Фрэзер Джеймс Джодж. Фольклор в ветхом завете

плывший по воде, и таким образом уцелели. Когда потоп прекратился, ветер
умчал ящик с людьми в город Тиауанако, находящийся на расстоянии 70 лье от
г. Куско.
По поводу перуанских легенд о великом потопе испанский историк Геррера
говорит: "Древние индейцы передавали, со слов своих предков, что задолго до
появления инков, когда страна была густо заселена, произошел великий потоп,
море вышло из берегов, и вся земля покрылась водой, а все люди погибли.
Гуанки, живущие в долине Хауха, и чикито из провинции Кольяно добавляют к
этому, что некоторые люди укрылись в пещерах и гротах высочайших гор и потом
вновь заселили страну. Другие горцы утверждают, что все погибли от потопа и
только шесть человек спаслись на плоту; от них произошло все население
страны. Что здесь действительно было частичное наводнение, можно считать
вполне вероятным, потому что такое мнение распространено во всех
провинциях".
У чиригуано, некогда могущественного индейского племени с юго-востока
Боливии, существует следующее сказание о великом потопе. Могучее, но злобное
сверхъестественное существо, по имени Агуара-Тунпа, объявило войну истинному
богу Тунпаэтэ, создателю племени чиригуано. Причина вражды осталась
неизвестной, но надо полагать, что это была просто злоба или дух
противоречия. Чтобы досадить истинному богу, Агуара-Тунпа поджег все прерии
в начале или в середине осени, так что вместе с растениями и деревьями
погибли и все животные, от которых в те времена зависело существование
индейцев, ибо тогда они еще не занимались, как теперь, разведением маиса и
других злаков. Таким образом, лишившись всяких средств пропитания, индейцы
чуть не умерли от голода. Однако, спасаясь от огня, они отступили к речным
берегам, и здесь на земле, еще дымящейся от великого пожара, они кое-как
перебивались рыбой, которую ловили в реке. Видя, что добыча ускользает из
его рук, раздосадованный Агуара-Тунпа придумал другое средство, чтобы
привести в исполнение свой адский замысел против человеческого рода. Он
наслал ливень на землю, надеясь потопить в воде все чиригуанское племя, и
чуть было не преуспел в этом. К счастью, чиригуано удалось расстроить его
план. Действуя по внушению истинного бога Тунпаэтэ, они отыскали большой
лист падуба и посадили на него двух маленьких детей, мальчика и девочку,
рожденных от одной матери, и пустили этот крошечный ковчег с его драгоценным
грузом плыть по воде. Дождь лил потоками, вода поднялась и затопила всю
землю, все чиригуано утонули; спаслись только двое детей на листе падуба.
Наконец дождь прекратился, и вода спала, оставив после себя огромные
пространства вонючего ила. Дети высадились из ковчега. Останься они здесь
дольше, они погибли бы от холода и голода. Разумеется, рыбы и другие твари,
живущие в воде, не потонули, напротив, они откормились на приволье и
представляли теперь отличную пищу для обоих детей. Но как им было сварить
пойманную рыбу, когда везде огонь, конечно, потух по время потопа? Тут им
пришла на помощь большая жаба. Прежде чем потоп залил всю землю,
предусмотрительное животное успело спрятаться в норе, взяв в рот несколько
раскаленных угольков, которые она в течение всего потопа раздувала и таким
образом сохранила горящими. Увидев, что земля уже высохла, она выскочила из
норы с горящими угольками во рту и, направившись прямо к детям, принесла им
в дар огонь. Так они получили возможность жарить пойманную рыбу и согревать
свои коченеющие тела. Со временем дети выросли, и от их союза произошло все
племя чиригуано.
Туземцы Огненной Земли, на крайнем юге Южной Америки, рассказывают
фантастическую и неясную легенду о великом потопе: солнце погрузилось в
море, воды с шумом поднялись, и вся земля была затоплена, за исключением
одной очень высокой горы, где нашло прибежище незначительное количество
людей.

Сказание о великом потопе в Центральной Америке и Мексике.
Индейцы в Панаме "имеют некоторое представление о Ноевом потопе и
говорят, что от него спасся в лодке один человек с женой и детьми, от
которых впоследствии произошел расселившийся по земле человеческий род".
