Страница:
4. Надписи на могилах. Впредь надписи на крестах и надгробных плитах
могут составляться лишь на немецком языке. Это распоряжение касается
составления новых надписей в такой же мере, как и восстановления ранее
существовавших".
Эти меры сопровождались кампанией в прессе.
Так как население оказывало сопротивление проводившимся мероприятиям,
эта кампания продолжалась в течение всего периода оккупации. В связи со
сказанным я хотел бы процитировать выдержку из весьма примечательной статьи,
которая была опубликована в "Дерньер Ну-вель де Страсбург" 30 марта 1943 г.
Эта выдержка не предъявляется в качестве доказательства, так как она взята
из статьи, которая была опубликована. При чтении ее создается впечатление,
что эта шутка. Однако она касается серьезных вещей, так как в ней речь идет
о репрессивных мерах в отношении лиц, которые отказывались употреблять
немецкий язык.
Цитирую:
"Немцы приветствуют друг друга словами "хайль Гитлер". Нам больше не
нужны французские приветствия, которые мы постоянно слышим в тысяче
различных вариантов. Элегантное приветствие "бонжур" не предназначено для
грубых эльзасских глоток, для которых немецкий язык был привычным с давней
эпохи Осфрида фон Вейссенбурга. Когда эльзасец произносит "оревуар",
французы думают, что тот говорит по-арабски.
Когда эльзасцы употребляют французские слова, возникают фонетические
чудища, искажающие наш прекрасный эльзасско-немецкий диалект, они подобны
чертополоху на клумбе. Выкорчуем их! Они недостойны Эльзаса. Вы полагаете,
что нанесете женщине обиду, если скажете "фрау" взамен "мадам"? Мы уверены,
что эльзасцы откажутся от привычки проявлять капризы в пользовании языком, и
властям не придется прибегать к жестким мерам по отношению к тем, кто
бойкотирует немецкий язык.
После запрещения французского языка национал-социалисты занялись
музыкой. Таково содержание декрета от 1 марта 1941 г., подписанного
начальником управления по пропаганде и просвещению Дресслером (документ
РФ-704; он был опубликован в германском официозе "Журналь Офисиель Альман"
за 1941 год, страница 170).
"О нежелательной и вредной музыке. Музыкальные произведения,
находящиеся в противоречии с культурными устремлениями национал-социализма,
внесены управлением по пропаганде и просвещению в список нежелательных и
вредных".
После музыки нацисты принялись за головные уборы.
Представляю в качестве доказательства документ под номером РФ-705 -
декрет от 13 декабря 1941 г., опубликованный в официальном бюллетене за 1941
год, страница 744, в котором сказано:
"Носить французские береты (баскские береты) в Эльзасе запрещается.
Этот запрет касается всех головных уборов, которые по своей форме или своим
видом напоминают французские береты".
Нарушение этого запрещения каралось штрафом или тюрьмой.
В этих регулирующих нормах смешное нередко соперничает с одиозным. Я
почти готов просить у Трибунала извинения, но, действительно, мы ничего
здесь не придумали.
Нацистские руководители вели также упорную борьбу с жителями, хранящими
французские флаги. В качестве примера я приведу выдержку из документа
РФ-706, который по своему характеру является распоряжением германских
административных властей; он был обнаружен в Страсбурге, в архиве управления
гаулейтера. Этот документ датирован 19 февраля 1941 г. Я оглашу три абзаца
из первой части этого документа, которые следуют за выдержкой общего
порядка:
"Гаулейтер считает желательным, чтобы управления блоклейтеров и
целенлейтеров рекомендовали эльзасскому населению распороть имеющиеся у него
французские флаги и использовать их для домашних нужд...
К 1 мая с. г. ни одно частное лицо не должно иметь французских флагов.
Это должно быть достигнуто следующим образом: блоклейтеры должны поочередно
обойти все дома и рекомендовать семьям использовать флаги для домашних нужд.
Следует также довести до сведения, что после 1-го мая этого года будут
сделаны соответствующие выводы о взглядах тех лиц, в чьем владении будут
обнаружены французские флаги".
Следующий документ под номером РФ-707; он также является распоряжением
на ту же тему, изданным 26 апреля 1941 г. в Страсбурге. Я хотел бы огласить
лишь последнюю фразу из этого документа.
"В том случае, если к 1 июня 1941 г. у кого-либо из эльзасцев будут
обнаружены французские флаги, эти лица должны быть направлены на один год в
концентрационные лагеря".
Нацисты боялись французского влияния в такой степени, что даже приняли
особые меры, чтобы помешать въехать в Эльзас рабочим из числа угнанных на
принудительные работы жителей оккупированных территорий, французов по
национальности. Об этом говорится в распоряжении представителя гражданской
администрации в Эльзасе от 7 сентября 1942 г.; распоряжение представляется
под номером РФ-708. Этот документ также был изъят из архива управления
гаулейтера в Страсбурге. Я оглашаю первые строки документа РФ-708:
"В связи со сложившейся обстановкой при наборе рабочей силы начальник
гражданской администрации в Эльзасе принял решение о том, что иностранные
рабочие из всех европейских стран впредь могут быть использованы в Эльзасе.
Это не относится к французам и бельгийцам, которые не могут быть
использованы в Эльзасе".
Предпринимавшиеся немцами меры против французской ориентации эльзасцев
получили дополняющий эти меры аспект, заключавшийся в попытке уничтожить
также все внешние признаки, которые могли бы указывать на принадлежность
Эльзаса к родине, Франции. В связи с этим пунктом приведу один пример.
Представлю наш документ РФ-709.
Это письмо немецкого посольства в Париже от 7 мая 1941 года, которое
воспроизведено в меморандуме французской делегации, находящемся в
правительственных архивах. Зачитываю документ РФ-709, он короткий:
"Германское посольство имеет честь указать Генеральной делегации
французского правительства на оккупированной территории на нижеследующее:
"Германское посольство проинформировано о том, что в серии материалов
по теме, касающейся отечества, французская радиостанция на оккупированной
территории сделала радиопередачу о деревне Брумат; передача согласно
поступившей информации прошла в эфир 16 или 17 апреля 1941 года,
приблизительно в 21 час.
