Страница:
своему сердцу. Поэтому я сделаю, как ты говоришь, друг Волшебник.
После некоторых размышлений он поместил крошечного поросенка под свою
шляпу-воронку, поглубже нахлобучил ее на голову и отправился к себе в
комнату, чтобы обдумать выступление в суде.
Ровно в три часа в тронном зале собрались горожане -- мужчины, женщины
и дети, пожелавшие присутствовать на заседании суда.
Принцесса Озма, в парадном платье, со скипетром в руке и в сверкающей
короне, сидела на изумрудном троне. Тут же стояли все двадцать восемь
офицеров ее армии и множество придворных. Справа от принцессы на скамье
присяжных расположилась странного вида компания: животные, люди и ожившие
вещи, все серьезные и сосредоточенные. Котенка поместили в большой клетке
прямо перед троном. Он сидел на задних лапах и поглядывал сквозь решетку на
собравшихся, делая вид, что ему до них нет никакого дела.
Но вот по сигналу Озмы Жук-Кувыркун поднялся со своего места и
обратился к присяжным с речью. Изъяснялся он донельзя высокопарно, а для
пущей важности прохаживался время от времени туда-сюда.
-- Ваше королевское высочество и сограждане, -- начал он. -- Этот
умеренных размеров кот, которого вы видите перед собой на скамье подсудимых,
обвиняется в том, что вначале умертвил, а затем сожрал жирного поросеночка,
принадлежавшего нашей уважаемой правительнице. Вполне возможно, впрочем, что
сначала сожрал, а потом уже умертвил. В любом случае совершилось
преступление, поражающее своей жестокостью и заслуживающее самого сурового
наказания.
-- Ты хочешь сказать, что котенка нужно удавить? -- ужаснулась Дороти.
-- Не перебивай меня, девочка, -- надменно осадил ее Кувыркун. -- Я
выстраиваю мысли в стройном порядке и терпеть не могу, чтобы ктонибудь этот
порядок нарушал и путал.
-- Если мысли стоящие, их никто не спутает, -- очень серьезно заметил
Страшила. -- Вот мои мысли, например...
-- У нас здесь суд над мыслями или над котами? -- перебил его Кувыркун.
-- У нас суд над одним-единственным котенком, -- ответил Страшила, -- а
выслушивать самодовольную болтовню -- наказание для всех.
-- Пусть говорит общественный обвинитель, -- потребовала Озма со своего
трона, -- а я попрошу, чтобы ему никто не мешал.
-- Преступник, сидящий сейчас перед нами и лижущий лапу, -- снова
заговорил Жук-Кувыркун, -- уже давно желал слопать поросеночка, который
размерами не более мыши. И вот он осуществил свой подлый план, удовлетворил
свою низменную потребность в свинине. Очами воображения я вижу...
-- Чего? -- не понял Страшила.
-- Я вижу очами воображения...
-- У воображения нет очей, -- заявил Страшила, -- оно отродясь слепое.
-- Ваше высочество! -- вскричал Кувыркун, обращаясь к Озме. -- Есть у
воображения очи или нет?
-- Если и есть, то они сами невидимы, -- сказала Озма.
-- Точно так, -- согласился Жук-Кувыркун с поклоном. -- Так вот,
повторяю, очами своего воображения я вижу, как преступник тайно крадется в
комнату нашей Озмы и прячется там, дожидаясь, пока принцесса не выйдет и не
прикроет за собой дверь. Наконец убийца остается наедине с беспомощной
жертвой, жирненьким поросеночком -- и вот я вижу, как он набрасывается на
невинную крошку и пожирает ее.
-- Ты все это видишь очами воображения? -- спросил Страшила.
-- Конечно, чем же еще? Я убежден, что именно так все и происходило,
тем более что поросенок до сих пор не найден.
-- А я полагаю, что если бы вместо поросенка исчез кот, ты бы очами
воображения увидел, как поросенок пожирает кота, -- съязвил Страшила.
-- Вполне возможно, -- не возражал Жук-Кувыркун. -- А теперь,
сограждане и уважаемые присяжные, я утверждаю, что такое тяжкое преступление
заслуживает смертной казни, а в случае с преступником столь злостным, как
тот, что сидит сейчас перед вами -- и как раз умывается лапкой, -- смертная
казнь должна быть приведена в исполнение не менее девяти раз.
Оратор сел. Раздались аплодисменты. Принцесса сказала строгим голосом:
-- Подсудимый, что вы можете сказать в свое оправдание? Признаете вы
себя виновным или нет?
-- Уж это вам решать, -- ответил Эврика. -- Если докажете, что виновен,
я готов умереть хоть девять раз. Но увиденное очами воображения -- еще не
доказательство, тем более что у Жука-Кувыркуна воображения нет вообще.
-- Не тебе судить, мой дорогой, -- остановила его Дороти.
Тут встал Железный Дровосек и заявил:
-- Уважаемые присяжные и сердечно любимая Озма! Прошу вас не судить
подсудимого кота слишком строго. Я думаю, он ни в чем не виноват: не считать
же убийством обыкновенный завтрак. Эврика -- любимец милой девочки, чьей
добротой и благородством мы все восхищаемся. Взгляните на него: как блещут
умом эти глазки (при этом Эврика сонно сощурился), как приветлива эта
мордашка (Эврика фыркнул и оскалил зубы), как мягки эти лапки (Эврика
обнажил когти и стал ими царапать решетку клетки)! Разве можно поверить,
чтобы столь нежное создание могло съесть своего ближнего? Нет и тысячу раз
нет!
-- Эй, там, короче! -- вмешался вдруг Эврика. -- Ты слишком много
болтаешь!
-- Я же пытаюсь тебя защищать! -- возмутился Железный Дровосек.
-- Тогда говори с толком, -- отрезал котенок. -- Скажи им, что с моей
стороны было бы очень глупо есть поросенка. Нетрудно сообразить, какой из-за
этого поднялся бы шум. И не пытайся изобразить дело так, будто я настолько
невинен, что отказался бы закусить поросятиной, если бы мог это сделать
безнаказанно. Не отказался бы, уж ты мне поверь!
-- Я тебе верю, -- ответил Железный Дровосек. -- Сам-то я никогда
ничего не ем и не имею личного опыта в этих делах. Тем не менее, приняв во
внимание вышесказанное, друзья присяжные, я убежден, что вы сочтете
обвинения, выдвинутые против котенка, ложными и постановите немедленно
отпустить его на свободу.
Когда Железный Дровосек сел, не раздалось ни одного хлопка. Его доводы
никого не убедили: в невиновность Эврики мало кто верил. Что касается
присяжных, то, пошептавшись между собой несколько минут, они заявили, что от
имени всех выступит Голодный Тигр. Огромный зверь медленно поднялся и
произнес:
-- У котят совести не было и нет. Поэтому они едят все, что им
вздумается. Присяжные полагают, что белый котенок по имени Эврика виновен в
съедении поросенка, принадлежавшего принцессе Озме. Они полагают также, что
справедливым наказанием за преступление должна быть смертная казнь.
