Страница:
грудь и так далее, и автор, описавший этот обычай, считает вероятным, что
это делалось для облегчения душевной боли, ибо для лечения физической боли
они часто надрезали кожу и высасывали кровь, сопровождая эту операцию пением
или, вернее, заклинаниями, без сомнения, для того, чтобы помочь лечению. У
канза, или конза, одной из ветвей племени сиу, по имени которой назван
североамериканский штат, вдова после смерти мужа наносила себе ранения,
натирала тело глиной, переставала заботиться о своем туалете и в таком
печальном состоянии пребывала в течение года, после чего старший брат ее
мужа брал ее себе без всяких обрядностей в жены.
Сходные обычаи в отношении вдовьего траура соблюдались и у племени
омаха, принадлежавшего также к семье сиу, в штате Небраска. "После смерти
мужа его вдовы выражают свое горе тем, что раздают соседям все свои вещи,
оставляя себе лишь самое необходимое из платья для прикрытия наготы. Они
покидают деревню, строят себе небольшой шалаш из травы или коры, и там, в
своей одинокой хижине, с обрезанными волосами, раздирая на себе кожу,
предаются беспрерывному плачу. Если после умершего остался брат, он по
истечении положенного срока берет вдову в свое жилище, и она без всяких
предварительных формальностей становится его женой". Но не одни лишь вдовы у
этого племени подчинялись таким суровым траурным обычаям. "Родственники
обмазываются белой глиной, раздирают тело кусками кремня, вырезают у себя
куски кожи и мяса, пропускают через кожу стрелы; а в случае перекочевки они
следуют за остальными в отдалении и босиком, свидетельствуя этим о своем
непритворном горе". Когда у этого племени "умирало лицо, пользовавшееся
особым уважением, иногда соблюдалась следующая церемония. Все юноши
собирались в помещении недалеко от жилища покойного и там снимали с себя все
платья, кроме штанов;
каждый из них делал по два надреза на левой руке и втыкал в
образовавшееся отверстие небольшую ивовую ветку с несколькими листочками на
конце. Затем с капающей на свисавшие листочки кровью они гуськом
направлялись туда, где лежало тело умершего, и, выстроившись в ряд, плечом к
плечу, с лицами, обращенными в его сторону, затягивали, размахивая в такт
окровавленными ивовыми ветками, похоронную песнь - единственную похоронную
песнь, знакомую этому племени... По окончании пения один из близких
родственников покойного подходил к поющим и, подняв руку в знак
благодарности, вытаскивал из их ран воткнутые ветки и бросал на землю".
Кроме того, индейцы племени омаха имели обыкновение выражать скорбь по
умершему родственнику тем, что срезали пряди своих волос и бросали на тело
покойника. Индианки Виргинии также иногда остригают свои косы в знак траура
и кидают их на могилу.
У патагонских индейцев в случае чьей-либо смерти плакальщики, чтобы
выразить свое соболезнование, являлись к вдове или другим родственникам
умершего и начинали самым отчаянным образом рыдать, выть и петь, выжимая из
глаз слезы и втыкая себе в руки и бедра острые шипы, чтобы вызвать кровь. За
такое изъявление горя их вознаграждают стеклянными бусами и иными
безделицами. Туземцы Огненной Земли, узнав о смерти родственника или друга,
тут же разражаются страстными воплями и рыданиями; раздирают себе лица
острыми краями раковины и выбривают макушки на голове. У племени она, на той
же Огненной Земле, по обычаю лица во время траура раздирают только вдовы и
другие родственницы умершего.
В старину турки, оплакивая мертвых, так изрезывали себе лицо ножами,
что струи крови и слез текли по их щекам. У первобытного языческого племени
оранг-сакаи, занимающегося земледелием и охотой в почти непроходимых лесах
Восточной Суматры, существует обычай перед погребением родственника наносить
себе ножом раны на голове и давать стекающим каплям крови падать на лицо
покойника. Среди племен, говорящих на наречии роро и занимающих территорию у
устья реки Святого Иосифа в Новой Гвинее, женщины в случае смерти
родственника изрезывают себе острыми раковинами голову, лицо, грудь, руки,
живот и ноги, пока, истекая кровью, они не падают в изнеможении на землю. В
той же Новой Гвинее коиари и тоарипи при оплакивании покойника раздирают
себе кожу до крови раковинами или кремневым ножом. На острове Эфате, одном
из островов Новые Гебриды, смерть туземца вызывала великий плач, и скорбящие
расцарапывали свои лица, пока не начинала струиться кровь. На Мале-куле,
другом острове той же группы, оплакивающие покойника наносят (или наносили)
себе раны на туловище.
У племени галеларизе с острова Халмагера, к западу от Новой Гвинеи,
родственники приносят душе умершего в дар свои волосы на третий день после
его смерти, то есть на следующий день после похорон. Стрижет их женщина,
которая за последнее время не потеряла никого из близких. Она срезает
кончики бровей и волос над висками у родственников умершего, после чего те
купаются в море и обмывают голову тертым кокосовым орехом, чтобы очиститься
от скверны, ибо прикоснуться к телу умершего или находиться близко от него -
значит, по их мнению, стать нечистым. Так, например, полагают, что
прорицатель, осквернивший себя таким образом или даже евший пищу, бывшую в
доме, где находилось мертвое тело, теряет свою способность видеть духов.
Если оставшиеся родственники почему-либо не совершили обряда приношения
волос душе умершего и не очистились после того, то принято думать, что они
еще не освободились от духа своего покойного брата или сестры. Когда
кто-либо умер вдали от дома, а его близкие не узнали о том, не остригли
волос и не искупались на третий день, то дух умершего будет преследовать их
и мешать им во всякой работе: разбивая кокосовые орехи, они не добудут
масла; толча в ступе саго, не получат муки, на охоте не набредут на дичь.
Лишь после того как близкие, узнав о смерти, остригут волосы и искупаются,
дух перестанет издеваться и становиться им поперек дороги во всех делах.
Хорошо осведомленный датский миссионер, записавший эти обычаи, полагает, что
приношением волос надеются обмануть легковерного духа и заставить его
вообразить, будто его родные последовали за ним в далекие края; но нам
представляется сомнительным, чтобы при всей своей доверчивости дух мог
принять клок волос за самого человека, с чьей головы они срезаны.