Учитывая, что Брумат, расположенный близ Страсбурга, находится на
немецкоязычной территории, германское посольство просит уведомить его,
действительно ли была сделана такая радиопередача.
Существуют многочисленные претензии и протесты такого рода, к счастью,
они носят анекдотический характер. Теперь нам нужно привести два особенно
серьезных эпизода, так как они связаны с нападениями, вопиющими нарушениями
суверенитета, и даже с преступлениями.
Первый эпизод касается изъятия сокровищ Страсбургского собора и
надругательств над ними. По этому поводу я представляю документ РФ-710, это
письменный протест от 14 августа 1943 г., направленный генералом Бераром,
председателем французской делегации в комиссии по перемирию. Зачитываю
начало этого письма:
"Уважаемый генерал!
С начала войны монсеньер Руш, епископ Страсбургский, передал сокровища
Страсбургского собора и имущество ряда церковных приходов данной епархии на
попечение министерства изящных искусств. Министерство поместило эти вещи в
безопасное место в замках Отфор и Бордейе в Дордони, где они и находились до
20 мая 1943 года.
В числе сокровищ и упомянутого имущества находилось, в частности,
облачение для отправления богослужений, которым мог пользоваться только
епископ - часть облачения была его личной собственностью - а также мощи
святых, сосуды и предметы для исполнения церковных обрядов.
Министерский советник Крафт, попытавшись несколько раз - но безуспешно
- добиться согласия от монсеньера Руша, 20 мая обратился не только к
префекту Дордони, но и к директору по вопросам религии с просьбой разрешить
изъять помещенные на хранение предметы. Столкнувшись с отказом со стороны
этих двух высокопоставленных лиц, он заявил, что возвращение в Эльзас
имущества католической церкви будет поручено полиции безопасности.
В результате на заре 21 мая войска проникли в замки Отфор и Бордейе и
заняли их, невзирая на протесты попечителя. Предметы, являющиеся святыней,
были погружены на грузовики и увезены в неизвестном направлении. В числе
изъятых вещей оказались освященные сосуды и ритуальные предметы, а также
мощи святых, почитаемые верующими. Тот факт, что эти священные предметы были
изъяты лицами, не связанными с церковью и по закону не имевшими на это
права, а также условия проведения операции вызвали негодование и единодушное
осуждение верующих".
В связи с данным документом я желал бы привлечь внимание Трибунала к
одному факту, с которым мы часто будем сталкиваться в последующем; по нашему
мнению, этот факт крайне важен для настоящего процесса. Речь идет о
постоянном вмешательстве со стороны различных немецких администраций и о
сотрудничестве этих администраций друг с другом. Так, приведенный документ
должен показать Трибуналу, что министерский советник Крафт, представлявший
гражданскую службу, занимавшуюся национальным образованием, обращается к
полиции СС с просьбой добыть предметы, которые ему не удается получить
собственными усилиями.
Второй эпизод, который я хотел бы привести, связан со Страсбургским
университетом. С начала войны Страсбургский университет, являвшийся одним из
лучших французских университетов, переехал в Клермон-Ферран, где и была
продолжена преподавательская деятельность. После оккупации Эльзаса, с учетом
того, что эта оккупация фактически представляла собой аннексию, университет
не возвратился в Страсбург, а остался в городе, где нашел убежище. Нацисты
выражали по этому поводу свое сильное неодобрение в многочисленных
угрожающих меморандумах.
В этой связи мы хотели бы представить документ РФ-711. В этом документе
мы вновь столкнемся с министерским советником Гербертом Крафтом, о котором я
говорил при представлении предыдущего документа. Представляемый мною сейчас
документ имеет номер РФ-711, это оригинал за подписью Крафта. В этом
меморандуме, датированном 4 июля 1941 года, советник Крафт выражает свое
разочарование по поводу шагов, предпринятых им в отношении ректора
Страсбургского университета господина Даньона.
Я полагаю, что уместно зачитать очень короткую выдержку из этого
меморандума, чтобы показать, какова была наглость немцев и к каким
угрожающим методам они прибегали даже в той части Франции, которая не была
еще оккупирована. Выдержка, которую я собираюсь зачитать, - последний абзац
на странице 2 документа РФ-711.
Крафт пересказывает конец своего разговора с ректором. Цитирую:
"Я оборвал разговор, встал, и между прочим задал ему вопрос, не
является ли решение адмирала Дарлана для него приказом от его правительства.
Когда я выходил, то добавил: "Надеюсь, что Вас не арестуют". Он побежал за
мной, заставил меня повторить это замечание, и иронически воскликнул, что
это было бы для него большой честью".
Этот документ может вызвать улыбку, однако речь идет о деле весьма
серьезном.
15 июня 1943 года германское посольство составило записку, которую я
представляю в качестве документа РФ-712. Этот документ находился в архивах
Высокого суда и заверен секретарем этого суда. Привожу текст этого документа
РФ-712, опуская его начало:
"Германское посольство полагает, что весьма желательно найти разрешение
вопроса о пребывании Страсбургского университета в Клермон-Ферране.
Мы были бы счастливы узнать, что под шапкой "Страсбургский университет"
новые публикации появляться не будут, с тем чтобы такие публикации не могли
приводить к новым разногласиям.
Германское посольство приняло к сведению тот факт, что министерство
национального образования не будет в последующем заполнять на кафедрах
профессорские вакансии.
Далее предлагается, чтобы на бланках "Страсбургский университет" более
не выдавались удостоверения о сдаче экзаменов".
Завершая тему о Страсбургском университете, я хочу указать Трибуналу на
известный вопиющий факт, а именно на то, что в четверг 25 ноября 1943 года
германская полиция захватила здание Страсбургского университета в
Клермон-Ферране, арестовала профессоров и студентов, подвергла их проверке и
депортировала значительное число людей. В ходе этой операции полиция даже
стреляла в двух профессоров; один был убит, второй серьезно ранен ..
