Джентл Мэри. Пропавшая рукопись (Аш - Тайная история - 1)

   - Ваши люди пойдут за вами в таких условиях? Аш рассеянно ответила:
   - Они черт знает насколько больше боятся меня, чем врага, - и, кроме того, если их не прихватят визиготы, то моя полевая милиция достанет точно.
   - Мадам, от этого зависит многое.
   Она позволила себе расслабиться всем телом. Опустила руку, поправила лямку доспеха, защищавшего живот, и с любовью и грустью вспомнила, какую защиту ей обеспечивал ее полный доспех. Она расслабленно положила руку на обшитую кожей рукоятку меча, проверив цепь вытяжного шнура, идущего от головки эфеса к ее поясу.
   - Я никому ничего не обязана, - Аш, повернув голову назад, смотрела на него. - Большинство моих людей со мной уже три года. По хрен им герцог Карл. И по хрен - прошу прощения - граф Оксфорд. Но им не наплевать на копьеносцев-коллег, да и на меня тоже, потому что я их живыми вытаскивала и не из таких полей битвы, и похуже бывало. Так что успокойтесь, они все сделают. Может быть.
   Граф Оксфорд смотрел на нее с любопытством.
   Аш старалась избежать его взгляда.
   - Ладно, учтите, перед нами противник, который побил швейцарцев; боевой дух - выше некуда. Спросите Кола де Монфорте.
   На поле прозвучал горн. Мгновенно стихли все голоса. Топот и запах пота коней, лязг конских доспехов, фырканье сменились отдаленными криками сержантов лучников, с позиции пушкарей доносился нечестивый шум пения. Аш выпрямилась в стременах.
   - Тем не менее, - утешила она графа, - дело не совсем безнадежно, а у меня с вами контракт.
   Граф Оксфорд увидел, что к нему приближаются братья, а к Аш по склону поднимались ее офицеры; все с вопросами, требуя приказов и указаний, а времени им оставалось уже нисколько.
   Джон де Вир формально подал ей руку, Аш ее пожала.
   - Если выживем, - сказал он, - я задам вам ряд вопросов, мадам.
   - Хорошо, что у них нет пушек, - пробормотала Аш Роберту Ансельму. - А то они сделали бы то же, что Ричард Глостер сделал с вашими ланкастерцами в Туксбери, и сдули бы нас прямо с вершины этого холма!
   Ансельм одобрительно кивнул:
   - Герцог все это хорошо продумал.
   - Этот содомит Карл Бургундский! - заметила Аш. - За каким... мне надо сражаться в этой безнадежной битве, когда мы могли бы сделать что-то полезное! На черта нам победа над этой толпой - нам нужен ее хреновый каменный голем, который подсказывает ей, как победить! Мы тут просто время теряем!
   - Особенно если нас тут кокнут, - буркнул Роберт Ансельм.
   Оба они сидели в седлах и смотрели, как под длинным, покрытым грязью склоном галопом скачут знаменосцы, а легкая каралерия визиготов занимает свои боевые позиции. В их центре развевалось знамя Фарис - разведчики Аш рассказали ей, что на нем изображена бронзовая голова на черном поле. Аш рассеянно положила руку на полу своей кольчуги, поверх живота.
   Ей вдруг стало остро не хватать здесь Флориана - чтобы услышать от нее что-нибудь ехидное насчет глупости военной жизни и сражений и о том, какой идиотизм быть разрезанным мечом ни за что ни про что.
   И без всякой связи с предыдущим разговором Аш вдруг произнесла, наблюдая, как ее офицеры движутся позади линий своих солдат:
   - Флориан сказал бы, что я должна сражаться отчаяннее, потому что я женщина. Командир-мужик может просто оказаться в плену, но меня-то ждет групповое изнасилование.
   - Да ну? - буркнул Ансельм. - Помнишь, как я нашел Рикардо Вальзаччи после битвы при Молинелле? Он был привязан к обозному вагону, а в жопу ему вогнали обух секиры. Наверное, он... она путает войну с чем-то другим...
