Джентл Мэри. Пропавшая рукопись (Аш - Тайная история - 1)

   Годфри Максимиллиан тихо сказал:
   - Они боятся потерять тебя.
   - Это потому, что я всегда выводила их из боя с победой. - Во рту у нее было сухо. - А теперь, что я ни делай, я проиграла.
   - Это новая игра. Тебе приходится играть в нее в юбке.
   Флориан - Флора - пробормотала:
   - Девять из десяти понимают, что не сумели бы вести отряд, как это делаешь ты. Те, кто воображают, что могли бы, ошибаются. Дай им поговорить, они сами об этом вспомнят.
   Аш с трудом кивнула и повысила голос, выкрикивая, словно на поле боя:
   - Слушайте! Я даю вам время до повечерия. [По монастырской системе - 9 часов вечера] Соберетесь здесь для вечернего богослужения отца Годфри. Тогда я и послушаю, что вы надумали.
   Она спрыгнула с телеги. Флориан тут же пристроился рядом, шагая с ней в ногу. Лекарь и ходит по-мужски, отметила Аш: движение от плеча, не от бедра. И такая грязная, что никто не замечает, что ей ни к чему бритва.
   Высокая женщина молчала. Аш была ей за это благодарна.
   Она сделала крюк, чтобы проверить запасы сена и овса для лошадей; заглянула к травникам, работавшим и для Уота Родвэя, и для аптеки Флориана; убедилась, что между палатками запасены бочки с водой и чаны с песком - в промозглую ночь полотняные навесы вспыхивали, как порох. Она орала на портниху, сидевшую в фургоне при свете свечи без колпака, пока плачущая баба не заменила свечку фонарем. Она осмотрела алебарды и запасы наконечников для стрел в палатке оружейника, расспросила, много ли предстоит ремонта: новой заточки мечей и рихтовки помятых доспехов.
   Флориан придержала ее за железное плечо:
   - Хватит суетиться!
   - Что? А. Ладно. - Аш выпустила из рук обрывок кольчуги, кивнула оружейнику и вышла из палатки. Небо уже потемнело.
   - Вряд ли эти засранцы понимают в политике больше меня. Почему я позволила им решать?
   - Потому что сама не можешь. Или не хочешь. Или не решаешься.
   - Вот спасибо, объяснила!
   Аш зашагала обратно, туда, где под штандартом уже зажгли фонари. Голос отца Годфри, певшего вечерню, разносился между палатками. Она пробиралась между людьми, сидевшими на холодной земле.
   Оказавшись под знаменем, Аш развернулась:
   - Ну давайте. Что решил отряд? Все здесь?
   - Да, - Герен аб Морган поднялся на ноги. Он явно чувствовал себя неуверенно под взглядами людей, выставивших его своим оратором. Аш оглянулась на Роберта Ансельма. Ее заместитель выбрал себе место в тени между двумя фонарями. Лица не разглядеть.
   - Голоса подсчитаны, - крикнул Роберт. - Все законно, Аш.
   Герен выпалил:
   - Расплеваться с нанимателем уж больно рискованно. Мы проголосовали за брак.
   - Что?!
   - Мы доверяем вам, капитан. - Громоздкий рыжеволосый сержант лучников почесал задницу. - Мы вам доверяем. Вы что-нибудь да придумаете. Вам решать, капитан. Разберитесь с проблемой, пока идут приготовления к венчанию. Мы им не позволим сплавить нашего капитана!
   Ужас захлестнул ее, не оставив ни единой мысли в голове. Она обвела глазами освещенные фонарями лица.
   - Чтоб вас! Чтоб вас всех!
   Аш, как буря, пронеслась через толпу.
   "Если я выйду за него, он получит мой отряд".
   Она лежала на тощем тюфяке, закинув руку за голову и уставившись в крышу палатки. Вечерний бриз шевелил парусину, играя тенями. Поскрипывала веревочная сетка кровати.
   Сладкий аромат пробивался сквозь теплый запах ее пота: с потолка свисали пучки трав. Аш различила запахи ромашки, тысячелистника... Рядом поблескивала сталь. Чем разыскивать мечи и пики в грязной соломе, устилающей пол, проще засунуть оружие за каркас шатра. Жизнь в лагере - это вечная борьба с грязью.