Эти факты широко известны, однако я считаю, что лучше доказать их с
помощью документа. Этот документ не включен в нашу книгу документов, попрошу
Трибунал принять его в качестве приложения.
Это сообщение господина Хеппфнера, декана литературного факультета.
Председатель: Это у Вас оригинал документа?
Фор: Да, Ваша честь. Зачитываю:
"Дата - 25 ноября 1943 года, четверг. Занятия, начавшиеся в 10 часов,
приближаются к окончанию. Когда я выхожу из комнаты, студент, стоящий у окна
в зале, делает мне знак подойти и указывает на внутренний двор перед
кафедрой физики, где мы видим, что на страже стоит солдат вермахта в каске,
сапогах, с автоматом в руках. "Давайте попытаемся убежать". Слишком поздно.
В то же мгновение со всех сторон раздаются дикие крики, коридоры и лестницы
заполняются топотом тяжелых сапог, лязганием оружия, яростными криками,
кого-то, сопротивляющегося, куда-то волокут. Солдат пробегает по зале с
воплем: "Все во двор - передайте другим". Все, естественно, понимают".
Вторая выдержка:
"Один из наших, Поль Колломп, был хладнокровно убит выстрелом в грудь,
этот факт подтверждает очевидец. К сожалению, это действительно имело место.
Вне сомнения, все произошло следующим образом. Когда Колломпу приказали
покинуть секретариат, где он находился, то он повиновался, как показалось
полицейскому, слишком медленно, и тот яростно нанес ему удар в спину;
инстинктивно наш коллега обернулся, и полицейский выстрелил ему прямо в
грудь. Смерть наступила почти мгновенно, а тело оставалось лежать до вечера.
Дошел до нас и другой слух - не знаю, откуда. В нашего коллегу с кафедры
протестантской теологии господина Эппеля, очевидно, стреляли в его
собственном доме, куда полицейские отправились его искать. Он получил, как
было впоследствии установлено, несколько пуль в брюшную полость, однако
чудом выздоровел и даже пережил ужасы Бухенвальдского лагеря".
Как я уже указывал Трибуналу сегодня утром, обвинение не располагает
доказательствами того, что такие преступления совершались по приказу
германского правительства. Однако, я тем не менее считаю, что целесообразно
было сообщить Трибуналу об этом последнем эпизоде германских мероприятий,
направленных против Страсбург-ского университета, так как этот эпизод
является звеном в цепи, и, в определенном смысле, кульминацией предыдущих
инцидентов. Действительно, мы видели, что эти мероприятия начались с
регулярно осуществлявшихся шагов, которые в последующем достигли стадии
привлечения полиции. Использование полиции сопровождалось жестокостями и
насилием.
Хочу сообщить вам, что зачитанный мною документ имеет номер РФ-712
(бис).
Перехожу теперь ко второй части данной темы, а именно, к
насильственному внедрению германских норм стандартов. Руководители рейха
начали с организации специфически германской администрации. Я уже указывал
некоторое время тому назад на то, что во главе гражданской администрации
назначался гаулейтер. В развитие этого утверждения я представляю документ
РФ-713, представляющий собой декрет от 28 августа 1940 года, опубликованный
в "Официальном бюллетене" рейха от 1940 года, страница 22. Декрет
озаглавлен: "По поводу введения германского режима в Эльзасе". Я не буду
зачитывать этот декрет, а лишь укажу, что его целью было введение в силу с 1
октября 1940 года германского муниципального режима от 30 января 1935 года.
Текст декрета и излагаемые организационные нормы указывают на то, что
аннексированные территории подвергались реорганизации на основе германской
концепции управления. Каждый округ возглавлялся теперь не
французом-супрефектом, а земельным комиссаром, в подчинение к которому
поступали различные отделы - финансов, труда, школьной инспекции, торговли и
здравоохранения. В крупных городах, главных городах округов и даже кантонов
насаждались городские комиссары взамен мэров и избираемых советников -
должности последних отделов и, в частности, торговых палат, то торговую
палату Эльзаса возглавил представитель торговой палаты Карлсруэ, а торговую
палату Мозеля - представитель торговой палаты Саарбрюккена.
Германизировав формы административной деятельности, немцы приступили к
германизации персонала. На ответственные посты были назначены многочисленные
немецкие чиновники. Кроме того, немцы в ряде случаев предпринимали попытки
заставлять чиновников, сохранивших свои должности, подписывать декларации о
лояльности по отношению к немцам. Такие попытки, однако, наталкивались на
сопротивление со стороны чиновников. Такие попытки возобновлялись
многократно в различных формах. Из архива гаулейтера Страсбурга нами было
изъято 8 или 10 различных бланков подобных деклараций о лояльности. Я
воспроизведу один из этих бланков для Трибунала, в порядке примера.
Это документ РФ-714. Он представляет собой бланк новой декларации,
который чиновников заставляли подписать, если они желали сохранить
занимаемую должность:
"Фамилия, имя, должность, место службы и жительства.
Я работаю с 1940 года по сей день на государственной службе в
германской администрации Эльзаса. За указанный период я имел возможность
узнать об обязательствах, которые берет на себя германский чиновник, и о
требованиях, предъявляемых к нему в политическом и идеологическом плане;
сведения об этом я почерпнул как на основе личных наблюдений, так и от
партии и высших инстанций, органов власти как устно, так и в письменной
форме. Я без оговорок одобряю эти обязательства и эти требования, и полон
решимости руководствоваться ими в моей личной жизни и служебной
деятельности. Я подтверждаю свою приверженность германскому народу и
национал-социалистским идеалам Адольфа Гитлера".
Наряду с администрацией в собственном смысле слова нацисты создали в
Эльзасе параллельную администрацию национал-социалистской партии, а также
трудового фронта, который являлся единственной организацией по вопросам
труда.
Германское валютное законодательство было введено в Эльзасе 19 октября,
а в Лотарингии 25 октября 1940 года. С указанного времени рейхсмарка стала
законным средством оплаты на аннексированной территории. Германская
организация судоустройства была введена серией последовательно
осуществлявшихся мер, которые завершились декретом от 30 сентября 1941 года
по поводу упрощения судебной деятельности в Эльзасе. Представляю данный
декрет без оглашения в качестве документа РФ-715.