   Лицо Ансельма и так-то было едва видно в клинообразном отверстии между нижней пластиной забрала и его поднятым верхом, а теперь оно скрылось совсем - стало темно из-за клубящихся в небе туч; в наплывшей промозглой тьме поблекли яркие краски синих, красных и желтых знамен, приглушился блеск крюков и кончиков алебард, послышалась невнятная ругань лучников и арбалетчиков.
   Порывом холодного ветра ей в лицо бросило шквал пронизывающе холодного дождя, почти снежную крупу.
   Аш шевельнулась, вонзила шпоры в бока огромного мерина и поскакала вниз, к линиям своего отряда. Большие, мохнатые ноги Счастливчика выбирали путь среди мужчин и женщин, в шлемах и кожаных куртках стоящих на мокрых вытоптанных колосьях.
   - Командир, у нас тетивы отсыреют, - крикнула Людмила Ростовная.
   - Со всех луков отстегнуть и снять тетивы, - приказала Аш. - Ваше время придет, ребята. Спрячьте свои тетивы под шлемы. Придется нам нелегко.
   И тут же издали, из-за холмов донесся звон церковных колоколов Оксона. Позади боевых рядов бургундских солдат раздался страшный шум. Это хор исполнял мессу. Аш подняла голову, почувствовав, как ей в нос ударил аромат ладана. Немного повыше того места, где она находилась, на откосе, среди толпы Ричард Фавершэм и Дигори Пастон стояли на коленях прямо в грязи, сжимая в руках распятия, молодой Бертран высоко поднимал над головой вонючую сальную свечу. Толпящиеся вокруг Аш люди бормотали "miserere, miserere!". Перед глазами Аш блеснуло что-то черно-белое - это сорока устремилась на поле, и Аш автоматически перекрестилась и сплюнула.
   Прямо перед носом Счастливчика из мокрых колосьев взметнулось что-то синее, размером с ее кулак, и конь раздул воспаленные ноздри.
   Аш следила, как зимородок стремглав бросился прочь.
   Она снова вонзила шпоры в бока Счастливчика, поскакала вверх по склону и взяла у Рикарда топор и копье. Она только опустила забрало и подняла его нижнюю пластину, как на синий с золотом чепрак Счастливчика упали первые белые снежинки.
   Она подняла голову; металлический хвост ее шлема с забралом, изогнутый, как у утки, позволял ей видеть небо. Вверху, в темном небе, плавали белые точки.
   И спустя мгновение тучи взорвались белым вихрем, снежная пыль превратилась в толстые мокрые хлопья: они облепляли ее доспехи, выбелили шелковый чепрак Счастливчика, пелена снега отрезала ее от всех, рядом остались четверо самых близких: Ансельм, Рикард, Людмила, Герен аб Морган.
   - Не отпускай их! - резко приказала она валлийцу.
   Ветер толкал ее в спину. Снег все летел. Мокрая грязь под копытами Счастливчика в секунду превратилась из черно-коричневой в белую. Она проскакала несколько ярдов, собирая своих офицеров, остановилась вблизи от Ричарда Фавершэма, поющего высоким голосом на латыни. Выпрямившись в седле, убрав копье в кобуру, подняв руки, она сорвала с головы шлем и слушала.
   Далеко внизу, в левом и правом крыле бургундской армии, грубые голоса громко выкрикивали приказы. Секундная пауза, и безошибочно узнаваемый звук: "теньк!" и "ж-ж-ж!" - выпущены стрелы. Один полет стрел - и больше не слышно приказов: наступила нечеловеческая тишина на всей передовой.
   - Молодцы, - прошептала она. - Молодцы, мать вашу.
   Где-то внизу вскрикнул визигот.
   Дигори Пастон своими костлявыми руками накрыл руки английского дьякона, лицо его было напряженным, с губ потоком лились молитвы.
   Аш отвернулась. Ветер бил в ее покрытые доспехами плечи и спину. Сильный ветер поднимался - и у нее от порыва ветра перехватило дыхание, снег залепил ей глаза, царапая кожу, она провела по лицу латной рукавицей, сметая снег, и наклонилась с коня:
   - Людмила, вперед!