Обычаи подобного рода, по-видимому, соблюдались всеми ветвями
полинезийской группы народов, широко расселившейся по островам Тихого
океана. Так, на острове Таити тело умершего препровождалось в специально для
этой цели выстроенный дом или хижину тупапоу, где его оставляли гнить, пока
все мясо не отвалится от костей. "Как только тело перенесено в тупапоу,
церемония оплакивания возобновляется. Женщины собираются вместе и
отправляются в тупапоу во главе с ближайшей родственницей покойного, которая
несколько раз прокалывает макушку своей головы зубом акулы; обильно
вытекающая кровь тщательно собирается на кусочки холста, которые затем
бросают в гроб. Остальные женщины следуют ее примеру. Процедура эта
повторяется с промежутками в два или три дня до тех пор, пока не иссякнет
чувство скорби или усердие у плакальщиц. Слезы также собираются на кусочки
ткани для возлияния в честь умершего. Некоторые из более молодых срезают
волосы и бросают вместе с другими приношениями под гроб. Обычай этот основан
на представлении, что душа умершего, имеющая раздельное существование,
блуждает поблизости от своего тела; она следит за образом действий своих
близких, и ей приятны подобные изъявления привязанности и скорби". Согласно
сообщениям более позднего автора, таитяне во время похоронного обряда "не
только громко и исступленно вопили, но и рвали на себе волосы, раздирали
одежду и наносили себе отвратительные раны зубами акулы или ножом.
Инструментом обычно служила палочка около четырех дюймов длины с четырьмя
или пятью зубами акулы, воткнутыми на противоположных сторонах. Таким
орудием обзаводилась каждая женщина по выходе замуж и неизменно пользовалась
им при каждых похоронах. Некоторые, однако, не довольствовались этим: они
изготовляли инструмент, напоминающий молоток паяльщика, 5 или 6 дюймов в
длину; закругленный с одного конца для рукоятки, он на другом конце имел два
или три ряда зубов акулы, вставленных в дерево. Таким орудием они себя
беспощадно увечили, нанося удары по голове, вискам, щекам и груди, пока из
ран не начинала обильно течь кровь. При этом они поднимали оглушительный,
душу раздирающий крик; своими обезображенными лицами, взлохмаченными
волосами, слезами, смешанными с кровью, текущей по их телу, дикими жестами и
всем безумным поведением они подчас являли собой ужасающий, почти
нечеловеческий вид. Все эти неистовства совершали главным образом женщины,
но и мужчины от них не отставали и не только наносили себе увечья, но
являлись даже с дубинками и другим смертоносным оружием". Во время
совершения этих скорбных обрядов женщины часто носили на себе короткие
передники, которые они поддерживали одной рукой, чтобы собирать в них кровь,
пока другой рукой наносили себе раны. Пропитанный кровью передник после
высушивался на солнце и преподносился в знак любви семье умершего, которая
хранила этот дар как доказательство того почета, каким пользовался покойный.
По случаю смерти короля или главного вождя его подданные собирались, рвали
на себе волосы, изрезывали свое тело так, что оно все покрывалось кровью, и
часто дрались дубинками и камнями, пока один или несколько из них не падали
замертво. Такие бои по случаю смерти выдающегося человека помогают нам
понять, каким образом возникли бои гладиаторов в Риме; ибо сами древние
говорят, что эти бои первоначально происходили при похоронах и явились
заменой умерщвления пленных на могиле покойника. Первое представление боя
гладиаторов в Риме было дано Д. Юнием Брутом в 264 г. до нашей эры в честь
его умершего отца.
Женщина на Таити изрезывала себе до крови кожу на голове посредством
зубов акулы не только по поводу чьей-либо смерти. В случае несчастья с ее
мужем, его родственником либо другом или же с ее собственным ребенком она
прежде всего принималась истязать себя зубами акулы; даже когда ребенок
просто падал и ушибался, мать смешивала свою кровь с его слезами. В случае
же смерти ребенка весь дом наполнялся родней, с громкими причитаниями
наносившей себе раны на голове. "По этому поводу родители, помимо прочих
изъявлений горя, коротко срезают волосы на одной части головы. Иногда они
выстригают небольшой четырехугольник спереди, иногда же оставляют длинные
волосы только на этом месте, а все остальные остригают; оставляют также
пряди волос над одним или обоими ушами или же срезают волосы почти до корней
на одной половине головы, а на другой оставляют расти. Такие знаки скорби
носят подчас в продолжение двух или трех лет". Приведенное описание
иллюстрирует обычай древних израильтян выстригать на голове плеши по случаю
траура.
На Гавайских, или Сандвичевых, островах, когда умирал король или
великий вождь, народ выражал свое горе "чрезвычайно жестоким и отталкивающим
самоистязанием. Люди не только срывали с себя все платье - они выбивали себе
дубинкой или камнем глаза и зубы, выдергивали волосы, жгли и резали себе
тело".
Из всех видов членовредительства наибольшей популярностью и
распространением пользовалось, по-видимому, выбивание зубов. Оно
практиковалось обоими полами, но мужчины, кажется, прибегали к нему особенно
часто. После смерти короля или влиятельного вождя менее значительные вожди,
связанные с умершим узами крови или дружбы, должны были, согласно
установленному этикету, в знак своей привязанности, выбить у себя камнем
один передний зуб; свита считала своей обязанностью также последовать их
примеру. Иногда человек сам выбивал у себя зуб, но чаще эту дружескую услугу
ему оказывал кто-либо иной. Приставив к зубу конец палки, последний стучал
камнем по противоположному концу до тех пор, пока зуб не выскакивал или
ломался. Если кто-либо не решался подвергнуться такой операции, ее над ним
производили женщины во время сна. В один прием более одного зуба не
выбивали, но так как операция эта повторялась всякий раз, когда умирал
вождь, то редко можно было встретить зрелого человека со всеми зубами во
рту; у многих отсутствовали передние зубы как на верхней, так и на нижней
челюсти, что, помимо прочих неудобств, вызывало у них серьезные дефекты
речи. Находились, однако, смельчаки, решавшиеся, не в пример прочим,
сохранить большую часть своих зубов.
