Джентл Мэри. Пропавшая рукопись (Аш - Тайная история - 1)

   Дым.
   С обеих сторон улица упиралась в перекрестки. Налево улица шла вниз туда не стоит. Она пошла направо.
   Ее охватил внезапный острый приступ печали и отвращения. Что-то лежало впереди на булыжниках, рядом с кругом света, отбрасываемым оставшимся светильником.
   Тело мужчины - такое же неподвижное, как мертвый Годфри.
   Она заставила себя не думать о печальном: об этом - позже.
   Аш быстро шла по переулку, чтобы согреться. Сандалии оставляли на булыжниках пятна грязи. Она подошла к распростертому телу, лежащему ничком у безликой стены. Гражданского положено ограбить - забрать деньги, солдата - обезоружить...
   Свет был слабым. Греческий огонь потускнел в своем стеклянном цилиндре. Аш опустилась на колени, перекатила лежащее ничком тело на спину. Переворачивая его, быстро отмечала: мужчина; на нем рейтузы и куртка поверх лат; стальной шлем с забралом; пояса уже нет; меч украден, кинжал тоже стащили...
   - Господи Боже...
   Аш уселась, подогнув колени. Наклонилась вперед и раскинула в стороны руки мертвеца, открыв его грудь. Горло и плечи его были сплошной массой застывшей крови. Яркая куртка была надета поверх кольчужной рубахи, завязана на талии, на ней - какое-то темное изображение...
   Аш отстегнула лямку, стянула шлем с головы убитого, запачкав себе руки кровью - из горла, куда попала арбалетная стрела. Шлем - не визиготский. Сделан в Аугсбурге, в Германии - ДОМА!
   Аш натянула шлем на свою голову, пристегнула лямку, взяла труп за запястья и потащила по булыжникам под меркнущий свет.
   Он вытянулся, руки волочились за головой, повернувшейся набок. Молодой человек лет пятнадцати-шестнадцати, со светлыми волосами и пробивающейся бородкой; она его где-то видела, она уже узнала мертвое лицо - но пока не могла вспомнить имя...
   В свете фонаря Аш увидела на груди убитого юноши изображение синего льва.
   Лев Лазоревый. Этот человек - из ее отряда.
   2
   Мокрыми замерзшими пальцами Аш развязала завязки и стащила куртку с тела парнишки. Горловина была такой широкой, что куртку можно было надевать сверху, прямо через шлем; она набросила ее на себя через голову. Затягивая пояс, Аш все вспоминала имя:
   - Майкл? Мэтью?
   Кровь уже не текла из раны. Тело даже не окоченело. Холодное, как все в этом городе, но не твердое. Убит совсем недавно.
   Она разгладила крашеную льняную ткань на своем незащищенном животе. Она одна не сумеет снять кольчужную рубаху с убитого; ее и с живого-то не так просто снимать: металлические звенья кольчуги присасываются к телу. Она стащила с его рук кольчужные рукавицы - слишком велики для нее, но это не смертельно, - и обувь с его ног.
   Раздетый, он имел жалкий вид: конечности длинные, пухлое лицо юнца. Аш обулась.
   - Марк. Марк Тиддер, - вслух проговорила она и, наклонившись, перекрестила его холодный лоб. - Ты... ты один из копьеносцев Эвена, верно?
   Ты не мог оказаться тут сам по себе.
   Сколько человек еще погибнут из-за того, что некто привез меня в Карфаген?
   Аш выпрямилась и огляделась на холодной темной улице.
   Некогда тратить время на раздумья; если тут был один, то должны быть и остальные; кто жив, кто погиб?
   Она наклонилась к лежащему в грязи мертвому Марку Тиддеру, поцеловала его в лоб и сложила его руки крестом на груди.
   - Если получится, пришлю за тобой кого-нибудь.
   Греческий огонь в стеклянном колпаке оплыл и погас. Аш выждала минуту, привыкая к темноте. Над ней высились стены без единого окна, и в промежутках между крышами на ледяном зимнем небе виднелись незнакомые созвездия - машинально она вычислила, что до восхода солнца осталось около часа.