Никарагуанские индейцы думают, что сотворенный мир был впоследствии разрушен
потопом, а после разрушения боги заново создали людей, животных и все
прочее.
"У мексиканцев, - говорит итальянский историк Клавиджеро, -
существовало, как и у других культурных народов, отчетливое, хотя несколько
искаженное вымыслом, предание о сотворении мира, всемирном потопе, смешении
языков и рассеянии народов, и все эти события воспроизведены в их
национальной живописи. Они говорили, что после того, как человечество
погибло от потопа, сохранился только один мужчина, по имени Кокс-Кокс
(другие называют его Теоципактли), и одна женщина, именуемая Ксочикетцал,
которые спаслись в челноке и впоследствии высадились на горе Колгуакаи, где
прижили очень много детей. Все эти дети были немыми от рождения, но прилетел
голубь с высокого дерева и наделил их языками, столь различными, что они не
могли понимать друг друга. Тласкальцы полагали, что люди, пережившие потоп,
превращены были в обезьян, но постепенно вновь обрели речь и рассудок".
В мексиканской провинции Мичоакан также сохранилась легенда о потопе.
По словам туземцев, в начале потопа некий человек, по имени Тецни, с женой и
детьми сели на большое судно, взяв с собою животных и семена различных
растений в достаточном количестве, чтобы вновь снабдить ими землю после
потопа. Когда вода спала, человек выпустил ястреба; птица улетела, но, найдя
мертвые тела, стала пожирать их и не вернулась назад. Тогда человек послал
других птиц, но и те не прилетели обратно. Наконец он выпустил колибри, и
птичка вернулась с зеленой веткой в клюве. В этой легенде посланцы-птицы
сильно напоминают ворона и голубя в Ноевой легенде, которую индейцы могли
услышать от миссионеров.
Индейцы хуичоль, населяющие горную местность близ Санта-Катарина в
Западной Мексике, имеют свою легенду о потопе. Один хуичоль рубил некогда
деревья, чтобы расчистить поле для посева, но каждое утро, к прискорбию
своему, убеждался, что вместо срубленных накануне деревьев выросли новые
такой же величины. Это было очень досадно, и ему надоело работать
понапрасну. На пятый день он решил попытаться еще раз и выяснить причину
этого странного явления. Вдруг среди расчищенной поляны выросла перед ним
старуха с посохом в руке. То была сама праматерь Накаве, богиня земли, без
которой ни одна былинка не выглянет на свет из мрака подземного мира. Но
человек не знал, кто она такая. Своим посохом она указала на юг, на север,
на запад и на восток, вверх и вниз, и все деревья, срубленные молодым
индейцем, встали на свои прежние места. Тут он понял, каким образом, вопреки
всем его стараниям, поляна все время зарастала деревьями. И он сказал в
сердцах старухе: "Так это ты изо дня в день губила мою работу?" - "Да, -
отвечала она, - и вот что я тебе скажу". И она объяснила ему, что он
работает зря. "Приближается великий потоп, - сказала она, - остается всего
пять дней; поднимется резкий и жгучий, как перец, ветер, от которого ты
будешь кашлять; сделай себе ящик из фигового дерева длиной в твой рост и
приладь к нему крепкую крышку; возьми с собой по пяти зерен хлебных растений
каждого цвета и по пяти бобов каждого цвета; возьми с собой также огонь и
пять тыквенных стеблей, чтобы постоянно поддерживать его; возьми с собой еще
черную суку". Человек сделал все, как сказала старуха. На пятый день ящик
был готов, и он сложил туда все, что она велела ему взять с собою. Потом он
залез в ящик вместе с черной сукой, а старуха накрыла ящик крышкой и
замазала клеем все щели, велев человеку указать ей всякую малейшую трещину.
Сделав ящик совершенно непроницаемым для воды и воздуха, старуха седа на
ящик сверху, держа на плече макао (американского попугая). Целых пять лет
плыл ящик по воде. Первый год он плыл к югу, второй год - к северу, третий
год - к западу, четвертый год - к востоку, а на пятый год он поднимался
кверху на волнах потопа. На следующий год вода начала убывать, и ящик
пристал к горе близ Санта-Катарина, где еще и теперь его можно увидеть.