Речь была встречена аплодисментами, только Дороти заплакала. Принцесса
Озма собралась уже было отдать Железному Дровосеку приказ о приведении
приговора в исполнение, как тот вдруг поднялся и сам обратился к ней.
-- Ваше высочество, -- сказал он, -- сейчас вы убедитесь в том, что суд
присяжных был введен в заблуждение. Котенок не мог съесть вашего поросенка,
ибо вот он перед вами!
Он снял с головы шляпу-воронку и вытащил изпод нее маленького белого
поросенка, которого и поднял над головой на всеобщее обозрение.
Озма пришла в восторг и радостно воскликнула:
-- Дай мне сюда моего крошку. Ник!
Все окружающие тоже закричали и захлопали в ладоши, радуясь тому, что
подсудимый избежал смерти и оказался невиновным.
Взяв поросенка на руки и гладя его нежную шерстку, принцесса
распорядилась:
-- Выпустите Эврику из клетки, он больше не преступник, а наш общий
друг. Где же ты нашел поросенка. Ник?
-- В одной из комнат дворца, -- отвечал тот.
-- С правосудием шутки плохи, -- со вздохом заметил Страшила. -- Если
бы ты его не нашел, Эврику наверняка бы казнили.
-- Но справедливость все же восторжествовала, -- примирительно
произнесла Озма, -- мой любимец снова со мной, а Эврика свободен.
-- Не нужна мне ваша свобода, -- капризно мяукнул вдруг котенок. --
Пусть-ка Волшебник покажет свой фокус с поросятами. Если их окажется только
семь, значит, это не тот, что потерялся, а какой-то совсем другой.
-- Молчи, Эврика! -- предостерегающе шепнул Волшебник.
-- Не делай глупостей, -- посоветовал вполголоса Железный Дровосек, --
потом пожалеешь!
-- У поросенка, принадлежавшего принцессе, было изумрудное ожерелье, --
громко, во всеуслышанье заявил Эврика.
-- Совершенно верно! -- воскликнула Озма. -- Выходит, это не тот
поросенок, что мне подарил Волшебник.
-- Нет, конечно, у него ведь их было девять, -- пояснил Эврика. -- Он
все жадничал и не давал мне съесть даже одного. А теперь, когда ваш нелепый
суд окончен, я, так и быть, расскажу, что в действительности приключилось с
поросенком.
При этих словах все в тронном зале умолкли и замерли, и в наступившей
тишине котенок продолжал свой рассказ спокойным и даже слегка насмешливым
тоном:
-- Должен признаться, что я действительно намеревался съесть поросенка
на завтрак. Для этого я и забрался в комнату, где он сидел, и спрятался там
под столом, пока принцесса одевалась. Когда Озма вышла, она оставила своего
любимца на столе. Я тут же на него вспрыгнул и сказал поросенку, чтобы он
особенно не дрожал, поскольку через полсекунды уже окажется у меня в
желудке. Но разве эти существа слушают голос разума! Вместо того чтобы
сидеть спокойно и дать мне себя проглотить, он весь затрепетал от страха и
упал со стола прямо в большую вазу, которая стояла на полу. У нее очень
узкое горлышко, и поначалу поросенок застрял вниз головой. Только я
изготовился его ухватить, как он задергался, затрепыхался, да так сильно,
что провалился на дно. Наверное, там и сидит до сих пор.
Это признание поразило всех. Озма тут же послала офицера в свою комнату
за вазой. Когда он ее принес, принцесса заглянула в узкое горлышко и, в
полном соответствии с рассказом Эврики, обнаружила на дне потерянного
поросенка.
Добыть крошку, не разбив вазы, было невозможно, поэтому Железный
Дровосек надколол ее топором и извлек маленького пленника.
Публика шумно ликовала, а Дороти подхватила на руки своего котенка. Она
была очень рада тому, что он оказался все-таки невиновен.
-- Но почему ты не рассказал обо всем с самого начала? -- спросила она.
-- Тогда бы было неинтересно, -- заявил котенок, зевая.
Озма вернула Волшебнику поросенка, которого он по своей доброте хотел
выдать за потерянного, а своего любимца отнесла назад, в королевские покои.
Суд закончился, и жители Изумрудного Города разошлись по домам, довольные
интересно проведенным днем.
К своему огорчению, Эврика обнаружил, что, хотя он никого и не съел,
отношение к нему изменилось к худшему. Жители Страны Оз теперь знали, что
котенок готов был совершить преступление и не сделал этого только случайно.
С ним перестал водиться даже Голодный Тигр. Эврике было запрещено гулять по
двору, и большую часть времени он проводил теперь в одиночестве, в комнате
Дороти. Неудивительно, что вскоре он начал приставать к своей хозяйке с
просьбами отослать его обратно домой: там-де жизнь куда веселее.
Дороти и сама соскучилась по дому и пообещала Эврике, что они не
задержатся в Стране Оз надолго.
На следующий вечер после суда девочка попросила у Озмы разрешения
взглянуть на волшебную картину. Принцесса с готовностью согласилась. Она
привела девочку в свои покои и сказала:
-- Тебе стоит только загадать, кого ты хочешь увидеть, моя милая, и они
тут же предстанут перед тобой на картине.
Так Дороти узнала, что дядя Генри уже вернулся на ферму в Канзас. Она
увидела его и тетю Эм в трауре: они ведь считали, что их маленькая
племянница погибла во время землетрясения.
-- Я хочу туда, к ним, -- заволновалась девочка, -- и как можно
быстрее.
Зебу тоже захотелось увидеть свой дом, и, хотя по нему траура там никто
не носил, от одного вида Хагсонского ранчо он затосковал не на шутку.
-- Это хорошая страна, мне все здесь нравится, -- признался он Дороти.
-- Но мы с Джимом здесь как бы лишние, старый конь то и дело просится домой,
особенно с тех пор, как проиграл на скачках. Если ты нам поможешь туда
добраться, мы тебе оба скажем спасибо.
-- Озме ничего не стоит это устроить, -- ответила Дороти. -- Завтра
утром я окажусь в Канзасе, а ты, если тебе так хочется, -- в Калифорнии.
Последний вечер оказался таким приятным, что мальчик запомнил его на
всю жизнь. Все они, кроме Эврики, сидели в покоях принцессы. Волшебник
показывал новые фокусы. Страшила рассказывал смешные истории. Железный
Дровосек пел любовные песни своим звучным металлическим голосом, все
веселились, и всем было очень хорошо. Потом Дороти завела Тик-Тока, и он
сплясал джигу, а Желтая Курица поведала кое-что о своих приключениях в
Стране Эв, где правил когда-то Король Гномов.
Тем, кто имел привычку есть, было подано вкусное угощение, и, когда
наступил час пожелать Дороти спокойной ночи, друзья расстались в
прекраснейшем настроении.
На следующее утро они собрались все вместе в последний раз. В
торжественной церемонии прощания участвовали также многочисленные чиновники
и придворные.
Дороти взяла Эврику на руки и ласково простилась с друзьями.