   Она пошла вниз по переулку. Здесь не было заметно никаких следов землетрясения. Она свернула налево в первый же перекресток; потом - направо в следующий.
   Здания осыпались, на улице было набросано много камней. Она стала идти медленнее, высматривая, куда поставить ногу. Над головой торчали расщепленные балки. Чем дальше по переулку она шла, тем осторожнее ей приходилось выбирать дорогу среди высоких штабелей отесанного камня, разбитой мозаики, сломанной мебели... вот мертвая лошадь...
   И ни одного трупа. Ни одного раненого. Кто-то прочесал эту местность после землетрясения - или отсюда все унесли ноги, поднялись во дворец?
   Перебравшись через упавшую колонну, скользя сапогами по заиндевевшему камню, Аш добралась до того места, где прежде был уличный перекресток. В дальнем конце улицы здания сохранились. Но по их стенам расползлись огромные трещины. Она остановилась, подняла шлем и внимательно вслушалась.
   Раздался оглушительный звук: "Бум-мм!". Воздух сотряс звук такой силы, что могли разорваться барабанные перепонки. Булыжники сдвинулись и посыпались.
   Дерьмо! У Аш зазвенело в голове, она свирепо ухмыльнулась. И развернулась налево. Без размышлений она перебралась через мусор и как можно быстрее зашагала в темноту, в направлении звука. Это пушки!
   Фальконет или крючковая пушка. Легкая пушка? Она поскользнулась на разбитых булыжниках, переползая вниз по темной узкой улице. Не готская! НАША!
   По небу стремительно плыли облака. Слабый звездный свет иссяк, и Аш оказалась в почти полной тьме между зданиями без окон, трещины шли по их стенам от фундамента до крыши. Здесь обломков было меньше. Аш неуклюже - в темноте - спускалась по переулку, протянув руки вперед, чтобы не наткнуться на неожиданное препятствие.
   Бум-мм!
   - Добралась! - Аш остановилась. Тонкие подошвы сапог позволяли ощущать булыжники под ногами; здесь улица шла под откос. Аш смотрела вперед, в сплошную тьму. Ветер дул ей в лицо. Что это - открытая площадь? Или землетрясением разрушило здесь все дома? Пустырь? Листья, уносимые ветром, задели ее по лицу, и она вздрогнула.
   Свет. Желтый свет.
   За острым углом стены загорелся фонарь. Аш поняла, что оказалась в конце переулка, ведущего на площадь, по левой стороне которой здания рухнули внутрь стен, но по правой еще стояли. С дальнего конца переулка кто-то нес фонарь.
   В нос ей ударил сухой, острый, бесконечно знакомый запах пороха.
   Аш оскалилась и свирепо ухмыльнулась в темноту. Одной рукой она безотчетно искала эфес меча, которого давно уже не было на поясе.
   Она глубоко вдохнула холодный воздух, полный порохового запаха:
   - ЭЙ! ВЫ, ОЛУХИ! НЕ СТРЕЛЯТЬ!
   Фонарь дернулся. От взрыва - бац! - прямо ей на голову полетели осколки глины. Зазвенела стрела арбалета: выстрел был направлен вверх и стрела впилась в стену, справа над ней.
   - Я же сказала - ВЫ, ОЛУХИ, НЕ ЗАСТРЕЛИТЕ МЕНЯ, МАТЬ ВАШУ!
   Послышался осторожный голос:
   - Марк! Это ты?
   Вмешался второй:
   - Это не Тиддер. Кто там?
   - А кто, как ты думаешь, блядь? - проорала Аш на франко-фламандском диалекте, принятом среди своих в ее лагере.
   Минута молчания, - когда у Аш сердце подскочило, дыхание в груди сперло от страха и надежды, - и потом второй голос, с явным валлийским акцентом, произнес:
   - Командир? Мать твою... командир? - Эвен!
   - Капитан!
   - Иду, иду! И не будьте такими уж хорошими стрелками!
   И - зашагала вверх по переулку на свет фонаря. Уверенно, как ни в чем не бывало. Ха! В неровном круге желтоватого света толпилось шесть или семь вооруженных солдат, все в стальных шлемах, с острыми, как бритва, алебардами, с мечами, двое - с арбалетами, один - бешено брыкался, доказывая, что он вовсе не выпускал стрелы.