   Русская женщина вышла из рядов и двинулась вперед, прямо в вихри снега. Аш прислушалась, склонив голову набок. Наверх доносился визг летящих стрел, всех одновременно, и у нее запульсировал мочевой пузырь, струйка горячей мочи смочила рейтузы. Это от звука. Звук летящей стрелы просто разрывает нервы; а когда он прекращается, то еще хуже.
   Неуклюжими руками она снова надела шлем; вокруг нее все ее люди опускали забрала и наклонялись всем телом вперед, как бы навстречу ветру, подставляя летящим наконечникам стрел и кончикам кинжалов изогнутые поверхности стальных шлемов.
   - Дерьмо, дерьмо, дерьмо, - монотонно ругался Герен аб Морган.
   Свист летящих стрел сразу прекратился - значит, стрелы во что-то попали. Она поскакала вперед. Никто не кричал, не падал.
   Ее ухватила за стремя спотыкающаяся, залепленная белым фигура.
   - Они попали в землю! Тридцать футов недолета до передовой! - крикнула Людмила Ростовная.
   - Так! - Аш сделала попытку взглянуть назад, против ветра, сразу в рот набилась снежная крупа, выплевывая ее, она позвала: - Рикард!
   Парнишка подбежал, на голове у него был напялен шлем лучника, у пояса висела короткая кривая сабля.
   - Что, командир?
   - Давай бегунов вниз! Не вижу знамени Синего медведя, [Личная эмблема графа Оксфорда.] будем полагаться на бегунов и всадников. Пошел!
   - Есть, командир!
   - Людмила, скачи к графу Оксфорду, скажи ему - получилось! Хочу знать, срабатывает ли на всем поле боя!
   Женщина подняла руку и пустилась вверх по склону, оскальзываясь по снегу и грязи. Аш дрожала, холод стали ощущался даже сквозь камзол с подкладкой и рейтузы. Между ног было мокро и холодно. Она развернула Счастливчика и ездила по снегу взад-вперед перед своими пятью сотнями Льва Лазоревого, поставив Ансельма отвечать за артиллерию, а Герена - за лучников, а рыцарями командовал подозрительно спокойный Эвен Хью.
   В воздухе послышалось жужжащее бренчанье.
   Аш придержала поводья Счастливчика. Огромный конь под ней дрожал. Она стояла в стременах, кишки по-прежнему бунтовали; и очень медленно она дефилировала перед рядами своих солдат вверх-вниз. Одна стрела упала оперением в грязь в пятнадцати футах перед ней.
   В воздухе послышался звук натягиваемых тетив. Со звоном летели стрелы. Шум все возрастал, и вдруг ей пришла мысль, что в христианском мире не осталось больше ни одной стрелы; летели тучи стрел из изогнутых по-своему луков визиготов, тучи германских стрел, стрел из имперских войск, которые виднелись среди вражеских полков.
   Ветер из-за линий бургундских войск дул так сильно, что снег стал лететь горизонтально на юг.
   - Продолжайте молиться! - крикнула она Дигори и Ричарду. Звуки мессы из-за спин основных войск Карла доносились урывками сквозь завывания ветра.
   - Ну, теперь... - выдохнула она.
   Не особое какое-то чудо - если учесть, что погодные условия всюду схожи и солнца нет, - но все-таки чудо! Снег. Снег - и ветер.
   Вокруг в воздухе клубились белые вихри, и она потеряла ощущение перспективы. Греясь о теплое тело Счастливчика, о пар его дыхания; она скакала вдоль цепи своих; здесь говорила словечко человеку, зять которого сражался под командованием Кола де Монфора, там - женщине-лучнику, которая пила со шлюхами, шедшими за контингентом беженцев - немецких рыцарей; все это не ради какой-то информации, а просто чтобы дать им почувствовать, что она рядом, тут, с ними, чтобы они ее видели, слышали или осязали.
