том, чтобы избрать места
погребения в таких местах, с которыми полностью отсутствовало постоянное
транспортное сообщение и, вполне вероятно, это было сделано для того, чтобы
Следует избегать захоронения большого числа трупов в общей могиле в
одном месте, чтобы не создавать места паломничества для значительного числа
лиц, так как позднее эти места погребения могут быть использованы в
интересах антинемецкой пропаганды. Вот почему, насколько возможно,
погребение должно всегда производиться в различных местах".
Параллельно с этим документом, касающимся Франции, существует приказ
Фалькенхаузена от 19 сентября 1941 г. относительно Бельгии; Вы найдете его
на странице 6 официального доклада о Бельгии, документ Ф-683, РФ-275.
Относительно Норвегии и Дании существует телеграфное распоряжение
Кейтеля на имя главнокомандующего военно-морским флотом, датированное 30
ноября 1944 г., которое Вы найдете в книге документов под номером С-48,
РФ-280.
"Каждый рабочий верфи должен знать, что всякий акт диверсии,
происходящий в районе его деятельности, повлечет самые серьезные последствия
для него лично или для его близких, если он скроется".
Страница 2 документа ПС-870, РФ-281: "4. Я только что получил по
телеграфу распоряжение фельдмаршала Кейтеля, требующее издания приказа,
согласно которому все причастные лица, а в случае необходимости также их
ближайшие родственники будут подвергаться коллективной ответственности за
акты саботажа, происходящие на предприятиях, где эти лица работают".
Автор этого документа, Тербовен, прибавляет следующую фразу, уличающую
фельдмаршала Кейтеля:
"Это требование может быть выполнено успешно лишь в том случае, если я
смогу действительно приступить к расстрелам".
Все эти документы будут представлены Суду.
Председатель: Господин Дюбост, правильно ли я понимаю, что в Бельгии,
Голландии, Норвегии и Дании были изданы аналогичные распоряжения и приказы в
Отношении заложников?
Дюбост: Я именно собирался, господин председатель, зачитать те из них,
которые касаются Бельгии, Голландии и Норвегии.
Относительно Бельгии, например, на странице 6 документа Ф-683, который
является официальным документом бельгийского министерства юстиции, в абзаце
5 вы найдете следующее: "В будущем население должно знать, что нападение на
немецких военнослужащих или сотрудников немецкой полиции в тех случаях,
когда виновные не могут быть арестованы, вызовет расстрел заложников, число
которых будет определяться в соответствии с тяжестью совершенного и во
всяком случае не менее пяти заложников, если нападение привело к
смертельному исходу.
Все политические заключенные в Бельгии будут отныне рассматриваться как
заложники"...
Председатель: Можете ли Вы указать нам, какие документы относятся к
Голландии, Норвегии, Бельгии и Дании?
Дюбост: Могу. Что касается Бельгии, то это документ Ф-683, страница 6,
декрет Фалькенхаузена от 19 сентября 1941 г., представленный под номером
РФ-275. Документ является официальным докладом о злодеяниях главных немецких
военных преступников в Бельгии.
Второй документ - С-46 от 24 ноября 1942 г., представленный под номером
РФ-276.
Относительно Голландии. Приказ Зейсс-Инкварта, документ Ф-224, РФ-279:
"За разрушения и нанесение ущерба железнодорожным постройкам,
телефонной связи и отделениям почты вся ответственность возлагается на
жителей территории данного объекта. Проживающие в этих местах возмещают
ущерб личным имуществом. В иных случаях отдельные дома либо кварталы будут
разрушены".
Относительно Норвегии и Дании мы имеем несколько документов, которые
устанавливают, что такая же политика казней заложников проводилась и там.
Эти документы представлены под номером С-48, РФ-280.
Все эти специальные приказы, касающиеся каждой из оккупированных стран
Запада, явились следствием основного приказа Кейтеля.
