Клэнси Том. Медведь и Дракон

   «В этом скрывается что-то большее, — подумал Кларк. — Высокопоставленный русский чиновник не обращается с просьбой о помощи к бывшему офицеру ЦРУ, если ему не угрожает серьёзная опасность». Он заметил взгляд Динга и понял, что Чавез думает о том же. Внезапно оба вернулись в мир шпионажа.
   — О'кей, — сказал Джон. — Если хотите, сегодня вечером я позвоню домой. — Он сделает это из американского посольства, скорее всего по телефону STU-6 в кабинете начальника станции ЦРУ.

Глава 37
Осадки

   Самолёт VC-137 совершил посадку на авиабазе Эндрюз ВВС безо всяких фанфар. На базе не было терминала и выдвигающихся коридоров, так что пассажиры спустились по трапу, закреплённому на обычном грузовике. Рядом ждали автомобили, чтобы отвезти их в Вашингтон.
   Марка Ганта встретили два агента Секретной службы, которые сразу привезли его в здание Министерства финансов, на другой стороне улицы от Белого дома.
   Он едва успел привыкнуть к твёрдому грунту под ногами, как очутился в кабинете министра.
   — Как прошли переговоры? — спросил Джордж Уинстон.
   — По крайней мере, они были интересными, — ответил Гант. Его мозг пытался привыкнуть к тому, что тело не могло понять, где оно сейчас находится. — Я думал, что поеду домой, чтобы отоспаться.
   — Райан привёл в действие «Акт о реформе торговли» против Китая.
   — Вот как? Ну что ж, в этом нет ничего удивительного, правда?
   — Посмотри вот на это. — Министр финансов передал Ганту недавно сделанную распечатку. «Это» было докладом о современном состоянии запасов конвертируемой валюты Китайской Народной Республики.
   — Насколько надёжна эта информация? — спросил «Телескоп» у «Торговца».
   Доклад представлял собой разведывательное донесение. Служащие Министерства финансов постоянно следили за международными валютными операциями. Это было необходимо для того, чтобы определить ценность доллара и других международных валют, котирующихся на рынке. Сюда включался и китайский юань, курс которого заметно упал за последнее время.
   — Неужели их запасы упали так низко? — спросил Гант. — Я считал, что у них мало конвертируемой валюты, но не знал, что положение настолько плохо…
   — Меня это тоже удивило, — признался министр финансов. — Судя по всему, за последнее время они делали крупные закупки на международном рынке, особенно реактивные двигатели во Франции, и поскольку не смогли оплатить последнюю партию, французская компания заняла жёсткую позицию — ведь только французы продают китайцам реактивные двигатели. Мы отказались продавать двигатели «Дженерал Электрик» или «Пратт и Уитни», англичане тоже не продают им двигатели «Роллс-Ройс». Это сделало французов единственным поставщиком на рынке, что для них совсем неплохо, правда? Они подняли цену на пятнадцать процентов и теперь требуют предоплату.
   — Юань попадёт в трудное положение, — предсказал Гант. — Они пытались скрыть это?
   — Да, причём относительно успешно.
   — Вот почему они так настаивали на успехе переговоров. Они видели, что им предстоит, и потому им требовалось объявление о благополучном исходе переговоров, чтобы спасти свою репутацию. Но они повели игру очень неудачно. Черт побери, если у тебя такая проблема, нужно научиться ползать и унижаться.
   — Я тоже так думал. Как ты считаешь, почему они поступили иначе?
   — Они гордые, Джордж. Очень, очень гордые. Вроде богатой семьи, потерявшей своё состояние, но не положение в обществе. Они пытаются компенсировать первое вторым. Но из этого ничего не выйдет. Рано или поздно людям становится ясно, что они не платят по счетам, и затем на них обрушивается весь мир. Катастрофу можно отложить на некоторое время, это имеет смысл, если они ожидают богатое наследство, но если корабль не войдёт в гавань, он утонет. — Гант перелистнул несколько страниц, думая о том, что есть и другая проблема с такими странами — ими управляют политические деятели, которые не разбираются в финансовых вопросах и считают, что всегда смогут найти выход из любого положения. Они настолько привыкли идти собственным путём, что даже не задумываются над тем, что ситуация может измениться. В Вашингтоне Гант узнал, что политика — такая же иллюзия, как производство фильмов. Возможно, это и является объяснением того, что политика и фильмы имеют так много общего. Но даже в Голливуде приходится платить по счетам и в конце работы получать прибыль. У политиков всегда есть возможность выпустить казначейские облигации, чтобы финансировать свои счета. Кроме того, они печатают деньги. Никто не рассчитывает на то, что правительство будет приносить доход, а совет директоров — это избиратели, люди, которых политики привыкли обманывать, чтобы удержаться у власти. Все это безумие, но такой является игра в политику.