По вопросу о системе образования, германские власти приняли ряд
распоряжений и декретов, задачей которых было обеспечить унификацию школьной
системы Эльзаса германской преподавательской системой. Я просто перечислю
даты основных текстов, которые мы представляем в качестве документов
публичного характера, так как они были опубликованы в "Официальном
бюллетене" рейха в Эльзасе. Привожу перечень основных текстов:
Документ РФ-717, распоряжение от 2 октября 1940 года.
Документ РФ-718, декрет от 24 марта 1941 года о преподавании в
начальных школах Эльзаса.
Документ РФ-719, декрет от 21 апреля 1941 года касательно распределения
субсидий на образование в Эльзасе. Документ РФ-720, декрет от 11 июня 1941
года по поводу обязательного обучения в Эльзасе.
Сошлюсь теперь на ряд документов, содержащих приказы о введении в
Эльзасе и Лотарингии германского гражданского и уголовного права и даже
германского процесса. В качестве наиболее важного из таких документов
процитирую представляемый под номером РФ-721 декрет от 19 июня 1941 года по
поводу распространения на эльзасцев норм германского законодательства. Хотел
бы зачитать первый абзац статьи 1, так как здесь имеется интересное
положение: "Статья 1.
1. Юридические отношения между лицами, получившими французское
гражданство на основании приложения к статьям 51-79 Версальского договора, а
также лицами, гражданство которых явилось производным от гражданства
указанных выше лиц, в частности отношения в сфере персонального и семейного
права, регулируются законодательством, имеющим силу в бывшей империи, в
соответствии с законом страны происхождения, в той же мере, поскольку это
законодательство распространяется на страну происхождения".
Аналогичный декрет был издан для Лотарингии, документ РФ-722, декрет от
15 сентября 1941 года касательно распространения германского
законодательства на личный статус и семейный статус в Лотарингии.
"Официальный бюллетень" рейха, страница 817.
Я хотел бы перечислить, с указанием на их названия и отсылки, те
основные - нормы, которые были введены в сфере уголовного права:
Документ РФ-723, уведомление от 14 февраля 1941 года касательно
принятия решений по уголовным делам; объявлено о распространении этого
документа на Лотарингию в силу статьи 1 второго декрета касательно принятия
определенных временных мер в сфере правосудия.
Документ РФ-724, декрет от 29 октября 1941 года касательно введения в
Эльзасе германского законодательства по уголовному процессу и других
уголовных законов.
Документ РФ-725, декрет от 30 января 1942 года касательно введения в
Эльзасе германского уголовного кодекса и других уголовных законов.
Я не собираюсь зачитывать этот длинный текст, но хотел бы привлечь
внимание Трибунала к двум аспектам, свидетельствующим о том, что немцы ввели
в Эльзасе самые чрезвычайные нормы своего уголовного права, созданного с
позиций национал-социалистского режима. Таким образом Трибунал увидит из
этого документа РФ-725 - страница 1 перечня - что закон от 20 декабря 1934
года предусматривавший репрессии по поводу предательских акций, направленных
против государства и партии, а также содержавший нормы защиты партийной
униформы, был введен в Эльзасе. Был там также введен декрет от 25 ноября
1939 года - номер 11 перечня - которым завершались уголовно-правовые нормы,
касавшиеся защиты военной власти германского народа.
Что касается общественных свобод, то немцы с самого начала упразднили
право на объединения граждан, и распустили все существовавшие объединения.
Они намеревались оставить свободу для нацистской системы, которой предстояло
быть единственным и обязательным объединением.
Как и ранее, я сошлюсь на ряд публичных документов, приводя их
названия:
Документ РФ-726, распоряжение от 16 августа 1940 года, о роспуске
молодежных организаций в Эльзасе.
Документ РФ-727, распоряжение от 22 августа 1940 года, о создании
надзорной комиссии по объединениям в Лотарингии.
Документ РФ-728, распоряжение от 3 сентября 1940 года,
предусматривавшее роспуск союзов учителей. Отмечу, что последняя статья
данного документа предусматривает исключение в пользу организации,
называемой "Союз учителей - национал-социалистов".
Документ РФ-729, распоряжение от 3 сентября 1940 года, предусматривает
роспуск гимнастических обществ и спортивных объединений в Эльзасе. Хотел бы
процитировать страницу 4 документа РФ-729:
"Мой уполномоченный по физической культуре примет, по отношению к
другим гимнастическим обществам и спортивным объединениям в Эльзасе, все
необходимые меры с целью их реинтеграции в национал-социалистский союз рейха
по физической культуре".
Прослеживая принятие этих мер по германизации, мы теперь подошли к двум
весьма характерным материалам, которые я представляю в качестве документов
РФ-730 и РФ-731. По документу РФ-730 я оглашу только заголовок, который
знаменателен сам по себе: "Распоряжение от 7 февраля 1942 года касательно
создания управления Верхнего Рейна по генеалогическому исследованию". Я так-
же прочту название документа РФ-731: "Распоряжение от 17 февраля 1942 года
по поводу создания управления имперской комиссии по укреплению
германизации".
Несколько минут тому назад я указывал Трибуналу на то, что в Эльзасе и
Лотарингии создание партии шло параллельно с созданием германской
администрации. В этой связи я представлю документ РФ-732, представляющий
собой конфиденциальную записку НСДАП земли Беден, датированную 5 марта 1942
года. Документ озаглавлен "Управление гау - вспомогательное бюро в
Страсбурге". С разрешения Трибунала, зачитаю начало этого документа.
"Оценка возможностей привлечения в партию, ее подразделения и связанные
с ней групп в Эльзасе.
В плане проведения кампании 19 июня, организованной для привлечения в
члены партии, крейслейтер с помощью ортсгруппенлейтеров должен провести
анализ в отношении эльзасцев старше 18 лет, даже если они еще не станут
членами партии - речь идет о перспективах привлечения в члены партии, ее
секции и организации, являющиеся ее филиалами; таких мужчин в возрасте от 17
до 48 лет можно активно использовать в партии и ее подразделениях. Для того,
могут составляться лишь на немецком языке. Это распоряжение касается
составления новых надписей в такой же мере, как и восстановления ранее
существовавших".
