Страница:
Кроме того, на тебе белое платье, а белый цвет -- это цвет волшебников.
-- Оно у меня белое в голубую клетку, -- возразила Дороти, разглаживая
складки на платье.
-- Это очень любезно с твоей стороны, что оно в голубую клетку, --
сказал Бок. -- Голубой цвет -- цвет Жевунов, а белый -- волшебников. Это
означает, что ты добрая волшебница и друг Жевунов.
Дороти не знала, что на это ответить. Все в этой стране были уверены,
что она волшебница. Но Дороти прекрасно знала, что она самая обыкновенная
девочка, которую забросило в чужие края ураганом.
Когда Дороти надоело смотреть на пляски, Бок пригласил ее в дом, где ей
отвели комнату с очень удобной мягкой постелькой с голубыми простынями.
Дороти замечательно проспала там до утра, а Тотошка свернулся клубочком на
голубом коврике возле кровати.
Наутро Дороти плотно позавтракала. Пока она ела, маленький ребенок
Жевунок играл с Тотошкой, дергал его за хвост и смеялся так уморительно, что
Дороти, глядя на него, тоже не могла сдержать смех. Для Жевунов Тотошка был
самой настоящей диковинкой, так как до этого они никогда не видели собак.
-- Далеко ли отсюда Изумрудный Город? -- спросила Дороти гостеприимного
хозяина.
-- Точно не знаю, -- отвечал Бок. -- Я там никогда не бывал. Если у
тебя нет важного дела к Озу, лучше не попадаться ему на глаза. Мне только
известно, что путь в Изумрудный Город долгий и идти туда надо несколько
дней. Дорога идет по прекрасной красивой стране, но порой путникам
приходится пробираться через места трудные и опасные.
Это слегка обеспокоило Дороти, но, поскольку только великий Оз мог
отправить ее назад в Канзас, она была готова к трудностям.
Попрощавшись со своими новыми друзьями, Дороти вновь двинулась в путь
по дороге из желтого кирпича. Она долго шла, и ей захотелось немного
отдохнуть. Тогда она присела на изгородь у дороги. За изгородью тянулось
большое кукурузное поле, и невдалеке Дороти увидела чучело на шесте,
посаженное, чтобы отпугивать птиц -- любителей поклевать спелую кукурузу.
Дороти стала разглядывать пугало. Его голова представляла собой
мешочек, набитый соломой, на котором краской были выведены глаза, нос и рот,
так что получилось лицо. На голове у него была голубая остроконечная шляпа.
Одето чучело было в голубой и весьма поношенный костюм, набитый соломой, а
обуто в голубые сапоги с широкими отворотами, какие носили все Жевуны. Это
был очень неплохо сделанный Страшила.
Вдруг, к удивлению Дороти, Страшила подмигнул ей одним нарисованным
глазом. Дороти сначала решила, что ей это показалось, потому что в Канзасе
огородные пугала не подмигивают, но потом Страшила очень дружески покивал ей
головой. Тогда Дороти спрыгнула с изгороди и подошла к нему. Тотошка с
громким лаем носился вокруг человека из соломы.
-- Добрый день, -- хрипло проговорил Страшила.
-- Ты умеешь говорить? -- изумилась Дороти.
-- Разумеется, -- ответил Страшила. -- Как ты поживаешь?
-- Неплохо. А ты?
-- Так себе, -- сказал Страшила и улыбнулся: -- Вообще-то не больно
веселое занятие торчать день и ночь на шесте и отпугивать ворон.
-- Разве ты не можешь слезть?
-- Нет, мне в спину воткнули шест. Если ты меня с него снимешь, я буду
тебе чрезвычайно признателен.
Дороти приподняла обеими руками соломенного человека и без труда сняла
его с шеста. Оказалось, что он почти ничего не весил.
-- Большое спасибо, -- поблагодарил Страшила, оказавшись на земле. --
Красота! Ну прямо заново родился!
Дороти просто не верила своим глазам. Соломенный человек умел не только
говорить, но и кланяться и ходить.
-- Кто ты? -- спросил Страшила, потянувшись и зевнув. -- И куда идешь?
-- Меня зовут Дороти, и иду я в Изумрудный Город к великому мудрецу и
волшебнику Озу, чтобы он вернул меня в Канзас.
-- Где находится Изумрудный Город и кто такой Оз? -- осведомился
Страшила.
-- Неужели ты не знаешь? -- удивилась девочка.
-- Нет, я вообще ничего не знаю. Я набит соломой, и в голове у меня нет
мозгов.
-- Как мне тебя жаль! -- воскликнула Дороти.
-- А если я пойду с тобой в Изумрудный Город, не даст ли великий мудрец
Оз мне немножечко мозгов? -- вдруг спросил Страшила.
-- Не знаю, -- отвечала Дороти, -- но, если хочешь, пойдем вместе. Даже
если Оз не даст тебе мозгов, тебе ведь не станет хуже, чем теперь?
-- Это верно, -- согласился Страшила и заговорил доверительным тоном:
-- В конце концов я не имею ничего против того, что набит соломой. Если
кто-то наступит мне на ногу или вонзит в руку булавку, мне все нипочем: боли
я не чувствую. Но мне вовсе не хотелось бы, чтобы люди считали меня глупцом.
Ведь раз у меня вместо мозгов солома, как я смогу понять, что собой
представляет этот мир?
-- Я тебя очень понимаю, -- отозвалась Дороти. -- Если ты пойдешь
вместе со мной, я попрошу за тебя Оза.
-- Вот спасибо! -- обрадовался Страшила.
Дороти помогла Страшиле перелезть через изгородь, и они двинулись в
Изумрудный Город по дороге, вымощенной желтым кирпичом.
Тотошке сначала не понравился новый спутник. Он так подозрительно его
обнюхивал, словно опасался, что в соломе свили гнездо мыши. Время от времени
он угрожающе рычал.
-- Не бойся Тотошки, -- предупредила Страшилу Дороти. -- Он не укусит.
-- Я и не боюсь, -- отвечал тот. -- Даже если он и укусит, соломе не
будет больно. Разреши, я понесу твою корзинку. Мне это не трудно, я ведь
никогда не устаю. Хочешь, я расскажу тебе мой секрет, -- прошептал он чуть
позже на ухо Дороти. -- Знаешь, чего я боюсь больше всего?
-- Что же это? -- спросила Дороти. -- Мышь?
-- Нет, -- сказал Страшила. -- Горящая спичка.
Вскоре дорога сделалась не такой ровной и гладкой, как раньше. Идти
стало трудно, и Страшила постоянно спотыкался на выбоинах. Время от времени
на пути попадались ямы. Тотошка перепрыгивал через них, а Дороти аккуратно
обходила. Поскольку у Страшилы вместо мозгов была солома, он шел напрямик,
частенько терял равновесие и падал плашмя. Однако он не ушибался. Дороти
помогала ему подняться на ноги, и он первый смеялся над своими неудачами.
Фермы в этих местах были уже не такими ухоженными, как раньше. Дома
попадались реже и реже, да и фруктовых деревьев было поменьше. Чем дальше
шли путники, тем глуше и мрачней становилась местность.
