Коллинз Джеки. Лаки

   Неодобрительное покашливание.
   – Ну и кто этот паренек?
   Немного смущенный смех.
   – Ну... он не совсем парень.
   В трубке затрещало – Коста устраивался поудобнее.
   – Так кто же он?
   Лаки спешно переменила тему.
   – У меня для тебя есть еще сюрприз.
   – Разве одного недостаточно?
   – Ты не просто мой дядя.
   – Спасибо.
   – Нет, я имею в виду, ты не просто дядя, ты двоюродный дедушка.
   – Я чего-то не понимаю.
   – Все ты отлично понимаешь. Есть ребенок.
   – Чей ребенок?
   – Мой ребенок.
   По его голосу она явственно поняла, что он шокирован. Коста всегда придерживался консервативных взглядов.
   – Твой, Лаки? Что это значит?
   – Это значит, – терпеливо объяснила она, – что шестнадцать месяцев назад я родила замечательного мальчика по имени Роберто, а два дня назад я вышла замуж за его отца.
   Молчание.
   Долгое молчание.
   Потом:
   – Джино знает?
   – Нет еще.
   Усталый вздох.
   – Нет еще.
   – Не повторяй за мной таким тоном. Мне это не нравится.
   – А что я должен сказать?
   – Поздравь меня. Скажи, что все прекрасно и что тебе не терпится поскорее прилететь и повидать нас с Роберто. Потому что мы просто умираем от желания увидеть тебя.
   – Шестнадцать месяцев назад ты родила ребенка, а сейчас ты умираешь от желания меня видеть. Ха!
   – Ну, не сердись, – умоляющим тоном сказала она. – Ты же знаешь, как я тебя люблю.
   – Прекрасное подтверждение твоей любви! Даже мне тяжело все это слышать. А каково будет Джино?
   – Он и ухом не поведет – у них с суперженщиной своя собственная жизнь. Она ужасно огорчится, что он стал дедом. У нее целую неделю волосы завиваться не будут!
   – Лаки, я считаю, что тебе следует съездить к Джино. Я бы не советовал рассказывать ему по телефону.
   – По-моему, я уже не ребенок, – упрямо ответила она. – Мне больше не требуется его благословения.
   – А кто говорит о благословении? – мягко сказал Коста. – Ты можешь поступать, как тебе вздумается, но, на мой взгляд, можно сделать широкий жест, как ты считаешь? Первый внук Джино, его единственный внук... Он уже не так молод... сердце у него пошаливает...
   – Что-то с ним случилось? – сразу же спросила она в панике.
   – Нет, нет, ничего не случилось. Но несколько недель назад я разговаривал с ним, и у меня создал ось впечатление, что ему скучно и все надоело. Он сказал, что скучает по тебе.
   – В самом деле?
   – Я ничего не придумываю.
   Она на мгновение задумалась. Действительно, почему бы не навестить Джино в Калифорнии? Взять с собой Роберто. О, ей просто не терпелось увидеть его лицо, когда она покажет ему такого замечательного младенца. Ее младенца. Ее достижение. И она сможет рассказать ему об отеле и казино, которые собирается построить в Атлантик-Сити. Наконец-то. Без его помощи.
   – Я поеду, – сказала Лаки, повинуясь импульсу. – А ты – ты тоже приедешь, Коста? Я очень этого хотела бы.
   Он заколебался.
   – Не уверен, стоит ли. Там будешь ты, твой ребенок, твой муж...
   – Его как раз и не будет. Он уехал в деловую поездку на целую неделю.
   – По-моему, ты сказала, что вы только два дня, как поженились.
   – Ну и что? Это не значит, что мы срослись спинами. Каждый из нас живет своей собственной жизнью.
   Коста вздохнул.
   – Ох, современная молодежь...
   – Ну... Не так уж он и молод.
   – Как именно не молод?
   – Расскажу при встрече.
 
   Пейж Вилер закричала во весь голос. Возможно, Джино Сантанджело и стар. Но уж никак не слаб.