   Вот так, наверно, и думают руководители КНР, — решил Гант. Но рано или поздно реальность поднимет свою хищную голову, и когда это произойдёт, все время, которое вы потратили на то, чтобы избежать встречи с действительностью, сделает укус за задницу только более болезненным. В этот момент весь мир засмеётся и скажет: «Попались!» И тогда вы по-настоящему оказались в ловушке. В данном случае слово «попались» будет означать крах китайской экономики, и это случится в самое ближайшее время.
   — Джордж, мне кажется, что этот документ нужно показать Государственному департаменту и ЦРУ. И, конечно, президенту.

* * *

   — Боже мой! — Президент сидел в Овальном кабинете, курил сигарету «Виргиния слимс», которую получил от Эллен Самтер, и смотрел на экран телевизора. Показывал канал C-SPAN. Члены палаты представителей Соединённых Штатов обсуждали проблему Китая. Содержание выступлений не было лестным, а тон явно был подстрекательским. Все выступающие поддерживали резолюцию, направленную на то, чтобы осудить Китайскую Народную Республику. Канал C-SPAN2 транслировал такое же многословие в сенате. Несмотря на то что слова там были несколько умереннее, их смысл был таким же.
   Профсоюзы объединились с церковью, либералы с консерваторами, и даже те, кто обычно выступал за свободу торговли, на этот раз объединились с протекционистами.
   CNN и другие телевизионные компании показывали уличные демонстрации, причём создавалось впечатление, что кампания Тайваня «Мы хорошие парни» имеет успех.
   Кто-то (никто не знал точно, кто именно) даже напечатал самоклеющиеся стикеры с красным флагом континентального Китая и надписью: «Мы Убиваем Младенцев и Священников». Их наклеивали на товары, импортируемые из Китая, и протестующие демонстранты искали американские фирмы, торгующие с континентальным Китаем, чтобы бойкотировать их.
   — Поговори со мной, Арни, — повернулся Райан.
   — Это выглядит серьёзно, Джек, — ответил ван Дамм.
   — Это я и сам вижу, Арни. Насколько серьёзно?
   — Достаточно серьёзно, чтобы я поспешил продавать акции этих компаний. Они резко упадут в цене. И у этого движения могут оказаться ноги…
   — Что?
   — Я хочу сказать, что оно нескоро успокоится. Вот-вот появятся плакаты с фотографиями из телевизионных передач, на которых видно, как убивают этих двух священников. Это образ, который долго не уходит из памяти. Если у нас продаются китайские товары, которые можно заменить произведёнными ещё где-то, большинство американцев начнут покупать товары, произведённые в других странах.
   На экране изменилось изображение, передаваемое компанией CNN. В прямом эфире передавали демонстрацию перед посольством КНР в Вашингтоне. Плакаты гласили: «Убийцы, Палачи, Варвары!»
   — Интересно, не помогает ли Тайвань организовать это…
   — Вряд ли — пока нет, по крайней мере, — ответил ван Дамм. — Если бы я был на их месте, то не был бы против, но сейчас нет необходимости заниматься такой игрой. Они, наверно, постараются подчеркнуть разницу между собой и континентальным Китаем, а это, по сути дела, то же самое. Посмотри на передачи телевизионных компаний, которые ведут трансляцию о Республике Китай, и ты увидишь, как расстроены они всем этим дерьмом в Пекине, как стараются доказать, что они не такие, как Красный Китай, не одним миром мазаны и тому подобное, — сказал глава управления делами Белого дома. — Ты знаешь, с их стороны умный ход, когда они заявляют: «Да, мы тоже китайцы, но мы верим в человеческие права и свободу религии». У них хорошие советники по связи с общественностью здесь, в Вашингтоне. Черт побери, я, наверно, знаком с некоторыми из них, и если бы я входил в их число, то посоветовал бы именно это.