   "Выйти за него замуж - за парня, который, может, помнит, а может, забыл, как обошелся со мной хуже, чем с портовой шлюхой".
   Тюфяк сбился комьями, под спиной что-то мешало. Аш поворочалась: один черт! В сырой палатке стало душно. Она лежала, потихоньку раздергивая шнуровку на плечах; выдернула шнурки до конца, скинула рукава камзола. Стало прохладней.
   - Боже милосердный! Я увязла и погружаюсь все глубже...
   Миланский панцирь, собранный на специальной стойке, блестел в полумраке плавными серебряными изгибами. Аш потерла следы, оставшиеся на коже от ремешков креплений. Кажется, наплечники начинают ржаветь. При свете глиняной масляной лампы не разглядишь. Надо бы сказать Фили, чтоб отчистил песком, а то въестся так, что придется нести к оружейнику. Страшно подумать, что он ей скажет, увидев доспехи в таком состоянии.
   Аш изогнулась, разминая мышцы на внутренней стороне бедер. Скачка из Кельна не прошла даром.
   Полосатые стены палатки под порывами ветерка раздувались и опадали, как бока большого дышащего зверя. За обманчивой безопасностью стен слышались негромкие голоса. Стража на месте: полдюжины арбалетчиков, и при каждом здоровенный мастиф, на случай, если кто из бургундцев решится проникнуть в лагерь и похитить командира наемного войска.
   Аш, цепляя носком за пятку, спихнула сапоги, потерла босые ступни о тюфяк, распустила ворот рубахи. Случается, ощущаешь свое тело слишком отчетливо: сведенные усталостью мышцы, кости, вес корпуса, рук и ног, шерсть и полотно, прикасающиеся к коже. Аш вытянула из чехла нож с деревянной ручкой, повернула лезвие к свету, провела ногтем, проверяя, нет ли зазубрин. Бывают же ножи, которые ложатся в руку, словно сроду там были!
   Она пробормотала вслух, со злой насмешкой в голосе:
   - Меня грабят на законных основаниях. Что делать?
   Голос, давно поселившийся в ее душе, бесстрастно откликнулся:
   - Отсутствует соответствующая тактическая задача.
   - Дерьмовая задача! - Аш сунула нож обратно в чехол, отстегнула пояс, приподняла зад и, не вставая, выдернула из-под себя вместе с ножом и кошельком. - Что тут скажешь!
   Огонек светильника мигнул.
   Аш приподнялась на локте. Кто-то вошел в палатку - в переднюю половину, не видимую за занавесью, которой она отгородила себе спальню.
   В сырую погоду она устраивала на полу дощатый настил - на ладонь от земли. Планки качались и скрипели под тяжестью шагов. Даже если бы мальчишки проспали, если бы стража сгинула - она бы проснулась. Вот по соломе можно подкрасться почти беззвучно.
   - Это я, - предусмотрительно предупредил гость, прежде чем откинуть занавесь. - Роберт Ансельм.
   Аш откинулась назад и взглянула на него:
   - Прислали тебя? Думают, ты сумеешь меня уговорить?
   - Прислали меня. Они думают, я сумею сохранить голову на плечах. Не прирежешь ведь старого приятеля, а? - он тяжело уселся на один из пары массивных деревянных сундуков, стоящих рядом с ее койкой; тяжелых германских сундуков с замками, занимающими все пространство внутри выпуклых крышек. Для пущей надежности Аш привязывала их цепью к опорному шесту.
   - Кто это - "они"?
   - Годфри, Флориан, Антонио. Мы разыграли в картишки. Я продул.
   - Врешь! - Аш потянулась. - Врешь, мудак!
   Роберт Ансельм рассмеялся. Из-за лысины казалось, что лицо его все состоит из глаз да ушей. Из-под штанов спереди выбился подол грязной рубахи. У него уже появилось брюшко, а пахло от него сладкой смесью пота, свежего ветра и дыма. Щетина на подбородке и плечи в косую сажень - мало кто замечал, что ресницы у мужика длинные и мягкие, как у девушки.
