Клэнси Том. Медведь и Дракон

   — Это не означает ничего хорошего, приятель, — заметил Райан, открывая третью страницу.
   — Эд, — спросил Уинстон, поднимая взгляд со второй страницы. — Что ты можешь сказать мне об источнике? Похоже, что это написано хорошо осведомлённым человеком из самой преисподней.
   — Член китайского Политбюро ведёт записи своих разговоров с коллегами. Мы получили доступ к этим документам, а вот как — тебе знать не нужно.
   — Таким образом, этот документ и источник являются подлинными?
   — Мы так считаем.
   — Насколько они надёжны? — настаивал «Торговец».
   Директор ЦРУ рискнул сделать шаг по тонкой ветке.
   — Не менее надёжны, чем твои казначейские сертификаты.
   — О'кей, Эд, если ты так считаешь. — Голова Уинстона опустилась вниз, и глаза продолжали читать. Через десять секунд он пробормотал: — Проклятье…
   — Это верно, Джордж, — согласился президент. — Слово «проклятье» выражает это достаточно красноречиво.
   — Согласен с тобой, Джек, — кивнул Государственный секретарь.
   Из всех присутствующих только Бен Гудли сумел закончить чтение донесения без комментариев. Несмотря на свой статус и важность должности советника президента по национальной безопасности, в этот момент он чувствовал себя самым младшим и слабым. Он знал, что намного уступает президенту по знанию проблем национальной безопасности и является, по сути дела, всего лишь секретарём высокого ранга. В его удостоверении значилось, что он, Бен Гудли, занимает пост офицера национальной безопасности, один из которых, по закону и традиции, сопровождает президента повсюду. Его работа состояла в том, чтобы снабжать президента информацией. Предыдущие советники по национальной безопасности, занимавшие его кабинет в углу Западного крыла Белого дома, часто говорили своим президентам, что думать и как поступать. Но он был всего лишь человеком, передающим информацию, и сейчас чувствовал свою слабость даже в этой должности.
   Наконец Джек Райан поднял голову. У него были невыразительные глаза и безучастное выражение лица.
   — О'кей. Эд, Мэри-Пэт, как мы оцениваем это?
   — Похоже, что предсказания министра финансов Уинстона относительно финансовых последствий пекинского инцидента могут оказаться реальными.
   — Они говорят об опрометчивых последствиях, — спокойно заметил Скотт Адлер. — А где Тони?
   — Министр обороны Бретано сейчас в Форт-Худе, Техас, проводит смотр тяжёлой пехоты 3-го корпуса. Он вернётся обратно сегодня вечером. Если мы срочно вызовем его сюда, это будет слишком заметно, — сказал присутствующим ван Дамм.
   — Эд, не будешь возражать, если мы передадим ему этот документ по закрытому каналу связи?
   — Нет.
   — О'кей. — Райан кивнул и протянул руку через стол к своему телефону. — Пожалуйста, пришлите сюда Андреа. — На это потребовалось меньше пяти секунд.
   — Да, господин президент?
   — Ты не могла бы отнести вот это в узел связи и сказать им, чтобы они передали документ по каналу «Чечётка» «Грому»? — Он вручил ей документ. — Затем принеси его обратно.
   — Слушаюсь, сэр.
   — Спасибо, Андреа, — сказал Райан вслед исчезающей женщине. Затем отпил воды и повернулся к своим гостям. — О'кей, это выглядит весьма серьёзным. Насколько это серьёзно?
   — Мы послали за профессором Брайном, чтобы он дал нам свою оценку ситуации. Он, пожалуй, лучший человек в стране, когда требуется прочитать мысли китайцев.
   — Тогда какого черта он не работает на меня? — спросил Джек.
   — Ему больше нравится преподавать в университете. Сам он родом из Род-Айленда. Мы предлагали ему работу на другом берегу реки несколько раз, насколько я помню, — сказал Джеку директор ЦРУ, — но его ответ не меняется.
   — То же самое и в Государственном департаменте, Джек. Я знаком с Джорджем больше пятнадцати лет. Он просто не хочет работать на правительство.
   — Судя по всему, он походит на тебя, Джек, — добавил Арни с легкомысленной улыбкой.
   — К тому же он может заработать больше денег, работая по контракту, правда? Эд, когда он приедет в Вашингтон, позаботься, чтобы он повидался со мной.
   — Когда? Ты улетаешь через несколько часов, — напомнил ему Эд.