Эти меры сопровождались кампанией в прессе.
Так как население оказывало сопротивление проводившимся мероприятиям,
эта кампания продолжалась в течение всего периода оккупации. В связи со
сказанным я хотел бы процитировать выдержку из весьма примечательной статьи,
которая была опубликована в "Дерньер Ну-вель де Страсбург" 30 марта 1943 г.
Эта выдержка не предъявляется в качестве доказательства, так как она взята
из статьи, которая была опубликована. При чтении ее создается впечатление,
что эта шутка. Однако она касается серьезных вещей, так как в ней речь идет
о репрессивных мерах в отношении лиц, которые отказывались употреблять
немецкий язык.
Цитирую:
"Немцы приветствуют друг друга словами "хайль Гитлер". Нам больше не
нужны французские приветствия, которые мы постоянно слышим в тысяче
различных вариантов. Элегантное приветствие "бонжур" не предназначено для
грубых эльзасских глоток, для которых немецкий язык был привычным с давней
эпохи Осфрида фон Вейссенбурга. Когда эльзасец произносит "оревуар",
французы думают, что тот говорит по-арабски.
Когда эльзасцы употребляют французские слова, возникают фонетические
чудища, искажающие наш прекрасный эльзасско-немецкий диалект, они подобны
чертополоху на клумбе. Выкорчуем их! Они недостойны Эльзаса. Вы полагаете,
что нанесете женщине обиду, если скажете "фрау" взамен "мадам"? Мы уверены,
что эльзасцы откажутся от привычки проявлять капризы в пользовании языком, и
властям не придется прибегать к жестким мерам по отношению к тем, кто
бойкотирует немецкий язык.
После запрещения французского языка национал-социалисты занялись
музыкой. Таково содержание декрета от 1 марта 1941 г., подписанного
начальником управления по пропаганде и просвещению Дресслером (документ
РФ-704; он был опубликован в германском официозе "Журналь Офисиель Альман"
за 1941 год, страница 170).
"О нежелательной и вредной музыке. Музыкальные произведения,
находящиеся в противоречии с культурными устремлениями национал-социализма,
внесены управлением по пропаганде и просвещению в список нежелательных и
вредных".
После музыки нацисты принялись за головные уборы.
Представляю в качестве доказательства документ под номером РФ-705 -
декрет от 13 декабря 1941 г., опубликованный в официальном бюллетене за 1941
год, страница 744, в котором сказано:
"Носить французские береты (баскские береты) в Эльзасе запрещается.
Этот запрет касается всех головных уборов, которые по своей форме или своим
видом напоминают французские береты".
Нарушение этого запрещения каралось штрафом или тюрьмой.
В этих регулирующих нормах смешное нередко соперничает с одиозным. Я
почти готов просить у Трибунала извинения, но, действительно, мы ничего
здесь не придумали.
Нацистские руководители вели также упорную борьбу с жителями, хранящими
французские флаги. В качестве примера я приведу выдержку из документа
РФ-706, который по своему характеру является распоряжением германских
административных властей; он был обнаружен в Страсбурге, в архиве управления
гаулейтера. Этот документ датирован 19 февраля 1941 г. Я оглашу три абзаца
из первой части этого документа, которые следуют за выдержкой общего
порядка:
"Гаулейтер считает желательным, чтобы управления блоклейтеров и
целенлейтеров рекомендовали эльзасскому населению распороть имеющиеся у него
французские флаги и использовать их для домашних нужд...
К 1 мая с. г. ни одно частное лицо не должно иметь французских флагов.
Это должно быть достигнуто следующим образом: блоклейтеры должны поочередно
обойти все дома и рекомендовать семьям использовать флаги для домашних нужд.
Следует также довести до сведения, что после 1-го мая этого года будут
сделаны соответствующие выводы о взглядах тех лиц, в чьем владении будут
обнаружены французские флаги".
Следующий документ под номером РФ-707; он также является распоряжением
на ту же тему, изданным 26 апреля 1941 г. в Страсбурге. Я хотел бы огласить
лишь последнюю фразу из этого документа.
"В том случае, если к 1 июня 1941 г. у кого-либо из эльзасцев будут
обнаружены французские флаги, эти лица должны быть направлены на один год в
концентрационные лагеря".
Нацисты боялись французского влияния в такой степени, что даже приняли
особые меры, чтобы помешать въехать в Эльзас рабочим из числа угнанных на
принудительные работы жителей оккупированных территорий, французов по
национальности. Об этом говорится в распоряжении представителя гражданской
администрации в Эльзасе от 7 сентября 1942 г.; распоряжение представляется
под номером РФ-708. Этот документ также был изъят из архива управления
гаулейтера в Страсбурге. Я оглашаю первые строки документа РФ-708:
"В связи со сложившейся обстановкой при наборе рабочей силы начальник
гражданской администрации в Эльзасе принял решение о том, что иностранные
рабочие из всех европейских стран впредь могут быть использованы в Эльзасе.
Это не относится к французам и бельгийцам, которые не могут быть
использованы в Эльзасе".
Предпринимавшиеся немцами меры против французской ориентации эльзасцев
получили дополняющий эти меры аспект, заключавшийся в попытке уничтожить
также все внешние признаки, которые могли бы указывать на принадлежность
Эльзаса к родине, Франции. В связи с этим пунктом приведу один пример.
Представлю наш документ РФ-709.
Это письмо немецкого посольства в Париже от 7 мая 1941 года, которое
воспроизведено в меморандуме французской делегации, находящемся в
правительственных архивах. Зачитываю документ РФ-709, он короткий:
"Германское посольство имеет честь указать Генеральной делегации
французского правительства на оккупированной территории на нижеследующее:
"Германское посольство проинформировано о том, что в серии материалов
по теме, касающейся отечества, французская радиостанция на оккупированной
территории сделала радиопередачу о деревне Брумат; передача согласно
поступившей информации прошла в эфир 16 или 17 апреля 1941 года,
приблизительно в 21 час.