   Роберт опустил руку, принялся разминать ей плечи. Аш изогнулась, подставляя затекшие мышцы его сильным пальцам, прикрыла глаза. Когда его рука перебралась вперед, глаза резко открылись.
   - Не нравится? - риторический вопрос. - А так? - его руки вернулись к лопаткам.
   Она перевернулась, подставляя спину.
   - Ты ведь сам меня учил: не спи с подчиненными. Испортил тогда все лето.
   - Тебе бы надписать где-нибудь на видном месте: "Я не все знаю. Я могу ошибиться".
   - Не могу я ошибаться. Тут же найдется кто-нибудь, кто только того и ждет.
   - Это верно.
   Он нажал большим пальцем на позвонок. Раздался громкий щелчок сухожилие встало на место. Руки Роберта замерли.
   - Ты в порядке?
   - А ты как думал?
   - За последние два часа я получил сто пятьдесят советов пойти и поговорить с тобой. Бальдина из обоза, Гарри, Эвен, Тобиас, Томас, Питер. Люди Матильды; Анна, Людмила...
   - Джоселин ван Мандер.
   - Нет, - неохотно проворчал Роберт. - От ван Мандера - никого.
   - Так! - Аш села прямо. Роберт Ансельм убрал руки.
   - Джоселин в эту кампанию собрал тринадцать копий и теперь воображает, что может решать за меня! Так и знала, с ним будут проблемы. Я могла бы расплатиться с ними и отослать к Джакобо Россано - пусть он с ними мучается. Ладно, ладно, - Аш вскинула обе руки. Понятно, Роберт к тому и клонил, а она-то приняла было его нерешительность за чистую монету! - Да, ладно. Хорошо! Да!
   За стенами палатки тихо, как отлаженный механизм, но внятно для нее, вращалась машина военного лагеря. Суета вокруг полевых кухонь, вечная овсянка, преющая в железных котлах. Кто-то дежурит у костров. Кто-то выводит коней попастись на остатках травы по берегам Эрфта. Кто-то упражняется с мечом, с пикой, с алебардой. Кто-то дерет нанятую вскладчину шлюху. Чьи-то жены - скорей всего, те же шлюхи, только постаревшие, - чинят мужьям рубахи. Свет фонарей, огни костров, визг животного, которое мучают скуки ради. И над всем этим - небо в звездах.
   - Я хороша на поле боя. В политике не смыслю. Мне следовало бы знать, что я не понимаю в политике, - Аш взглянула в глаза Роберту. - Я рассчитывала побить их в их собственной игре. Как я могла быть такой дурой?!
   Ансельм неумело потрепал ее по голове:
   - Да пошло оно все в задницу.
   - Именно. В задницу все это.
   Двое часовых обменялись дневным паролем со сменой. Аш слышала их голоса. Она не видела лиц, но знала: отмыты, накормлены, мечи тщательно заточены, на плечах рубашки и какая никакая, а броня; на значках вышит Лазоревый Лев. В императорском лагере есть солдаты не хуже, но этих здесь не было бы - если бы не она. Да, все это ненадолго, да, они наемники, но именно она сделала из них - отряд.
   Аш поднялась на ноги:
   - Слушай, я расскажу тебе о... семье дель Гиз, Роберт. А ты скажешь мне, что делать. Потому что я не знаю.
   Через четыре дня после того, как войска Карла Смелого, герцога Бургундского, и люди императора Фридриха III отошли от Нейса, покончив с осадой, ["Жизнеописание" дель Гиза в издании "Гутенберг пресс" приводит дату 27 июня 1476 г.; осада Нейса, разумеется, окончилась 27 июня 1475, однако вес современные источники называют дату венчания, состоявшегося 4 дня спустя - 1 июля 1476] Аш стояла под огромными сводами Зеленого Собора в Кельне. Человеческому глазу не под силу было охватить огромную толпу собравшихся. Плечом к плечу стояли люди в одеяниях из синего бархата и алого сукна, с серебряными цепями на груди, с кошельками и кинжалами у пояса, в ярких шляпах с загнутыми полями и с колпачками, свисающими на плечи.