   Она никогда не кричала со Сьюзан. С Райдером тоже. Но это понятно, Райдер совершенно не интересовался сексом. Только бизнес возбуждал его, что явилось одной из причин, почему Пейж развлекалась со столькими любовниками.
   Они с Джино лежали на огромной двухспальной кровати в отеле «Беверли Уилшир». Два дня назад Пейж заказала номер для одного из своих клиентов. «Беверли Уилшир» представлял собой идеальное место для романтических свиданий. Расположен в центре города. Роскошная обстановка. А если тебя и засекут в холле или неподалеку, что ж, ты просто шел в магазин «Тиффани», который был в том же здании, или обедал в модном ресторане «Эль Падрино», или забежал в книжную лавку «Брентано». Поди подкопайся.
   – Гм-м... – пробормотала Пейж, садясь в кровати и протягивая руку за сигаретой. – Теперь я понимаю, почему Сьюзан все время жалуется.
   – Какие, интересно, у нее причины жаловаться? – спросил Джино, перегнувшись через ее полные груди и зажигая спичку.
   Пейж глубоко затянулась.
   – Причины – твой энтузиазм, сексуальность и неугомонность.
   – Ты хочешь сказать, что вы говорите между собой о сексе?
   – А о чем еще говорить?
   – И она жалуется?
   – Глупая женщина.
   – Ну и дела!..
   – Сьюзан никогда не умела получать удовольствие. Бедному Тини вечно приходилось искать утешения на стороне.
   Джино мотал информацию на ус. После свадьбы Сьюзан проявляла все меньше и меньше темперамента. Чем больше она его отталкивала, тем больше он старался ей угодить. Господи! А он-то думал, что все дело в нем. Что годы начали, наконец, брать свое, а силы его стали оставлять. Он лез из кожи вон, а вот теперь ее лучшая подруга спокойно сообщает ему, что Сьюзан просто-напросто не любит секс. Неплохо же она притворялась вначале. Ну и ну!
   – Ты что, только сейчас прозреваешь, Джино?
   – Что?
   – Раньше ты не знал?
   Он чувствовал, что оказался в глупом положении, что редко с ним бывало.
   – Наверное, знал, – медленно проговорил он. – Иначе я не лежал бы здесь с тобой сегодня.
   Надо смотреть правде в глаза – после двух лет со Сьюзан такая женщина, как Пейж, явилась подарком судьбы. Вместе с одеждой Пейж сбрасывала все предрассудки. Пусть не красавица, но она чрезвычайно сексуальная особа.
   – Возможно, мне следовало бы промолчать, – тактично сказала Пейж.
   – Интересно, что могло бы тебя остановить? – отозвался Джино. – Разве что танк?
   Она высвободила ногу из-под простыни и провела пальцами по его груди.
   – Ты, – прошептала она внезапно охрипшим голосом, – такой несмышленый мужчина. И я тоже несмышленая женщина. Так зачем нам тратить время на разговоры о Сьюзан?
   Он начал целовать пальцы ее ноги.
   – А кто о ней говорит? – пробурчал он.

ГЛАВА 45

   Ленни, Джесс, Исаак и его хорошенькая жена, плюс журналист из журнала «Роллинг стоунз» летели в Лас-Вегас на частном самолете – знак особого внимания со стороны Матта Трайнера и отеля «Маджириано». Минут десять все они делали вид, что такое для них – привычное дело.
   Первым не выдержал Ленни.
   – Знаете что – если бы сейчас Алиса меня увидела, она бы обкакалась!
   Исаак расхохотался.
   – А что говорить о моей матери? Она мыла полы чужим людям, а вот как высоко взлетел ее сын. Скорее бы ей рассказать!
   Его жена Ирена молча достала камеру и начала делать снимки.
   – Чтобы имелись доказательства, – пояснила она.
   Репортер из «Роллинг стоунз» оставался совершенно спокоен. Он сотни раз летал на частных самолетах с рокзвездами. Его позабавило их возбуждение, но он обещал ничего об этом не писать.
