Страница:
Что касается земельного надела, то он принадлежит только младшей дочери, но
старшие дочери имеют право на часть продуктов для своего пропитания. Почти
всюду бабушка со своими дочерьми и их женское потомство живут вместе под
одной крышей или в смежных домах за общей оградой, и, пока бабушка жива, она
считается главой дома. В такой женской семье мужчина представляет собой
ничтожную фигуру. Если это сын или брат, то он не идет в счет, потому что,
женившись, он уйдет из дома и станет жить в семье своей жены. Если это муж
одной из женщин, то он опять-таки не идет в счет, так как не состоит членом
семьи и не имеет доли в наследстве. Он играет роль производителя, и только.
Всякое имущество, которое он приобрел личным трудом, после его смерти
переходит к жене, а после нее - к детям, причем младшая дочь, как всегда,
получает самую крупную долю. Пока он жив, он является чужаком в доме своей
жены, а когда умирает, то даже прах его не должен покоиться рядом с ее
прахом в семейной могиле.
Обычай, в силу которого родство и наследование устанавливаются общим
происхождением от женщины, а не от мужчины, свойствен нецивилизованным
народам, происхождение его основано, вероятно, на том, что в первобытном
обществе, допускающем широкую свободу в отношениях между полами, отцовство
представляется неизвестным, тогда как материнство известно. Мы не будем
касаться этого капитального и трудного вопроса, который завел бы нас слишком
далеко. Но у племени кхаси вышеупомянутый обычай, каково бы ни было его
происхождение в отдаленном прошлом, в настоящее время находится в явной
связи с тем правилом, по которому все дочери остаются дома, тогда как все
сыновья уходят на сторону и вступают в семью своих жен. При таком порядке
вещей одни только женщины остаются пожизненными членами семьи, потому,
естественно, дом и домашнее имущество остаются в их руках, а не у мужчин,
покидающих дом или вступивших в него по случаю брака и, следовательно,
проживающих в нем только в течение определенного периода своей жизни. То же
самое можно сказать и относительно земельной собственности, если земля
находится недалеко от дома, а сыновья после женитьбы уходят к родне жены в
другую деревню. При таких обстоятельствах легко понять, почему именно
дочери, а не сыновья наследуют семейное имущество, движимое и недвижимое.
Но если, таким образом, естественно предпочтение, отдаваемое дочерям
перед сыновьями в наследственном праве, то почему же младшие дочери имеют
преимущество перед старшими? Сами кхаси объясняют привилегированное
положение младшей дочери возложенными на нее религиозными обязанностями.
Она, как выражаются кхаси, хранит религию. Это значит, что она должна
совершать семейные религиозные церемонии и заботиться о снискании милости
предков. В таком случае, принимая во внимание исполняемые ею столь
ответственные семейные функции, ей полагается самая крупная доля имущества.
По той же самой причине если она принимает другую веру или святотатственно
нарушает табу, то она теряет свои привилегии, которые переходят к следующей
за нею младшей дочери, как будто бы она умерла. Едва ли, однако, подобное
объяснение привилегированного положения младшей дочери может быть принято
всерьез, ибо возникает вопрос: почему младшая дочь признается более
способной отправлять обязанности, связанные с культом предков, чем старшие
ее сестры? На этот вопрос мы не найдем удовлетворительного ответа. Мы
видели, что у других племен причина предпочтения младшего сына в качестве
наследника состоит в том, что он остается жить в родительском доме, тогда
как его старшие братья уходят на сторону; но это объяснение неприменимо по
отношению к кхаси, так как у этого племени все дочери остаются дома и
продолжают жить в родительском доме вместе со своими мужьями. Между тем мы
вправе предполагать, что привилегия младшей дочери, как и привилегия
младшего сына, имеет под собой аналогичные основания. А потому всякая
теория, объясняющая лишь один случаи и не распространяющаяся на другой, едва
ли может быть признана удовлетворительной.
Другое племя в Ассаме, усвоившее обычаи матриархата и минората в пользу
младшей дочери, - это гаро, обитающие в покрытых густым лесом, но невысоких
горах, носящих название этого племени. Они, несомненно, принадлежат к
монголоидной расе и отличаются невысоким ростом, крепкими конечностями,
деятельным характером и ярко выраженными китайскими чертами лица. Язык их -
тибето-бирманский, относящийся к тибето-китайской семье; недаром у них
сложилось вполне отчетливое предание об их переселении из Тибета на равнины,
лежащие у подножия Гималаев, о дальнейших странствованиях к востоку до
долины Брахмапутры и о последующем возвращении назад, пока они не пришли на
равнины, простирающиеся между этой рекой и горами, в которых они теперь
живут. Здесь они осели на время и двинулись дальше в горы, где обрели свою
нынешнюю родину. Огромные девственные леса, некогда покрывавшие холмы Гаро,
были большей частью вырублены, а земли обращены под поля. На месте
заброшенных полей разрослись бамбук и мелколесье, так что почти вся страна
оказалась покрытой густыми джунглями, кроме участков, расчищенных для
земледелия. Гаро - по преимуществу земледельцы. Обработка земли - это труд
всей их жизни, и они отдаются этому занятию со всей энергией, на какую
только способны. Способ обработки - первобытный. Облюбовав себе в джунглях
участок, обычно по склону холма, каждый расчищает его в холодное время года,
которое длится с декабря по февраль. Срубленные деревья или бамбук (во
многих местах эти горные джунгли состоят исключительно из бамбука)
загромождают землю до конца марта, когда их сжигают на месте. Сев происходит
в апреле или мае после первых ливней. Землю не мотыжат и тем более не пашут;
вместо этого заостренной палкой выкапывают небольшие ямки, куда бросают
немного рисовых семян. Просо сеют просто пригоршнями на золе сожженных
деревьев. Поля, отвоеванные таким образом у джунглей, обрабатываются два
года подряд, а потом их забрасывают, и они отдыхают по крайней мере семь
лет. Деревни строятся обычно в долинах или в горных ложбинах, богатых
проточной водой. Кругом, куда ни посмотришь, тянутся бесконечные джунгли.