В полдень они сделали привал у ручья. Дороти вынула из корзинки хлеб,
предложила Страшиле, но тот отказался.
-- Я не знаю, что такое голод, -- сказал он, -- и это просто здорово.
Мой рот нарисован красками, но если бы вместо эгого в голове у меня
проделали дырку, солома стала бы высыпаться и голова потеряла бы форму.
Дороти понимающе кивнула и принялась уписывать хлеб за обе щеки.
Когда она закончила свой обед. Страшила попросил рассказать ее о себе и
своей стране. Дороти рассказала ему о серых степях Канзаса, о том, как
ураган забросил ее в эти далекие края. Страшила внимательно слушал, а потом
проговорил:
-- Никак не могу взять в толк, почему тебе так хочется покинуть эту
замечательную и прекрасную страну и вернуться в унылое, засушливое место,
которое ты называешь Канзасом.
-- Ты не можешь понять, потому что у тебя нет мозгов, -- ответила
девочка. -- Мы, люди из плоти и крови, любим жить у себя на родине, даже
если есть страны и покрасивее. Нет места лучше, чем родной дом.
Страшила только вздохнул:
-- Конечно, где уж мне вас понять. Если бы ваши головы, как моя, были
набиты соломой, вы бы все отправились жить в прекрасные страны, а ваш Канзас
совсем опустел бы. Канзасу сильно повезло, что в нем живут люди с настоящими
мозгами!
-- Может, ты тоже расскажешь о себе, пока мы еще не двинулись в путь?
-- спросила Дороти.
Страшила взглянул на нее укоризненно.
-- Ты же знаешь, я так недавно живу, что мне нечего и рассказывать.
Меня сделали только позавчера. Что было до моего рождения, я не знаю. К
счастью, первое, что сделал мой хозяин-фермер, это нарисовал мне уши, и я
стал слышать, что происходит вокруг. С ним был другой Жевун, и фермер
спросил его:
-- Как тебе уши?
-- По-моему, получились криво, -- отвечал тот.
-- Не беда, -- отозвался фермер. -- Главное, что это уши, а не что-то
другое.
Он был совершенно прав.
-- А теперь я нарисую глаза, -- сказал мой хозяин. Сначала он нарисовал
правый глаз, и, как только закончил работу, я стал с большим любопытством
оглядывать его и озираться по сторонам.
-- Неплохо! -- похвалил фермера приятель, внимательно следивший за его
работой. -- Голубой цвет очень подходит для глаз!
-- Второй глаз я, пожалуй, сделаю побольше, -- задумчиво проговорил
фермер, и, когда он нарисовал и его, я обнаружил, что вижу гораздо лучше.
Затем он нарисовал мне нос и рот, но я тогда не заговорил, потому что
не знал, для чего нужен рот. Я с интересом смотрел, как они делали мое
туловище, руки и ноги. Когда на туловище насадили голову, я очень загордился
собой. Я решил, что выгляжу не хуже фермера и его приятеля.
-- Этот парень быстро распугает всех ворон, -- заявил фермер. -- Он
очень похож на человека.
-- Вылитый человек, -- согласился его приятель, и я подумал, что он
прав. Хозяин взял меня под мышку, отнес на кукурузное поле и посадил на
шест. Потом они с приятелем ушли, а я остался один.
Мне не понравилось, что меня бросили на произвол судьбы, и я попытался
пойти вслед за ними, но мои ноги никак не могли достать до земли, и я был
вынужден оставаться на этом шесте. Мне было скучно одному -- я даже не мог
предаться воспоминаниям, потому что мне не о чем было вспоминать. До этого
над полем летали птицы, но, увидев меня, они испугались, что пришел человек,
и куда-то скрылись. Это мне придало немножко уверенности, я почувствовал
себя важной персоной. Но прошло совсем немного времени, и ко мне подлетела
старая ворона. Внимательно меня осмотрев, она села мне на плечо и сказала:
-- Неужели фермер вздумал нас провести таким неуклюжим образом? Любая
нормальная ворона сразу поймет, что это не человек, а обыкновенное
соломенное пугало-страшила. -- С этими словами она преспокойно слетела на
землю и принялась клевать кукурузу. Другие птицы, увидев, что я не причинил
вороне никакого вреда, прилетели обратно и тоже стали угощаться кукурузой.
Сначала я очень расстроился, так как решил, что я плохое пугало, но та
же ворона утешила меня:
-- Если бы в голове у тебя были мозги, а не солома, ты был бы ничуть не
хуже этих людей, а может, даже гораздо лучше. Мозги в этой жизни могут
сослужить хорошую службу не только человеку, но и вороне.
Когда вороны улетели, я стал усиленно соображать, и наконец мне пришло
в голову, что надо непременно постараться раздобыть мозги. На мое счастье,
мимо проходила ты и сняла меня с шеста. Судя по тому, что ты говоришь, мне
тоже надо обязательно попасть в Изумрудный Город, вдруг великий Оз даст мне
мозги.
-- Надеюсь, что даст, -- сказала Дороти. -- Раз тебе они так
необходимы, он вряд ли откажет.
-- Еще бы! -- воскликнул Страшила. -- До чего же неприятно знать, что
ты безмозглый глупец!
Тем временем огороженные поля остались позади, и земли, что тянулись по
обе стороны дороги, никто не обрабатывал. К вечеру путники пришли в такой
дремучий лес, что ветки деревьев по обе стороны дороги из желтого кирпича
тесно переплелись. Свет почти не проникал в эту чащобу, идти было трудно, но
Дороти и Страшила не останавливались.
-- Если дорога привела нас в лес, рано или поздно она выведет нас из
него! -- глубокомысленно изрек Страшила. -- А поскольку там, где кончается
дорога, находится Изумрудный Город, нам все равно надо идти по ней до самого
конца.
-- Это само собой разумеется, -- сказала Дороти. -- Невелика мудрость!
-- Естественно, -- согласился Страшила. -- Я бы никогда не придумал
такого, для чего следовало бы немножко пошевелить мозгами.
Примерно через час и вовсе стемнело, но путешественники по-прежнему
ковыляли по дороге. Дороти почти ничего не видела, Тотошка был в лучшем
положении -- многие собаки хорошо видят в темноте, а Страшила сообщил
Дороти, что ночью видит так же, как и днем. После чего он взял Дороти за
руку и повел ее вперед.
-- Если увидишь дом, то скажи, -- попросила его девочка. -- Нет ничего
неприятней ходьбы в потемках, а в доме мы бы могли переночевать.
Вскоре Страшила остановился.
-- Справа вижу дом! -- провозгласил он. -- Хижина из бревен, крытая
ветками. Может, зайдем?
-- Давай, -- обрадовалась девочка. -- А то я что-то устала.
Страшила провел ее к хижине, еле заметной за деревьями. Когда они вошли
в нее, то в углу увидели кровать из сухих листьев. Дороти легла и тотчас же
заснула крепким сном. Тотошка примостился рядышком. Страшила, который не
знал, что такое усталость, встал в другом углу и принялся терпеливо ждать,
пока не наступит утро.