   Императорский двор.
   Тысяча лиц, высвеченных разноцветными лучами, пробивающимися сквозь стекла витражей, падающими почти отвесно из узких прорезей под сводами. Тонкие каменные колонны, уходящие ввысь, слишком хрупкие, чтобы удержать сводчатую крышу; и у основания этих колонн люди с золоченными эфесами кинжалов и со множеством подбородков. Они перешептываются все громче, косятся на нее.
   - Он опоздает. Уже опоздал! - Аш сглотнула. - Не могу поверить. Он выставляет меня дурой перед всеми.
   - И не верь. Слишком хорошо, чтобы сбыться, - прошипел Ансельм. - Аш, надо что-то делать!
   - Что именно? За четыре дня ничего не придумали, так нечего и пытаться в последнюю минуту!
   Сколько осталось минут до того, как право подписывать контракт за отряд перейдет от жены к мужу? Все средства избежать брака исчерпаны. Единственное, что остается - это взять и просто выйти из собора. Прямо сейчас.
   На глазах у всего двора.
   К тому же они правы, рассуждала Аш. Половина царствующих семей христианского мира переженилась с другой половиной; не видать нам контракта, пока шум не уляжется. До будущего сезона уж наверняка. А у меня не хватит средств целый год кормить отряд. И на полгода не хватит!
   Роберт Ансельм поверх ее головы переглянулся с отцом Годфри Максимиллианом.
   - Нам бы не помешала молитва, взывающая к милосердию, отец.
   Бородач кивнул.
   - Теперь уж, пожалуй, не важно, а все-таки ты разузнал, кто меня так подставил? - прошептала Аш.
   Годфри, стоявший у нее за правым плечом, так же тихо ответил:
   - Сигизмунд Тирольский.
   - Проклятье! Сигизмунд! Что мы ему... Ну и память. Это потому, что под Хоринутом мы сражались за другую сторону?
   Годфри наклонил голову:
   - Сигизмунд Тирольский так богат, что Фридрих не может себе позволить отклонить его совет. Я слышал, Сигизмунд недолюбливает наемные отряды, если в них больше пятидесяти копий. С его точки зрения, они представляют угрозу. Чистоте благородного искусства войны, сама понимаешь.
   - Война - благородное искусство? Да он бредит!
   Бородатый священник лукаво усмехнулся:
   - А что ты сделала с его дружиной?
   - Да ведь мне за это и платят! Вот мило, устраивать нам такую подлянку в отместку за обычную работу!
   Аш огляделась через плечо. И позади нее люди стояли плотно: богатые кельнские купцы, ее собственные командиры копий, перещеголявшие купцов в богатстве нарядов, толпа наемников, которым пришлось оставить оружие у входа в собор и которым, следовательно, щеголять было нечем.
   Не было слышно непристойных шуток, не было и веселых ухмылок. А ведь случись жениться любому из ее парней, без этого не обошлось бы. Дело не только в том, что Аш рискует их будущим: она шкурой чувствовала: сейчас она из командира превращается на их глазах в женщину. Да, в городе, в мирное время они вспоминают, что она женщина, - на поле боя-то об этом вспоминать некогда.
   Аш зарычала шепотом:
   - Господи, родиться бы мужчиной. Лишних шесть дюймов росту, драгоценная способность писать стоя - и избавление от этой кучи говна.
   Серьезный, озабоченный Ансельм не удержался, прыснул, как мальчишка.
   Аш привычно скосила глаза, ожидая увидеть усмешку на лице Флориана, но лекаря не было рядом; переодетая женщина затерялась в суматохе, всегда сопутствующей снятию лагеря, и ее уже четыре дня не было видно - особенно ловко, как заметили не знающие подоплеки ее исчезновений солдаты, она избежала тяжелой работы при устройстве нового лагеря под Кельном.
   Аш добавила:
   - Я еще могла бы смириться с тем, что Фридрих назначил венчание аккурат в день святого Симеона... [Симеон Сальюс погиб в 590 г. считался покровителем отбросов общества, в особенности проституток. Его день - 1 июля.] Может, сослаться на прежнюю помолвку? Кто-нибудь поднимется на алтарный камень и поклянется, что я еще ребенком обручилась с ним?