Жители островов Тонга во время траурной церемонии также выбивали себе
зубы камнями выжигали круги и другие знаки на теле, кололи голову зубами
акулы, втыкали копья в бедра с внутренней стороны, в бока под мышками, а
также прокалывали щеки. Когда английский моряк Вилльям Маринер, потерпев
кораблекрушение, жил в начале XIX в. среди этих туземцев, он стал очевидцем
необычайной похоронной церемонии по случаю смерти их короля Финоу и оставил
нам ее яркое описание. Собравшиеся по этому случаю вожди и прочая знать
выказывали свою скорбь нанесением себе увечий и ран при помощи дубинок,
камней, ножей и острых раковин; они выбегали по одному, по два и по три на
середину круга, образованного остальными зрителями, чтобы все видели эти
доказательства их величайшего горя и уважения к памяти умершего господина и
друга. Один восклицал: "Финоу! Я знаю, что у тебя на уме; ты отправился в
страну мертвых (bolotoo) и оставил твой народ подозревать меня и других в
неверности. Но где доказательство нашего вероломства? Есть ли хоть один
пример нашей непочтительности?" При этих словах он яростно колотил себя по
голове и наносил глубокие раны дубинкой, камнем и ножом, выкрикивая по
временам: "Разве это не доказательство моей верности? Не свидетельствует ли
это о моей приверженности и уважении к памяти скончавшегося воина?" Другой в
сильном волнении проходил взад и вперед, вращая дубинкой, два или три раза
ударял себя ею по затылку. Затем, внезапно остановившись и глядя неподвижно
на свое окровавленное орудие, закричал: "О, моя дубинка, кто бы мог сказать,
что ты мне окажешь эту услугу, что ты мне поможешь засвидетельствовать мое
уважение к Финоу! Никогда, нет, никогда ты больше не размозжишь головы его
врага! Увы, какой великий и могущественный воин пал! О, Финоу, перестань
подозревать меня в предательстве, не сомневайся в моей верности!" Некоторые,
более усердные, яростными и частыми ударами рассекали кожу на черепе до
кости, так что начинали шататься и временно теряли сознание. Иные во время
траура по Финоу обривали головы, прижигали щеки горящими кусками ткани,
растирая раны вяжущими ягодами, пока не появлялась кровь. Эту кровь они
размазывали около ран кругами почти в два дюйма по диаметру, отчего
принимали крайне непривлекательный вид; такое втирание ягод они проделывали
ежедневно, чтобы заново вызвать кровотечение. Королевские рыбаки в знак
любви к умершему хозяину рассекали свои головы веслами. Мало того, они
насквозь протыкали каждую щеку тремя стрелами наискось таким образом, что
острия их находились во рту, а верхушки стрел выступали наружу за плечи и
поддерживались в таком положении еще одной привязанной к ним за спиной у
рыбака стрелой, образуя треугольник. В таком удивительном наряде рыбаки
расхаживали вокруг могилы, ударяли себя веслами по лицу и голове или,
оттянув на груди кожу, протыкали ее копьем - все для того, чтобы доказать
свою преданность скончавшемуся вождю.
На островах Самоа также существовал обычай при оплакивании умерших
выражать свое горе отчаянными воплями и причитаниями, разрыванием одежды,
выдергиванием волос, прижиганием тела горящими головнями и порезами
посредством камней, острых раковин, зубов акулы, пока кровь не покрывала все
тело человека. Это называлось "жертва кровью", но, по мнению д-ра Джорджа
Брауна, отсюда не следует, что кровь приносилась в дар богам; упомянутое
выражение означало лишь преданность умершему и скорбь о его утрате. На
Мангаиа, одном из Гервейских островов, как только больной испускал дух, его
ближайшие родственники чернили себе лицо, срезали волосы и зубами акулы
раздирали свое тело так, что кровь стекала на землю. На острове Раротонга в
знак печали выбивали несколько передних зубов. Также и на Маркизских
островах "после смерти главного вождя племени его вдова вместе с другими
женщинами издавала пронзительные крики, осыпая свой лоб, щеки и грудь
ударами бамбуковой палки. Обычай этот теперь исчез, по крайней мере на
острове Нукухива; но на островах юго-восточной группы женщины до сих пор
выполняют этот обряд, и на похоронах родственников они с окровавленными от
глубоких ран лицами неистово предаются выражению своего отчаяния".
Такие же похоронные обычаи существовали и у маори из Новой Зеландии.
"Жены и близкие родственники, главным образом женщины, выказывали свое горе
разрезами на лице и на лбу посредством раковин или обсидиановых ножей. Они
давали обильно текущим струйкам крови подсыхать на лице, и, чем больше было
на нем таких запекшихся струпьев, тем вернее считалось доказательство их
уважения к покойному; волосы всегда обрезали в знак скорби; мужчины
обыкновенно остригали одну половину головы, от лба к затылку". Согласно
другому сообщению, похоронные увечья у маори не ограничивались одним только
лицом и лбом. "Все прямые родственники и друзья умершего вместе с его
рабами, слугами и подчиненными, если таковые у него были, наносят себе
жестокие увечья так, что, на взгляд европейца, являют собой ужасающее
зрелище. Для этого берут в руку между большим и средним пальцем кусок
кремня, становящийся после этого священным благодаря пролитой им крови и
тому поводу, по которому он был употреблен; его надо всадить в тело на
глубину больше ногтя. Операция начинается с середины лба; разрез спускается
кривой линией с двух сторон, вдоль по всему лицу. Затем самым безжалостным
образом расцарапывают грудь, руки и ноги; груди женщин, которые наносят себе
глубокие и обширные порезы, часто бывают ужасно изранены".
Но нигде, быть может, этот обычай самоистязания живых в честь умерших
не практиковался с большей систематичностью и суровостью, чем у первобытных
обитателей Австралии, стоящих на самой нижней ступени общественной лестницы.