-- Мы будем тебя ждать, -- сказал Волшебник, и она обещала опять
вернуться, как только представится возможность.
-- Дядя Генри и тетя Эм нуждаются в моей помощи, -- добавила она. -- Я
не могу покидать нашу ферму в Канзасе надолго.
Озма надела волшебный пояс. Поцеловав напоследок Дороти, она загадала
желание, и девочка с котенком исчезли в мгновение ока.
-- Где же она? -- спросил пораженный Зеб.
-- Здоровается с дядей и тетей в Канзасе, -- с улыбкой ответила Озма.
Тогда Зеб вывел Джима, запряженного в коляску, и занял привычное место
на сиденье.
-- Большое вам спасибо за доброту, -- с чувством сказал мальчик, -- и
за то, что спасли мою жизнь, и за то, что помогаете теперь вернуться домой,
словом, за все. Здесь у вас так здорово! Я думаю, что в целом свете нет
более удивительной страны. Но, поскольку мы с Джимом не волшебные, наше
место не здесь, а на ранчо. Прощайте все!
Он вздрогнул от неожиданности и потер глаза. Джим трусил по знакомой
дороге, довольно помахивая хвостом и прядая ушами. Навстречу им из ворот
ранчо вышел дядя Хагсон, да так и застыл на месте, воздев кверху руки и
широко открыв рот.
-- Господи помилуй! Да это никак Зеб... и Джим с ним! -- воскликнул он.
-- Где же ты пропадал все это время, парень?
-- Пропадал, да не пропал, как видишь, дядя, -- ответил Зеб и
засмеялся.
(пер. С. Белов)
Баум Л.Б.
Изд. "Рипол Классик"
OCR Палек, 1998 г.
-- А где масло, дядя Нанди? -- спросил Оджо.
Дядя Нанди выглянул из окна, погладил свою длинную бороду, потом
посмотрел на юного жителя Страны Жевунов и сказал, покачав головой:
-- Нету.
-- Нет масла? Плохо. А как насчет джема? -- осведомился Оджо, встав на
табуретку, чтобы лучше видеть полки буфета.
Но дядя Нанди снова покачал головой:
-- Вышел.
-- И джема тоже нет? И пирогов нет, и яблок, и варенья? Один только
хлеб остался, да?
-- Да, -- сказал дядя, снова выглядывая в окно и поглаживая бороду.
Мальчик поставил табуретку у окна и сел рядом с дядей. Он медленно
жевал сухой ломоть хлеба и думал.
-- У нас во дворе не растет ничего, кроме хлебного дерева, -- рассуждал
он вслух. -- И на нем всего две буханки, да и те неспелые. Дядя, скажи,
почему мы такие бедные?
Старый Жевун обернулся и поглядел на Оджо. У него были добрые глаза, но
он так давно не улыбался и не смеялся, что Оджо забыл, как выглядит веселый
дядя Нанди. Вдобавок он говорил так кратко, как только было возможно, и
племянник, который жил с ним без родителей, научился извлекать бездну смысла
из одного-единственного слова.
-- Почему мы такие бедные, дядя? -- спросил Оджо еще раз.
-- Отнюдь, -- отозвался старик.
-- Бедные, бедные! -- не сдавался Оджо. -- Что у нас есть?
-- Дом.
-- Да, но в Стране Оз у каждого есть крыша над головой. Что еще кроме
дома у нас имеется?
-- Хлеб.
-- Я доедаю последний кусок созревшей буханки. А твою долю я отложил --
она на столе. Можешь подкрепиться, когда проголодаешься. Но когда она
кончится, что мы будем есть?
Старик зашевелился на стуле, но ничего не сказал и лишь покачал
головой.
-- Ну конечно, -- продолжал Оджо, который был вынужден поддерживать
разговор, потому что дядя Найди предпочитал отмалчиваться, -- никто не
умирает от голода в Стране Оз, только сама еда в рот не свалится, надо пойти
и найти ее.
Старый Жевун снова беспокойно зашевелился и посмотрел на своего
племянника так, словно его доводы вывели его из равновесия.
-- Завтра утром мы должны оказаться там, где можно найти какую-то еду.
Иначе нам станет совсем худо.
-- Куда? -- спросил дядя.
-- Куда нам пойти? -- переспросил племянник. -- Ой, я не знаю. Это ты
должен знать. Тебе так много лет, что ты, наверное, порядком
попутешествовал. Я-то, сколько себя помню, всегда жил с тобой здесь, в этом
маленьком круглом домишке с садиком и густыми лесами вокруг. Я не видел
ничего, кроме густых лесов вокруг и вон той большой горы на юге, где живут,
по слухам, Стреляющие Головы, которые никого не пропускают, и второй горы,
на севере, где, говорят, никто не живет.
-- Живет, -- поправил племянника дядя.
-- Ах да, там живет одна-единственная семья. Кривой Колдун, доктор
Пипт, и его жена Марголотта. Ты как-то мне о них рассказывал. У тебя на это
ушел целый год. Они живут на вершине горы, а по другую ее сторону находится
красивая и плодородная Страна Жевунов. Глупо, что мы с тобой вынуждены жить
одни в этом большом лесу, да?
-- Да, -- сказал дядя.
-- Так давай посетим Страну Жевунов и поглядим на тех, кто ее населяет.
Говорят, там живут хорошие и веселые люди. Мне надоел один сплошной лес. Я
бы с удовольствием посмотрел на что-то еще.
-- Мал, -- сказал дядя.
-- Теперь я не такой маленький, как прежде, -- отвечал мальчуган. -- Я
могу идти по лесу далекодалеко и не отстану от тебя. У нас в саду не растет
больше ничего съестного, и нам все равно надо найти себе пропитание.
Некоторое время дядя Найди молчал. Затем он закрыл окно и повернулся на
стуле спиной к стене. Солнце уже спряталось за верхушки деревьев, и стало
холодать.
Вскоре Оджо зажег камин, и в нем, весело потрескивая, разгорелся огонь.
Бородатый старик и маленький мальчик долго сидели у огня в молчании. Они
размышляли. Когда за окном совсем стемнело, Оджо сказал:
-- Доедай хлеб, дядя, и пошли спать.
Но дядя Нанди не стал есть хлеб. И спать тоже не пошел. Его племянник
уже сладко спал на своей кровати в углу, а старик все сидел у огня и думал.
Когда наутро забрезжил рассвет, дядя Нанди мягко положил руку на голову
мальчика и разбудил его.
-- Пора! -- сказал он.
Оджо стал одеваться. Он надел голубые шелковые чулки, голубые штаны до
колен с золотыми пряжками, голубую рубашку и голубой сюртук с золотой
тесьмой. Башмаки у него были из голубой кожи с загнутыми острыми носами.
Шляпа у него была тоже голубая, остроконечная и с плоскими полями,
украшенными маленькими золотыми колокольчиками, которые мелодично звенели,
когда Оджо шел. Так одевались жители Страны Жевунов. Похожий костюм носил и
дядя Нанди. Только вместо башмаков на ногах у старика были сапоги с
отворотами, а его сюртук был с широкими, расшитыми золотом манжетами.