   - Мы для этого пришли сюда, это наша работа, - снова и снова повторяла она. - Пусть себе стреляют. Стрелы тратят. Еще пару минут - и мы зададим им перцу. Какого они никогда не видели. Последний удар в их жизни!
   Снег стал не таким густым.
   Дигори Пастон и Ричард Фавершэм, поддерживая друг друга, стояли коленями в снегу и грязи. Бертран по очереди прикладывал к губам каждого фляжку с вином, его толстое белое лицо осунулось от страха. Оба священника молились хрипло, задыхаясь. "Боже, - подумала она, - как нам нужен ты, Годфри!"
   Дигори Пастон повалился лицом прямо в снег.
   - Готовьтесь стрелять! - закричала она Герену аб Моргану.
   Снег стал падать еще реже. Небо посветлело. Ветер стал стихать. Аш развернулась и пришпорила Счастливчика, поскакала по склону; за ней - паж, оруженосец, эскорт и знаменосец; доскакала к лучникам Герена аб Моргана; один кулак подняла вверх, рывком - меч из ножен и высоко вверх. Скача, она следила за линией горизонта, напряженно высматривая среди знамен главного фланга знамя с изображением Синего Медведя.
   На откосе Ричард Фавершэм свалился без сознания.
   Неожиданно снег перестал идти; воздух стал чистым.
   Знамя Медведя зашаталось.
   Аш не стала ждать вестника. На западе посветлело, снег превратился в порошу, и она затолкала меч в ножны:
   - Закрепить тетивы, зарядить!
   - Натянуть тетивы! Выпускай! - по откосу холма эхом разнесся хриплый рев Герена аб Моргана. Аш слышала, как проревели другие приказы, на флангах и в центре, и бессознательно привела себя в готовность. Лучники и арбалетчики Льва Лазоревого подготовили свое оружие, вставили стрелы в выемки тетивы и при втором вопле Герена отпустили тетиву.
   Холодный сумеречный воздух почернел от вылетевших одновременно двух тысяч стрел. Добрую тысячу которых, с юмором подумала она, несомненно, в свое время выпустили лучники Филиппа де Пуатье и Фери ди Кисанс, этих лучников из Пикардии и Хайно она сама не так давно выгнала из-под Нейса.
   Аш вздрогнула всем телом в момент вылета стрел и, подняв голову, следила за их полетом; раздался второй залп стрел, в воздухе опять потемнело, арбалеты яростно стучат, из больших луков вылетает по десять-двенадцать стрел в минуту, лучники выхватывают стрелы из колчанов, воткнутых в мокрую, втоптанную в грязь пшеницу, и стрельбе по-прежнему помогает ветер, дующий в сторону противника...
   В отдалении пронзительно заржала лошадь.
   Аш поднялась на стременах.
   В трехстах ярдах от нее внизу по холму, усеянному, как подлеском, барьером из тысяч стрел визиготов, попали в цель первые стрелы, выпущенные бургундской армией.
   Ей было как раз видно с этого расстояния: визиготы падали, хватаясь за голову, стрелы протыкали им глаза, щеки и рот. Их всадники рывком разлетелись в стороны. Огромное количество лошадей разбегались с ржаньем назад, к югу, пробивая бреши в цепях солдат, вооруженных мечами и копьями; человек в белой рясе упал, раскинув руки и ноги, череп был расколот копытом, знамена беспорядочно метались...
   Аш обернулась как раз в тот момент, когда открыли огонь Анжелотти и другие пушкари, дислоцированные на центральном фланге герцога Карла. От громового - бах! - затряслась земля под копытами Счастливчика, и жеребец попятился на добрых восемнадцать дюймов, и это в полном боевом снаряжении!
   Они стреляют против ветра, вот у них и недолеты. А мы - по ветру и попадаем в цель. И ведь они этого не соображают!
   - Господи, благодарю Тебя! - заорала Аш.
   Пушечные выстрелы с центрального фланга были рассредоточенными всегда был спорным вопрос, надо ли пушечному расчету перезаряжать до того, как противник сделает залп. Аш тронула поводья Счастливчика, когда он одним копытом ступил на гудящую от залпа землю и быстро полетел, вращая боками, желая прорваться вперед.