Учитывая, что Брумат, расположенный близ Страсбурга, находится на
немецкоязычной территории, германское посольство просит уведомить его,
действительно ли была сделана такая радиопередача.
Существуют многочисленные претензии и протесты такого рода, к счастью,
они носят анекдотический характер. Теперь нам нужно привести два особенно
серьезных эпизода, так как они связаны с нападениями, вопиющими нарушениями
суверенитета, и даже с преступлениями.
Первый эпизод касается изъятия сокровищ Страсбургского собора и
надругательств над ними. По этому поводу я представляю документ РФ-710, это
письменный протест от 14 августа 1943 г., направленный генералом Бераром,
председателем французской делегации в комиссии по перемирию. Зачитываю
начало этого письма:
"Уважаемый генерал!
С начала войны монсеньер Руш, епископ Страсбургский, передал сокровища
Страсбургского собора и имущество ряда церковных приходов данной епархии на
попечение министерства изящных искусств. Министерство поместило эти вещи в
безопасное место в замках Отфор и Бордейе в Дордони, где они и находились до
20 мая 1943 года.
В числе сокровищ и упомянутого имущества находилось, в частности,
облачение для отправления богослужений, которым мог пользоваться только
епископ - часть облачения была его личной собственностью - а также мощи
святых, сосуды и предметы для исполнения церковных обрядов.
Министерский советник Крафт, попытавшись несколько раз - но безуспешно
- добиться согласия от монсеньера Руша, 20 мая обратился не только к
префекту Дордони, но и к директору по вопросам религии с просьбой разрешить
изъять помещенные на хранение предметы. Столкнувшись с отказом со стороны
этих двух высокопоставленных лиц, он заявил, что возвращение в Эльзас
имущества католической церкви будет поручено полиции безопасности.
В результате на заре 21 мая войска проникли в замки Отфор и Бордейе и
заняли их, невзирая на протесты попечителя. Предметы, являющиеся святыней,
были погружены на грузовики и увезены в неизвестном направлении. В числе
изъятых вещей оказались освященные сосуды и ритуальные предметы, а также
мощи святых, почитаемые верующими. Тот факт, что эти священные предметы были
изъяты лицами, не связанными с церковью и по закону не имевшими на это
права, а также условия проведения операции вызвали негодование и единодушное
осуждение верующих".
В связи с данным документом я желал бы привлечь внимание Трибунала к
одному факту, с которым мы часто будем сталкиваться в последующем; по нашему
мнению, этот факт крайне важен для настоящего процесса. Речь идет о
постоянном вмешательстве со стороны различных немецких администраций и о
сотрудничестве этих администраций друг с другом. Так, приведенный документ
должен показать Трибуналу, что министерский советник Крафт, представлявший
гражданскую службу, занимавшуюся национальным образованием, обращается к
полиции СС с просьбой добыть предметы, которые ему не удается получить
собственными усилиями.
Второй эпизод, который я хотел бы привести, связан со Страсбургским
университетом. С начала войны Страсбургский университет, являвшийся одним из
лучших французских университетов, переехал в Клермон-Ферран, где и была
продолжена преподавательская деятельность. После оккупации Эльзаса, с учетом
того, что эта оккупация фактически представляла собой аннексию, университет
не возвратился в Страсбург, а остался в городе, где нашел убежище. Нацисты
выражали по этому поводу свое сильное неодобрение в многочисленных
угрожающих меморандумах.
В этой связи мы хотели бы представить документ РФ-711. В этом документе
мы вновь столкнемся с министерским советником Гербертом Крафтом, о котором я
говорил при представлении предыдущего документа. Представляемый мною сейчас
документ имеет номер РФ-711, это оригинал за подписью Крафта. В этом
меморандуме, датированном 4 июля 1941 года, советник Крафт выражает свое
разочарование по поводу шагов, предпринятых им в отношении ректора
Страсбургского университета господина Даньона.
Я полагаю, что уместно зачитать очень короткую выдержку из этого
меморандума, чтобы показать, какова была наглость немцев и к каким
угрожающим методам они прибегали даже в той части Франции, которая не была
еще оккупирована. Выдержка, которую я собираюсь зачитать, - последний абзац
на странице 2 документа РФ-711.
Крафт пересказывает конец своего разговора с ректором. Цитирую:
"Я оборвал разговор, встал, и между прочим задал ему вопрос, не
является ли решение адмирала Дарлана для него приказом от его правительства.
Когда я выходил, то добавил: "Надеюсь, что Вас не арестуют". Он побежал за
мной, заставил меня повторить это замечание, и иронически воскликнул, что
это было бы для него большой честью".
Этот документ может вызвать улыбку, однако речь идет о деле весьма
серьезном.
15 июня 1943 года германское посольство составило записку, которую я
представляю в качестве документа РФ-712. Этот документ находился в архивах
Высокого суда и заверен секретарем этого суда. Привожу текст этого документа
РФ-712, опуская его начало:
"Германское посольство полагает, что весьма желательно найти разрешение
вопроса о пребывании Страсбургского университета в Клермон-Ферране.
Мы были бы счастливы узнать, что под шапкой "Страсбургский университет"
новые публикации появляться не будут, с тем чтобы такие публикации не могли
приводить к новым разногласиям.
Германское посольство приняло к сведению тот факт, что министерство
национального образования не будет в последующем заполнять на кафедрах
профессорские вакансии.
Далее предлагается, чтобы на бланках "Страсбургский университет" более
не выдавались удостоверения о сдаче экзаменов".
Завершая тему о Страсбургском университете, я хочу указать Трибуналу на
известный вопиющий факт, а именно на то, что в четверг 25 ноября 1943 года
германская полиция захватила здание Страсбургского университета в
Клермон-Ферране, арестовала профессоров и студентов, подвергла их проверке и
депортировала значительное число людей. В ходе этой операции полиция даже
стреляла в двух профессоров; один был убит, второй серьезно ранен ..
Эти факты широко известны, однако я считаю, что лучше доказать их с
помощью документа. Этот документ не включен в нашу книгу документов, попрошу
Трибунал принять его в качестве приложения.