Когда Дороти проснулась, солнце светило вовсю, и Тотошка весело гонялся
по лесу за птицами. Страшила по-прежнему стоял в углу.
-- Надо пойти поискать воду, -- сказала Дороти.
-- Это еще зачем?
-- Во-первых, чтобы умыться, во-вторых, чтобы напиться, а то сухой хлеб
не лезет в горло.
-- Как трудно жить людям из плоти и крови, -- задумчиво проговорил
Страшила. -- Надо спать, надо есть и пить! Но зато у людей есть мозги и они
могут думать.
Они вышли из хижины и вскоре отыскали прозрачный ручеек. Дороти
умылась, напилась и потом позавтракала. В корзинке оставалось совсем немного
хлеба, и Дороти была рада, что Страшила обходится без еды -- запасов было
еле-еле на день.
Когда завтрак закончился и можно было снова продолжить путешествие,
Дороти испуганно вздрогнула: откуда-то неподалеку раздался глухой стон.
-- Что это? -- робко спросила она Страшилу.
-- Понятия не имею, -- отозвался тот, -- но, если хочешь, я могу и
посмотреть.
В эгот момент раздался новый стон. Они пошли гуда, откуда доносились
стоны, но, не пройдя и нескольких шагов, Дороти увидела, как среди деревьев
что-то блеснуло. Она пустилась бегом и вдруг остановилась как вкопанная,
испуганно вскрикнув:
-- Ой, что это?
Одно из высоких деревьев было надрублено, и возле него с занесенным
топором стоял человек, целиком сделанный из железа. У него были руки и ноги,
но стоял он совершенно неподвижно, словно не мог пошевелиться.
Дороти и Страшила удивленно уставились на странного дровосека, а
Тотошка громко залаял и попытался укусить его за железную ногу, чуть не
сломав при этом зубы.
-- Это ты стонал? -- обратилась Дороти к Железному Дровосеку.
-- Да, -- отвечал тот. -- Я стою здесь и зову на помощь уже целый год,
но никто не услышал меня и не пришел.
-- Чем же я могу тебе помочь? -- участливо спросила девочка, которой
стало очень жалко беднягу.
-- Возьми масленку и хорошенько смажь мои суставы. Они так заржавели,
что я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Если меня как следует смазать,
я снова буду в полном порядке. Масленка стоит на полке в хижине.
Дороти бегом бросилась к хижине и вскоре вернулась с масленкой в руке.
-- Что смазывать? -- деловито осведомилась она.
-- Сначала шею, -- сказал Дровосек.
Дороти так и сделала. Шея заржавела настолько сильно, что Страшиле
пришлось долго ворочать железную голову туда и сюда, прежде чем ее хозяин
сам смог проделать это.
-- Теперь руки, -- распорядился Железный Дровосек.
Дороти смазала суставы-шарниры на руках, а Страшила опять стал ей
помогать, то поднимая руки вверх, то опуская, пока ржавчина не отвалилась и
они не заработали как надо.
Железный Дровосек вздохнул с облегчением и опустил топор.
-- Какое счастье! -- воскликнул он. -- Я стою с занесенным топором уже
целый год. Наконец-то я смог его опустить. Ну а теперь, если вы смажете мои
суставы-шарниры на ногах, все вообще будет прекрасно.
Дороти и Страшила выполнили и эту просьбу, и Дровосек снова обрел
способность ходить. Он еще раз поблагодарил их за чудесное освобождение, а
немного погодя сделал это в третий раз. Он был очень вежливым Железным
Дровосеком.
-- Если бы не вы, -- говорил он, -- я бы стоял здесь, пока не проржавел
бы насквозь и не рассыпался в прах. Вы просто спасли мне жизнь. Как вы
оказались в этих краях?
-- Мы идем в Изумрудный Город к великому Озу, -- сообщила Дороти. -- А
в твоей хижине мы переночевали.
-- Зачем вам понадобилось видеть Оза? -- поинтересовался Железный
Дровосек.
-- Я хочу, чтобы он помог мне вернуться в Канзас, а Страшила решил
попросить у него немножко мозгов, -- сказала Дороти.
На мгновение Железный Дровосек задумался, потом спросил:
-- Как вы считаете, не смог бы Оз дать мне сердце?
-- Почему бы нет, -- ответила Дороти. -- Вряд ли ему это труднее, чем
дать Страшиле мозги.
-- Пожалуй, -- согласился Железный Дровосек. -- Тогда, если вы не
возражаете, я бы присоединился к вам. Мы пойдем в Изумрудный Город вместе, и
я попрошу Оза помочь и мне.
-- Милости просим, -- пригласил Страшила, а Дороти добавила, что будет
очень рада новому товарищу. Железный Дровосек вскинул на плечо свой топор, и
они вместе двинулись по лесу к дороге из желтого кирпича.
Прежде чем друзья отправились в путь. Железный Дровосек попросил Дороти
положить в корзинку его масленку.
-- Если я ненароком попаду под дождь, -- пояснил он, -- то могу снова
заржаветь, и тогда масленка окажется очень кстати.
Путешественникам очень повезло, что к их компании присоединился
Железный Дровосек, потому что довольно скоро они оказались в местах, где
деревья росли так густо, что совсем загораживали дорогу. Но Железный
Дровосек заработал топором и быстро проделал проход.
В какой-то момент Дороти так крепко задумалась, что не заметила, как
Страшила в очередной раз споткнулся на выбоине и полетел кубарем в
придорожную канаву. Ему даже пришлось подать голос, чтобы девочка обратила
на него внимание.
-- Почему ты не обошел яму? -- удивленно спросил Железный Дровосек.
-- Потому что я плохо соображаю, -- весело объяснил Страшила. -- У меня
в голове не мозги, а солома. Потому-то я и иду в Изумрудный Город к великому
Озу.
-- Я тебя понимаю, -- отозвался Железный Дровосек. -- Но все-таки мозги
-- это еще не самое главное в нашей жизни.
-- А у тебя есть мозги? -- поинтересовался Страшила.
-- Нет, в голове у меня пустота, -- признался Дровосек. -- Но когда-то
у меня были и мозги, и сердце, и, если выбирать, лично я отдаю предпочтение
сердцу.
-- Почему? -- изумился Страшила.
-- Сейчас я расскажу вам о себе, и вы все поймете.
Пока они шли через лес. Железный Дровосек рассказывал свою историю.
-- Мой отец был дровосеком. Он рубил лес, продавал дрова и зарабатывал
этим на жизнь. Когда я подрос, то тоже стал дровосеком. Потом отец умер, и
мне пришлось поддерживать мать. Потом умерла и она. Мне сделалось очень
одиноко, и я решил жениться. Я влюбился в одну красивую девушку. Она была
готова выйти за меня замуж, но сказала, что я должен заработать деньги и
построить новый большой дом. Я стал работать еще больше. Но девушка жила со
старой теткой, которой очень не хотелось, чтобы наша свадьба состоялась.
Тетка была очень ленивой и понимала, что, если ее племянница уйдет ко мне,
ей самой придется вести хозяйство. Поэтому тетка отправилась к Злой
Волшебнице Востока и обещала ей двух овец и корову, если та сможет
расстроить нашу женитьбу. Волшебница заколдовала мой топор, и однажды, когда
я рубил дрова в лесу, топор вдруг вырвался у меня из рук и отрубил левую
ногу.