   – Ну конечно, – пробормотала Джесс, самая циничная из всех. – Он выставит нас такой дремучей деревенщиной!
   – Ну и что, – рассмеялся Ленни. – Читатели запоминают только имя, и больше ничего. Ты сама так все время говоришь.
   – Главное, чтобы ничего не напутали в написании фамилии, – добавил Исаак, король прописных истин.
   О выступлении в «Маджириано» договорилась Джесс. Она вела финансовые переговоры по большинству контрактов Ленни, но он не расставался с Исааком и по-прежнему выплачивал ему десять процентов комиссионных.
   – Он нам больше не нужен, – сказала Джесс Ленни несколько месяцев назад. – Он получает деньги ни за что.
   – Ну и пусть, – отмахнулся Ленни. – Он оставался со мной в самые трудные минуты. Не разоримся.
   Когда Матт подсластил лас-вегасскую сделку частным самолетом и другими знаками внимания, Ленни сразу же предложил взять с собой Исаака и Ирену. Джесс согласилась. Она ничего не имела против них лично – очень милая пара. Единственное, что ее раздражало, так это деловая нецелесообразность.
   – Пожалуй, – продолжал Ленни, – сегодня я просажу за игровым столиком тысячу долларов. Это моя давнишняя мечта.
   – Сколько вам платят за данное выступление, – интересовался репортер из «Роллинг стоунз».
   – Он никогда не говорит о своих финансовых и любовных делах, а только находит смешные стороны в финансовых и любовных делах других людей, – вмешалась Джесс.
   Ленни взглядом заставил ее замолчать. В последнее время она начала брать на себя слишком много. Он сам мог отвечать на заданные ему вопросы, не только мог, но и хотел. Ему не требовались няньки.
 
   – Ты стал какой-то... другой! – воскликнула Джесс. – Похудел. Ты выглядишь... просто прекрасно.
   Матт улыбнулся.
   – Я сбросил пятнадцать фунтов. Постригся. И еще бегаю трусцой – по два часа в неделю. Только поэтому до сих пор не сошел с ума.
   Прежний Матт Трайнер исчез. Перед ней стоял худощавый, спортивного вида мужчина с седыми коротко остриженными волосами и без малейшего намека на животик. Вместо кричащих туалетов, которые он так любил, теперь был одет в простые темные брюки и белую рубашку с открытым воротом.
   – А где же золотые цепочки? – ухмыльнулась Джесс.
   – Я их переплавил и отослал в казначейство.
   – Представляю, как они там обрадовались.
   – Теперь звонят не переставая.
   Они улыбнулись друг другу.
   – А ты? – спросил он. – Ты стала настоящей мисс Успех. Когда о тебе напишут статью в журнале?
   – Когда я дам свое разрешение.
   – А если серьезно, то я очень рад за тебя, Джесс.
   – Спасибо.
   Сегодня она одевалась особенно тщательно. Но он не сказал ни слова о том, как она выглядела.
   Пока служащие суетились, провожая Ленни и остальных в отведенные им номера, Матт предложил ей выпить.
   – В твоей квартире? – в шутку поинтересовалась она.
   – Я оттуда уехал. Теперь я живу здесь.
   – Ну пошли.
 
   Шикарный номер, куда поселили Ленни, не оставлял желать ничего лучшего. Небольшой бассейн. Огромное зеркало на потолке. Толстый ворсистый ковер. Повсюду цветные телевизоры, в том числе и в туалете. Восхитительная терраса, откуда открывался захватывающий дух вид.
   Все.
   Кроме Иден.
   У него промелькнула мысль – только на один короткий миг, – вот если бы открыть дверь в номер, а там – Иден.
   Но зачем она ему?
   Бар полон напитков, а внизу толпы красивых, доступных танцовщиц. Он теперь звезда. Можно выбирать любую.
 
   Не видно ни одного бокала с инициалами владельца. Нет поддельного мрамора, позолоты и даже приглушенного розового света. Просто современные, рационально обставленные комнаты, в которых нет ничего лишнего и ощущается присутствие мужчины.