Мальчик увидел, что дядя не притронулся к хлебу, и решил, что старик не
голоден. Зато Оджо сильно проголодался, поэтому он разломил ломоть пополам,
съел свою долю и запил ее глотком студеной свежей воды из ручья. Дядя
положил свой хлеб в карман сюртука, после чего еще раз повторил:
-- Пора!
Оджо ликовал. Ему надоело жить в лесном одиночестве, и он очень хотел
повидать белый свет и людей. У него была давняя мечта: как следует изучить
Страну Оз, в которой и находились земли Жевунов.
Когда они вышли из дома, дядя Нанди просто закрыл дверь на щеколду и
двинулся по тропинке. Он не боялся, что с их домом может что-нибудь
случиться в их отсутствие, даже если кто-то окажется в этих лесных краях.
У подножия горы, что отделяла Страну Жевунов от Страны Гилликинов,
тропинка раздваивалась. Дядя Нанди пошел по той, что вела направо, к горе, и
Оджо двинулся за ним, не задавая лишних вопросов. Он понял, что эта дорожка
приведет их в дом Кривого Колдуна, который был их ближайшим соседом.
Все утро они шли по горной тропинке, а в полдень присели на поваленном
дереве и доели хлеб. Затем снова двинулись в путь и часа через два увидели
дом доктора Пипта.
Это был большой дом, тоже круглый, как и все дома Жевунов, и
выкрашенный в голубой цвет -- главный в этой части Страны Оз. Вокруг дома
был роскошный сад, где росли голубые деревья и цвели голубые цветы. В
огороде путники увидели грядки с голубой капустой, голубой морковью и
голубым салатом, весьма аппетитными на вид. В саду доктора Пипта росли также
пирожные деревья, плюшечные деревья, кусты, которые давали замечательные
взбитые сливки и голубое масло. Были там и грядки с шоколадо-карамелией.
Грядки с цветами и овощами разделялись дорожками из голубого гравия, а
тропинка пошире вела к парадному входу дома. Он стоял на полянке, но за ней
начинался мрачный и густой лес, окружавший дом со всех сторон.
Дядя Нанди постучал в дверь, и на пороге появилась приятная пухлолицая
женщина, одетая во все голубое. Она улыбнулась гостям и приветливо
поздоровалась.
-- Вы, наверное, госпожа Марголотта, жена доктора Пипта? -- сказал
Оджо.
-- Да, мой милый, и я рада видеть в нашем доме странников.
-- Мы не могли бы увидеться со знаменитым колдуном?
-- Сейчас он очень занят, -- сказала хозяйка. -- Но вы входите, и я вам
сейчас дам что-нибудь поесть. Вы, наверное, шли издалека, чтобы попасть в
наше уединенное место.
-- Да, -- сказал Оджо, когда они вошли в дом. -- Мы шли издалека,
причем из куда более уединенного места, чем ваше.
-- Неужели в Стране Оз есть еще более уединенные места?! -- воскликнула
женщина. -- А, поняла! Наверное, вы живете в Голубом Лесу?
-- Совершенно верно, госпожа Марголотта, -- кивнул Оджо.
-- Господи! -- воскликнула она, поглядев на старика, и сказала: --
Никак, это дядюшка Нанди, по прозвищу Молчаливый?
-- Да, -- ответил дядя Нанди.
-- А ты, -- обратилась она к мальчику, -- скорее всего, Оджо Невезучий?
-- Я не знал, что меня зовут Невезучим, -- признался Оджо, -- но это
имя мне подходит.
-- Тебе и впрямь не повезло, мой милый -- приговаривала Марголотта,
накрывая на стол и доставая из буфета еду. -- Ты живешь один в лесу, который
мрачней, чем наш. Но теперь, когда ты ушел из него, может, тебе и повезет.
Если в своих странствиях ты потеряешь приставку "не", то станешь Оджо
Везучим, а это гораздо лучше.
-- Как же мне потерять это самое "не"? -- оживился Оджо.
-- Не знаю, но ты просто помни об этом, и если подвернется такая
возможность, не упусти ее, -- сказала женщина.
В жизни Оджо не ел таких вкусных вещей. На столе стояло аппетитное
дымящееся рагу, тарелка голубой фасоли, кувшин сладкого голубоватого молока,
голубой пудинг с синими сливами. Когда гости как следует подкрепились,
хозяйка спросила:
-- Вы пришли к доктору Пипту по делу или просто так?
Дядя Найди лишь помотал головой, но Оджо сказал:
-- Мы совершаем путешествие и решили отдохнуть и собраться с силами у
вас. Дядя Нанди вряд ли так уж хочет встретиться со знаменитым Кривым
Колдуном, но я был бы рад хоть глазком взглянуть на него!
Женщина на мгновение задумалась.
-- Помнится, когда-то, много лет назад, мой муж и твой дядя Нанди были
большими друзьями, -- сказала она. -- Может, им будет приятно снова
увидеться. Я уже говорила, что Кривой Колдун очень занят, но если вы
обещаете не мешать, то я позволю вам зайти в его лабораторию и посмотреть,
как он готовит удивительное снадобье.
-- Вот здорово! -- весело воскликнул мальчуган. -- Я -- с
удовольствием!
Марголотта провела гостей в круглую комнату в задней части дома, где
была лаборатория чародея. В ней был куполообразный потолок и множество окон,
отчего внутри было очень светло. В комнате имелась еще одна дверь, а под
окнами стояла широкая длинная скамейка; кроме того, имелось еще несколько
стульев. В большом камине горели синие поленья, и над синим пламенем висели
четыре больших котла, в которых что-то вовсю булькало и кипело, испуская
клубы пара. Чародей одновременно помешивал все четыре: два -- руками, а два
-- ногами, к которым были привязаны деревянные черпаки. Он был так скрючен,
что трудно было понять, где у него руки, а где ноги.
Дядя Найди подошел поздороваться со старым приятелем, но он не мог
пожать ему ни рук, ни ног, поскольку они были заняты, и просто похлопал
Колдуна по лысой макушке и произнес:
-- Что?
-- А! Молчаливый пожаловал, -- заметил доктор Пипт, не поворачивая
головы. -- И он хочет знать, что я делаю? Так вот, когда я закончу, то у
меня получится Оживительный Порошок. Только я один знаю, как его изготовить.
Если им что-нибудь посыпать, этот предмет, чем бы он ни был, сразу оживает.
У меня ушло на это снадобье несколько лет, но теперь могу сказать, что дело
близится к концу. Видите ли, я делаю его для моей жены Марголотты, оно ей
зачем-то очень понадобилось. Усаживайтесь поудобнее, дядюшка Нанди, а когда
я закончу, мы поговорим.
-- Вы, наверное, не знаете, -- объяснила Марголотта, когда все уселись
на широкой скамье под окном, -- мой муж имел глупость отдать весь
Оживительный Порошок, что он в свое время изготовил, колдунье Момби, которая
жила в Стране Гилликинов. В обмен на Оживительный Порошок Момби дала доктору
Пипту Порошок Юности, но она смошенничала, ибо от этого порошка не оказалось
После некоторых размышлений он поместил крошечного поросенка под свою
шляпу-воронку, поглубже нахлобучил ее на голову и отправился к себе в
комнату, чтобы обдумать выступление в суде.