Сначала это сильно меня огорчило. Я знал, что одноногих дровосеков не
бывает. Но я пошел к знакомому кузнецу, и тот выковал мне новую, железную
ногу. Железная нога оказалась не хуже, чем настоящая, и я быстро к ней
привык. Злая Волшебница Востока узнала об этом и страшно рассердилась: она
ведь обещала старухе, что я не женюсь на ее хорошенькой племяннице. Когда я
опять пошел в лес и начал рубить дерево, топор снова вырвался и отрубил мне
правую ногу. Я опять пошел к кузнецу, и тот выковал мне вторую железную
ногу. После этого заколдованный топор отрубил мне сначала правую, потом
левую руку. Но я не испугался, и вновь кузнец помог мне. Тогда топор отрубил
мне голову, и я уже подумал, что мне конец, но и тут на помощь пришел
искусник-кузнец, сделавший мне железную голову.
Я решил, что победил Злую Волшебницу, и принялся работать с утроенной
энергией. Но я и не подозревал, с какими коварными врагами имею дело. Злая
Волшебница не сдалась и заколдовала топор, чтобы он разрубил меня пополам.
Снова меня выручил друг-кузнец. Он сделал мне железное туловище, прикрепив к
нему на шарнирах голову, ноги и руки. Я снова мог ходить и работать. Но увы!
У меня не стало сердца, и моя любовь к девушке исчезла. Мне уже было
совершенно все равно, женюсь я на ней или нет. По-моему, она все еще живет у
своей тетки и ждет, когда я приду и женюсь на ней.
Мое железное туловище так сверкало на солнце, что было любо-дорого
смотреть. Я стал очень гордиться своим блестящим видом и больше не боялся
заколдованного топора -- ведь он уже не мог бы причинить мне вреда. Но
возникала новая опасность: суставы могли заржаветь. Я купил масленку и время
от времени тщательно смазывал руки, ноги, шею. Но однажды я забыл это
сделать и угодил под сильный ливень. Я спохватился слишком поздно: масленки
при себе не оказалось, суставы заржавели, и я неподвижно простоял в лесу,
пока вы не пришли мне на выручку. Конечно, судьба нанесла мне большой удар:
стоя в лесу, я много размышлял и пришел к выводу, что самое страшное в этой
жизни -- остаться без сердца. Когда я любил, не было в мире человека
счастливей меня. Но тот, у кого нет сердца, не способен любить. Поэтому я
обязательно попрошу у Оза сердце, и если он мне его даст, то вернусь домой и
женюсь на своей девушке.
Дороти и Страшила внимательно выслушали рассказ Железного Дровосека и
очень пожалели беднягу.
-- Но все-таки, -- сказал Страшила, -- лично я выбрал бы мозги.
Безмозглое создание не будет знать, что ему делать с сердцем.
-- Нет, сердце гораздо лучше, -- стоял на своем Железный Дровосек. --
Мозги не делают человека счастливым, а в мире нет ничего лучше счастья.
Дороти промолчала, потому что никак не могла решить, кто из ее новых
друзей прав. Она только подумала, что главное -- это поскорее вернуться
домой, к дяде Генри и тете Эм.
Больше всего ее беспокоило то, что кончался хлеб. Еще одна трапеза -- и
в корзине будет пусто. Разумеется, и Страшила, и Железный Дровосек отлично
обходились без еды, но Дороти была сделана не из соломы и не из железа и не
могла жить без завтраков, обедов и ужинов.
Все это время путешественники шли по дороге через огромный дремучий
лес. Дорога попрежнему была вымощена желтым кирпичом, но его почти не было
видно под густым слоем сухих веток и опавших листьев. С пути было сбиться
легче легкого.
В этой части леса почти не встречалось птиц. Птицы любят маленькие
лесные опушки, где ярко светит солнце. Иногда из лесной чащи доносилось
свирепое рычание. От этих жутких звуков у Дороти начинало колотиться сердце,
потому что она не знала, что за страшные хищники скрываются в лесном
сумраке. Тотошка, похоже, догадывался, в чем дело, и все время жался к ногам
Дороти и не осмеливался залаять.
-- Скоро кончится этот лес? -- спросила девочка Железного Дровосека.
-- Не знаю, -- отвечал он. -- Я никогда не ходил по этой дороге и
никогда не бывал в Изумрудном Городе. Мой отец, правда, бывал там, но я
тогда был еще маленьким. Он рассказывал, что путь туда долог и труден, но
ближе к Изумрудному Городу начинаются прекрасные места. Что касается
опасностей, я их не боюсь, если под рукой масленка. Страшила, я вижу, тоже
не из пугливых, а у тебя на лбу след от поцелуя Доброй Волшебницы.
-- Но кто защитит Тотошку? -- забеспокоилась Дороти.
-- Если он попадет в беду, все мы придем ему на помощь, -- уверил ее
Железный Дровосек.
Не успел он договорить, как из лесу раздался страшный рев и на дорогу
выскочил огромный лев. Одним ударом лапы со страшными когтями он отбросил
Страшилу далеко в кусты. Затем он ударил Железного Дровосека. К его
удивлению, его противник хоть и упал, но остался невредим.
Увидев врага, Тотошка с лаем бросился на него, и Лев уже разинул свою
огромную пасть, чтобы укусить храбреца. Но в этот момент Дороти, забыв
страх, ринулась на защиту своего верного друга. Оказавшись между Тотошкой и
Львом, она стукнула огромного хищника по носу кулаком и крикнула:
-- Не смей кусать Тотошку! Как тебе не совестно -- такой большой, а
нападаешь на маленькую собачку!
-- Я не кусал его, -- виновато возразил Лев, потирая лапой ушибленный
нос.
-- Но ты пытался это сделать, -- настаивала Дороти. -- Ты просто трус и
больше никто!
-- Это правда! -- согласился Лев, удрученно повесив голову. -- Я всегда
знал об этом. Но я ничего не могу с собой поделать! Как мне быть?
-- Чего не знаю, того не знаю, -- ответила Дороти. -- А скажи на
милость, зачем ты ударил несчастного, набитого соломой Страшилу?
-- Он набит соломой? -- удивился Лев, глядя, как Дороти подняла
Страшилу, поставила его на ноги и охлопала ладошкой со всех сторон, чтобы
вернуть ему правильную форму.
-- Конечно, -- сердито проворчала Дороти.
-- Вот, значит, почему он так далеко улетел! -- воскликнул Лев. -- А
я-то никак не мог сообразить, что такое происходит. А второй тоже набит
соломой?
-- Нет, он сделан из железа, -- сказала Дороти, помогая подняться на
ноги и Железному Дровосеку.
-- Потому-то я чуть не сломал об него когти! -- понял Лев. -- Они так
заскрежетали о его туловище, что у меня мурашки по коже побежали. А что это
за маленькое создание, которое ты так любишь?
-- Это мой песик Тотошка.