Причалив к горе, человек снял крышку и увидел, что вся земля еще находится
под водой. Но макао и попугаи усердно взялись за работу: своими клювами они
стали долбить горы и превратили их в долины, в которые хлынула вода,
образовав пять отдельных морей. Тогда земля стала просыхать, и выросли
деревья и трава. Старуха обернулась ветром и скрылась из глаз. А человек
снова принялся расчищать поле, продолжая работу, прерванную потопом. Он жил
с сукой в пещере, по утрам ходил на работу, а вечером возвращался домой;
сука же все время оставалась дома. Каждый вечер человек, вернувшись с
работы, находил в пещере лепешки, кем-то испеченные к его приходу, и он
думал о том, кто бы это мог делать. Через пять дней он спрятался за кустами
возле пещеры и стал ждать. Тут он увидел, что сука сняла с себя шкуру,
повесила ее и, приняв образ женщины, стала на колени и начала толочь зерна
для лепешек. Подкравшись к ней сзади, он схватил шкуру и бросил ее в огонь.
"Как, ты сжег мою одежду!" - воскликнула женщина и завыла по-собачьи. Но он
взял приготовленное ею тесто и вылил ей на голову. Это ее успокоило, и она
навсегда осталась женщиной. Они прижили много детей; сыновья поженились, а
дочери вышли замуж. Таким образом мир снова заселился.
Индейцы племени кора, считающиеся номинально христианами и живущие по
соседству с племенем хуичоль, на запад от них, рассказывают аналогичное
предание о великом потопе. Здесь также дровосек был предупрежден женщиной о
приближении потопа, а после потопа сожительствовал с сукой, превратившейся в
женщину. По этой легенде, человеку было приказано взять с собой в ковчег
вместе с сукой также зеленого дятла, морского кулика и попугая. Человек сел
в ковчег в полночь, когда начался потоп. Когда потоп кончился, он прождал
пять дней и выпустил морского кулика посмотреть, нельзя ли уже высадиться на
сушу, но птица прилетела обратно с криком "и-ви-ви!", из чего он заключил,
что земля еще мокрая. Прождав еще пять дней, человек послал зеленого дятла
посмотреть, не высохли ли уже деревья. Дятел ткнул свой клюв глубоко в
дерево и стал мотать головой из стороны в сторону, но дерево было насквозь
пропитано водой, и он долго не мог выдернуть свой клюв, а когда после
чрезвычайного усилия это ему наконец удалось сделать, то он потерял
равновесие и упал на землю. Вернувшись в ковчег, он сказал:
Чу-и, чу-и!" Человек понял и ожидал еще пять дней, после чего выпустил
снова кулика. На этот раз ил оказался настолько сухим, что когда кулик стал
подпрыгивать, то ноги его не вязли в земле; он вернулся назад и доложил, что
все в порядке. Тогда человек решился оставить ковчег и вышел, ступая сперва
весьма осторожно, пока не убедился, что земля под ним сухая и ровная.
По другой отрывочной версии этой легенды, у того же индейского племени
кора люди, пережившие потоп, спаслись в челноке. Когда вода пошла на убыль,
бог послал из челнока ястреба посмотреть, не просохла ли уже земля. Но
ястреб не вернулся, так как жадно набросился на трупы утонувших людей. Бог
рассердился на ястреба и проклял его, превратив из белого, каким он был
раньше, в черного; только края крыльев у него остались белыми, дабы люди
знали, какой цвет имел ястреб первоначально, до потопа. Потом бог велел
дикому голубю посмотреть, как выглядит земля. Голубь рассказал, что земля
уже высохла, но реки еще не вошли в берега. Тогда бог велел всем зверям
выпить всю воду из рек, и все звери и птицы явились и принялись пить; один
только плачущий голубь (Paloma uorona) отказался явиться. Оттого он до сих
пор ежедневно выходит пить воду с наступлением ночи, ибо днем ему стыдно
бывает показаться, и весь день он плачет и поет. В легенде племени кора
эпизод с птицами отражает, очевидно, влияние проповеди миссионеров.

Сказания о великом потопе в Северной Америке.
Папаго, живущие на юго-западе Аризоны, рассказывают, что, прежде чем
сотворить человека, великий дух создал землю и все живые существа. Потом он
спустился на землю и выкопал яму, где добыл гончарную глину. Эту глину он
унес с собой на небо и начал бросать ее в вырытую яму, из которой стали
появляться живые существа. Первым явился на свет герой Монтесума, и с его
помощью родились одно за другим все индейские племена. Последними сотворены
были дикие звери, которые тут же один за другим убежали. Первые дни после
сотворения жизнь была мирная и счастливая. Солнце тогда было ближе к земле,
чем теперь; лучи его делали все времена года одинаковыми и одежду излишней.