   В этот момент зазвонил телефон. Это была личная линия Райана, проходившая мимо секретарш, прямо в Овальный кабинет. Джек поднял трубку.
   — Да?
   — Джек, это Джордж с другой стороны улицы. У тебя не найдётся минута? Я хочу показать тебе что-то, приятель.
   — Да, конечно. Заходи. — Джек положил телефонную трубку и повернулся к Арни. — Это министр финансов, — объяснил он. — Говорит, что у него что-то важное. — Президент сделал паузу. — Арни?
   — Да?
   — Насколько велики мои возможности для манёвра в этом вопросе?
   — Ты имеешь в виду китайцев? — спросил Арни и увидел ответный кивок. — Не так уж велики, Джек. Иногда люди сами решают, какова наша политика. А теперь люди будут формировать нашу политику, голосуя своими бумажниками. Скоро мы увидим, как некоторые компании объявят, что разрывают свои коммерческие контракты с КНР. Китайцы уже нанесли удар «Боингу», причём совершенно открыто, что является не слишком разумным шагом с их стороны. Теперь люди захотят ответить им тем же. Понимаешь, бывает время, когда средний гражданин Джо поднимается на задние лапы и показывает миру указательный палец. Когда происходит такое, твоя обязанность заключается главным образом в том, чтобы следовать за ним, а не вести их за собой, — закончил глава администрации Белого дома. Его кодовое имя в Секретной службе было «Плотник», и он только что построил ящик для своего президента, внутри которого он должен остаться.
   Джек кивнул и погасил сигарету. Он, может быть, и Самый Могущественный Человек в Мире, но его власть исходила от народа, и хотя люди давали ему эту власть, иногда они забирали власть себе и распоряжались ею сами. Мало кто может просто открывать дверь и входить в Овальный кабинет, но Джордж Уинстон был одним из этих людей, главным образом потому, что Секретная служба относилась к его ведомству. Следом вошёл Марк Гант. Он выглядел так, словно только что пробежал марафон, а за ним гнались двенадцать вооружённых и разъярённых морских пехотинцев в джипах.
   — Привет, Джек.
   — Доброе утро, Джордж. Марк, ты плохо выглядишь, — сказал Райан. — Ах да, ведь ты только что прилетел, верно?
   — Это Вашингтон или Шанхай? — произнёс Гант с вымученной улыбкой.
   — Мы прошли по туннелю. Господи, ты видел демонстрацию снаружи? Мне кажется, они хотят, чтобы ты приказал сбросить атомную бомбу на Пекин, — заметил министр финансов.
   Вместо ответа президент показал на ряд телевизоров.
   — Черт возьми, почему они устроили демонстрацию у Белого дома? Я на их стороне — по крайней мере, думаю так. Короче говоря, что привело вас сюда?
   — Объясни, — кивнул Уинстон Ганту.
   — Господин президент, на этой распечатке указаны банковские счета КНР на сегодняшний день. Мы следим за торговлей валютой во всем мире, чтобы знать, какова ценность доллара по отношению к другим валютам. Это означает, что нам известно, сколько конвертируемой валюты в мире.
   — О'кей. — Райан знал об этом — по крайней мере, приблизительно. Это его не беспокоило, потому что доллар находился в хорошем состоянии, а если колесо не скрипит, нет необходимости смазывать его. — Итак?
   — Так вот, ликвидность КНР сползает в выгребную яму, — сообщил Гант. — Может быть, именно по этой причине они так отчаянно добивались своей цели во время торговых переговоров. Если дело обстоит так, то они выбрали плохой способ иметь дело с нами. Они требовали, вместо того чтобы просить.
   Райан посмотрел на колонки цифр.
   — Черт побери, куда они девали все свои деньги?
   — Закупали вооружение. Главным образом у Франции и России, но немалое количество покупали и в Израиле. — Мало кто знал, что КНР тратила крупные суммы денег в Израиле на закупку вооружения, спроектированного американцами и производимого в Израиле по американской лицензии. Это было вооружение, которое китайцы не могли купить непосредственно в Америке. Оно включало пушки для китайских танков и ракеты класса «воздух-воздух» для их истребителей. Америка закрывала на это глаза в течение многих лет. Ведя такую торговлю, Израиль поворачивался спиной к Тайваню, несмотря на то что обе страны производили ядерное оружие в качестве совместного предприятия ещё в то время, когда они были — вместе с Южной Африкой — международными париями и не имели больше друзей в этой сфере. В воспитанной компании это называется «realpolitik». В других областях человеческой деятельности название более грубое — «обмани своего друга».