Так, у племен Западной Виктории вдовец оплакивал свою жену в продолжение
трех месяцев. Через каждую ночь он рыдал, перечисляя все ее добрые качества,
и раздирал себе ногтями лоб, пока кровь не начинала течь по щекам; кроме
того, он обмазывал белой глиной лицо и голову. Если он любил ее особенно
нежно, то делал себе на груди горящим куском коры ожоги в три ряда. Траур
вдовы по мужу продолжался двенадцать месяцев. Она почти до корней срезала
свои волосы, прижигала бедра горячей золой, придавливая сверху кусками коры
до тех пор, пока не начинала вопить от боли. Она также через каждую ночь
рыдала, перечисляла добродетели своего мужа, раздирала лоб так, чтобы кровь
текла по щекам, и обмазывала голову и лицо белой глиной. Последнее вдова
проделывала под страхом смерти в продолжение трех месяцев. Дети в трауре по
родителям делали порезы на бровях. У туземцев в центральной части Виктории
родители умершего обыкновенно жестоко увечили себя: отец ударами томагавка
рассекал себе кожу на голове, а мать жгла груди и живот горящей головней.
Они это проделывали ежедневно часами в продолжение всего траурного периода.
Вдовы у этих племен не только жгли груди, руки, ноги и бедра головней, они
еще притиралираны золой и расцарапывали лица, давая крови смешаться с золой.
Курнаи, в Юго-Восточной Виктории, оплакивая умерших, ранили себя острыми
камнями и томагавками, так что кровь текла ручьями по голове и телу. У
племени мукджаравент, в Западной Виктории, родственники покойного целую
неделю плакали над ним и резали тело томагавками или иными острыми орудиями.
В низовьях австралийских рек Муррей и Дарлинг туземцы при похоронах
жгли себе спины, руки, даже лица докрасна раскаленной головней, отчего
делались отвратительные язвы. Затем они бросались ниц на могилу, выдергивали
клочьями волосы, усердно натирали голову и тело землей, раздирали свежие
раны и от крови, смешанной с грязью, приобретали совершенно нечеловеческий
вид. У камиларои, большого племени в восточной части Нового Южного Уэльса,
скорбящие, в особенности женщины, накладывали на голову и на лицо слой белой
глины и топором наносили раны на голове так, чтобы кровь стекала через глину
на плечи, где ей давали высохнуть. Один автор так рассказывает о виденной им
похоронной церемонии у туземцев на реке Муррей: "Вокруг похоронных носилок
собралось много женщин, родственниц покойного. Они горько и жалобно рыдали,
раздирали себе бедра, спины и груди раковинами или кремнем, так что кровь
текла из ран ручьями".
У племен каби и вакка, живущих в юго-восточной части Квинсленда по реке
Муррей, траурный период продолжался приблизительно шесть недель. "Каждую
ночь по нескольку часов подряд громко раздавался общий плач,
сопровождавшийся самоистязанием посредством острых кремней и других режущих
орудий. Мужчины довольствовались несколькими порезами на затылке, женщины же
увечили себя с головы до ног и оставляли кровь высыхать на коже". В округе
Булиа, в центральной части Квинсленда, скорбящие женщины проводят острым
камнем или осколком стекла по наружной и внутренней стороне бедер, делая
целый ряд параллельных порезов. В соседних округах мужчины делают себе
большие крестовидные порезы, но гораздо более глубокие, по одному на каждом
бедре и симметрично расположенные. Туземцы племени какаду, в Северной
территории в Австралии, при оплакивании разрезают кожу на голове так, чтобы
кровь стекала по лицу на тело. Эту операцию производят одинаково как
мужчины, так и женщины. Часть крови собирается потом на кусок коры, который
помещается на дереве, в непосредственной близости от места, где умерло
данное лицо.
У племени кариера, в Западной Австралии, родственники и родственницы
умершего плачут и разрезают кожу на черепе, пока не потечет кровь. У
покойника остригают волосы; родственники плетут из них шнурки и носят на
себе. Туземцы племени нарриньери, в Южной Австралии, подсушивали тела своих
умерших над медленным огнем, снимали с них кожу, окрашивали охрой и помещали
нагими на помосте. "Тут все родственники и друзья покойного поднимают
громкий вопль и причитания. Они срезают волосы на голове до корней,
обмазываются маслом и толченым углем. Женщины обмазывают себя самыми
отвратительными нечистотами; все они колотят и режут свое тело, неистово
демонстрируя свою скорбь. Все родственники стараются быть налицо и не
опустить ни одного из установленных обычаем внешних проявлений траура, дабы
их не сочли соучастниками в причинении смерти покойному".
У племени арунта, в Центральной Австралии, мужчина, оплакивая смерть
своего тестя, должен разрезать себе плечо, в противном случае его жена может
быть отдана другому, чтобы укротить гнев духа против непочтительного зятя.
Мужчины этого племени постоянно выставляют рубцы на своем плече, показывая
всем, что они исполнили свой долг по отношению к умершему тестю. Женская
родня умершего арунта также делает себе порезы на теле в знак скорби, доходя
при этом до исступления; но при всей видимой возбужденности женщины
стараются не задеть какой-нибудь жизненный орган и разрезают главным образом
кожу на голове, плечи и ноги. У племени варрамунга, в Центральной Австралии,
вдовы коротко остригают волосы и, сделав разрез посредине головы, проводят
горящей головней вдоль раны, подчас с весьма серьезными последствиями.
Другие же родственницы ограничиваются тем, что ударяют себя по голове
палками, пока кровь не потечет по лицу; а родственники-мужчины наносят себе
на бедрах ножом более или менее глубокие раны. Эти раны они расширяют, туго
перевязывая веревкой ногу по обе стороны разреза. Образовавшиеся от этого
рубцы остаются навсегда. У одного из этих туземцев видели следы не менее чем
от двадцати трех таких ран, причиненных в различное время на похоронах.
Помимо того некоторые варрамунга коротко срезают волосы, сжигают их, а
голову обмазывают белой глиной; иные же мужчины обрезают усы. Все эти
действия регулируются точно установленными правилами. Не только ранение
бедер, но даже остригание головы и усов не является доброй волей скорбящих.
Люди, производящие над собой те или другие операции, находятся с покойным в
строго определенных родственных отношениях; а родство считается здесь по
классификационной или групповой системе, единственно признаваемой
австралийскими туземцами. "Если случается умереть человеку, находящемуся с
вами в определенном родстве, вы обязаны совершить установленное действие -
рассечь бедро или остричь волосы, независимо от того, были ли вы лично
знакомы с покойным и был ли он вашим лучшим другом или заклятым врагом".