Ровно в три часа в тронном зале собрались горожане -- мужчины, женщины
и дети, пожелавшие присутствовать на заседании суда.
Принцесса Озма, в парадном платье, со скипетром в руке и в сверкающей
короне, сидела на изумрудном троне. Тут же стояли все двадцать восемь
офицеров ее армии и множество придворных. Справа от принцессы на скамье
присяжных расположилась странного вида компания: животные, люди и ожившие
вещи, все серьезные и сосредоточенные. Котенка поместили в большой клетке
прямо перед троном. Он сидел на задних лапах и поглядывал сквозь решетку на
собравшихся, делая вид, что ему до них нет никакого дела.
Но вот по сигналу Озмы Жук-Кувыркун поднялся со своего места и
обратился к присяжным с речью. Изъяснялся он донельзя высокопарно, а для
пущей важности прохаживался время от времени туда-сюда.
-- Ваше королевское высочество и сограждане, -- начал он. -- Этот
умеренных размеров кот, которого вы видите перед собой на скамье подсудимых,
обвиняется в том, что вначале умертвил, а затем сожрал жирного поросеночка,
принадлежавшего нашей уважаемой правительнице. Вполне возможно, впрочем, что
сначала сожрал, а потом уже умертвил. В любом случае совершилось
преступление, поражающее своей жестокостью и заслуживающее самого сурового
наказания.
-- Ты хочешь сказать, что котенка нужно удавить? -- ужаснулась Дороти.
-- Не перебивай меня, девочка, -- надменно осадил ее Кувыркун. -- Я
выстраиваю мысли в стройном порядке и терпеть не могу, чтобы ктонибудь этот
порядок нарушал и путал.
-- Если мысли стоящие, их никто не спутает, -- очень серьезно заметил
Страшила. -- Вот мои мысли, например...
-- У нас здесь суд над мыслями или над котами? -- перебил его Кувыркун.
-- У нас суд над одним-единственным котенком, -- ответил Страшила, -- а
выслушивать самодовольную болтовню -- наказание для всех.
-- Пусть говорит общественный обвинитель, -- потребовала Озма со своего
трона, -- а я попрошу, чтобы ему никто не мешал.
-- Преступник, сидящий сейчас перед нами и лижущий лапу, -- снова
заговорил Жук-Кувыркун, -- уже давно желал слопать поросеночка, который
размерами не более мыши. И вот он осуществил свой подлый план, удовлетворил
свою низменную потребность в свинине. Очами воображения я вижу...
-- Чего? -- не понял Страшила.
-- Я вижу очами воображения...
-- У воображения нет очей, -- заявил Страшила, -- оно отродясь слепое.
-- Ваше высочество! -- вскричал Кувыркун, обращаясь к Озме. -- Есть у
воображения очи или нет?
-- Если и есть, то они сами невидимы, -- сказала Озма.
-- Точно так, -- согласился Жук-Кувыркун с поклоном. -- Так вот,
повторяю, очами своего воображения я вижу, как преступник тайно крадется в
комнату нашей Озмы и прячется там, дожидаясь, пока принцесса не выйдет и не
прикроет за собой дверь. Наконец убийца остается наедине с беспомощной
жертвой, жирненьким поросеночком -- и вот я вижу, как он набрасывается на
невинную крошку и пожирает ее.
-- Ты все это видишь очами воображения? -- спросил Страшила.
-- Конечно, чем же еще? Я убежден, что именно так все и происходило,
тем более что поросенок до сих пор не найден.
-- А я полагаю, что если бы вместо поросенка исчез кот, ты бы очами
воображения увидел, как поросенок пожирает кота, -- съязвил Страшила.
-- Вполне возможно, -- не возражал Жук-Кувыркун. -- А теперь,
сограждане и уважаемые присяжные, я утверждаю, что такое тяжкое преступление
заслуживает смертной казни, а в случае с преступником столь злостным, как
тот, что сидит сейчас перед вами -- и как раз умывается лапкой, -- смертная
казнь должна быть приведена в исполнение не менее девяти раз.
Оратор сел. Раздались аплодисменты. Принцесса сказала строгим голосом:
-- Подсудимый, что вы можете сказать в свое оправдание? Признаете вы
себя виновным или нет?
-- Уж это вам решать, -- ответил Эврика. -- Если докажете, что виновен,
я готов умереть хоть девять раз. Но увиденное очами воображения -- еще не
доказательство, тем более что у Жука-Кувыркуна воображения нет вообще.
-- Не тебе судить, мой дорогой, -- остановила его Дороти.
Тут встал Железный Дровосек и заявил:
-- Уважаемые присяжные и сердечно любимая Озма! Прошу вас не судить
подсудимого кота слишком строго. Я думаю, он ни в чем не виноват: не считать
же убийством обыкновенный завтрак. Эврика -- любимец милой девочки, чьей
добротой и благородством мы все восхищаемся. Взгляните на него: как блещут
умом эти глазки (при этом Эврика сонно сощурился), как приветлива эта
мордашка (Эврика фыркнул и оскалил зубы), как мягки эти лапки (Эврика
обнажил когти и стал ими царапать решетку клетки)! Разве можно поверить,
чтобы столь нежное создание могло съесть своего ближнего? Нет и тысячу раз
нет!
-- Эй, там, короче! -- вмешался вдруг Эврика. -- Ты слишком много
болтаешь!
-- Я же пытаюсь тебя защищать! -- возмутился Железный Дровосек.
-- Тогда говори с толком, -- отрезал котенок. -- Скажи им, что с моей
стороны было бы очень глупо есть поросенка. Нетрудно сообразить, какой из-за
этого поднялся бы шум. И не пытайся изобразить дело так, будто я настолько
невинен, что отказался бы закусить поросятиной, если бы мог это сделать
безнаказанно. Не отказался бы, уж ты мне поверь!
-- Я тебе верю, -- ответил Железный Дровосек. -- Сам-то я никогда
ничего не ем и не имею личного опыта в этих делах. Тем не менее, приняв во
внимание вышесказанное, друзья присяжные, я убежден, что вы сочтете
обвинения, выдвинутые против котенка, ложными и постановите немедленно
отпустить его на свободу.
Когда Железный Дровосек сел, не раздалось ни одного хлопка. Его доводы
никого не убедили: в невиновность Эврики мало кто верил. Что касается
присяжных, то, пошептавшись между собой несколько минут, они заявили, что от
имени всех выступит Голодный Тигр. Огромный зверь медленно поднялся и
произнес:
-- У котят совести не было и нет. Поэтому они едят все, что им
вздумается. Присяжные полагают, что белый котенок по имени Эврика виновен в
съедении поросенка, принадлежавшего принцессе Озме. Они полагают также, что
справедливым наказанием за преступление должна быть смертная казнь.