Дома, построенные на сваях, очень длинные (многие имеют свыше 100 футов в
длину), без окон, внутри темно и неприветливо. Большую часть постройки
занимает общая комната для всей семьи, где незамужние женщины спят на полу;
для замужних с их мужьями отгорожены отдельные комнаты. Холостые мужчины
спят не в родительском доме, а в особом помещении, предназначенном для всех
неженатых мужчин деревни. Здесь же помещаются гости, а также происходят
собрания деревенских старшин.
У гаро, как и у кхаси, господствует система матриархата. Жена - глава
семьи, и от нее все имущество семьи переходит к наследникам. Племя
подразделяется на множество родственных групп, или "материнских родов". Все
члены одного "материнского рода" (machongs) ведут свое происхождение от
общей прародительницы, и все дети семьи принадлежат материнскому роду, а не
отцовскому; последний почти не пользуется признанием. Точно так же
наследование идет по тому же закону и ограничивается женской линией. Мужчина
не обладает иным имуществом, кроме того, которое он нажил собственным
трудом; наследовать имущество он не может ни при каких обстоятельствах.
"Наследственное право может быть вкратце выражено следующей формулой:
имущество, раз поступившее в материнский род, не может уйти от него. Так как
дети от одной матери все принадлежат к ее роду, то казалось бы, что и сын ее
удовлетворяет основному требованию наследственного права. Но сын должен
жениться на женщине другого клана, причем дети его будут принадлежать к роду
их матери, а потому если бы он унаследовал имущество своей матери, то
таковое во втором поколении ушло бы от ее рода. Вот почему наследует дочь, а
после нее ее дочь, или же, за отсутствием женского потомства, наследство
переходит к другой женщине того же клана по назначению некоторых его
членов". Однако, хотя в глазах закона движимое и недвижимое имущество семьи
принадлежит жене, фактически муж в течение всей ее жизни сполна пользуется
тем и другим, хотя и не может передавать его в чужие руки, в остальном же
власть мужа над этим имуществом признается бесспорно. Например, земельные
участки деревни принадлежат, строго говоря, жене деревенского старшины;
однако его всегда считают и называют их хозяином. Хотя он владеет
исключительно от имени жены, последняя на самом деле игнорируется, разве
только дело доходит до тяжбы; тогда ее имя фигурирует на суде. Выходит, что
практически жена является не более как орудием, при помощи которого
совершается переход имущества от поколения к поколению главным образом в
пользу мужчин.
В приведенных до сих пор цитатах говорится о том предпочтении, какое
закон оказывает дочерям перед сыновьями у племени гаро, но ни словом не
упоминается о предпочтении младшей дочери остальным. В самом деле, майор
Плэйфер, автор ценной монографии об этом племени; не делает даже намека на
подобное предпочтение, из чего можно было бы заключить, что обычай минората
у гаро уже вышел или в настоящее время начинает выходить из употребления.
Однако мы имеем сведения, что он существовал здесь по меньшей мере почти до
самого конца XVIII в.: один англичанин, посетивший и изучивший племя гаро в
1788 г., отметил этот обычай. Описав виденную им брачную церемонию у гаро,
автор продолжает: "С брачными обрядами племени гаро я ознакомился,
присутствуя на свадьбе Лунгри, младшей дочери вождя Удасси, вышедшей замуж в
возрасте семи лет за Буглуна, 23-летнего сына одного заурядного
представителя этого племени; и я должен сказать, что этот брак, столь мало
соответствующий возрасту и общественному положению невесты, был весьма
счастливым для Буглуна, который унаследует должность и имущество вождя, так
как у гаро всегда наследство переходит к младшей дочери. Если бы ко времени
смерти вождя оказались налицо еще другие старшие дети, то они ничего не
получили бы. Но, что еще более странно, после смерти Буглуна Лунгри должна
будет выйти замуж за одного из его братьев, а за отсутствием таковых - за
его отца; если же последний к тому времени окажется слишком старым, то она
откажется от него и вступит в брак с другим по собственному выбору".
Итак, мы констатировали обычай минората у целого ряда племен
юго-западного Китая и прилегающих местностей Бирмы и Ассама. За исключением
возбуждающих некоторые сомнения кхаси, все эти племена принадлежат к
монголоидной расе. Их первоначальная родина находилась, как полагают, в
северо-западном Китае, между верховьями Янцзы и Хуанхэ, откуда они
разбрелись во все стороны. Держась в своих переселениях речных долин, они по
рекам Чиндуин, Иравади и Салуин проникли в Бирму, а по Брахмапутре - в
Ассам. Три волны таких переселений монгольских народов прокатились одна за
другой. Последними тронулись с места качины, или джингпо, движение которых в
самом разгаре было приостановлено британским завоеванием Верхней Бирмы.
Долины крупных рек Брахмапутры и Иравади послужили воротами, через которые
отважные воины хлынули с севера из своей более холодной и мрачной родины в
Средней Азии в теплую и богатую страну, лежащую на юге. Пользуясь этой
широкой естественной дорогой, они обошли сбоку длинную, почти непроходимую
цепь Гималаев, представляющую прямой и кратчайший путь для вторжения в
Индию. Но в своем стремлении к югу эти дикие орды ни разу не переступили
через суровые и лесистые, орошаемые обильными дождями горы Ассама. Здесь они
остановились и продолжают жить до сих пор. Отсюда этот авангард великой
монгольской армии с высоты прохладных горных вершин и плоскогорий смотрит
вниз на расстилающиеся зеленым ковром знойные долины и равнины, уходящие в
безбрежную даль, где они сливаются с горизонтом или преграждаются синими
горами. Жаркий климат Индии служил для нее, по-видимому, лучшей защитой
против вторжения с севера, чем слабые армии ее мирного населения: северному
пришельцу свободно дышалось среди дубов, каштанов и сосен своих гор, он
боялся спуститься вниз, в страну пальм и папоротников.