   - Ошибка по небрежности, - ухмыльнулась Аш, проходя мимо, и закричала: - Эвен!
   Она потянулась к нему, схватила и крепко сжала руки малорослого черноволосого валлийца.
   - Ну? Томас, Бартоломью, Микель...
   - Ни фига себе! - благоговейно молвил Эвен Хью. - О, блядь!..
   - Капитан Аш! - Рыжий Томас Морган перекрестился, держа в другой руке взведенный арбалет.
   Остальные - высокие, широкоплечие - и на всех лицах печать недавнего, лютого голода - при виде Аш начали ухмыляться и отпускать восторженные комментарии. Вокруг них были аккуратно составленные штабелем бочки с вином, бархатные одежды и тяжелые джутовые мешки. Обращенные к Аш лица так и сияли от изумления.
   - Кто бы такому поверил!
   - Да я это, я, - сказала Аш, снова поворачиваясь к валлийцу.
   Вид у Эвена Хью был не особенно привлекательным: в прерывистом свете переносного железного фонаря было видно, что его кожаная безрукавка покрыта белыми пятнами пота, левая рука и запястье обмотаны старой, побуревшей повязкой. Другой рукой он сжимал эфес верхового меча.
   - Я мог бы это предвидеть, капитан, - сказал Эвен. - Мы прямо в центре этого хренового землетрясения - и тут вылезаете вы. Ну, что будем делать?
   - Почему меня спрашиваешь? - скривила губы Аш, обводя взглядом их грязные вороватые лица. - Ах да, верно, - я же командир! Я так и знала, что ты какую-нибудь причину да сыщешь.
   - Ты где была? - спросил другой лучник, Микель.
   - В визиготской каталажке, - усмехнулась Аш. - Но вот я тут. Ладно, тут у нас не херовое рождественское угощение для нищих. Говорите. Кто из наших тут, почему мы тут, и что, мать вашу, вообще происходит?
   Бум-мм!
   Эта пушка бабахнула так близко, что земля вздрогнула под ногами. Аш, сморщившись, заткнула уши пальцам. Она видела, как они наблюдают за ней, как скалятся и радостно ухмыляются; она заметила, какие у них напряженные лица, как почти все уже опомнились от первого изумления при виде своего пропавшего капитана - и вот уже снова к ним вернулась старая привычка слушать ее команду: "вот - Аш; она скажет, что нам делать, она вытащит нас отсюда, она вытащит нас откуда угодно; это - Аш". В бою, когда ярость бушует в крови, они даже не удивились; в бою всегда случается невозможное.
   ... В самом центре главного города империи визиготов, в окружении вражеского народа и войск противника...
   - Какой херов кретин привел вас, ребята, сюда? Арбалетчик Микель сапогом отодвинул в сторону подозрительный мешок.
   - Да кто же еще? Сумасшедший Джек Оксфорд, капитан, - вот кто.
   - О, провались ты!.. А кто при пушках?
   - Мессир Анжелотти, - ответил Эвен Хью. - Он там, наверху, старается вломиться в этот дерьмовый дом господина амира - конечно, эта халупа не развалится так, как остальные, а?
   - Какого еще господина амира? - Ладно, об этом - после. Что вы, мать вашу, вообще делаете в Карфагене?
   - Мы тут осаждаем их, капитан, - не видишь, что ли? Ждем, пока все эти крысенки вылезут и попытаются перекусать нас.
   Его копейщики дружно заржали. Аш хмыкнула.
   - Да мне их просто жалко, этих несчастных готов! Ладно, продолжайте в том же духе. И - смотрите! Вы забрались в самую середину развороченного улья.
   - А то не знаем! - ухмылялся Эвен Хью. Он выглядел счастливым.
   - Тело Марка Тиддера - в одном из этих переулков. Ты - Микель - иди, разыщи его; потом возьми себе напарника и принесите его сюда. Мы не оставляем наших...
   Перед ее глазами всплыл вдруг образ Годфри, в зеленой рясе, почерневшей от воды и грязи, и белые обломки кости над его загорелым лбом. У нее защипало глаза.