-- Он набит соломой или сделан из железа? -- полюбопытствовал Лев.
-- Оно у меня белое в голубую клетку, -- возразила Дороти, разглаживая
складки на платье.
-- Это очень любезно с твоей стороны, что оно в голубую клетку, --
сказал Бок. -- Голубой цвет -- цвет Жевунов, а белый -- волшебников. Это
означает, что ты добрая волшебница и друг Жевунов.
Дороти не знала, что на это ответить. Все в этой стране были уверены,
что она волшебница. Но Дороти прекрасно знала, что она самая обыкновенная
девочка, которую забросило в чужие края ураганом.
Когда Дороти надоело смотреть на пляски, Бок пригласил ее в дом, где ей
отвели комнату с очень удобной мягкой постелькой с голубыми простынями.
Дороти замечательно проспала там до утра, а Тотошка свернулся клубочком на
голубом коврике возле кровати.
Наутро Дороти плотно позавтракала. Пока она ела, маленький ребенок
Жевунок играл с Тотошкой, дергал его за хвост и смеялся так уморительно, что
Дороти, глядя на него, тоже не могла сдержать смех. Для Жевунов Тотошка был
самой настоящей диковинкой, так как до этого они никогда не видели собак.
-- Далеко ли отсюда Изумрудный Город? -- спросила Дороти гостеприимного
хозяина.
-- Точно не знаю, -- отвечал Бок. -- Я там никогда не бывал. Если у
тебя нет важного дела к Озу, лучше не попадаться ему на глаза. Мне только
известно, что путь в Изумрудный Город долгий и идти туда надо несколько
дней. Дорога идет по прекрасной красивой стране, но порой путникам
приходится пробираться через места трудные и опасные.
Это слегка обеспокоило Дороти, но, поскольку только великий Оз мог
отправить ее назад в Канзас, она была готова к трудностям.
Попрощавшись со своими новыми друзьями, Дороти вновь двинулась в путь
по дороге из желтого кирпича. Она долго шла, и ей захотелось немного
отдохнуть. Тогда она присела на изгородь у дороги. За изгородью тянулось
большое кукурузное поле, и невдалеке Дороти увидела чучело на шесте,
посаженное, чтобы отпугивать птиц -- любителей поклевать спелую кукурузу.
Дороти стала разглядывать пугало. Его голова представляла собой
мешочек, набитый соломой, на котором краской были выведены глаза, нос и рот,
так что получилось лицо. На голове у него была голубая остроконечная шляпа.
Одето чучело было в голубой и весьма поношенный костюм, набитый соломой, а
обуто в голубые сапоги с широкими отворотами, какие носили все Жевуны. Это
был очень неплохо сделанный Страшила.
Вдруг, к удивлению Дороти, Страшила подмигнул ей одним нарисованным
глазом. Дороти сначала решила, что ей это показалось, потому что в Канзасе
огородные пугала не подмигивают, но потом Страшила очень дружески покивал ей
головой. Тогда Дороти спрыгнула с изгороди и подошла к нему. Тотошка с
громким лаем носился вокруг человека из соломы.
-- Добрый день, -- хрипло проговорил Страшила.
-- Ты умеешь говорить? -- изумилась Дороти.
-- Разумеется, -- ответил Страшила. -- Как ты поживаешь?
-- Неплохо. А ты?
-- Так себе, -- сказал Страшила и улыбнулся: -- Вообще-то не больно
веселое занятие торчать день и ночь на шесте и отпугивать ворон.
-- Разве ты не можешь слезть?
-- Нет, мне в спину воткнули шест. Если ты меня с него снимешь, я буду
тебе чрезвычайно признателен.
Дороти приподняла обеими руками соломенного человека и без труда сняла
его с шеста. Оказалось, что он почти ничего не весил.
-- Большое спасибо, -- поблагодарил Страшила, оказавшись на земле. --
Красота! Ну прямо заново родился!
Дороти просто не верила своим глазам. Соломенный человек умел не только
говорить, но и кланяться и ходить.
-- Кто ты? -- спросил Страшила, потянувшись и зевнув. -- И куда идешь?
-- Меня зовут Дороти, и иду я в Изумрудный Город к великому мудрецу и
волшебнику Озу, чтобы он вернул меня в Канзас.
-- Где находится Изумрудный Город и кто такой Оз? -- осведомился
Страшила.
-- Неужели ты не знаешь? -- удивилась девочка.
-- Нет, я вообще ничего не знаю. Я набит соломой, и в голове у меня нет
мозгов.
-- Как мне тебя жаль! -- воскликнула Дороти.
-- А если я пойду с тобой в Изумрудный Город, не даст ли великий мудрец
Оз мне немножечко мозгов? -- вдруг спросил Страшила.
-- Не знаю, -- отвечала Дороти, -- но, если хочешь, пойдем вместе. Даже
если Оз не даст тебе мозгов, тебе ведь не станет хуже, чем теперь?
-- Это верно, -- согласился Страшила и заговорил доверительным тоном:
-- В конце концов я не имею ничего против того, что набит соломой. Если
кто-то наступит мне на ногу или вонзит в руку булавку, мне все нипочем: боли
я не чувствую. Но мне вовсе не хотелось бы, чтобы люди считали меня глупцом.
Ведь раз у меня вместо мозгов солома, как я смогу понять, что собой
представляет этот мир?
-- Я тебя очень понимаю, -- отозвалась Дороти. -- Если ты пойдешь
вместе со мной, я попрошу за тебя Оза.
-- Вот спасибо! -- обрадовался Страшила.
Дороти помогла Страшиле перелезть через изгородь, и они двинулись в
Изумрудный Город по дороге, вымощенной желтым кирпичом.
Тотошке сначала не понравился новый спутник. Он так подозрительно его
обнюхивал, словно опасался, что в соломе свили гнездо мыши. Время от времени
он угрожающе рычал.
-- Не бойся Тотошки, -- предупредила Страшилу Дороти. -- Он не укусит.
-- Я и не боюсь, -- отвечал тот. -- Даже если он и укусит, соломе не
будет больно. Разреши, я понесу твою корзинку. Мне это не трудно, я ведь
никогда не устаю. Хочешь, я расскажу тебе мой секрет, -- прошептал он чуть
позже на ухо Дороти. -- Знаешь, чего я боюсь больше всего?
-- Что же это? -- спросила Дороти. -- Мышь?
-- Нет, -- сказал Страшила. -- Горящая спичка.
Вскоре дорога сделалась не такой ровной и гладкой, как раньше. Идти
стало трудно, и Страшила постоянно спотыкался на выбоинах. Время от времени
на пути попадались ямы. Тотошка перепрыгивал через них, а Дороти аккуратно
обходила. Поскольку у Страшилы вместо мозгов была солома, он шел напрямик,
частенько терял равновесие и падал плашмя. Однако он не ушибался. Дороти
помогала ему подняться на ноги, и он первый смеялся над своими неудачами.
Фермы в этих местах были уже не такими ухоженными, как раньше. Дома
попадались реже и реже, да и фруктовых деревьев было поменьше. Чем дальше
шли путники, тем глуше и мрачней становилась местность.