Следует отметить, что кровь, вытекшую при этих траурных истязаниях из
это делалось для облегчения душевной боли, ибо для лечения физической боли
они часто надрезали кожу и высасывали кровь, сопровождая эту операцию пением
или, вернее, заклинаниями, без сомнения, для того, чтобы помочь лечению. У
канза, или конза, одной из ветвей племени сиу, по имени которой назван
североамериканский штат, вдова после смерти мужа наносила себе ранения,
натирала тело глиной, переставала заботиться о своем туалете и в таком
печальном состоянии пребывала в течение года, после чего старший брат ее
мужа брал ее себе без всяких обрядностей в жены.
Сходные обычаи в отношении вдовьего траура соблюдались и у племени
омаха, принадлежавшего также к семье сиу, в штате Небраска. "После смерти
мужа его вдовы выражают свое горе тем, что раздают соседям все свои вещи,
оставляя себе лишь самое необходимое из платья для прикрытия наготы. Они
покидают деревню, строят себе небольшой шалаш из травы или коры, и там, в
своей одинокой хижине, с обрезанными волосами, раздирая на себе кожу,
предаются беспрерывному плачу. Если после умершего остался брат, он по
истечении положенного срока берет вдову в свое жилище, и она без всяких
предварительных формальностей становится его женой". Но не одни лишь вдовы у
этого племени подчинялись таким суровым траурным обычаям. "Родственники
обмазываются белой глиной, раздирают тело кусками кремня, вырезают у себя
куски кожи и мяса, пропускают через кожу стрелы; а в случае перекочевки они
следуют за остальными в отдалении и босиком, свидетельствуя этим о своем
непритворном горе". Когда у этого племени "умирало лицо, пользовавшееся
особым уважением, иногда соблюдалась следующая церемония. Все юноши
собирались в помещении недалеко от жилища покойного и там снимали с себя все
платья, кроме штанов;
каждый из них делал по два надреза на левой руке и втыкал в
образовавшееся отверстие небольшую ивовую ветку с несколькими листочками на
конце. Затем с капающей на свисавшие листочки кровью они гуськом
направлялись туда, где лежало тело умершего, и, выстроившись в ряд, плечом к
плечу, с лицами, обращенными в его сторону, затягивали, размахивая в такт
окровавленными ивовыми ветками, похоронную песнь - единственную похоронную
песнь, знакомую этому племени... По окончании пения один из близких
родственников покойного подходил к поющим и, подняв руку в знак
благодарности, вытаскивал из их ран воткнутые ветки и бросал на землю".
Кроме того, индейцы племени омаха имели обыкновение выражать скорбь по
умершему родственнику тем, что срезали пряди своих волос и бросали на тело
покойника. Индианки Виргинии также иногда остригают свои косы в знак траура
и кидают их на могилу.
У патагонских индейцев в случае чьей-либо смерти плакальщики, чтобы
выразить свое соболезнование, являлись к вдове или другим родственникам
умершего и начинали самым отчаянным образом рыдать, выть и петь, выжимая из
глаз слезы и втыкая себе в руки и бедра острые шипы, чтобы вызвать кровь. За
такое изъявление горя их вознаграждают стеклянными бусами и иными
безделицами. Туземцы Огненной Земли, узнав о смерти родственника или друга,
тут же разражаются страстными воплями и рыданиями; раздирают себе лица
острыми краями раковины и выбривают макушки на голове. У племени она, на той
же Огненной Земле, по обычаю лица во время траура раздирают только вдовы и
другие родственницы умершего.
В старину турки, оплакивая мертвых, так изрезывали себе лицо ножами,
что струи крови и слез текли по их щекам. У первобытного языческого племени
оранг-сакаи, занимающегося земледелием и охотой в почти непроходимых лесах
Восточной Суматры, существует обычай перед погребением родственника наносить
себе ножом раны на голове и давать стекающим каплям крови падать на лицо
покойника. Среди племен, говорящих на наречии роро и занимающих территорию у
устья реки Святого Иосифа в Новой Гвинее, женщины в случае смерти
родственника изрезывают себе острыми раковинами голову, лицо, грудь, руки,
живот и ноги, пока, истекая кровью, они не падают в изнеможении на землю. В
той же Новой Гвинее коиари и тоарипи при оплакивании покойника раздирают
себе кожу до крови раковинами или кремневым ножом. На острове Эфате, одном
из островов Новые Гебриды, смерть туземца вызывала великий плач, и скорбящие
расцарапывали свои лица, пока не начинала струиться кровь. На Мале-куле,
другом острове той же группы, оплакивающие покойника наносят (или наносили)
себе раны на туловище.
У племени галеларизе с острова Халмагера, к западу от Новой Гвинеи,
родственники приносят душе умершего в дар свои волосы на третий день после
его смерти, то есть на следующий день после похорон. Стрижет их женщина,
которая за последнее время не потеряла никого из близких. Она срезает
кончики бровей и волос над висками у родственников умершего, после чего те
купаются в море и обмывают голову тертым кокосовым орехом, чтобы очиститься
от скверны, ибо прикоснуться к телу умершего или находиться близко от него -
значит, по их мнению, стать нечистым. Так, например, полагают, что
прорицатель, осквернивший себя таким образом или даже евший пищу, бывшую в
доме, где находилось мертвое тело, теряет свою способность видеть духов.
Если оставшиеся родственники почему-либо не совершили обряда приношения
волос душе умершего и не очистились после того, то принято думать, что они
еще не освободились от духа своего покойного брата или сестры. Когда
кто-либо умер вдали от дома, а его близкие не узнали о том, не остригли
волос и не искупались на третий день, то дух умершего будет преследовать их
и мешать им во всякой работе: разбивая кокосовые орехи, они не добудут
масла; толча в ступе саго, не получат муки, на охоте не набредут на дичь.
Лишь после того как близкие, узнав о смерти, остригут волосы и искупаются,
дух перестанет издеваться и становиться им поперек дороги во всех делах.
Хорошо осведомленный датский миссионер, записавший эти обычаи, полагает, что
приношением волос надеются обмануть легковерного духа и заставить его
вообразить, будто его родные последовали за ним в далекие края; но нам
представляется сомнительным, чтобы при всей своей доверчивости дух мог
принять клок волос за самого человека, с чьей головы они срезаны.