   — Проклятье, — вспомнил Райан. Кэлли Уэстон в своём кабинете на другой стороне улицы заканчивала сейчас последнюю из его официальных речей. Она даже должна сопровождать его на борту «ВВС-1» вместе с официальной делегацией. Почему происходит так, что вы не можете заниматься одной проблемой за другой, а не всеми сразу? Да потому, что на этом уровне проблемы не появляются в таком порядке. — Хорошо, — сказал Джек. — Нам нужно оценить, насколько серьёзна возникшая ситуация, а потом принять решение, как не допустить её развития. Это означает — какие действия мы предпримем.
   — Есть несколько вариантов. Мы можем связаться с ними неофициально, — произнёс Государственный секретарь Адлер. — Понимаешь, скажем им, что дело зашло слишком далеко и мы готовы работать с ними, не привлекая внимания, чтобы урегулировать ситуацию.
   — Если забыть о том, что посол Хитч находится сейчас здесь. Мы ведь отозвали его для консультаций. Где он сейчас, на поле для гольфа конгресса или на «Горящем дереве»? — спросил президент. Хитч любил играть в гольф, а заниматься этим в Пекине было невозможно. Райан сочувствовал ему. Если повезёт, ему удавалось сыграть один раунд в неделю, и тот удар, которым он когда-то владел, давно исчез.
   — Посланник, заменяющий его в Пекине, занимает недостаточно высокую должность для этого. Что бы мы ни передали через него, они не воспримут серьёзно.
   — А что конкретно мы можем предложить им? — спросил Уинстон. — Нет ничего достаточно важного, чтобы удовлетворить их и одновременно сохранить это в тайне. Они должны дать нам что-то, чтобы это могло оправдать наши уступки. Я не вижу ничего, что они могли бы нам дать, кроме боли в животе. Мы ограничены в наших действиях тем, на что способна согласиться наша страна.
   — Ты полагаешь, что она согласится на войну? — огрызнулся Адлер.
   — Успокойся, Скотт. Существуют практические соображения. Все, что будет приемлемым для китайских мерзавцев, должно быть одобрено конгрессом, верно? Чтобы получить одобрение конгресса, нужно представить ему вескую причину. — Уинстон поднял руку с секретным документом. — Но мы не можем сделать этого, потому что у Эда начнётся истерика, и даже если мы представим документ конгрессу, наверняка найдётся кто-то на Капитолийском холме, кто мгновенно организует утечку в газеты. Половина газет заявит, что мы пошли на уступки, и скажут: гори китайцы голубым огнём, лучше выделить миллионы на военные нужды, чем копейки на подношения. Я прав?
   — Да, — ответил Арни. — Вторая половина назовёт это разумной государственной политикой, но рядовому Джо это совсем не понравится. Рядовой гражданин ожидает, что ты снимешь трубку телефона, позвонишь премьер-министру Ху и скажешь: «Не делай этого, приятель, а то будет хуже», и этот самый гражданин совершенно уверен, что тот испугается.
   — Причём это, между прочим, прикончит «ПЕВЧУЮ ПТИЧКУ», — добавила Мэри-Пэт в качестве предостережения, на случай если они отнесутся к такому варианту всерьёз. — Это положит конец человеческой жизни и лишит нас дальнейшей информации, в которой мы нуждаемся. Кроме того, насколько я поняла из этого документа, премьер-министр Ху тут же будет отрицать все и одновременно продолжать подготовку к войне. Они действительно думают, что их загнали в угол, но они не могут найти разумного выхода.
   — Опасность заключается?.. — спросил «Торговец».
   — В распаде внутренней политической системы, — объяснил Райан. — Они боятся, что, если что-нибудь нарушит политические или экономические условия внутри страны, весь карточный домик рухнет. Это вызовет серьёзные последствия для правящей королевской семьи КНР.
   — И называется это топором палача. — Бен Гудли чувствовал, что ему нужно сказать что-то, эта фраза была самой простой. — Впрочем, сегодня — винтовочной пулей. — Сказав это, он не почувствовал себя лучше. Он знал, что всё это обсуждение проходит мимо него.
   И в этот момент зазвонил кодированный телефон президента. Звонил министр обороны Тони Бретано — «Гром».
   — Привет, — сказал Райан. — Перевожу тебя на громкоговорящую систему. Здесь у меня Скотт, Джордж, Арни, Мэри-Пэт, Эд и Бен. Мы только закончили читать то, что у тебя в руках.