Люди и животные говорили ДРУГ с другом, и общий язык соединял их узами
братства. Но ужасная катастрофа положила конец этому счастливому времени.
Великий потоп истребил все живое. Спаслись лишь Монтесума и его друг -
степной волк, ибо раньше, чем стали подниматься воды, степной волк
предсказал приближение потопа. Монтесума принял к сведению предостережение и
выдолбил себе из древесного ствола лодку, которую держал наготове на горной
вершине Санта-Роза. Волк также приготовил для себя ковчег: он прогрыз зубами
дупло в большом тростнике у речного берега, вошел внутрь и обмазал тростник
камедью. Поэтому, когда вода поднялась, Монтесума и волк поплыли по ее
поверхности и таким образом спаслись. Когда же потоп прекратился, человек и
животное встретились на земле. Желая узнать, много ли суши осталось после
потопа, Монтесума послал волка, который сообщил, что на запад, юг и восток -
везде простирается море, но что к северу он нигде моря не нашел. Тем
временем великий дух при помощи Монтесумы вновь заселил землю людьми и
животными.
Соседнее с папаго и родственное им племя пима сохранило предание о том,
что земля и люди были созданы неким Чиовотмахке, "пророком земли". У
создателя был сын по имени Шеуха, который к тому времени, когда земля уже
была изрядно заселена, жил в долине Джила. В той же долине жил в то время
великий пророк, имя которого ныне забыто. Однажды ночью, когда пророк спал,
он был разбужен стуком в дверь. Он открыл и увидел перед собой большого
орла. Орел сказал ему: "Вставай, ибо скоро наступит потоп!" Но пророк
презрительно рассмеялся, завернулся в свою одежду и снова лег спать. Орел
еще раз пришел и повторил свое предостережение, но тот опять не обратил на
него внимания. В третий раз терпеливая птица предупредила пророка, что вся
долина Джила будет опустошена водой, но глупец все не хотел верить. В ту же
ночь начался потоп, а на следующее утро никого не осталось в живых, кроме
одного человека, если его можно назвать человеком, ибо это был Шеуха, сын
создателя, спасшийся на каучуковом шаре. Когда вода спала, он высадился близ
устья Солт-Ривер и жил здесь в пещере на горе; еще и поныне можно видеть эту
пещеру, а также и орудия, которыми пользовался Шеуха, живя там. По какой-то
причине Шеуха был очень зол на великого орла, несмотря на то что эта птица
предупреждала пророка о предстоящем потопе. И вот Шеуха по веревочной
лестнице взобрался на скалу, где жил орел, и, застав птицу в гнезде, убил
ее. В самом гнезде и вокруг него он нашел в огромном количестве гниющие и
обглоданные орлом трупы растерзанных им людей. Шеуха всем им вернул жизнь и
послал их на землю, чтобы вновь заселить ее.
Индейцам племени акагчемем, живущим близ Сан-Хуан-Капистрано в
Калифорнии, "не была чужда идея о всеобщем потопе, но я никогда не мог
понять, как и откуда она пришла к ним. В некоторых из их народных песен
упоминается о подобном потопе, и они сохранили предание о том, что когда-то,
давным-давно, море вздулось и разлилось по равнинам, затопило долины и горы;
при этом погибли почти все люди и животные, за исключением немногих, которые
нашли прибежище на одной очень высокой горе, куда не дошла вода".
Индейцы луисеньо (в Южной Калифорнии) рассказывают о великом потопе,
залившем высокие горы и потопившем большинство людей. Кое-кому, однако,
удалось спастись на небольшом холме близ города Бонсалла. Место это испанцы
называют Мора, а индейцы - Катута. Один только этот холм остался над водой,
а вся остальная страна была затоплена. Спасшиеся люди оставались здесь, пока
не прекратился потоп. И теперь еще на вершине холма можно видеть кучи
морских раковин, водорослей и пепла, а также груды камней, обозначающие
место где индейцы варили себе пищу. Раковины принадлежали улиткам, которые
служили пищей индейцам, а пепел и камни -остатки их очагов. Автор,
сообщающий это предание, прибавляет от себя, что "на холмах близ Дельмара и
в других местах вдоль морского берега часто попадаются кучи подобного рода
морских раковин, такие же самые, какие и теперь можно видеть на берегу
моря". Индейцы эти до сих пор поют песню о потопе, где упоминается холм
Катута.