Обычаи подобного рода, по-видимому, соблюдались всеми ветвями
полинезийской группы народов, широко расселившейся по островам Тихого
океана. Так, на острове Таити тело умершего препровождалось в специально для
этой цели выстроенный дом или хижину тупапоу, где его оставляли гнить, пока
все мясо не отвалится от костей. "Как только тело перенесено в тупапоу,
церемония оплакивания возобновляется. Женщины собираются вместе и
отправляются в тупапоу во главе с ближайшей родственницей покойного, которая
несколько раз прокалывает макушку своей головы зубом акулы; обильно
вытекающая кровь тщательно собирается на кусочки холста, которые затем
бросают в гроб. Остальные женщины следуют ее примеру. Процедура эта
повторяется с промежутками в два или три дня до тех пор, пока не иссякнет
чувство скорби или усердие у плакальщиц. Слезы также собираются на кусочки
ткани для возлияния в честь умершего. Некоторые из более молодых срезают
волосы и бросают вместе с другими приношениями под гроб. Обычай этот основан
на представлении, что душа умершего, имеющая раздельное существование,
блуждает поблизости от своего тела; она следит за образом действий своих
близких, и ей приятны подобные изъявления привязанности и скорби". Согласно
сообщениям более позднего автора, таитяне во время похоронного обряда "не
только громко и исступленно вопили, но и рвали на себе волосы, раздирали
одежду и наносили себе отвратительные раны зубами акулы или ножом.
Инструментом обычно служила палочка около четырех дюймов длины с четырьмя
или пятью зубами акулы, воткнутыми на противоположных сторонах. Таким
орудием обзаводилась каждая женщина по выходе замуж и неизменно пользовалась
им при каждых похоронах. Некоторые, однако, не довольствовались этим: они
изготовляли инструмент, напоминающий молоток паяльщика, 5 или 6 дюймов в
длину; закругленный с одного конца для рукоятки, он на другом конце имел два
или три ряда зубов акулы, вставленных в дерево. Таким орудием они себя
беспощадно увечили, нанося удары по голове, вискам, щекам и груди, пока из
ран не начинала обильно течь кровь. При этом они поднимали оглушительный,
душу раздирающий крик; своими обезображенными лицами, взлохмаченными
волосами, слезами, смешанными с кровью, текущей по их телу, дикими жестами и
всем безумным поведением они подчас являли собой ужасающий, почти
нечеловеческий вид. Все эти неистовства совершали главным образом женщины,
но и мужчины от них не отставали и не только наносили себе увечья, но
являлись даже с дубинками и другим смертоносным оружием". Во время
совершения этих скорбных обрядов женщины часто носили на себе короткие
передники, которые они поддерживали одной рукой, чтобы собирать в них кровь,
пока другой рукой наносили себе раны. Пропитанный кровью передник после
высушивался на солнце и преподносился в знак любви семье умершего, которая
хранила этот дар как доказательство того почета, каким пользовался покойный.
По случаю смерти короля или главного вождя его подданные собирались, рвали
на себе волосы, изрезывали свое тело так, что оно все покрывалось кровью, и
часто дрались дубинками и камнями, пока один или несколько из них не падали
замертво. Такие бои по случаю смерти выдающегося человека помогают нам
понять, каким образом возникли бои гладиаторов в Риме; ибо сами древние
говорят, что эти бои первоначально происходили при похоронах и явились
заменой умерщвления пленных на могиле покойника. Первое представление боя
гладиаторов в Риме было дано Д. Юнием Брутом в 264 г. до нашей эры в честь
его умершего отца.
Женщина на Таити изрезывала себе до крови кожу на голове посредством
зубов акулы не только по поводу чьей-либо смерти. В случае несчастья с ее
мужем, его родственником либо другом или же с ее собственным ребенком она
прежде всего принималась истязать себя зубами акулы; даже когда ребенок
просто падал и ушибался, мать смешивала свою кровь с его слезами. В случае
же смерти ребенка весь дом наполнялся родней, с громкими причитаниями
наносившей себе раны на голове. "По этому поводу родители, помимо прочих
изъявлений горя, коротко срезают волосы на одной части головы. Иногда они
выстригают небольшой четырехугольник спереди, иногда же оставляют длинные
волосы только на этом месте, а все остальные остригают; оставляют также
пряди волос над одним или обоими ушами или же срезают волосы почти до корней
на одной половине головы, а на другой оставляют расти. Такие знаки скорби
носят подчас в продолжение двух или трех лет". Приведенное описание
иллюстрирует обычай древних израильтян выстригать на голове плеши по случаю
траура.
На Гавайских, или Сандвичевых, островах, когда умирал король или
великий вождь, народ выражал свое горе "чрезвычайно жестоким и отталкивающим
самоистязанием. Люди не только срывали с себя все платье - они выбивали себе
дубинкой или камнем глаза и зубы, выдергивали волосы, жгли и резали себе
тело".
Из всех видов членовредительства наибольшей популярностью и
распространением пользовалось, по-видимому, выбивание зубов. Оно
практиковалось обоими полами, но мужчины, кажется, прибегали к нему особенно
часто. После смерти короля или влиятельного вождя менее значительные вожди,
связанные с умершим узами крови или дружбы, должны были, согласно
установленному этикету, в знак своей привязанности, выбить у себя камнем
один передний зуб; свита считала своей обязанностью также последовать их
примеру. Иногда человек сам выбивал у себя зуб, но чаще эту дружескую услугу
ему оказывал кто-либо иной. Приставив к зубу конец палки, последний стучал
камнем по противоположному концу до тех пор, пока зуб не выскакивал или
ломался. Если кто-либо не решался подвергнуться такой операции, ее над ним
производили женщины во время сна. В один прием более одного зуба не
выбивали, но так как операция эта повторялась всякий раз, когда умирал
вождь, то редко можно было встретить зрелого человека со всеми зубами во
рту; у многих отсутствовали передние зубы как на верхней, так и на нижней
челюсти, что, помимо прочих неудобств, вызывало у них серьезные дефекты
речи. Находились, однако, смельчаки, решавшиеся, не в пример прочим,
сохранить большую часть своих зубов.