   Ансельм пожал плечами.
   - И кому же предстоит встать и принять на себя весь чан дерьма? Чур, не я!
   - Я и не собиралась тебя просить, - Аш замолчала, увидев приблизившегося к ним епископа Кельна. - Ваша милость...
   - Наша нежная юная невеста. - Тощий высокий епископ пальцем расправил складки знамени, которое держал Роберт Ансельм, и нагнулся, разглядывая девиз, вышитый под изображением Льва. - Что у нас тут?
   - Иеремия, глава 51, стих 20, - подсказал Годфри. Ансельм басом продекламировал перевод:
   - "Ты у Меня молот и оружие воинское, ибо тобой Я поражал народы и тобою сокрушал царства". Нечто вроде девиза полка, ваша милость.
   - Как подобающе! Как добродетельно!
   Новый голос пронзительно шепнул:
   - Кто тут добродетельный?
   Епископ согнулся в поклоне, шурша зеленой рясой и епархилью.
   - Ваше императорское величество.
   Фридрих Габсбург, хромая, прошел через расступившуюся толпу. Сегодня заметила Аш - он опирался на посох. Малорослый император поднял взгляд на отрядного священника. Смотрел, словно на какое-то диво.
   - Так это о тебе? Сын мира среди исчадий войны? А ведь сказано: "отряд копейщиков обличай - да рассеешь тех, кто радуется кровопролитию". [Псалтырь 68:30]
   Годфри Максимиллиан стянул капюшон и стоял перед императором с почтительно обнаженной - хотя и растрепанной - головой.
   - Но, ваше величество, Книга притчей, сто сорок четыре - припоминаете?
   Император сухо хихикнул:
   - "Благословен будь Господь силы, научивший руку мою воевать, а пальцы сражаться". Так. Образованный священник.
   - Может быть ты, как образованный священник, - предложила Аш, скажешь его величеству, сколько нам ждать пропавшего жениха, прежде чем разойтись по домам?
   - Ждите, - коротко проговорил Фридрих.
   Разговор вдруг иссяк.
   Аш не стоялось на месте, но тяжелые складки платья и взгляды придворных не давали ей расхаживать. Над алтарем сияла золоченая резьба Девять Чинов Ангелов: серафимы, херувимы и престолы, ближайшие ко Господу; потом власти, силы и добродетели; дальше - княжества, архангелы и ангелы. Княжества в Кельнском соборе были изображены с приподнятыми крыльями и ярко выраженным мужеством. Они, улыбаясь, поддерживали каменную копию императорской короны Фридриха.
   Что за игру ведет Фернандо дель Гиз? Он не посмеет ослушаться императора. Или посмеет? Посмеет?
   В конце-то концов, он ведь рыцарь. Он может попросту отказаться взять в жены простолюдинку. Господи, вот бы и отказался...
   Слева от алтаря, по капризу резчика, князь мира сего протягивал розу фигуре Роскоши. [Подобные фигуры можно было видеть в Фрайбурге-ин-Брайсгау (1280). До нашего времени не сохранились.] К подолу его мантии цеплялись жабы и змеи. Среди каменных фигур - множество женщин. Живых - только пятеро: сама невеста и ее подружки. Хранительницы девичьей чести стояли за ее спиной: Людмила (в лучшем платье, какое нашлось у портнихи), Бланш, Изабель и Элеанор. Подруги детства - они вместе торговали собой еще в отряде Грифона. Аш не без удовольствия отмечала, сколько благородных жителей Кельна нервно отводили глаза, стараясь не встречаться взглядами с Бланш, Изабель и Элеанор.
   "Если уж я должна вытерпеть эту чертову канитель, я все сделаю по-своему!"
   Аш следила глазами за императором, погруженным в беседу с епископом Стефаном. Они расхаживали по собору непринужденно, словно по дворцовой галерее.
   - Фернандо опоздал... он не явится! - Аш готова была приплясывать от радости и облегчения. - Ну и отлично. Он-то нам не враг! Все это затеял эрцгерцог Сигизмунд. Это он впутал меня в политику. В бою-то ему против меня слабо!