   — Ну и что? — спросил Райан.
   — Они потратили на эти цели всё своё активное сальдо, полученное от торговли, — сказал Гант. — Они потратили всю валюту, главным образом на краткосрочные закупки, но немало и на долгосрочные. В этом случае им приходилось соглашаться с предоплатой из-за природы трансакций. Производителям нужны деньги для того, чтобы производить требуемые виды вооружения, и они не хотят остаться с произведённым, но неоплаченным товаром. Мало кому требуется пять тысяч танковых пушек, — объяснил Гант. — Это эксклюзивный рынок.
   — Что дальше?
   — А дальше то, что у Китая фактически нет конвертируемой валюты. Между тем в ближайшее время им потребуется валюта для закупки необходимых товаров. Таких, как нефть, например, — продолжал «Телескоп». — Китай импортирует большое количество нефти. То количество нефти, которое они добывают у себя, намного меньше необходимого, несмотря на то что внутреннее потребление нефти не так уж велико. Мало китайцев имеют автомобили. У КНР достаточно валюты на три месяца, и после этого приток нефти прекратится. Международный нефтяной рынок требует немедленной оплаты. Они могут уклониться от выплаты денег в течение месяца, может быть, шести недель, но после этого танкеры развернутся посреди океана и отправятся в другую страну — они могут сделать это, сэр, — и тогда КНР останется без нефти. Это походит на столкновение с каменной стеной — тяжёлый удар, и все. Без нефти Китай остановится, и это в первую очередь относится к их армии, самому крупному потребителю нефти в Китае. Последнее время они тратили необычно много нефти из-за возросшего количества учений и манёвров. Возможно, в Китае имеются стратегические резервы, но мы не знаем, насколько они велики. Да и эти резервы скоро подойдут к концу. Мы ожидали, что они попытаются захватить острова Спратли. Там есть нефтяные месторождения, и китайцы заявляли о своих правах на эти острова в течение последних десяти лет, но Филиппины и другие страны, расположенные в этом регионе, тоже говорили о своих правах. Они, наверно, считают, что мы встанем на сторону Филиппин по историческим причинам. Не говоря уже о том, что Седьмой флот все ещё является самым большим парнем на дворе в этой части мира.
   — Да, — кивнул Райан. — Если дойдёт до демонстрации силы, Филиппины, по-видимому, имеют самые лучшие права на эти острова, и мы поддержим их. В прошлом мы вместе проливали кровь, а это имеет немалое значение. Продолжайте.
   — Таким образом, Джон Китаец нуждается в нефти, и у него, по-видимому, нет валюты, чтобы платить за неё, особенно если наша торговля с ними исчезнет в сточной трубе. Им нужны наши доллары. Юань в любом случае не годится как платёжный инструмент. Международная торговля тоже ведётся в долларах, и, как я сказал, они истратили почти все, которые у них были.
   — И что вытекает из этого?
   — Сэр, КНР практически обанкротилась. Примерно через месяц они поймут, в какую яму попали, и это будет для них тяжёлым ударом.
   — Когда нам это станет известно?
   — Это моя задача, Джек, — сказал министр финансов. — Я распорядился, чтобы мне доставили эти документы сегодня утром, и затем поручил Марку изучить их. Он наш лучший специалист по экономическому моделированию, даже когда измучен после смены одиннадцати часовых поясов.
   — Значит, мы можем прижать их, пользуясь этой информацией?
   — Это один из вариантов.
   — Что, если эти демонстрации окажут влияние?
   Гант и Уинстон одновременно пожали плечами.
   — Тогда в ситуацию входит психологический фактор, — сказал Уинстон. — Мы можем предсказать его влияние до некоторой степени на Уолл-стрит — именно так я сделал большинство своих денег, — но психоанализ страны не входит в мою епархию. Это твоё дело, дружище. Я всего лишь управляю твоей бухгалтерией на другой стороне улицы.