   – Что будешь пить? – спросил Матт.
   – Что-нибудь прохладное и безалкогольное, – ответила Джесс, с удовольствием оглядываясь по сторонам. – Ты сменил стиль, – отметила она.
   – Да уж давно пора, – проговорил Матт от электронного бара, где он наливал ей в высокий бокал грейпфрутовый сок с кубиками льда.
   Джесс приняла бокал из его рук и отпила маленький глоточек.
   – Мм... восхитительно.
   – Я передам твою благодарность прислуге.
   – Так вот как ты теперь живешь? Все за тебя делает прислуга, а тебе нет нужды даже палец о палец ударять?
   – Я управляю отелем, Джесс. Мой рабочий день длится двадцать четыре часа в сутки. Нина что другое у меня не остается времени.
   – Нина что? – подковырнула она.
   – Ну... почти ни на что.
   Она рассмеялась, и каждый почувствовал, что не знает, о чем дальше говорить. Поэтому, естественно, оба заговорили одновременно.
   – Как ты думаешь... – начала Джесс.
   – Я полагаю, что попозже... – начал Матт.
   Зазвонил один из трех расположенных на баре телефонов.
   – Извини, – сказал он.
   – Конечно, конечно. – Джесс прихлебывала из бокала и смотрела, как он говорит по телефону. Они были так вежливы друг с другом, как не слишком близкие знакомые, а не два человека, вместе пережившие самую большую трагедию в ее жизни. Она почти никогда не позволяла себе вспоминать о том кошмаре – потере Симона. Но она никогда не забудет, что именно Матт помог ей пережить первые сорок восемь часов. Не будь его рядом, она, возможно, проглотила бы первую попавшуюся коробочку таблеток и разом покончила бы со всем.
   Он положил трубку с гримасой неудовольствия.
   – Что случилось? – спросила она.
   – Витос Феличидаде расширил свою свиту. Сейчас он летит из Нью-Йорка, и с ним – Олимпия Станислопулос, ее дочь и няня дочки. Так у меня скоро не останется люксов.
   – Какая трагедия!
   – А ты все такая же ехидна.
   – Да. И немалого добилась благодаря своему ехидству.
   – Мне надо поговорить с менеджером службы размещения.
   – Понимаю.
   – Он уже идет сюда.
   Она поставила бокал и направилась к двери.
   – Я все равно уже все выпила.
   Матт поспешил за ней следом.
   – Сегодня вечером я хочу дать обед в честь Ленни и его друзей.
   – Я передам ему.
   – Позвони мне как можно скорее. Я должен знать, сколько вас всех будет.
   Джесс кивнула и ушла.
   Когда за ней закрылась дверь, Матт вздохнул с облегчением. Он твердо решил не строить больше из себя идиота, и ему казалось, что он достойно справился с задачей. Из опыта он прекрасно знал, что для Джесс он навсегда останется добрым другом и ничем более. Так что, хотя он и теперь хотел ее ничуть не меньше, чем раньше, Матт решил спустить все на тормозах. Он уже слишком стар, чтобы гоняться за женщиной, которая его не воспринимает. Слишком стар и слишком умен.
   Джесс разглядывала свое отражение в зеркале лифта. На ее взгляд, она смотрелась совсем неплохо. Лос-анджелесский загар. Короткая стрижка. Туфли на высоких каблуках прибавляли ей роста и позволяли казаться взрослой.
   Гм-м... Но он и словом не обмолвился о ее внешности. Впрочем, ей-то все равно.
   С какой стати огорчаться?
   Но раньше ей нравилось, что он к ней неравнодушен. О да, она помнила, как тряслись его руки, когда он оказывался рядом с ней, помнила, какими глазами он на нее постоянно смотрел. И, честно говоря, последние два года ей не хватало такого горячего поклонника.
   Теперь же Матт стал совсем другим человеком. Очаровательным и милым, да, но где же дрожащие руки и пламенный взгляд?
   Возможно, он так смотрел на нее только тогда, когда она ничего из себя не представляла?