Кейтель несет полную ответственность за развитие этой политики казней
заложников. К нему поступали предупреждения, да и сами немецкие генералы
признавали, что эта политика вышла за пределы той цели, которую она должна
была преследовать, и могла стать опасной. 16 сентября 1942 г. генерал
Фалькенхаузен написал письмо, из которого я процитирую один абзац. Это
документ ПС-1594, который я представляю под номером РФ-281:
"При сем прилагаются данные о казнях заложников, проведенных до сего
дня в моем секторе, и о событиях, послуживших причинами этих казней. Во
многих случаях, в особенности в наиболее важных, лица, производившие
покушения, в последующем арестовывались и осуждались. Эти результаты отнюдь
не способствуют умиротворению. Такие меры являются не столь запугивающими,
сколь разрушающими право и безопасность в глазах населения. Исчезает та
пропасть, которая существовала между частью населения, находящейся под
влиянием коммунистов, и остальным населением; все слои населения будут полны
ненависти к оккупационным силам, что поможет вражеской пропаганде. Это
опасно в военном отношении и неблагоприятно отразится на проведении общей
политики. Подписано: Фалькенхаузен".
В документе ПС-1587, страница 4, абзац 3 (тот же немецкий генерал),
высказывается такая мысль:
"Во многих случаях лица, виновные в актах агрессии и диверсий,
обнаруживались уже после того, как заложники в соответствии с полученными
инструкциями были расстреляны непосредственно после того, как происходили
эти акты саботажа. Настоящие же виновники зачастую принадлежали совершенно к
другой среде, чем заложники. Без сомнения, в таких случаях казни заложников
вызывают не страх, а, скорее, безразличное отношение населения к этим
репрессиям и даже отрицательное отношение со стороны многих, кто раньше был
пассивен. В этом случае казнь оказывает отрицательное действие с точки
зрения интересов оккупационной власти и содействует стремлениям английских
агентов, которые часто являются подстрекателями таких действий. Таким
образом, необходимо осуществлять отсрочку казни в тех случаях, когда можно
надеяться на арест настоящих виновников.
Я прошу также дать мне право откладывать исполнение казни для того,
чтобы достигнуть наибольшего успеха в борьбе против террористов".
На второй странице документа ПС-1587 вы найдете выдержку из
ежемесячного отчета командующего немецкими вооруженными силами в Нидерландах
за август 1942 года. Это новое предостережение Кейтелю: "...б) Особые
происшествия и политическая ситуация. При покушении на поезд с отпускниками,
следовавший в Роттердам, был серьезно ранен голландский путевой сторож,
который прикоснулся к металлическому проводу, присоединенному к взрывчатому
веществу, и вызвал этим взрыв. Во всей голландской прессе было опубликовано
о следующих мерах репрессии.
Крайний срок ареста лиц, совершивших эту акцию, был назначен на полночь
14 августа, причем населению было предложено содействовать аресту. Выло
назначено вознаграждение в сумме 100 тысяч флоринов за выдачу этих лиц,
которая останется в тайне. В случае если лица, совершившие покушение, не
будут за это время арестованы, будут казнены заложники. Железные дороги
должны охраняться голландцами.
Несмотря на это предупреждение, виновник не появился и его никак не
могли найти, а нижеследующие лица, которые в течение нескольких недель
находились под стражей в качестве заложников, были расстреляны по приказу
начальника СС".
Председатель: Не можете ли Вы назвать их фамилии и занимаемые ими
должности?
Дюбост: Виллем-Рюи - генеральный директор из Роттердама, граф ван
Лимбург-Штирум из Архейма, Роберт Вельде - доктор юридических наук из
Роттердама, Кристо-фель Венненкерс - бывший генеральный инспектор полиции,
Роттердам; барон Александр Шиммельпеннинк ван дер Ойе...
Продолжаю оглашать выдержку из отчета: "Общественное мнение было
исключительно взволновано казнями заложников. Прилагаемые отчеты выражают то
мнение, что с начала оккупации ни одно действие немцев не произвело большего
впечатления. Многочисленные анонимные письма, так же как и письма,
подписанные, адресованные командующему вооруженными силами, которого все
считали ответственным за эти неслыханные события, отражают различные
чувства, овладевшие населением. В этих письмах, содержавших просьбы и
убеждения не прибегать к чрезвычайным мерам, а также угрозы и осуждение,
отражалось полное непонимание этих мер.