Однако обычай минората, или предпочтения младшего сына либо дочери,
существует не только у названных монгольских племен. Так, у небольшого
племени мро, живущего в горах между Араканом и Читтагонгом, "если в семье
сыновья и дочери вступили в брак, то отец остается жить с младшим из своих
детей, к которому после смерти отца переходит все его имущество". Племя это
высокого роста, сильное и смуглое, без каких-либо монголоидных признаков.
Мро сеют рис, употребляют в пищу молоко, а также мясо коров и других
животных. По характеру своему это мирный, робкий и простодушный народ:
всякие споры решаются обращением к духам, а не силой. Женившись, молодой
человек в виде платы за невесту должен отработать три года в доме отца своей
жены, но более богатые могут откупиться, уплатив 200-300 рупий.
Далее, обычай минората преобладает среди племени хо, или ларка-кол
(лурка-кол), в округе Сингбхум Юго-Западной Бенгалии. Племя это принадлежит
к смуглому коренному населению Индии и по своему физическому типу похоже на
дравидов, хотя говорит на совершенно ином языке, составляющем, как полагают,
ветвь великой южной семьи, куда входит и наречие кхаси в Ассаме. Народ,
часть которого составляет племя кол, раньше назывался коларийцами, но теперь
обычно называется мунда, по имени одного из племен. Хо, или ларка-кол, чисто
земледельческое племя, дошедшее уже в своем развитии до употребления
деревянного плуга с железным наконечником. Его первоначальная родина -
Чхота-Нагпур, большое изолированное плоскогорье, к северу от теперешней их
территории, где еще и поныне живет родственное ему племя мунда. Хо сами
признают свое родство с этим племенем и сохранили предание о своем
переселении из Чхота-Нагпура. По словам ораонов, другого, еще более
первобытного племени того же плоскогорья, они некогда при своем вторжении в
Чхота-Нагпур вытеснили отсюда племя хо, которое вынуждено было искать себе
новую родину на юге. Однако представляется мало вероятным, чтобы хо уступили
свою землю такому слабому и невоинственному племени, как ораоны. Как бы то
ни было, теперь хо населяют страну еще более дикую и гористую, чем
живописные холмы и долины Чхота-Нагпура, где жили когда-то их предки. Страна
эта, известная под именем Колган или Колеган, представляет волнистую
поверхность, изрезанную базальтовыми жилами, выступающими в форме неровных
буроватых каменных глыб. По всем направлениям горизонт скрывается от глаз
горными цепями до 3 тыс. футов вышиной. Наиболее плодородная, населенная и
обработанная часть территории - это низменность, расположенная вокруг города
Чаибасы. К западу протянулась страна холмов и обширных Джунглей,
перемежающихся кое-где плодоносными долинами, а на крайнем юго-западе
возвышается множество суровых, одетых лесом гор (так называемое Saranda of
the Seven Hundred Hills), где жалкое население нескольких бедных и одиноких
деревушек, гнездящихся в глубоких оврагах, ведет постоянную борьбу с
тиграми, бродящими в чаще джунглей. Население этих уединенных горных мест -
более дикое и непокорное, чем их соплеменники на равнинах; и земледелие
ведется здесь первобытным способом. В окружающем деревню лесу или джунглях
расчищается несколько полос, и хотя отличный чернозем первое время дает
обильный урожай, но из-за практикуемого у хо грубого способа обработки почва
быстро истощается, и через три-четыре года они вынуждены приступать к
расчистке новых участков и строить себе новые хижины в другой части обширной
и пустынной страны. В случае голода оставшиеся без всяких средств к
существованию дикие горцы совершают набеги на соседей и с награбленной
добычей возвращаются в свои неприступные горы. Лучше живут их соплеменники
на севере, занимающие более открытые и плодородные земли. Здесь часто
попадаются живописные деревни, расположенные на холмах, господствующих над
террасообразными рисовыми полями и волнистыми плоскогорьями. Красивый
ландшафт еще более оживляется старыми величественными тамариндами, к которым
примешиваются манговые, хлебные деревья и бамбук. Просторные, прочно
построенные дома, крытые тростником, с уютными верандами стоят не в ряд, а
каждый на своем особом участке, образуя вместе с надворными постройками
четырехугольник с большой голубятней посредине. Деревенский зеленый луг
усеян большими каменными плитами, под которыми "спят суровые предки
поселян". Здесь под скорбной сенью деревьев после трудов и зноя минувшего
дня любят собираться старики, чтобы поболтать и покурить на каменных плитах;
здесь со временем они также найдут себе под камнями вечный покой рядом со
своими отцами.
Каждая деревня племени хо управляется старшиной (мунда), а группа
деревень, числом от шести до двенадцати, - вождем (манки). Любопытно, что
порядок наследования должности вождя один, а его имущества - другой, а
именно: в первом случае применяется система майората, а в последнем -
система минората. Такой различный порядок удостоверен Вильямом Дунбаром,
который говорит: "У племени кол существует странный обычай наследования
имущества, с которым я ознакомился в связи с фактом, касавшимся одного так
называемого манки, чьи деревни находятся по соседству с военными постами
Чайбасы. Хотя под его начальством находилось немалое число деревень и он
считался могущественным человеком среди людей своего ранга, но я с
удивлением узнал, что он жил в жалком домике, тогда как его младший брат
занимал в том же месте самый большой дом, ранее принадлежавший покойному
манки, их общему отцу. Путем расспросов выяснилось, что после смерти отца
младший сын неизменно получает самую крупную долю "личного" имущества в
строгом значении этого слова и что поэтому манки хотя и унаследовал от отца
должность и патриархальную власть начальника, но должен был отказаться от
всего имущества в пользу младшего брата". Дунбару не было известно, что за
несколько лет до него лейтенант Тиккель отметил то же самое правило
наследования личного имущества у племени хо, или ларка-кол, в следующих
выражениях: "Младший из детей мужского пола наследует отцовское имущество на
том основании, что он после смерти отца оказывается в более беспомощном
положении, нежели его старшие братья, которые при жизни родителя с его
помощью устроили свою судьбу". Причину различного порядка наследования не
приходится, пожалуй, искать далеко: если после смерти вождя его личное
имущество может быть без особого риска передано младшему сыну, хотя бы и
несовершеннолетнему, то здравый смысл требует, чтобы общественная должность
вождя перешла в более опытные руки старшего сына.