   А выглядел он действительно здорово. Неужели сейчас, когда Матт остыл к ней, ее саму начало тянуть к нему.
   Нет, ерунда.
 
   Как приятно вернуться в родной город в ранге знаменитости. И как все удачно совпало. Обложка «Пипл». Местный паренек добивается успеха. Сынишка Джека Голдена, Ленни. Достиг таких высот, о которых и не мечтал его отец.
   Мимоходом он подумал об Алисе. О, как бы ей хотелось вернуться сюда звездой. Но она так достала его своей карьерой (какой карьерой?), что он даже не позаботился сообщить ей о своей второй попытке на сцене «Маджириано».
   Два года назад Ленни покидал этот город, униженный, разбитый и злой. Попадись ему тогда Матт Трайнер – он с радостью задушил бы его собственными руками. Но проходит время... меняются обстоятельства... Джесс объяснила ему, что Матт тут ни при чем. Какая-то сука распорядилась, чтобы его вышибли вон. Какая-то Лаки Сантанджело.
   – Хозяйка, – шепотом пояснила Джесс.
   Да пошла она! Очевидно, она больше не имела отношения к отелю – в этом он в первую очередь удостоверился, прежде чем дать согласие вернуться.
   И вот он снова здесь. И ему предоставили все удобства, которые любая звезда быстро перестает ценить и принимает как должное. Личный самолет. Лимузин с шофером наготове в любое время. Охранник (неужели ему действительно нужен охранник?). И карандаш.
   О, этот знаменитый лас-вегасский карандаш. Не карандаш в буквальном смысле слова – но право выписывать все, что он захочет, причем бесплатно. Еду, питье, услуги – все что угодно. Когда-то они с Джесс мечтали о нем. Привилегия, предоставляемая только сильным мира сего и суперзвездам. Более всего остального его радовал именно карандаш.
   Пришла Джесс в прекрасном расположении духа. Он немного беспокоился, как она воспримет возвращение в Лас-Вегас и связанные с ним воспоминания, но она явно оставила все в прошлом. Ни разу не заговорила ни о Вэйланде, ни о ребенке.
   – Ну и ну! – воскликнула она, оглядывая многочисленные корзины цветов, шампанское в ведерках со льдом и огромное блюдо с экзотическими фруктами, разрезанными и красиво уложенными на буфетном столике. – Как я вижу, тебя встречают должным образом.
   – Еще бы, – усмехнулся Ленни. – Они должны радоваться, что заполучили меня. Будь я позлопамятнее, ноги бы моей здесь не было.
   Джесс взяла ломтик папайи.
   – Матт хочет сегодня дать вечером обед в твою честь, и ты можешь пригласить кого угодно.
   – Как поживает твой воздыхатель?
   – Прекрати, – оборвала она его слишком быстро, что заставило его удивленно приподнять бровь.
   – Куда делось твое чувство юмора, обезьянка?
   – Не называй меня так! – воскликнула она.
   Он поднял руки.
   – Я пришел как друг. Пощади.
   Джесс не смогла удержаться от смеха.
   – Слушай, – объявил Ленни. – Я хочу воспользоваться этим чертовым карандашом, только вот не знаю, чего мне еще пожелать.
   – Тяжело быть звездой, – сухо прокомментировала она.
   – Давай сходим в магазин. Я с ума схожу от желания чего-нибудь выписать.
   – Позвони. Звездам приносят все, что они пожелают.
   – Да ну тебя! Пошли.
   Он за руку вытащил ее из номера.
   В магазине, расположенном на одном этаже с бассейном, продавалось все, начиная от бумазейных трусиков до бикини из соболя за три тысячи долларов. Ленни схватил проволочную корзинку и начал бросать туда все подряд: зубную пасту, зубные щетки, кремы после бритья, шампуни.
   Джесс безропотно тащилась за ним следом.
   – Тебе в самом деле все это нужно? – поинтересовалась она.
   – Детка, так ведь даром, – пробормотал он, наполнив одну корзину и берясь за вторую.