   — Я исхожу из того, что всё это реально?
   — Чертовски реально, — сказал Эд Фоули новому члену кружка «ЗОРГЕ/ПЕВЧАЯ ПТИЧКА».
   — Тогда это беспокоит меня.
   — Мы все придерживаемся этого мнения, Тони. Где ты сейчас?
   — Стою на башне «Брэдли» на парковочной площадке. Никогда ещё не видел такого количества танков и орудий. Похоже, что здесь сосредоточена настоящая мощь.
   — Да. Видишь ли, то, что ты только что прочитал, показывает тебе пределы нашей военной мощи.
   — Понимаю. Если вас интересует, что, по моему мнению, мы должны предпринять, — так вот, нужно показать им, что для них это станет очень плохой игрой.
   — Как нам это сделать, Тони? — спросил Адлер.
   — Некоторые животные — например, собака-рыба или кузовок, когда они чувствуют угрозу, то проглатывают галлон воды и увеличиваются в размере — создаётся впечатление, что они слишком большие, чтобы их съесть.
   Райан был удивлён услышанным. Он не имел представления, что Бретано знает что-то о животном мире. Министр обороны отлично разбирался в науке и технике. Ну что ж, может быть, он тоже смотрит по телевидению канал «Дискавери», подобно многим другим.
   — Ты хочешь сказать, стоит напугать их?
   — Точнее, произвести на них впечатление.
   — Джек, скоро мы вылетаем в Варшаву — там можем познакомить Грушевого с ситуацией. А что, если предложить ему присоединиться к НАТО? Поляки уже являются членами НАТО. Это обяжет всю Европу прийти на помощь России в случае нападения. Я хочу сказать, что именно для этого и существуют союзы и договоры о взаимной обороне. «Не вздумай обижать меня, Чарли. Ко мне на помощь придут все мои друзья». Такой принцип действовал в течение длительного времени.
   Райан задумался над этим предложением, потом обвёл взглядом комнату.
   — Что вы думаете об этом?
   — В этом есть что-то, — сказал Уинстон.
   — Но как относительно других стран НАТО? Согласятся ли они с таким предложением? Весь смысл НАТО, — напомнил им Гудли, — заключался в том, чтобы защитить их от русских.
   — От Советского Союза, — поправил Адлер. — Сейчас ситуация изменилась, помнишь?
   — Тот же народ, тот же язык, сэр, — настаивал Гудли. Он чувствовал себя очень уверенным в этом вопросе. — То, что вы предлагаете, является элегантным возможным решением проблемы, но, чтобы осуществить её, нам придётся поделиться информацией «ЗОРГЕ» с другими странами, разве не так? — Это заставило обоих Фоули поморщиться.
   Мало вещей на планете, которые сравнятся с разговорчивым главой правительства.
   — Какого черта, мы вели наблюдение за китайскими Вооружёнными силами с разведывательных спутников в течение длительного времени, мы можем сказать, что заметили намёки, которые заставляют нас нервничать. Достаточно убедительно для непосвящённых, — высказал свою точку зрения директор ЦРУ.
   — Далее, каким образом мы убедим русских? — спросил Джек. — Это может рассматриваться в Москве как внушительная потеря лица.
   — Нам придётся объяснить им создавшуюся проблему. В конце концов, опасность угрожает России, — заметил Адлер.
   — Но они не относятся к числу посвящённых. Они захотят узнать все подробности, ведь здесь мы говорим об их национальной безопасности, — напомнил Гудли.
   — Тебе известно, кто сейчас находится в Москве? — спросил Фоули у президента.
   — Джон?
   — «Радуга Шесть». Джон и Динг знакомы с Головко, а Головко является главным советником Грушевого. Это хороший и удобный тайный канал. Имей в виду, это подтверждает, что на него была нацелена ракета при покушении на площади Дзержинского. Может быть, Сергей Николаевич не почувствует себя лучше, узнав об этом, но лучше знать, чем догадываться.
   — Ну почему эти глупые гребаные люди не заявят просто, что раскаиваются в том, что застрелили двух священников? — раздражённо спросил Райан.
   — А почему ты не подумал о том, что гордыня относится к числу семи смертных грехов? — спросил в ответ директор ЦРУ.