Система минората в ограниченной форме была зафиксирована у бхилов в
Центральной Индии. Это смуглые люди, невысокого роста, жилистые, часто
коренастые и весьма выносливые. Название их, как говорят, произошло от
дравидского слова, означающего "лук", их любимое оружие. Они утеряли свой
первоначальный язык, принадлежавший, вероятно, к наречию народа мунда или же
к дравидской семье языков. Недавно они еще бродили по лесам в родных горах,
занимаясь охотой, но теперь прекратили хищническое истребление дичи и
опустошение лесов. В настоящее время многие из них живут в открытых местах и
поступают на службу к фермерам батраками. Некоторые арендуют землю, очень
редко владеют собственными участками. В округе Барвани (Центральная Индия),
например, они еще очень мало приобщились к цивилизации и находятся на
довольно примитивном уровне. Постоянных деревень они не имеют. Кучки хижин,
носящие название деревень, при малейшей тревоге пустеют; лишь только
пронесется слух о приближении белого, все население убегает. В самой так
называемой деревне хижины стоят обыкновенно отдельно: каждый боится
какого-нибудь подвоха со стороны соседа, покушения на свою жену. Бхил -
отличный охотник. Он знает все тропинки в горах, умеет пробираться по самым
непроходимым дорогам, бесстрашно поднимается на крутые скалы, ни разу не
поскользнувшись. В старых памятниках санскритской литературы он часто
называется Venaputra, то есть "дитя леса", или Pal Indra - "владыка горных
проходов". Эти названия верно передают его характер. Ибо страна бхилов
сообщается с внешним миром узкими горными проходами (pal), и в старое время
никто не мог сквозь них пробраться без разрешения бхила. Он всегда
самовольно взимал поборы с путешественников, и даже в настоящее время он не
прочь сорвать плату с проезжающих местных жителей, считая это своим законным
правом. Как охотник, бхил ловок и смел. Он знает все логовища тигров, пантер
и медведей, умеет их выслеживать и убивать. Вооруженный одними мечами, отряд
бхилов идет на леопарда и рубит его на куски.
У бхилов, живущих в западной части области Малва и в горах
Виндхьян-Сатпура, в Центральной Индии, существует обычай, регулирующий
наследование. Из всего имущества половина идет младшему сыну, который обязан
покрыть все издержки погребального пиршества, справляемого обычно на
двенадцатый день после смерти отца. Он также должен заботиться о сестрах.
Другая половина наследственного имущества делится между старшими сыновьями.
Но если все сыновья живут вместе, что бывает весьма редко, то они делят
между собой наследство поровну. Здесь мы видим опять, что предпочтение,
отдаваемое при наследовании младшему сыну, объясняется тем, что он остается
один при своем отце ко времени смерти последнего; но если бы оказалось, что
в этот момент все сыновья живут вместе со своим отцом, то младший из них не
пользуется никакой привилегией и получает одинаковую с остальными долю.
Далее, минорат в ограниченном виде преобладает у бадага,
земледельческого племени, которое вместе с другим земледельческим племенем
кота и чисто пастушеским племенем тода населяют горы Нилгири в Южной Индии.
По этому поводу Риверс сообщает: "По словам Брикса, у тода существует будто
бы обычай, согласно которому дом переходит по наследству к младшему сыну. Но
на самом деле это совсем неверно, подобный обычай совершенно неизвестен
племени тода. Зато у бадага он действительно соблюдается, и, как мне
говорили, здесь обычай этот утвердился благодаря тому, что возмужавшие
сыновья после женитьбы покидают родительский кров и строят себе отдельные
дома. Только младший сын обязан жить при родителях и поддерживать их, пока
они живы, а после их смерти он остается жить в родительском доме и
становится его владельцем".
Очень незначительные следы минората замечены у малайцев. В Рембау,
одном из штатов Малаккского полуострова, все родительское имущество
переходит к дочерям. Если в семье имеется несколько дочерей, то материнский
дом наследует обычно младшая, которая зато берет на себя содержание старой
матери. Батаки на Суматре занимаются земледелием и живут в постоянных
деревнях. Когда у них умирает глава семьи, оставив несколько сыновей или
братьев, то, согласно обычаю, наследство делится между всеми, но старший и
младший наследники получают большую долю против остальных, обыкновенно
двойную. В Грузии существует закон, по которому в случае смерти князя или
дворянина младший сын получает отцовский дом с надворными постройками и
садом; по смерти крестьянина его дом и луга переходят к старшему сыну, а
амбар - к младшему.
Минорат в Северо-восточной Азии.
До сих пор мы говорили об обычаях минората у народов, которые, за
исключением бхилов, можно назвать земледельческими. Но обычай этот
господствует также до известной степени у охотничьих и пастушеских племен.
Так, например, известно, что он утвердился среди юкагиров, монгольского
племени на северо-востоке Сибири, живущего отчасти охотой и рыболовством, а
отчасти оленеводством. Крайне суровый климат, самый холодный во всей Сибири
и один из наиболее холодных на земле, исключает возможность заниматься здесь
земледелием. "Юкагиры, живущие охотой и ловлей рыбы по берегам рек,
настолько бедны и ведут такой первобытный образ жизни, что идея права личной
собственности членов семьи на какие бы то ни было вещи, не говоря уже о
продуктах питания, почти совершенно чужда их пониманию. Вся добыча от охоты
и рыболовства передается женщинам, из которых старшая наблюдает за
распределением... Личная собственность признается до некоторой степени по
отношению к предметам одежды и орудиям охоты, таким, как ружье, лук и так
далее. Каждый член семьи имеет свою одежду, охотник - свое ружье... Право
собственности распространяется на женские украшения и на принадлежности для
шитья - иголки, нитки, ножницы, наперстки, а также принадлежности для
курения - трубки, огниво, трут, кисет и, наконец, челнок. Но большие лодки,
сети, дом и вся хозяйственная утварь составляют общую собственность семьи...