   - Вестники! - завопила она своему разбежавшемуся эскорту, и они перестроились; минуты хватило, чтобы пришпорить Счастливчика и вернуться в свою боевую цепь, за ней несся ее боевой вымпел. Ее окружили вооруженные всадники. Она описывала круги на жеребце, видя солдата, бегущего вниз по откосу к ее отряду, к ее знамени...
   Толчок был такой, что ее тряхануло и выбросило вперед из седла.
   Мужская рука подхватила ее под грудь и втолкнула назад в седло. Она отпихнула в сторону Томаса Рочестера, сплюнула, ошарашенно затрясла головой; и не могла отвести глаз от ямы в земле. Гигантская борозда, из которой веером разлетелась земля, и дерн, и отрезанная мужская рука...
   Она только успела подумать: "Да у них ведь, говорили, нет пушек!", как второй залп потряс землю рядом с ее группой всадников. Полетевшей вверх грязью ей забрызгало лицо.
   - Капитан! - в ее стремя вцепился вестник. - Граф говорит - отходить! Назад! За вершину холма!
   - АНСЕЛЬМ! - заорала она, руками в рукавицах стирая грязь с лица. Пришпорила коня и подскакала к нему. - Уводи людей туда, за гребень холма. Сейчас же. А ты - и ты - бегом - приказ Герену: всех уводить.
   Она слышала сигналы труб, крики, приказы, видела, что командиры копьеносцев тянули своих людей наверх по скользким от снега и грязи колосьям, к горизонту; и только тогда обернулась посмотреть.
   Внизу, под откосом, в бледном от дождя сумраке на центральном фланге толпа визиготов раздвинулась в стороны от центра. Там теперь были фургоны.
   На ее глазах фигура размерами крупнее человеческих, сделанная из мрамора и бронзы, без видимых усилий катила фургон и втащила его на место. Выложенные железом, бронированные стенки этого боевого фургона визиготов отражали свет. Его боковые стенки, если их отстегнуть, падают вперед и вниз - они усеяны гвоздями, на них нельзя наскочить, наехать конем, - и тогда большая деревянная чаша баллисты отъезжает назад и рывком дергается вперед...
   Камень размером с торс мужчины взлетел в воздух и полетел по траектории дуги.
   Аш отклонилась с седла в сторону, развернула коня и пригнулась к холке, понукая его скакать вверх по откосу. Ее окружили мужские спины: над головой у нее реяло знамя. Тупой удар: раздались очень громкие крики осколки скалы с гулом разрезали воздух и впились в человеческие тела.
   Подняв голову, она смотрела, как боевую цепь как бы скосило. Растоптанные земля и колосья, раздавленные головы и тела: похоже на пропаханную борозду, полную крови, темно-красной под бледным небом.
   Она поскакала в тыл своего отряда, грязь под копытами Счастливчика стала красной от крови, сине-розовой от выпавших внутренностей; мужчины кричали; женщины тащили их на вершину холма, к линии горизонта. Слева от нее медленно ехал Томас Рочестер, слезы катились по его лицу и капали из-под забрала.
   БАХ!
   - Да скачи ты, ради Бога! - закричал он ей.
   Аш обернулась посмотреть вниз с холма, насколько ей это позволяли высокое седло и жесткая кольчуга.
   У подножия холма стояли двадцать-тридцать фургонов с бронированными стенками. Вокруг них суетились люди, вбивая клинья под баллисты, регулируя угол подъема катапульты; и высоко над ними, на оружейных платформах, глиняные фигуры големов наклонялись, без устали поднимали куски скалы, загружали их в чаши баллисты, легко подтаскивали и поднимали баллисты, даже не тратя время на закручивание лебедок; эти люди могут делать все, что и обычные люди, но эти сильнее, быстрее.
   Пять каменных глыб врезались в откос справа от нее, разбрызгивая тучи грязи, потом еще пять - "бах! бах! бах! бах! бах!" - и дальний край шеренги рыцарей перестал существовать. Ей было не отвести глаз от массы сучивших ногами лошадей; покатившихся в разные стороны тел, окровавленных внутренностей; несколько уцелевших всадников старались подняться на ноги...