* * *

   Портативный телефон Кларка был связан со спутником, и в него была встроена система кодирования. Фактически это была пластиковая карточка толщиной в четверть дюйма, что давало возможность прижимать телефон плечом к уху. Подобно большинству таких телефонов, ему требовалось время для синхронизации с другим телефоном, по которому говорил собеседник. Благодаря тому, что канал связи проходил через спутник, время синхронизации было более продолжительным.
   — Канал безопасен, — произнёс наконец синтетический женский голос.
   — С кем я говорю?
   — Эд Фоули, Джон. Как тебе нравится в Москве?
   — Здесь нам приятно. В чем дело, Эд? — спросил Джон. Директор ЦРУ звонил из Вашингтона по кодированной линии не для того, чтобы обмениваться любезностями.
   — Отправляйся в посольство. Мы хотим, чтобы ты передал донесение.
   — В чем оно заключается?
   — Отправляйся в посольство. Там тебя ждут. О'кей?
   — Понял. Конец связи. — Джон выключил телефон и снова вошёл в клуб.
   — Что-нибудь важное? — спросил Чавез.
   — Нам нужно ехать в посольство, чтобы повидаться кое с кем, — ответил Кларк, делая вид, что недоволен перерывом в спокойном течении дня.
   — Тогда увидимся завтра, Иван и Доминго. — Кириллин поднял свой стакан в качестве салюта.
   — Что случилось? — спросил Чавез, когда они отошли на тридцать футов.
   — Не знаю, но меня вызвал Эд Фоули.
   — Что-нибудь важное?
   — Думаю, нам придётся подождать, пока не прочитаем документ в посольстве.
   — Кто поведёт машину?
   — Я. — Джон знал Москву относительно хорошо, впервые познакомившись с ней во время миссий в семидесятых годах. Тогда он был бы счастлив навсегда забыть о ней. В то время возраст его дочерей был примерно таким же, как нынешний возраст его внука.
   Через двадцать минут они доехали до посольства, а самым трудным оказалось объяснить морскому пехотинцу, стоящему у входа, что они действительно имеют право войти в здание после окончания рабочего времени. Тут им помог человек, который ждал их внутри, Том Барлоу. Морские пехотинцы знали его, и он знал их, так что все решилось достаточно мирно.
   — Из-за чего такой шум? — спросил Джон, когда они вошли в кабинет Барлоу.
   — Из-за этого. — Он передал каждому из них по копии телефакса. — Вам лучше сесть, парни.
   — Madre de Dios! — воскликнул Чавез через тридцать секунд.
   — Согласен с тобой, Доминго, — заметил его босс. Они читали поспешно отредактированную копию последнего донесения «ЗОРГЕ».
   — Значит, у нас есть источник в Пекине, приятель.
   — Совершенно согласен с тобой, Доминго. И мы должны проинформировать о том, что узнали, Сергея Николаевича. Кто-то дома считает, что это должно стать достоянием не только американцев.
   — Проклятье! — заметил Чавез. Затем он прочитал дальше. — А, понятно. В этом действительно есть смысл.
   — Барлоу, у нас есть телефон нашего друга?
   — Вот здесь. — Офицер ЦРУ передал ему записку и показал на телефон. — Сейчас он у себя на даче. С того момента, когда он узнал, что является целью, Головко стал обращать больше внимания на свою безопасность.
   — Да, мы встречались с его телохранителем, Шелепиным, — сказал Чавез. — Серьёзный парень.
   — Он и должен быть таким. Если я понимаю происходящее правильно, его снова вызовут. Может быть, оповестят охрану Грушевого.
   — Господи, неужели это правда? — не удержался от вопроса Чавез. — Ведь это повод для начала войны.
   — Помнишь, Динг, ты все время повторял, что международные отношения заключаются в том, что две страны стараются испортить настроение друг другу. — Затем он набрал телефонный номер. — Мне нужен товарищ Головко, — сказал он человеку, ответившему по телефону. И добавил по-русски: — Это говорит Кларк, Иван Сергеевич… Моё имя привлечёт его внимание, — объяснил он присутствующим в кабинете.
   — Привет, Ваня, — послышался знакомый голос, говоривший по-английски. — Я не буду спрашивать, как ты узнал этот номер. Чем я могу помочь тебе?
   — Сергей, мы должны немедленно встретиться с тобой по важному вопросу.
   — Что это за вопрос?
   — Сергей, я всего лишь почтальон. Я должен передать тебе документ. Он заслуживает твоего внимания. Можем мы с Доминго увидеть тебя сегодня вечером?
   — Ты знаешь, как проехать ко мне?