   - ... если можем. Если появятся какие-то войска, доложить сразу. Я буду в штабе.
   - Капитан, но ведь ты и есть штаб, - весело сказал Эвен Хью.
   - Ни черта подобного - пока не выясню, какие намерения у Оксфорда! Ты, - она указала на рыжеволосого командира второго отряда валлийских копейщиков, Томаса Моргана, - отведи меня к Оксфорду и Анжелотти. А вы, ребята, погасите этот хренов фонарь! Я вас за милю увидела. У всех у вас ума не больше, чем у полевой мыши, но это не причина сложить тут голову, ваше дело просто выполнять мои приказы! Ладно, пошли! Шевелись!
   Когда Аш двинулась вперед и высокий широкоплечий Томас Морган загородил поспешно погашенный фонарь, она расслышала чей-то шепот:
   - Дерьмо, вернулась, и морда расцарапанная...
   - Верно, - прорычала Аш. - Вернулась! Дерьмо! Они живы! Она улыбалась.
   Без фонаря, да еще небо скрыли тучи, видимость совсем исчезла, вокруг только тьма, но теперь впереди слышались голоса и крики солдат, протирающих затворы пушек и заряжающих их; она уцепилась за пояс Томаса Моргана и ступала след в след за его неуверенными шагами, а он, нащупывая себе дорогу древком алебарды, двигался вниз по улице, древко стучало по рассыпанным кирпичам кладки и обломкам булыжников.
   В животе у нее похолодело. Воображение рисовало ей кошмары среди кромешной тьмы: эти люди, которых она знает всю жизнь, - они угодили в ловушку на этих чужих улицах, они схвачены врагом в самом центре города, обнесенного стенами, - огороженный город внутри другого большого огороженного города, а весь Карфаген - снаружи, все амиры, все их домашние войска, вся армия короля-калифа, а еще торговцы, и ремесленники, и рабы; и каждый из них - наш враг...
   "Какого дьявола этот опасный безумец притащил их сюда? - гневно размышляла Аш. - Как бы мне вытащить их отсюда? И как бы перед этим все-таки успеть сделать то, ради чего мы здесь?.."
   Томас Морган споткнулся, пробормотал проклятие, постучал древком алебарды по разбитой вдребезги глыбе кирпичной кладки и свернул направо. Аш, с трудом удержавшись на ногах, последовала за ним.
   "Сколько моих ребят тут? О чем думает Оксфорд, черт бы его побрал? Да, мы наемники - но это не значит, что ты можешь выставлять нас, как свою последнюю надежду, и подвергать нас такому смертельному риску... Ну, впрочем, он-то может считать, что вправе поступать подобным образом просто я думала о нем лучше..."
   Воздух стал другим.
   Подняв голову к небу, Аш увидела, как тучи превращаются в редкие облака и сквозь них сияют яркие звезды: созвездия Вечного Сумрака. Она быстро опустила глаза в землю. Свет звезд позволил ей видеть, куда она ставит ногу, она отпустила пояс Томаса Моргана. Перед ней вырос дом с голыми стенами. Они стояли у угла.
   Справа висели измочаленные ворота - массивные, обитые железом разбиты не землетрясением, а пушечным огнем. Пушкари толпились на углу за несколькими большими щитами. [Арбалетчики пользовались высокими деревянными щитами как передвижными защитными приспособлениями, стреляя из-за них. Большие щиты часто были высотой три-четыре фута. Их поддерживали в вертикальном положении особыми стойками или же для этой цели выделялся специальный человек.] Два фальконета [Переносное оружие для двоих, среднее между малой пушкой и аркебузой.] опирались на стойки, воткнутые в грязь в то место мостовой, откуда при землетрясении вылетели булыжники. Солдаты отчаянно ругались и кричали; они старались выстрелить ярдов на пятьдесят вниз по переулку, да еще поперек него, чтобы последним взрывом окончательно снести ворота, а пушку подтащить поближе. Места развернуть орудие как следует не хватало - ширина переулка составляла не более десяти футов.