   "Скорость стрельбы феноменальна", - как во сне, отметила Аш, в то же время выкрикивая приказы:
   - Рикард, давай к Анжелотти! Пусть отходят с пушками! Мне плевать, что делают остальные пушки, Лев отходит! Нам надо перевалить за гребень!
   Впереди нее огромное знамя с изображением Льва с раздвоенным хвостом покачнулось, снова выпрямилось и твердо двинулось дальше на вершину. Бормоча: - "Иди, Эвен, иди!" - она пришпорила Счастливчика. Конь поскользнулся, выправился, прыгнул вверх по откосу, и она поравнялась со спинами большого количества бегущих алебардщиков и лучников.
   - Вот дерьмо! - заорал Томас Рочестер.
   Справа, немного повыше Аш, в холм врезался навесной огонь - огромный огненный шар. Она вскрикнула. Счастливчик попятился. Бряцание его доспехов заглушалось криками раненых, Счастливчик пятился вниз; она до боли сжала зубы.
   От сине-белого огня этого снаряда грязь шипела и дымилась.
   И вдруг он погас. В ее поле зрения остались только черные полосы: остаточное изображение на сетчатке глаз. Через них Аш увидела, как огромные толпы людей бегом припустили наверх, к гребню холма.
   А под холмом, ниже барьера-частокола из тысяч стрел визиготов, бесполезно воткнутых в землю и уже горящих...
   Аш увидела движущиеся фигуры големов - внизу, перед главной позицией визиготов. Их было тридцать-сорок; на спине у каждого огромные медные цистерны, в руках - сопла, из которых вырывается пламя. Они без труда выносили тяжесть цистерн, жар пламени не причинял им неудобств.
   - Анжелотти ко мне! - крикнула она Томасу Рочестеру.
   Счастливчик скачками поднимался вверх по склону; от его прыжков у нее дыхание перехватило; ее паж, эскорт и все всадники следовали по пятам за лучниками отряда. Она взяла в руки поводья и намеренно замедлила ход коня; почувствовала, что подъем кончился, значит, уже перевалили за гребень; и стала спускаться с другой стороны гребня вместе с людьми своего отряда, теперь они оказались в мертвой зоне, недоступной для снарядов баллист, и Аш пришпорила коня, поскакав вперед, к знамени и пушкам.
   - Ангелок! - она наклонилась к нему с седла. - Давай сюда аркебузиров! Те чертовы штуки сделаны из камня, как попадет в них ядро - сразу треснут...
   - Понял, мадонна! - заорал главный пушкарь.
   - Черт возьми! Военные големы! Греческий огонь! [В римской, византийской и арабской культурах - морское и осадное оружие. Неизвестны точные компоненты "греческого огня", предполагается наличие лигроина, серы, нефти, смолы, селитры и вара. Однако в истории неоднократно описывалось его применение в качестве оружия устрашения.] Нас не предупредили! От разведчиков вообще никакого толка!
   Выкрикивая приказы один за другим, она сообразила, что сейчас должен идти бой на правом фланге, но там была сплошная каша из мокрых знамен, ошметок грязи из-под копыт обезумевших всадников и раздавался непрерывный громкий гул мужских голосов; она догадалась, что к подножию холма, к фургонам, големам и греческому огню несется тяжелая кавалерия.
   - На хрен это надо! - выдохнул Томас Рочестер, скакавший справа от нее. - Не время геройствовать!
   - Если Оксфорд не пришлет приказа... - Аш приподнялась в стременах, стараясь различить в обгоняющих ее огромных толпах знамя с Синим Медведем знамя Бургундии; мимо бежали солдаты в бургундских мундирах; и она воскликнула: - Дерьмо! Мы что, отступаем, а нам ничего не сказали?