Жители островов Тонга во время траурной церемонии также выбивали себе
зубы камнями выжигали круги и другие знаки на теле, кололи голову зубами
акулы, втыкали копья в бедра с внутренней стороны, в бока под мышками, а
также прокалывали щеки. Когда английский моряк Вилльям Маринер, потерпев
кораблекрушение, жил в начале XIX в. среди этих туземцев, он стал очевидцем
необычайной похоронной церемонии по случаю смерти их короля Финоу и оставил
нам ее яркое описание. Собравшиеся по этому случаю вожди и прочая знать
выказывали свою скорбь нанесением себе увечий и ран при помощи дубинок,
камней, ножей и острых раковин; они выбегали по одному, по два и по три на
середину круга, образованного остальными зрителями, чтобы все видели эти
доказательства их величайшего горя и уважения к памяти умершего господина и
друга. Один восклицал: "Финоу! Я знаю, что у тебя на уме; ты отправился в
страну мертвых (bolotoo) и оставил твой народ подозревать меня и других в
неверности. Но где доказательство нашего вероломства? Есть ли хоть один
пример нашей непочтительности?" При этих словах он яростно колотил себя по
голове и наносил глубокие раны дубинкой, камнем и ножом, выкрикивая по
временам: "Разве это не доказательство моей верности? Не свидетельствует ли
это о моей приверженности и уважении к памяти скончавшегося воина?" Другой в
сильном волнении проходил взад и вперед, вращая дубинкой, два или три раза
ударял себя ею по затылку. Затем, внезапно остановившись и глядя неподвижно
на свое окровавленное орудие, закричал: "О, моя дубинка, кто бы мог сказать,
что ты мне окажешь эту услугу, что ты мне поможешь засвидетельствовать мое
уважение к Финоу! Никогда, нет, никогда ты больше не размозжишь головы его
врага! Увы, какой великий и могущественный воин пал! О, Финоу, перестань
подозревать меня в предательстве, не сомневайся в моей верности!" Некоторые,
более усердные, яростными и частыми ударами рассекали кожу на черепе до
кости, так что начинали шататься и временно теряли сознание. Иные во время
траура по Финоу обривали головы, прижигали щеки горящими кусками ткани,
растирая раны вяжущими ягодами, пока не появлялась кровь. Эту кровь они
размазывали около ран кругами почти в два дюйма по диаметру, отчего
принимали крайне непривлекательный вид; такое втирание ягод они проделывали
ежедневно, чтобы заново вызвать кровотечение. Королевские рыбаки в знак
любви к умершему хозяину рассекали свои головы веслами. Мало того, они
насквозь протыкали каждую щеку тремя стрелами наискось таким образом, что
острия их находились во рту, а верхушки стрел выступали наружу за плечи и
поддерживались в таком положении еще одной привязанной к ним за спиной у
рыбака стрелой, образуя треугольник. В таком удивительном наряде рыбаки
расхаживали вокруг могилы, ударяли себя веслами по лицу и голове или,
оттянув на груди кожу, протыкали ее копьем - все для того, чтобы доказать
свою преданность скончавшемуся вождю.
На островах Самоа также существовал обычай при оплакивании умерших
выражать свое горе отчаянными воплями и причитаниями, разрыванием одежды,
выдергиванием волос, прижиганием тела горящими головнями и порезами
посредством камней, острых раковин, зубов акулы, пока кровь не покрывала все
тело человека. Это называлось "жертва кровью", но, по мнению д-ра Джорджа
Брауна, отсюда не следует, что кровь приносилась в дар богам; упомянутое
выражение означало лишь преданность умершему и скорбь о его утрате. На
Мангаиа, одном из Гервейских островов, как только больной испускал дух, его
ближайшие родственники чернили себе лицо, срезали волосы и зубами акулы
раздирали свое тело так, что кровь стекала на землю. На острове Раротонга в
знак печали выбивали несколько передних зубов. Также и на Маркизских
островах "после смерти главного вождя племени его вдова вместе с другими
женщинами издавала пронзительные крики, осыпая свой лоб, щеки и грудь
ударами бамбуковой палки. Обычай этот теперь исчез, по крайней мере на
острове Нукухива; но на островах юго-восточной группы женщины до сих пор
выполняют этот обряд, и на похоронах родственников они с окровавленными от
глубоких ран лицами неистово предаются выражению своего отчаяния".
Такие же похоронные обычаи существовали и у маори из Новой Зеландии.
"Жены и близкие родственники, главным образом женщины, выказывали свое горе
разрезами на лице и на лбу посредством раковин или обсидиановых ножей. Они
давали обильно текущим струйкам крови подсыхать на лице, и, чем больше было
на нем таких запекшихся струпьев, тем вернее считалось доказательство их
уважения к покойному; волосы всегда обрезали в знак скорби; мужчины
обыкновенно остригали одну половину головы, от лба к затылку". Согласно
другому сообщению, похоронные увечья у маори не ограничивались одним только
лицом и лбом. "Все прямые родственники и друзья умершего вместе с его
рабами, слугами и подчиненными, если таковые у него были, наносят себе
жестокие увечья так, что, на взгляд европейца, являют собой ужасающее
зрелище. Для этого берут в руку между большим и средним пальцем кусок
кремня, становящийся после этого священным благодаря пролитой им крови и
тому поводу, по которому он был употреблен; его надо всадить в тело на
глубину больше ногтя. Операция начинается с середины лба; разрез спускается
кривой линией с двух сторон, вдоль по всему лицу. Затем самым безжалостным
образом расцарапывают грудь, руки и ноги; груди женщин, которые наносят себе
глубокие и обширные порезы, часто бывают ужасно изранены".
Но нигде, быть может, этот обычай самоистязания живых в честь умерших
не практиковался с большей систематичностью и суровостью, чем у первобытных
обитателей Австралии, стоящих на самой нижней ступени общественной лестницы.