   — Мне нужно знать больше, Джордж.
   Министр снова пожал плечами.
   — Если рядовые граждане начнут бойкотировать китайские товары, американские компании примутся сворачивать паруса.
   — Это кажется мне чертовски вероятным, — вмешался Гант. — При такой ситуации многие руководители компаний наложат в штаны.
   — Так вот, если такое случится, китайцы понесут большие потери и быстро почувствуют это, причём убытки будут очень велики, — закончил «Торговец».
   И какой тогда будет их реакция? — подумал Райан. Он нажал на кнопку.
   — Эллен, принесите мне одну. — Через мгновение его секретарша появилась в кабинете и передала сигарету.
   Райан закурил и поблагодарил её улыбкой и кивком.
   — Ты ещё не обсуждал ситуацию с Государственным департаментом?
   Уинстон отрицательно покачал головой.
   — Нет, хотел сначала показать это тебе.
   — Гм. Марк, какое у тебя мнение о переговорах?
   — Это самые высокомерные ублюдки из всех, с которыми мне приходилось иметь дело. Я хочу сказать, что встречался с крупными предпринимателями, способными потрясать страны, но даже худшие из них знали, когда им могут понадобиться мои деньги, чтобы заниматься бизнесом, и когда они вспоминали об этом, их поведение сразу менялось в лучшую сторону. Когда стреляешь из пистолета, убедись сначала, что его дуло не направлено на твой член.
   Райан рассмеялся, тогда как Арни съёжился. Никто не должен так разговаривать с президентом Соединённых Штатов, но некоторые из посетителей знали, что могут разговаривать так свободно с Джоном Патриком Райаном, человеком.
   — Между прочим, раз уж речь зашла об этом, мне понравилось, что ты сказал китайскому дипломату.
   — Что вы имеете в виду, сэр?
   — Их члены не достаточно велики, чтобы вступать в соревнование с нами, кто помочится дальше. Хорошая фраза, хотя не на дипломатическом языке.
   — Как вы узнали об этом? — удивлённо спросил Гант. — Я никому не рассказывал, даже этому ослу Ратледжу.
   — Ну, у нас есть способы, — ответил Джек, внезапно поняв, что упомянул нечто из закрытого отсека под названием «ЗОРГЕ». Нужно следить за собой.
   — Выражения, подобные этому, можно услышать в раздевалке атлетического клуба Нью-Йорка, — усмехнулся министр финансов. — Но только в том случае, если ты стоишь в футах четырех или больше от собеседника.
   — И тем не менее это похоже на правду. По крайней мере, в отношении валюты. Значит, у нас в руках пистолет, который мы можем направить им в голову?
   — Да, сэр, совершенно верно, — ответил Гант. — Им может потребоваться месяц, чтобы понять это, но долго укрываться от действительности они не смогут.
   — О'кей, позаботьтесь о том, чтобы об этом знали в госдепе и ЦРУ. Да, передайте ЦРУ, что они первыми должны были сообщить мне об этом. Разведывательные оценки — это их работа.
   — У них есть отдел экономической разведки, но их специалисты не самые лучшие, — заметил Гант, поворачиваясь к присутствующим. — Да и неудивительно. Лучшие умы в этой области заняты на Уолл-стрит или, может быть, в научных учреждениях. В Школе бизнеса Гарварда платят намного больше, чем на правительственной службе.
   — И талант тяготеет к той области, где платят больше, — согласился Джек.