   – Ленни, – предложила она. – Если уж халявничать, то давай посмотрим что-нибудь получше.
   Она потащила его к прилавку с косметикой.
   – Пополни мои запасы. «Эсте Лаудер», – скомандовала она, заражаясь его настроением. – И «Диора». И «Клинкус».
   Вдвоем они набили вторую корзину, а за ней и третью.
   – Пожалуй, достаточно, – объявила Джесс, когда он набрал сладостей на месяц вперед.
   – Но я еще не взял всего, что мне надо, – возразил он, схватив три коробки тампаксов и горсть противозачаточных пилюль в изящной упаковке.
   Джесс не могла больше сдерживаться, а ее смех всегда привлекал внимание. Она по-прежнему хохотала как сумасшедшая гиена.
   – О черт, – пробурчал Ленни, поймав на себе несколько взглядов.
   – Не ваша ли фотография недавно была на обложке «Пипл»? – спросила загорелая женщина в шортах на толстых, в прожилках ляжках.
   – О! Вы – Ленни Голден, – объявила высокая брюнетка, как будто он сам не знал.
   Он обаятельно улыбнулся. Вокруг начала собираться толпа.
   – Что это за тип? – раздался голос красномордого нью-йоркца.
   – А, никто, – махнула рукой его расфуфыренная спутница.
   Ленни обернулся к Джесс за помощью. Согнувшись пополам, она досмеивалась за стойкой с журналами.
   – Можно у вас попросить автограф? – с придыханием попросила миловидная девчушка. – Я не пропускаю ни одного вашего выступления по телевизору. Я ваша поклонница.
   Они наступали – целая людская стена. Его загнали в угол, и вдруг он почувствовал себя беззащитным и в опасности. Ему со всех сторон совали ручки и листки бумаги. Ленни несколько раз черканул на них свое имя. Черт! Если в этом и заключается слава, можете оставить ее при себе.
   Беременная женщина дотронулась до его лица.
   – На счастье! – хихикнула она.
   А другая, постарше, шипела уголком увядающего рта:
   – Бог следит за вами. Берегитесь. Бог не прощает.
   Он хотел поскорее выбраться отсюда. Ему срочно требовалась помощь. К счастью, Джесс наконец пришла в себя и позвала охранника. Вдвоем они вырвали Ленни из толпы и впихнули в первый попавшийся лифт.
   – Это еще не толпа, – махнул рукой пожилой охранник. – Как-то раз мне пришлось выручать Элвиса. Они разорвали в клочья его брюки. Они могли бы убить его своей любовью. Мы ввосьмером едва усадили его в машину. Вот были времена.
   В номере Ленни огорченно вздохнул.
   – Так я ничего и не выписал.
   Джесс усмехнулась.
   – Интересно, а что ты хотел делать с восемью упаковками противозачаточных пилюль?
   – Трахаться до полусмерти.
   – Вот уж удивил.

ГЛАВА 46

   Витос не ожидал, что Олимпия непременно захочет тащить с собой в Лас-Вегас дочь и ее няню. Но она настояла.
   – Бриджит будет моей подружкой на свадьбе, – заявила она. – Я не могу выйти замуж без нее. Неужели ты считаешь меня плохой матерью?
   На самом деле Олимпия не желала, чтобы няня Мейбл и Бриджит остались в Нью-Йорке. Ей могут позвонить, и мало ли чего они наговорят в ответ. Лучше пусть будут у нее на глазах. Теперь, когда позвонит Флэш, он нарвется на службу передачи сообщений по телефону, а там не знают, где она. Пусть мерзавец помучается. Так просто она к нему не вернется.
   Олимпии не приходило в голову, что он может и не захотеть возвращаться к ней. Она шла по жизни, полная уверенности в себе, что легко дается, когда ты можешь купить и продать практически любого.
   Перед отъездом из Нью-Йорка она переговорила со своим адвокатом.
   – Перешлите мне свадебный документ, – потребовала Олимпия. – Ну, сами знаете – соглашение об имуществе супругов.