Среди этой корреспонденции были письма, где содержались упреки в грубом
нарушении международного права, упреки, несмотря ни на что, все же серьезно
обоснованные и наводящие на размышления. В других же высказывались горькие
жалобы идеалистов, которые, несмотря на все происшедшее, все еще считали,
что существует какая-то возможность соглашения между Германией и Голландией,
а сейчас потерпели разочарование.
Кроме всего этого, напрашивается вывод, что такие методы на руку
коммунистам, которые, будучи истинными заговорщиками, радуются тому, что
таким образом для них сочетается приятное с полезным - казнят таких
заложников.
В заключение надо сказать, что такое возмущение, проникшее даже в ряды
немногих голландцев-германофилов, раньше никогда не наблюдалось, такой
ненависти раньше никогда не было. Подписано: Шнейдер, капитан".
Несмотря на эти предостережения подчиненных, ни Кейтель, ни генеральный
штаб никогда не давали других приказов. Приказ от 16 сентября 1941 г.
продолжал действовать.
Когда я приведу примеры казней заложников во Франции, Вы увидите, что
многие из этих фактов относятся к 1942, 1943 и 1944 гг.
Я предъявил Вам доказательства, последовательно огласив ряд германских
официальных документов, которые издавались высшими властями армии, партии и
нацистского правительства, преднамеренно использовавшими эти документы в
целях проведения преднамеренной террористической политики, заключающейся во
взятии заложников.
Руководствуясь обстановкой, лиц, принадлежавших по крови к побежденной
нации или бывших ее сторонниками, хватали и содержали под стражей для
обеспечения порядка в определенных районах или же после инцидентов, жертвами
которых явились представители оккупационной армии. Этих лиц хватали и
содержали под стражей для того, чтобы заставить население оккупированных
территорий совершить ряд актов, предусмотренных оккупационными властями,
как-то: доносы, выплату коллективных штрафов, выдачу виновников покушений,
совершенных против представителей германской армии, выдачу политических
Противников. Эти лица, арестованные на подобных основаниях, часто являлись в
дальнейшем жертвами массовых убийств, совершавшихся в качестве репрессии.
Такие методы приводят к заключению, что заложник - человеческое
существе являлся особым залогом, служившим гарантией безопасности врага. Это
противоречит нормам свободы личности и человеческого достоинства.
Все члены германского правительства несут общую ответственность за дачу
подобного рода указаний и за то, что эти указания были проведены в жизнь в
оккупированных странах. Ни один из членов германского правительства не может
переложить эту ответственность на плечи своих подчиненных, сославшись на то,
что последние проявили чрезмерное рвение, выполняя совершенно определенные
приказы.
Мною было показано, что, напротив, неоднократно сами исполнители
сообщали своим руководителям о последствиях морального порядка, которые
возникали в результате проведения в жизнь террористической политики в
отношении заложников, и мы знаем, что ни в одном из этих случаев не было
дано приказов, противоположных первоначальным. Нам известно, что при любых
обстоятельствах первоначальный приказ всегда оставался в силе.
Я не буду перечислять всех казней заложников, за исключением нашей
страны - Франции. В одной лишь Франции было казнено 29 660 человек. Это
явствует из документа Ф-240, составленного в Париже 21 декабря 1945 г.
Подлинник этого документа передается вам под номером РФ-266.
Этот документ находится в начале книги документов. Вы увидите точные
данные в отношении каждого района, указывающие на число заложников, которые
были там казнены:
Лилля 1143
Лаона 222
Руана 658
Анжера 863
Орлеана 501
Реймса 353
Дижона 1691
Пуатье 82
Страсбурга 211
Ренна 974
Лиможа 2863
Кпермон-Феррана 441
Лиона 3674
Марселя 1513
Монпелье 785
Тулузы 765
Бордо 806
Манси 571
Меца 220
Парижа 11000
Ниццы 324
Всего 29724
Я ограничусь в своей обвинительной речи несколькими типичными примерами
казней, которые разоблачают политический план генерального штаба,
предписывавшего их совершение, террористический план, заключавшийся в
создании розни между французами и в усилении этой розни, если рассматривать
вопрос в общих чертах. Это же относится к населению всех оккупированных
стран.