   Прибежали еще солдаты; деревянные двери, сбитые с других домов, служили им прикрытием вместо щитов. В десяти ярдах от Аш в мостовую беззвучно вонзились стрелы, подняв тучу каменных осколков. Голос Антонио Анжелотти - о, Ангелок! Аш улыбалась, счастливая от узнавания, просто от его присутствия. Мессир Анжелотти изрыгал проклятия. По крыше дома быстро перемещались защитники, стреляли вниз: визиготы, стража визиготского дома, этот дом...
   Память не подвела Аш. "Точно ли? Не кажется ли мне? Помню, как шли на север... Я прошла назад весь путь от дворца короля-калифа, вот здесь меня ввели в дом Леофрика... Да, ошибки нет - это дом Леофрика!"
   Ее вдруг осенило.
   Вот дерьмо! Теперь понятно, почему Оксфорд пришел сюда. Он делает то, что собиралась сделать я.
   Он пришел за каменным големом...
   Томас Морган проорал:
   - Вот они, командир!
   Но в его голосе прозвучало какое-то сомнение.
   Аш прошагала мимо него в переулок, заканчивающийся тупиком; тупик был освещен фонарями и факелами; он был полон солдат; они кричали, бегали туда-сюда; еще два фальконета стояли на входе в переулок прямо перед домом Леофрика, их затворы в безумной спешке протирали снова и снова - и палили, без устали палили в проклятый дом. Высокий блондин в итальянском камзоле и укороченной мантии присел возле пушечной команды и кричал - Анжелотти! И еще дюжина знакомых лиц: дьякон Ричард Фаверхэ; за большим щитом - тощий блондин, руки которого по запястья перебинтованы; и два алебардщика; и Флора дель Гиз - а за нею большая толпа, все в нагрудниках и ножных доспехах, с булавами и аркебузами, со знаком Льва на груди; и среди них молодой рыцарь с волосами цвета спелой ржи, в полудоспехах - Дикон де Вир; и сам Джон де Вир - вот он снимает свой шлем с забралом и утирает лоб...
   У нее была всего секунда, чтобы одним взглядом охватить их всех, поглощенных своими делами в этом упорядоченном хаосе, всего одна секунда, пока они ее не заметили. Внутри у нее все сжалось в панике: видеть своих людей, своих солдат, не замечающих ее, как будто ее тут и вовсе нет, вечный кошмар командира. Его авторитет всегда может растаять, как туман. Его авторитет всегда висит на нитке, тонкой, как паутинка. В конце концов, кто она такая, чтобы кто-то выполнял ее приказы?
   Нет уж. Мадам Аш - тот человек, который уговорил их бросить свои поля и заняться воинским делом. Приговорил к бесконечным сырым утренникам на травянистых, пропитанных кровью холмах, долгим ночам в горящих городах, переполненных изуродованными трупами. Она - тот человек, благодаря которому, как они надеялись, после всех этих кошмаров они все-таки останутся в живых.
   Двое-трое тех, кто оказался поближе, повернули головы, заметив Томаса Моргана. Один из пушкарей уставился на Аш неподвижным, непонимающим взглядом и опустил свой шнек; другой, у второй пушки, уронил затвор. Трое фламандских алебардщиков прервали разговор, у них отвисли челюсти.
   Антонио Анжелотти ужасно выругался на своем великолепном музыкальном итальянском языке.
   Флора медленно выпрямилась, в свете фонарей на ее лице вспыхнула безумная надежда, сменившаяся изумлением и - неожиданно - страхом.
   - Ну-ка под прикрытие! - заорала на нее Аш.
   Сама Аш тем не менее оставалась на открытом пространстве. Она подняла руки, отстегнула пряжку шлема Марка Тиддера и сдвинула его с головы. Ее коротко остриженные серебристые волосы стояли торчком, взмокшие от пота. Плевать на риск! Конечно, какая-нибудь тварь может угодить в меня стрелой, - плевать, пусть они меня видят.
   - Ни хрена себе... - молвил кто-то восхищенно.