   - Женщина, ты сама чуть не вывернулась наизнанку, добиваясь от Фридриха земель. - Яда в голосе Годфри хватило бы и на Флориана. Сигизмунд просто обернул себе на пользу твой же грех - жадность.
   - Это не грех, а дурь. - Аш хотелось еще раз оглянуться, но она удержалась. - Да ладно, все ведь обошлось!
   - Да... Нет! Кто-то подъехал.
   - Дерьмо! - Ее пронзительный шепот разнесся за два ряда. Люди смущенно оглядывались на невесту. Серебряные волосы Аш были распущены, как подобает девице. Она только недавно расплела тугие косы, и волнистые пряди водопадом стекали по спине до подколенок. Тончайшая, прозрачнейшая вуаль покрывала ее. Удерживал вуаль серебряный венчик в виде венка маргариток. Кисея была так прозрачна, что сквозь нее видны были шрамы на скулах. В пышных платьях Аш потела и стояла как столб в сине-золотых юбках.
   Забили барабаны, заиграли трубы. У Аш забурчало в животе. Фернандо дель Гиз с дружками торопливо прошагал к своему месту - молодые германские рыцари, на каждом наряд, какого не купишь за все деньги, что заработала Аш, шесть лет подставляя свое тело под стрелы и удары мечей в первых рядах сражающихся.
   Император Фридрих Третий, властитель Священной римской империи, проследовал в сопровождении свиты на свое место в первом ряду. Аш отыскала глазами лицо Сигизмунда Тирольского. Герцог, к ее разочарованию, не усмехался.
   Косые лучи из огромных продольных бойниц скрещивались, высвечивая зеленым сиянием алтарную фигуру черного мрамора: женщина на спине быка. [Буквальный перевод с немецкого оригинала. Подобной алтарной скульптуры в Кельне не известно.] Аш с отчаянием взглянула на ее загадочно улыбающееся лицо, на златотканое парчовое покрывало, окутывающее ее голову. Мальчики певчие со свечами зеленого воска в руках, в белых ризах, уже выстроились на хорах. Аш почувствовала, что кто-то подошел к ней.
   Она скосила глаза вправо. Молодой Фернандо дель Гиз. Старательно разглядывает алтарь - лишь бы не смотреть на невесту. Здорово взъерошенный, с непокрытой головой. Она впервые как следует рассмотрела его лицо.
   "...Я думала, он старше меня. Ничего подобного. Ну, может на год, на два...
   Теперь я вспомнила. Не то лицо - старше, с чистой кожей и широкими бровями, с веснушками на прямом носу. Не густые золотистые волосы, подстриженные по плечам... Другое..."
   Аш видела, что он смущенно сутулит широкие плечи, видела его тело уже не мальчик, почти мужчина - сконфуженно переминается с ноги на ногу.
   "Вот оно. Вот оно".
   Рука так и тянулась растрепать его заботливо уложенные волосы. Под сладкими духами чувствовался запах мужчины. "Я была тогда ребенком. А теперь..." Пальцы сами, без участия разума, предчувствовали, каково будет распустить шнурки его бархатного камзола, стянуть его с широких прямых плеч, которым не нужны ватные подкладки, к тонкой талии и развязать завязки гульфика... "Милый Христос, умерший за нас! Я все еще схожу по нему с ума, как в двенадцать лет..."
   - Госпожа Аш?
   Ее, кажется, о чем-то спросили?
   - Да, - рассеянно согласилась она.
   Свет ударил ей в глаза. Фернандо дель Гиз поднял тонкую вуаль. У него зеленые глаза: зеленые, как камни; темные, как море.
   - Вы обвенчаны, - объявил епископ Кельна.
   Фернандо дель Гиз заговорил. Аш уловила в его дыхании теплый запах вина. Он отчетливо и громко проговорил в тишине:
   - Я бы лучше женился на собственной кобыле.
   Роберт Ансельм пробормотал:
   - Жаль, кобыла отказала.
   Кто-то ахнул, кто-то засмеялся. Из глубины собора долетел довольный мерзкий хохоток. Аш показалось, что она узнала голос Джоселина ван Мандера.