Наследование семейного имущества происходит обычно по системе минората. С
уходом из семьи старших братьев или когда они по смерти родителей
старшие дочери имеют право на часть продуктов для своего пропитания. Почти
всюду бабушка со своими дочерьми и их женское потомство живут вместе под
одной крышей или в смежных домах за общей оградой, и, пока бабушка жива, она
считается главой дома. В такой женской семье мужчина представляет собой
ничтожную фигуру. Если это сын или брат, то он не идет в счет, потому что,
женившись, он уйдет из дома и станет жить в семье своей жены. Если это муж
одной из женщин, то он опять-таки не идет в счет, так как не состоит членом
семьи и не имеет доли в наследстве. Он играет роль производителя, и только.
Всякое имущество, которое он приобрел личным трудом, после его смерти
переходит к жене, а после нее - к детям, причем младшая дочь, как всегда,
получает самую крупную долю. Пока он жив, он является чужаком в доме своей
жены, а когда умирает, то даже прах его не должен покоиться рядом с ее
прахом в семейной могиле.
Обычай, в силу которого родство и наследование устанавливаются общим
происхождением от женщины, а не от мужчины, свойствен нецивилизованным
народам, происхождение его основано, вероятно, на том, что в первобытном
обществе, допускающем широкую свободу в отношениях между полами, отцовство
представляется неизвестным, тогда как материнство известно. Мы не будем
касаться этого капитального и трудного вопроса, который завел бы нас слишком
далеко. Но у племени кхаси вышеупомянутый обычай, каково бы ни было его
происхождение в отдаленном прошлом, в настоящее время находится в явной
связи с тем правилом, по которому все дочери остаются дома, тогда как все
сыновья уходят на сторону и вступают в семью своих жен. При таком порядке
вещей одни только женщины остаются пожизненными членами семьи, потому,
естественно, дом и домашнее имущество остаются в их руках, а не у мужчин,
покидающих дом или вступивших в него по случаю брака и, следовательно,
проживающих в нем только в течение определенного периода своей жизни. То же
самое можно сказать и относительно земельной собственности, если земля
находится недалеко от дома, а сыновья после женитьбы уходят к родне жены в
другую деревню. При таких обстоятельствах легко понять, почему именно
дочери, а не сыновья наследуют семейное имущество, движимое и недвижимое.
Но если, таким образом, естественно предпочтение, отдаваемое дочерям
перед сыновьями в наследственном праве, то почему же младшие дочери имеют
преимущество перед старшими? Сами кхаси объясняют привилегированное
положение младшей дочери возложенными на нее религиозными обязанностями.
Она, как выражаются кхаси, хранит религию. Это значит, что она должна
совершать семейные религиозные церемонии и заботиться о снискании милости
предков. В таком случае, принимая во внимание исполняемые ею столь
ответственные семейные функции, ей полагается самая крупная доля имущества.
По той же самой причине если она принимает другую веру или святотатственно
нарушает табу, то она теряет свои привилегии, которые переходят к следующей
за нею младшей дочери, как будто бы она умерла. Едва ли, однако, подобное
объяснение привилегированного положения младшей дочери может быть принято
всерьез, ибо возникает вопрос: почему младшая дочь признается более
способной отправлять обязанности, связанные с культом предков, чем старшие
ее сестры? На этот вопрос мы не найдем удовлетворительного ответа. Мы
видели, что у других племен причина предпочтения младшего сына в качестве
наследника состоит в том, что он остается жить в родительском доме, тогда
как его старшие братья уходят на сторону; но это объяснение неприменимо по
отношению к кхаси, так как у этого племени все дочери остаются дома и
продолжают жить в родительском доме вместе со своими мужьями. Между тем мы
вправе предполагать, что привилегия младшей дочери, как и привилегия
младшего сына, имеет под собой аналогичные основания. А потому всякая
теория, объясняющая лишь один случаи и не распространяющаяся на другой, едва
ли может быть признана удовлетворительной.
Другое племя в Ассаме, усвоившее обычаи матриархата и минората в пользу
младшей дочери, - это гаро, обитающие в покрытых густым лесом, но невысоких
горах, носящих название этого племени. Они, несомненно, принадлежат к
монголоидной расе и отличаются невысоким ростом, крепкими конечностями,
деятельным характером и ярко выраженными китайскими чертами лица. Язык их -
тибето-бирманский, относящийся к тибето-китайской семье; недаром у них
сложилось вполне отчетливое предание об их переселении из Тибета на равнины,
лежащие у подножия Гималаев, о дальнейших странствованиях к востоку до
долины Брахмапутры и о последующем возвращении назад, пока они не пришли на
равнины, простирающиеся между этой рекой и горами, в которых они теперь
живут. Здесь они осели на время и двинулись дальше в горы, где обрели свою
нынешнюю родину. Огромные девственные леса, некогда покрывавшие холмы Гаро,
были большей частью вырублены, а земли обращены под поля. На месте
заброшенных полей разрослись бамбук и мелколесье, так что почти вся страна
оказалась покрытой густыми джунглями, кроме участков, расчищенных для
земледелия. Гаро - по преимуществу земледельцы. Обработка земли - это труд
всей их жизни, и они отдаются этому занятию со всей энергией, на какую
только способны. Способ обработки - первобытный. Облюбовав себе в джунглях
участок, обычно по склону холма, каждый расчищает его в холодное время года,
которое длится с декабря по февраль. Срубленные деревья или бамбук (во
многих местах эти горные джунгли состоят исключительно из бамбука)
загромождают землю до конца марта, когда их сжигают на месте. Сев происходит
в апреле или мае после первых ливней. Землю не мотыжат и тем более не пашут;
вместо этого заостренной палкой выкапывают небольшие ямки, куда бросают
немного рисовых семян. Просо сеют просто пригоршнями на золе сожженных
деревьев. Поля, отвоеванные таким образом у джунглей, обрабатываются два
года подряд, а потом их забрасывают, и они отдыхают по крайней мере семь
лет. Деревни строятся обычно в долинах или в горных ложбинах, богатых
проточной водой. Кругом, куда ни посмотришь, тянутся бесконечные джунгли.