Речь была встречена аплодисментами, только Дороти заплакала. Принцесса
Озма собралась уже было отдать Железному Дровосеку приказ о приведении
приговора в исполнение, как тот вдруг поднялся и сам обратился к ней.
-- Ваше высочество, -- сказал он, -- сейчас вы убедитесь в том, что суд
присяжных был введен в заблуждение. Котенок не мог съесть вашего поросенка,
ибо вот он перед вами!
Он снял с головы шляпу-воронку и вытащил изпод нее маленького белого
поросенка, которого и поднял над головой на всеобщее обозрение.
Озма пришла в восторг и радостно воскликнула:
-- Дай мне сюда моего крошку. Ник!
Все окружающие тоже закричали и захлопали в ладоши, радуясь тому, что
подсудимый избежал смерти и оказался невиновным.
Взяв поросенка на руки и гладя его нежную шерстку, принцесса
распорядилась:
-- Выпустите Эврику из клетки, он больше не преступник, а наш общий
друг. Где же ты нашел поросенка. Ник?
-- В одной из комнат дворца, -- отвечал тот.
-- С правосудием шутки плохи, -- со вздохом заметил Страшила. -- Если
бы ты его не нашел, Эврику наверняка бы казнили.
-- Но справедливость все же восторжествовала, -- примирительно
произнесла Озма, -- мой любимец снова со мной, а Эврика свободен.
-- Не нужна мне ваша свобода, -- капризно мяукнул вдруг котенок. --
Пусть-ка Волшебник покажет свой фокус с поросятами. Если их окажется только
семь, значит, это не тот, что потерялся, а какой-то совсем другой.
-- Молчи, Эврика! -- предостерегающе шепнул Волшебник.
-- Не делай глупостей, -- посоветовал вполголоса Железный Дровосек, --
потом пожалеешь!
-- У поросенка, принадлежавшего принцессе, было изумрудное ожерелье, --
громко, во всеуслышанье заявил Эврика.
-- Совершенно верно! -- воскликнула Озма. -- Выходит, это не тот
поросенок, что мне подарил Волшебник.
-- Нет, конечно, у него ведь их было девять, -- пояснил Эврика. -- Он
все жадничал и не давал мне съесть даже одного. А теперь, когда ваш нелепый
суд окончен, я, так и быть, расскажу, что в действительности приключилось с
поросенком.
При этих словах все в тронном зале умолкли и замерли, и в наступившей
тишине котенок продолжал свой рассказ спокойным и даже слегка насмешливым
тоном:
-- Должен признаться, что я действительно намеревался съесть поросенка
на завтрак. Для этого я и забрался в комнату, где он сидел, и спрятался там
под столом, пока принцесса одевалась. Когда Озма вышла, она оставила своего
любимца на столе. Я тут же на него вспрыгнул и сказал поросенку, чтобы он
особенно не дрожал, поскольку через полсекунды уже окажется у меня в
желудке. Но разве эти существа слушают голос разума! Вместо того чтобы
сидеть спокойно и дать мне себя проглотить, он весь затрепетал от страха и
упал со стола прямо в большую вазу, которая стояла на полу. У нее очень
узкое горлышко, и поначалу поросенок застрял вниз головой. Только я
изготовился его ухватить, как он задергался, затрепыхался, да так сильно,
что провалился на дно. Наверное, там и сидит до сих пор.
Это признание поразило всех. Озма тут же послала офицера в свою комнату
за вазой. Когда он ее принес, принцесса заглянула в узкое горлышко и, в
полном соответствии с рассказом Эврики, обнаружила на дне потерянного
поросенка.
Добыть крошку, не разбив вазы, было невозможно, поэтому Железный
Дровосек надколол ее топором и извлек маленького пленника.
Публика шумно ликовала, а Дороти подхватила на руки своего котенка. Она
была очень рада тому, что он оказался все-таки невиновен.
-- Но почему ты не рассказал обо всем с самого начала? -- спросила она.
-- Тогда бы было неинтересно, -- заявил котенок, зевая.
Озма вернула Волшебнику поросенка, которого он по своей доброте хотел
выдать за потерянного, а своего любимца отнесла назад, в королевские покои.
Суд закончился, и жители Изумрудного Города разошлись по домам, довольные
интересно проведенным днем.
К своему огорчению, Эврика обнаружил, что, хотя он никого и не съел,
отношение к нему изменилось к худшему. Жители Страны Оз теперь знали, что
котенок готов был совершить преступление и не сделал этого только случайно.
С ним перестал водиться даже Голодный Тигр. Эврике было запрещено гулять по
двору, и большую часть времени он проводил теперь в одиночестве, в комнате
Дороти. Неудивительно, что вскоре он начал приставать к своей хозяйке с
просьбами отослать его обратно домой: там-де жизнь куда веселее.
Дороти и сама соскучилась по дому и пообещала Эврике, что они не
задержатся в Стране Оз надолго.
На следующий вечер после суда девочка попросила у Озмы разрешения
взглянуть на волшебную картину. Принцесса с готовностью согласилась. Она
привела девочку в свои покои и сказала:
-- Тебе стоит только загадать, кого ты хочешь увидеть, моя милая, и они
тут же предстанут перед тобой на картине.
Так Дороти узнала, что дядя Генри уже вернулся на ферму в Канзас. Она
увидела его и тетю Эм в трауре: они ведь считали, что их маленькая
племянница погибла во время землетрясения.
-- Я хочу туда, к ним, -- заволновалась девочка, -- и как можно
быстрее.
Зебу тоже захотелось увидеть свой дом, и, хотя по нему траура там никто
не носил, от одного вида Хагсонского ранчо он затосковал не на шутку.
-- Это хорошая страна, мне все здесь нравится, -- признался он Дороти.
-- Но мы с Джимом здесь как бы лишние, старый конь то и дело просится домой,
особенно с тех пор, как проиграл на скачках. Если ты нам поможешь туда
добраться, мы тебе оба скажем спасибо.
-- Озме ничего не стоит это устроить, -- ответила Дороти. -- Завтра
утром я окажусь в Канзасе, а ты, если тебе так хочется, -- в Калифорнии.
Последний вечер оказался таким приятным, что мальчик запомнил его на
всю жизнь. Все они, кроме Эврики, сидели в покоях принцессы. Волшебник
показывал новые фокусы. Страшила рассказывал смешные истории. Железный
Дровосек пел любовные песни своим звучным металлическим голосом, все
веселились, и всем было очень хорошо. Потом Дороти завела Тик-Тока, и он
сплясал джигу, а Желтая Курица поведала кое-что о своих приключениях в
Стране Эв, где правил когда-то Король Гномов.
Тем, кто имел привычку есть, было подано вкусное угощение, и, когда
наступил час пожелать Дороти спокойной ночи, друзья расстались в
прекраснейшем настроении.
На следующее утро они собрались все вместе в последний раз. В
торжественной церемонии прощания участвовали также многочисленные чиновники
и придворные.
Дороти взяла Эврику на руки и ласково простилась с друзьями.
-- Мы будем тебя ждать, -- сказал Волшебник, и она обещала опять
вернуться, как только представится возможность.