   Не зная, смеяться или плакать, или, может, стукнуть кого, Аш смотрела в лицо молодого человека, женой которого только что стала. Она искала намека - хотя бы намека на ту заговорщицкую, добродушную ухмылку, которой он обезоружил ее под Нейсом.
   Ничего подобного.
   Она сама не заметила, как распрямились ее плечи, а лицо приняло выражение, обычно возникавшее на поле боя.
   - Вы не смеете так говорить со мной.
   - Вы теперь моя жена. Как хочу, так и говорю. А будешь выступать, поколочу. Моя жена будет покорной!
   - Это я буду покорной? - Аш невольно прыснула.
   Фернандо дель Гиз провел пальцем в тонкой кожаной перчатке от подбородка Аш вниз, к вырезу сорочки, потом демонстративно обнюхал руку:
   - Пахнет мочой. Да, несомненно, мочой.
   - Дель Гиз, - предостерегающе произнес император.
   Фернандо повернулся к ней спиной и, печатая шаги по каменному полу, направился туда, где стоял Фридрих Габсбург и заплаканная Констанца (теперь, когда церемония окончилась, придворные дамы могли войти в неф). На оставшуюся стоять невесту никто и не смотрел.
   - Нет, - Аш удержала за плечо Роберта Ансельма, взглядом остановила Годфри. - Не надо. Все в порядке.
   - Все в порядке? И ты спустишь ему такое? - Роберт набычился, плечи поднялись к оттопыренным ушам - он весь так и рвался догнать Фернандо дель Гиза и вышибить из него дух.
   - Я знаю, что делаю. Только что поняла. - Аш крепче сжала его плечо. Позади перешептывались ее однополчане. - Как невеста я представляю грустное зрелище, - тихо продолжала Аш, - зато из меня выйдет превеселая вдова.
   Мужики вылупили глаза. До смешного. Аш спокойно смотрела на них. Роберт Ансельм коротко кивнул. Успокоился. Годфри холодно усмехнулся.
   - Вдова наследует предприятие мужа, - напомнила Аш. Роберт опять кивнул.
   - Хотя Флориану об этом лучше не говорить. Как-никак, брат.
   - Ну и не говорите ему, - Аш старалась не смотреть на Годфри. - Это будет не первый "несчастный случай на охоте" среди германской знати.
   Аш на мгновение замерла под высокими сводами собора. Забыла о чем говорила, забыла о собеседниках; ее взгляд упал на стройную фигуру Фернандо, возвышавшегося над своей матерью. Все тело всколыхнулось от одного взгляда на него.
   Нелегко это будет. Как бы ни обернулось, будет нелегко.
   - Дамы и господа, - Аш обернулась, чтобы удостовериться, что подружки поддерживают трен ее платья и она может двигаться, коснулась унизанными кольцами пальцами руки Годфри. - Нам не подобает ютиться по углам. Надо поблагодарить гостей, почтивших своим присутствием мое венчание.
   Опять живот свело. Аш очень хорошо представляла, как выглядит: юная невеста с откинутой вуалью и пышным облаком серебристых волос. Она только не знала, что на бледных щеках отливают розовым перламутром шрамы. Первым делом направилась к командирам копий - с ними легче: перекинуться парой слов с одним, обменяться шуткой или рукопожатием с другим.
   Кое-кто смотрел на нее с жалостью.
   Аш не удержалась, снова отыскала взглядом Фернандо дель Гиза. Он стоял в луче света, светлый, как ангел, - и беседовал с Джоселином ван Мандером.
   - Уже успел!
   Роберт передернул плечами:
   - Его контракт теперь принадлежит дель Гизу.
   За ее спиной послышался шепот. Тяжелый трен, оставшись без поддержки, оттянул назад плечи. Аш сердито оглянулась на Большую Изабель и Бланш.
   Те, позабыв свои обязанности, перешептывались, боязливо поглядывая на стоявшего поодаль мужчину. Аш узнала южанина, которого видела под Нейсом.
   Маленькая Элеанор как раз поясняла Бланш:
   - Он из Проклятых Земель.