Дома, построенные на сваях, очень длинные (многие имеют свыше 100 футов в
длину), без окон, внутри темно и неприветливо. Большую часть постройки
занимает общая комната для всей семьи, где незамужние женщины спят на полу;
для замужних с их мужьями отгорожены отдельные комнаты. Холостые мужчины
спят не в родительском доме, а в особом помещении, предназначенном для всех
неженатых мужчин деревни. Здесь же помещаются гости, а также происходят
собрания деревенских старшин.
У гаро, как и у кхаси, господствует система матриархата. Жена - глава
семьи, и от нее все имущество семьи переходит к наследникам. Племя
подразделяется на множество родственных групп, или "материнских родов". Все
члены одного "материнского рода" (machongs) ведут свое происхождение от
общей прародительницы, и все дети семьи принадлежат материнскому роду, а не
отцовскому; последний почти не пользуется признанием. Точно так же
наследование идет по тому же закону и ограничивается женской линией. Мужчина
не обладает иным имуществом, кроме того, которое он нажил собственным
трудом; наследовать имущество он не может ни при каких обстоятельствах.
"Наследственное право может быть вкратце выражено следующей формулой:
имущество, раз поступившее в материнский род, не может уйти от него. Так как
дети от одной матери все принадлежат к ее роду, то казалось бы, что и сын ее
удовлетворяет основному требованию наследственного права. Но сын должен
жениться на женщине другого клана, причем дети его будут принадлежать к роду
их матери, а потому если бы он унаследовал имущество своей матери, то
таковое во втором поколении ушло бы от ее рода. Вот почему наследует дочь, а
после нее ее дочь, или же, за отсутствием женского потомства, наследство
переходит к другой женщине того же клана по назначению некоторых его
членов". Однако, хотя в глазах закона движимое и недвижимое имущество семьи
принадлежит жене, фактически муж в течение всей ее жизни сполна пользуется
тем и другим, хотя и не может передавать его в чужие руки, в остальном же
власть мужа над этим имуществом признается бесспорно. Например, земельные
участки деревни принадлежат, строго говоря, жене деревенского старшины;
однако его всегда считают и называют их хозяином. Хотя он владеет
исключительно от имени жены, последняя на самом деле игнорируется, разве
только дело доходит до тяжбы; тогда ее имя фигурирует на суде. Выходит, что
практически жена является не более как орудием, при помощи которого
совершается переход имущества от поколения к поколению главным образом в
пользу мужчин.
В приведенных до сих пор цитатах говорится о том предпочтении, какое
закон оказывает дочерям перед сыновьями у племени гаро, но ни словом не
упоминается о предпочтении младшей дочери остальным. В самом деле, майор
Плэйфер, автор ценной монографии об этом племени; не делает даже намека на
подобное предпочтение, из чего можно было бы заключить, что обычай минората
у гаро уже вышел или в настоящее время начинает выходить из употребления.
Однако мы имеем сведения, что он существовал здесь по меньшей мере почти до
самого конца XVIII в.: один англичанин, посетивший и изучивший племя гаро в
1788 г., отметил этот обычай. Описав виденную им брачную церемонию у гаро,
автор продолжает: "С брачными обрядами племени гаро я ознакомился,
присутствуя на свадьбе Лунгри, младшей дочери вождя Удасси, вышедшей замуж в
возрасте семи лет за Буглуна, 23-летнего сына одного заурядного
представителя этого племени; и я должен сказать, что этот брак, столь мало
соответствующий возрасту и общественному положению невесты, был весьма
счастливым для Буглуна, который унаследует должность и имущество вождя, так
как у гаро всегда наследство переходит к младшей дочери. Если бы ко времени
смерти вождя оказались налицо еще другие старшие дети, то они ничего не
получили бы. Но, что еще более странно, после смерти Буглуна Лунгри должна
будет выйти замуж за одного из его братьев, а за отсутствием таковых - за
его отца; если же последний к тому времени окажется слишком старым, то она
откажется от него и вступит в брак с другим по собственному выбору".
Итак, мы констатировали обычай минората у целого ряда племен
юго-западного Китая и прилегающих местностей Бирмы и Ассама. За исключением
возбуждающих некоторые сомнения кхаси, все эти племена принадлежат к
монголоидной расе. Их первоначальная родина находилась, как полагают, в
северо-западном Китае, между верховьями Янцзы и Хуанхэ, откуда они
разбрелись во все стороны. Держась в своих переселениях речных долин, они по
рекам Чиндуин, Иравади и Салуин проникли в Бирму, а по Брахмапутре - в
Ассам. Три волны таких переселений монгольских народов прокатились одна за
другой. Последними тронулись с места качины, или джингпо, движение которых в
самом разгаре было приостановлено британским завоеванием Верхней Бирмы.
Долины крупных рек Брахмапутры и Иравади послужили воротами, через которые
отважные воины хлынули с севера из своей более холодной и мрачной родины в
Средней Азии в теплую и богатую страну, лежащую на юге. Пользуясь этой
широкой естественной дорогой, они обошли сбоку длинную, почти непроходимую
цепь Гималаев, представляющую прямой и кратчайший путь для вторжения в
Индию. Но в своем стремлении к югу эти дикие орды ни разу не переступили
через суровые и лесистые, орошаемые обильными дождями горы Ассама. Здесь они
остановились и продолжают жить до сих пор. Отсюда этот авангард великой
монгольской армии с высоты прохладных горных вершин и плоскогорий смотрит
вниз на расстилающиеся зеленым ковром знойные долины и равнины, уходящие в
безбрежную даль, где они сливаются с горизонтом или преграждаются синими
горами. Жаркий климат Индии служил для нее, по-видимому, лучшей защитой
против вторжения с севера, чем слабые армии ее мирного населения: северному
пришельцу свободно дышалось среди дубов, каштанов и сосен своих гор, он
боялся спуститься вниз, в страну пальм и папоротников.
Однако обычай минората, или предпочтения младшего сына либо дочери,
существует не только у названных монгольских племен. Так, у небольшого
племени мро, живущего в горах между Араканом и Читтагонгом, "если в семье
сыновья и дочери вступили в брак, то отец остается жить с младшим из своих
детей, к которому после смерти отца переходит все его имущество". Племя это
высокого роста, сильное и смуглое, без каких-либо монголоидных признаков.