Так, у племен Западной Виктории вдовец оплакивал свою жену в продолжение
трех месяцев. Через каждую ночь он рыдал, перечисляя все ее добрые качества,
и раздирал себе ногтями лоб, пока кровь не начинала течь по щекам; кроме
того, он обмазывал белой глиной лицо и голову. Если он любил ее особенно
нежно, то делал себе на груди горящим куском коры ожоги в три ряда. Траур
вдовы по мужу продолжался двенадцать месяцев. Она почти до корней срезала
свои волосы, прижигала бедра горячей золой, придавливая сверху кусками коры
до тех пор, пока не начинала вопить от боли. Она также через каждую ночь
рыдала, перечисляла добродетели своего мужа, раздирала лоб так, чтобы кровь
текла по щекам, и обмазывала голову и лицо белой глиной. Последнее вдова
проделывала под страхом смерти в продолжение трех месяцев. Дети в трауре по
родителям делали порезы на бровях. У туземцев в центральной части Виктории
родители умершего обыкновенно жестоко увечили себя: отец ударами томагавка
рассекал себе кожу на голове, а мать жгла груди и живот горящей головней.
Они это проделывали ежедневно часами в продолжение всего траурного периода.
Вдовы у этих племен не только жгли груди, руки, ноги и бедра головней, они
еще притиралираны золой и расцарапывали лица, давая крови смешаться с золой.
Курнаи, в Юго-Восточной Виктории, оплакивая умерших, ранили себя острыми
камнями и томагавками, так что кровь текла ручьями по голове и телу. У
племени мукджаравент, в Западной Виктории, родственники покойного целую
неделю плакали над ним и резали тело томагавками или иными острыми орудиями.
В низовьях австралийских рек Муррей и Дарлинг туземцы при похоронах
жгли себе спины, руки, даже лица докрасна раскаленной головней, отчего
делались отвратительные язвы. Затем они бросались ниц на могилу, выдергивали
клочьями волосы, усердно натирали голову и тело землей, раздирали свежие
раны и от крови, смешанной с грязью, приобретали совершенно нечеловеческий
вид. У камиларои, большого племени в восточной части Нового Южного Уэльса,
скорбящие, в особенности женщины, накладывали на голову и на лицо слой белой
глины и топором наносили раны на голове так, чтобы кровь стекала через глину
на плечи, где ей давали высохнуть. Один автор так рассказывает о виденной им
похоронной церемонии у туземцев на реке Муррей: "Вокруг похоронных носилок
собралось много женщин, родственниц покойного. Они горько и жалобно рыдали,
раздирали себе бедра, спины и груди раковинами или кремнем, так что кровь
текла из ран ручьями".
У племен каби и вакка, живущих в юго-восточной части Квинсленда по реке
Муррей, траурный период продолжался приблизительно шесть недель. "Каждую
ночь по нескольку часов подряд громко раздавался общий плач,
сопровождавшийся самоистязанием посредством острых кремней и других режущих
орудий. Мужчины довольствовались несколькими порезами на затылке, женщины же
увечили себя с головы до ног и оставляли кровь высыхать на коже". В округе
Булиа, в центральной части Квинсленда, скорбящие женщины проводят острым
камнем или осколком стекла по наружной и внутренней стороне бедер, делая
целый ряд параллельных порезов. В соседних округах мужчины делают себе
большие крестовидные порезы, но гораздо более глубокие, по одному на каждом
бедре и симметрично расположенные. Туземцы племени какаду, в Северной
территории в Австралии, при оплакивании разрезают кожу на голове так, чтобы
кровь стекала по лицу на тело. Эту операцию производят одинаково как
мужчины, так и женщины. Часть крови собирается потом на кусок коры, который
помещается на дереве, в непосредственной близости от места, где умерло
данное лицо.
У племени кариера, в Западной Австралии, родственники и родственницы
умершего плачут и разрезают кожу на черепе, пока не потечет кровь. У
покойника остригают волосы; родственники плетут из них шнурки и носят на
себе. Туземцы племени нарриньери, в Южной Австралии, подсушивали тела своих
умерших над медленным огнем, снимали с них кожу, окрашивали охрой и помещали
нагими на помосте. "Тут все родственники и друзья покойного поднимают
громкий вопль и причитания. Они срезают волосы на голове до корней,
обмазываются маслом и толченым углем. Женщины обмазывают себя самыми
отвратительными нечистотами; все они колотят и режут свое тело, неистово
демонстрируя свою скорбь. Все родственники стараются быть налицо и не
опустить ни одного из установленных обычаем внешних проявлений траура, дабы
их не сочли соучастниками в причинении смерти покойному".
У племени арунта, в Центральной Австралии, мужчина, оплакивая смерть
своего тестя, должен разрезать себе плечо, в противном случае его жена может
быть отдана другому, чтобы укротить гнев духа против непочтительного зятя.
Мужчины этого племени постоянно выставляют рубцы на своем плече, показывая
всем, что они исполнили свой долг по отношению к умершему тестю. Женская
родня умершего арунта также делает себе порезы на теле в знак скорби, доходя
при этом до исступления; но при всей видимой возбужденности женщины
стараются не задеть какой-нибудь жизненный орган и разрезают главным образом
кожу на голове, плечи и ноги. У племени варрамунга, в Центральной Австралии,
вдовы коротко остригают волосы и, сделав разрез посредине головы, проводят
горящей головней вдоль раны, подчас с весьма серьезными последствиями.
Другие же родственницы ограничиваются тем, что ударяют себя по голове
палками, пока кровь не потечет по лицу; а родственники-мужчины наносят себе
на бедрах ножом более или менее глубокие раны. Эти раны они расширяют, туго
перевязывая веревкой ногу по обе стороны разреза. Образовавшиеся от этого
рубцы остаются навсегда. У одного из этих туземцев видели следы не менее чем
от двадцати трех таких ран, причиненных в различное время на похоронах.
Помимо того некоторые варрамунга коротко срезают волосы, сжигают их, а
голову обмазывают белой глиной; иные же мужчины обрезают усы. Все эти
действия регулируются точно установленными правилами. Не только ранение
бедер, но даже остригание головы и усов не является доброй волей скорбящих.
Люди, производящие над собой те или другие операции, находятся с покойным в
строго определенных родственных отношениях; а родство считается здесь по
классификационной или групповой системе, единственно признаваемой
австралийскими туземцами. "Если случается умереть человеку, находящемуся с
вами в определенном родстве, вы обязаны совершить установленное действие -
рассечь бедро или остричь волосы, независимо от того, были ли вы лично
знакомы с покойным и был ли он вашим лучшим другом или заклятым врагом".
Следует отметить, что кровь, вытекшую при этих траурных истязаниях из