-- Дядя Генри и тетя Эм нуждаются в моей помощи, -- добавила она. -- Я
не могу покидать нашу ферму в Канзасе надолго.
Озма надела волшебный пояс. Поцеловав напоследок Дороти, она загадала
желание, и девочка с котенком исчезли в мгновение ока.
-- Где же она? -- спросил пораженный Зеб.
-- Здоровается с дядей и тетей в Канзасе, -- с улыбкой ответила Озма.
Тогда Зеб вывел Джима, запряженного в коляску, и занял привычное место
на сиденье.
-- Большое вам спасибо за доброту, -- с чувством сказал мальчик, -- и
за то, что спасли мою жизнь, и за то, что помогаете теперь вернуться домой,
словом, за все. Здесь у вас так здорово! Я думаю, что в целом свете нет
более удивительной страны. Но, поскольку мы с Джимом не волшебные, наше
место не здесь, а на ранчо. Прощайте все!
Он вздрогнул от неожиданности и потер глаза. Джим трусил по знакомой
дороге, довольно помахивая хвостом и прядая ушами. Навстречу им из ворот
ранчо вышел дядя Хагсон, да так и застыл на месте, воздев кверху руки и
широко открыв рот.
-- Господи помилуй! Да это никак Зеб... и Джим с ним! -- воскликнул он.
-- Где же ты пропадал все это время, парень?
-- Пропадал, да не пропал, как видишь, дядя, -- ответил Зеб и
засмеялся.
(пер. С. Белов)
Баум Л.Б.
Изд. "Рипол Классик"
OCR Палек, 1998 г.
-- А где масло, дядя Нанди? -- спросил Оджо.
Дядя Нанди выглянул из окна, погладил свою длинную бороду, потом
посмотрел на юного жителя Страны Жевунов и сказал, покачав головой:
-- Нету.
-- Нет масла? Плохо. А как насчет джема? -- осведомился Оджо, встав на
табуретку, чтобы лучше видеть полки буфета.
Но дядя Нанди снова покачал головой:
-- Вышел.
-- И джема тоже нет? И пирогов нет, и яблок, и варенья? Один только
хлеб остался, да?
-- Да, -- сказал дядя, снова выглядывая в окно и поглаживая бороду.
Мальчик поставил табуретку у окна и сел рядом с дядей. Он медленно
жевал сухой ломоть хлеба и думал.
-- У нас во дворе не растет ничего, кроме хлебного дерева, -- рассуждал
он вслух. -- И на нем всего две буханки, да и те неспелые. Дядя, скажи,
почему мы такие бедные?
Старый Жевун обернулся и поглядел на Оджо. У него были добрые глаза, но
он так давно не улыбался и не смеялся, что Оджо забыл, как выглядит веселый
дядя Нанди. Вдобавок он говорил так кратко, как только было возможно, и
племянник, который жил с ним без родителей, научился извлекать бездну смысла
из одного-единственного слова.
-- Почему мы такие бедные, дядя? -- спросил Оджо еще раз.
-- Отнюдь, -- отозвался старик.
-- Бедные, бедные! -- не сдавался Оджо. -- Что у нас есть?
-- Дом.
-- Да, но в Стране Оз у каждого есть крыша над головой. Что еще кроме
дома у нас имеется?
-- Хлеб.
-- Я доедаю последний кусок созревшей буханки. А твою долю я отложил --
она на столе. Можешь подкрепиться, когда проголодаешься. Но когда она
кончится, что мы будем есть?
Старик зашевелился на стуле, но ничего не сказал и лишь покачал
головой.
-- Ну конечно, -- продолжал Оджо, который был вынужден поддерживать
разговор, потому что дядя Найди предпочитал отмалчиваться, -- никто не
умирает от голода в Стране Оз, только сама еда в рот не свалится, надо пойти
и найти ее.
Старый Жевун снова беспокойно зашевелился и посмотрел на своего
племянника так, словно его доводы вывели его из равновесия.
-- Завтра утром мы должны оказаться там, где можно найти какую-то еду.
Иначе нам станет совсем худо.
-- Куда? -- спросил дядя.
-- Куда нам пойти? -- переспросил племянник. -- Ой, я не знаю. Это ты
должен знать. Тебе так много лет, что ты, наверное, порядком
попутешествовал. Я-то, сколько себя помню, всегда жил с тобой здесь, в этом
маленьком круглом домишке с садиком и густыми лесами вокруг. Я не видел
ничего, кроме густых лесов вокруг и вон той большой горы на юге, где живут,
по слухам, Стреляющие Головы, которые никого не пропускают, и второй горы,
на севере, где, говорят, никто не живет.
-- Живет, -- поправил племянника дядя.
-- Ах да, там живет одна-единственная семья. Кривой Колдун, доктор
Пипт, и его жена Марголотта. Ты как-то мне о них рассказывал. У тебя на это
ушел целый год. Они живут на вершине горы, а по другую ее сторону находится
красивая и плодородная Страна Жевунов. Глупо, что мы с тобой вынуждены жить
одни в этом большом лесу, да?
-- Да, -- сказал дядя.
-- Так давай посетим Страну Жевунов и поглядим на тех, кто ее населяет.
Говорят, там живут хорошие и веселые люди. Мне надоел один сплошной лес. Я
бы с удовольствием посмотрел на что-то еще.
-- Мал, -- сказал дядя.
-- Теперь я не такой маленький, как прежде, -- отвечал мальчуган. -- Я
могу идти по лесу далекодалеко и не отстану от тебя. У нас в саду не растет
больше ничего съестного, и нам все равно надо найти себе пропитание.
Некоторое время дядя Найди молчал. Затем он закрыл окно и повернулся на
стуле спиной к стене. Солнце уже спряталось за верхушки деревьев, и стало
холодать.
Вскоре Оджо зажег камин, и в нем, весело потрескивая, разгорелся огонь.
Бородатый старик и маленький мальчик долго сидели у огня в молчании. Они
размышляли. Когда за окном совсем стемнело, Оджо сказал:
-- Доедай хлеб, дядя, и пошли спать.
Но дядя Нанди не стал есть хлеб. И спать тоже не пошел. Его племянник
уже сладко спал на своей кровати в углу, а старик все сидел у огня и думал.
Когда наутро забрезжил рассвет, дядя Нанди мягко положил руку на голову
мальчика и разбудил его.
-- Пора! -- сказал он.
Оджо стал одеваться. Он надел голубые шелковые чулки, голубые штаны до
колен с золотыми пряжками, голубую рубашку и голубой сюртук с золотой
тесьмой. Башмаки у него были из голубой кожи с загнутыми острыми носами.
Шляпа у него была тоже голубая, остроконечная и с плоскими полями,
украшенными маленькими золотыми колокольчиками, которые мелодично звенели,
когда Оджо шел. Так одевались жители Страны Жевунов. Похожий костюм носил и
дядя Нанди. Только вместо башмаков на ногах у старика были сапоги с
отворотами, а его сюртук был с широкими, расшитыми золотом манжетами.