   Аш затолкала шлем под мышку. Металл был холодным, это чувствовалось даже через кожаные ладони рукавиц. Свет от фонарей падал на плащ, почерневший и жесткий у горла от высохшей крови, на груди отчетливо виден Лев Лазоревый. Из-за того, что на руках у Аш были слишком большие кольчужные рукавицы, а на ногах - слишком большие сапоги, у нее был вид ребенка в одежде взрослого. Высокого тощего ребенка. Три шрама отчетливо выделялись темными пятнами на ее белых отмороженных щеках.
   И тут она пошевелилась, уперла кулак в бедро, чтобы ее признали по привычной позе: вот - Аш, капитан Аш, мадам Аш, кондотьер; женщина, в нарушение всяческих законов одетая по-мужски; женщина-воин в камзоле и рейтузах, волосы острижены, как у раба, лицо исхудало от голода и боли, но глаза сияют злой улыбкой.
   - Это она, это капитан! - дрожащим голосом объявил Томас Морган.
   - АШ! АШ!
   Она не поняла, кто это крикнул; в тот же миг, обвалом, к ней кинулись все. Они забыли о том, что в нескольких ярдах - полный дом врагов. Первым до нее добежал Анжелотти, слезы текли по его черному от пороха лицу, он обхватил ее обеими руками, как ствол дерева; Флора с силой оттолкнула его в сторону и вцепилась в руки Аш, уставилась ей в лицо - задыхаясь от невысказанных вопросов. А потом навалились все остальные: Генри де Тревиль, Людмила Ростовная, Дикон Стур, Питер Тиррел и Томас Рочестер со знаменем отряда, Герен аб Морган - все они накинулись на нее, хлопая по спине кольчужными рукавицами. Они орали так громко, что ее голоса было не слышно:
   - Поглядите только, что с вами, сукиными сынами, стало, стоило оставить вас на пять минут! Где Роберт? Где он, мать вашу!
   - В Дижоне! - Флора, внешне похожая на высокого мужчину с грязным лицом, крепко схватила ее за руку. Железная хватка хирурга. - Аш! Это правда ты? Ты постарела. Боже, ты постарела! А твои волосы... Ты была в тюрьме? Ты сбежала? - И в ответ на кивок Аш: - Матерь Божья! Зачем ты вернулась! Зачем ты вернулась к нам? Надо было тебе бежать подальше. Одному-то отсюда еще можно убежать...
   А ведь Флора права. Аш поняла это и испугалась. "У меня было гораздо больше шансов убежать одной. Не стоило мне подниматься по этой улице и соваться в самую гущу - очень небольшой - группы вооруженных безумцев.
   Но мне и в голову не пришло не делать этого..."
   Она не почувствовала сожаления и даже не удивлялась. Флора прикоснулась к холодной щеке Аш, обезображенной шрамами. "Почему я ожидала чего-то другого? Приветствую вас в сумасшедшем доме!"
   О Годфри я расскажу ей позже, решила Аш. Она подняла голову и оглядела круг лиц; все взмокли, несмотря на холодный воздух, у всех оружие наголо, двое невдалеке слезали с высокой стены.
   - Командиров ко мне!
   - Слушаю, капитан! - Морган умчался.
   Они находились в одном из переулков, которые с трех сторон окружают дом Леофрика и доходят до конца утеса. Аш представила себе этот план точно и подробно. С четвертой стороны - сама стена Цитадели.
   Она посмотрела вниз, на поперечный переулок.
   "Сейчас я смотрю на север. На стену Цитадели. Позади этой стены - и чертовски далеко внизу - гавань Карфагена".
   Из-за света фонарей и факелов трудно было понять: возможно, свет сочится из-за стены, а шум - издалека снизу, из-под стены.
   - Герен! - Она дружески ухмыльнулась Герену аб Моргану, вернувшемуся опять к ней от барьера из больших щитов, хлопнула его по плечу.
   - Ни хрена себе, ведь это ты! - он все не мог успокоиться.
   - Ты сюда привез отряд на корабле? Значит, у нас есть корабли? Ну и как тебе путешествие за границу в Вечный Сумрак, а, Герен?
   - Мерзость! - вздрогнул широкоплечий капитан. - Но это не я их привез, не я! Видишь ли, у меня морская болезнь.
   - Морская болезнь?