В полдень они сделали привал у ручья. Дороти вынула из корзинки хлеб,
предложила Страшиле, но тот отказался.
-- Я не знаю, что такое голод, -- сказал он, -- и это просто здорово.
Мой рот нарисован красками, но если бы вместо эгого в голове у меня
проделали дырку, солома стала бы высыпаться и голова потеряла бы форму.
Дороти понимающе кивнула и принялась уписывать хлеб за обе щеки.
Когда она закончила свой обед. Страшила попросил рассказать ее о себе и
своей стране. Дороти рассказала ему о серых степях Канзаса, о том, как
ураган забросил ее в эти далекие края. Страшила внимательно слушал, а потом
проговорил:
-- Никак не могу взять в толк, почему тебе так хочется покинуть эту
замечательную и прекрасную страну и вернуться в унылое, засушливое место,
которое ты называешь Канзасом.
-- Ты не можешь понять, потому что у тебя нет мозгов, -- ответила
девочка. -- Мы, люди из плоти и крови, любим жить у себя на родине, даже
если есть страны и покрасивее. Нет места лучше, чем родной дом.
Страшила только вздохнул:
-- Конечно, где уж мне вас понять. Если бы ваши головы, как моя, были
набиты соломой, вы бы все отправились жить в прекрасные страны, а ваш Канзас
совсем опустел бы. Канзасу сильно повезло, что в нем живут люди с настоящими
мозгами!
-- Может, ты тоже расскажешь о себе, пока мы еще не двинулись в путь?
-- спросила Дороти.
Страшила взглянул на нее укоризненно.
-- Ты же знаешь, я так недавно живу, что мне нечего и рассказывать.
Меня сделали только позавчера. Что было до моего рождения, я не знаю. К
счастью, первое, что сделал мой хозяин-фермер, это нарисовал мне уши, и я
стал слышать, что происходит вокруг. С ним был другой Жевун, и фермер
спросил его:
-- Как тебе уши?
-- По-моему, получились криво, -- отвечал тот.
-- Не беда, -- отозвался фермер. -- Главное, что это уши, а не что-то
другое.
Он был совершенно прав.
-- А теперь я нарисую глаза, -- сказал мой хозяин. Сначала он нарисовал
правый глаз, и, как только закончил работу, я стал с большим любопытством
оглядывать его и озираться по сторонам.
-- Неплохо! -- похвалил фермера приятель, внимательно следивший за его
работой. -- Голубой цвет очень подходит для глаз!
-- Второй глаз я, пожалуй, сделаю побольше, -- задумчиво проговорил
фермер, и, когда он нарисовал и его, я обнаружил, что вижу гораздо лучше.
Затем он нарисовал мне нос и рот, но я тогда не заговорил, потому что
не знал, для чего нужен рот. Я с интересом смотрел, как они делали мое
туловище, руки и ноги. Когда на туловище насадили голову, я очень загордился
собой. Я решил, что выгляжу не хуже фермера и его приятеля.
-- Этот парень быстро распугает всех ворон, -- заявил фермер. -- Он
очень похож на человека.
-- Вылитый человек, -- согласился его приятель, и я подумал, что он
прав. Хозяин взял меня под мышку, отнес на кукурузное поле и посадил на
шест. Потом они с приятелем ушли, а я остался один.
Мне не понравилось, что меня бросили на произвол судьбы, и я попытался
пойти вслед за ними, но мои ноги никак не могли достать до земли, и я был
вынужден оставаться на этом шесте. Мне было скучно одному -- я даже не мог
предаться воспоминаниям, потому что мне не о чем было вспоминать. До этого
над полем летали птицы, но, увидев меня, они испугались, что пришел человек,
и куда-то скрылись. Это мне придало немножко уверенности, я почувствовал
себя важной персоной. Но прошло совсем немного времени, и ко мне подлетела
старая ворона. Внимательно меня осмотрев, она села мне на плечо и сказала:
-- Неужели фермер вздумал нас провести таким неуклюжим образом? Любая
нормальная ворона сразу поймет, что это не человек, а обыкновенное
соломенное пугало-страшила. -- С этими словами она преспокойно слетела на
землю и принялась клевать кукурузу. Другие птицы, увидев, что я не причинил
вороне никакого вреда, прилетели обратно и тоже стали угощаться кукурузой.
Сначала я очень расстроился, так как решил, что я плохое пугало, но та
же ворона утешила меня:
-- Если бы в голове у тебя были мозги, а не солома, ты был бы ничуть не
хуже этих людей, а может, даже гораздо лучше. Мозги в этой жизни могут
сослужить хорошую службу не только человеку, но и вороне.
Когда вороны улетели, я стал усиленно соображать, и наконец мне пришло
в голову, что надо непременно постараться раздобыть мозги. На мое счастье,
мимо проходила ты и сняла меня с шеста. Судя по тому, что ты говоришь, мне
тоже надо обязательно попасть в Изумрудный Город, вдруг великий Оз даст мне
мозги.
-- Надеюсь, что даст, -- сказала Дороти. -- Раз тебе они так
необходимы, он вряд ли откажет.
-- Еще бы! -- воскликнул Страшила. -- До чего же неприятно знать, что
ты безмозглый глупец!
Тем временем огороженные поля остались позади, и земли, что тянулись по
обе стороны дороги, никто не обрабатывал. К вечеру путники пришли в такой
дремучий лес, что ветки деревьев по обе стороны дороги из желтого кирпича
тесно переплелись. Свет почти не проникал в эту чащобу, идти было трудно, но
Дороти и Страшила не останавливались.
-- Если дорога привела нас в лес, рано или поздно она выведет нас из
него! -- глубокомысленно изрек Страшила. -- А поскольку там, где кончается
дорога, находится Изумрудный Город, нам все равно надо идти по ней до самого
конца.
-- Это само собой разумеется, -- сказала Дороти. -- Невелика мудрость!
-- Естественно, -- согласился Страшила. -- Я бы никогда не придумал
такого, для чего следовало бы немножко пошевелить мозгами.
Примерно через час и вовсе стемнело, но путешественники по-прежнему
ковыляли по дороге. Дороти почти ничего не видела, Тотошка был в лучшем
положении -- многие собаки хорошо видят в темноте, а Страшила сообщил
Дороти, что ночью видит так же, как и днем. После чего он взял Дороти за
руку и повел ее вперед.
-- Если увидишь дом, то скажи, -- попросила его девочка. -- Нет ничего
неприятней ходьбы в потемках, а в доме мы бы могли переночевать.
Вскоре Страшила остановился.
-- Справа вижу дом! -- провозгласил он. -- Хижина из бревен, крытая
ветками. Может, зайдем?
-- Давай, -- обрадовалась девочка. -- А то я что-то устала.
Страшила провел ее к хижине, еле заметной за деревьями. Когда они вошли
в нее, то в углу увидели кровать из сухих листьев. Дороти легла и тотчас же
заснула крепким сном. Тотошка примостился рядышком. Страшила, который не
знал, что такое усталость, встал в другом углу и принялся терпеливо ждать,
пока не наступит утро.