   Кларк подумал и решил, что сумеет найти дорогу.
   — Только ты скажи охране у ворот, чтобы ожидали двух капиталистических друзей России. Примерно через час?
   — Буду ждать.
   — Спасибо, Сергей. — Кларк положил трубку. — Где тут у вас зал, чтобы помочиться, Барлоу?
   — По коридору направо.
   Высокопоставленный офицер ЦРУ сложил факс и сунул его в карман пиджака. Перед таким разговором ему требовалось посетить туалет.

Глава 42
Берёзки

   Они поехали в сторону заката, к западу от российской столицы. Движение на дорогах в Москве заметно увеличилось после его последней миссии в этом городе, и ему приходилось пользоваться центральной полосой широких проспектов. Динг держал перед собой карту и давал указания, куда ехать и где поворачивать. Они выехали за пределы Кольцевой дороги, опоясывающей столицу. Теперь их окружала холмистая местность. Скоро они проехали мимо памятника, который раньше не видел ни один из них. Это были три огромные металлические штуковины.
   — Что это такое, черт побери? — спросил Динг.
   — Это место, где были остановлены немцы в 1941 году, — объяснил Джон. — Здесь их остановили.
   — Как называются эту штуки? — «Эти штуки» были огромными стальными балками, сваренными по три под углом девяносто градусов.
   — Это «ежи», но во время службы в диверсионных группах SEAL (действующих на море, в воздухе и на земле) мы называли их «рогатыми вёслами». Танки не смогут преодолеть такие препятствия, — объяснил Кларк своему молодому партнёру.
   — Русские, судя по всему, серьёзно относятся к своей истории, правда?
   — Ты тоже серьёзно бы относился к истории, если бы тебе удалось остановить кого-то, кто хотел стереть твою страну с лица земли, сынок. В то время немцы дрались отчаянно. Это была очень жестокая война.
   — Да, пожалуй. Следующий поворот направо, мистер К.
   Через десять минут они въехали в берёзовый лес, который является такой же частью русской души, как водка и борщ. Вскоре после этого они остановились у сторожки.
   Охранник, одетый в армейскую форму, держал в руках автомат «АК-47» и выглядел удивительно мрачно. «По-видимому, его проинформировали о покушении на Головко», — подумал Джон. Но охраннику также сообщили, кого можно пропускать, и, после того как гости показали свои паспорта, охранник пропустил их и объяснил, по какой дороге ехать дальше.
   — Эти дома выглядят совсем неплохо, — заметил Чавез.
   — Они были построены немецкими военнопленными, — сказал ему Джон. — Иван не слишком любил немцев, но уважал их умение работать. Эти дома были построены для членов Политбюро, главным образом после войны. А вот мы и приехали. — Это был деревянный коттедж. «Нечто среднее между сельским домом в Германии и жилищем фермера в Индиане», — подумал Кларк. Здесь тоже были вооружённые охранники, ходившие вокруг дома. Их предупредили из первой сторожки о нашем приезде, — решил Джон. Один из них поднял руку. Два остальных остановились с автоматами наготове, чтобы прикрыть первого охранника, если случится что-то непредвиденное.
   — Вы Кларк?
   — Да, — ответил Джон. — А это Доминго Чавез.
   — Проходите, вас ждут, — сказал им охранник.
   Это был приятный вечер. Солнце зашло, и на небе начали появляться звезды. Дул лёгкий западный ветерок, но Кларку казалось, что он слышит шаги призраков войны. Панцер-гренадеры Ганса фон Клюге, солдаты, одетые в серую форму вермахта. Вторая мировая война на этом фронте была странным конфликтом, похожим на современную борьбу на телевидении. Никакого выбора между плохим и хорошим, только между плохим и ещё худшим. Но их хозяин не рассматривал, наверно, историю таким образом, и Кларк не собирался поднимать этот вопрос.
   Головко уже ждал их на крыльце под крышей, стоя рядом с садовой мебелью. Он был одет по-домашнему. Хорошая рубашка, без галстука. Он не был высоким, примерно посредине между ростом Чавеза и Кларка, его глаза светились умом, а теперь в них проглядывал интерес.
   Было заметно, что его заинтриговала цель их приезда, как и следовало ожидать, подумал Джон.
   Головко поздоровался. Они обменялись рукопожатиями, и хозяин проводил гостей в дом. Жены Головко, врача, не было видно. Головко первым делом налил всем по стопке водки и предложил им сесть.