Это сообщение господина Хеппфнера, декана литературного факультета.
Председатель: Это у Вас оригинал документа?
Фор: Да, Ваша честь. Зачитываю:
"Дата - 25 ноября 1943 года, четверг. Занятия, начавшиеся в 10 часов,
приближаются к окончанию. Когда я выхожу из комнаты, студент, стоящий у окна
в зале, делает мне знак подойти и указывает на внутренний двор перед
кафедрой физики, где мы видим, что на страже стоит солдат вермахта в каске,
сапогах, с автоматом в руках. "Давайте попытаемся убежать". Слишком поздно.
В то же мгновение со всех сторон раздаются дикие крики, коридоры и лестницы
заполняются топотом тяжелых сапог, лязганием оружия, яростными криками,
кого-то, сопротивляющегося, куда-то волокут. Солдат пробегает по зале с
воплем: "Все во двор - передайте другим". Все, естественно, понимают".
Вторая выдержка:
"Один из наших, Поль Колломп, был хладнокровно убит выстрелом в грудь,
этот факт подтверждает очевидец. К сожалению, это действительно имело место.
Вне сомнения, все произошло следующим образом. Когда Колломпу приказали
покинуть секретариат, где он находился, то он повиновался, как показалось
полицейскому, слишком медленно, и тот яростно нанес ему удар в спину;
инстинктивно наш коллега обернулся, и полицейский выстрелил ему прямо в
грудь. Смерть наступила почти мгновенно, а тело оставалось лежать до вечера.
Дошел до нас и другой слух - не знаю, откуда. В нашего коллегу с кафедры
протестантской теологии господина Эппеля, очевидно, стреляли в его
собственном доме, куда полицейские отправились его искать. Он получил, как
было впоследствии установлено, несколько пуль в брюшную полость, однако
чудом выздоровел и даже пережил ужасы Бухенвальдского лагеря".
Как я уже указывал Трибуналу сегодня утром, обвинение не располагает
доказательствами того, что такие преступления совершались по приказу
германского правительства. Однако, я тем не менее считаю, что целесообразно
было сообщить Трибуналу об этом последнем эпизоде германских мероприятий,
направленных против Страсбург-ского университета, так как этот эпизод
является звеном в цепи, и, в определенном смысле, кульминацией предыдущих
инцидентов. Действительно, мы видели, что эти мероприятия начались с
регулярно осуществлявшихся шагов, которые в последующем достигли стадии
привлечения полиции. Использование полиции сопровождалось жестокостями и
насилием.
Хочу сообщить вам, что зачитанный мною документ имеет номер РФ-712
(бис).
Перехожу теперь ко второй части данной темы, а именно, к
насильственному внедрению германских норм стандартов. Руководители рейха
начали с организации специфически германской администрации. Я уже указывал
некоторое время тому назад на то, что во главе гражданской администрации
назначался гаулейтер. В развитие этого утверждения я представляю документ
РФ-713, представляющий собой декрет от 28 августа 1940 года, опубликованный
в "Официальном бюллетене" рейха от 1940 года, страница 22. Декрет
озаглавлен: "По поводу введения германского режима в Эльзасе". Я не буду
зачитывать этот декрет, а лишь укажу, что его целью было введение в силу с 1
октября 1940 года германского муниципального режима от 30 января 1935 года.
Текст декрета и излагаемые организационные нормы указывают на то, что
аннексированные территории подвергались реорганизации на основе германской
концепции управления. Каждый округ возглавлялся теперь не
французом-супрефектом, а земельным комиссаром, в подчинение к которому
поступали различные отделы - финансов, труда, школьной инспекции, торговли и
здравоохранения. В крупных городах, главных городах округов и даже кантонов
насаждались городские комиссары взамен мэров и избираемых советников -
должности последних отделов и, в частности, торговых палат, то торговую
палату Эльзаса возглавил представитель торговой палаты Карлсруэ, а торговую
палату Мозеля - представитель торговой палаты Саарбрюккена.
Германизировав формы административной деятельности, немцы приступили к
германизации персонала. На ответственные посты были назначены многочисленные
немецкие чиновники. Кроме того, немцы в ряде случаев предпринимали попытки
заставлять чиновников, сохранивших свои должности, подписывать декларации о
лояльности по отношению к немцам. Такие попытки, однако, наталкивались на
сопротивление со стороны чиновников. Такие попытки возобновлялись
многократно в различных формах. Из архива гаулейтера Страсбурга нами было
изъято 8 или 10 различных бланков подобных деклараций о лояльности. Я
воспроизведу один из этих бланков для Трибунала, в порядке примера.
Это документ РФ-714. Он представляет собой бланк новой декларации,
который чиновников заставляли подписать, если они желали сохранить
занимаемую должность:
"Фамилия, имя, должность, место службы и жительства.
Я работаю с 1940 года по сей день на государственной службе в
германской администрации Эльзаса. За указанный период я имел возможность
узнать об обязательствах, которые берет на себя германский чиновник, и о
требованиях, предъявляемых к нему в политическом и идеологическом плане;
сведения об этом я почерпнул как на основе личных наблюдений, так и от
партии и высших инстанций, органов власти как устно, так и в письменной
форме. Я без оговорок одобряю эти обязательства и эти требования, и полон
решимости руководствоваться ими в моей личной жизни и служебной
деятельности. Я подтверждаю свою приверженность германскому народу и
национал-социалистским идеалам Адольфа Гитлера".
Наряду с администрацией в собственном смысле слова нацисты создали в
Эльзасе параллельную администрацию национал-социалистской партии, а также
трудового фронта, который являлся единственной организацией по вопросам
труда.
Германское валютное законодательство было введено в Эльзасе 19 октября,
а в Лотарингии 25 октября 1940 года. С указанного времени рейхсмарка стала
законным средством оплаты на аннексированной территории. Германская
организация судоустройства была введена серией последовательно
осуществлявшихся мер, которые завершились декретом от 30 сентября 1941 года
по поводу упрощения судебной деятельности в Эльзасе. Представляю данный
декрет без оглашения в качестве документа РФ-715.