Когда Дороти проснулась, солнце светило вовсю, и Тотошка весело гонялся
по лесу за птицами. Страшила по-прежнему стоял в углу.
-- Надо пойти поискать воду, -- сказала Дороти.
-- Это еще зачем?
-- Во-первых, чтобы умыться, во-вторых, чтобы напиться, а то сухой хлеб
не лезет в горло.
-- Как трудно жить людям из плоти и крови, -- задумчиво проговорил
Страшила. -- Надо спать, надо есть и пить! Но зато у людей есть мозги и они
могут думать.
Они вышли из хижины и вскоре отыскали прозрачный ручеек. Дороти
умылась, напилась и потом позавтракала. В корзинке оставалось совсем немного
хлеба, и Дороти была рада, что Страшила обходится без еды -- запасов было
еле-еле на день.
Когда завтрак закончился и можно было снова продолжить путешествие,
Дороти испуганно вздрогнула: откуда-то неподалеку раздался глухой стон.
-- Что это? -- робко спросила она Страшилу.
-- Понятия не имею, -- отозвался тот, -- но, если хочешь, я могу и
посмотреть.
В эгот момент раздался новый стон. Они пошли гуда, откуда доносились
стоны, но, не пройдя и нескольких шагов, Дороти увидела, как среди деревьев
что-то блеснуло. Она пустилась бегом и вдруг остановилась как вкопанная,
испуганно вскрикнув:
-- Ой, что это?
Одно из высоких деревьев было надрублено, и возле него с занесенным
топором стоял человек, целиком сделанный из железа. У него были руки и ноги,
но стоял он совершенно неподвижно, словно не мог пошевелиться.
Дороти и Страшила удивленно уставились на странного дровосека, а
Тотошка громко залаял и попытался укусить его за железную ногу, чуть не
сломав при этом зубы.
-- Это ты стонал? -- обратилась Дороти к Железному Дровосеку.
-- Да, -- отвечал тот. -- Я стою здесь и зову на помощь уже целый год,
но никто не услышал меня и не пришел.
-- Чем же я могу тебе помочь? -- участливо спросила девочка, которой
стало очень жалко беднягу.
-- Возьми масленку и хорошенько смажь мои суставы. Они так заржавели,
что я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Если меня как следует смазать,
я снова буду в полном порядке. Масленка стоит на полке в хижине.
Дороти бегом бросилась к хижине и вскоре вернулась с масленкой в руке.
-- Что смазывать? -- деловито осведомилась она.
-- Сначала шею, -- сказал Дровосек.
Дороти так и сделала. Шея заржавела настолько сильно, что Страшиле
пришлось долго ворочать железную голову туда и сюда, прежде чем ее хозяин
сам смог проделать это.
-- Теперь руки, -- распорядился Железный Дровосек.
Дороти смазала суставы-шарниры на руках, а Страшила опять стал ей
помогать, то поднимая руки вверх, то опуская, пока ржавчина не отвалилась и
они не заработали как надо.
Железный Дровосек вздохнул с облегчением и опустил топор.
-- Какое счастье! -- воскликнул он. -- Я стою с занесенным топором уже
целый год. Наконец-то я смог его опустить. Ну а теперь, если вы смажете мои
суставы-шарниры на ногах, все вообще будет прекрасно.
Дороти и Страшила выполнили и эту просьбу, и Дровосек снова обрел
способность ходить. Он еще раз поблагодарил их за чудесное освобождение, а
немного погодя сделал это в третий раз. Он был очень вежливым Железным
Дровосеком.
-- Если бы не вы, -- говорил он, -- я бы стоял здесь, пока не проржавел
бы насквозь и не рассыпался в прах. Вы просто спасли мне жизнь. Как вы
оказались в этих краях?
-- Мы идем в Изумрудный Город к великому Озу, -- сообщила Дороти. -- А
в твоей хижине мы переночевали.
-- Зачем вам понадобилось видеть Оза? -- поинтересовался Железный
Дровосек.
-- Я хочу, чтобы он помог мне вернуться в Канзас, а Страшила решил
попросить у него немножко мозгов, -- сказала Дороти.
На мгновение Железный Дровосек задумался, потом спросил:
-- Как вы считаете, не смог бы Оз дать мне сердце?
-- Почему бы нет, -- ответила Дороти. -- Вряд ли ему это труднее, чем
дать Страшиле мозги.
-- Пожалуй, -- согласился Железный Дровосек. -- Тогда, если вы не
возражаете, я бы присоединился к вам. Мы пойдем в Изумрудный Город вместе, и
я попрошу Оза помочь и мне.
-- Милости просим, -- пригласил Страшила, а Дороти добавила, что будет
очень рада новому товарищу. Железный Дровосек вскинул на плечо свой топор, и
они вместе двинулись по лесу к дороге из желтого кирпича.
Прежде чем друзья отправились в путь. Железный Дровосек попросил Дороти
положить в корзинку его масленку.
-- Если я ненароком попаду под дождь, -- пояснил он, -- то могу снова
заржаветь, и тогда масленка окажется очень кстати.
Путешественникам очень повезло, что к их компании присоединился
Железный Дровосек, потому что довольно скоро они оказались в местах, где
деревья росли так густо, что совсем загораживали дорогу. Но Железный
Дровосек заработал топором и быстро проделал проход.
В какой-то момент Дороти так крепко задумалась, что не заметила, как
Страшила в очередной раз споткнулся на выбоине и полетел кубарем в
придорожную канаву. Ему даже пришлось подать голос, чтобы девочка обратила
на него внимание.
-- Почему ты не обошел яму? -- удивленно спросил Железный Дровосек.
-- Потому что я плохо соображаю, -- весело объяснил Страшила. -- У меня
в голове не мозги, а солома. Потому-то я и иду в Изумрудный Город к великому
Озу.
-- Я тебя понимаю, -- отозвался Железный Дровосек. -- Но все-таки мозги
-- это еще не самое главное в нашей жизни.
-- А у тебя есть мозги? -- поинтересовался Страшила.
-- Нет, в голове у меня пустота, -- признался Дровосек. -- Но когда-то
у меня были и мозги, и сердце, и, если выбирать, лично я отдаю предпочтение
сердцу.
-- Почему? -- изумился Страшила.
-- Сейчас я расскажу вам о себе, и вы все поймете.
Пока они шли через лес. Железный Дровосек рассказывал свою историю.
-- Мой отец был дровосеком. Он рубил лес, продавал дрова и зарабатывал
этим на жизнь. Когда я подрос, то тоже стал дровосеком. Потом отец умер, и
мне пришлось поддерживать мать. Потом умерла и она. Мне сделалось очень
одиноко, и я решил жениться. Я влюбился в одну красивую девушку. Она была
готова выйти за меня замуж, но сказала, что я должен заработать деньги и
построить новый большой дом. Я стал работать еще больше. Но девушка жила со
старой теткой, которой очень не хотелось, чтобы наша свадьба состоялась.
Тетка была очень ленивой и понимала, что, если ее племянница уйдет ко мне,
ей самой придется вести хозяйство. Поэтому тетка отправилась к Злой
Волшебнице Востока и обещала ей двух овец и корову, если та сможет
расстроить нашу женитьбу. Волшебница заколдовала мой топор, и однажды, когда
я рубил дрова в лесу, топор вдруг вырвался у меня из рук и отрубил левую
ногу.