Одна индианка из племени, живущего по реке Смит-Ривер в Калифорнии,
передала следующий рассказ о потопе. Однажды начался большой дождь. Он
длился долгое время, и вода поднималась все выше; все долины были затоплены,
и индейцы спасались на возвышенностях. Тем не менее они все были унесены
водой и утонули, за исключением одного мужчины и одной женщины. Они бежали
на самую высокую горную вершину и таким образом спаслись от гибели. Пищей им
служила рыба, которую они согревали теплом своего тела. Огня у них не было,
и его нельзя было добыть, так как все промокло от воды. Наконец вода спала,
и от той единственной человеческой пары произошли все нынешние индейцы.
Когда индейцы умирали, их души принимали образы оленей, лосей, медведей,
змей, насекомых и так далее, и таким образом земля была вновь заселена
разного рода животными так же густо, как и людьми.
По словам Дюпра, первого французского историка Луизианы, у индейского
племени натчи с низовьев Миссисипи была своя легенда о великом потопе. Дюпра
обратился с вопросом по поводу этой легенды к хранителю храма, в котором
постоянно и благоговейно поддерживался священный огонь. Страж ответил, что,
"по древнему слову, чтимому всеми краснокожими, почти все люди были некогда
истреблены водой, за исключением весьма немногих, которые спаслись на очень
высокой горе и потом вновь заселили землю, и что больше ему по этому вопросу
ничего не известно". Дюпра добавляет: "Так как от других племен я слышал то
же самое, то пришел к убеждению, что все туземцы имеют одно и то же
представление об этом событии и что среди них не сохранилась память о Ноевом
ковчеге; меня это мало удивило, ибо ведь и греки, при всей их
образованности, были в этом случае осведомлены не лучше индейцев, да и мы
сами, не будь священного писания, знали бы об этом, пожалуй, не больше, чем
они". В другом месте он излагает то же предание несколько подробнее:
"Согласно их рассказу, дождь лил такими обильными потоками и в течение столь
долгого времени, что земля была вся покрыта водой, кроме одной очень высокой
горы, на которой спаслось несколько человек; а так как всякий огонь на земле
потух, то маленькая красная птичка коуй-оуй, которая в Луизиане называется
"кардинал", принесла с неба огонь. Из этого я заключил, что они забыли почти
всю историю потопа".
Манданы рассказывали о великом потопе, истребившем весь человеческий
род, кроме одного человека, который спасся, приплыв в большой лодке к одной
горе на западе. У манданов существовал ежегодный праздник с особым ритуалом
в память о прекращении потопа. Совершение церемоний приурочивалось к тому
времени, когда полностью распускаются листья ивы на речных берегах, потому
что, согласно преданию, "ветка, принесенная птицей домой, была ивовая, с
полностью распустившимися листьями", а птица, принесшая ветку, была
горлицей. Горлицы часто искали корм на покрытых землей крышах индейских
хижин, и ни один индеец не трогал их; даже собаки были приучены не обижать
этих птиц.
В манданской деревне имелось особое, заботливо охраняемое деревянное
сооружение, изображавшее собой лодку, в которой единственный человек спасся
от потопа. "В центре манданской деревни, - рассказывает художник Катлен, -
находится круглая площадь диаметром 150 футов, которая всегда содержится в
чистоте и служит местом народных празднеств, торжественных шествий и т. п.;
вокруг нее жмутся друг к другу вигвамы (хижины) с дверями, обращенными к
центру площади. Посредине площади, утрамбованной, как мостовая, стоит
дощатое сооружение, нечто вроде большой бочки, обитой обручами, высотой
около 8 или 9 футов; индейцы оберегают это сооружение как святыню и из года
в год приводят в порядок, не допуская на нем ни малейшего пятнышка или
царапины, и называют "большой лодкой". Оно, несомненно, служит символом
события, относящегося к их преданию о потопе - преданию, которое тем или
иным путем дошло до них и которое они стараются живо запечатлеть в умах всех
индейцев своего племени. Этот предмет народного суеверия, расположенный в
самом центре деревни, является собирательным пунктом для всего народа. К
нему обращаются с молитвами во время годичных праздников и всяких торжеств
по тому или иному поводу".