   Младшие партнёры в юридической фирме среднего размера зарабатывают больше президента, что иногда объясняет, почему в Белом доме оказываются такие люди. Служба на благо обществу должна быть жертвоприношением. По крайней мере, так было для него — Райан доказал свою способность делать деньги в деловом мире. Однако о долге служить своей стране он узнал от отца и в Куантико, задолго до того, как его заманили в Центральное разведывательное управление, а потом он оказался каким-то образом в Овальном кабинете. А теперь, находясь здесь, уйти невозможно. По крайней мере, если хочешь сохранить уважение к себе. Это было ловушкой. Роберт Эдвард Ли назвал долг самым возвышенным словом из всех слов. А уж он-то знал это, подумал Райан. Ли^[64] почувствовал, что попал в ловушку, когда начал защищать то, что было в лучшем случае неправедным делом. Ему пришлось воевать только из-за того, что, по иронии судьбы, он родился в Виргинии. Из-за этого многие навечно прокляли его имя, несмотря на все неоспоримые достоинства как солдата и человека. Итак, Джек, — спросил он себя, — в твоём случае, где находятся талант и долг, справедливость и зло, и все остальное? Как должен ты теперь поступить? Ты должен знать это. Все люди, находящиеся за пределами Белого дома, надеются на него, думают, что он знает, что такое справедливость, что хорошо для его страны, хорошо для мира, хорошо для каждого рабочего человека, женщины и каждого маленького ребёнка, играющего в Маленькой лиге. Да, — подумал президент, — конечно. Ты становишься помазанником мудрой феи, когда входишь сюда каждый день, или тебя целует муза, или, может быть, Линкольн и Вашингтон шепчут тебе в ухо, в твоих снах, каждую ночь. А ведь он временами испытывал трудности, выбирая утром галстук, особенно если рядом не было Кэти, игравшей роль советника по мужским модам. И в то же время он должен был разбираться в налогах, обороне страны, социальном страховании — почему? Потому что его работа заключалась в том, чтобы все знать. Потому что он жил в правительственном здании по адресу Пенсильвания-авеню, 1600 и его охраняла Секретная служба, куда бы он ни пошёл. В базовой школе в Куантико офицеры говорили младшим лейтенантам, только что произведённым в офицерское звание, о том, насколько одиноким является командир.
   Разница между этим и тем, где он находился сейчас, равнялась разнице между гребаной хлопушкой и ядерной бомбой. В прошлом из-за такой ситуации начинались войны. Сейчас, разумеется, этого не произойдёт, но когда-то происходило. Это была отрезвляющая мысль. Райан затянулся последний раз пятой сигаретой этого дня и погасил её в коричневой стеклянной пепельнице, которую он прятал в ящике стола.
   — Спасибо, что вы рассказали мне об этом. Обсудите эту проблему с госдепом и ЦРУ, — повторил он. — Мне нужно СНРО по этой проблеме, и как можно быстрее.
   — Понял, — сказал Джордж Уинстон, встал и направился к подземному коридору, ведущему в его министерство на противоположной стороне улицы.
   — Мистер Гант, — добавил Джек. — Идите и выспитесь. Вы выглядите, словно поднялись из ада.
   — Мне разрешается спать на этой работе? — спросил «Телескоп».
   — Разумеется, как и мне, — ответил президент Соединённых Штатов с кривой улыбкой.
   Когда они вышли, он посмотрел на Арни:
   — Говори.
   — Поговори с Адлером, и пусть он побеседует с Ратледжем и Хитчем. Тебе тоже следует поговорить с ними — посоветовал Арни.
   Райан кивнул.
   — О'кей, скажи Скотту, что мне требуется, и требуется побыстрее.

* * *

   — Хорошие новости, — сказал ей профессор Норт, когда она вернулась в комнату.
   Андреа Прайс-О'Дей была в Балтиморе, в больнице Джонса Хопкинса, на приёме у доктора Мадж Норт, профессора акушерства и гинекологии.
   — Правда?
   — Правда, — с улыбкой заверила её доктор Норт. — Вы беременны.
   Едва доктор Норт произнесла это, инспектор Патрик О'Дей вскочил, поднял жену на руки, крепко обнял и поцеловал.
   — О, — прошептала Андреа. — Я думала, что уже слишком стара для беременности.
   — Рекорд беременности перешагнул за пятьдесят лет, а вам до этого возраста ещё далеко, — с улыбкой сказала доктор Норт. Впервые в своей профессиональной карьере она сообщала эту новость двум вооружённым людям.
   — Могут возникнуть какие-нибудь проблемы? — спросил Пэт.
   — Видите ли, Андреа, вы в отличном физическом состоянии. Но вам уже за сорок, и это ваша первая беременность, правда?
   — Да. — Она знала, что последует дальше, но не хотела первой произнести это слово.
   — Это означает, что увеличивается вероятность синдрома Дауна у ребёнка. Мы выясним это с помощью амниогентесиса^[65]. Я рекомендую сделать это без промедления.
   — Когда?
   — Я могу сделать это сегодня, если вы не возражаете.
   — А если тест покажет, что…