Сначала это сильно меня огорчило. Я знал, что одноногих дровосеков не
бывает. Но я пошел к знакомому кузнецу, и тот выковал мне новую, железную
ногу. Железная нога оказалась не хуже, чем настоящая, и я быстро к ней
привык. Злая Волшебница Востока узнала об этом и страшно рассердилась: она
ведь обещала старухе, что я не женюсь на ее хорошенькой племяннице. Когда я
опять пошел в лес и начал рубить дерево, топор снова вырвался и отрубил мне
правую ногу. Я опять пошел к кузнецу, и тот выковал мне вторую железную
ногу. После этого заколдованный топор отрубил мне сначала правую, потом
левую руку. Но я не испугался, и вновь кузнец помог мне. Тогда топор отрубил
мне голову, и я уже подумал, что мне конец, но и тут на помощь пришел
искусник-кузнец, сделавший мне железную голову.
Я решил, что победил Злую Волшебницу, и принялся работать с утроенной
энергией. Но я и не подозревал, с какими коварными врагами имею дело. Злая
Волшебница не сдалась и заколдовала топор, чтобы он разрубил меня пополам.
Снова меня выручил друг-кузнец. Он сделал мне железное туловище, прикрепив к
нему на шарнирах голову, ноги и руки. Я снова мог ходить и работать. Но увы!
У меня не стало сердца, и моя любовь к девушке исчезла. Мне уже было
совершенно все равно, женюсь я на ней или нет. По-моему, она все еще живет у
своей тетки и ждет, когда я приду и женюсь на ней.
Мое железное туловище так сверкало на солнце, что было любо-дорого
смотреть. Я стал очень гордиться своим блестящим видом и больше не боялся
заколдованного топора -- ведь он уже не мог бы причинить мне вреда. Но
возникала новая опасность: суставы могли заржаветь. Я купил масленку и время
от времени тщательно смазывал руки, ноги, шею. Но однажды я забыл это
сделать и угодил под сильный ливень. Я спохватился слишком поздно: масленки
при себе не оказалось, суставы заржавели, и я неподвижно простоял в лесу,
пока вы не пришли мне на выручку. Конечно, судьба нанесла мне большой удар:
стоя в лесу, я много размышлял и пришел к выводу, что самое страшное в этой
жизни -- остаться без сердца. Когда я любил, не было в мире человека
счастливей меня. Но тот, у кого нет сердца, не способен любить. Поэтому я
обязательно попрошу у Оза сердце, и если он мне его даст, то вернусь домой и
женюсь на своей девушке.
Дороти и Страшила внимательно выслушали рассказ Железного Дровосека и
очень пожалели беднягу.
-- Но все-таки, -- сказал Страшила, -- лично я выбрал бы мозги.
Безмозглое создание не будет знать, что ему делать с сердцем.
-- Нет, сердце гораздо лучше, -- стоял на своем Железный Дровосек. --
Мозги не делают человека счастливым, а в мире нет ничего лучше счастья.
Дороти промолчала, потому что никак не могла решить, кто из ее новых
друзей прав. Она только подумала, что главное -- это поскорее вернуться
домой, к дяде Генри и тете Эм.
Больше всего ее беспокоило то, что кончался хлеб. Еще одна трапеза -- и
в корзине будет пусто. Разумеется, и Страшила, и Железный Дровосек отлично
обходились без еды, но Дороти была сделана не из соломы и не из железа и не
могла жить без завтраков, обедов и ужинов.
Все это время путешественники шли по дороге через огромный дремучий
лес. Дорога попрежнему была вымощена желтым кирпичом, но его почти не было
видно под густым слоем сухих веток и опавших листьев. С пути было сбиться
легче легкого.
В этой части леса почти не встречалось птиц. Птицы любят маленькие
лесные опушки, где ярко светит солнце. Иногда из лесной чащи доносилось
свирепое рычание. От этих жутких звуков у Дороти начинало колотиться сердце,
потому что она не знала, что за страшные хищники скрываются в лесном
сумраке. Тотошка, похоже, догадывался, в чем дело, и все время жался к ногам
Дороти и не осмеливался залаять.
-- Скоро кончится этот лес? -- спросила девочка Железного Дровосека.
-- Не знаю, -- отвечал он. -- Я никогда не ходил по этой дороге и
никогда не бывал в Изумрудном Городе. Мой отец, правда, бывал там, но я
тогда был еще маленьким. Он рассказывал, что путь туда долог и труден, но
ближе к Изумрудному Городу начинаются прекрасные места. Что касается
опасностей, я их не боюсь, если под рукой масленка. Страшила, я вижу, тоже
не из пугливых, а у тебя на лбу след от поцелуя Доброй Волшебницы.
-- Но кто защитит Тотошку? -- забеспокоилась Дороти.
-- Если он попадет в беду, все мы придем ему на помощь, -- уверил ее
Железный Дровосек.
Не успел он договорить, как из лесу раздался страшный рев и на дорогу
выскочил огромный лев. Одним ударом лапы со страшными когтями он отбросил
Страшилу далеко в кусты. Затем он ударил Железного Дровосека. К его
удивлению, его противник хоть и упал, но остался невредим.
Увидев врага, Тотошка с лаем бросился на него, и Лев уже разинул свою
огромную пасть, чтобы укусить храбреца. Но в этот момент Дороти, забыв
страх, ринулась на защиту своего верного друга. Оказавшись между Тотошкой и
Львом, она стукнула огромного хищника по носу кулаком и крикнула:
-- Не смей кусать Тотошку! Как тебе не совестно -- такой большой, а
нападаешь на маленькую собачку!
-- Я не кусал его, -- виновато возразил Лев, потирая лапой ушибленный
нос.
-- Но ты пытался это сделать, -- настаивала Дороти. -- Ты просто трус и
больше никто!
-- Это правда! -- согласился Лев, удрученно повесив голову. -- Я всегда
знал об этом. Но я ничего не могу с собой поделать! Как мне быть?
-- Чего не знаю, того не знаю, -- ответила Дороти. -- А скажи на
милость, зачем ты ударил несчастного, набитого соломой Страшилу?
-- Он набит соломой? -- удивился Лев, глядя, как Дороти подняла
Страшилу, поставила его на ноги и охлопала ладошкой со всех сторон, чтобы
вернуть ему правильную форму.
-- Конечно, -- сердито проворчала Дороти.
-- Вот, значит, почему он так далеко улетел! -- воскликнул Лев. -- А
я-то никак не мог сообразить, что такое происходит. А второй тоже набит
соломой?
-- Нет, он сделан из железа, -- сказала Дороти, помогая подняться на
ноги и Железному Дровосеку.
-- Потому-то я чуть не сломал об него когти! -- понял Лев. -- Они так
заскрежетали о его туловище, что у меня мурашки по коже побежали. А что это
за маленькое создание, которое ты так любишь?
-- Это мой песик Тотошка.
-- Он набит соломой или сделан из железа? -- полюбопытствовал Лев.