По вопросу о системе образования, германские власти приняли ряд
распоряжений и декретов, задачей которых было обеспечить унификацию школьной
системы Эльзаса германской преподавательской системой. Я просто перечислю
даты основных текстов, которые мы представляем в качестве документов
публичного характера, так как они были опубликованы в "Официальном
бюллетене" рейха в Эльзасе. Привожу перечень основных текстов:
Документ РФ-717, распоряжение от 2 октября 1940 года.
Документ РФ-718, декрет от 24 марта 1941 года о преподавании в
начальных школах Эльзаса.
Документ РФ-719, декрет от 21 апреля 1941 года касательно распределения
субсидий на образование в Эльзасе. Документ РФ-720, декрет от 11 июня 1941
года по поводу обязательного обучения в Эльзасе.
Сошлюсь теперь на ряд документов, содержащих приказы о введении в
Эльзасе и Лотарингии германского гражданского и уголовного права и даже
германского процесса. В качестве наиболее важного из таких документов
процитирую представляемый под номером РФ-721 декрет от 19 июня 1941 года по
поводу распространения на эльзасцев норм германского законодательства. Хотел
бы зачитать первый абзац статьи 1, так как здесь имеется интересное
положение: "Статья 1.
1. Юридические отношения между лицами, получившими французское
гражданство на основании приложения к статьям 51-79 Версальского договора, а
также лицами, гражданство которых явилось производным от гражданства
указанных выше лиц, в частности отношения в сфере персонального и семейного
права, регулируются законодательством, имеющим силу в бывшей империи, в
соответствии с законом страны происхождения, в той же мере, поскольку это
законодательство распространяется на страну происхождения".
Аналогичный декрет был издан для Лотарингии, документ РФ-722, декрет от
15 сентября 1941 года касательно распространения германского
законодательства на личный статус и семейный статус в Лотарингии.
"Официальный бюллетень" рейха, страница 817.
Я хотел бы перечислить, с указанием на их названия и отсылки, те
основные - нормы, которые были введены в сфере уголовного права:
Документ РФ-723, уведомление от 14 февраля 1941 года касательно
принятия решений по уголовным делам; объявлено о распространении этого
документа на Лотарингию в силу статьи 1 второго декрета касательно принятия
определенных временных мер в сфере правосудия.
Документ РФ-724, декрет от 29 октября 1941 года касательно введения в
Эльзасе германского законодательства по уголовному процессу и других
уголовных законов.
Документ РФ-725, декрет от 30 января 1942 года касательно введения в
Эльзасе германского уголовного кодекса и других уголовных законов.
Я не собираюсь зачитывать этот длинный текст, но хотел бы привлечь
внимание Трибунала к двум аспектам, свидетельствующим о том, что немцы ввели
в Эльзасе самые чрезвычайные нормы своего уголовного права, созданного с
позиций национал-социалистского режима. Таким образом Трибунал увидит из
этого документа РФ-725 - страница 1 перечня - что закон от 20 декабря 1934
года предусматривавший репрессии по поводу предательских акций, направленных
против государства и партии, а также содержавший нормы защиты партийной
униформы, был введен в Эльзасе. Был там также введен декрет от 25 ноября
1939 года - номер 11 перечня - которым завершались уголовно-правовые нормы,
касавшиеся защиты военной власти германского народа.
Что касается общественных свобод, то немцы с самого начала упразднили
право на объединения граждан, и распустили все существовавшие объединения.
Они намеревались оставить свободу для нацистской системы, которой предстояло
быть единственным и обязательным объединением.
Как и ранее, я сошлюсь на ряд публичных документов, приводя их
названия:
Документ РФ-726, распоряжение от 16 августа 1940 года, о роспуске
молодежных организаций в Эльзасе.
Документ РФ-727, распоряжение от 22 августа 1940 года, о создании
надзорной комиссии по объединениям в Лотарингии.
Документ РФ-728, распоряжение от 3 сентября 1940 года,
предусматривавшее роспуск союзов учителей. Отмечу, что последняя статья
данного документа предусматривает исключение в пользу организации,
называемой "Союз учителей - национал-социалистов".
Документ РФ-729, распоряжение от 3 сентября 1940 года, предусматривает
роспуск гимнастических обществ и спортивных объединений в Эльзасе. Хотел бы
процитировать страницу 4 документа РФ-729:
"Мой уполномоченный по физической культуре примет, по отношению к
другим гимнастическим обществам и спортивным объединениям в Эльзасе, все
необходимые меры с целью их реинтеграции в национал-социалистский союз рейха
по физической культуре".
Прослеживая принятие этих мер по германизации, мы теперь подошли к двум
весьма характерным материалам, которые я представляю в качестве документов
РФ-730 и РФ-731. По документу РФ-730 я оглашу только заголовок, который
знаменателен сам по себе: "Распоряжение от 7 февраля 1942 года касательно
создания управления Верхнего Рейна по генеалогическому исследованию". Я так-
же прочту название документа РФ-731: "Распоряжение от 17 февраля 1942 года
по поводу создания управления имперской комиссии по укреплению
германизации".
Несколько минут тому назад я указывал Трибуналу на то, что в Эльзасе и
Лотарингии создание партии шло параллельно с созданием германской
администрации. В этой связи я представлю документ РФ-732, представляющий
собой конфиденциальную записку НСДАП земли Беден, датированную 5 марта 1942
года. Документ озаглавлен "Управление гау - вспомогательное бюро в
Страсбурге". С разрешения Трибунала, зачитаю начало этого документа.
"Оценка возможностей привлечения в партию, ее подразделения и связанные
с ней групп в Эльзасе.
В плане проведения кампании 19 июня, организованной для привлечения в
члены партии, крейслейтер с помощью ортсгруппенлейтеров должен провести
анализ в отношении эльзасцев старше 18 лет, даже если они еще не станут
членами партии - речь идет о перспективах привлечения в члены партии, ее
секции и организации, являющиеся ее филиалами; таких мужчин в возрасте от 17
до 48 лет можно активно использовать в партии и ее подразделениях. Для того,