Мро сеют рис, употребляют в пищу молоко, а также мясо коров и других
животных. По характеру своему это мирный, робкий и простодушный народ:
всякие споры решаются обращением к духам, а не силой. Женившись, молодой
человек в виде платы за невесту должен отработать три года в доме отца своей
жены, но более богатые могут откупиться, уплатив 200-300 рупий.
Далее, обычай минората преобладает среди племени хо, или ларка-кол
(лурка-кол), в округе Сингбхум Юго-Западной Бенгалии. Племя это принадлежит
к смуглому коренному населению Индии и по своему физическому типу похоже на
дравидов, хотя говорит на совершенно ином языке, составляющем, как полагают,
ветвь великой южной семьи, куда входит и наречие кхаси в Ассаме. Народ,
часть которого составляет племя кол, раньше назывался коларийцами, но теперь
обычно называется мунда, по имени одного из племен. Хо, или ларка-кол, чисто
земледельческое племя, дошедшее уже в своем развитии до употребления
деревянного плуга с железным наконечником. Его первоначальная родина -
Чхота-Нагпур, большое изолированное плоскогорье, к северу от теперешней их
территории, где еще и поныне живет родственное ему племя мунда. Хо сами
признают свое родство с этим племенем и сохранили предание о своем
переселении из Чхота-Нагпура. По словам ораонов, другого, еще более
первобытного племени того же плоскогорья, они некогда при своем вторжении в
Чхота-Нагпур вытеснили отсюда племя хо, которое вынуждено было искать себе
новую родину на юге. Однако представляется мало вероятным, чтобы хо уступили
свою землю такому слабому и невоинственному племени, как ораоны. Как бы то
ни было, теперь хо населяют страну еще более дикую и гористую, чем
живописные холмы и долины Чхота-Нагпура, где жили когда-то их предки. Страна
эта, известная под именем Колган или Колеган, представляет волнистую
поверхность, изрезанную базальтовыми жилами, выступающими в форме неровных
буроватых каменных глыб. По всем направлениям горизонт скрывается от глаз
горными цепями до 3 тыс. футов вышиной. Наиболее плодородная, населенная и
обработанная часть территории - это низменность, расположенная вокруг города
Чаибасы. К западу протянулась страна холмов и обширных Джунглей,
перемежающихся кое-где плодоносными долинами, а на крайнем юго-западе
возвышается множество суровых, одетых лесом гор (так называемое Saranda of
the Seven Hundred Hills), где жалкое население нескольких бедных и одиноких
деревушек, гнездящихся в глубоких оврагах, ведет постоянную борьбу с
тиграми, бродящими в чаще джунглей. Население этих уединенных горных мест -
более дикое и непокорное, чем их соплеменники на равнинах; и земледелие
ведется здесь первобытным способом. В окружающем деревню лесу или джунглях
расчищается несколько полос, и хотя отличный чернозем первое время дает
обильный урожай, но из-за практикуемого у хо грубого способа обработки почва
быстро истощается, и через три-четыре года они вынуждены приступать к
расчистке новых участков и строить себе новые хижины в другой части обширной
и пустынной страны. В случае голода оставшиеся без всяких средств к
существованию дикие горцы совершают набеги на соседей и с награбленной
добычей возвращаются в свои неприступные горы. Лучше живут их соплеменники
на севере, занимающие более открытые и плодородные земли. Здесь часто
попадаются живописные деревни, расположенные на холмах, господствующих над
террасообразными рисовыми полями и волнистыми плоскогорьями. Красивый
ландшафт еще более оживляется старыми величественными тамариндами, к которым
примешиваются манговые, хлебные деревья и бамбук. Просторные, прочно
построенные дома, крытые тростником, с уютными верандами стоят не в ряд, а
каждый на своем особом участке, образуя вместе с надворными постройками
четырехугольник с большой голубятней посредине. Деревенский зеленый луг
усеян большими каменными плитами, под которыми "спят суровые предки
поселян". Здесь под скорбной сенью деревьев после трудов и зноя минувшего
дня любят собираться старики, чтобы поболтать и покурить на каменных плитах;
здесь со временем они также найдут себе под камнями вечный покой рядом со
своими отцами.
Каждая деревня племени хо управляется старшиной (мунда), а группа
деревень, числом от шести до двенадцати, - вождем (манки). Любопытно, что
порядок наследования должности вождя один, а его имущества - другой, а
именно: в первом случае применяется система майората, а в последнем -
система минората. Такой различный порядок удостоверен Вильямом Дунбаром,
который говорит: "У племени кол существует странный обычай наследования
имущества, с которым я ознакомился в связи с фактом, касавшимся одного так
называемого манки, чьи деревни находятся по соседству с военными постами
Чайбасы. Хотя под его начальством находилось немалое число деревень и он
считался могущественным человеком среди людей своего ранга, но я с
удивлением узнал, что он жил в жалком домике, тогда как его младший брат
занимал в том же месте самый большой дом, ранее принадлежавший покойному
манки, их общему отцу. Путем расспросов выяснилось, что после смерти отца
младший сын неизменно получает самую крупную долю "личного" имущества в
строгом значении этого слова и что поэтому манки хотя и унаследовал от отца
должность и патриархальную власть начальника, но должен был отказаться от
всего имущества в пользу младшего брата". Дунбару не было известно, что за
несколько лет до него лейтенант Тиккель отметил то же самое правило
наследования личного имущества у племени хо, или ларка-кол, в следующих
выражениях: "Младший из детей мужского пола наследует отцовское имущество на
том основании, что он после смерти отца оказывается в более беспомощном
положении, нежели его старшие братья, которые при жизни родителя с его
помощью устроили свою судьбу". Причину различного порядка наследования не
приходится, пожалуй, искать далеко: если после смерти вождя его личное
имущество может быть без особого риска передано младшему сыну, хотя бы и
несовершеннолетнему, то здравый смысл требует, чтобы общественная должность
вождя перешла в более опытные руки старшего сына.