Во время одной из таких годичных церемоний, при которой присутствовал
Катлен, роль первого, или единственного, человека (Ну-мохк-мук-а-нах),
спасшегося от потопа, разыгрывал лицедей, одетый в белые волчьи шкуры, на
голове у него был пышный убор, а в левой руке - большая трубка. Придя в
деревню из прерии, лицедей подошел к таинственному, или магическому,
помещению, которое круглый год оставалось крепко запертым, так как было
предназначено исключительно для совершения именно этих религиозных обрядов.
Открыв священное сооружение, лицедей начал обходить всю деревню; он
останавливался перед каждой хижиной и кричал до тех пор, пока не выходил
оттуда хозяин и не спрашивал его, кто он такой и зачем пришел. На этот
вопрос лицедей отвечал рассказом о печальной катастрофе, происшедшей на
земле вследствие разлива вод; говорил, что он был единственным человеком,
спасшимся от всеобщего бедствия; что он причалил свою "большую лодку" к
высокой горе на западе, где он и сейчас живет; что он явился открыть
магическое помещение, куда владельцем каждого вигвама должен быть
представлен дар в виде острого орудия, которое надлежит принести в жертву
воде, потому что, говорил он, "если этого не сделать, то наступит новый
потоп, от него никто не спасется; большая же лодка была сделана именно с
помощью таких орудий". Обойдя таким образом в течение дня все вигвамы
деревни и получив от каждого вигвама топор, нож либо другой какой-нибудь
острый предмет, он все эти предметы сложил в таинственном помещении, где они
оставались до наступления вечера в последний день праздника, когда в виде
заключительного обряда их бросали с тридцатифутовой высоты берега в глубокий
омут реки в присутствии всего населения деревни; "отсюда их никогда нельзя
будет достать, и здесь они, без сомнения, станут достоянием водяного духа".
Одним из обрядов, совершаемых в этот весенний праздник манданов, был танец
быков;
плясали наряженные бизонами люди, что должно было обеспечить обильный
приплод бизонов на предстоящий год. Потом молодые люди в том же таинственном
помещении добровольно подвергали себя мучительным пыткам, как бы посвящая
себя великому духу. Насколько, однако, эти странные и жуткие обряды были
связаны с поминанием великого потопа, трудно судить на основании имеющихся в
нашем распоряжении источников.
Описанный манданский праздник назывался О-ки-па, и "строгое соблюдение
из года в год его ритуала связывалось в представлении невежественного и
суеверного народа не только с принятыми развлечениями, но и с насущными
потребностями людей. Ибо предания, заменявшие дикарям историю, внушили им
веру в то, что исполнение этих оригинальных обрядов сулит людям достаточный
для пропитания приплод бизонов и что всякое отступление от ритуала и
жертвоприношений воде грозит им повторением того великого бедствия, которое
некогда, по преданию, истребило весь род людской, кроме одного лишь
человека, причалившего в лодке к какой-то высокой горе на западе. Предание
это, однако, не было исключительным достоянием манданского племени, ибо из
130 различных племен, посещенных мною в Северной, Южной и Центральной
Америке, не было ни одного, от которого я не услышал бы ясного или смутного
предания о такой же точно катастрофе; во всех преданиях то один, то три, то
восемь человек спаслись от воды на вершине высокой горы. Некоторые из этих
племен - у подножия Скалистых гор, в равнинах Венесуэлы или в пампасах
Сакраменто в Южной Америке - ежегодно совершают паломничество к пресловутым
вершинам, где некогда допотопные люди спаслись в лодках или иным способом, и
под руководством своих магов обращаются с молитвами и жертвоприношениями к
великому духу, прося его избавить их впредь от подобной катастрофы".
У индейцев племени чироки существует, как говорят, предание, что вода
некогда разлилась по земле и все люди утонули, кроме одной семьи. Собака
предупредила своего хозяина о наступлении бедствия. Чуткое животное
ежедневно приходило на речной берег и, не отрывая глаз от воды, жалобно
выло. Когда хозяин стал ругать собаку и гнать домой, она заговорила
человеческим языком, предостерегая его от опасности. "Ты должен соорудить