Я предъявляю документ, который называется "Объявление для жителей
Парижа".
В этом документе воспроизведены некоторые из многочисленных объявлений,
которые помещались в газетах с 1940 года по 1945 год и в которых сообщалось
об арестах заложников в Париже, в районе Парижа и во Франции. Я оглашу лишь
один из этих документов. На этом документе имеется заголовок "от 19 сентября
1941 г." В этом документе вы обнаружите призыв к доносу, призыв к
предательству. Вы увидите, как в нем используются средства коррупции,
средства, систематически применявшиеся во всех странах Запада в течение
оккупации, средства, с помощью которых стремились деморализовать население
этих стран.
А вот еще объявление:
"21 августа. Обращение к населению оккупированных территорий.
21 августа трусливые убийцы напали сзади на немецкого солдата и убили
его. В связи с этим я приказал взять заложников. Я пригрозил расстрелять
часть этих заложников в том случае, если подобные покушения повторятся.
Новые преступления заставили меня привести эту угрозу в исполнение.
Несмотря на это, многочисленные покушения имели место и в дальнейшем.
Я признаю, что население в своем большинстве сознает свой долг, который
заключается в оказании помощи оккупационным властям, в их усилиях,
направленных на поддержание спокойствия и порядка в стране, что делается
также и в интересах местного населения.
Но среди вас имеются агенты, оплачиваемые державами-противниками
Германии, преступные коммунистические элементы, которые имеют перед собой
единственную цель - посеять раздор между оккупирующей державой и французским
населением. Эти лица проявляют безразличие к тем последствиям, которые могут
быть вызваны их деятельностью в отношении всего населения.
Я не хочу далее подвергать угрозе жизнь германских солдат. Для того
чтобы выполнить свой долг, я не отступлю ни перед какими мерами, какими бы
суровыми они ни были, но моим долгом также является признание
ответственности всего населения, поскольку до настоящего времени не удалось
схватить этих трусливых убийц и подвергнуть их наказанию, которого они
достойны.
Я считаю себя вынужденным принять меры, и прежде всего в Париже,
которые, к сожалению, создадут затруднения в обычной жизни населения.
Французы! От вас самих зависит, усугублю ли я эти меры или же вновь
откажусь от того, чтобы их использовать. Я призываю вас всех, вашу
администрацию и вашу полицию содействовать путем проявления вами предельной
бдительности и вашей личной активной помощи в аресте виновных. Необходимо
предупреждать о преступных действиях и доносить на их участников в целях
избежания критической ситуации, которая повергла бы всю страну в несчастье.
Подпись: Штюльпнагель".
Далее следуют многочисленные уведомления, в каждом из которых
сообщается о казнях. Под номером 8 на следующей странице Вы обнаружите
список, содержащий 12 имен, в числе которых фамилии трех наиболее видных
парижских адвокатов, которые были расстреляны как якобы активные коммунисты:
господин Питар, господин Аж, господин Рольникас.
В досье 21, предъявленном моим коллегой господином Жертоффером во время
произнесения им обвинительной речи, касающейся экономики, вы обнаружите ряд
аналогичных уведомлений, которые были опубликованы в официальном германском
органе Вобиф.
Из этого уведомления от 16 сентября, в котором говорится о казни или,
скорее, умерщвлении господина Питаре и его товарищей, вы установите, что у
убийц не было ни смелости, ни законных прав для того, чтобы признать, что
они были парижскими адвокатами. Произошло ли это по ошибке? Я думаю, что это
продуманная ложь, так как в то время требовался осторожный подход к наиболее
видным деятелям: немцы еще надеялись отделить их от французского народа.
Я подробно опишу вам два случая, которые наполнили печалью сердца
французов. Они имели место в октябре 1941 года, оба эти случая остались
навсегда в памяти моих соотечественников.
Они известны под названием "Казнь в Шатобриане и Бордо".
После нападений на двух германских офицеров, нападений, имевших место в
Нанте 20 октября 1941 г. и в Бордо спустя несколько дней, командование
германской армии приняло решение использовать эти случаи для дачи
поучительного урока.