   — Вы сказали, что у вас есть документ для меня.
   — Вот он, — сказал Кларк и передал несколько листов бумаги.
   — Спасибо. — Сергей Николаевич опустился в своё кресло и начал читать.
   «Из него получился бы отличный игрок в покер», — подумал Джон. На лице Головко не отражалось совершенно ничего, пока он читал две первые страницы. Затем он поднял голову.
   — Кто решил, что мне нужно ознакомиться с этим? — спросил он.
   — Президент, — ответил Кларк.
   — Ваш Райан — хороший товарищ, Ваня, и благородный человек. — Головко сделал паузу. — Я вижу, что вы улучшили возможности разведки с участием человеческого фактора в Лэнгли.
   — Возможно, это хорошая догадка, но мне ничего не известно об источнике этого документа, директор Головко, — ответил Кларк.
   — Это, как вы у себя говорите, горячая информация.
   — Да, можно сказать и так, — согласился Джон, наблюдая за тем, как Головко перевернул страницу.
   — Вот сукин сын! — заметил Головко, проявив наконец какую-то эмоцию.
   — Да, я придерживаюсь такого же мнения, — принял участие в разговоре Чавез.
   — Они хорошо информированы. Это не удивляет меня. Не сомневаюсь, что у них в России обширная шпионская сеть, — заметил Головко, и в его голосе прозвучал гнев. — Но здесь они обсуждают прямую и неприкрытую агрессию.
   Кларк кивнул.
   — Да, похоже на это.
   — Этой информации можно верить? — спросил Головко.
   — Я всего лишь почтальон, господин директор, — ответил Кларк. — Не могу поручиться ни за что, сказанное здесь.
   — Райан слишком хороший товарищ, чтобы играть роль провокатора. Это безумие. — И Головко рассказал гостям, что у него нет агентов в китайском Политбюро. Это удивило Джона. Редко случается, чтобы ЦРУ превзошло русских в области разведки.
   Головко посмотрел на них:
   — Когда-то у нас был источник такой информации, но его больше нет.
   — Я никогда не работал в этой части света, господин директор, за исключением службы в военно-морском флоте много лет назад. — И китайская часть его службы, сказал про себя Джон, заключалась в том, что он напивался пьяным и спал с проститутками в Тайбее.
   — Мне довелось несколько раз побывать в Пекине в составе дипломатической делегации, но это было давно. Не могу сказать, что я действительно понимал этих людей.
   Головко окончил чтение документа и положил его на стол.
   — Мне можно оставить его у себя?
   — Да, сэр, — ответил Кларк.
   — Почему Райан решил передать его нам?
   — Я всего лишь промежуточная инстанция, Сергей Николаевич, однако думаю, что причина заключается в самом документе. Америка не хочет, чтобы Россия ослабла.
   — Благородный мотив. Какие уступки вам потребуются?
   — Насколько мне известно, никаких.
   — Знаете, — заметил Чавез, — иногда просто хочется быть хорошим соседом.
   — На уровне отношений между государствами? — В голосе Головко прозвучал скепсис.
   — Почему бы и нет? Разве в американских интересах видеть Россию униженной и ограбленной? Между прочим, насколько велики эти новые месторождения? — спросил Джон.
   — Они огромны, — ответил Головко. — Меня ничуть не удивляет, что вам известно о них. Наши усилия сохранить это в секрете не были слишком серьёзными. Нефтяное месторождение не уступает саудовским, а залежи золота исключительно богаты. Потенциально эти открытия могут спасти нашу экономику, могут сделать нас по-настоящему богатой страной, хорошим партнёром Америки.
   — Тогда вы понимаете, почему Джек послал нас к вам. Если Россия достигнет процветания, мир станет лучше для обеих стран.
   — Вы так считаете? — Головко был умным человеком, но он вырос в мире, где Америка и Россия часто желали смерти друг другу. Подобные мысли уходят с трудом, даже у человека с таким живым умом, как Головко.
   — Да, мы так считаем, — подтвердил Джон. — Россия — великая страна, а русские — великий народ. Вы являетесь отличными партнёрами для нас. — Он не стал добавлять, что при этом исходе событий Америке не придётся беспокоиться о том, чтобы помогать России. Теперь у России есть все необходимые ресурсы, чтобы самим позаботиться о собственном процветании. Америке понадобится всего лишь предложить русским свой опыт и знания, направленные на то, чтобы войти в капиталистический мир обеими ногами и с открытыми глазами.