   - Поэтому я и стал лучником. А не торговцем шерстью, как все в моей семье. При переезде от Бристоля до Брюгге я всегда отдавал рыбам все, что съедал. - Герен аб Морган вытер рот тыльной стороной ладони. - И пока плыли сюда из Марселя на этой херовой галере, я только об одном мечтал - чтобы дело того стоило. А что твой папаша, богат?
   Группа солдат притащила большие щиты, и Аш упала на колено позади временного прикрытия, пока к ней подбегали остальные ее офицеры. Аш снова натянула шлем и застегнула его. Она взглянула на ворота дома Леофрика: расстояние отсюда до них по переулку пятьдесят ярдов, попали в них уже два - или три? - пушечных ядра, но они все еще крепкие. Надо больше пушек.
   - Леофрик мне не отец, - ответила она наконец Моргану. - Богат, да. Но мы будем путешествовать налегке, так что берите только такую добычу, какую легко донести - ясно?
   - Понял, капитан. Разумеется.
   Аш взяла себе на заметку, что надо будет обыскать Герена на обратном пути. Наверняка нахапает. Как бы потом ко дну не пойти со всем этим добром.
   - Все-таки как же вы, ребята, добрались сюда?
   - На венецианских галерах, - сказал ей на ухо Антонио Анжелотти, когда она взглянула на него. Своими ангельскими ресницами он прикрыл смеющиеся глаза. - Милорд Оксфорд отыскал для нас двух венецианских капитанов, переживших сожжение Республики. Они что угодно сделают, лишь бы навредить Карфагену.
   - Где они?
   - Стоят на якоре у берега в десяти милях отсюда. Мы прибыли переодетые в караванщиков из Александрии. Я...
   Мы решили, что они могли из Оксона увезти тебя сюда. И пошли слухи, что ты в Карфагене.
   - Первый раз в жизни слух оказался верным.
   Не столько в выражении лица Анжелотти, столько в его глазах было откровенное ожидание. И еще - вера в нее. Аш снова почувствовала приступ страха где-то внизу живота. Она сидела, скорчившись за хлипкими щитами, и думала: "Надо же, приехали за мной. Сделаем по-быстрому все, что задумано, и уносим ноги... А может быть, стоит просто уносить ноги, иначе погибнем все. Сколько бы их ни было, они все погибнут, если я их не вытащу отсюда. Именно этого они от меня и ждут. Уже пять лет - ждут.
   Ответственность. Я отвечаю за них. За всех вместе и каждого в отдельности. Даже если их привез сюда де Вир".
   Она ощутила лицом дуновение леденящего ветра, прилетевшего из южной пустыни. Ветер донес издали панические крики из центра Цитадели. Но здесь, в этом разрушенном квартале, - здесь никакого движения. Где Леофрик, где его люди? Где люди короля-калифа? Что происходит?
   - Хорошо, - сказала наконец Аш. - Кто-нибудь, найдите мне доспехи. Подходящие по размеру. И меч! Милорд де Вир, мне надо с вами переговорить!
   Поднявшись, она отошла в сторону, а когда граф Оксфорд подбежал к ней, взяла его за облаченную в стальной доспех руку и отвела на несколько шагов прямо под стену, в то место, над которым не было амбразур. Здесь угол наклона стены был таким крутым, что не простреливался.
   Откуда-то из переулка послышались крик и хруст - и громкий торжествующий вопль:
   - Попал!
   - Мадам, - начал Джон де Вир.
   Его блеклые голубые глаза были прищурены, как будто он смотрел на яркий свет или развеселился. Поверх стальных доспехов на нем была надета ливрея де Виров - алая, желтая и белая - преувеличенно яркая в тусклом свете фонарей. Под поднятым забралом шлема лицо его было красивым, грязным, морщинистым, оно сияло, как у возбужденного юнца.
   Бум-мм!
   Звук без предупреждения ударил по барабанным перепонкам. Ушам стало больно, даже несмотря на подкладку шлема. В переулок посыпались отбитые кирпичи, и каменная пыль осыпала плечи; запрыгали осколки булыжников, растрясенных землетрясением, и у Аш опять защипало глаза.