   – Неужели вы опять выходите замуж? – застонал он, не веря своим ушам.
   – Вполне возможно.
   – Пожалуйста, не могли бы вы подождать, пока мы все как следует не обсудим? Ваши финансовые дела чрезвычайно запутаны. С ними очень долго разбираться.
   – Мне бумага нужна сейчас. Немедленно.
   Раньше она никогда не бывала в Лас-Вегасе, и город одновременно поразил и шокировал ее.
   – Какие ужасные кругом люди, – пожаловалась она Витосу, когда они в сопровождении своей свиты быстро шли по приемному холлу гостиницы.
   Он кивнул, как китайский болванчик, одновременно ослепляя собравшихся поклонников безупречной фирменной улыбкой Феличидаде.
   – Все здесь выглядят так... так... дешево, – продолжала она в лифте.
   – Эти люди покупают мои пластинки, – рассудительно заметил он.
   – Неудивительно, – пробормотала она.
   Их разместили в соседних номерах. Витосу достался более шикарный, что взбесило Олимпию. Она решила вызвать Лаки Сантанджело и высказать претензии. Димитрий как-то упомянул, что Лаки – владелица «Маджириано». Интересно будет снова повидаться с ней...
   Как она теперь выглядит? Замужем ли? Есть ли у нее дети?
   Устроившись, Олимпия отослала няню Мейбл и Бриджит осмотреть отель, а сама позвонила портье.
   – Говорит Олимпия Станислопулос, – величественно объявила она. – Будьте добры, передайте Лаки Сантанджело, что я хочу ее видеть.
   – Мисс Сантанджело больше здесь нет, – ответил портье.
   – А где она?
   – Боюсь, я ничем не могу помочь, мадам.
   – А кто может?
   – Возможно, управляющий или мистер Трайнер.
   – Пусть кто-нибудь из них мне позвонит. Немедленно.
   Почему-то она почувствовала себя разочарованной. Интересно было бы встретиться с Лаки. Или – нет? Их объединяло слишком много общих воспоминаний о давнем беззаботном лете. Некогда Лаки считалась ее лучшей подругой. Но зачем человеку друзья? Рано или поздно они всегда предают.
 
   Витос оживленно переговаривался по-испански со своим менеджером. Разговор касался его матримониальных дел. В восемнадцать, в своем родном городе в Испании, он женился на местной девушке. Когда его звезда начала восходить в Америке, Витос аннулировал брак. Теперь он хотел жениться на Олимпии. Насколько законно прекращение его первого брака? И где соответствующие документы?
   Его менеджер состроил задумчивую гримасу. Предоставилась замечательная возможность. При всей известности, свалившейся в последнее время на его подопечного, союз с Олимпией Станислопулос повлечет за собой еще большую славу и откроет новые двери в Земле Обетованной – в Америке. Излишняя спешка могла все испортить.
   – Нам следует обратиться к самым лучшим юристам, – предупредил он. – А я прикажу начать самые тщательные поиски бумаг.
   – Только побыстрее, – напутствовал его Витос. У него сложилось впечатление, что Олимпия не принадлежала к числу очень терпеливых женщин.
 
   Бриджит оглядела переполненные карточные столы, снующую толпу, едва одетых официанток, разносивших коктейли, размалеванных проституток.
   – Какое вонючее место! – громко поделилась она с няней Мейбл.
   – Ш-ш, – предупредила ее та.
   – Вонючее! – заорала Бриджит. – Вонючее! Вонючее! Вонючее! Гадость!
   В глубине души няня Мейбл была с ней согласна, но не желала слушать подобные оценки из уст своей слишком рано взрослеющей воспитанницы. С каждым днем девочка становилась все более похожа на мать.
   – Успокойся, – одернула ее няня Мейбл.
   – Нет, не успокоюсь! Ты меня не заставишь! Это вонючее место!
   – Если ты будешь так себя вести, мне придется пожаловаться твоей маме. А она...
   Няня не успела договорить. Перед ними выросла мрачного вида охранница с револьвером на поясе.