21 октября 1941 г. было опубликовано в газете "Ле Фар" следующее
уведомление (страница 22 документа Ф-415):
"Трусливые преступники, оплачиваемые Англией и Москвой, утром 20
октября 1941 г. убили выстрелом в спину военного коменданта города Нанта. До
настоящего времени убийцы еще не арестованы.
В качестве возмездия за это преступление я предварительно приказал
расстрелять 50 заложников. В связи с тяжестью преступления еще 50 заложников
будут расстреляны в том случае, если преступники не будут арестованы к 24
часам 23 октября 1941 г.".
Штюльпнагель, который командовал германскими войсками во Франции,
приказал министру внутренних дел сообщить имена заключенных. Их следовало
отобрать из числа наиболее опасных коммунистов. Министр внутренних дел
подготовил список, в который были включены имена 60 французов.
Германский приказ:
"В связи с убийством 20 октября 1941 г. военного коменданта города
Нанта подполковника Хотца и в соответствии с моим объявлением,
опубликованным 22 августа 1941 г., а также в соответствии с приказом от 19
сентября 1941 г., отданным мной генеральному уполномоченному французского
правительства, французы, имена которых далее следуют и которые находятся в
настоящее время под стражей в качестве заложников, должны быть расстреляны".
На последующих страницах вы обнаружите перечень расстрелянных в тот же
день лиц. Я не буду его оглашать, чтобы не перегружать предъявлением
дополнительных материалов судебное разбирательство.
На 16 странице вы обнаружите список, который включает 48 имен. На 13-й
странице вы обнаружите список лиц, расстрелянных в Нанте, а на 12-й странице
список тех, кто был расстрелян в Шатобриане. И вы установите на основании
этих списков, что тела расстрелянных были развезены для погребения по
различным местам.
Опираясь на показания очевидцев, я сообщу вам сейчас, как происходило
их погребение после того, как они были умерщвлены. На 3-й странице того же
документа вы найдете письменное заявление господина Дюмениля относительно
казни 21 октября 1941 года. Это заявление было составлено на следующий день
после казни. Второй абзац:
"В 11 часов 30 минут в тюрьму Лафайет был вызван тюремный священник.
Какой-то офицер передал, что ему поручено сообщить нескольким заключенным о
том, что они будут расстреляны. После этого аббат остался наедине с 13-ю
находившимися в тюрьме заложниками. Троих других заложников исповедовал в
тюрьме Рошетт профессор колледжа Стенисла аббат Тэон.
Аббат Фонтэн сказал осужденным: "Господа, к сожалению, вы должны
понять, что означает мое присутствие здесь". Затем он беседовал со всеми
заключенными вместе и с каждым из них порознь в продолжение двух часов,
которые, как сообщил офицер, им предоставили для приведения в порядок личных
дел и сообщения последней воли семьям.
Казнь была назначена на 14 часов. Полчаса предназначалось на путь к
месту, где она должна была происходить. Но прошло два часа, еще час, потом
еще один, пока, наконец, приехали за заключенными. Некоторые, оптимисты по
натуре, как, например, господин Фурни, уже начали надеяться на новый приказ,
отменяющий первоначальный, но аббат в это ни на минуту не верил.
Все осужденные держали себя с исключительным мужеством, но более всех
других его проявили молодые студенты Гру и Гролло, сказавшие, что лучше
принять такую смерть, чем погибнуть при несчастном случае, не принеся
пользы. В момент отправки заключенных к месту казни тюремному священнику, не
объясняя причины, запретили их сопровождать. Он спустился с ними по тюремной
лестнице к автомашине. Заключенные были скованы по двое. На третьем были
наручники. Садясь в машину, Гру и Гролло сделали последний прощальный жест,
засмеявшись и помахав скованными вместе руками.
Подпись: Дюмениль, советник при кабинете".