   Мимо нее вереницей проносили раненых на плетеных носилках, изготовленных женщинами из обоза. Она видела опущенные головы, окровавленные волосы, открытые рты; от боли кричал человек, у которого нога была в крови и сквозь кожу торчала большая белая бедренная кость; женщина в куртке, вся в крови, от подбородка до подола куртки, смотрела на свою руку, лежащую в грязи в ярде от нее. Все лица были ей знакомы. Она даже не чувствовала холода. В ней жило только одно чувство: необходимость всеми силами вытащить их из всего этого по возможности без потерь.
   Сбоку на поджаром жеребце появился Ансельм:
   - Теперь что будем делать, командир?
   - Разведчиков на гребень! Мне надо знать, преследуют ли они нас. Надо сражаться. Мы еще не спасаемся бегством!
   Гораздо лучше так, чем быть убитым при бегстве.
   И солнца нет, чтобы время узнать. Она галопом промчалась в первые шеренги Льва Лазоревого, отчасти чтобы вестники увидели ее знамя, отчасти, чтобы вдохновить своих людей не поддаваться желанию скрыться бегством. Понукая Счастливчика, в два прыжка она оказалась на линии горизонта, думая при этом: "Это, конечно, самоубийство, но надо же знать, что там делается!"
   Рядом с ней оказался Роберт Ансельм.
   - Ну-ка, Роберт, пошел отсюда на хрен!
   - Смотри!
   Аш взглянула в направлении, в котором он указывал латной рукавицей. Далеко справа люди де Ла Марша неслись вниз по откосу. Они были в полной боевой выкладке и, держа копья горизонтально, вступили в бой. С ними рядом толпились солдаты: алебарды поднимались и опускались, как цепы молотилки. Среди черных вымпелов визиготов, у подножия холма рядом с шевронами Лебрии, на секунду появилось зелено-желтое личное знамя.
   - Орел дель Гиза, - возбужденно крикнул Роберт хриплым голосом. - Вон - это он!
   Ансельм встал в стременах и заулюлюкал, как это делается при охоте на лис.
   - Командир, твой муж улепетывает! - завопил Каррачи. Ансельм ехидно ухмылялся, глядя на Аш.
   - Подадим императору петицию - наградить его еще одним геральдическим зверем - Лежащим Псом!
   На секунду у нее в голове мелькнуло: "Мне стыдно за Фернандо, а что это я? Почему меня это должно волновать?" - но из-за плохого освещения и беспорядочно мельтешащих людей, размахивающих мечами, стало не видно знамени, вымпела, блеска оружия и спин убегающих.
   - Капитан Аш, - это кричал всадник в красном, - вас зовет герцог!
   Аш жестом дала ему понять, что слышит его, и, прокричав Ансельму "Бери на себя командование", пришпорила Счастливчика - уже уставшего, с окровавленными копытами, тяжело дышащего, раздувая бока, - и рванула поперек откоса по ту сторону холма. Она оказалась позади шеренг, спустилась до крошечного ручейка красного цвета, впадающего в реку; разбрызгивая воду, пересекла его. Она доскакала до загона между живых изгородей, утоптанного тысячами ног.
   На этом загоне толпились пехотинцы и всадники. Ошарашенно она подумала: "Здесь главный штаб командования, в тылу войск, неужели нас заставили бежать аж досюда, да так быстро?". Она подняла забрало, безумным взглядом оглядела пеструю толпу и высмотрела перепачканное грязью знамя Синего Медведя рядом с Белым Оленем Карла. Она проехала между рядами вооруженных рыцарей. Яркие одежды были забрызганы и пропитаны кровью, мозгом и грязью. Все одного цвета, одинаковые.
   Один попытался преградить ей путь.
   - По вызову герцога, сукин сын! - рявкнула она.
   Он узнал ее по голосу и пропустил.
   Карл Бургундский, в полном позолоченном военном доспехе, стоял окруженный командирами. Пажи держали под уздцы их коней. Один чалый жеребец осторожно прикоснулся губами к краю ручья, но не захотел пить воду, загрязненную человеческими экскрементами. Аш спешилась. Сильно ударилась пятками о землю, и все ее нервы задрожали. На нее сразу навалилась огромная физическая усталость, но она постаралась не показывать вида.