Мальчик увидел, что дядя не притронулся к хлебу, и решил, что старик не
голоден. Зато Оджо сильно проголодался, поэтому он разломил ломоть пополам,
съел свою долю и запил ее глотком студеной свежей воды из ручья. Дядя
положил свой хлеб в карман сюртука, после чего еще раз повторил:
-- Пора!
Оджо ликовал. Ему надоело жить в лесном одиночестве, и он очень хотел
повидать белый свет и людей. У него была давняя мечта: как следует изучить
Страну Оз, в которой и находились земли Жевунов.
Когда они вышли из дома, дядя Нанди просто закрыл дверь на щеколду и
двинулся по тропинке. Он не боялся, что с их домом может что-нибудь
случиться в их отсутствие, даже если кто-то окажется в этих лесных краях.
У подножия горы, что отделяла Страну Жевунов от Страны Гилликинов,
тропинка раздваивалась. Дядя Нанди пошел по той, что вела направо, к горе, и
Оджо двинулся за ним, не задавая лишних вопросов. Он понял, что эта дорожка
приведет их в дом Кривого Колдуна, который был их ближайшим соседом.
Все утро они шли по горной тропинке, а в полдень присели на поваленном
дереве и доели хлеб. Затем снова двинулись в путь и часа через два увидели
дом доктора Пипта.
Это был большой дом, тоже круглый, как и все дома Жевунов, и
выкрашенный в голубой цвет -- главный в этой части Страны Оз. Вокруг дома
был роскошный сад, где росли голубые деревья и цвели голубые цветы. В
огороде путники увидели грядки с голубой капустой, голубой морковью и
голубым салатом, весьма аппетитными на вид. В саду доктора Пипта росли также
пирожные деревья, плюшечные деревья, кусты, которые давали замечательные
взбитые сливки и голубое масло. Были там и грядки с шоколадо-карамелией.
Грядки с цветами и овощами разделялись дорожками из голубого гравия, а
тропинка пошире вела к парадному входу дома. Он стоял на полянке, но за ней
начинался мрачный и густой лес, окружавший дом со всех сторон.
Дядя Нанди постучал в дверь, и на пороге появилась приятная пухлолицая
женщина, одетая во все голубое. Она улыбнулась гостям и приветливо
поздоровалась.
-- Вы, наверное, госпожа Марголотта, жена доктора Пипта? -- сказал
Оджо.
-- Да, мой милый, и я рада видеть в нашем доме странников.
-- Мы не могли бы увидеться со знаменитым колдуном?
-- Сейчас он очень занят, -- сказала хозяйка. -- Но вы входите, и я вам
сейчас дам что-нибудь поесть. Вы, наверное, шли издалека, чтобы попасть в
наше уединенное место.
-- Да, -- сказал Оджо, когда они вошли в дом. -- Мы шли издалека,
причем из куда более уединенного места, чем ваше.
-- Неужели в Стране Оз есть еще более уединенные места?! -- воскликнула
женщина. -- А, поняла! Наверное, вы живете в Голубом Лесу?
-- Совершенно верно, госпожа Марголотта, -- кивнул Оджо.
-- Господи! -- воскликнула она, поглядев на старика, и сказала: --
Никак, это дядюшка Нанди, по прозвищу Молчаливый?
-- Да, -- ответил дядя Нанди.
-- А ты, -- обратилась она к мальчику, -- скорее всего, Оджо Невезучий?
-- Я не знал, что меня зовут Невезучим, -- признался Оджо, -- но это
имя мне подходит.
-- Тебе и впрямь не повезло, мой милый -- приговаривала Марголотта,
накрывая на стол и доставая из буфета еду. -- Ты живешь один в лесу, который
мрачней, чем наш. Но теперь, когда ты ушел из него, может, тебе и повезет.
Если в своих странствиях ты потеряешь приставку "не", то станешь Оджо
Везучим, а это гораздо лучше.
-- Как же мне потерять это самое "не"? -- оживился Оджо.
-- Не знаю, но ты просто помни об этом, и если подвернется такая
возможность, не упусти ее, -- сказала женщина.
В жизни Оджо не ел таких вкусных вещей. На столе стояло аппетитное
дымящееся рагу, тарелка голубой фасоли, кувшин сладкого голубоватого молока,
голубой пудинг с синими сливами. Когда гости как следует подкрепились,
хозяйка спросила:
-- Вы пришли к доктору Пипту по делу или просто так?
Дядя Найди лишь помотал головой, но Оджо сказал:
-- Мы совершаем путешествие и решили отдохнуть и собраться с силами у
вас. Дядя Нанди вряд ли так уж хочет встретиться со знаменитым Кривым
Колдуном, но я был бы рад хоть глазком взглянуть на него!
Женщина на мгновение задумалась.
-- Помнится, когда-то, много лет назад, мой муж и твой дядя Нанди были
большими друзьями, -- сказала она. -- Может, им будет приятно снова
увидеться. Я уже говорила, что Кривой Колдун очень занят, но если вы
обещаете не мешать, то я позволю вам зайти в его лабораторию и посмотреть,
как он готовит удивительное снадобье.
-- Вот здорово! -- весело воскликнул мальчуган. -- Я -- с
удовольствием!
Марголотта провела гостей в круглую комнату в задней части дома, где
была лаборатория чародея. В ней был куполообразный потолок и множество окон,
отчего внутри было очень светло. В комнате имелась еще одна дверь, а под
окнами стояла широкая длинная скамейка; кроме того, имелось еще несколько
стульев. В большом камине горели синие поленья, и над синим пламенем висели
четыре больших котла, в которых что-то вовсю булькало и кипело, испуская
клубы пара. Чародей одновременно помешивал все четыре: два -- руками, а два
-- ногами, к которым были привязаны деревянные черпаки. Он был так скрючен,
что трудно было понять, где у него руки, а где ноги.
Дядя Найди подошел поздороваться со старым приятелем, но он не мог
пожать ему ни рук, ни ног, поскольку они были заняты, и просто похлопал
Колдуна по лысой макушке и произнес:
-- Что?
-- А! Молчаливый пожаловал, -- заметил доктор Пипт, не поворачивая
головы. -- И он хочет знать, что я делаю? Так вот, когда я закончу, то у
меня получится Оживительный Порошок. Только я один знаю, как его изготовить.
Если им что-нибудь посыпать, этот предмет, чем бы он ни был, сразу оживает.
У меня ушло на это снадобье несколько лет, но теперь могу сказать, что дело
близится к концу. Видите ли, я делаю его для моей жены Марголотты, оно ей
зачем-то очень понадобилось. Усаживайтесь поудобнее, дядюшка Нанди, а когда
я закончу, мы поговорим.
-- Вы, наверное, не знаете, -- объяснила Марголотта, когда все уселись
на широкой скамье под окном, -- мой муж имел глупость отдать весь
Оживительный Порошок, что он в свое время изготовил, колдунье Момби, которая
жила в Стране Гилликинов. В обмен на Оживительный Порошок Момби дала доктору
Пипту Порошок Юности, но она смошенничала, ибо от этого порошка не оказалось