Система минората в ограниченной форме была зафиксирована у бхилов в
Центральной Индии. Это смуглые люди, невысокого роста, жилистые, часто
коренастые и весьма выносливые. Название их, как говорят, произошло от
дравидского слова, означающего "лук", их любимое оружие. Они утеряли свой
первоначальный язык, принадлежавший, вероятно, к наречию народа мунда или же
к дравидской семье языков. Недавно они еще бродили по лесам в родных горах,
занимаясь охотой, но теперь прекратили хищническое истребление дичи и
опустошение лесов. В настоящее время многие из них живут в открытых местах и
поступают на службу к фермерам батраками. Некоторые арендуют землю, очень
редко владеют собственными участками. В округе Барвани (Центральная Индия),
например, они еще очень мало приобщились к цивилизации и находятся на
довольно примитивном уровне. Постоянных деревень они не имеют. Кучки хижин,
носящие название деревень, при малейшей тревоге пустеют; лишь только
пронесется слух о приближении белого, все население убегает. В самой так
называемой деревне хижины стоят обыкновенно отдельно: каждый боится
какого-нибудь подвоха со стороны соседа, покушения на свою жену. Бхил -
отличный охотник. Он знает все тропинки в горах, умеет пробираться по самым
непроходимым дорогам, бесстрашно поднимается на крутые скалы, ни разу не
поскользнувшись. В старых памятниках санскритской литературы он часто
называется Venaputra, то есть "дитя леса", или Pal Indra - "владыка горных
проходов". Эти названия верно передают его характер. Ибо страна бхилов
сообщается с внешним миром узкими горными проходами (pal), и в старое время
никто не мог сквозь них пробраться без разрешения бхила. Он всегда
самовольно взимал поборы с путешественников, и даже в настоящее время он не
прочь сорвать плату с проезжающих местных жителей, считая это своим законным
правом. Как охотник, бхил ловок и смел. Он знает все логовища тигров, пантер
и медведей, умеет их выслеживать и убивать. Вооруженный одними мечами, отряд
бхилов идет на леопарда и рубит его на куски.
У бхилов, живущих в западной части области Малва и в горах
Виндхьян-Сатпура, в Центральной Индии, существует обычай, регулирующий
наследование. Из всего имущества половина идет младшему сыну, который обязан
покрыть все издержки погребального пиршества, справляемого обычно на
двенадцатый день после смерти отца. Он также должен заботиться о сестрах.
Другая половина наследственного имущества делится между старшими сыновьями.
Но если все сыновья живут вместе, что бывает весьма редко, то они делят
между собой наследство поровну. Здесь мы видим опять, что предпочтение,
отдаваемое при наследовании младшему сыну, объясняется тем, что он остается
один при своем отце ко времени смерти последнего; но если бы оказалось, что
в этот момент все сыновья живут вместе со своим отцом, то младший из них не
пользуется никакой привилегией и получает одинаковую с остальными долю.
Далее, минорат в ограниченном виде преобладает у бадага,
земледельческого племени, которое вместе с другим земледельческим племенем
кота и чисто пастушеским племенем тода населяют горы Нилгири в Южной Индии.
По этому поводу Риверс сообщает: "По словам Брикса, у тода существует будто
бы обычай, согласно которому дом переходит по наследству к младшему сыну. Но
на самом деле это совсем неверно, подобный обычай совершенно неизвестен
племени тода. Зато у бадага он действительно соблюдается, и, как мне
говорили, здесь обычай этот утвердился благодаря тому, что возмужавшие
сыновья после женитьбы покидают родительский кров и строят себе отдельные
дома. Только младший сын обязан жить при родителях и поддерживать их, пока
они живы, а после их смерти он остается жить в родительском доме и
становится его владельцем".
Очень незначительные следы минората замечены у малайцев. В Рембау,
одном из штатов Малаккского полуострова, все родительское имущество
переходит к дочерям. Если в семье имеется несколько дочерей, то материнский
дом наследует обычно младшая, которая зато берет на себя содержание старой
матери. Батаки на Суматре занимаются земледелием и живут в постоянных
деревнях. Когда у них умирает глава семьи, оставив несколько сыновей или
братьев, то, согласно обычаю, наследство делится между всеми, но старший и
младший наследники получают большую долю против остальных, обыкновенно
двойную. В Грузии существует закон, по которому в случае смерти князя или
дворянина младший сын получает отцовский дом с надворными постройками и
садом; по смерти крестьянина его дом и луга переходят к старшему сыну, а
амбар - к младшему.
Минорат в Северо-восточной Азии.
До сих пор мы говорили об обычаях минората у народов, которые, за
исключением бхилов, можно назвать земледельческими. Но обычай этот
господствует также до известной степени у охотничьих и пастушеских племен.
Так, например, известно, что он утвердился среди юкагиров, монгольского
племени на северо-востоке Сибири, живущего отчасти охотой и рыболовством, а
отчасти оленеводством. Крайне суровый климат, самый холодный во всей Сибири
и один из наиболее холодных на земле, исключает возможность заниматься здесь
земледелием. "Юкагиры, живущие охотой и ловлей рыбы по берегам рек,
настолько бедны и ведут такой первобытный образ жизни, что идея права личной
собственности членов семьи на какие бы то ни было вещи, не говоря уже о
продуктах питания, почти совершенно чужда их пониманию. Вся добыча от охоты
и рыболовства передается женщинам, из которых старшая наблюдает за
распределением... Личная собственность признается до некоторой степени по
отношению к предметам одежды и орудиям охоты, таким, как ружье, лук и так
далее. Каждый член семьи имеет свою одежду, охотник - свое ружье... Право
собственности распространяется на женские украшения и на принадлежности для
шитья - иголки, нитки, ножницы, наперстки, а также принадлежности для
курения - трубки, огниво, трут, кисет и, наконец, челнок. Но большие лодки,
сети, дом и вся хозяйственная утварь составляют общую собственность семьи...
Наследование семейного имущества происходит обычно по системе минората. С
уходом из семьи старших братьев или когда они по смерти родителей