16 человек было расстреляно в Нанте, 27 - в Шатоб-риане. Пятерых
расстреляли в другом департаменте. Нам известны последние минуты жизни тех,
кто был расстрелян в Шатобриане. Аббат Муайон, присутствовавший при этой
казни, составил 22 октября отчет, в котором описал, как она происходила. Это
3-й абзац на 17-й странице предъявленного вам документа.
"Население знало из газет и по пришедшим из Нанта сведениям, что на
одной из улиц Нанта был убит немецкий офицер. Но оно не могло думать о том,
что будет применена столь жестокая и столь массовая репрессивная мера. За
несколько дней до этого в лагере Шуазель германские власти поместили в
специальный барак группу заключенных, которых они намеревались использовать
в качестве заложников в случае возникновения особых затруднений. Из их числа
были взяты те, кого должны были расстрелять в этот вечер, 22 октября 1941 г.
К господину кюре де Вере пришел господин Моро, начальник лагеря в
Шуазеле. Последний в нескольких словах объяснил ему причину своего прихода.
Он явился по поручению супрефекта Шатобриана, чтобы сообщить, что 27
человек, взятые из числа политических заключенных лагеря в Шуазеле, будут
казнены во второй половине дня и господина кюре просят поэтому немедленно
прийти в лагерь, чтобы исповедать осужденных. Господин кюре заявил, что
готов выполнить эту свою тяжелую миссию, и отправился к заключенным, не
задерживаясь ни минуты.
Когда господин кюре явился туда, чтобы приступить к исполнению своих
обязанностей, господин супрефект находился среди заключенных. Он пришел
сообщить им о том, какая ужасная участь их ожидает, и предложить
незамедлительно написать прощальные письма семьям. В этот момент господин
кюре появился у входа в барак".
На странице 19-й вы обнаружите описание отправки к месту казни.
"Неожиданно раздался шум автомобилей. Дверь, которая была мною закрыта,
чтобы я мог остаться наедине с заключенными, неожиданно отворилась. Появился
германский офицер. Это был военный тюремный священник. Он произнес:
"Господин кюре, ваша миссия окончена, вы должны немедленно удалиться".
Последние строки 4-го абзаца:
"Всем французам было строжайшим образом запрещено подходить к
каменоломне - месту, где происходила казнь. Мне известно лишь то, что
заключенных для совершения казни разбили на три группы по 9 человек, что все
заключенные отказались завязать глаза, что юный Мокэ был расстрелян уже
после того, как упал, потеряв сознание, а также то, что последний пламенный
возглас, который срывался с уст каждого, был: "Да здравствует Франция!"
На странице 21 того же документа - показание жандарма Русселя:
"22 октября 1941 г. около 15 ч. 30 м. я находился на улице 11 ноября в
Шатобриане и увидел четыре или пять германских грузовиков (точное число я не
могу указать), двигавшихся из лагеря Шуазель. Впереди ехала легковая
автомашина, в которой находился германский офицер. Многочисленные
гражданские лица в наручниках находились в грузовиках, они пели
патриотические песни (Марсельезу, Прощальную и т. д.). В одном из грузовиков
ехали германские вооруженные солдаты.
Позже я узнал, что везли заложников, только что взятых в лагерь
Шуазель, и их везли к каменоломне па Саблиер, находившуюся на пути в Суден,
чтобы расстрелять в качестве заложников за убийство в Нанте германского
полковника Хотца.
Примерно двумя часами позже те же грузовики возвратились из указанной
каменоломни и въехали во двор замка в Шатобриане, где тела расстрелянных
были перенесены в подземелье, и там они находились до тех пор, пока не были
изготовлены гробы.
Во время возвращения из каменоломни грузовики были покрыты брезентом, с
них не раздавалось никаких звуков, но из-под брезента струилась кровь, и на
дороге от каменоломни до замка остался заметный узкий след крови.
На следующий день 23 октября тела расстрелянных были положены в гробы,
которые увезли и погребли в 9-ти братских могилах, то есть по 3 тела в
каждой. При этом не присутствовало ни одного француза, так как все входы в
замок охранялись часовыми. Немцы позаботились о том, чтобы избрать места
погребения в таких местах, с которыми полностью отсутствовало постоянное
транспортное сообщение и, вполне вероятно, это было сделано для того, чтобы